— Куда? — Стэпен мигом преградил дорогу.
— Искать.
— Одной нельзя! Тут нельзя в одиночку. Вот что бывает, если один, как твой дружок, — забормотал Стэпен. — Здесь надо только вместе, чтобы можно было прикрыть друг друга…
Светлана судорожно вздохнула, потому что от вида сверкающей лысины ей вдруг стало не по себе.
— Тогда зачем вы Тая?.. Ладно, с ним ясно, а своего зачем, Антеля, одного посылаете?
Стэпен удивленно приподнял брови и покосился в сторону Антеля с подозрением:
— Шустрые ребятишки пошли, однако!
Антель почему-то покраснел так, что уши стали цвета розы, и еще пристальнее уставился в окно.
— Раз ты так за него переживаешь, вот он-то и будет здесь сидеть… в тепле. С Тайфуном. Угодил?! — хохотнул Стэпен.
Светлана забыла о своем головокружении.
— У вас удивительно глупое лицо! — сообщила она с мстительным наслаждением.
Стэпен поперхнулся, смех застрял у него в горле.
— Это верно, Стэп, — спокойно подтвердил Клодт, подходя ближе к своему собрату и предостерегающе кладя руку ему на плечо. — Ничего не поделаешь.
Пришлось немного поразбросать мебели, чтобы пробраться в коридор первого этажа, ведущий в столовую, а затем в хозяйственные помещения. Минут через пятнадцать удалось проникнуть на кухню и отыскать вход в подвал.
По винтовой каменной лестнице искатели Могущества спустились вниз. Клодт включил фонарь и осветил ряды бочек и наваленную почти до потолка груду корзин. В самых больших бочках, видимо, когда-то хранилось вино, потому что все они были снабжены кранами. Стэпен, проходя, стукнул одну по боку, бочка загудела, как колокол.
— Пустые, — с сожалением отметил Стэпен.
Светлана шла боязливо, ей казалось почему-то, что их шаги встревожат крыс, они ринутся со всех сторон и затопят подвал серой массой шевелящихся тел. Но ничего не произошло.
Клодт положил фонарь на бочку, присел на корточки и постучал по каменному полу черенком саперной лопатки.
— Этак придется весь пол выстучать, — проворчал Стэпен.
Он провел лучом по стенам, осветил камин в белесых пятнах плесени, целый букет поганок, выросших на деревянной балке, ниши, заполненные запыленными бутылками темного стекла. Клодт тем временем продолжал неторопливо простукивать каменные плиты.
— Бочки придется двигать, — сказал он Стэпену.
Тот кивнул, продолжая осматривать подвал и прикидывая, сколько добра здесь могло храниться.
От стен явственно тянуло холодом, Светлана упрятала руки в карманы куртки, немного постояла, потом решила пройтись. Она дошла до конца бочкового ряда и посмотрела вверх: откуда-то пробивался слабый лучик света, должно быть, под самым потолком находилось заложенное когда-то окошко.
В углу серебристыми прядями висела паутина. Многие годы никто не тревожил ее, пыль осела на нитях и создала причудливое сплетение ажурных конструкций. В паутине болталась мертвая бабочка. Большие, чуть ли не с ладонь, крылья были полураскрыты, сквозь пыль на них проступал какой-то удивительный рисунок. Светлана вытянула шею, пытаясь его разглядеть, но свет от фонаря Клодта почти не доходил сюда, а щель оконца была слишком узкой, Светлана отвернулась от бабочки и некоторое время наблюдала, как обследует территорию Стэпен, уделяя особое внимание нишам с бутылками. Дело продвигалось чрезвычайно медленно, потому что одна рука была занята фонарем, вторая карабином, а рассмотреть хотелось каждую бутылку.
Наконец Светлана вновь обратилась к бабочке, однако как ни напрягала зрение, разобрала только, что рисунок напоминает человеческий профиль. Светлана встречала насекомых с «глазами» на крыльях, но вот с целыми портретами не доводилось, поэтому она привстала на цыпочки, дотянулась до бабочки и попыталась оторвать ее от паутины, чтобы разглядеть поближе. Хрупкое тельце насекомого могло рассыпаться в пальцах, поэтому Светлана постаралась проделать процедуру поаккуратнее.
