Вообще, должен сказать, что идея ограбить патруль стражи могла придти в голову только совсем уж полным идиотам.
- Понимаете, меня заставили! Они меня схватили, и хотели сначала со мной заняться содомией, а потом убить! А тут вы подоспели, чему я очень рад! Разве вы не видите, что я совсем не такой, как они? Хотя бы в том смысле, что моя борода аккуратно подрезана, а у них – сами видите!
- Ни разу не слышал, чтобы разбойника не повесили, потому что у него борода подрезана. Ладно, рассказывай, как попал к ним в лапы.
- Я ехал на лошади, а они меня схватили. Вот и всё. Вон моя лошадь стоит, привязанная.
- Похоже на правду, - вмешался в допрос Том. – Он в рясе, а на следах лошади чётко видны кресты. Так метит подковы брат Смит, монастырский кузнец.
- Так ты, значит, не разбойник, а монах? – догадался Гарри.
- Ну, вы же сами видите!
- Вижу. Человек в монашеской рясе, на монастырской лошади, но без тонзуры. И при этом самый натуральный сарацин.
- Я не сарацин! Я англичанин! А что смуглый, так это в отца, он италиец.
- Как же тебя зовут, смуглый англичанин?
- Имя моё – Гудини. Оно не английское, но…
- Да понятно, оно тоже в отца.
- Ну да. Так меня матушка назвала. Я же не виноват!
- О том, чтобы у нас кого-то повесили за необычное имя, я тоже не слыхал. Но я ещё и о многом другом не слыхал. Например, о том, чтобы монах носил имя, данное ему матушкой. У меня один родственник ушёл в монастырь, так он имя сменил. Говорит, это обязательно.
- А я не сменил! Мне моё имя нравится, хоть оно и не английское!
- Имя ты оставил, потому что оно тебе нравится. Тонзуру ты не носишь, потому что тебе нравятся твои волосы. Я думаю, нам следует прокатиться в монастырь, и пусть с тобой разбирается аббат.
- Только не туда! – ужаснулся Гудини. – Здешнему аббату не нравится сжигать людей, но мне последнее время так не везёт, что именно в моём случае он преодолеет своё отвращение к этому занятию! На самом деле я, конечно, никакой не монах, а рясу ношу, потому что другой одежды не нашлось.
- Том, где у него может быть одежда?
- Ты о чём?
- Он непрерывно врёт. Единственные его правдивые слова – «это ограбление». Всё остальное – наглая ложь. То он умер, то он монах, то он не сарацин… Можно подумать, я никогда сарацин не видел и не способен отличить их от христиан.
- Ну да, ты же с ними воевал. Ребята, которые тогда с бароном ходили, много рассказывали, как вы бились с сарацинами, - припомнил Том.
- Тоже врали с три короба. Мы действительно в тот крестовый поход ходили. Но совсем не воевали. Наши рыцари сражались, мы – нет. Барон вечно так устраивал, что мы то были в резерве, то устраивали засаду там, где сарацины ну вообще никак не могли оказаться. Барон это называл «беречь своих людей». А при первом удобном случае увёл весь свой отряд домой. Сказал, что Святая Земля – это, конечно, хорошо, но у нас и на своей земле найдётся чем заняться.
- Ты такие вещи говоришь, Гарри, в которые поверить невозможно. Там же много наших было. Они совсем не так обо всём этом рассказывали.
- Да слышал я их рассказы. Ты вот что скажи. Много стражников туда пошло, сам говоришь, а вернулось сколько?
- Не знаю, - признался Том. – Тоже много.
- Почти все вернулись. Двоих барон повесил за изнасилование француженки, чёрт знает, чем она ему так приглянулась. И ещё один свалился за борт в море. Убитые рыцари и их оруженосцы не в счёт. Три стражника мы потеряли, остальные вернулись. Это похоже на жаркую битву? Хотя бы на одну, а ведь рассказывают о десятке кровопролитных сражений. Ладно, это мы обсудим когда-нибудь потом, сидя и спокойно потягивая винцо. А сейчас подумай, где у него может быть другая одежда.
