Так хочется поскорее приехать домой, со всеми увидеться, обнять. Разрываюсь. Почему Ната не может поехать со мной? Почему из года в год её родители против? Почему я не могу показать ей свой Дом? Познакомить с родными и друзьями? Поскорей бы нам исполнилась по восемнадцать. Тогда я могу увезти её с собой из этого противного кристофийского города.
— Али, девочка моя, пора вставать. — Сквозь сон я услышала мамин голос.
— Сейчас, ещё немного.
— Кое-кто опять забыл поставить будильник. Так что своё чуть-чуть ты уже поспала.
— Ну, мам, совсем капельку. Пять минуточек и точно встану.
— Не встанешь ведь.
Мама вздохнула и куда-то отошла.
Нет. Всё. Нужно вставать. И так собираю всю волю в кулак и… как же я спать хочу-у!
Но тут меня стали старательно обнюхивать, облизывать и пытаться залезть под одеяло. Теперь ясно куда уходила мама — она принесла нашего с ней щенка Курьку.
Всё-всё, вот теперь точно встаю. Разлепив глаза, села, поймала Курьку и чмокнула его в нос. Какой он у нас замечательный и любимый, хоть иногда и проказник.
— Сбирайся. Через минут пятнадцать жду тебя внизу, — сообщила мама.
— Думаю, она через минуту будет там. — В комнату вошёл папа. — Принцесса, к тебе кое-то приехал попрощаться.
Вот тут я вскочила с кровати и помчалась на первый этаж.
Неужели?
— Нат, ну, ты что? — Я обняла её. — Ты во сколько встала? В пять? В четыре? Не стоило.
— Али, ты, чё? Как я могу тебя не проводить? — Ната стиснула меня в объятьях.
— Ну, почему ты не можешь поехать с нами?
— Ты же знаешь: родители меня убьют, ба закапает, а дед будет плясать на моей могилке и причитать, мол во мне было слишком много крови его таинственного проклятого Рода.
— Кстати, о родителях. — Подошла мама. — Наташ, мы оставляем тебе ключи. Когда твои будут дурить — приходи ночевать сюда. Домработницу я предупредила.
— Спасибо вам большое, но не стоит. Я справлюсь, — улыбнулась Ната.
Папа подошёл и положил ей руку на плечо:
— Мы настаиваем. Так Аликсе и нам будет спокойнее.
Расставаться с Натой тяжело. Мы еле сдерживали слёзы. Из года в год. Но хотя бы чуть-чуть мы проехали вместе — Ната попросила подвести её до конюшни. Она планировала весь день провести со своей кобылкой Делией.
В начале ехать интересно: дома, магазины, рекламные вывески и главное — отличный интернет. А потом однообразие и дальняя дорога. Ску-ко-та. Даже фильмы надоедают. Только книга и спасает.
И так из года в год я провожу первый день лета. Вот почему родителям настолько нравится путешествовать на машине? Одно хорошо — обратно мы полетим самолётом. А пока — поскорей бы уже приехать, обнять друзей, бабушку, брата и тётю с дядей.
По традиции на обед остановились в Гетоносе. Хотя это уже скорее ужин — доехали до Гетоноса мы уже под вечер. Этот город чуть меньше нашего унылого Кесера, но зато какой. В центре старый город из камня за крепостной стеной. Это место, где словно замерло время и где обитает призрак погибшей империи. Туристы съезжаются сюда со всей Кристофии.
Обедали мы на открытой террасе одного из моих любимых ресторанчиков. Как же тут красиво: пол из каменных плит, деревянные балки, свечи, кованные люстры и вьюн до самой черепичной крыши. И это всё такое родное — будто домой вернулась.
Наевшись, отпросилась у родителей в музей по истории Гетоноса. Я люблю в нём бывать. Особенно благодаря одним строчкам. Они высечены на каменной плите, которая когда-то находилась при въезде в город. И звучат они так:
Сей город, Гетонос, основан императрицей Эмилисентой от Рода тер’Денри Вэсен-Белнер
Когда-то этот город был частью Великой империи Бекариссии. Сейчас же обычный кристофийский городок. Он даже не вошёл в состав Белого Края.
