-Заблудшие

Это понятное дело, что временно, но, тем не менее, территория попадет под оккупацию противника, а снабжать Вермахт продовольствием, он не собирался. Пусть лучше крестьяне заберут остатки и вспомнят лишний раз щедрость Советской власти. Крестьяне были и сами не против. Чтобы все произошло организованно, задействовали красноармейцев. Однако в этом вопросе на дисциплину и сознательность масс рассчитывать не пришлось. Ругань, давка, проклятия и алчность сельчан поразили военнослужащих. Увещеваниями здесь не помогло. Только применение грубой силы и командирский голос лейтенанта, смогли навести порядок. Керосин, спички, мыло, соль, мука, все размели в мгновения ока. Получив желаемое, толпа быстро рассосалась. То, чего не смогли сделать налетчики, воплотил в жизнь лейтенант Волков, вот только довольных этой акцией во втором случае, оказалось значительно больше, чем, если бы это сделали залетные мужики. Председатель пригласил красноармейцев к себе домой, где их угостили скромным обедом. Сытые и довольные они покинули село. Батальон время даром не терял и окапывался на берегу речушки. Пришлось и Гришке поработать лопатой, чтобы выкопать себе щель. Пока дело не дошло до полноценных окопов, Гришка, прикрыв глаза пилоткой от палящих лучей солнца, улегся на дне неглубокого окопчика и уснул. Проснулся от трескотни моторов. Чижов осторожно высунул голову, чтобы осмотреться. От леса, по проселочной дороге, в их сторону катило несколько мотоциклеток.
       -Немцы! – догадался парень. Посмотрел по сторонам. Над жиденькими брустверами, словно суслики из нор, высунули свои головы и товарищи Чижова. Значит, противник не остался незамеченным.
       -Не стрелять! Подпустить поближе! – пробежал, пригнувшись, за его спиной комбат. Фашисты уверенно направились к мосту, который должен был держать их батальон. Один мотоцикл, второй, третий. Когда же команда огонь? Они так и на их позиции выскочат, а там, в колясках пулеметы и неизвестно, чем это для них может закончиться? Команду он так и не услышал. Была она или нет, непонятно. Сначала бахнул один выстрел, а затем затрещало по всему берегу. Последний мотоциклист попытался развернуться, чтобы обратно перескочить мосток, но прошитый пулей, слетел на своем мотоцикле прямо в реку. Через его окопчик, в сторону моста метнулся их старшина. Распираемый от любопытства Гришка, с винтовкой в руке, побежал следом за ним. Четыре фашиста лежали возле мотоциклов в разных позах. Все они были мертвы. Пятый, громко причитая на своем языке, пытался ползти по мосту. За ним тянулась кровавая борозда. Чижов подошел к мотоциклу, рассматривая поверженного противника. Молодые ребята в серой форме. Они ничем не отличались от них. Может, что обмундирование почище и лица похоленей. А, что теперь толку, коль все мертвы? Старшина копался возле техники. Ему всегда больше всех надо. Вон уже и пулеметик присмотрел.
       -Помоги-ка, - попросил старшина Саюн, пытаясь снять пулемет с коляски. Вдвоем им это удалось. И тут хлопнул револьверный выстрел. Это комбат добил раненого фрица. Старшина оставил МГ-34 у Гришки, а сам продолжал рыться в транспортном средстве, разыскивая барабаны с патронами. Гриша покрутил в руках вражеский ствол. Попытался снять барабан с боеприпасами. Получилось. Передернул затвор, поправил сошки. Вроде бы ничего сложного. Поставил емкость с патронами обратно.
       -Соображаешь? – остановился возле него политрук.
       -А чего тут не понять? Не сложнее нашего «максима», - уверенно произнес Чижов.
       -Фамилия? – строго спросил подошедший комбат.
       -Красноармеец Чижов, - доложил Гриша.
       -Красноармеец Чижов, назначаю тебя пулеметчиком, - одним махом переквалифицировал его комбат из стрелков в пулеметчики.
       -Есть! – взял под козырек боец. Майор Близнюк, оставив позади себя подбитую технику, двинулся навстречу офицерам батальона, которые спешили к нему на доклад. Саюн, вытащил из коляски еще два барабана к МГ. К мосту вышло еще парочка солдат, поглазеть на дело своих рук.