- В седельных сумках посмотри.
- Эй, подождите, там действительно есть одежда, но я просто ещё не успел переодеться! – попытался объяснить Гудини.
- Я почему-то в этом ни разу не сомневался, - сообщил Гарри. – Том, у тебя должна быть верёвка. Давай его прямо тут и повесим. Раз уж здесь есть деревья.
- Не надо меня вешать! Я не разбойник и не сарацин!
- Сарацином быть можно. Мы сейчас с ними не воюем. Но пытаться ограбить стражников – это глупо. А глупость наказуема.
- Да я не грабил никого! Меня заставили эти слова сказать! Я не разбойник! Я был в отряде сэра Брайана, который уничтожил болотное чудовище!
- Опять этот сэр Брайан, о котором никто ничего не знает. К твоему сведению, брат Гудини, тем отрядом командовал сэр Арчибальд, и отряд с болота не вернулся.
- Ваш барон послал туда ещё один отряд, под командованием сэра Брайана! И я там тоже был!
- Том, подозрительно всё это. Он, конечно, молотит чушь, но ведь упомянул этого самого сэра Брайана. И тот парнишка, Джон, тоже о нём говорил. Не знаю, кто такой сэр Брайан и существует ли он на самом деле, но эти ребята явно из одной банды. И ещё. Мне показалось, что тот Джон вовсе не Джон, а Джоанна. Женщина. А значит, нам нужно этого не монаха, не разбойника и не сарацина Гудини доставить в замок для допроса. Дай мне свою верёвку, я свяжу ему руки, а ты тем временем всё-таки обыщи эту падаль. Кстати, обязательно перезаряди арбалет.
- Думаешь, тут ещё кто-то есть?
- Конечно. Все утверждения почтенного Гудини, которые мы смогли проверить, оказались ложью. Ещё он сказал, что болотное чудовище уничтожено. Как по мне, это означает, что мы с ним вскоре познакомимся.
- Да это просто набор совпадений! – возмутился маг. – Клянусь вам, с чудовищем покончено. Если вдруг мы его встретим, можете меня скормить ему на ужин!
- Непременно так и сделаю, - пообещал Гарри.
Олаф зря потратил массу времени, пытаясь выведать, где Патрик прятал свою долю добычи. Внезапно выяснилось, что пытки в этом деле абсолютно ничего не дают. Патрик очень быстро назвал требуемое место, причинять невыносимую боль Олаф умел отлично.
Разумеется, Патрик сразу после этого был убит. Олаф не хотел рисковать, он нисколько не сомневался, что Патрик, оставшись в живых, непременно попробует отомстить. Не последнюю роль в этом решении сыграло и чувство голода. Оборотни с утра ничего не ели, и бывший товарищ для Олафа стал не то поздним ужином, не то ранним завтраком. Моральный барьер отсутствовал, живущие на болоте четверо оборотней человечиной издавна не брезговали.
Утолив голод, Олаф направился туда, где, по словам покойного Патрика, были спрятаны сокровища. Если Олаф и удивился, выяснив, что в указанном месте нет абсолютно никаких признаков тайника, то совсем немного. Он этого и ожидал, но на всякий случай проверил, а вдруг? После этого он направился к собственному тайнику, расположенному довольно далеко от места, где были предусмотрительно расставлены капканы, в один из которых столь неосторожно угодил Патрик.
Возле тайника оборотень задумался. Можно было взять или сразу всё золото, или небольшую часть, а за остальным прийти позже. По всему выходило, что нужно забирать всё. Во-первых, он подозревал, что Вирджиния знает, где его тайник, и охотно завладеет его содержимым. Иначе зачем бы она так настойчиво добивалась, чтобы рыцарь или маг прикончили оборотней? Только затем, чтобы ей никто не помешал. Во-вторых, теперь на болоте вновь появятся люди, и если его заметят, когда он вернётся за золотом, очень вероятно, что унести ему ничего не удастся. Хорошо, если получится уйти живым, ведь уже не будет суеверного страха перед чудовищем Гибельного болота.
