Я притаился за кустами, держа в руках лук и серебряную стрелу, но тетиву ещё не натянул – рано. В полусотне шагов от меня бились насмерть два огромных волка, во все стороны летели клочья шерсти и кровавые сгустки. Я точно знал, что один из них оборотень, да и второй, скорее всего, тоже. Это их земли, вряд ли тут остались обычные волки. Звери громко рычали, можно сказать, ревели, а в паре шагов от них сидел перепуганный пацан лет пяти и тоже громко орал, заливаясь слезами. Не исключено, что он был призом в этом жутком поединке. А если заметят меня, то призом стану и я.
План у меня был проще не бывает – один оборотень загрызёт другого и тут же получит мою серебряную стрелу. А дальше нужно всего-навсего вернуть пацана в Империю, передать с рук на руки родителям, и самое важное – заставить их заплатить мне за работу. Но это потом. Сейчас самое важное – не промазать. Серебряная стрела у меня одна, я не настолько богат, чтобы иметь их целый колчан. А обычные стрелы оборотню что комариные укусы, даже если ему в глаз попадёшь, он не ослепнет.
Наконец, один волк опрокинул на спину другого и перегрыз ему горло. Я тщательно прицелился и выпустил стрелу. Конечно, попал, иначе на этом всё бы и закончилось. Не спеша, ведь спешить уже некуда, я подошёл к мальцу и сказал ему, что пора домой. В свои тридцать два детьми я не обзавёлся, обращаться с ними не умею, так что, наверно, сказал как-то не так, потому что пацан заревел пуще прежнего. А шуметь в этих землях вовсе ни к чему, двое оборотней покинули мир живых, но в Вервольфе их ещё много миллионов осталось, и все они очень не любят людей, что проникают без визы на их территорию. Совершенно незачем привлекать их внимание. Но я не знал, как его заткнуть, разве что слегка придушить, но это на крайний случай.
Несмотря на громкий плач, я услышал какой-то звук с той стороны, где лежали два волчьих трупа, и только тогда подумал «А что, если один из них не совсем труп?». Подбежал к ним и выдернул свою серебряную стрелу. Хоть какое-то оружие, в ближнем бою от лука пользы нет, но стрела может быть и хреновым стилетом, а это лучше, чем ничего. Верхний волк был мёртв, я попал, куда надо, а звуки издавал нижний.
- Эльф! – услышал я. – Помоги! Столкни его! Кровь с серебром! Больно!
- Я не эльф, а человек, - строго поправил я.
Отбросил труп в сторону. Это не тяжело, оборотни обычно весят где-то четыре-пять пудов, а я – больше шести. Теперь я смотрел на говорящего волка, натянув лук. Если он тот, за которым я гнался, лучше его сразу пристрелить. А если второй, тот что напал на похитителя ребёнка? Как их различить? Ни того, ни другого я в волчьей форме раньше не видел. Может, прикончить его просто на всякий случай?
Тут я увидел, что в схватке выжил не похититель. Тот был мужчиной, а оборотни во всех формах пол не меняют, в Приграничье это знают все. Так что лук я опустил, хоть стрелу и не убрал, и смотрел, как на волчице затягиваются раны, а сама она превращается в девушку.
- О! – обрадовался пацан. – Запирайся на засов, если баба без трусов!
Девица, хоть и принявшая человечью форму, всё равно сохранила в облике что-то волчье. Она по-звериному рявкнула на мальчишку, и бедняга замолчал, попутно обмочившись от страха. Я и сам был близок к тому же самому. Оборотней на их собственной территории не боятся только идиоты, причём живут такие смельчаки недолго. Чаще всего до первой встречи с оборотнем.
- Ненавижу эльфов! – она с отвращением сплюнула. – Всех бы поубивала! Жаль, что я официальное лицо, мне нельзя. Я – Тамара, сержант пограничной стражи Вервольфа. Вы кто такие?
- Я – Станислав, - представился я. – Можно Стас. Частный сыщик.
- Лицензия есть?
