- Где прежний заведующий общежитием?
- Его перевели на юг Москвы, это всё что мне известно.
- А где же они сейчас, мои жена и сын?
- Я не владею этой информацией, если честно, понятия не имею, это не входит в мои обязанности, спросите у ваших родственников, они должны знать.
- Это что же получается, я проливаю кровь на фронте, а вы мою комнату передаёте бухгалтеру продовольственного склада, а мою жену и сына выкидываете на улицу, так получается? – дед начинал кипятиться.
- Вы же понимаете, сейчас время такое, война идёт, приходится идти на многое.
- А кто решает и устанавливает, кого выселить, а кого оставить из общежития? – спросил дед.
- Я решаю этот вопрос, это нелегко, но поверьте всё что делается, это необходимо.
- Я требую, что бы вы обратно вернули мне комнату. Я воюю за то, что бы вы здесь сидели в этом кабинете и работали спокойно, так хоть найдите моих близких.
- Извините, но я не могу это сделать, все комнаты заняты и свободных квот у меня нет.
- Но вы можете сделать хоть что-то?
- Нет, я вам уже сказал, если у вас всё, прошу выйти, у меня ещё много посетителей.
Дед почувствовал, что выходит из себя, комендант его здорово разозлил и, в конце концов, он психанул, это в нашей родне семейное, и чётко, чеканя каждое слово произнёс:
- Ах ты, тыловая крыса, я проливаю свою кровь, а ты не хочешь даже пальцем пошевелить, что бы помочь, бюрократ проклятый. Мне послезавтра на фронт, а через два дня меня может, убьют, но тебя гадёныш я сейчас застрелю, - и дед наклонил голову, расстёгивая кобуру и доставая пистолет. Когда он снова посмотрел на собеседника, то не увидел никого за столом. Когда дед подошёл к столу, то увидел трясущегося коменданта, с синим лицом, сидящего на полу, забившегося под стол. У дедушки уже прошёл момент ярости, да и вид намочившего штаны бюрократа его вернул в прежнее спокойное состояние. Он вытащил того за шиворот и посадил за стул.
- Прошу вас, не убивайте, не убивайте меня, у меня семья, я всё сделаю, верну вашу семью на место, я могу это сделать, - пробормотал комендант.
- Тогда бери перо и чернила и пиши, что нужно и чтобы сегодня всё было сделано, потому как у меня нет времени больше.
Комендант трясущейся рукой написал что-то и, подписав, поставил печать аж два раза и протянул это деду вместе с ключом.
- Ладно, живи бюрократ, - сказал уже миролюбиво дед, и вышел во двор, оставив коменданта за столом, сидящего в глубоком шоке.
Потом он узнал, что комендант прекратил приём посетителей в этот день и поспешно ушёл домой.
В бумаге, которую дедушка держал в руках, был номер комнаты, которую он мог занять. От соседей по общежитию, он узнал, что его жена и сын проживают у жены его старшего брата Фёдора, погибшего к тому времени на фронте. В этот же день он их нашёл и забрал, они счастливые, переехали в свободную комнату. А через день дедушка опять возвратился на фронт.
