- Здравствуй малыш, — на губах мужчины появилась улыбка. – Не бойся. Войско ушло. Они уверены, что убили всех драконов. Но ты будешь жить. Твой отец спас меня. Он был моим другом. Я позабочусь о тебе.
По скорлупе побежали трещины.
Дорога духов
- Мистер Джордж! Вам давно пора спать!
- Нет! - выкрикнул мальчик в голубой пижаме и соскочил с постели быстрее, чем няня успела что-то сделать. Схватив деревянную лошадку, он помчался по комнате, представляя себя ковбоем среди прерий, преследующим индейцев.
- Люси! - донёсся голос миссис Велентайн из коридора. - Ты уже уложила Джорджа?
- Да, мэм, - ответила няня и подхватила мальчика на руки. - Мистер Джордж, если вы сейчас же не пойдёте спать, вас уведут по дороге духов!
- Дорога духов? - Мальчик поднял на неё похожие на две стеклянные бусины глаза.
- Вот именно. Сегодня же канун всех святых. Призраки, ведьмы, оборотни и вурдалаки - все собираются на бал сатаны. И идут они туда по дороге духов, - говорила няня, укладывая Джорджа в постель.
- А где дорога? - спросил мальчик, когда его укрыли стёганным одеялом.
- Прямо за вашим окном, - с улыбкой ответила няня.
- Неправда! - уверенно заявил Джордж.
Няня встала.
- Раз так, проверьте сами, - Няня взяла свечу с прикроватного столика. - Как-только прокричит сова три раза, дорогу покроет туман, значит они идут.
Она погасила свечу. Тихо скрипнула дверь, а Джордж так и остался в темноте. Только неясный свет луны падал из окна, освещая кроватку и несколько игрушек на полу. Джордж лежал и смотрел на багровые листья дуба за окном.
"Это не правда", - сказал он в темноту. Джордж уже взрослый, поэтому сам ходил к бабушке с дедушкой, которые жили ниже по дороге, рядом со старым мостом.
Свет луны истончался. Джордж зевнул и закрыл глаза. До слуха донеслось тихое "уху". Мальчик вскочил. Первый крик совы. Он прижался к окну, но увидел лишь пустую дорогу, по обочинам которой росли накренившиеся от времени тисы, а за ней свет выхватывал оранжевые бока тыкв.
Снова "уху". На дороге появился чёрный силуэт. Он быстро приближался. Джордж задрожал. Силуэт вышел на свет и оказался хромым Эрлом, что каждое утро приносил молоко на их крыльцо. Джордж разочарованно слез с подоконника. И всё же Люси соврала ему. Завтра он обязательно пожалуется на неё.
Третье "уху". Джордж даже не станет смотреть. Он не дурачок какой-нибудь, верящий всяким россказням.
Джордж прижался к оконному стеклу. Клочья тумана цеплялись за траву. Сизая пелена ползла мимо дома, обволакивая стволы деревьев. Вдалеке показались два огонька. Тук-хлюп-тук-хлюп и как зашипит. Джордж не сводил глаз с дороги. Из сизого тумана, словно из-под занавеса появилась тыква. На мясистом боку были вырезаны глаза и скалящийся рот.
Тыква прыгала по дороге, от чего свеча в её глубине подрагивала. Джордж охнул. Тыква свернула и вскоре вновь растворилась в тумане.
"Призраки, ведьмы и вурдалаки", - повторил слова няни Джордж. Он ещё сильнее прижался к окну.
Уже вскоре на дороге появился новый силуэт. В тишине ночи он то ли рычал, то ли скрипел. Это был огромный мужчины в лохмотьях, которые словно звери разорвали когтями. Обнажённую кожу покрывали тёмные, густые волосы, а глаза светились. Он поравнялся с окном Джорджа и вдруг замер. Мальчик задрожал. Ему чудилось, словно жуткий человек водил носом из стороны в сторону, принюхивался словно блохастый Джек. Облака над головой истаяли. Луна выглянула осветив дорогу.
Незнакомец резко выпрямился. Шерсть, да Джордж теперь уверен, встала дыбом. Он вскинул косматую голову. Ночную тишину разорвал вой. Оборотень бросился вверх по дороге и вскоре пропал.