В детстве в этом музеи я любила смотреть фильм про легенду основания Гетоноса. В нём говорится, что на северной границе империи Бекариссии было неспокойно. Тогда императрица Эмилисента приняла решение построить крупный военный лагерь. Сама она, Совет Бекариссии и герцоги северных землей расходились во мнение, где лучше организовать первый такой лагерь. Тогда пришла Белая Лошадь и указала место, на котором велела построить военный городок Гетонос. После возведения города Белая Лошадь построила крепостную стену по северной границе империи и сказала, что, если её предадут и обрекут страну на гибель, то стена рухнет, империя падёт, а императорский Род прервётся.
Интересно, а почему Род так и не прервался? И почему сразу нельзя было возвести стену? А ещё почему не могли определить место для лагеря? И неужели бекариссцы так долго и так искренне верили в Белую Лошадь?
Но как бы там ни было — после того, как армия Республики Авены пробила стену, то Бекариссия вступила в невыгодный для неё союз с Кристофией, прекратив свою существование как государство и став Белым Краем. Тогда же императорский Род лишился особой приставки — Белнер. Винят во всём этом последнего императора Кориллианна III — моего много раз прадеда.
Ведь я не Алиса Зигаран, каковой меня знают в Кесере.
Я — Аликса тер’Денри Вэсен — младшая наследница Белого Края.
Моя бабушка Владетельница нашего Края. Выше неё только президент. Хотя частью Рода она стала после замужества, а титул Владетельницы получила лишь благодаря дедушкину распоряжению.
Я быстро прошла все залы музея, отмечая то, что появилось из нового. В последнем зале меня привлёк портрет. Странный портрет. На нём изображена женщина в светлом богато украшенном платье. На её плечах королевская мантия, лицо и волосы прикрывает вуаль, а в руках окровавленный меч. Но самое странное — корона. Я сразу узнала её. Это корона мелкого королевства, которое незадолго до войны стало частью Бекариссии. Я лично видела эту корону. Ошибки быть не может. Тогда почему она на женщине? Ведь в том королевстве никогда не было королев. Только короли и их безликие супруги.
Я сделала шаг назад. Этот портрет вызывал необоснованную тревогу и страх. Точнее женщина на нём. Будто повеяло холодом и смертью.
Не хотелось тут больше задерживаться. Не стоило заходить сюда. Нужно было сразу ехать дальше.
Обратно я бежала. Хорошо, что ресторанчик рядом. Сейчас же уедем.
Увидев меня, папа с мамой стали тут же выяснять, что произошло. Я соврала, что наткнулась на какого-то подозрительного мужика и попросила поскорее уехать. Папа хотел разобраться с тем мужиком, но мне удалось его отговорить.
Не говорить же им, что меня напугала картина, и что, казалось, будто та женщина следила за мной из-под вуали. Хотя от этой лжи так противно на душе.
Только когда подъезжали к другому городу немного успокоилась. Хотя перед глазами вновь и вновь вставал этот портрет. А особенно маленькая деталь, которую я заметила прежде, чем убежать. В полусумраке, на заднем плане, изброжён герб. Герб Бекариссии. Герб нашего Рода. Он в крови.
Я всегда спала без света. Но в этот раз не могла заставить себя выключить светильник. Стоило это сделать как пред глазами вставал портрет, окровавленный герб и меч. А ещё, казалось, будто та женщина наблюдает за мной из тёмного угла. Знаю, звучит как бред, но страх — есть страх.
Усугубляло ситуацию ещё и то, что Курьку пришлось оставить в приотельном питомнике. С ним было бы не так страшно. Может попроситься к родителям? У них в номере диванчик есть. Но, что, если они спят? И что я им скажу? Испугалась какой-то картины? Я уже не маленькая девочка. Неужели так в страхе и пролежу до утра? Хотя сейчас рассвет наступает рано. А как только взойдёт солнце смогу уснуть.
Я вздрогнула, когда загорелся экран телефона. Это всего лишь папа написал с предложением прогуляться, если я ещё не уснула.
Мы шли вдоль реки, на берегу которой находился наш отель. Мама, по словам папы, уснула сразу, а ему самому не спалось. Вот он позвал меня на прогулку.
