- Кроме туманных мыслей о грабеже банков, у меня в голове ничего нет.
- Ты умеешь грабить банки? - изумился Джинн.
- Мы могли бы что-нибудь заложить, - впервые подал голос Кай.
Кроме одежды, автомобиля и автомата, у нас ничего не было. Выбор пал на автомобиль. Мы заложили его у хозяина маленького ресторанчика со смешной фамилией Чушки. Хозяин рвался купить наш транспорт, но глюк увильнул от окончательного решения, обретя тем самым бесплатный обед для всех. Мы еще сидели за столом, когда глюк уже вернулся из больницы с сообщением об оплате лечения и о том, что Лусие разрешили остаться при Лани. Повеселевший после еды маэстро пообещал нам всем место в театре, если мы освоим игру на ударных инструментах.
- Хозяин, где в вашем городе можно достать лошадей?
При слове "лошади" Чушки насторожился, потом расцвел широкой улыбкой и пообещал нам немедленную помощь, если мы все же решимся продать ему автомобиль. Джинн дал ему две монеты (его же собственные) и пообещал подумать после возвращения.
Договорившись с музыкантами и Натой о встрече через двое суток, мы взяли лошадей под уздцы и тихо пошли по улицам города. Снова прошли мимо бензоколонки и давешнего полицейского. Он сидел на том же месте и все так же читал газету.
Из города мы поехали на север. Все время на север, мимо старой свалки, мимо каких-то разрушенных домов, мимо заброшенного карьера. Едва я приспособилась к движениям лошади, Джинн принялся меня учить азам колдовской науки. Где он только этого набрался? Его заклинания были совершенно неудобоваримы, их не то, что запомнить, выговорить было нельзя! Я пыталась спорить, но безрезультатно. Лошади прядали ушами и шумно фыркали на наши рулады, а у меня зубы не на шутку разболелись. Джинн злился и говорил, что более тупых ведьм ему еще не приходилось встречать. Из чего я тут же сделала вывод, что с ведьмами он якшается систематически, и это мне почему-то не понравилось. Я сварливо заявила, что он мог бы и не связываться с начинающей ведьмой, если у него на примете есть поумнее. Джинн дал задний ход и сказал, что без ведьмы он на эту территорию пробраться не может. Без меня он там определенно гробанется, а это пока в его планы не входит. Мне это польстило, но насчет ведьм я запомнила и при случае решила уточнить.
Местность, по которой мы ехали, мне совершенно не нравилась. Здесь было мерзко и пахло тухлятиной. Солнце пекло с неба, как сумасшедшее. Чахлые пучки травы пожелтели и высохли под его лучами. Кое-где растущие деревья не видели дождя много месяцев. Вскоре мне уже хотелось снять комбинезон и изображать из себя дикую амазонку, но присутствие Джинна несколько стесняло меня. Зато Джинн явно чувствовал себя в своем плаще преотлично, иначе, зачем бы он стал горланить шаманские песни. Фальшивил он невероятно, я едва могла разобрать слова, и все-таки мгновенно понимала, о чем идет речь. Знания вообще появлялись у меня в голове сами собой и исчезали точно так же. Например, когда мы подъехали к ржавой металлической бочке, я уже знала: сейчас из нее высунется лохматая обрюзгшая рожа и скажет какую-нибудь глупость. Рожа действительно высунулась и спросила: "Почем снуликов брали?"
Джинн смачно плюнул, а рожа показала ему язык. На этом и расстались. Когда мы проезжали мимо выбеленного ветрами конского скелета, наши лошади заартачились, а мне почему-то захотелось слезть и погладить череп. Но я ограничилась тем, что послала черепу воздушный поцелуй. Затем над нами закружилась целая стая больших голошеих птиц. Они нагло пикировали на нас, норовя обдать мерзким зеленым пометом. После того, как одна из птичек испачкала голову моего жеребца, и едва не попала в меня, я с сожалением вспомнила королевских снайперов. Вот где пригодились бы!
- Прогони их именем Валу! - вскричал перепачканный Джинн, прикрывая голову руками.