Джордж стёр испарину со стекла. Вот бы мама с папой видели это. Они бы ни за что не поверили. А если позвать их? Джордж повернулся к двери. Вся его комната утопала в тумане. Он плотной пеленой поднимался всё выше и уже почти дотянулся до края кровати. Мальчик задрожал.
В глубине стояла сморщенная старуха в чёрном платье и в остроконечной шляпе.
Пациент
Открывается дверь.
- Не видите, что я занят! - не отрывая глаз от журнала приёма, рявкает доктор Васнецов.
- Нет, — отвечает пациент. Голос его совсем тихий, чуть свистящий. "Трахеостомия", — думает врач, потянувшись за кружкой. Чай в ней не сладкий и остывший. Это не улучшает настроение доктора Васнецова.
- Выйдите и подождите в коридоре! - приказывает он.
В кабинете повисает тишина. Только ругань бабки дальше по коридору нарушает её.
"Пронесло", -думает про себя Васнецов.
- Доктор, у меня проблема...- вновь говорит пациент. Свист теперь слышан ещё отчётливее.
- Я сказал подождать. И дверь закройте! - с нажимом повторяет врач.
Слышится недовольное ворчание и стон петель.
Васнецов продолжает переписывать фамилии пациентов в большую тетрадь, а мог бы лежать сейчас в Сочи на пляже, загорать. Но куда там. У них в поликлинике три врача, а бессмертный, вечно здоровый пони только один: он, Васнецов. Дудкин ушёл на больничный, а как пришёл, так Селезнёву спину прихватило, а одному остаться нельзя. Пациентов море. Повадились из-за всякой ерунды бегать. А Васнецов мог бы, наконец, увидеть море и полакомиться рыбкой, а не переписывать пациентов.
- Заходите! - кричит он, опустив ручку.
Дверь открывается. Васнецов вжимается в спинку стула. Распахнув рот в беззвучном крике, врач смотрит на скелет. Пустые глазницы впериваются в него.
- Доктор, — говорит скелет.
Теперь Васнецов чётко видит, что присвист в голосе не из-за отверстия в горле, а по причине полного отсутствия лёгких.
- У меня проблема, — говорит костлявый пациент. - Нету.
- Чего? - машинально спрашивает Васнецов.
- Желудка нету, - отвечает скелет. - Доктор, что делать?
Васнецов открывает рот, закрывает и вновь открывает.
- Это вам к хирургу. Мои полномочия тут...- Он разводит руками.
- А, так вы это направление выпишите, пожалуйста.
Васнецов кивает и быстро чиркает привычные слова на клочке бумаги.
- Второй этаж и на лево. Третий кабинет, — выпаливает он. Скелет забирает направление и уходит, осторожно прикрыв дверь.
Васнецов отхлёбывает чай. Потом пишет дрожащей рукой в книгу учёта пациентов "ИМЯ: Скелет. ПРИЧИНА ОБРАЩЕНИЯ: отсутствие желудка".
Васнецов читает написанное и начинает хохотать, а в голове бьётся мысль, что пора увольняться, а то если кроме живых в поликлинику потянуться и мёртвые, то он в отпуск не то что при жизни, после смерти не попадёт.
Русалка Татьяна
- Папа! - Мальчик с взъерошенными волосами цвета падающих с дерева каштанов подбегает к лавке и обнимает ручками мужчину.
Его папа похож на медведя:большой и грозный издали, но добрый и мягкий вблизи.
Лесник наклоняется так что длинная, пушащаяся от влажности борода почти касается земли и гладит сына по голове.
- Где ты был? - спрашивает лесник.
- У ручья. Мне кажется я видел русалку. Может это мама? Мама? - спрашивает мальчик, забираясь на лавку. На кривоногом столе дымится каша, но мальчик даже не смотрит на неё.
- Расскажи ещё раз, как вы встретились, — просит он.
Отец хмурится, крутит пышный ус, но садится рядом.
- Я тогда только приехал в эти края, — говорит он. - Лето жаркое, а вода в реке студёная. Пошёл ополоснуться. Слышу смех звонкий, словно капель. Поднимаю голову, а в ветвях дуба мать твоя сидит, беленькая и волосы словно тростник.