       -Игнатов, ты, что творишь? – налетел лейтенант на знакомого Гришки, который тоже оказался на месте происшествия.
       -Оружие собираю, - ответил солдат, шарящий по карманам убитого.
       -А это, что? – успел политрук перехватить часы фашиста, которые Игнатов в виде трофея, пытался отправить к себе в карман.
       -Ты, что же мародерством занимаешься?
       -Ни как нет! – перепугался боец.
       -Знаешь, что за это бывает? - Игнатов предпочел промолчать, сжимая в руке ремень немецкого карабина.
       -Смотри мне! – погрозил замполит ему кулаком, и переложил часы в свое галифе. Саюн пристально осмотрел новоиспеченного пулеметчика. Все бы хорошо, но только сапоги у бойца «просили каши».
       -Какой размер? – кивнул на его разлезшуюся обувь старшина, а сам мимолетом присматривался к распластавшемуся на дороге фашисту.
       -Сорок второй, - как-то виновато признался Чижов. Саюн присел возле трупа и стащил с него сапоги.
       -Примерь вот эти, - бросил он сапоги к ногам красноармейца.
       -Старшина, вы, что себе позволяете? – возмутился Волков.
       -Я тут пресекаю мародерство со стороны красноармейцев, а вы позволяете себе заниматься подобными вещами.
       -Это не мародерство, товарищ лейтенант. Посмотрите на сапоги Чижова. Как он сможет в них ходить? У меня других нет. Этому фрицу, они больше не понадобятся, а Чижову подойдут. Кто для нас важнее, пулеметчик Чижов или захватчик Ганс? – задал резонный вопрос Саюн.
       -Не правильно у мертвых брать, - смягчил позицию лейтенант.
       -Может, и пулемет им оставим? – усмехнулся старшина.
       -Оружие, это совсем другое, - не согласился Волков.
       -Так, как с сапогами быть? Оставим Гансу или Чижову отдадим? – не отставал от офицера Саюн.
       -А, ну вас! – махнул рукой политрук и пошел к комбату.
       -Может не стоит? – колебался Гришка, рассматривая чужую обувь.
       -Отставить! Ты посмотри, какие сапоги! - показал старшина парню, аккуратно подбитую гвоздями подошву.
       -Им сносу нет. Обувай, я тебе сказал, - приказал военный. Чижов сел на землю и стащил свою прохудившуюся обувь. Обмотал портянки и сунул ноги в трофей.
       -Ну, как? – ожидал Саюн его впечатлений.
       -Не жмут?
       -Ни как нет, - довольно доложил Григорий.
       -Вот и носи. А ты, чего рот разинул? – переключил внимание старшина на Игнатов.
       -Бери патроны. Будешь вторым номером у Чижова. Понятно?
       -Что и меня в пулеметчики? – растерялся мужчина.
       -Я с пулеметом, не того…, - высказал он свои сомнения относительно такого назначения.
       -Вот поэтому и пойдешь вторым номером. Чижов, бери на себя мост. Чтоб по нему никто не проскочил. Давайте, идите, готовить позицию, - отправил парочку Саюн. Тут как раз появился и взводный. Увидев Чижова с трофейным пулеметом, только удивился.
       -Ты, что у нас пулеметчик?
       -Теперь да. Комбат назначил, - пояснил ситуацию Гриша.
       -Понятно, - не стал больше ничего спрашивать Потапов.
       -Мне бы с местом определиться, - мялся Григорий. Взводный внимательно осмотрел позицию и указал парням наиболее подходящее место для пулеметного расчета. Гриня, поставил пулемет в указанном месте и взялся за саперную лопатку.