Дерево и бронежилет
Во время боевых действий, очень часто применялась тактика наведения огня батареи с какого-нибудь высокого пункта на местности. В обычных полевых условиях, роль такого пункта выполняло простое дерево, сосна или ёлка. В населённом пункте, самое высокое здание. На такое дерево, на самый верх, забирался наводчик, как правило, лейтенант, старший лейтенант или капитан и корректировал огонь батареи, а внизу сидел радист и передавал информацию непосредственно на батарею или в штаб. Такое ведение огня было очень эффективно, но и очень опасно, потому как приходилось сидеть практически на передовой или даже на вражеской территории, и такие наводчики батарей были любимой мишенью немецких снайперов, которые неустанно охотились на них. Уходили на задание, в такие места, как правило, ночью, как разведчики и сразу на несколько дней, беря с собой всю необходимую амуницию. Всем корректировщикам было приказано надевать на себя бронежилеты, перед тем как каждый раз залезать на дерево. Мой дед эти бронежилеты не любил и почти никогда не надевал, потому, как они были очень громоздкими и тяжёлыми, весили до 25 килограмм, они представляли собой броневую пластину, шириной во всю грудь, толщиной в три сантиметра, с ними невозможно было лазить по деревьям. И, несмотря на это, пройдя уже пол войны, судьба его хранила и его ни разу не ранили именно при выполнении таких заданий. В одну из таких смен, они вместе с товарищем, пробрались на немецкую территорию и заняли очень интересную и стратегическую позицию, дерево была сосна, высокая и раскидистая, с множеством веток и хвои. Позиция была настолько хороша, что они там задержались на три дня и благодаря их корректировке, было уничтожено точным огнём, много немецкой техники, укреплений и артиллерийских орудий. И всё это время дед лазил на сосну без бронежилета, и полез бы и в следующий раз, как и много раз перед этим, но видно судьба распорядилась иначе. А произошло это таким образом. Его товарищ, пока дед спал ночью, крепким сном, на него спящего надел бронежилет и когда он его разбудил, то снимать его, уже не было времени, поскольку он крепился сзади на лямки. Едва забрезжил рассвет, всё началось, как и обычно, несколько корректировок и пару немецких бронетранспортёров было уже уничтожено, как вдруг сильный удар в грудь и слегка наклонив голову, дед увидел, как на его глазах расплющилась винтовочная пуля о броне пластину жилета.
- Я спускаюсь срочно, нас обнаружили, надо уходить, - сказал дед и собрался спускаться вниз.
В этот момент ещё одна пуля сделала то же самое, и расплющенным блинчиком полетела вниз, а вслед за ней, почти кубарем, слетел и дед, поскольку спускаться по веткам, не было времени. Он сильно ободрался ветками, и поцарапался, но это была ерунда, он остался жив и вскоре они пробрались к своим. За эту операцию, за ведение точного огня и большое количество уничтоженных целей, дед был награждён орденом, а командование ему подарило мотоцикл, который он потом сам отдал в штаб дивизии, так как он был ему без надобности.
Последний бой
Чем дальше на запад продвигалась с боями красная армия, тем ожесточённее становились эти сами бои. На подступах к городу Вильно, современный Вильнюс, бои стали затяжные и та, и другая сторона находилась всё время под ураганным огнём и обе несли неисчислимые потери, исчисляемые десятками тысяч погибшими. В районе небольшого села, дедушкина батарея оказалась в самом центре событий. Через эту деревню, поочерёдно ходили в атаку и пробивались танковые клинья и пехота, то красной армии, то немецкой, этот населённый пункт раз десять переходил из одних рук в другие и оказался почти стёрт с лица земли. Самолётами было заполнено небо так сильно, что не видно было даже солнца. В один из таких дней немецкие войска пошли снова на прорыв, они шли в форме краба, где щупальцами и лапами являлись танковые клинья, на пути одного из них оказалась дедушкина батарея. Пехота в окопах и малая артиллерия, стоявшая впереди, была раздавлена, этим натиском и дед получил команду выкатывать из укрытия орудия и бить прямой наводкой по танкам, в его распоряжении находилось шесть орудий. Расставив орудия на пригорке, насколько позволяло время, открыли беглый огонь по танкам противника. Огонь был настолько точен, что вскоре загорелось несколько танков, но немцы, несмотря на это все ползли и ползли, но через минут двадцать горело уже больше дюжины танков, и атака застопорилась, противник начал перегруппировку сил и через некоторое время они опять поползли вперёд. К этому времени подошли резервы красной армии, у деда прибавилось еще пять орудий, и бой вспыхнул с новой силой. Вскоре всё поле сражения было заполнено ползущими и подбитыми немецкими танками. У них тоже не обошлось конечно без потерь, две трети состава дедушкиной батареи было убито, и уничтожено четыре орудия, прямым попаданием выстрелами из танков, особенно старалась Пантера со множеством крестиков на борту. Эту Пантеру уничтожили, уже только когда она оказалась в сорока метрах от ближайшего орудия, стреляли почти в упор, сам дед наводил прицел. Земля в буквальном смысле горела под ногами, и нельзя было услышать человеческий крик на расстоянии нескольких метров. Батарея после потери орудий перестроилась, и дед снова кричал каждые пять секунд, огонь, огонь. И вот после очередного взмаха рукой, вместо слова огонь, вырвался только хрип, его левое плечо пронзила острая боль, и он упал, потеряв сознание. Очнулся он в госпитале и уже на следующий день, он лежал один в реанимации. Вскоре к нему пришёл доктор в сопровождении нескольких своих коллег.