— Ты после музея сама не своя. Что случилось на самом деле? — спросил папа, когда мы присели на скамейку.
— Мужик какой-то был…
— Дочь, прости, что перебиваю, но я спрашиваю, что на самом деле произошло. Пожалуйста. Мне хотелось бы помочь тебе.
— Пап, понимаешь это прозвучит глупо. Очень.
— Тебя не могла напугать какая-то глупость.
— Но это так.
Папа обнял меня:
— Принцесса моя, я переживаю за тебя. Не бывает страхов на пустом месте. Если хочешь, то не рассказывай, что произошло. Просто скажи, как мы с мамой можем тебе помочь?
Я решилась:
— На самом деле меня напугала картина в музеи.
Папа внимательно выслушал мою историю, подтвердил, что да, королев в том королевстве никогда не было, а после попросил:
— Пообещай мне, что не расскажешь о произошедшем маме.
— Почему?
— Её пугает подобное. Всё необъяснимое и связанное с нашим Родом.
— Из-за чего? И я как-то ничего подобного не замечала.
— Я не могу всего рассказать. С ней когда-то произошла малоприятная история. С тех пор её пугает всё, что напоминает о тех событиях.
— А что произошло? И причём здесь это?
Папа вздохнул:
— Зря я это начал. Поверь… Нет. Так не пойдёт.
— Па-а-ап?
— Она беспокоится о тебе. Особенно в последнее время. Боится, что с тобой может случиться что-то похожее.
— Что именно? Пап?
— Примерно в твоём возрасте её напугало что-то наподобие твоего портрета. Она увлекалась мистикой, связанной с нашим Родом и Белой Лошадью и до чего-то докопалась.
— Ты знаешь, что это было?
— Не всё. Думаю, потом она сама тебе расскажет. Только не выспрашивай у неё раньше времени, хорошо? И об этом разговоре не говори. Договорились? Для неё это тяжело.
Я нехотя согласилось. Ничего не понятно и что же такое произошло с мамой? И причём тут мой случай?
— Но это всё никак не объясняет того, что я испугалась какого-то там портрета. Просто бред.
Я замотала головой.
— Хочешь мы почитаем об этом портрете? Постараемся понять почему он тебя напугал, — предложил папа.
— Не хочу о нём вспоминать. Поскорей бы забыть и всё.
— Хорошо. Если передумаешь — дай знать. И помни, чтобы не случилось — я с тобой и обязательно тебя защищу, моя принцесса. Не стесняйся рассказывать мне о своих страхах, какими бы они не были, ладно?
— Ладно. Спасибо, папочка. — Я уткнулась ему в грудь.
— Я предлагаю тебе переночевать у нас. Согласна?
— Ты лучший! И я буду такой же смелой, как и ты. Я не позволю какому-то портрету запугать меня!
Я не знала куда себя деть от нетерпения. Ведь мы наконец въехали в Белый Край. Мой родной, мой любимый. Эти города, поля, леса, горы и реки. Как же я скучала. Ещё чуть-чуть и мы будем дома, и я наконец со всеми увижусь.
Но вскоре радость поутихла. Нам ехать и ехать, а дорога мне уже ой как надоела. От скуки я стала считать редкие деревья по краям полей. Можно опять зависнуть в телефоне, но от него разболелась голова. Книгу, которую я взяла в дорогу, дочитала ещё два часа назад.
Вдруг я увидела белоснежную лошадь. Она стояла в поле и, казалось, будто смотрела прямо на меня. Ох, какая же она изящная. Если бы я не любила лошадей, но влюбилась бы в них сейчас. В неё. И что же такая красавица делает в поле одна? Тут рядом даже конюшни никакой нет. Надо её срочно сфотографировать, пока не проехали.
— Пап, притормози, пожалуйста. Я хочу лошадь сфоткать.
— Лошадь? — удивился папа, останавливаясь на обочине.
— Где? — спросила мама.
— Она во… — начала я и осеклась.