       -Ты, Федор, тоже не стой. Нам в землю поглубже врыться необходимо, - дал он наставление своему второму номеру. Лопатки вонзились в грунт, подрывая корни травы. Гимнастерки намокли от пота, и на лбу солдат появилась соленая влага, которая при попадании в глаза, вызывала жжение. Возле них остановился Потапов, который обходил позиции взвода и наблюдал, как ведутся земляные работы. Он присел возле парочки и стал набивать табачком самокрутку. Федор с жадностью смотрел на эти действия сержанта. Ему очень хотелось закурить, а табак весь давно израсходовал. Когда сержант выпустил первое облачко дыма, Игнатов воткнул в землю свою лопатку, и присел на краю вырытого окопчика. Он жадно потянул в себя ноздрями табачный дым и полез в карман за трофейными сигаретами. Замполит успел перехватить у него часики, а вот курево не заметил. Чиркнул спичкой и затянулся сигареткой. Ему хватило пары затяжек, чтобы закашляться. Кислое выражение лица говорило о том, что трофей не пришелся по вкусу. Гришке даже стало жаль товарища. Потапов с усмешкой поинтересовался: « И как подарочек из Германии?»
       -Не табак, а опилки, - скомкал и выбросил сигарету в сторону красноармеец.
       -Сержант, не жмоться, угости табачком, - попросил он Потапова.
       -Сколько тебя знаю, Федя, все время ты был любителем дармовщины. Когда свое иметь-то будешь?
       -Хочешь, поменяемся? – протянул Игнатов взводному помятую пачку сигарет.
       -Кури свой эрзац сам, - не захотел Потапов такого обмена, но табачка все же отсыпал. Пока Федор занимался изготовлением самокрутки, Григорий позволил себе задать несколько вопросов начальству.
       -Вот скажи, Петрович, ты теперь там, в верхах, и тебе многое известно, - начал Гришка.
       -Почему так вышло, что столько лет к войне готовились, а она наступила внезапно? Где же это та Красная Армия, о которой показывали фильмы и говорили на всех собраниях? Почему мы вместо того, чтобы воевать на чужой территории, отдаем свою? – задал фундаментальные вопросы Григорий, которые интересовали почти всех бойцов.
       -Чего ты меня об этом спрашиваешь? Спроси политрука. Он тебе и расскажет, - ухмыльнулся Потапов.
       -Я такой же, как и вы. Если бы не убили лейтенанта Филиппова, то окапывался бы вместе с вами.
       -У политрука, напрасно, что-либо спрашивать. Он только лозунгами говорит и врагов ищет. Если не веришь в кричалку, и задаешь неудобные вопросы, то враг! А с врагами, сам знаешь, как сейчас поступают, - заметил Григорий.
       -А ты не лезь в политику. Топай себе, куда прикажут, - уходил от острых тем сержант.
       -А куда топать-то? Где полк? Для чего нам эта переправа? Должны были обеспечить отход дивизии, а ее то нет! Кто слева, кто справа? Одна неразбериха, - сетовал Чижов.
       -Я вот тебе, что Гриша скажу. На твои вопросы не то, что замполит не ответит, на них и комбат ответов не знает. Ты их поменьше задавай, от греха подальше. Сейчас на человека клеймо поставить легко. Шлепнут и разбираться никто не станет. Глупо от своей пули погибать, - посоветовал взводный.
       -Если сказали, что через нас дивизия будет отступать, значит так и будет.
       -Тоже мне, прояснил, - остался недоволен таким ответом Чижов.
       -Ждем дивизию, а приехали немецкие мотоциклисты. Это ведь разведка, тут и дураку понятно. Теперь кого ждать? Основных частей? Чем отбиваться будем? Винтовками и трофейными пулеметами? А если танки? – нагнетал ситуацию Чижов.
       -Не паникуй Гриша, посмотрим. Может, не все так плохо, как кажется? – выражал оптимизм Потапов.
       -А ты чего молчишь? – зацепил Григорий товарища.
       -Я слушаю, - многозначительно ответил мужчина.
       -Ну и слушай, - резко произнес пулеметчик.
       -Вы тут внимательно за дорогой посматривайте, - сделал наставление взводный.
       -Взвод обеспечения ужин готовит, из тех продуктов, что изъяли в сельпо. Получите свою пайку, но не расслабляйтесь, - добавил взводный и пошел к другим бойцам. Насчет ужина, новость хорошая. Они хоть и поели в селе, но при таком обеспечении уж лучше наесться от пуза, чем голодать. Сколько им тут стоять и кто кормить будет, неизвестно. Того гляди и фрицы могут появиться, а там как Бог рассудит. Григорий хоть и был официально атеистом, но в Бога тайно верил. Согласно солдатским байкам, пуля от полного живота лучше отскакивает. Когда по свежевырытым окопам прокатилась команда о приеме пищи, Чижов первым получил пайку каши, а после него побежал в тыл и Игнатов. Григорий выгреб из своего котелка все видимые остатки пищи и облизав ложку, спрятал ее за голенище сапога. Перекус вызвал приятную истому в теле. Захотелось даже немного вздремнуть. Но, нельзя! Еще этот Федор, где-то запропастился. Его полудрему разогнал ординарец комбата, который спрыгнул к нему в окоп.