Сын улыбается, но тут же улыбка гаснет.
- Почему она уплыла? Почему не осталась с нами?
- Река её дом. Она не могла не вернутся.
Вдалеке слышится шорох покрышек. Лесник встаёт.
- Ешь. Я сейчас приду.
Он тяжело шагает к мужчине в комбинезоне и высоких, резиновых сапогах.
- Нашли?
Мужчина кивает головой.
- Ниже по течению выловили, — Он протягивает медальон.
Афонасий сразу узнал его. Его Танюша, умница, красавица, лучшая доярка совхоза никогда его не снимала. Внутри они втроём, правда фотография размокла, теперь ничего не разобрать.
- Слыш, - говорит Тимофей, — может она с любовником сбежала?
- Сдурел. Моя Танька никогда. У нас семья, — он машет рукой в сторону дома.
- Так все ж видели, как она председателю глазки строила. Он как к коровам не придёт, она бежит.
Афонасий сжимает тяжёлый как пудовая гиря кулак. Тимофей умолкает, но тут же говорит вновь.
- А может она утопилась? Она ж вся такая романтичная у тебя. Книжки Гохоля читает.
- Тьфу на тебя, — Афонасий плюнул, но не попал, затем бросил быстрый взгляд на сына, который почти доел кашу. - Ты это. Если ещё чё найдёшь, мне скажи.
Тимофей кивнул, залез в свой старый вазик и вскоре серая буханка исчезла среди дремучей зелени.
Афонасий обернулся, сделал шаг к дому и чуть не упал, зацепившись ногой за бретельку платья, того самого в котором Танька собиралась в тот вечер на танцы.
В голове шумит река. Кожа кажется совсем белой на фоне чёрной воды. От головы расплываются багровые линии. Ни дать ни взять русалка.
Афонасий засыпает бретельку землёй и идёт к сыну.
Взгляд цепляется за дуб у самой реки. Афонасий моргает. Ему кажется он видит белый силуэт. Ведь кажется?
Поймать ветер
Я смотрю на них, а они смотрят на меня. Они высокие, золотоволосые и со смешными острыми ушами. Я смеюсь, а они отходят дальше от полупрозрачной линии, что разделяет нас. Я считаю их: раз, два, три.
Один пересекает линию. Его глаза цвета вечной зелени смотрят с внимательной настороженностью. Это кажется слишком скучным, а вот земля у меня под ногами нет. Там густая трава и множество жуков, спешащих по своим жуковским делам.
Я переворачиваюсь, чтобы рассмотреть носатика, и он, наконец, решается заговорить.
- Приветствую. Моё имя Аемар. А как твоё, позволь узнать?
Я смотрю на него.
- О.
Жук-носатик пытается зарыться в землю, но тут же вылезает и быстро бежит прочь.
- Только... - Аемар обрывает сам себя. Он складывает руки на груди, словно нахохлившийся птиц крылья. - Добро пожаловать в Благословенный край.
Я пытаюсь повторить за ним, но наклоняюсь слишком низко, теряю равновесие и чуть не падаю головой вперёд, машу руками. Я смеюсь, представив себя со стороны.
- Идём, я покажу тебе наш мир, — говорит Аемар. Я знаю их мир. Много раз ветер нёс меня над ним: ажурным, солнечным и неизменным. В воздухе пахнет цветами и сладостью плодов. Деревья здесь нарисованы рукой матера. Стан тонок, каждая ветвь на своём месте и непременно усеяна зелёными листьями. Они не знают, кривоты, уродств и свободы. Я хватаю за руку тополь. Он тянется ко мне.
- Не делай так, — в голосе Аемара нет осуждения, ну, может разве что чуть-чуть.
Я пожимаю плечами.
- Это лишь шанс.
Он достаёт из сумки серебряные ножницы и отрезает неправильную ветвь.
- Это никому не нужно, — Он обводит рукой белоснежный город, почти слепящий своей чистотой в диске вечного солнца. - Наш мир идеален. Он лишён бурь и потрясений, волнения и смерти. Посмотри на него. Вы приносите лишь хаос. А ведь вы могли бы остановится, стать одними из нас, жить по правилам гармонии и не нарушать её.