Фотокопия лицензии лежала в кармане рубашки, но как её достать, целясь в оборотня из лука? Лук – не арбалет, требует двух рук. Хотя, говорят, в человечьей форме оборотни не сильнее обычных людей. Я снял стрелу с тетивы, закинул лук на плечо, а саму стрелу продолжал держать в руке. Теперь можно и документы предъявлять.
- На первый взгляд – настоящая, - хмыкнула Тамара. – Но пересекать границу без визы вправе только некоторые официальные лица, по согласованному списку. Частные сыщики в список не входят.
Да, наверно, лучше было её прикончить, пока это было легко. Потому что закон на её стороне, даже если она врёт и никакая не пограничница. Я незаконно проник на территорию Вервольфа и убил местного обитателя. А что убитый похитил малолетнего подданного Империи, никого не интересует. Здесь этот оборотень полноправный законопослушный гражданин, и государство защищало его жизнь, а теперь не откажется наказать за его смерть. А ведь не поторопись я его убивать, он бы окончательно загрыз эту Тамару, и всё было бы куда проще.
- Эльф, я сказала что-то смешное? – прорычала голая девица.
Это всего лишь реакция на мою горькую улыбку. Оборотням не по нраву улыбки. Волчьи инстинкты срабатывают – если показывают зубы, значит, угрожают. На нашей территории они это терпят, у себя – нет. Я ведь даже губ почти не разжимал, а она всё равно готова лезть в драку.
- Во-первых, я не эльф, я уже говорил, - вздохнул я. – Во-вторых, я тебе показал лицензию, а откуда ты собираешься доставать документы, подтверждающие, что ты из пограничной стражи?
Она долго сверкала глазами, а потом неожиданно рассмеялась. Надо же, смеющийся оборотень, невиданное зрелище. Мной, по крайней мере, невиданное. Улыбнуться-то они могут, когда нужно, но смех… Считалось, что это им вообще недоступно.
- Истерика у меня, - пояснила Тамара, продолжая смеяться. – Только не вздумай лупить по морде мокрым полотенцем. Оно само пройдёт.
И действительно, девица успокоилась на удивление быстро. Истеричкам-людям на это нужно куда больше времени. Да и где бы я тут раздобыл мокрое полотенце?
- Что делать-то будем, Тамара? – вернул я её к делам нашим скорбным. – Не хотелось бы друг друга убивать, жизнь и так коротка.
- Называй меня Тома, - предложила она. – Поговорим неофициально. Ты ведь стрелял не в моего противника, а в победителя, кто бы он ни был, верно? Если бы верх взяла я, тут бы валялся мой труп?
- Я не хочу врать и не хочу говорить правду, - скривился я. – Но рад, что получилось так, как получилось.
- Ясно. Я спросила лишь для того, чтобы знать, благодарить тебя за то, что спас мне жизнь, или обойдёшься. Выходит, обойдёшься. Ладно, давай пока забудем ворох твоих нарушений, и ты мне расскажешь, что происходит. Мы тут редко ловим эльфов… то есть, людей. Они к нам обычно напролом не лезут. А ты почему полез? И что здесь делает этот мерзкий детёныш? Ты пришёл за ним?
- Да. Этот, которого я пристрелил, украл его у родителей. А ты зачем погналась?
- Нарушение режима пересечения границы, что же ещё? Сегодня моя очередь патрулировать ищейкой. Волк переплыл реку, мальца в зубах держал. На берегу мы его и перехватили. Напарник пальнул и промахнулся, а я догнала и попыталась задержать. Результат ты видел. Что будем делать, Стас? Если действовать по уставу, тебе и детёнышу дорога в тюрьму.
- Его-то за что? – изумился я. – Он же ни в чём не виноват, и вообще ребёнок!
- У нас щенок становится волком в четыре года. Он явно старше. Значит, по нашим законам тоже будет отвечать за пересечение границы без визы. А это тюремное заключение.
- На какой срок?
- Сроки пусть тебя не волнуют. Ни один эльф из нашей тюрьмы ещё не вышел. Ты вряд ли сможешь там постоять за себя, а он – и подавно. Сожрут вас, Стас.
- Грустно, - только и смог сказать я.
Мальчишка молча слушал наш разговор и жалобно всхлипывал. Наверно, надо было его как-нибудь успокоить, но очень не хотелось поворачиваться к Томе спиной.