- О, видите, коллеги, он оклемался, что я говорил, а вы все твердили руку ампутировать. Если вы всех так лечить будете любезные, кто же тогда воевать то будет, - сказал с улыбкой пожилой доктор и обращаясь к деду продолжил:
- Как ты себя чувствуешь приятель, ты второй раз родился, знаешь?
- Да, я только про это и думаю всю войну, - ответил ему дед.
- Ну, ты лежи, не беспокойся, по этому поводу, на фронт тебе не скоро, если вообще вернёшься, у тебя ещё несколько операций предстоит. Переводите его в общую палату.
Таким образом, деда перевезли в палату для выздоравливающих. И то, что с ним произошло, иначе как чудо назвать нельзя. Вот что произошло на самом деле. Разрывная снайперская пуля вошла в левое плечо, раздробив сустав и где-то в районе левого бронха, над самым сердцем взорвалась и, о чудо, вся сила взрыва направилась в сторону лопатки, которую вынесло, в результате чего грудная клетка оказалась нашпигована мелкими осколками, которые удаляли в течение нескольких операций. Но самый важный орган, сердце, не было задето вообще, и благодаря этому дед остался жив. А вскоре, в госпиталь, пришли боевые товарищи с его батареи, проведать деда и рассказали ему ещё более удивительную историю. После того как его ранили, тут же все сообразили, что стрелял снайпер и послали группы в возможные точки, с которых могли вести прицельный огонь и нашли такого, он сидел на церковной колокольне в центре села. Это был молодой человек, немец, прикованный цепью к ограде, когда его доставили в расположение армии и допросили, то задали вопрос, почему он, снайпер, стрелял не в голову, как положено, а в плечо. На что снайпер со своей немецкой обстоятельностью объяснил, что он стрелял точно в голову, но в момент выстрела, взрывом тряхнуло колокольню, и выстрел сорвался, пошёл ниже. Можно сказать, провидение спасло деда, а может и бог, но так или иначе, благодаря такому случаю деду удалось выжить на той войне. После этого ранения, которое оказалось последним, через полтора месяца, деда комиссовали, и он возвратился домой, война для него, к счастью, закончилась. Почему к счастью, да потому что вся часть, не говоря уже о батареи, в которой он служил, затем участвовала в боях, при взятии Кёнигсберга и не выжил никто, ни один человек. Именно по этой причине у деда после войны не оказалось однополчан, все полегли в той бойне, да и не удивительно, там погибло около миллиона наших солдат. Все празднования дня Победы, дедушка встречал только в окружении детей и внуков. А вот дедушкин брат, Увар, служивший в пехоте, тоже уникален. Он прошёл всю войну, дошёл до Берлина и расписался на Рейхстаге, но это уже другая история моих родственников. Из всех братьев, воевавших в Великой отечественной войне, не пришёл с фронта только один, Фёдор, остальные, трое вернулись.