Я вижу зелень, что не знает дождей, дома, что не знают своеобразия, существ, не ведающих поступка.
- Мы даруем перемены, — Я чувствую дыхание ветра. Оно еле ощутимое, но есть. Я бросаюсь за ним. Аемар ускоряет шаг, но обрывает его.
- Не беги, — говорит он. Голос лишь слегка дрожит.
Я кричу в ответ и бегу за ветром. Он путается в моих волосах, целует лицо и шепчем о мирах за горизонтах мироздания, где я ещё не была. Он набирает силу. Пора! Пора! Перемены идут!
Дуб выступает внезапно. Он словно всё это время ждали вот сейчас возник, что бы испытать судьбу. Мы с ветром налетаем на него и сила сокрушает. Большой ствол падает на один из пропорционально правильных домов. Бух. Гух. Лишь несколько ветвей торчат из провалившейся крыши. Аемар нагоняет меня.
- Что ты наделала?! - Он кричит и хватает меня за руку. Повсюду охи и крики. Я смеюсь.
Меня вновь заперли в круге. Он находится на вершине холма, так что я вижу весь вечноденный мир.
- Вы приносите только хаос.
Я оборачиваюсь на голос. Он не такой, как прежде. Аемар переполнен злостью. - Дуб стоял там со дня сотворения мира, а ты разрушила его. Вас нужно остановить, уничтожить, пока вы не разрушили вселенскую гармонию.
Я смотрю в его выпученные от ярости глаза и думаю, что теперь он похож на рогатую жабу.
- Обновление, — говорю я.
Он вздрагивает. Кажется, Аемар успел забыть, где он и с кем говорит.
- Что ты сказала?
Я показываю на место, где раньше рос дуб. Из чёрной земли уже проступили побеги. Они весело сверкают белёсыми телами.
- Вместо него будут другие.
Аемар мотает головой.
- Их не должно было быть. Это нарушает гармонию. Нет. Их нужно выкосить как болезнь. И вас тоже.
Я смеюсь.
- Вы хотели показать мне ваш мир. Надеялись, что мы остановимся, станем одними из нас, будем жить по правилам гармонии и не нарушать её.
Аемар багровеет.
- Уничтожить! - Он выхватывает меч. Я перепрыгиваю круг и подхваченная ветром лечу над его головой.
- Нельзя поймать ветер! Нельзя остановить прибой! Нельзя остановить перемены!
Чем поживиться...
Время песчинками падает с серого потолка. Они позвякивают касаясь крышки часов. Её покрывают царапины. Цепочка потускнела. Костлявая рука берёт часы и стряхивает следы давних лет.
- Они золотые, - поясняет мистер Гроб с лёгкой завистью в голосе. Он худ и бледен, и, кажется, совсем не волнуется, из-за нахождения в этом стылом доме.
Время здесь словно остановилось, но человек с костлявыми руками словно не замечает. Он энергично ходит по комнате, суёт нос в шкафы и за картины, берёт и тут же кладёт вещи.
- Значит, это всё, - человек с костлявыми руками обвёл комнату, стоит три тысячи?
- Да, - кивнул мистер Гроб. Он достал документы. Выгодная сделка и в ней всё было уже готово. Секунда и роспись проставлена.
Мистер Гроб сверился со своими часами на цепочке и засобирался. Время деньги, а у него сегодня ещё много дел. И всё же мистер Гроб задерживается у двери.
- Скажите, - спрашивает он. - Зачем вам понадобилась эта лачуга? Вокруг много других домов.
Человек с костлявыми пальцами улыбается.
- Но только в этом доме так много времени. Его хозяин не жил, существовал. Он потратил всё своё время на этот дом, выверяя каждую безделушку. Теперь мне есть чем поживиться.
Мистер Гроб пожимает плечами и уходит. У него нет времени на бредни сумасшедшего. Мистер Гроб вновь смотрит на часы. Надо деньги зарабатывать. После того, как дверь за ним закрывается, человек достаёт костлявой рукой монету и крутит её.