Я хотела загнуть красивое проклятие в духе самого Бармалея, но вместо этого почему-то всунула в рот два пальца и так пронзительно свистнула, что сама чуть с лошади не свалилась. Птички разлетелись.
Вдалеке смутным силуэтом маячила какая-то башня. Очертания ее расплывались и таяли в клубах желтого тумана, а потом вновь проявлялись, как черно-белая фотография на плохой бумаге. Насколько я могла понять, эта башня и была конечным пунктом нашего путешествия. Джинн все чаще поглядывал по сторонам, то и дело привставая на стременах, он озирал пространство с крайне озабоченным видом. Я и сама ощутила какую-то неясную тревогу, как перед грозой. Первые высверки молний и в самом деле уже разрезали небо, на котором едва маячило одно невинное облачко.
- Поехали скорее! - велел Джинн. Но мне не хотелось скакать сломя голову, я и так едва держалась в седле.
- Дина!.. - Джинн не успел договорить: перед ним прямо из воздуха начала материализовываться громадная щетинистая тварь, похожая на клеща. Джинн успел проломиться прежде, чем она затвердела, а я сходу влетела в противный густой кисель и едва успела зажмуриться, как эта дрянь забила мне уши и ноздри. Мой конь отчаянными рывками продвигался вперед, а я мысленно вопила призывы к Валу.
- Дина! - рука Джинна рванула поводья моего коня, и мы вылетели из этой гадости, кашляя, чихая и мотая головами.
- Вперед, Дина! - рявкнул глюк. - Гони!
Я вцепилась рукою в седло, мечтая лишь об одном: усидеть.
Гоп-гоп! Ударили копыта. Черным парусом взметнулся плащ. Пронзительная боль ударила в виски. Гоп-гоп! Джинн застонал-заплакал впереди: "Йехоу!" Гулко задрожала земля. Мой ошалевший жеребец рвался вслед за Джинновым. Я почти отпустила поводья: в них не было нужды. Ритмично плескал перед глазами черный плащ, я сосредоточила все внимание на нем.
Кони неслись по равнине, вколачивая в иссушенную зноем землю тяжелые копыта. Горячий воздух забивал дыхание. Ни единой мысли не осталось в разрываемой болью голове, только стремление вперед. Рыдающая черная волна несла меня навстречу стремительно растущей, громаде башни.
Крик Джинна внезапно оборвался, и боль отхлынула от висков. Краем глаза я успела заметить, как полыхнуло пламенем и тут же погасло одинокое дерево слева от башни. Конь глюка рухнул на полном скаку, седок перелетел через голову лошади, и я едва не растоптала его. Лишившись ориентира, мой жеребец проскакал по инерции еще несколько метров, а потом так резко остановился, что я едва не повторила судьбу Джинна.
Кое-как управившись с лошадью, я оглянулась: Джинн неподвижно лежал на земле, и вокруг уже струилось желтоватое марево. Я сползла с седла и, отчаянно хромая и растирая на ходу ягодицы, устремилась к Джинну. Меня никогда не пороли в детстве, но за эти несколько минут я успела так отбить собственную задницу, что обеспечила себя впечатлениями за все свое безоблачное детство.
Желтое марево уже лизало глюковы башмаки, и я громко запричитала на ходу, пытаясь вплести в каскад воплей единственное четко запомнившееся заклинание : "Йехоу!" Получалось слишком визгливо и ненатурально, но марево заколебалось. Его замешательства мне хватило на то, чтобы добраться до глюка и нежно чмокнуть его в серые спекшиеся губы. Я постаралась вложить в поцелуй как можно больше энтузиазма, ведь больше я все равно ничего не имела. Классический прием сработал: глюк протяжно застонал, и марево переместилось ко мне. Я жалобно пискнула и погрозила мареву пальцем. Не подействовало.
- Вон стоит прекрасная лошадка! Йехоу! - запела я, тыча пальцем в своего коня.