Ребезов Фёдор Дмитриевич, дедушкин старший брат, был лётчиком, командиром эскадрильи. Когда его самолёт был подбит, он приказал своему стрелку прыгать одному, так как парашют был один, а сам направил горящий самолёт на колонну немецкой техники. Дома у него осталась жена и маленькая дочь, моя тётя, Ира.
Кремлёвский гараж
Сразу после того как закончилась война, мой дед перешёл на работу в кремлёвский гараж. Его туда рекомендовал и устроил ректор МАИ, где дедушка работал до этого и тоже в гараже. Дед был идеальным с точки зрения руководства сотрудником, он был неболтлив вообще и в отношении работы в частности. Поэтому кто куда ездил и с какими целями, оставалось тайной для окружающих. Итак, где то в 1946 - 47 году дедушка стал начальником Кремлёвского гаража, он лично подавал машину первым людям государства, таким, как товарищ Маленков и компания. Жизнь сразу начала меняться. Первый случай произошёл в метро, на станции Маяковская, дед шёл по вестибюлю и нёс в завязанном узелке из платка, люстру, которую ему отдали на работе. Вдруг неожиданно перед ним возник милиционер, который указал на узелок пальцем и спросил:
- Что несёте в узелке товарищ?
Дед был вспыльчив и поэтому ответил:
- А тебе какое дело?
- А ну ка предъявите документы товарищ, – грозным тоном произнёс милиционер.
У деда в кармане пиджака лежало удостоверение ЦК КПСС, книжица красного цвета, он достал его и сунул под нос милиционеру. Тот прочитал его и, отдав честь произнёс:
- Извините товарищ, ошибочка вышла, мы проверяем граждан, поступил сигнал.
Пока дедушка прятал в карман документ и хотел спросить у милиционера его звание и фамилию, того уже след простыл. Он покрутил головой в разные стороны, но милиционера нигде не было видно, исчез, как будто его и не было.
В следующий раз дедушке предоставили возможность посетить продуктовый склад ЦК, который находился где то на западе Москвы, в районе д. Ильинское. Он приехал туда с товарищем с работы. Сначала они миновали два поста с милицией и военными, после чего добрались непосредственно до склада. Первое что поразило его, это даже не наличие товаров, а цены. Если, например, на рынке килограмм обыкновенной картошки стоил 10 копеек, а тут когда он стал себе набирать продуктов и набрал половину багажника автомобиля и кладовщик ему сказал общую стоимость его продуктов, дед опешил. Общая стоимость составила пятьдесят копеек. А в багажнике лежали пару мешков с картошкой, два с капустой, ящик консервов мясных и многое другое. Он подумал, что ему послышалось, и он переспросил, сколько всё это стоит и снова получил тот же ответ. Оказалось, что мешок картошки стоит 9 копеек, капусты 5 копеек, а тушёнка 20 копеек. Всё оказалось в 10-20 раз дешевле, чем в магазине. Это для него было самым большим сюрпризом. Дед набрал тогда пол автомобиля, после чего развёз продукты по своим многочисленным родственникам. Если бы он остался так дальше продолжать работать, то наверное и жизнь последующих поколений могла бы пойти иначе, однако проработав там около года, а может чуть больше или меньше, дедушка уволился оттуда и снова вернулся в гараж МАИ, а потом стал начальником цеха, где и работал до пенсии. Он почти никогда не рассказывал о тех временах, всё было покрыто тайной, и только в начале девяностых он проговорился.
Как обычно, в день победы, после праздничного стола, он иногда вспоминал былые времена, и в этот раз поведал следующее.
- Я работал как обычно, в мою обязанность входило исправное состояние автомобилей и своевременная подача их заказчику, а также конфиденциальная информация о поездках. Ничего особенного, только вот место работы не совсем обычное, это место особой охраны, секретности. В итоге меня однажды, вызвали на Лубянку и поставили в известность, что я обязан записывать и потом докладывать, в письменном виде, кто куда ездил, где, сколько времени пробыл, о чём говорил и с кем, товарищ такой то или такой то, и так далее.