- Чего бы ты там ни хотел, но всё же спас мне жизнь, и мне не хочется забирать твою. Тем более, ты и потом мог меня убить, но пощадил. В общем, так. Представь, что тебя сегодня в Вервольфе не было. Я догнала этого типа и загрызла. А малолетний кретин, который был с ним, куда-то убежал, и хрен на него. Он никого не интересует, если не попадётся на глаза. Все подумают, что его кто-то сожрал. Эльф без визы – законная добыча.
- Тома, ты меня отпускаешь?
- Да. Почти. Есть одно условие.
- Какое?
- Если я его загрызла, на нём не должно остаться раны от стрелы. А она есть. Ты должен выгрызть на нём это место.
- Я должен грызть дохлую псину?
- Должен. И предупреждаю – блевать нельзя ни в коем случае, будет расследование, эксперты могут всё понять.
- А сама не можешь?
- Нет. Его кровь и плоть отравлены серебром. Мне такое нельзя брать в рот ни в коем случае.
- Твои эксперты не заметят?
- Если не бросится в глаза ничего подозрительного, вскрытия не будет. Это же нарушитель, а не невинная жертва.
- А следы? Мои и пацана? У вас нет следопытов?
- Конечно, нет. Зачем они нам? Есть ищейки. Я, например. И ни одна ищейка-пограничник ничего не найдёт сверх того, что заявляет коллега по службе.
- Корпоративная солидарность, - кивнул я.
- Хватит болтать! – рявкнула Тома. – Чем дольше тянешь время, тем сильнее протухает мертвечина, которую ты сейчас будешь грызть!
Мясо вокруг раны от серебряной стрелы я выгрыз. Позвольте не рассказывать, каково оно на вкус. Хорошо хоть, глотать не пришлось, я его сплёвывал в мешочек для улик, всегда его ношу при себе. По ходу дела подумал, что следы от моих зубов никак не спутать со следами волчьих, но Тома сказала, что она и в звериной форме кусается по-человечески. Проверять я не стал.
- Наелся? – язвительно поинтересовалась она. – Тогда пошли, отведу тебя к одному местечку, где ты запросто свалишь из Вервольфа. А по пути расскажи, что это за малолетка, за которым ты в пасть волкам полез. Я так поняла, он тебе не родич?
Я взял пацана за шкирку и понёс. Он попытался вырваться, потом заорал, получил затрещину и угомонился, только тихонько всхлипывал.
- Это сокровище – сын губернатора, - пояснил я. – Похищен два дня назад. Или раньше, но объявили об этом позавчера. Вы разве не следите за новостями нашего Приграничья?
- Следит разведка, а не патрульные пограничники. Нам сообщают, если у вас происходит что-то по нашей части. Например, оборотень безобразничает. Понятно же, что он рано или поздно попрёт через границу, и мы усиливаем патрули. Но в этот раз разведка почему-то промолчала. Хотя, если оборотень похитил ребёнка эльфов, нам обязательно должны были сказать.
- На той стороне никто не знает, что похититель – оборотень. Только я его и вычислил. Понимаешь, он пролез в щель, в которую взрослый человек никак не протиснется, а волк – запросто. Полиция решила, что его там и не было, когда начался штурм, а я решил иначе. И угадал.
- А не врёшь? Никогда наши у вас таким не занимались.
- Всё когда-то случается впервые. На вот, почитай, - я достал из кармана штанов газетную вырезку. – Тут есть приметы пропавшего мальца, а малец был при нём, ты сама видела.
- На левом плече родимое пятно в виде звезды с пятью лучами, - ахнула Тома. – Пентаграмма!
- И что это значит?
- Для тебя и прочих эльфов – ничего.
- А для тебя и прочих оборотней?
- Не лезь в наши дела, Стас. Ты получил, что искал, и хватит с тебя.
- Как скажешь, - согласился я. – Далеко ещё идти до этого твоего одного местечка?
- Так сходу не скажу. Выйдем на реку, там надо будет немного поискать.