Никакой лошади там не было. Я даже высунулась из окна и посмотрела назад — вдруг всё-таки проехали? Нет. Пустое поле с невысокой травой. Куда она могла деться? Мы же ещё не успели проехать это место — ехали медленно.
— Али?
— Она… она пропала?
— Может быть мы проехали? Вернуться назад? — обернулся ко мне папа.
— Н-нет. Может п-показалось?
Голос задрожал. Стало не уютно.
— Поехали. Гендар. — Я услышала в мамином голосе напряжение.
— Мам, ты её тоже видела?
Мама не ответила. Папа резко рванул с места.
Дрожащей рукой я потянулась к Курьке.
Что со мной? Что с мамой? Куда пропала лошадь? Почему мне после неё не по себе? Лошади не могут так напугать меня. Так почему? А ещё этот портрет.
Поглаживая Курьку, я откинулась на сиденье. Прикрыла глаза. Попыталась расслабиться.
Куда она делась? Может это галлюцинация? Типа мираж? Тогда что с мамой? Или это то, о чём говорил папа? Боязнь странного?
Успокойся. Всё хорошо. Скоро будем дома. Там никто не достанет. Забудь.
— Просыпайся, приехали, — коснулась моего колена мама.
Зевнув я открыла глаза. Курька на мне тут же встрепенулся. Попыталась сфокусировать взгляд и посмотрела в окно.
Сердце заколотилось быстрее. Мы дома.
Я первая вышла из машины и побежала к дому. Получилось не очень. Всё-таки целый день просидела. Да и особняк пришлось обходить. Папа сразу заехал в гараж. Хотя можно сразу оттуда войти, но в первый раз нужно обязательно зайти через парадный вход. Такая моя маленькая традиция.
Это наша неофициальная резиденция. Только для своих. И так уже не одно десятилетие.
Бабушка ждала нас в холле. Она почти не изменилась. Всё также в брючном костюме с убранными наверх каштановыми волосами. И лицо без единой морщинки. Только выглядит она очень уставшей, несмотря на радостную улыбку. Видимо она недавно вернулась из Белакена.
Мы все дружно обнимались, целовались, смеялись, пока бабушка не заметила Курьку. Вот ему она сначала не очень-то обрадовалась. Особенно после того, как я сообщила, что он будет жить со мной. То есть прямо в особняке. Оказалось, что никто не сообщил бабушке о нём. А она женщина строгая и не любящая сюрпризов. Мне с родителями удалось убедить бабушку, что Курька приличный щенок — по особняку носиться не будет, где-нибудь под диваном не нагадит и мебель не испортит. И вообще — он самый лучший и в домике садовника или охраны ему не место. Бабушка быстро сдалась. Она в принципе любит животный. Ведь и любовь к лошадям мне досталась именно от неё. А вот когда эти самые животные или кто-то и что-то такое на неё неожиданно сваливается — она ой как не любит.
Почти сразу я пошла на конюшню — ровесницу особняка, которому уже пару веков. Сама конюшня маленькая — всего на шесть голов. Да, когда-то она была больше. Даже каретная имелась. Но нынче лошади — хобби и спорт. Сейчас в конюшне заняты всего два денника: светло-серой Филицией — бабушкиной кобылой и моим пони Талым Снегом — Снежком. Понь меня узнал и встретил звонким ржаньем. Именно на нём меня начали обучать верховой езде, когда пятилетняя я заявила, что у каждой настоящей принцессы есть пони, на котором она катается.
Вообще до недавнего времени, по традиции, все члены нашего Рода обучались верховой езде наравне с фехтованием и другим штукам, которые давно потеряли актуальность. Верховая езда ушла самой последней — при прадедушке. До бабушки конюшня пустовала. Она попыталась разжечь угасающий уголёк — обучала верховой езде моих маму и тётю. Но тётю лошади особо не интересовали, поэтому она после школы перестала ездить верхом, а мама однажды неудачно упала и с тех пор даже не садилась в седло. Только благодаря бабушке и мне остатки традиции всё ещё живы. Хотя верховая езда и конный спорт считаются престижными в Белом Крае.