- Его перевели на юг Москвы, это всё что мне известно.
- А где же они сейчас, мои жена и сын?
- Я не владею этой информацией, если честно, понятия не имею, это не входит в мои обязанности, спросите у ваших родственников, они должны знать.
- Это что же получается, я проливаю кровь на фронте, а вы мою комнату передаёте бухгалтеру продовольственного склада, а мою жену и сына выкидываете на улицу, так получается? – дед начинал кипятиться.
- Вы же понимаете, сейчас время такое, война идёт, приходится идти на многое.
- А кто решает и устанавливает, кого выселить, а кого оставить из общежития? – спросил дед.
- Я решаю этот вопрос, это нелегко, но поверьте всё что делается, это необходимо.
- Я требую, что бы вы обратно вернули мне комнату. Я воюю за то, что бы вы здесь сидели в этом кабинете и работали спокойно, так хоть найдите моих близких.
- Извините, но я не могу это сделать, все комнаты заняты и свободных квот у меня нет.
- Но вы можете сделать хоть что-то?
- Нет, я вам уже сказал, если у вас всё, прошу выйти, у меня ещё много посетителей.
Дед почувствовал, что выходит из себя, комендант его здорово разозлил и, в конце концов, он психанул, это в нашей родне семейное, и чётко, чеканя каждое слово произнёс:
- Ах ты, тыловая крыса, я проливаю свою кровь, а ты не хочешь даже пальцем пошевелить, что бы помочь, бюрократ проклятый. Мне послезавтра на фронт, а через два дня меня может, убьют, но тебя гадёныш я сейчас застрелю, - и дед наклонил голову, расстёгивая кобуру и доставая пистолет. Когда он снова посмотрел на собеседника, то не увидел никого за столом. Когда дед подошёл к столу, то увидел трясущегося коменданта, с синим лицом, сидящего на полу, забившегося под стол. У дедушки уже прошёл момент ярости, да и вид намочившего штаны бюрократа его вернул в прежнее спокойное состояние. Он вытащил того за шиворот и посадил за стул.
- Прошу вас, не убивайте, не убивайте меня, у меня семья, я всё сделаю, верну вашу семью на место, я могу это сделать, - пробормотал комендант.
- Тогда бери перо и чернила и пиши, что нужно и чтобы сегодня всё было сделано, потому как у меня нет времени больше.
Комендант трясущейся рукой написал что-то и, подписав, поставил печать аж два раза и протянул это деду вместе с ключом.
- Ладно, живи бюрократ, - сказал уже миролюбиво дед, и вышел во двор, оставив коменданта за столом, сидящего в глубоком шоке.
Потом он узнал, что комендант прекратил приём посетителей в этот день и поспешно ушёл домой.
В бумаге, которую дедушка держал в руках, был номер комнаты, которую он мог занять. От соседей по общежитию, он узнал, что его жена и сын проживают у жены его старшего брата Фёдора, погибшего к тому времени на фронте. В этот же день он их нашёл и забрал, они счастливые, переехали в свободную комнату. А через день дедушка опять возвратился на фронт.