Мне было жаль жеребца, но себя и Джинна я жалела больше. Марево чуть-чуть отползло, и я повторила свой наскок на Джинна. На этот раз я набрала воздуху побольше, и поцелуй получился затяжным, а марево успело тяпнуть меня за ногу. Тут я уже заорала от боли, так как обожгло не хуже пламени. Но Джинн, наконец, пришел в себя и поспешно завел одну из самых гнусных своих песен, чередуя растянутое "ы" с каскадом ругательств. Ругался он не по-нашему, но интонации были очень схожи. Под этакую балладу он ухитрился встать на ноги, и мы с ним, хромая, в обнимочку побрели к воротам башни. Подвывая в особо чувствительных местах, я с тоскою думала, что срок контракта наверное, уже истек, застраховать свою пятую точку я не догадалась, следовательно, убытки мне никто не возместит.
Наконец мы уперлись в ворота башни, и Джинн замолк. От тишины мне сразу полегчало.
- Открой ворота! - вконец сорванным голосом просипел глюк.
Он рехнулся! Открыть здоровенные, кованные железом ворота, к тому же явно запертые изнутри.
- Ты же ведьма!
- От такого слышу! - ответила я и начала лихорадочно изобретать заклинание. Что-нибудь вроде местного "сим-сима". - Ворота, откройтесь! - наконец торжественно выдала я, но створки даже не шелохнулись. Джинн тихо сполз по дубовой доске, и мне стало не до шуток. Я не могла одновременно целовать глюка и без передыху выкрикивать заклинания - энергии на все не хватало. К тому же, желтое марево медленно, но неуклонно ползло за нами,
- Чертовы ворота, откройтесь! - никакой реакции. - Именем Валу, повелителя ночного пламени, откройтесь!
Створка еле слышно заскрипела, и я ринулась в узкую щель, последним усилием толкая впереди себя глюка и призывая Валу на голову создателей таких тяжеловесных дверей.
Мы все-таки протиснулись в щель и оказались внутри большого полутемного зала со сводчатым потолком. Это все, что я успела заметить, прежде чем рухнуть в изнеможении на пол и закрыть глаза. Глюк негромко посапывал рядом.
Джинн зашевелился первым и, по-моему, даже встал (глаза я так и не открыла).
- Дина!
Я никак не отреагировала. У меня отчего-то холод расползся по всему телу, а сердце билось у самого горла. Какой-то левой задней мыслью я думала о том, что надо бы отозваться, но звуки смерзлись где-то внутри в один большой комок.
- Дина! - в голосе глюка прорезалась нотка тревоги. Невзирая на отвратительное самочувствие, в глубине моей души шевельнулось нечто, похожее на радость.
Больше он ничего не говорил, а молча взвалил меня на плечи и потащил куда-то вверх по лестнице, причем ступени отчаянно скрипели под его шагами. Все мое тело затвердело, а ресницы, кажется, вообще примерзли к щекам.
Джинн положил меня на что-то мягкое и шерстяное, а сам, судя по звуки, разжег огонь. Вначале затрещали дрова, потом отблеск пламени затанцевал у меня на закрытых веках. Заломило виски, потом боль перекинулась дальше, я вновь ощутила лицо и колючие иголочки вонзились в кожу. Открыв глаза, я увидела совсем рядом напряженное лицо Джинна. Он медленно водил руками по воздуху и, в такт его движениям, иголочки расползались по телу. Внезапно острая боль свела грудную клетку, дыхание остановилось, я ахнула и забилась на диване. Джинн схватил меня, не дав соскользнуть на пол, прижал к себе и жадно впился губами в мои губы. Когда этот гнусный факт дошел до моего сознания, боль уже ушла, и сердце вновь застучало в обычном ритме. Следовало продемонстрировать мерзавцу прием каратэ, но, во-первых, не владею, во-вторых, отпустил он меня возмутительно быстро.
- Какая же ты дура, - сказал он мне нежно.
- От такого слышу! - немедленно ответствовала я, едва ворочая языком.
- Что ты делаешь в этом секторе? Ведьму она из себя корчит!
Псих-одиночка! Сперва принудил меня идти к Валу, а теперь еще попрекает!
- Ты мне свою энергию перегоняла, дурочка! Ты же ведьма, должна из сектора тянуть! Тебе загнуться, что ли захотелось?
Нет, он меня достал! Не объяснил ничего толком, орал всю дорогу свои дурацкие песни, а теперь я еще и виновата. В следующий раз пускай его лучше сожрут всякие желтушные облака или вампиры. Спокойней будет!