Вытащив из болотного ила мешок со своим золотом, Олаф тщательно его отжал от болотной воды, чтобы не тащить совершенно лишний вес, взвалил на плечи и понёс. Идти было тяжело. Он всё ещё толком не оправился от ранений, да и ночные хождения по болоту забрали у него изрядное количество сил. Приходилось часто отдыхать, и привалы становились всё более долгими. Простейшее решение, а именно, облегчить ношу, избавившись от некоторого количества золота, им даже не рассматривалось.
На твёрдую землю полностью обессиленный Олаф выбрался, когда солнце стояло уже довольно высоко. Найдя подходящие для этой цели заросли растущего вдоль дороги кустарника, оборотень спрятал там мешок, более-менее удобно устроился сам, и провалился в нездоровый сон на несколько часов.
Проснулся он от нестерпимого чувства голода. Совсем недавно он плотно поел, спасибо бывшему товарищу, но его заживляющему раны организму сейчас требовалось много еды, и переваривалась она очень быстро. Оглядевшись вокруг, Олаф ничего годящегося ему в пищу не увидел.
Ждать здесь чего-либо смысла не имело. Он знал, что по этой дороге уже несколько лет никто не ходит и не ездит. Боятся болотного чудовища. Правильно боятся, подумал Олаф, но разве от этого легче? Чтобы раздобыть еду, нужно отойди подальше от болота.
Оборотень вышел на дорогу, чтобы оценить, не виден ли оттуда мешок с золотом. Убедился, что не виден. Он уже собрался идти на поиски пищи, но услышал стук лошадиных копыт. Олаф вновь спрятался в кустах. Сквозь них он рассмотрел троих всадников. Один из них был тот самый маг в монашеской рясе, который сначала зашвырнул его в костёр, а потом не стал стрелять из арбалета в пещере, несмотря на просьбу ведьмы. Почему-то его руки были связаны. Остальных двоих, одетых в униформу стражи барона Герсби, оборотень не узнал, но, учитывая присутствие мага, они тоже входили в отряд, который был на болоте. Однако, присмотревшись внимательнее, оборотень убедился в ошибочности этого предположения. Те стражники все были вооружены арбалетами, а из этих двоих один арбалета не имел. Да и конь у него был необычный, судя по размерам, скорее конь рыцаря, а не стражника. Единственный рыцарский конь в болотном отряде был вороной масти и совсем не походил на этого гнедого.
Олаф лихорадочно размышлял, нападать ему на этих всадников или поискать еду в другом месте. Будут ли они обороняться от нападения болотного чудовища? Маг знает, что чудовище уязвимо, но, судя по связанным рукам, вряд ли он пользуется у стражников заметным авторитетом. От обилия живого мяса рот оборотня наполнился слюной, желудок скрутило, и эти аргументы пересилили осторожность.
Дождавшись удобного момента, Олаф выскочил на дорогу позади лошадей и издал свой боевой клич. Эта тактика приносила болотным оборотням неизменный успех. Лошади от таких звуков всегда приходили в ужас и неслись прочь, не обращая внимания на команды всадников. Как правило, хоть кто-нибудь из седла вылетал, а на такой скорости упавший не обходился без переломов костей. После этого он становился лёгкой добычей.
И в этот раз поначалу всё пошло, как обычно. Все три лошади помчались прочь, а один из всадников вылетел из седла. Олаф совсем не удивился тому, что этим несчастным оказался маг. Со связанными руками удержаться на бешено скачущей лошади почти невозможно. Оборотень не спеша подошёл к беспомощно лежащему человеку и вознамерился приступить к трапезе. Неожиданно маг извернулся и нанёс противнику довольно чувствительный удар ногой в пах, после чего вскочил на ноги и попытался бежать. Олаф схватил его левой рукой, а когти правой нацелил в горло. Маг, смирившись с неизбежным, закрыл глаза и вознёс краткую молитву Господу, даже не пытаясь связанными руками защититься от удара.