Я взяла Снежка и пошла с ним гулять по территории особняка. Не передать как я соскучилась. Хотелось обниматься с каждым деревом, гладить каждую скульптуру. И как бы ни хотелось погулять подольше — нужно возвращаться в дом. Опаздывать на ужин в свою честь — дурной тон. Такого не приемлют.
***
— Али, девочка моя, пора вставать. — Сквозь сон я услышала мамин голос.
— Сейчас, ещё немного.
— Кое-кто опять забыл поставить будильник. Так что своё чуть-чуть ты уже поспала.
— Ну, мам, совсем капельку. Пять минуточек и точно встану.
— Не встанешь ведь.
Мама вздохнула и куда-то отошла.
Нет. Всё. Нужно вставать. И так собираю всю волю в кулак и… как же я спать хочу-у!
Но тут меня стали старательно обнюхивать, облизывать и пытаться залезть под одеяло. Теперь ясно куда уходила мама — она принесла нашего с ней щенка Курьку.
Всё-всё, вот теперь точно встаю. Разлепив глаза, села, поймала Курьку и чмокнула его в нос. Какой он у нас замечательный и любимый, хоть иногда и проказник.
— Сбирайся. Через минут пятнадцать жду тебя внизу, — сообщила мама.
— Думаю, она через минуту будет там. — В комнату вошёл папа. — Принцесса, к тебе кое-то приехал попрощаться.
Вот тут я вскочила с кровати и помчалась на первый этаж.
Неужели?
— Нат, ну, ты что? — Я обняла её. — Ты во сколько встала? В пять? В четыре? Не стоило.
— Али, ты, чё? Как я могу тебя не проводить? — Ната стиснула меня в объятьях.
— Ну, почему ты не можешь поехать с нами?
— Ты же знаешь: родители меня убьют, ба закапает, а дед будет плясать на моей могилке и причитать, мол во мне было слишком много крови его таинственного проклятого Рода.
— Кстати, о родителях. — Подошла мама. — Наташ, мы оставляем тебе ключи. Когда твои будут дурить — приходи ночевать сюда. Домработницу я предупредила.
— Спасибо вам большое, но не стоит. Я справлюсь, — улыбнулась Ната.
Папа подошёл и положил ей руку на плечо:
— Мы настаиваем. Так Аликсе и нам будет спокойнее.
Расставаться с Натой тяжело. Мы еле сдерживали слёзы. Из года в год. Но хотя бы чуть-чуть мы проехали вместе — Ната попросила подвести её до конюшни. Она планировала весь день провести со своей кобылкой Делией.
В начале ехать интересно: дома, магазины, рекламные вывески и главное — отличный интернет. А потом однообразие и дальняя дорога. Ску-ко-та. Даже фильмы надоедают. Только книга и спасает.
И так из года в год я провожу первый день лета. Вот почему родителям настолько нравится путешествовать на машине? Одно хорошо — обратно мы полетим самолётом. А пока — поскорей бы уже приехать, обнять друзей, бабушку, брата и тётю с дядей.
***
По традиции на обед остановились в Гетоносе. Хотя это уже скорее ужин — доехали до Гетоноса мы уже под вечер. Этот город чуть меньше нашего унылого Кесера, но зато какой. В центре старый город из камня за крепостной стеной. Это место, где словно замерло время и где обитает призрак погибшей империи. Туристы съезжаются сюда со всей Кристофии.
Обедали мы на открытой террасе одного из моих любимых ресторанчиков. Как же тут красиво: пол из каменных плит, деревянные балки, свечи, кованные люстры и вьюн до самой черепичной крыши. И это всё такое родное — будто домой вернулась.
Наевшись, отпросилась у родителей в музей по истории Гетоноса. Я люблю в нём бывать. Особенно благодаря одним строчкам. Они высечены на каменной плите, которая когда-то находилась при въезде в город. И звучат они так:
Сей город, Гетонос, основан императрицей Эмилисентой от Рода тер’Денри Вэсен-Белнер
Когда-то этот город был частью Великой империи Бекариссии. Сейчас же обычный кристофийский городок. Он даже не вошёл в состав Белого Края.