К сожалению, паутина крепко держала добычу. Светлана наткнулась на пружинистое сопротивление нитей, дернула сильнее, но бабочка вдруг затрепетала у нее под рукой! От неожиданности Светлана отшатнулась, и в этот миг на нее пахнуло трупным смрадом. Что-то выдвинулось из-за груды корзин и протянуло костлявую белую руку мимо щеки Светланы к паутине.
Позади раздался сдавленный возглас Стэпена, потом грянул выстрел. Белая рука на мгновение задержалась в воздухе, затем скользнула в обратном направлении. Что-то с шумом упало.
Светлана стояла, прикипев глазами к бьющейся в паутине бабочке и не решаясь оглянуться. Ее сердце трепетало так же отчаянно, как пойманное насекомое, а от мерзкой вони кружилась голова.
— Ну-ка, посторонись, — произнес за спиной голос Клодта.
Светлана не шелохнулась, хотя луч света уперся в стену, высвечивая взмахивающую крыльями бабочку. Клодт присвистнул, затем переложил фонарь в правую руку, а левой накрыл «ожившее» насекомое. Паутина со звоном лопнула, в стене открылась небольшая квадратная ниша.
— Что там? — раздался хриплый от волнения голос Стэпена.
Клодт подсветил фонарем, а затем достал из ниши маленькую белую шкатулку. Извлеченная из стены, она тут же потемнела.
— Это то, что надо! — второй раз за все это время Клодт улыбнулся. — Молодец, девчонка!
Светлана почувствовала, что вот-вот потеряет сознание, повернулась и, стараясь не смотреть на пол, медленно пошла к лестнице.
Сердце гулко бухало в ушах, ноги дрожали, а горло сдавил спазм.
Конечно, я мог побежать за Светкой, но зачем? У нее были два вполне заинтересованных стража. Я предпочел провести время более приятно и послушать, как скрипят под лапами кости Тайфуна. Хоть он и не смог расстаться с человеческим обликом, но до конца человеком так и не стал. Человек бы не выжил после прямого столкновения с бойцовым зетагом.
Хоть и со скрипом, но кости Тайфуна все-таки начали срастаться, а раз началась регенерация, то и теплоотдача усилилась. Птерод полыхал, как батарея центрального отопления, и приятно согревал мои лапы. Стало так хорошо, как у нас на кухне, когда Светкина мама готовит… Но как убедить желудок, что ультуне не требуется органическая пища?
Попробовать, что ли, к этому мальчишке подлизаться? Хотя он и является существом неясного происхождения и предназначения, но с утра консервами делился…
Кот Васька перестал мурлыкать и некоторое время наблюдал за бродящим по комнате Антелем. Антель не находил себе места: то выглядывал в окно, то крутил в руках подобранный где-то подсвечник, то решительно плюхался в кресло, чтобы через полминуты опять вскочить и начать ходить по рассохшемуся паркету.
Васька встал, сладко потянулся и спрыгнул с кровати. Некоторое время он пробовал приноровиться к шагам Антеля, но, в конце концов, запутался и попал ему под ноги. Антель сердито отпихнул кота:
— Уйди! Не до тебя.
Оскорбленный Васька неодобрительно прижал уши, распушил шерсть и вскочил обратно на кровать.
— Подумаешь! — прошипел он себе под нос.
Антель вздрогнул и уставился на Тайфуна. Птерод лежал неподвижно в той же позе, в которой его оставили после перевязки, глаза по-прежнему были закрыты, только на щеках разгорался неестественно яркий румянец.
Антель перевел дыхание и поглядел на кота. Несколько секунд они с Васькой смотрели друг другу в глаза, потом человек отвернулся, а кот сузил зрачки, подобрал под себя лапы и опять завел нехитрую песенку.
Как они мне все надоели! Почему я должен разбираться во всех тонкостях искаженной реальности — кто здесь, в конце концов, Могущество ищет? Так нет, вместо того, чтобы тщательно изучить обстановку, один схватился с зетагами врукопашную, другая согласилась на роль миноискателя. Тьфу!