Мне очень хотелось долго шуметь, но язык по-прежнему ворочался плохо, и я решила отомстить по-другому. Я примерилась, сделала внезапный выпад и довольно лихо повисла у него на шее.
- Я же сказал, что ты дурочка, - повторил он, вновь беря меня на руки и поднося поближе к камину. - Я тебя предупреждал, что я не человек. Зря ты ко мне липнешь!
И ничего подобного! И не зря. Все равно меня долго носили на руках, обнимали-целовали и всячески утешали. А насчет всего прочего, так не все сразу. Нелюдей надо воспитывать постепенно.
Давно мне не было так спокойно, как посреди дурацкого мира, в дурацкой башне, рядом с дурацкого вида глюком. А вид у него и в самом деле был предурацкий! Да-а...
Но, в конце концов, он таки бросил меня на диван, а сам полез в кучу сваленных на столе предметов и извлек оттуда самый обычный стеклянный шарик, причем изрядно поцарапанный.
- Вот зачем мы сюда шли. По этому индикатору накопитель я, враз найду! Смотритель его всегда неподалеку от таких мест держит. Это чтобы естественная энергия колдовства затмевала аномальное излучение накопителя.
Я с уважением посмотрела на стеклянный шарик. Джинн надежно упрятал его в маленький мешочек и подвесил к поясу.
Перед уходом глюк заставил меня трижды постучать кулаком по воротам и приказать им оставаться открытыми. Ворота подозрительно скрипнули, но послушались. Я сразу себя зауважала. Приятно сознавать, что хоть кто-то тебя слушается”,
Обратно мы шли пешком. Скелеты наших лошадей валялись неподалеку от башни. Меня несколько смущала мысль о расплате с хозяином животных, но я постаралась ее отогнать.
Петь Джинн больше не мог, зато он время от времени останавливался и исполнял короткую чечетку, злобно топча каблуками подозрительные комочки земли. Я должна была завершать дело энергичным пинком в воздухе. Примерно на четвертый раз я крепко ударилась о незримую преграду, и несколько шагов пришлось проскакать на одной ноге. Глюк сказал, что я была недостаточно строга с порождением тьмы, поэтому оно убралось не сразу. В дальнейшем я попыталась сперва изображать на лице гримасу свирепости, а потом пинать. Помогло.
Подойдя ближе к одному из первых конских скелетов, я вспомнила о неудержимом желании его осмотреть и в этот раз решила подчиниться. Под черепом оказался мешочек с золотыми монетами, и вопрос о расчете с хозяином конюшни отпал сам собой. Джинн одобрил мое кладоискательство и посоветовал пошарить еще и в железной бочке. В бочку я лезть отказалась, так как из нее несся громогласный храп.
В город мы вернулись поздно, я успела изрядно сбить ноги, но глюк сразу же погнал меня к хозяину ресторанчика выкупать наш автомобиль. Чушки встретил нас недовольной рожей. Ему не хотелось возвращать вещь, которая, казалось, уже принадлежала ему. Выслушав длинные разговоры о хорошей цене и нашей неразумности, я потеряла терпение. Добросовестно скорчив свирепую рожу, я высказалась насчет мерзких порождений тьмы. Челюсть у Чушки отвисла, глаза полезли на лоб, и мы быстренько получили ключ.
Гараж оказался за ресторанчиком неподалеку от поросших гигантскими сорняками развалин многоэтажки. Мы только вышли из дверей, как услышали за спиной зычный рев: "Зеленг!" Здоровенный детина, ростом повыше Джинна, нехотя оторвался от мотоцикла и, на ходу вытирая руки, отправился на зов хозяина. Мы прибавили шаг, почти побежали. Джинн торопливо отстегнул от пояса мешочек с шариком, перебросил мне и жестом велел упрятать поглубже. Я так и сделала. Возле гаража он вытащил из-под плаща автомат и тоже отдал мне, а сам принялся возиться с замком. Во-первых, ключ плохо входил, во-вторых, он еле проворачивался, в-третьих, у Джинна просто дрожали руки. Но все-таки замок был открыт.