Преодолевая отвращение, Том обыскал трупы разбойников, но ничего, достойного внимания, ему обнаружить не удалось. Даже их оружие не представляло никакой ценности – лук и доброго слова не стоил, а мечи годились разве что на перековку. Стражники их всё-таки прихватили с собой, намереваясь продать кузнецу, но на заметный доход от этой сделки не рассчитывали. А вот обыск лошади Гудини принёс гораздо более интересную находку.
Деньги, которые лежали в одной из седельных сумок, вызвали повышенный интерес. Гарри всерьёз задумался о том, что эту сумму совсем неплохо было бы поделить с Томом, а Гудини прикончить на месте, чтобы не болтал лишнего. Он даже представил, что можно купить на такие деньги. Но, по здравому размышлению, от столь соблазнительной идеи Гарри с огромным сожалением, но отказался. Барон ведь не зря требовал, чтобы стражники не патрулировали в одиночку. Когда их двое, один всегда может донести на другого. А вся ответственность – на старшем в патруле. Если Том останется недоволен дележом или чем-нибудь ещё, он шепнёт пару слов командиру стражи или самому барону, после чего Гарри немедленно повесят.
Из лесочка они выехали гуськом – впереди Гарри на огромном Тамплиере, следом связанный Гудини, замыкал колонну Том со взведенным арбалетом в руке. Так они проехали примерно с полмили, как вдруг у них за спиной раздался ужасающий вой, от которого кровь стыла в жилах. Лошади Тома и Гудини понесли, Тамплиер на посторонние звуки не обратил ни малейшего внимания. Впрочем, вместо него достаточно испугался Гарри. Увидев, что остальные лошади помчали вперёд с дикой скоростью, он немедленно дал коню команду перейти на галоп, и не отстал от своих спутников даже на фут. Вступать в схватку с болотным чудовищем, по слухам, неуязвимым для обычного оружия, в обязанности патрульных стражников не входило.
Гудини, услышав вой оборотня и почувствовав, что его лошадь сейчас перейдёт на безумную скачку, мгновенно оценил ситуацию и принял единственно верное решение. С его кавалерийским мастерством удержаться в седле шансов очень мало, и связанные руки их отнюдь не добавляли. Когда лошадь разгонится как следует, всадник упадёт, причём падение на бешеной скорости его если не убьёт, то уж наверняка покалечит. Значит, нужно падать, пока скорость невелика, а остальные проблемы решать уже потом. Что-то подсказывало Гудини, что он этих проблем решить не сможет, но и это его не побудило остаться на спине набирающей скорость обезумевшей лошади.
Маг мягко, насколько смог, соскользнул на землю. Как и все бродячие артисты, он был неплохим акробатом, и потому даже со связанными руками приземлиться ему удалось довольно удачно, ограничившись ушибами. К нему, никуда не торопясь, приближался оборотень, тот, которого ведьма в пещере называла именем Олаф. Чтобы понять, что Олаф намерен сделать с лежащим на земле беспомощным Гудини, достаточно было обратить внимание на голодный блеск глаз и стекающую по подбородку слюну. Маг даже подумал, что разумнее было бы попытаться удержаться в седле, но размышлять об этом было уже поздно.
Лошадь Гудини, оставшись без всадника, поскакала ещё быстрее, опередив остальных. Том надёжно держался в седле, но управлять своей лошадью не мог. Пока она не успокоится, подчиняться ему не будет. Ничего особо страшного в этом не было. Ему уже не раз доводилось скакать на обезумевших лошадях. Через несколько минут она устанет и ход замедлит. А дальше всё зависит от всадника. Том не сомневался, что справится.
- Гарри, за меня не беспокойся! – крикнул он. – Я разберусь со своей лошадью, а потом догоню вторую. Там же деньги остались, чёрт возьми! А ты спасай этого шута, раз он тебе зачем-то нужен живым!
Какого дьявола он командует, разозлился Гарри. Я его командир, а не наоборот! А вот попытаться спасти несчастного сарацина можно. Почему бы и нет? Заодно и покомандую немного, чтобы Том не забывал, кто кому должен подчиняться.
- Дай мне арбалет! – распорядился Гарри.