В детстве в этом музеи я любила смотреть фильм про легенду основания Гетоноса. В нём говорится, что на северной границе империи Бекариссии было неспокойно. Тогда императрица Эмилисента приняла решение построить крупный военный лагерь. Сама она, Совет Бекариссии и герцоги северных землей расходились во мнение, где лучше организовать первый такой лагерь. Тогда пришла Белая Лошадь и указала место, на котором велела построить военный городок Гетонос. После возведения города Белая Лошадь построила крепостную стену по северной границе империи и сказала, что, если её предадут и обрекут страну на гибель, то стена рухнет, империя падёт, а императорский Род прервётся.
Интересно, а почему Род так и не прервался? И почему сразу нельзя было возвести стену? А ещё почему не могли определить место для лагеря? И неужели бекариссцы так долго и так искренне верили в Белую Лошадь?
Но как бы там ни было — после того, как армия Республики Авены пробила стену, то Бекариссия вступила в невыгодный для неё союз с Кристофией, прекратив свою существование как государство и став Белым Краем. Тогда же императорский Род лишился особой приставки — Белнер. Винят во всём этом последнего императора Кориллианна III — моего много раз прадеда.
Ведь я не Алиса Зигаран, каковой меня знают в Кесере.
Я — Аликса тер’Денри Вэсен — младшая наследница Белого Края.
Моя бабушка Владетельница нашего Края. Выше неё только президент. Хотя частью Рода она стала после замужества, а титул Владетельницы получила лишь благодаря дедушкину распоряжению.
Я быстро прошла все залы музея, отмечая то, что появилось из нового. В последнем зале меня привлёк портрет. Странный портрет. На нём изображена женщина в светлом богато украшенном платье. На её плечах королевская мантия, лицо и волосы прикрывает вуаль, а в руках окровавленный меч. Но самое странное — корона. Я сразу узнала её. Это корона мелкого королевства, которое незадолго до войны стало частью Бекариссии. Я лично видела эту корону. Ошибки быть не может. Тогда почему она на женщине? Ведь в том королевстве никогда не было королев. Только короли и их безликие супруги.
Я сделала шаг назад. Этот портрет вызывал необоснованную тревогу и страх. Точнее женщина на нём. Будто повеяло холодом и смертью.
Не хотелось тут больше задерживаться. Не стоило заходить сюда. Нужно было сразу ехать дальше.
Обратно я бежала. Хорошо, что ресторанчик рядом. Сейчас же уедем.
Увидев меня, папа с мамой стали тут же выяснять, что произошло. Я соврала, что наткнулась на какого-то подозрительного мужика и попросила поскорее уехать. Папа хотел разобраться с тем мужиком, но мне удалось его отговорить.
Не говорить же им, что меня напугала картина, и что, казалось, будто та женщина следила за мной из-под вуали. Хотя от этой лжи так противно на душе.
Только когда подъезжали к другому городу немного успокоилась. Хотя перед глазами вновь и вновь вставал этот портрет. А особенно маленькая деталь, которую я заметила прежде, чем убежать. В полусумраке, на заднем плане, изброжён герб. Герб Бекариссии. Герб нашего Рода. Он в крови.
***
Я всегда спала без света. Но в этот раз не могла заставить себя выключить светильник. Стоило это сделать как пред глазами вставал портрет, окровавленный герб и меч. А ещё, казалось, будто та женщина наблюдает за мной из тёмного угла. Знаю, звучит как бред, но страх — есть страх.
Усугубляло ситуацию ещё и то, что Курьку пришлось оставить в приотельном питомнике. С ним было бы не так страшно. Может попроситься к родителям? У них в номере диванчик есть. Но, что, если они спят? И что я им скажу? Испугалась какой-то картины? Я уже не маленькая девочка. Неужели так в страхе и пролежу до утра? Хотя сейчас рассвет наступает рано. А как только взойдёт солнце смогу уснуть.
Я вздрогнула, когда загорелся экран телефона. Это всего лишь папа написал с предложением прогуляться, если я ещё не уснула.
Мы шли вдоль реки, на берегу которой находился наш отель. Мама, по словам папы, уснула сразу, а ему самому не спалось. Вот он позвал меня на прогулку.
— Ты после музея сама не своя. Что случилось на самом деле? — спросил папа, когда мы присели на скамейку.