А этот… мелькающий перед глазами, от страха с ума сходит. Тоже мне, часового нашли!
Светлана поднялась в свою комнату и сразу распахнула окно. Антель умчался вниз, в холл, так что никто не мог ей помешать.
Солнце так и не появилось из серой пелены облаков, но все равно снаружи было хорошо. Старое дерево шелестело под ветром остатками листвы, веяло свежестью и покоем. Снизу долетали возбужденные голоса: там разглядывали карту, которую Клодт вынес из подвала, но Светлана не прислушивалась. Она просто стояла и смотрела в окно. Никаких бьющихся в паутине бабочек, никаких костлявых рук, никаких убитых! Осень, обыкновенная осень.
Какой-то неясный звук заставил Светлану обернуться: Тайфун пытался привстать, глаза его все еще были закрыты, но руки шарили по заменявшей одеяло портьере, голова сползла с подушки. Он подался вперед, сражаясь с силами земного притяжения.
Светлана отскочила от окна, попыталась силой водворить неугомонного патрульного обратно, но тут же отдернула руки: ее ударило слабым электрическим разрядом. Васька зашипел, как проколотый мяч, вогнал когти в бинт и распушил хвост.
Тайфун открыл глаза. Несколько секунд он продержался в полусидячем положении, потом бессильно упал обратно на подушку, не сдержав стона. Пальцы его сжались, комкая портьеру.
— Лежи смирно! — попросила Светлана, поспешно отыскивая на столе ампулы с лекарством.
Инъектор прыгал в Светланиных руках, и она никак не могла его зарядить. Тайфун перевел на нее затуманенный болью взгляд:
— Ты еще здесь?
— А где я должна быть? — Светлана наконец совладала инъектором и наполнила его той же смесью, которую делал Клодт.
Она очень спешила, потому что Тайфун опять начал бледнеть и дыхание его стало свистящим и прерывистым.
— Я думал… — Тайфун осекся и продолжал после паузы:
— Ты можешь попробовать вернуться…
— Спасибо! — Светлана бросила ампулы на стол и взяла инъектор поудобнее:
— Ты хочешь, чтобы на обратном пути меня кто-нибудь уморил? Нет уж, одна я обратно не пойду!
Тайфун с трудом разжал пальцы, попробовал столкнуть с груди кота, но Васька угрожающе заурчал и вцепился еще крепче.
— Орви отнял у меня силы. Я тебе больше не защитник.
Светлана нахмурилась и погрозила пальцем:
— Молчи, «защитничек»! Кто меня разрядом щелкнул, Васька, что ли?
— Это не то. Я не могу больше менять облик…
— И не надо! — Светлана изловчилась и вогнала в плечо птерода всю порцию смеси. — Ты мне так больше нравишься. С детства люблю «неуловимого Юма»!
Тайфун затих, прислушиваясь к нарастающей внутри новой волне боли, а Васька тем временем убрал когти и во всю длину растянулся поверх его грудной клетки. Хвост свесился на одеяло, передние лапы уперлись в подбородок птерода, голову кот опустил как раз на сердце Тайфуна, глаза прищурил и усиленно замурлыкал. Боль ушла.
— Чего было прикидываться? Сказал бы сразу про Могущество и все! Надо, значит, надо. А то, напустил туману…
Светлана поправила плюшевые складки, мимоходом коснулась пылающего лба птерода и ужаснулась обжигающему жару.
— Ну зачем ты пошел к богине? Тоже мне, произведение искусства: нос горбатый, глаза косые!..
Не переставая болтать, Светлана с тревогой подумала, насколько сдал птерод. На затягивание огнестрельной раны у него ушло не более десяти минут, а сейчас, после нескольких часов беспамятства, заметного улучшения нет. Ей было отчаянно жаль неудачливого птерода, который надумал разыскать Могущество, а вместо этого потерял то, что имел.