Том протянул напарнику оружие, но передать на полном скаку не удалось.
- Понимаете, меня заставили! Они меня схватили, и хотели сначала со мной заняться содомией, а потом убить! А тут вы подоспели, чему я очень рад! Разве вы не видите, что я совсем не такой, как они? Хотя бы в том смысле, что моя борода аккуратно подрезана, а у них – сами видите!
- Ни разу не слышал, чтобы разбойника не повесили, потому что у него борода подрезана. Ладно, рассказывай, как попал к ним в лапы.
- Я ехал на лошади, а они меня схватили. Вот и всё. Вон моя лошадь стоит, привязанная.
- Похоже на правду, - вмешался в допрос Том. – Он в рясе, а на следах лошади чётко видны кресты. Так метит подковы брат Смит, монастырский кузнец.
- Так ты, значит, не разбойник, а монах? – догадался Гарри.
- Ну, вы же сами видите!
- Вижу. Человек в монашеской рясе, на монастырской лошади, но без тонзуры. И при этом самый натуральный сарацин.
- Я не сарацин! Я англичанин! А что смуглый, так это в отца, он италиец.
- Как же тебя зовут, смуглый англичанин?
- Имя моё – Гудини. Оно не английское, но…
- Да понятно, оно тоже в отца.
- Ну да. Так меня матушка назвала. Я же не виноват!
- О том, чтобы у нас кого-то повесили за необычное имя, я тоже не слыхал. Но я ещё и о многом другом не слыхал. Например, о том, чтобы монах носил имя, данное ему матушкой. У меня один родственник ушёл в монастырь, так он имя сменил. Говорит, это обязательно.
- А я не сменил! Мне моё имя нравится, хоть оно и не английское!
- Имя ты оставил, потому что оно тебе нравится. Тонзуру ты не носишь, потому что тебе нравятся твои волосы. Я думаю, нам следует прокатиться в монастырь, и пусть с тобой разбирается аббат.
- Только не туда! – ужаснулся Гудини. – Здешнему аббату не нравится сжигать людей, но мне последнее время так не везёт, что именно в моём случае он преодолеет своё отвращение к этому занятию! На самом деле я, конечно, никакой не монах, а рясу ношу, потому что другой одежды не нашлось.
- Том, где у него может быть одежда?
- Ты о чём?
- Он непрерывно врёт. Единственные его правдивые слова – «это ограбление». Всё остальное – наглая ложь. То он умер, то он монах, то он не сарацин… Можно подумать, я никогда сарацин не видел и не способен отличить их от христиан.
- Ну да, ты же с ними воевал. Ребята, которые тогда с бароном ходили, много рассказывали, как вы бились с сарацинами, - припомнил Том.
- Тоже врали с три короба. Мы действительно в тот крестовый поход ходили. Но совсем не воевали. Наши рыцари сражались, мы – нет. Барон вечно так устраивал, что мы то были в резерве, то устраивали засаду там, где сарацины ну вообще никак не могли оказаться. Барон это называл «беречь своих людей». А при первом удобном случае увёл весь свой отряд домой. Сказал, что Святая Земля – это, конечно, хорошо, но у нас и на своей земле найдётся чем заняться.
- Ты такие вещи говоришь, Гарри, в которые поверить невозможно. Там же много наших было. Они совсем не так обо всём этом рассказывали.
- Да слышал я их рассказы. Ты вот что скажи. Много стражников туда пошло, сам говоришь, а вернулось сколько?
- Не знаю, - признался Том. – Тоже много.
- Почти все вернулись. Двоих барон повесил за изнасилование француженки, чёрт знает, чем она ему так приглянулась. И ещё один свалился за борт в море. Убитые рыцари и их оруженосцы не в счёт. Три стражника мы потеряли, остальные вернулись. Это похоже на жаркую битву? Хотя бы на одну, а ведь рассказывают о десятке кровопролитных сражений. Ладно, это мы обсудим когда-нибудь потом, сидя и спокойно потягивая винцо. А сейчас подумай, где у него может быть другая одежда.
- В седельных сумках посмотри.