Дерево и бронежилет
Во время боевых действий, очень часто применялась тактика наведения огня батареи с какого-нибудь высокого пункта на местности. В обычных полевых условиях, роль такого пункта выполняло простое дерево, сосна или ёлка. В населённом пункте, самое высокое здание. На такое дерево, на самый верх, забирался наводчик, как правило, лейтенант, старший лейтенант или капитан и корректировал огонь батареи, а внизу сидел радист и передавал информацию непосредственно на батарею или в штаб. Такое ведение огня было очень эффективно, но и очень опасно, потому как приходилось сидеть практически на передовой или даже на вражеской территории, и такие наводчики батарей были любимой мишенью немецких снайперов, которые неустанно охотились на них. Уходили на задание, в такие места, как правило, ночью, как разведчики и сразу на несколько дней, беря с собой всю необходимую амуницию. Всем корректировщикам было приказано надевать на себя бронежилеты, перед тем как каждый раз залезать на дерево. Мой дед эти бронежилеты не любил и почти никогда не надевал, потому, как они были очень громоздкими и тяжёлыми, весили до 25 килограмм, они представляли собой броневую пластину, шириной во всю грудь, толщиной в три сантиметра, с ними невозможно было лазить по деревьям. И, несмотря на это, пройдя уже пол войны, судьба его хранила и его ни разу не ранили именно при выполнении таких заданий. В одну из таких смен, они вместе с товарищем, пробрались на немецкую территорию и заняли очень интересную и стратегическую позицию, дерево была сосна, высокая и раскидистая, с множеством веток и хвои. Позиция была настолько хороша, что они там задержались на три дня и благодаря их корректировке, было уничтожено точным огнём, много немецкой техники, укреплений и артиллерийских орудий. И всё это время дед лазил на сосну без бронежилета, и полез бы и в следующий раз, как и много раз перед этим, но видно судьба распорядилась иначе. А произошло это таким образом. Его товарищ, пока дед спал ночью, крепким сном, на него спящего надел бронежилет и когда он его разбудил, то снимать его, уже не было времени, поскольку он крепился сзади на лямки. Едва забрезжил рассвет, всё началось, как и обычно, несколько корректировок и пару немецких бронетранспортёров было уже уничтожено, как вдруг сильный удар в грудь и слегка наклонив голову, дед увидел, как на его глазах расплющилась винтовочная пуля о броне пластину жилета.
- Я спускаюсь срочно, нас обнаружили, надо уходить, - сказал дед и собрался спускаться вниз.
В этот момент ещё одна пуля сделала то же самое, и расплющенным блинчиком полетела вниз, а вслед за ней, почти кубарем, слетел и дед, поскольку спускаться по веткам, не было времени. Он сильно ободрался ветками, и поцарапался, но это была ерунда, он остался жив и вскоре они пробрались к своим. За эту операцию, за ведение точного огня и большое количество уничтоженных целей, дед был награждён орденом, а командование ему подарило мотоцикл, который он потом сам отдал в штаб дивизии, так как он был ему без надобности.
Последний бой
Чем дальше на запад продвигалась с боями красная армия, тем ожесточённее становились эти сами бои. На подступах к городу Вильно, современный Вильнюс, бои стали затяжные и та, и другая сторона находилась всё время под ураганным огнём и обе несли неисчислимые потери, исчисляемые десятками тысяч погибшими. В районе небольшого села, дедушкина батарея оказалась в самом центре событий. Через эту деревню, поочерёдно ходили в атаку и пробивались танковые клинья и пехота, то красной армии, то немецкой, этот населённый пункт раз десять переходил из одних рук в другие и оказался почти стёрт с лица земли. Самолётами было заполнено небо так сильно, что не видно было даже солнца. В один из таких дней немецкие войска пошли снова на прорыв, они шли в форме краба, где щупальцами и лапами являлись танковые клинья, на пути одного из них оказалась дедушкина батарея. Пехота в окопах и малая артиллерия, стоявшая впереди, была раздавлена, этим натиском и дед получил команду выкатывать из укрытия орудия и бить прямой наводкой по танкам, в его распоряжении находилось шесть орудий. Расставив орудия на пригорке, насколько позволяло время, открыли беглый огонь по танкам противника. Огонь был настолько точен, что вскоре загорелось несколько танков, но немцы, несмотря на это все ползли и ползли, но через минут двадцать горело уже больше дюжины танков, и атака застопорилась, противник начал перегруппировку сил и через некоторое время они опять поползли вперёд. К этому времени подошли резервы красной армии, у деда прибавилось еще пять орудий, и бой вспыхнул с новой силой. Вскоре всё поле сражения было заполнено ползущими и подбитыми немецкими танками. У них тоже не обошлось конечно без потерь, две трети состава дедушкиной батареи было убито, и уничтожено четыре орудия, прямым попаданием выстрелами из танков, особенно старалась Пантера со множеством крестиков на борту. Эту Пантеру уничтожили, уже только когда она оказалась в сорока метрах от ближайшего орудия, стреляли почти в упор, сам дед наводил прицел. Земля в буквальном смысле горела под ногами, и нельзя было услышать человеческий крик на расстоянии нескольких метров. Батарея после потери орудий перестроилась, и дед снова кричал каждые пять секунд, огонь, огонь. И вот после очередного взмаха рукой, вместо слова огонь, вырвался только хрип, его левое плечо пронзила острая боль, и он упал, потеряв сознание. Очнулся он в госпитале и уже на следующий день, он лежал один в реанимации. Вскоре к нему пришёл доктор в сопровождении нескольких своих коллег.