Зачем ему Могущество? Покорять Вселенную? Тайфун в роли великого повелителя? Какой из него повелитель?! Скорее всего, его погнала в дорогу та же причина, что заставила последовать за ним Светлану, — жажда необычайного. У каждого своя рутина, у кого-то бесконечная учеба, нравоучительные беседы, зыбкая реальность жизни, в которой нет ничего постоянного. У кого-то сплошная постоянность. Постоянная вахта в одном и том же секторе, гарантированное будущее, постоянные запреты. Что хуже?
Впервые Светланин мир раскололся, когда родители надумали расстаться. Все, что до сих пор было незыблемо, рухнуло в один миг. Она долго не верила в это, потом поверила, потом молча наблюдала, как они клеили трещину.
Вторая трещина… Впрочем, к чему считать. Отношения людей друг у другу, к миру меняются постоянно. Реальность складывается из множества вариантов. Светлана поняла, что мир не более устойчив, чем замок Фата Морганы. Любая песчинка изменяет ход событий. Автомобиль, вывернувшийся из-за угла, внезапно обрывает жизнь, которую долго планировали. Это нормально. Ежедневная борьба за кусок хлеба — тоже норма, разрушение иллюзий — норма, нелюбовь — норма, внезапные обиды — норма. Зыбкая реальность жизни, в которой приходится идти наощупь.
Светлана не захотела стать нормой, ее больше привлекали аномалии. В появлении Тайфуна тоже была аномалия. Зовут куда-то лететь? Почему бы нет! Так не бывает? Откуда вы знаете, проверяли?
— Пробегал все утро, голодным остался…
Тайфун почти не слышал, мягкая Васькина лапа щекотала ему подбородок, но отвернуть голову не было сил. Наконец птерод закрыл глаза и окончательно погрузился в забытье.
— И все из-за какой-то каменной ведьмы…
По Светланиным щекам катились слезы, она вытирала их ладонью, продолжая говорить, говорить, говорить…
Вместо того, чтобы рыдать, лучше бы принесли мне чего-нибудь поесть. Какие люди недогадливые! Пора захватывать рюкзак с продовольствием и начинать диктовать свои условия. Все равно без Светки Могущество отыскать невозможно никому! Почему бы и не покуражиться?!
Васька лениво выгнул спину, муркнул в последний раз и спрыгнул на пол.
Кот неторопливо спустился по лестнице, брезгливо отряхнул лапу от налипшего сора и сел в двух шагах от склонившейся над картой компании. Рюкзак лежал на столе рядом с Антелем.
Стэпен был явно разочарован:
— Здесь обозначен только вход, а самого пути нет!
— Зато есть код тайника! — возразил Клодт. — Может, тайник у самого входа.
Антель вертел в руках вскрытую шкатулку, забавляясь тем, как она меняет цвет под его пальцами от светло-серого до почти черного. Васька подошел ближе и уставился на паренька гипнотизирующим взглядом. Кончики кошачьих усов чуть заметно вздрогнули. Шкатулка внезапно побелела.
Стэпен поморщился:
— Не люблю я этих подземелий… Ты что делаешь?!
Антель молча раскрыл рюкзак, отрезал изрядный кусок копченой колбасы и бросил коту. Васька аккуратно взял колбасу в зубы и поволок под буфет.
— Зачем?!
Антель пожал плечами и подбросил на ладони совершенно серую шкатулку.
Светлана плотно прикрыла за собой дверь и вышла в коридор. Со стены прямо на нее уставился толстый господин в напудренном парике. Щеки толстого господина унылыми складками свешивались на кружевной воротник, из-под которого виднелась массивная золотая цепь. Портрет потемнел от времени, и покрытый пылью господин имел крайне нездоровый цвет лица.
— Я тебя в музей сдам! — пообещала Светлана портрету. — Там тебя реставраторы подрисуют, красавцем будешь писаным.
Неизвестно, как отнесся к этим словам господин на портрете, но Светлана неожиданно ощутила прилив мужества, вытерла щеки, сунула руки в карманы куртки и зашагала вниз походкой королевы амазонок.