- Ты умеешь грабить банки? - изумился Джинн.
- Мы могли бы что-нибудь заложить, - впервые подал голос Кай.
Кроме одежды, автомобиля и автомата, у нас ничего не было. Выбор пал на автомобиль. Мы заложили его у хозяина маленького ресторанчика со смешной фамилией Чушки. Хозяин рвался купить наш транспорт, но глюк увильнул от окончательного решения, обретя тем самым бесплатный обед для всех. Мы еще сидели за столом, когда глюк уже вернулся из больницы с сообщением об оплате лечения и о том, что Лусие разрешили остаться при Лани. Повеселевший после еды маэстро пообещал нам всем место в театре, если мы освоим игру на ударных инструментах.
- Хозяин, где в вашем городе можно достать лошадей?
При слове "лошади" Чушки насторожился, потом расцвел широкой улыбкой и пообещал нам немедленную помощь, если мы все же решимся продать ему автомобиль. Джинн дал ему две монеты (его же собственные) и пообещал подумать после возвращения.
Глава 16
Договорившись с музыкантами и Натой о встрече через двое суток, мы взяли лошадей под уздцы и тихо пошли по улицам города. Снова прошли мимо бензоколонки и давешнего полицейского. Он сидел на том же месте и все так же читал газету.
Из города мы поехали на север. Все время на север, мимо старой свалки, мимо каких-то разрушенных домов, мимо заброшенного карьера. Едва я приспособилась к движениям лошади, Джинн принялся меня учить азам колдовской науки. Где он только этого набрался? Его заклинания были совершенно неудобоваримы, их не то, что запомнить, выговорить было нельзя! Я пыталась спорить, но безрезультатно. Лошади прядали ушами и шумно фыркали на наши рулады, а у меня зубы не на шутку разболелись. Джинн злился и говорил, что более тупых ведьм ему еще не приходилось встречать. Из чего я тут же сделала вывод, что с ведьмами он якшается систематически, и это мне почему-то не понравилось. Я сварливо заявила, что он мог бы и не связываться с начинающей ведьмой, если у него на примете есть поумнее. Джинн дал задний ход и сказал, что без ведьмы он на эту территорию пробраться не может. Без меня он там определенно гробанется, а это пока в его планы не входит. Мне это польстило, но насчет ведьм я запомнила и при случае решила уточнить.
Местность, по которой мы ехали, мне совершенно не нравилась. Здесь было мерзко и пахло тухлятиной. Солнце пекло с неба, как сумасшедшее. Чахлые пучки травы пожелтели и высохли под его лучами. Кое-где растущие деревья не видели дождя много месяцев. Вскоре мне уже хотелось снять комбинезон и изображать из себя дикую амазонку, но присутствие Джинна несколько стесняло меня. Зато Джинн явно чувствовал себя в своем плаще преотлично, иначе, зачем бы он стал горланить шаманские песни. Фальшивил он невероятно, я едва могла разобрать слова, и все-таки мгновенно понимала, о чем идет речь. Знания вообще появлялись у меня в голове сами собой и исчезали точно так же. Например, когда мы подъехали к ржавой металлической бочке, я уже знала: сейчас из нее высунется лохматая обрюзгшая рожа и скажет какую-нибудь глупость. Рожа действительно высунулась и спросила: "Почем снуликов брали?"
Джинн смачно плюнул, а рожа показала ему язык. На этом и расстались. Когда мы проезжали мимо выбеленного ветрами конского скелета, наши лошади заартачились, а мне почему-то захотелось слезть и погладить череп. Но я ограничилась тем, что послала черепу воздушный поцелуй. Затем над нами закружилась целая стая больших голошеих птиц. Они нагло пикировали на нас, норовя обдать мерзким зеленым пометом. После того, как одна из птичек испачкала голову моего жеребца, и едва не попала в меня, я с сожалением вспомнила королевских снайперов. Вот где пригодились бы!
- Прогони их именем Валу! - вскричал перепачканный Джинн, прикрывая голову руками.
Я хотела загнуть красивое проклятие в духе самого Бармалея, но вместо этого почему-то всунула в рот два пальца и так пронзительно свистнула, что сама чуть с лошади не свалилась. Птички разлетелись.