- О, видите, коллеги, он оклемался, что я говорил, а вы все твердили руку ампутировать. Если вы всех так лечить будете любезные, кто же тогда воевать то будет, - сказал с улыбкой пожилой доктор и обращаясь к деду продолжил:
- Как ты себя чувствуешь приятель, ты второй раз родился, знаешь?
- Да, я только про это и думаю всю войну, - ответил ему дед.
- Ну, ты лежи, не беспокойся, по этому поводу, на фронт тебе не скоро, если вообще вернёшься, у тебя ещё несколько операций предстоит. Переводите его в общую палату.
Таким образом, деда перевезли в палату для выздоравливающих. И то, что с ним произошло, иначе как чудо назвать нельзя. Вот что произошло на самом деле. Разрывная снайперская пуля вошла в левое плечо, раздробив сустав и где-то в районе левого бронха, над самым сердцем взорвалась и, о чудо, вся сила взрыва направилась в сторону лопатки, которую вынесло, в результате чего грудная клетка оказалась нашпигована мелкими осколками, которые удаляли в течение нескольких операций. Но самый важный орган, сердце, не было задето вообще, и благодаря этому дед остался жив. А вскоре, в госпиталь, пришли боевые товарищи с его батареи, проведать деда и рассказали ему ещё более удивительную историю. После того как его ранили, тут же все сообразили, что стрелял снайпер и послали группы в возможные точки, с которых могли вести прицельный огонь и нашли такого, он сидел на церковной колокольне в центре села. Это был молодой человек, немец, прикованный цепью к ограде, когда его доставили в расположение армии и допросили, то задали вопрос, почему он, снайпер, стрелял не в голову, как положено, а в плечо. На что снайпер со своей немецкой обстоятельностью объяснил, что он стрелял точно в голову, но в момент выстрела, взрывом тряхнуло колокольню, и выстрел сорвался, пошёл ниже. Можно сказать, провидение спасло деда, а может и бог, но так или иначе, благодаря такому случаю деду удалось выжить на той войне. После этого ранения, которое оказалось последним, через полтора месяца, деда комиссовали, и он возвратился домой, война для него, к счастью, закончилась. Почему к счастью, да потому что вся часть, не говоря уже о батареи, в которой он служил, затем участвовала в боях, при взятии Кёнигсберга и не выжил никто, ни один человек. Именно по этой причине у деда после войны не оказалось однополчан, все полегли в той бойне, да и не удивительно, там погибло около миллиона наших солдат. Все празднования дня Победы, дедушка встречал только в окружении детей и внуков. А вот дедушкин брат, Увар, служивший в пехоте, тоже уникален. Он прошёл всю войну, дошёл до Берлина и расписался на Рейхстаге, но это уже другая история моих родственников. Из всех братьев, воевавших в Великой отечественной войне, не пришёл с фронта только один, Фёдор, остальные, трое вернулись.