- Кто тратит время на дом, кто-то на капитал. Мне всегда будет чем поживиться. Длинный, раздвоенный язык облизывает губы и острые клыки, заполняющие рот от уха до уха.
По скорлупе побежали трещины.
Дорога духов
- Мистер Джордж! Вам давно пора спать!
- Нет! - выкрикнул мальчик в голубой пижаме и соскочил с постели быстрее, чем няня успела что-то сделать. Схватив деревянную лошадку, он помчался по комнате, представляя себя ковбоем среди прерий, преследующим индейцев.
- Люси! - донёсся голос миссис Велентайн из коридора. - Ты уже уложила Джорджа?
- Да, мэм, - ответила няня и подхватила мальчика на руки. - Мистер Джордж, если вы сейчас же не пойдёте спать, вас уведут по дороге духов!
- Дорога духов? - Мальчик поднял на неё похожие на две стеклянные бусины глаза.
- Вот именно. Сегодня же канун всех святых. Призраки, ведьмы, оборотни и вурдалаки - все собираются на бал сатаны. И идут они туда по дороге духов, - говорила няня, укладывая Джорджа в постель.
- А где дорога? - спросил мальчик, когда его укрыли стёганным одеялом.
- Прямо за вашим окном, - с улыбкой ответила няня.
- Неправда! - уверенно заявил Джордж.
Няня встала.
- Раз так, проверьте сами, - Няня взяла свечу с прикроватного столика. - Как-только прокричит сова три раза, дорогу покроет туман, значит они идут.
Она погасила свечу. Тихо скрипнула дверь, а Джордж так и остался в темноте. Только неясный свет луны падал из окна, освещая кроватку и несколько игрушек на полу. Джордж лежал и смотрел на багровые листья дуба за окном.
"Это не правда", - сказал он в темноту. Джордж уже взрослый, поэтому сам ходил к бабушке с дедушкой, которые жили ниже по дороге, рядом со старым мостом.
Свет луны истончался. Джордж зевнул и закрыл глаза. До слуха донеслось тихое "уху". Мальчик вскочил. Первый крик совы. Он прижался к окну, но увидел лишь пустую дорогу, по обочинам которой росли накренившиеся от времени тисы, а за ней свет выхватывал оранжевые бока тыкв.
Снова "уху". На дороге появился чёрный силуэт. Он быстро приближался. Джордж задрожал. Силуэт вышел на свет и оказался хромым Эрлом, что каждое утро приносил молоко на их крыльцо. Джордж разочарованно слез с подоконника. И всё же Люси соврала ему. Завтра он обязательно пожалуется на неё.
Третье "уху". Джордж даже не станет смотреть. Он не дурачок какой-нибудь, верящий всяким россказням.
Джордж прижался к оконному стеклу. Клочья тумана цеплялись за траву. Сизая пелена ползла мимо дома, обволакивая стволы деревьев. Вдалеке показались два огонька. Тук-хлюп-тук-хлюп и как зашипит. Джордж не сводил глаз с дороги. Из сизого тумана, словно из-под занавеса появилась тыква. На мясистом боку были вырезаны глаза и скалящийся рот.
Тыква прыгала по дороге, от чего свеча в её глубине подрагивала. Джордж охнул. Тыква свернула и вскоре вновь растворилась в тумане.
"Призраки, ведьмы и вурдалаки", - повторил слова няни Джордж. Он ещё сильнее прижался к окну.
Уже вскоре на дороге появился новый силуэт. В тишине ночи он то ли рычал, то ли скрипел. Это был огромный мужчины в лохмотьях, которые словно звери разорвали когтями. Обнажённую кожу покрывали тёмные, густые волосы, а глаза светились. Он поравнялся с окном Джорджа и вдруг замер. Мальчик задрожал. Ему чудилось, словно жуткий человек водил носом из стороны в сторону, принюхивался словно блохастый Джек. Облака над головой истаяли. Луна выглянула осветив дорогу.
Незнакомец резко выпрямился. Шерсть, да Джордж теперь уверен, встала дыбом. Он вскинул косматую голову. Ночную тишину разорвал вой. Оборотень бросился вверх по дороге и вскоре пропал.