- Эй, подождите, там действительно есть одежда, но я просто ещё не успел переодеться! – попытался объяснить Гудини.
- Я почему-то в этом ни разу не сомневался, - сообщил Гарри. – Том, у тебя должна быть верёвка. Давай его прямо тут и повесим. Раз уж здесь есть деревья.
- Не надо меня вешать! Я не разбойник и не сарацин!
- Сарацином быть можно. Мы сейчас с ними не воюем. Но пытаться ограбить стражников – это глупо. А глупость наказуема.
- Да я не грабил никого! Меня заставили эти слова сказать! Я не разбойник! Я был в отряде сэра Брайана, который уничтожил болотное чудовище!
- Опять этот сэр Брайан, о котором никто ничего не знает. К твоему сведению, брат Гудини, тем отрядом командовал сэр Арчибальд, и отряд с болота не вернулся.
- Ваш барон послал туда ещё один отряд, под командованием сэра Брайана! И я там тоже был!
- Том, подозрительно всё это. Он, конечно, молотит чушь, но ведь упомянул этого самого сэра Брайана. И тот парнишка, Джон, тоже о нём говорил. Не знаю, кто такой сэр Брайан и существует ли он на самом деле, но эти ребята явно из одной банды. И ещё. Мне показалось, что тот Джон вовсе не Джон, а Джоанна. Женщина. А значит, нам нужно этого не монаха, не разбойника и не сарацина Гудини доставить в замок для допроса. Дай мне свою верёвку, я свяжу ему руки, а ты тем временем всё-таки обыщи эту падаль. Кстати, обязательно перезаряди арбалет.
- Думаешь, тут ещё кто-то есть?
- Конечно. Все утверждения почтенного Гудини, которые мы смогли проверить, оказались ложью. Ещё он сказал, что болотное чудовище уничтожено. Как по мне, это означает, что мы с ним вскоре познакомимся.
- Да это просто набор совпадений! – возмутился маг. – Клянусь вам, с чудовищем покончено. Если вдруг мы его встретим, можете меня скормить ему на ужин!
- Непременно так и сделаю, - пообещал Гарри.
Глава 34
Олаф зря потратил массу времени, пытаясь выведать, где Патрик прятал свою долю добычи. Внезапно выяснилось, что пытки в этом деле абсолютно ничего не дают. Патрик очень быстро назвал требуемое место, причинять невыносимую боль Олаф умел отлично.
Разумеется, Патрик сразу после этого был убит. Олаф не хотел рисковать, он нисколько не сомневался, что Патрик, оставшись в живых, непременно попробует отомстить. Не последнюю роль в этом решении сыграло и чувство голода. Оборотни с утра ничего не ели, и бывший товарищ для Олафа стал не то поздним ужином, не то ранним завтраком. Моральный барьер отсутствовал, живущие на болоте четверо оборотней человечиной издавна не брезговали.
Утолив голод, Олаф направился туда, где, по словам покойного Патрика, были спрятаны сокровища. Если Олаф и удивился, выяснив, что в указанном месте нет абсолютно никаких признаков тайника, то совсем немного. Он этого и ожидал, но на всякий случай проверил, а вдруг? После этого он направился к собственному тайнику, расположенному довольно далеко от места, где были предусмотрительно расставлены капканы, в один из которых столь неосторожно угодил Патрик.
Возле тайника оборотень задумался. Можно было взять или сразу всё золото, или небольшую часть, а за остальным прийти позже. По всему выходило, что нужно забирать всё. Во-первых, он подозревал, что Вирджиния знает, где его тайник, и охотно завладеет его содержимым. Иначе зачем бы она так настойчиво добивалась, чтобы рыцарь или маг прикончили оборотней? Только затем, чтобы ей никто не помешал. Во-вторых, теперь на болоте вновь появятся люди, и если его заметят, когда он вернётся за золотом, очень вероятно, что унести ему ничего не удастся. Хорошо, если получится уйти живым, ведь уже не будет суеверного страха перед чудовищем Гибельного болота.