- Пустите! – заорал губернаторский сынок. – Я никуда с вами не пойду! Я – король, а вы – быдло, суки и педерасты!
- В звериной форме я, вне всяких сомнений, сука, это очевидно, - задумчиво произнесла Тома. – Насчёт быдла можно поспорить. Но я уж точно не педераст.
- Среди ваших есть педерасты? – полюбопытствовал я.
- А где их нет? Ты, кстати, не из них?
- Такой вопрос – оскорбление. Нет, конечно!
- Это хорошо. А извиняться не буду. Это не в моём характере. Ничего, если приму сучью форму?
- Зачем?
- Тут неудобно ходить босиком, знаешь ли.
- Тогда почему ты спрашиваешь?
- Мало ли. Вдруг испугаешься волчицу.
- Буду думать о тебе, как о собачке.
- А это – оскорбление.
- Извиняться не буду. Это не в моём характере.
Она превращалась, смеясь, остановилась, только полностью став волчицей.
- Это не истерика, - почти неразборчиво произнесла она. – С тобой весело.
- Хорошая собачка, - похвалил я и почесал ей за ухом.
- Блохастая сука! – дополнил малец.
- Он нужен живым? – спросила волчица.
- За ним я сюда и припёрся, - вздохнув, ответил я. – Хотя для человечества, пожалуй, полезней, чтобы он помер в детстве.
- Чхала я на человечество.
Говорить ей было трудно, так что мы шли молча. Иногда я слегка трепал ей холку, иногда она то лизнёт руку, то осторожно схватит ладонь зубами. Зубы у неё, кстати, остались человеческие, но всё равно острые, а силу челюстей я отлично чувствовал. Такие игры вполне могли кончиться очень плохо, но обошлось. Мы вышли к пограничной реке, на том берегу – уже территория Империи. Пограничников я не увидел, да и Тома подтвердила, что не чует их. Неудивительно, патрули ходят редко, нарушителей тут почти не бывает. Разве что контрабандисты, но это головная боль таможни, а не пограничной стражи.
Мы немного побродили по берегу, Тома внимательно обнюхивала каждый куст, и наконец нашла. Я вновь увидел трансформацию оборотня, довольно жуткое зрелище, но обычное для этих земель и не такое уж редкое в человеческом Приграничье – у нас тоже обитает немало оборотней, а ещё больше приезжает из Вервольфа туристами.
На мой взгляд, заинтересовавший Тому куст был самым обычным, но я отлично знал, что многое на самом деле совсем не то, чем выглядит, и ждал, что она что-то пояснит, ведь не зря же перешла в человечью форму, волчице говорить трудно. Но Тома молчала, насмешливо глядя на меня. Малец снова сказал ей какую-то гадость, получил очередную оплеуху и свалился на землю, размазывая по лицу слёзы и кровь. Меня он тоже достал, но всё же хотелось довести его до родителей не сильно покалеченным, а то хрен они много заплатят за спасение сыночка с приобретёнными увечьями. Но женщину-оборотня волновало совсем другое.
- Почему ты вдруг перестал меня гладить? – промурлыкала она. – Или в этой форме я тебе противна?
- Ты сама себя слышишь? Ты мурлычешь, как кошка!
- Назвать волчицу кошкой – смертельное оскорбление, - Тома улыбнулась, оскалив зубы. – Оно смывается только кровью. Понимаешь, о чём я?
- О вязке, наверно, - предположил я.
- Нет. Вязка – это когда нужны щенки. А нам не нужны. Всем женщинам-военнослужащим регулярно выдаются противозачаточные средства. Значит, не вязка, а обычная случка.
- У тебя что, течка?
- Да. Почему ты так говоришь, будто это что-то неестественное? Против природы не попрёшь, дорогой Стасик. Но если я тебе противна, просто скажи. Я ведь человек, а не волчица.
Да уж, трудно придумать более романтичное начало отношений. Любых отношений, не только сексуальных. А сама женщина в целом ничего. Фигура идеальная, впрочем, у всех оборотней любого пола идеальные тела. Лицо довольно симпатичное, хоть и сохраняет некоторые волчьи черты. Глаза чисто человеческие, серые, бездонные, в них сейчас светится уже не только насмешка, но и желание. Минусы тоже присутствуют – косметики нет совсем, даже ногти не накрашены, ни одного украшения, уши не проколоты вообще. И причёска, если её можно так назвать. Не длинные волосы, не короткие, а просто волчья шерсть на голове. Или собачья, не разобрать.