Джордж стёр испарину со стекла. Вот бы мама с папой видели это. Они бы ни за что не поверили. А если позвать их? Джордж повернулся к двери. Вся его комната утопала в тумане. Он плотной пеленой поднимался всё выше и уже почти дотянулся до края кровати. Мальчик задрожал.
В глубине стояла сморщенная старуха в чёрном платье и в остроконечной шляпе.
Пациент
Открывается дверь.
- Не видите, что я занят! - не отрывая глаз от журнала приёма, рявкает доктор Васнецов.
- Нет, — отвечает пациент. Голос его совсем тихий, чуть свистящий. "Трахеостомия", — думает врач, потянувшись за кружкой. Чай в ней не сладкий и остывший. Это не улучшает настроение доктора Васнецова.
- Выйдите и подождите в коридоре! - приказывает он.
В кабинете повисает тишина. Только ругань бабки дальше по коридору нарушает её.
"Пронесло", -думает про себя Васнецов.
- Доктор, у меня проблема...- вновь говорит пациент. Свист теперь слышан ещё отчётливее.
- Я сказал подождать. И дверь закройте! - с нажимом повторяет врач.
Слышится недовольное ворчание и стон петель.
Васнецов продолжает переписывать фамилии пациентов в большую тетрадь, а мог бы лежать сейчас в Сочи на пляже, загорать. Но куда там. У них в поликлинике три врача, а бессмертный, вечно здоровый пони только один: он, Васнецов. Дудкин ушёл на больничный, а как пришёл, так Селезнёву спину прихватило, а одному остаться нельзя. Пациентов море. Повадились из-за всякой ерунды бегать. А Васнецов мог бы, наконец, увидеть море и полакомиться рыбкой, а не переписывать пациентов.
- Заходите! - кричит он, опустив ручку.
Дверь открывается. Васнецов вжимается в спинку стула. Распахнув рот в беззвучном крике, врач смотрит на скелет. Пустые глазницы впериваются в него.
- Доктор, — говорит скелет.
Теперь Васнецов чётко видит, что присвист в голосе не из-за отверстия в горле, а по причине полного отсутствия лёгких.
- У меня проблема, — говорит костлявый пациент. - Нету.
- Чего? - машинально спрашивает Васнецов.
- Желудка нету, - отвечает скелет. - Доктор, что делать?
Васнецов открывает рот, закрывает и вновь открывает.
- Это вам к хирургу. Мои полномочия тут...- Он разводит руками.
- А, так вы это направление выпишите, пожалуйста.
Васнецов кивает и быстро чиркает привычные слова на клочке бумаги.
- Второй этаж и на лево. Третий кабинет, — выпаливает он. Скелет забирает направление и уходит, осторожно прикрыв дверь.
Васнецов отхлёбывает чай. Потом пишет дрожащей рукой в книгу учёта пациентов "ИМЯ: Скелет. ПРИЧИНА ОБРАЩЕНИЯ: отсутствие желудка".
Васнецов читает написанное и начинает хохотать, а в голове бьётся мысль, что пора увольняться, а то если кроме живых в поликлинику потянуться и мёртвые, то он в отпуск не то что при жизни, после смерти не попадёт.
Русалка Татьяна
- Папа! - Мальчик с взъерошенными волосами цвета падающих с дерева каштанов подбегает к лавке и обнимает ручками мужчину.
Его папа похож на медведя:большой и грозный издали, но добрый и мягкий вблизи.
Лесник наклоняется так что длинная, пушащаяся от влажности борода почти касается земли и гладит сына по голове.
- Где ты был? - спрашивает лесник.
- У ручья. Мне кажется я видел русалку. Может это мама? Мама? - спрашивает мальчик, забираясь на лавку. На кривоногом столе дымится каша, но мальчик даже не смотрит на неё.
- Расскажи ещё раз, как вы встретились, — просит он.
Отец хмурится, крутит пышный ус, но садится рядом.
- Я тогда только приехал в эти края, — говорит он. - Лето жаркое, а вода в реке студёная. Пошёл ополоснуться. Слышу смех звонкий, словно капель. Поднимаю голову, а в ветвях дуба мать твоя сидит, беленькая и волосы словно тростник.
Сын улыбается, но тут же улыбка гаснет.