Сквозь оконные стекла лился яркий дневной свет и разноцветными бликами ложился на буфеты, на почти пустые полки, где лишь изредка встречалась кое-какая посуда, на изрядно облысевшую медвежью шкуру, найденную Клодтом в мебельном завале, и холл от этого казался не таким мрачным, как накануне вечером.
Светлана остановилась на нижней ступеньке скрипучей лестницы и выразительно кашлянула. Поднял глаза от карты только Антель: Клодт и Стэпен что-то вымеряли, каждый со своей стороны при помощи двух надломленных спичек.
— Искать.
— Одной нельзя! Тут нельзя в одиночку. Вот что бывает, если один, как твой дружок, — забормотал Стэпен. — Здесь надо только вместе, чтобы можно было прикрыть друг друга…
Светлана судорожно вздохнула, потому что от вида сверкающей лысины ей вдруг стало не по себе.
— Тогда зачем вы Тая?.. Ладно, с ним ясно, а своего зачем, Антеля, одного посылаете?
Стэпен удивленно приподнял брови и покосился в сторону Антеля с подозрением:
— Шустрые ребятишки пошли, однако!
Антель почему-то покраснел так, что уши стали цвета розы, и еще пристальнее уставился в окно.
— Раз ты так за него переживаешь, вот он-то и будет здесь сидеть… в тепле. С Тайфуном. Угодил?! — хохотнул Стэпен.
Светлана забыла о своем головокружении.
— У вас удивительно глупое лицо! — сообщила она с мстительным наслаждением.
Стэпен поперхнулся, смех застрял у него в горле.
— Это верно, Стэп, — спокойно подтвердил Клодт, подходя ближе к своему собрату и предостерегающе кладя руку ему на плечо. — Ничего не поделаешь.
Пришлось немного поразбросать мебели, чтобы пробраться в коридор первого этажа, ведущий в столовую, а затем в хозяйственные помещения. Минут через пятнадцать удалось проникнуть на кухню и отыскать вход в подвал.
По винтовой каменной лестнице искатели Могущества спустились вниз. Клодт включил фонарь и осветил ряды бочек и наваленную почти до потолка груду корзин. В самых больших бочках, видимо, когда-то хранилось вино, потому что все они были снабжены кранами. Стэпен, проходя, стукнул одну по боку, бочка загудела, как колокол.
— Пустые, — с сожалением отметил Стэпен.
Светлана шла боязливо, ей казалось почему-то, что их шаги встревожат крыс, они ринутся со всех сторон и затопят подвал серой массой шевелящихся тел. Но ничего не произошло.
Клодт положил фонарь на бочку, присел на корточки и постучал по каменному полу черенком саперной лопатки.
— Этак придется весь пол выстучать, — проворчал Стэпен.
Он провел лучом по стенам, осветил камин в белесых пятнах плесени, целый букет поганок, выросших на деревянной балке, ниши, заполненные запыленными бутылками темного стекла. Клодт тем временем продолжал неторопливо простукивать каменные плиты.
— Бочки придется двигать, — сказал он Стэпену.
Тот кивнул, продолжая осматривать подвал и прикидывая, сколько добра здесь могло храниться.
От стен явственно тянуло холодом, Светлана упрятала руки в карманы куртки, немного постояла, потом решила пройтись. Она дошла до конца бочкового ряда и посмотрела вверх: откуда-то пробивался слабый лучик света, должно быть, под самым потолком находилось заложенное когда-то окошко.
В углу серебристыми прядями висела паутина. Многие годы никто не тревожил ее, пыль осела на нитях и создала причудливое сплетение ажурных конструкций. В паутине болталась мертвая бабочка. Большие, чуть ли не с ладонь, крылья были полураскрыты, сквозь пыль на них проступал какой-то удивительный рисунок. Светлана вытянула шею, пытаясь его разглядеть, но свет от фонаря Клодта почти не доходил сюда, а щель оконца была слишком узкой, Светлана отвернулась от бабочки и некоторое время наблюдала, как обследует территорию Стэпен, уделяя особое внимание нишам с бутылками. Дело продвигалось чрезвычайно медленно, потому что одна рука была занята фонарем, вторая карабином, а рассмотреть хотелось каждую бутылку.