Вдалеке смутным силуэтом маячила какая-то башня. Очертания ее расплывались и таяли в клубах желтого тумана, а потом вновь проявлялись, как черно-белая фотография на плохой бумаге. Насколько я могла понять, эта башня и была конечным пунктом нашего путешествия. Джинн все чаще поглядывал по сторонам, то и дело привставая на стременах, он озирал пространство с крайне озабоченным видом. Я и сама ощутила какую-то неясную тревогу, как перед грозой. Первые высверки молний и в самом деле уже разрезали небо, на котором едва маячило одно невинное облачко.
- Поехали скорее! - велел Джинн. Но мне не хотелось скакать сломя голову, я и так едва держалась в седле.
- Дина!.. - Джинн не успел договорить: перед ним прямо из воздуха начала материализовываться громадная щетинистая тварь, похожая на клеща. Джинн успел проломиться прежде, чем она затвердела, а я сходу влетела в противный густой кисель и едва успела зажмуриться, как эта дрянь забила мне уши и ноздри. Мой конь отчаянными рывками продвигался вперед, а я мысленно вопила призывы к Валу.
- Дина! - рука Джинна рванула поводья моего коня, и мы вылетели из этой гадости, кашляя, чихая и мотая головами.
- Вперед, Дина! - рявкнул глюк. - Гони!
Я вцепилась рукою в седло, мечтая лишь об одном: усидеть.
Гоп-гоп! Ударили копыта. Черным парусом взметнулся плащ. Пронзительная боль ударила в виски. Гоп-гоп! Джинн застонал-заплакал впереди: "Йехоу!" Гулко задрожала земля. Мой ошалевший жеребец рвался вслед за Джинновым. Я почти отпустила поводья: в них не было нужды. Ритмично плескал перед глазами черный плащ, я сосредоточила все внимание на нем.
Кони неслись по равнине, вколачивая в иссушенную зноем землю тяжелые копыта. Горячий воздух забивал дыхание. Ни единой мысли не осталось в разрываемой болью голове, только стремление вперед. Рыдающая черная волна несла меня навстречу стремительно растущей, громаде башни.
Крик Джинна внезапно оборвался, и боль отхлынула от висков. Краем глаза я успела заметить, как полыхнуло пламенем и тут же погасло одинокое дерево слева от башни. Конь глюка рухнул на полном скаку, седок перелетел через голову лошади, и я едва не растоптала его. Лишившись ориентира, мой жеребец проскакал по инерции еще несколько метров, а потом так резко остановился, что я едва не повторила судьбу Джинна.
Кое-как управившись с лошадью, я оглянулась: Джинн неподвижно лежал на земле, и вокруг уже струилось желтоватое марево. Я сползла с седла и, отчаянно хромая и растирая на ходу ягодицы, устремилась к Джинну. Меня никогда не пороли в детстве, но за эти несколько минут я успела так отбить собственную задницу, что обеспечила себя впечатлениями за все свое безоблачное детство.
Желтое марево уже лизало глюковы башмаки, и я громко запричитала на ходу, пытаясь вплести в каскад воплей единственное четко запомнившееся заклинание : "Йехоу!" Получалось слишком визгливо и ненатурально, но марево заколебалось. Его замешательства мне хватило на то, чтобы добраться до глюка и нежно чмокнуть его в серые спекшиеся губы. Я постаралась вложить в поцелуй как можно больше энтузиазма, ведь больше я все равно ничего не имела. Классический прием сработал: глюк протяжно застонал, и марево переместилось ко мне. Я жалобно пискнула и погрозила мареву пальцем. Не подействовало.
- Вон стоит прекрасная лошадка! Йехоу! - запела я, тыча пальцем в своего коня.