- Почему она уплыла? Почему не осталась с нами?
- Река её дом. Она не могла не вернутся.
Вдалеке слышится шорох покрышек. Лесник встаёт.
- Ешь. Я сейчас приду.
Он тяжело шагает к мужчине в комбинезоне и высоких, резиновых сапогах.
- Нашли?
Мужчина кивает головой.
- Ниже по течению выловили, — Он протягивает медальон.
Афонасий сразу узнал его. Его Танюша, умница, красавица, лучшая доярка совхоза никогда его не снимала. Внутри они втроём, правда фотография размокла, теперь ничего не разобрать.
- Слыш, - говорит Тимофей, — может она с любовником сбежала?
- Сдурел. Моя Танька никогда. У нас семья, — он машет рукой в сторону дома.
- Так все ж видели, как она председателю глазки строила. Он как к коровам не придёт, она бежит.
Афонасий сжимает тяжёлый как пудовая гиря кулак. Тимофей умолкает, но тут же говорит вновь.
- А может она утопилась? Она ж вся такая романтичная у тебя. Книжки Гохоля читает.
- Тьфу на тебя, — Афонасий плюнул, но не попал, затем бросил быстрый взгляд на сына, который почти доел кашу. - Ты это. Если ещё чё найдёшь, мне скажи.
Тимофей кивнул, залез в свой старый вазик и вскоре серая буханка исчезла среди дремучей зелени.
Афонасий обернулся, сделал шаг к дому и чуть не упал, зацепившись ногой за бретельку платья, того самого в котором Танька собиралась в тот вечер на танцы.
В голове шумит река. Кожа кажется совсем белой на фоне чёрной воды. От головы расплываются багровые линии. Ни дать ни взять русалка.
Афонасий засыпает бретельку землёй и идёт к сыну.
Взгляд цепляется за дуб у самой реки. Афонасий моргает. Ему кажется он видит белый силуэт. Ведь кажется?
Поймать ветер
Я смотрю на них, а они смотрят на меня. Они высокие, золотоволосые и со смешными острыми ушами. Я смеюсь, а они отходят дальше от полупрозрачной линии, что разделяет нас. Я считаю их: раз, два, три.
Один пересекает линию. Его глаза цвета вечной зелени смотрят с внимательной настороженностью. Это кажется слишком скучным, а вот земля у меня под ногами нет. Там густая трава и множество жуков, спешащих по своим жуковским делам.
Я переворачиваюсь, чтобы рассмотреть носатика, и он, наконец, решается заговорить.
- Приветствую. Моё имя Аемар. А как твоё, позволь узнать?
Я смотрю на него.
- О.
Жук-носатик пытается зарыться в землю, но тут же вылезает и быстро бежит прочь.
- Только... - Аемар обрывает сам себя. Он складывает руки на груди, словно нахохлившийся птиц крылья. - Добро пожаловать в Благословенный край.
Я пытаюсь повторить за ним, но наклоняюсь слишком низко, теряю равновесие и чуть не падаю головой вперёд, машу руками. Я смеюсь, представив себя со стороны.
- Идём, я покажу тебе наш мир, — говорит Аемар. Я знаю их мир. Много раз ветер нёс меня над ним: ажурным, солнечным и неизменным. В воздухе пахнет цветами и сладостью плодов. Деревья здесь нарисованы рукой матера. Стан тонок, каждая ветвь на своём месте и непременно усеяна зелёными листьями. Они не знают, кривоты, уродств и свободы. Я хватаю за руку тополь. Он тянется ко мне.
- Не делай так, — в голосе Аемара нет осуждения, ну, может разве что чуть-чуть.
Я пожимаю плечами.
- Это лишь шанс.
Он достаёт из сумки серебряные ножницы и отрезает неправильную ветвь.
- Это никому не нужно, — Он обводит рукой белоснежный город, почти слепящий своей чистотой в диске вечного солнца. - Наш мир идеален. Он лишён бурь и потрясений, волнения и смерти. Посмотри на него. Вы приносите лишь хаос. А ведь вы могли бы остановится, стать одними из нас, жить по правилам гармонии и не нарушать её.