Наконец Светлана вновь обратилась к бабочке, однако как ни напрягала зрение, разобрала только, что рисунок напоминает человеческий профиль. Светлана встречала насекомых с «глазами» на крыльях, но вот с целыми портретами не доводилось, поэтому она привстала на цыпочки, дотянулась до бабочки и попыталась оторвать ее от паутины, чтобы разглядеть поближе. Хрупкое тельце насекомого могло рассыпаться в пальцах, поэтому Светлана постаралась проделать процедуру поаккуратнее.
К сожалению, паутина крепко держала добычу. Светлана наткнулась на пружинистое сопротивление нитей, дернула сильнее, но бабочка вдруг затрепетала у нее под рукой! От неожиданности Светлана отшатнулась, и в этот миг на нее пахнуло трупным смрадом. Что-то выдвинулось из-за груды корзин и протянуло костлявую белую руку мимо щеки Светланы к паутине.
Позади раздался сдавленный возглас Стэпена, потом грянул выстрел. Белая рука на мгновение задержалась в воздухе, затем скользнула в обратном направлении. Что-то с шумом упало.
Светлана стояла, прикипев глазами к бьющейся в паутине бабочке и не решаясь оглянуться. Ее сердце трепетало так же отчаянно, как пойманное насекомое, а от мерзкой вони кружилась голова.
— Ну-ка, посторонись, — произнес за спиной голос Клодта.
Светлана не шелохнулась, хотя луч света уперся в стену, высвечивая взмахивающую крыльями бабочку. Клодт присвистнул, затем переложил фонарь в правую руку, а левой накрыл «ожившее» насекомое. Паутина со звоном лопнула, в стене открылась небольшая квадратная ниша.
— Что там? — раздался хриплый от волнения голос Стэпена.
Клодт подсветил фонарем, а затем достал из ниши маленькую белую шкатулку. Извлеченная из стены, она тут же потемнела.
— Это то, что надо! — второй раз за все это время Клодт улыбнулся. — Молодец, девчонка!
Светлана почувствовала, что вот-вот потеряет сознание, повернулась и, стараясь не смотреть на пол, медленно пошла к лестнице.
Сердце гулко бухало в ушах, ноги дрожали, а горло сдавил спазм.
Конечно, я мог побежать за Светкой, но зачем? У нее были два вполне заинтересованных стража. Я предпочел провести время более приятно и послушать, как скрипят под лапами кости Тайфуна. Хоть он и не смог расстаться с человеческим обликом, но до конца человеком так и не стал. Человек бы не выжил после прямого столкновения с бойцовым зетагом.
Хоть и со скрипом, но кости Тайфуна все-таки начали срастаться, а раз началась регенерация, то и теплоотдача усилилась. Птерод полыхал, как батарея центрального отопления, и приятно согревал мои лапы. Стало так хорошо, как у нас на кухне, когда Светкина мама готовит… Но как убедить желудок, что ультуне не требуется органическая пища?
Попробовать, что ли, к этому мальчишке подлизаться? Хотя он и является существом неясного происхождения и предназначения, но с утра консервами делился…
Кот Васька перестал мурлыкать и некоторое время наблюдал за бродящим по комнате Антелем. Антель не находил себе места: то выглядывал в окно, то крутил в руках подобранный где-то подсвечник, то решительно плюхался в кресло, чтобы через полминуты опять вскочить и начать ходить по рассохшемуся паркету.
Васька встал, сладко потянулся и спрыгнул с кровати. Некоторое время он пробовал приноровиться к шагам Антеля, но, в конце концов, запутался и попал ему под ноги. Антель сердито отпихнул кота:
— Уйди! Не до тебя.
Оскорбленный Васька неодобрительно прижал уши, распушил шерсть и вскочил обратно на кровать.
— Подумаешь! — прошипел он себе под нос.
Антель вздрогнул и уставился на Тайфуна. Птерод лежал неподвижно в той же позе, в которой его оставили после перевязки, глаза по-прежнему были закрыты, только на щеках разгорался неестественно яркий румянец.