Мне было жаль жеребца, но себя и Джинна я жалела больше. Марево чуть-чуть отползло, и я повторила свой наскок на Джинна. На этот раз я набрала воздуху побольше, и поцелуй получился затяжным, а марево успело тяпнуть меня за ногу. Тут я уже заорала от боли, так как обожгло не хуже пламени. Но Джинн, наконец, пришел в себя и поспешно завел одну из самых гнусных своих песен, чередуя растянутое "ы" с каскадом ругательств. Ругался он не по-нашему, но интонации были очень схожи. Под этакую балладу он ухитрился встать на ноги, и мы с ним, хромая, в обнимочку побрели к воротам башни. Подвывая в особо чувствительных местах, я с тоскою думала, что срок контракта наверное, уже истек, застраховать свою пятую точку я не догадалась, следовательно, убытки мне никто не возместит.
Наконец мы уперлись в ворота башни, и Джинн замолк. От тишины мне сразу полегчало.
- Открой ворота! - вконец сорванным голосом просипел глюк.
Он рехнулся! Открыть здоровенные, кованные железом ворота, к тому же явно запертые изнутри.
- Ты же ведьма!
- От такого слышу! - ответила я и начала лихорадочно изобретать заклинание. Что-нибудь вроде местного "сим-сима". - Ворота, откройтесь! - наконец торжественно выдала я, но створки даже не шелохнулись. Джинн тихо сполз по дубовой доске, и мне стало не до шуток. Я не могла одновременно целовать глюка и без передыху выкрикивать заклинания - энергии на все не хватало. К тому же, желтое марево медленно, но неуклонно ползло за нами,
- Чертовы ворота, откройтесь! - никакой реакции. - Именем Валу, повелителя ночного пламени, откройтесь!
Створка еле слышно заскрипела, и я ринулась в узкую щель, последним усилием толкая впереди себя глюка и призывая Валу на голову создателей таких тяжеловесных дверей.
Мы все-таки протиснулись в щель и оказались внутри большого полутемного зала со сводчатым потолком. Это все, что я успела заметить, прежде чем рухнуть в изнеможении на пол и закрыть глаза. Глюк негромко посапывал рядом.
Джинн зашевелился первым и, по-моему, даже встал (глаза я так и не открыла).
- Дина!
Я никак не отреагировала. У меня отчего-то холод расползся по всему телу, а сердце билось у самого горла. Какой-то левой задней мыслью я думала о том, что надо бы отозваться, но звуки смерзлись где-то внутри в один большой комок.
- Дина! - в голосе глюка прорезалась нотка тревоги. Невзирая на отвратительное самочувствие, в глубине моей души шевельнулось нечто, похожее на радость.
Больше он ничего не говорил, а молча взвалил меня на плечи и потащил куда-то вверх по лестнице, причем ступени отчаянно скрипели под его шагами. Все мое тело затвердело, а ресницы, кажется, вообще примерзли к щекам.
Джинн положил меня на что-то мягкое и шерстяное, а сам, судя по звуки, разжег огонь. Вначале затрещали дрова, потом отблеск пламени затанцевал у меня на закрытых веках. Заломило виски, потом боль перекинулась дальше, я вновь ощутила лицо и колючие иголочки вонзились в кожу. Открыв глаза, я увидела совсем рядом напряженное лицо Джинна. Он медленно водил руками по воздуху и, в такт его движениям, иголочки расползались по телу. Внезапно острая боль свела грудную клетку, дыхание остановилось, я ахнула и забилась на диване. Джинн схватил меня, не дав соскользнуть на пол, прижал к себе и жадно впился губами в мои губы. Когда этот гнусный факт дошел до моего сознания, боль уже ушла, и сердце вновь застучало в обычном ритме. Следовало продемонстрировать мерзавцу прием каратэ, но, во-первых, не владею, во-вторых, отпустил он меня возмутительно быстро.
- Какая же ты дура, - сказал он мне нежно.
- От такого слышу! - немедленно ответствовала я, едва ворочая языком.
- Что ты делаешь в этом секторе? Ведьму она из себя корчит!
Псих-одиночка! Сперва принудил меня идти к Валу, а теперь еще попрекает!
- Ты мне свою энергию перегоняла, дурочка! Ты же ведьма, должна из сектора тянуть! Тебе загнуться, что ли захотелось?
Нет, он меня достал! Не объяснил ничего толком, орал всю дорогу свои дурацкие песни, а теперь я еще и виновата. В следующий раз пускай его лучше сожрут всякие желтушные облака или вампиры. Спокойней будет!