Я вижу зелень, что не знает дождей, дома, что не знают своеобразия, существ, не ведающих поступка.
- Мы даруем перемены, — Я чувствую дыхание ветра. Оно еле ощутимое, но есть. Я бросаюсь за ним. Аемар ускоряет шаг, но обрывает его.
- Не беги, — говорит он. Голос лишь слегка дрожит.
Я кричу в ответ и бегу за ветром. Он путается в моих волосах, целует лицо и шепчем о мирах за горизонтах мироздания, где я ещё не была. Он набирает силу. Пора! Пора! Перемены идут!
Дуб выступает внезапно. Он словно всё это время ждали вот сейчас возник, что бы испытать судьбу. Мы с ветром налетаем на него и сила сокрушает. Большой ствол падает на один из пропорционально правильных домов. Бух. Гух. Лишь несколько ветвей торчат из провалившейся крыши. Аемар нагоняет меня.
- Что ты наделала?! - Он кричит и хватает меня за руку. Повсюду охи и крики. Я смеюсь.
Меня вновь заперли в круге. Он находится на вершине холма, так что я вижу весь вечноденный мир.
- Вы приносите только хаос.
Я оборачиваюсь на голос. Он не такой, как прежде. Аемар переполнен злостью. - Дуб стоял там со дня сотворения мира, а ты разрушила его. Вас нужно остановить, уничтожить, пока вы не разрушили вселенскую гармонию.
Я смотрю в его выпученные от ярости глаза и думаю, что теперь он похож на рогатую жабу.
- Обновление, — говорю я.
Он вздрагивает. Кажется, Аемар успел забыть, где он и с кем говорит.
- Что ты сказала?
Я показываю на место, где раньше рос дуб. Из чёрной земли уже проступили побеги. Они весело сверкают белёсыми телами.
- Вместо него будут другие.
Аемар мотает головой.
- Их не должно было быть. Это нарушает гармонию. Нет. Их нужно выкосить как болезнь. И вас тоже.
Я смеюсь.
- Вы хотели показать мне ваш мир. Надеялись, что мы остановимся, станем одними из нас, будем жить по правилам гармонии и не нарушать её.
Аемар багровеет.
- Уничтожить! - Он выхватывает меч. Я перепрыгиваю круг и подхваченная ветром лечу над его головой.
- Нельзя поймать ветер! Нельзя остановить прибой! Нельзя остановить перемены!
Чем поживиться...
Время песчинками падает с серого потолка. Они позвякивают касаясь крышки часов. Её покрывают царапины. Цепочка потускнела. Костлявая рука берёт часы и стряхивает следы давних лет.
- Они золотые, - поясняет мистер Гроб с лёгкой завистью в голосе. Он худ и бледен, и, кажется, совсем не волнуется, из-за нахождения в этом стылом доме.
Время здесь словно остановилось, но человек с костлявыми руками словно не замечает. Он энергично ходит по комнате, суёт нос в шкафы и за картины, берёт и тут же кладёт вещи.
- Значит, это всё, - человек с костлявыми руками обвёл комнату, стоит три тысячи?
- Да, - кивнул мистер Гроб. Он достал документы. Выгодная сделка и в ней всё было уже готово. Секунда и роспись проставлена.
Мистер Гроб сверился со своими часами на цепочке и засобирался. Время деньги, а у него сегодня ещё много дел. И всё же мистер Гроб задерживается у двери.
- Скажите, - спрашивает он. - Зачем вам понадобилась эта лачуга? Вокруг много других домов.
Человек с костлявыми пальцами улыбается.
- Но только в этом доме так много времени. Его хозяин не жил, существовал. Он потратил всё своё время на этот дом, выверяя каждую безделушку. Теперь мне есть чем поживиться.
Мистер Гроб пожимает плечами и уходит. У него нет времени на бредни сумасшедшего. Мистер Гроб вновь смотрит на часы. Надо деньги зарабатывать. После того, как дверь за ним закрывается, человек достаёт костлявой рукой монету и крутит её.
- Кто тратит время на дом, кто-то на капитал. Мне всегда будет чем поживиться. Длинный, раздвоенный язык облизывает губы и острые клыки, заполняющие рот от уха до уха.