— Мужик какой-то был…
— Дочь, прости, что перебиваю, но я спрашиваю, что на самом деле произошло. Пожалуйста. Мне хотелось бы помочь тебе.
— Пап, понимаешь это прозвучит глупо. Очень.
— Тебя не могла напугать какая-то глупость.
— Но это так.
Папа обнял меня:
— Принцесса моя, я переживаю за тебя. Не бывает страхов на пустом месте. Если хочешь, то не рассказывай, что произошло. Просто скажи, как мы с мамой можем тебе помочь?
Я решилась:
— На самом деле меня напугала картина в музеи.
Папа внимательно выслушал мою историю, подтвердил, что да, королев в том королевстве никогда не было, а после попросил:
— Пообещай мне, что не расскажешь о произошедшем маме.
— Почему?
— Её пугает подобное. Всё необъяснимое и связанное с нашим Родом.
— Из-за чего? И я как-то ничего подобного не замечала.
— Я не могу всего рассказать. С ней когда-то произошла малоприятная история. С тех пор её пугает всё, что напоминает о тех событиях.
— А что произошло? И причём здесь это?
Папа вздохнул:
— Зря я это начал. Поверь… Нет. Так не пойдёт.
— Па-а-ап?
— Она беспокоится о тебе. Особенно в последнее время. Боится, что с тобой может случиться что-то похожее.
— Что именно? Пап?
— Примерно в твоём возрасте её напугало что-то наподобие твоего портрета. Она увлекалась мистикой, связанной с нашим Родом и Белой Лошадью и до чего-то докопалась.
— Ты знаешь, что это было?
— Не всё. Думаю, потом она сама тебе расскажет. Только не выспрашивай у неё раньше времени, хорошо? И об этом разговоре не говори. Договорились? Для неё это тяжело.
Я нехотя согласилось. Ничего не понятно и что же такое произошло с мамой? И причём тут мой случай?
— Но это всё никак не объясняет того, что я испугалась какого-то там портрета. Просто бред.
Я замотала головой.
— Хочешь мы почитаем об этом портрете? Постараемся понять почему он тебя напугал, — предложил папа.
— Не хочу о нём вспоминать. Поскорей бы забыть и всё.
— Хорошо. Если передумаешь — дай знать. И помни, чтобы не случилось — я с тобой и обязательно тебя защищу, моя принцесса. Не стесняйся рассказывать мне о своих страхах, какими бы они не были, ладно?
— Ладно. Спасибо, папочка. — Я уткнулась ему в грудь.
— Я предлагаю тебе переночевать у нас. Согласна?
— Ты лучший! И я буду такой же смелой, как и ты. Я не позволю какому-то портрету запугать меня!
***
Я не знала куда себя деть от нетерпения. Ведь мы наконец въехали в Белый Край. Мой родной, мой любимый. Эти города, поля, леса, горы и реки. Как же я скучала. Ещё чуть-чуть и мы будем дома, и я наконец со всеми увижусь.
Но вскоре радость поутихла. Нам ехать и ехать, а дорога мне уже ой как надоела. От скуки я стала считать редкие деревья по краям полей. Можно опять зависнуть в телефоне, но от него разболелась голова. Книгу, которую я взяла в дорогу, дочитала ещё два часа назад.
Вдруг я увидела белоснежную лошадь. Она стояла в поле и, казалось, будто смотрела прямо на меня. Ох, какая же она изящная. Если бы я не любила лошадей, но влюбилась бы в них сейчас. В неё. И что же такая красавица делает в поле одна? Тут рядом даже конюшни никакой нет. Надо её срочно сфотографировать, пока не проехали.
— Пап, притормози, пожалуйста. Я хочу лошадь сфоткать.
— Лошадь? — удивился папа, останавливаясь на обочине.
— Где? — спросила мама.
— Она во… — начала я и осеклась.
Никакой лошади там не было. Я даже высунулась из окна и посмотрела назад — вдруг всё-таки проехали? Нет. Пустое поле с невысокой травой. Куда она могла деться? Мы же ещё не успели проехать это место — ехали медленно.
— Али?
— Она… она пропала?