Мне очень хотелось долго шуметь, но язык по-прежнему ворочался плохо, и я решила отомстить по-другому. Я примерилась, сделала внезапный выпад и довольно лихо повисла у него на шее.
- Я же сказал, что ты дурочка, - повторил он, вновь беря меня на руки и поднося поближе к камину. - Я тебя предупреждал, что я не человек. Зря ты ко мне липнешь!
И ничего подобного! И не зря. Все равно меня долго носили на руках, обнимали-целовали и всячески утешали. А насчет всего прочего, так не все сразу. Нелюдей надо воспитывать постепенно.
Давно мне не было так спокойно, как посреди дурацкого мира, в дурацкой башне, рядом с дурацкого вида глюком. А вид у него и в самом деле был предурацкий! Да-а...
Но, в конце концов, он таки бросил меня на диван, а сам полез в кучу сваленных на столе предметов и извлек оттуда самый обычный стеклянный шарик, причем изрядно поцарапанный.
- Вот зачем мы сюда шли. По этому индикатору накопитель я, враз найду! Смотритель его всегда неподалеку от таких мест держит. Это чтобы естественная энергия колдовства затмевала аномальное излучение накопителя.
Я с уважением посмотрела на стеклянный шарик. Джинн надежно упрятал его в маленький мешочек и подвесил к поясу.
Перед уходом глюк заставил меня трижды постучать кулаком по воротам и приказать им оставаться открытыми. Ворота подозрительно скрипнули, но послушались. Я сразу себя зауважала. Приятно сознавать, что хоть кто-то тебя слушается”,
Обратно мы шли пешком. Скелеты наших лошадей валялись неподалеку от башни. Меня несколько смущала мысль о расплате с хозяином животных, но я постаралась ее отогнать.
Петь Джинн больше не мог, зато он время от времени останавливался и исполнял короткую чечетку, злобно топча каблуками подозрительные комочки земли. Я должна была завершать дело энергичным пинком в воздухе. Примерно на четвертый раз я крепко ударилась о незримую преграду, и несколько шагов пришлось проскакать на одной ноге. Глюк сказал, что я была недостаточно строга с порождением тьмы, поэтому оно убралось не сразу. В дальнейшем я попыталась сперва изображать на лице гримасу свирепости, а потом пинать. Помогло.
Подойдя ближе к одному из первых конских скелетов, я вспомнила о неудержимом желании его осмотреть и в этот раз решила подчиниться. Под черепом оказался мешочек с золотыми монетами, и вопрос о расчете с хозяином конюшни отпал сам собой. Джинн одобрил мое кладоискательство и посоветовал пошарить еще и в железной бочке. В бочку я лезть отказалась, так как из нее несся громогласный храп.
Глава 17
В город мы вернулись поздно, я успела изрядно сбить ноги, но глюк сразу же погнал меня к хозяину ресторанчика выкупать наш автомобиль. Чушки встретил нас недовольной рожей. Ему не хотелось возвращать вещь, которая, казалось, уже принадлежала ему. Выслушав длинные разговоры о хорошей цене и нашей неразумности, я потеряла терпение. Добросовестно скорчив свирепую рожу, я высказалась насчет мерзких порождений тьмы. Челюсть у Чушки отвисла, глаза полезли на лоб, и мы быстренько получили ключ.
Гараж оказался за ресторанчиком неподалеку от поросших гигантскими сорняками развалин многоэтажки. Мы только вышли из дверей, как услышали за спиной зычный рев: "Зеленг!" Здоровенный детина, ростом повыше Джинна, нехотя оторвался от мотоцикла и, на ходу вытирая руки, отправился на зов хозяина. Мы прибавили шаг, почти побежали. Джинн торопливо отстегнул от пояса мешочек с шариком, перебросил мне и жестом велел упрятать поглубже. Я так и сделала. Возле гаража он вытащил из-под плаща автомат и тоже отдал мне, а сам принялся возиться с замком. Во-первых, ключ плохо входил, во-вторых, он еле проворачивался, в-третьих, у Джинна просто дрожали руки. Но все-таки замок был открыт.