Ребезов Фёдор Дмитриевич, дедушкин старший брат, был лётчиком, командиром эскадрильи. Когда его самолёт был подбит, он приказал своему стрелку прыгать одному, так как парашют был один, а сам направил горящий самолёт на колонну немецкой техники. Дома у него осталась жена и маленькая дочь, моя тётя, Ира.
Кремлёвский гараж
Сразу после того как закончилась война, мой дед перешёл на работу в кремлёвский гараж. Его туда рекомендовал и устроил ректор МАИ, где дедушка работал до этого и тоже в гараже. Дед был идеальным с точки зрения руководства сотрудником, он был неболтлив вообще и в отношении работы в частности. Поэтому кто куда ездил и с какими целями, оставалось тайной для окружающих. Итак, где то в 1946 - 47 году дедушка стал начальником Кремлёвского гаража, он лично подавал машину первым людям государства, таким, как товарищ Маленков и компания. Жизнь сразу начала меняться. Первый случай произошёл в метро, на станции Маяковская, дед шёл по вестибюлю и нёс в завязанном узелке из платка, люстру, которую ему отдали на работе. Вдруг неожиданно перед ним возник милиционер, который указал на узелок пальцем и спросил:
- Что несёте в узелке товарищ?
Дед был вспыльчив и поэтому ответил:
- А тебе какое дело?
- А ну ка предъявите документы товарищ, – грозным тоном произнёс милиционер.
У деда в кармане пиджака лежало удостоверение ЦК КПСС, книжица красного цвета, он достал его и сунул под нос милиционеру. Тот прочитал его и, отдав честь произнёс:
- Извините товарищ, ошибочка вышла, мы проверяем граждан, поступил сигнал.
Пока дедушка прятал в карман документ и хотел спросить у милиционера его звание и фамилию, того уже след простыл. Он покрутил головой в разные стороны, но милиционера нигде не было видно, исчез, как будто его и не было.
В следующий раз дедушке предоставили возможность посетить продуктовый склад ЦК, который находился где то на западе Москвы, в районе д. Ильинское. Он приехал туда с товарищем с работы. Сначала они миновали два поста с милицией и военными, после чего добрались непосредственно до склада. Первое что поразило его, это даже не наличие товаров, а цены. Если, например, на рынке килограмм обыкновенной картошки стоил 10 копеек, а тут когда он стал себе набирать продуктов и набрал половину багажника автомобиля и кладовщик ему сказал общую стоимость его продуктов, дед опешил. Общая стоимость составила пятьдесят копеек. А в багажнике лежали пару мешков с картошкой, два с капустой, ящик консервов мясных и многое другое. Он подумал, что ему послышалось, и он переспросил, сколько всё это стоит и снова получил тот же ответ. Оказалось, что мешок картошки стоит 9 копеек, капусты 5 копеек, а тушёнка 20 копеек. Всё оказалось в 10-20 раз дешевле, чем в магазине. Это для него было самым большим сюрпризом. Дед набрал тогда пол автомобиля, после чего развёз продукты по своим многочисленным родственникам. Если бы он остался так дальше продолжать работать, то наверное и жизнь последующих поколений могла бы пойти иначе, однако проработав там около года, а может чуть больше или меньше, дедушка уволился оттуда и снова вернулся в гараж МАИ, а потом стал начальником цеха, где и работал до пенсии. Он почти никогда не рассказывал о тех временах, всё было покрыто тайной, и только в начале девяностых он проговорился.
Как обычно, в день победы, после праздничного стола, он иногда вспоминал былые времена, и в этот раз поведал следующее.
- Я работал как обычно, в мою обязанность входило исправное состояние автомобилей и своевременная подача их заказчику, а также конфиденциальная информация о поездках. Ничего особенного, только вот место работы не совсем обычное, это место особой охраны, секретности. В итоге меня однажды, вызвали на Лубянку и поставили в известность, что я обязан записывать и потом докладывать, в письменном виде, кто куда ездил, где, сколько времени пробыл, о чём говорил и с кем, товарищ такой то или такой то, и так далее.