Вытащив из болотного ила мешок со своим золотом, Олаф тщательно его отжал от болотной воды, чтобы не тащить совершенно лишний вес, взвалил на плечи и понёс. Идти было тяжело. Он всё ещё толком не оправился от ранений, да и ночные хождения по болоту забрали у него изрядное количество сил. Приходилось часто отдыхать, и привалы становились всё более долгими. Простейшее решение, а именно, облегчить ношу, избавившись от некоторого количества золота, им даже не рассматривалось.
На твёрдую землю полностью обессиленный Олаф выбрался, когда солнце стояло уже довольно высоко. Найдя подходящие для этой цели заросли растущего вдоль дороги кустарника, оборотень спрятал там мешок, более-менее удобно устроился сам, и провалился в нездоровый сон на несколько часов.
Проснулся он от нестерпимого чувства голода. Совсем недавно он плотно поел, спасибо бывшему товарищу, но его заживляющему раны организму сейчас требовалось много еды, и переваривалась она очень быстро. Оглядевшись вокруг, Олаф ничего годящегося ему в пищу не увидел.
Ждать здесь чего-либо смысла не имело. Он знал, что по этой дороге уже несколько лет никто не ходит и не ездит. Боятся болотного чудовища. Правильно боятся, подумал Олаф, но разве от этого легче? Чтобы раздобыть еду, нужно отойди подальше от болота.
Оборотень вышел на дорогу, чтобы оценить, не виден ли оттуда мешок с золотом. Убедился, что не виден. Он уже собрался идти на поиски пищи, но услышал стук лошадиных копыт. Олаф вновь спрятался в кустах. Сквозь них он рассмотрел троих всадников. Один из них был тот самый маг в монашеской рясе, который сначала зашвырнул его в костёр, а потом не стал стрелять из арбалета в пещере, несмотря на просьбу ведьмы. Почему-то его руки были связаны. Остальных двоих, одетых в униформу стражи барона Герсби, оборотень не узнал, но, учитывая присутствие мага, они тоже входили в отряд, который был на болоте. Однако, присмотревшись внимательнее, оборотень убедился в ошибочности этого предположения. Те стражники все были вооружены арбалетами, а из этих двоих один арбалета не имел. Да и конь у него был необычный, судя по размерам, скорее конь рыцаря, а не стражника. Единственный рыцарский конь в болотном отряде был вороной масти и совсем не походил на этого гнедого.
Олаф лихорадочно размышлял, нападать ему на этих всадников или поискать еду в другом месте. Будут ли они обороняться от нападения болотного чудовища? Маг знает, что чудовище уязвимо, но, судя по связанным рукам, вряд ли он пользуется у стражников заметным авторитетом. От обилия живого мяса рот оборотня наполнился слюной, желудок скрутило, и эти аргументы пересилили осторожность.
Дождавшись удобного момента, Олаф выскочил на дорогу позади лошадей и издал свой боевой клич. Эта тактика приносила болотным оборотням неизменный успех. Лошади от таких звуков всегда приходили в ужас и неслись прочь, не обращая внимания на команды всадников. Как правило, хоть кто-нибудь из седла вылетал, а на такой скорости упавший не обходился без переломов костей. После этого он становился лёгкой добычей.
И в этот раз поначалу всё пошло, как обычно. Все три лошади помчались прочь, а один из всадников вылетел из седла. Олаф совсем не удивился тому, что этим несчастным оказался маг. Со связанными руками удержаться на бешено скачущей лошади почти невозможно. Оборотень не спеша подошёл к беспомощно лежащему человеку и вознамерился приступить к трапезе. Неожиданно маг извернулся и нанёс противнику довольно чувствительный удар ногой в пах, после чего вскочил на ноги и попытался бежать. Олаф схватил его левой рукой, а когти правой нацелил в горло. Маг, смирившись с неизбежным, закрыл глаза и вознёс краткую молитву Господу, даже не пытаясь связанными руками защититься от удара.