План у меня был проще не бывает – один оборотень загрызёт другого и тут же получит мою серебряную стрелу. А дальше нужно всего-навсего вернуть пацана в Империю, передать с рук на руки родителям, и самое важное – заставить их заплатить мне за работу. Но это потом. Сейчас самое важное – не промазать. Серебряная стрела у меня одна, я не настолько богат, чтобы иметь их целый колчан. А обычные стрелы оборотню что комариные укусы, даже если ему в глаз попадёшь, он не ослепнет.
Наконец, один волк опрокинул на спину другого и перегрыз ему горло. Я тщательно прицелился и выпустил стрелу. Конечно, попал, иначе на этом всё бы и закончилось. Не спеша, ведь спешить уже некуда, я подошёл к мальцу и сказал ему, что пора домой. В свои тридцать два детьми я не обзавёлся, обращаться с ними не умею, так что, наверно, сказал как-то не так, потому что пацан заревел пуще прежнего. А шуметь в этих землях вовсе ни к чему, двое оборотней покинули мир живых, но в Вервольфе их ещё много миллионов осталось, и все они очень не любят людей, что проникают без визы на их территорию. Совершенно незачем привлекать их внимание. Но я не знал, как его заткнуть, разве что слегка придушить, но это на крайний случай.
Несмотря на громкий плач, я услышал какой-то звук с той стороны, где лежали два волчьих трупа, и только тогда подумал «А что, если один из них не совсем труп?». Подбежал к ним и выдернул свою серебряную стрелу. Хоть какое-то оружие, в ближнем бою от лука пользы нет, но стрела может быть и хреновым стилетом, а это лучше, чем ничего. Верхний волк был мёртв, я попал, куда надо, а звуки издавал нижний.
- Эльф! – услышал я. – Помоги! Столкни его! Кровь с серебром! Больно!
- Я не эльф, а человек, - строго поправил я.
Отбросил труп в сторону. Это не тяжело, оборотни обычно весят где-то четыре-пять пудов, а я – больше шести. Теперь я смотрел на говорящего волка, натянув лук. Если он тот, за которым я гнался, лучше его сразу пристрелить. А если второй, тот что напал на похитителя ребёнка? Как их различить? Ни того, ни другого я в волчьей форме раньше не видел. Может, прикончить его просто на всякий случай?
Тут я увидел, что в схватке выжил не похититель. Тот был мужчиной, а оборотни во всех формах пол не меняют, в Приграничье это знают все. Так что лук я опустил, хоть стрелу и не убрал, и смотрел, как на волчице затягиваются раны, а сама она превращается в девушку.
- О! – обрадовался пацан. – Запирайся на засов, если баба без трусов!
Девица, хоть и принявшая человечью форму, всё равно сохранила в облике что-то волчье. Она по-звериному рявкнула на мальчишку, и бедняга замолчал, попутно обмочившись от страха. Я и сам был близок к тому же самому. Оборотней на их собственной территории не боятся только идиоты, причём живут такие смельчаки недолго. Чаще всего до первой встречи с оборотнем.
- Ненавижу эльфов! – она с отвращением сплюнула. – Всех бы поубивала! Жаль, что я официальное лицо, мне нельзя. Я – Тамара, сержант пограничной стражи Вервольфа. Вы кто такие?
- Я – Станислав, - представился я. – Можно Стас. Частный сыщик.
- Лицензия есть?
Фотокопия лицензии лежала в кармане рубашки, но как её достать, целясь в оборотня из лука? Лук – не арбалет, требует двух рук. Хотя, говорят, в человечьей форме оборотни не сильнее обычных людей. Я снял стрелу с тетивы, закинул лук на плечо, а саму стрелу продолжал держать в руке. Теперь можно и документы предъявлять.