— Может быть мы проехали? Вернуться назад? — обернулся ко мне папа.
— Н-нет. Может п-показалось?
Голос задрожал. Стало не уютно.
— Поехали. Гендар. — Я услышала в мамином голосе напряжение.
— Мам, ты её тоже видела?
Мама не ответила. Папа резко рванул с места.
Дрожащей рукой я потянулась к Курьке.
Что со мной? Что с мамой? Куда пропала лошадь? Почему мне после неё не по себе? Лошади не могут так напугать меня. Так почему? А ещё этот портрет.
Поглаживая Курьку, я откинулась на сиденье. Прикрыла глаза. Попыталась расслабиться.
Куда она делась? Может это галлюцинация? Типа мираж? Тогда что с мамой? Или это то, о чём говорил папа? Боязнь странного?
Успокойся. Всё хорошо. Скоро будем дома. Там никто не достанет. Забудь.
— Просыпайся, приехали, — коснулась моего колена мама.
Зевнув я открыла глаза. Курька на мне тут же встрепенулся. Попыталась сфокусировать взгляд и посмотрела в окно.
Сердце заколотилось быстрее. Мы дома.
Я первая вышла из машины и побежала к дому. Получилось не очень. Всё-таки целый день просидела. Да и особняк пришлось обходить. Папа сразу заехал в гараж. Хотя можно сразу оттуда войти, но в первый раз нужно обязательно зайти через парадный вход. Такая моя маленькая традиция.
Это наша неофициальная резиденция. Только для своих. И так уже не одно десятилетие.
Бабушка ждала нас в холле. Она почти не изменилась. Всё также в брючном костюме с убранными наверх каштановыми волосами. И лицо без единой морщинки. Только выглядит она очень уставшей, несмотря на радостную улыбку. Видимо она недавно вернулась из Белакена.
Мы все дружно обнимались, целовались, смеялись, пока бабушка не заметила Курьку. Вот ему она сначала не очень-то обрадовалась. Особенно после того, как я сообщила, что он будет жить со мной. То есть прямо в особняке. Оказалось, что никто не сообщил бабушке о нём. А она женщина строгая и не любящая сюрпризов. Мне с родителями удалось убедить бабушку, что Курька приличный щенок — по особняку носиться не будет, где-нибудь под диваном не нагадит и мебель не испортит. И вообще — он самый лучший и в домике садовника или охраны ему не место. Бабушка быстро сдалась. Она в принципе любит животный. Ведь и любовь к лошадям мне досталась именно от неё. А вот когда эти самые животные или кто-то и что-то такое на неё неожиданно сваливается — она ой как не любит.
Почти сразу я пошла на конюшню — ровесницу особняка, которому уже пару веков. Сама конюшня маленькая — всего на шесть голов. Да, когда-то она была больше. Даже каретная имелась. Но нынче лошади — хобби и спорт. Сейчас в конюшне заняты всего два денника: светло-серой Филицией — бабушкиной кобылой и моим пони Талым Снегом — Снежком. Понь меня узнал и встретил звонким ржаньем. Именно на нём меня начали обучать верховой езде, когда пятилетняя я заявила, что у каждой настоящей принцессы есть пони, на котором она катается.
Вообще до недавнего времени, по традиции, все члены нашего Рода обучались верховой езде наравне с фехтованием и другим штукам, которые давно потеряли актуальность. Верховая езда ушла самой последней — при прадедушке. До бабушки конюшня пустовала. Она попыталась разжечь угасающий уголёк — обучала верховой езде моих маму и тётю. Но тётю лошади особо не интересовали, поэтому она после школы перестала ездить верхом, а мама однажды неудачно упала и с тех пор даже не садилась в седло. Только благодаря бабушке и мне остатки традиции всё ещё живы. Хотя верховая езда и конный спорт считаются престижными в Белом Крае.
Я взяла Снежка и пошла с ним гулять по территории особняка. Не передать как я соскучилась. Хотелось обниматься с каждым деревом, гладить каждую скульптуру. И как бы ни хотелось погулять подольше — нужно возвращаться в дом. Опаздывать на ужин в свою честь — дурной тон. Такого не приемлют.