Глава 35
Преодолевая отвращение, Том обыскал трупы разбойников, но ничего, достойного внимания, ему обнаружить не удалось. Даже их оружие не представляло никакой ценности – лук и доброго слова не стоил, а мечи годились разве что на перековку. Стражники их всё-таки прихватили с собой, намереваясь продать кузнецу, но на заметный доход от этой сделки не рассчитывали. А вот обыск лошади Гудини принёс гораздо более интересную находку.
Деньги, которые лежали в одной из седельных сумок, вызвали повышенный интерес. Гарри всерьёз задумался о том, что эту сумму совсем неплохо было бы поделить с Томом, а Гудини прикончить на месте, чтобы не болтал лишнего. Он даже представил, что можно купить на такие деньги. Но, по здравому размышлению, от столь соблазнительной идеи Гарри с огромным сожалением, но отказался. Барон ведь не зря требовал, чтобы стражники не патрулировали в одиночку. Когда их двое, один всегда может донести на другого. А вся ответственность – на старшем в патруле. Если Том останется недоволен дележом или чем-нибудь ещё, он шепнёт пару слов командиру стражи или самому барону, после чего Гарри немедленно повесят.
Из лесочка они выехали гуськом – впереди Гарри на огромном Тамплиере, следом связанный Гудини, замыкал колонну Том со взведенным арбалетом в руке. Так они проехали примерно с полмили, как вдруг у них за спиной раздался ужасающий вой, от которого кровь стыла в жилах. Лошади Тома и Гудини понесли, Тамплиер на посторонние звуки не обратил ни малейшего внимания. Впрочем, вместо него достаточно испугался Гарри. Увидев, что остальные лошади помчали вперёд с дикой скоростью, он немедленно дал коню команду перейти на галоп, и не отстал от своих спутников даже на фут. Вступать в схватку с болотным чудовищем, по слухам, неуязвимым для обычного оружия, в обязанности патрульных стражников не входило.
Гудини, услышав вой оборотня и почувствовав, что его лошадь сейчас перейдёт на безумную скачку, мгновенно оценил ситуацию и принял единственно верное решение. С его кавалерийским мастерством удержаться в седле шансов очень мало, и связанные руки их отнюдь не добавляли. Когда лошадь разгонится как следует, всадник упадёт, причём падение на бешеной скорости его если не убьёт, то уж наверняка покалечит. Значит, нужно падать, пока скорость невелика, а остальные проблемы решать уже потом. Что-то подсказывало Гудини, что он этих проблем решить не сможет, но и это его не побудило остаться на спине набирающей скорость обезумевшей лошади.
Маг мягко, насколько смог, соскользнул на землю. Как и все бродячие артисты, он был неплохим акробатом, и потому даже со связанными руками приземлиться ему удалось довольно удачно, ограничившись ушибами. К нему, никуда не торопясь, приближался оборотень, тот, которого ведьма в пещере называла именем Олаф. Чтобы понять, что Олаф намерен сделать с лежащим на земле беспомощным Гудини, достаточно было обратить внимание на голодный блеск глаз и стекающую по подбородку слюну. Маг даже подумал, что разумнее было бы попытаться удержаться в седле, но размышлять об этом было уже поздно.
Лошадь Гудини, оставшись без всадника, поскакала ещё быстрее, опередив остальных. Том надёжно держался в седле, но управлять своей лошадью не мог. Пока она не успокоится, подчиняться ему не будет. Ничего особо страшного в этом не было. Ему уже не раз доводилось скакать на обезумевших лошадях. Через несколько минут она устанет и ход замедлит. А дальше всё зависит от всадника. Том не сомневался, что справится.
- Гарри, за меня не беспокойся! – крикнул он. – Я разберусь со своей лошадью, а потом догоню вторую. Там же деньги остались, чёрт возьми! А ты спасай этого шута, раз он тебе зачем-то нужен живым!
Какого дьявола он командует, разозлился Гарри. Я его командир, а не наоборот! А вот попытаться спасти несчастного сарацина можно. Почему бы и нет? Заодно и покомандую немного, чтобы Том не забывал, кто кому должен подчиняться.
- Дай мне арбалет! – распорядился Гарри.
Том протянул напарнику оружие, но передать на полном скаку не удалось.