- На первый взгляд – настоящая, - хмыкнула Тамара. – Но пересекать границу без визы вправе только некоторые официальные лица, по согласованному списку. Частные сыщики в список не входят.
Да, наверно, лучше было её прикончить, пока это было легко. Потому что закон на её стороне, даже если она врёт и никакая не пограничница. Я незаконно проник на территорию Вервольфа и убил местного обитателя. А что убитый похитил малолетнего подданного Империи, никого не интересует. Здесь этот оборотень полноправный законопослушный гражданин, и государство защищало его жизнь, а теперь не откажется наказать за его смерть. А ведь не поторопись я его убивать, он бы окончательно загрыз эту Тамару, и всё было бы куда проще.
- Эльф, я сказала что-то смешное? – прорычала голая девица.
Это всего лишь реакция на мою горькую улыбку. Оборотням не по нраву улыбки. Волчьи инстинкты срабатывают – если показывают зубы, значит, угрожают. На нашей территории они это терпят, у себя – нет. Я ведь даже губ почти не разжимал, а она всё равно готова лезть в драку.
- Во-первых, я не эльф, я уже говорил, - вздохнул я. – Во-вторых, я тебе показал лицензию, а откуда ты собираешься доставать документы, подтверждающие, что ты из пограничной стражи?
Она долго сверкала глазами, а потом неожиданно рассмеялась. Надо же, смеющийся оборотень, невиданное зрелище. Мной, по крайней мере, невиданное. Улыбнуться-то они могут, когда нужно, но смех… Считалось, что это им вообще недоступно.
- Истерика у меня, - пояснила Тамара, продолжая смеяться. – Только не вздумай лупить по морде мокрым полотенцем. Оно само пройдёт.
И действительно, девица успокоилась на удивление быстро. Истеричкам-людям на это нужно куда больше времени. Да и где бы я тут раздобыл мокрое полотенце?
- Что делать-то будем, Тамара? – вернул я её к делам нашим скорбным. – Не хотелось бы друг друга убивать, жизнь и так коротка.
- Называй меня Тома, - предложила она. – Поговорим неофициально. Ты ведь стрелял не в моего противника, а в победителя, кто бы он ни был, верно? Если бы верх взяла я, тут бы валялся мой труп?
- Я не хочу врать и не хочу говорить правду, - скривился я. – Но рад, что получилось так, как получилось.
- Ясно. Я спросила лишь для того, чтобы знать, благодарить тебя за то, что спас мне жизнь, или обойдёшься. Выходит, обойдёшься. Ладно, давай пока забудем ворох твоих нарушений, и ты мне расскажешь, что происходит. Мы тут редко ловим эльфов… то есть, людей. Они к нам обычно напролом не лезут. А ты почему полез? И что здесь делает этот мерзкий детёныш? Ты пришёл за ним?
- Да. Этот, которого я пристрелил, украл его у родителей. А ты зачем погналась?
- Нарушение режима пересечения границы, что же ещё? Сегодня моя очередь патрулировать ищейкой. Волк переплыл реку, мальца в зубах держал. На берегу мы его и перехватили. Напарник пальнул и промахнулся, а я догнала и попыталась задержать. Результат ты видел. Что будем делать, Стас? Если действовать по уставу, тебе и детёнышу дорога в тюрьму.
- Его-то за что? – изумился я. – Он же ни в чём не виноват, и вообще ребёнок!
- У нас щенок становится волком в четыре года. Он явно старше. Значит, по нашим законам тоже будет отвечать за пересечение границы без визы. А это тюремное заключение.
- На какой срок?
- Сроки пусть тебя не волнуют. Ни один эльф из нашей тюрьмы ещё не вышел. Ты вряд ли сможешь там постоять за себя, а он – и подавно. Сожрут вас, Стас.
- Грустно, - только и смог сказать я.
Мальчишка молча слушал наш разговор и жалобно всхлипывал. Наверно, надо было его как-нибудь успокоить, но очень не хотелось поворачиваться к Томе спиной.