       -Ты чего скачешь, как черт? – возмутился красноармеец.
       -Ты Чижов, что ли? – спросил парень.
       -Я, - признался Григорий.
       -Тебя комбат вызывает.
       -Это еще зачем? – почувствовал неладное красноармеец.
       -Я, почем знаю? Мое дело сообщить, - ничего вразумительного не сказал ординарец. Гришка вздохнул и, прихватив с собой свою трехлинейку, поплелся следом за бойцом. Командный пункт майора Близнюка находился в стадии строительства. Возле комбата стоял политрук Волков и еще несколько бойцов. Не успел Чижов доложить о своем прибытии, как с его плеча сняли винтовку. Плохое предзнаменование.
       -Товарищ майор, красноармеец Чижов сеет панику среди личного состава и ведет подрывную работу, внушая сослуживцам недоверие к действиям Рабоче Крестьянской Красной Армии, и сомневается в правильности принятия решений руководством армии, - озвучил политрук тяжкие обвинения относительно Чижова.
       -Я? – растерялся красноармеец.
       -Я такого не говорил, - попытался он оправдаться.
       -Как не говорил? Вот показания красноармейца Игнатова, что ты вел подрывные беседы и ставил под сомнения правильность действий командира дивизии, сомневался в успехе войны. А еще, товарищ Чижов отпустил сына украинского националиста, который в составе банды, ограбил государственный магазин – заявил лейтенант Волков, протягивая комбату тетрадный листок с доносом Игнатова. Майор взял в руки бумажку.
       -Что предлагаешь, политрук? – хотел он знать мнение политработника.
       -В мирное время передали бы его в особый отдел, пусть там разбираются.
       -Где он сейчас, этот особый отдел? – спросил Близнюк. Волков учел это замечание.
       -Учитывая военное положение, предлагаю показательно расстрелять красноармейца Чижова перед строем, как паникера и пособника врага, чтобы на корню пресечь подобные настроения в батальоне, - доложил свои соображения лейтенант. У парня выступила испарина на лбу. Как? За что?
       -Товарищ майор, я не пособник врага. Это был просто мальчишка. Как можно стрелять в детей? – взывал Григорий к голосу разума офицеров.
       -Такие мальчишки и их родители и стреляют нам в спину. Ты проявил слабость и снисхождение к сыну врага народа, а значит, ты им сочувствуешь, - чеканил слова политрук.
       -Эко, ты хватил, лейтенант, - не принял такую точку зрения комбат.
       -Оступился боец. С кем не бывает? А ты сразу высшую меру социальной защиты предлагаешь применить.
       -Вы предлагаете простить? Пусть и дальше он сомневается в Советской власти? Сегодня один, а завтра десяток. Сначала обсуждают, а потом откажутся идти в бой? – накручивал ситуацию политработник.
       -Я не сочувствую врагам и не против Советской власти, - не соглашался Григорий с такой постановкой вопроса.
       -Вы у взводного спросите. Не было там ничего подобного.
       -И с взводного твоего спросим, - обещал политрук.
       -Товарищ майор, это дело политической важности. Надо в зародыше душить паникерство. Расстреляем одного, а остальные задумаются – настаивал на своем Волков.
       -Важное дело солдата расстрелять, - продолжал колебаться Близнюк.
       -Ваше право принимать решение, но я буду вынужден доложить об этом в политотдел, а это сами знаете, какие могут иметь последствия для вас, - забрал Волков у комбата донос Игнатова. Майор зло посмотрел на молодого лейтенанта.
       -Угрожаешь?
       -Ни в коем случае. Просто предупреждаю. Я, между прочим, стараюсь и для вас, чтобы в батальоне была дисциплина, и красноармейцы были морально устойчивы, - обозначил Волков направление своей работы. Григорий заметил, как грустно посмотрел в его сторону майор.