- Чего бы ты там ни хотел, но всё же спас мне жизнь, и мне не хочется забирать твою. Тем более, ты и потом мог меня убить, но пощадил. В общем, так. Представь, что тебя сегодня в Вервольфе не было. Я догнала этого типа и загрызла. А малолетний кретин, который был с ним, куда-то убежал, и хрен на него. Он никого не интересует, если не попадётся на глаза. Все подумают, что его кто-то сожрал. Эльф без визы – законная добыча.
- Тома, ты меня отпускаешь?
- Да. Почти. Есть одно условие.
- Какое?
- Если я его загрызла, на нём не должно остаться раны от стрелы. А она есть. Ты должен выгрызть на нём это место.
- Я должен грызть дохлую псину?
- Должен. И предупреждаю – блевать нельзя ни в коем случае, будет расследование, эксперты могут всё понять.
- А сама не можешь?
- Нет. Его кровь и плоть отравлены серебром. Мне такое нельзя брать в рот ни в коем случае.
- Твои эксперты не заметят?
- Если не бросится в глаза ничего подозрительного, вскрытия не будет. Это же нарушитель, а не невинная жертва.
- А следы? Мои и пацана? У вас нет следопытов?
- Конечно, нет. Зачем они нам? Есть ищейки. Я, например. И ни одна ищейка-пограничник ничего не найдёт сверх того, что заявляет коллега по службе.
- Корпоративная солидарность, - кивнул я.
- Хватит болтать! – рявкнула Тома. – Чем дольше тянешь время, тем сильнее протухает мертвечина, которую ты сейчас будешь грызть!
***
Мясо вокруг раны от серебряной стрелы я выгрыз. Позвольте не рассказывать, каково оно на вкус. Хорошо хоть, глотать не пришлось, я его сплёвывал в мешочек для улик, всегда его ношу при себе. По ходу дела подумал, что следы от моих зубов никак не спутать со следами волчьих, но Тома сказала, что она и в звериной форме кусается по-человечески. Проверять я не стал.
- Наелся? – язвительно поинтересовалась она. – Тогда пошли, отведу тебя к одному местечку, где ты запросто свалишь из Вервольфа. А по пути расскажи, что это за малолетка, за которым ты в пасть волкам полез. Я так поняла, он тебе не родич?
Я взял пацана за шкирку и понёс. Он попытался вырваться, потом заорал, получил затрещину и угомонился, только тихонько всхлипывал.
- Это сокровище – сын губернатора, - пояснил я. – Похищен два дня назад. Или раньше, но объявили об этом позавчера. Вы разве не следите за новостями нашего Приграничья?
- Следит разведка, а не патрульные пограничники. Нам сообщают, если у вас происходит что-то по нашей части. Например, оборотень безобразничает. Понятно же, что он рано или поздно попрёт через границу, и мы усиливаем патрули. Но в этот раз разведка почему-то промолчала. Хотя, если оборотень похитил ребёнка эльфов, нам обязательно должны были сказать.
- На той стороне никто не знает, что похититель – оборотень. Только я его и вычислил. Понимаешь, он пролез в щель, в которую взрослый человек никак не протиснется, а волк – запросто. Полиция решила, что его там и не было, когда начался штурм, а я решил иначе. И угадал.
- А не врёшь? Никогда наши у вас таким не занимались.
- Всё когда-то случается впервые. На вот, почитай, - я достал из кармана штанов газетную вырезку. – Тут есть приметы пропавшего мальца, а малец был при нём, ты сама видела.
- На левом плече родимое пятно в виде звезды с пятью лучами, - ахнула Тома. – Пентаграмма!
- И что это значит?
- Для тебя и прочих эльфов – ничего.
- А для тебя и прочих оборотней?
- Не лезь в наши дела, Стас. Ты получил, что искал, и хватит с тебя.
- Как скажешь, - согласился я. – Далеко ещё идти до этого твоего одного местечка?
- Так сходу не скажу. Выйдем на реку, там надо будет немного поискать.
- Пустите! – заорал губернаторский сынок. – Я никуда с вами не пойду! Я – король, а вы – быдло, суки и педерасты!
- В звериной форме я, вне всяких сомнений, сука, это очевидно, - задумчиво произнесла Тома. – Насчёт быдла можно поспорить. Но я уж точно не педераст.
- Среди ваших есть педерасты? – полюбопытствовал я.
- А где их нет? Ты, кстати, не из них?
- Такой вопрос – оскорбление. Нет, конечно!
- Это хорошо. А извиняться не буду. Это не в моём характере. Ничего, если приму сучью форму?
- Зачем?
- Тут неудобно ходить босиком, знаешь ли.
- Тогда почему ты спрашиваешь?
- Мало ли. Вдруг испугаешься волчицу.
- Буду думать о тебе, как о собачке.
- А это – оскорбление.
- Извиняться не буду. Это не в моём характере.
Она превращалась, смеясь, остановилась, только полностью став волчицей.
- Это не истерика, - почти неразборчиво произнесла она. – С тобой весело.
- Хорошая собачка, - похвалил я и почесал ей за ухом.
- Блохастая сука! – дополнил малец.
- Он нужен живым? – спросила волчица.
- За ним я сюда и припёрся, - вздохнув, ответил я. – Хотя для человечества, пожалуй, полезней, чтобы он помер в детстве.
- Чхала я на человечество.
Говорить ей было трудно, так что мы шли молча. Иногда я слегка трепал ей холку, иногда она то лизнёт руку, то осторожно схватит ладонь зубами. Зубы у неё, кстати, остались человеческие, но всё равно острые, а силу челюстей я отлично чувствовал. Такие игры вполне могли кончиться очень плохо, но обошлось. Мы вышли к пограничной реке, на том берегу – уже территория Империи. Пограничников я не увидел, да и Тома подтвердила, что не чует их. Неудивительно, патрули ходят редко, нарушителей тут почти не бывает. Разве что контрабандисты, но это головная боль таможни, а не пограничной стражи.
Мы немного побродили по берегу, Тома внимательно обнюхивала каждый куст, и наконец нашла. Я вновь увидел трансформацию оборотня, довольно жуткое зрелище, но обычное для этих земель и не такое уж редкое в человеческом Приграничье – у нас тоже обитает немало оборотней, а ещё больше приезжает из Вервольфа туристами.
На мой взгляд, заинтересовавший Тому куст был самым обычным, но я отлично знал, что многое на самом деле совсем не то, чем выглядит, и ждал, что она что-то пояснит, ведь не зря же перешла в человечью форму, волчице говорить трудно. Но Тома молчала, насмешливо глядя на меня. Малец снова сказал ей какую-то гадость, получил очередную оплеуху и свалился на землю, размазывая по лицу слёзы и кровь. Меня он тоже достал, но всё же хотелось довести его до родителей не сильно покалеченным, а то хрен они много заплатят за спасение сыночка с приобретёнными увечьями. Но женщину-оборотня волновало совсем другое.
- Почему ты вдруг перестал меня гладить? – промурлыкала она. – Или в этой форме я тебе противна?
- Ты сама себя слышишь? Ты мурлычешь, как кошка!
- Назвать волчицу кошкой – смертельное оскорбление, - Тома улыбнулась, оскалив зубы. – Оно смывается только кровью. Понимаешь, о чём я?
- О вязке, наверно, - предположил я.
- Нет. Вязка – это когда нужны щенки. А нам не нужны. Всем женщинам-военнослужащим регулярно выдаются противозачаточные средства. Значит, не вязка, а обычная случка.
- У тебя что, течка?
- Да. Почему ты так говоришь, будто это что-то неестественное? Против природы не попрёшь, дорогой Стасик. Но если я тебе противна, просто скажи. Я ведь человек, а не волчица.
Да уж, трудно придумать более романтичное начало отношений. Любых отношений, не только сексуальных. А сама женщина в целом ничего. Фигура идеальная, впрочем, у всех оборотней любого пола идеальные тела. Лицо довольно симпатичное, хоть и сохраняет некоторые волчьи черты. Глаза чисто человеческие, серые, бездонные, в них сейчас светится уже не только насмешка, но и желание. Минусы тоже присутствуют – косметики нет совсем, даже ногти не накрашены, ни одного украшения, уши не проколоты вообще. И причёска, если её можно так назвать. Не длинные волосы, не короткие, а просто волчья шерсть на голове. Или собачья, не разобрать.