Антель перевел дыхание и поглядел на кота. Несколько секунд они с Васькой смотрели друг другу в глаза, потом человек отвернулся, а кот сузил зрачки, подобрал под себя лапы и опять завел нехитрую песенку.
Как они мне все надоели! Почему я должен разбираться во всех тонкостях искаженной реальности — кто здесь, в конце концов, Могущество ищет? Так нет, вместо того, чтобы тщательно изучить обстановку, один схватился с зетагами врукопашную, другая согласилась на роль миноискателя. Тьфу!
А этот… мелькающий перед глазами, от страха с ума сходит. Тоже мне, часового нашли!
Глава 10
Светлана поднялась в свою комнату и сразу распахнула окно. Антель умчался вниз, в холл, так что никто не мог ей помешать.
Солнце так и не появилось из серой пелены облаков, но все равно снаружи было хорошо. Старое дерево шелестело под ветром остатками листвы, веяло свежестью и покоем. Снизу долетали возбужденные голоса: там разглядывали карту, которую Клодт вынес из подвала, но Светлана не прислушивалась. Она просто стояла и смотрела в окно. Никаких бьющихся в паутине бабочек, никаких костлявых рук, никаких убитых! Осень, обыкновенная осень.
Какой-то неясный звук заставил Светлану обернуться: Тайфун пытался привстать, глаза его все еще были закрыты, но руки шарили по заменявшей одеяло портьере, голова сползла с подушки. Он подался вперед, сражаясь с силами земного притяжения.
Светлана отскочила от окна, попыталась силой водворить неугомонного патрульного обратно, но тут же отдернула руки: ее ударило слабым электрическим разрядом. Васька зашипел, как проколотый мяч, вогнал когти в бинт и распушил хвост.
Тайфун открыл глаза. Несколько секунд он продержался в полусидячем положении, потом бессильно упал обратно на подушку, не сдержав стона. Пальцы его сжались, комкая портьеру.
— Лежи смирно! — попросила Светлана, поспешно отыскивая на столе ампулы с лекарством.
Инъектор прыгал в Светланиных руках, и она никак не могла его зарядить. Тайфун перевел на нее затуманенный болью взгляд:
— Ты еще здесь?
— А где я должна быть? — Светлана наконец совладала инъектором и наполнила его той же смесью, которую делал Клодт.
Она очень спешила, потому что Тайфун опять начал бледнеть и дыхание его стало свистящим и прерывистым.
— Я думал… — Тайфун осекся и продолжал после паузы:
— Ты можешь попробовать вернуться…
— Спасибо! — Светлана бросила ампулы на стол и взяла инъектор поудобнее:
— Ты хочешь, чтобы на обратном пути меня кто-нибудь уморил? Нет уж, одна я обратно не пойду!
Тайфун с трудом разжал пальцы, попробовал столкнуть с груди кота, но Васька угрожающе заурчал и вцепился еще крепче.
— Орви отнял у меня силы. Я тебе больше не защитник.
Светлана нахмурилась и погрозила пальцем:
— Молчи, «защитничек»! Кто меня разрядом щелкнул, Васька, что ли?
— Это не то. Я не могу больше менять облик…
— И не надо! — Светлана изловчилась и вогнала в плечо птерода всю порцию смеси. — Ты мне так больше нравишься. С детства люблю «неуловимого Юма»!
Тайфун затих, прислушиваясь к нарастающей внутри новой волне боли, а Васька тем временем убрал когти и во всю длину растянулся поверх его грудной клетки. Хвост свесился на одеяло, передние лапы уперлись в подбородок птерода, голову кот опустил как раз на сердце Тайфуна, глаза прищурил и усиленно замурлыкал. Боль ушла.
— Чего было прикидываться? Сказал бы сразу про Могущество и все! Надо, значит, надо. А то, напустил туману…
Светлана поправила плюшевые складки, мимоходом коснулась пылающего лба птерода и ужаснулась обжигающему жару.
— Ну зачем ты пошел к богине? Тоже мне, произведение искусства: нос горбатый, глаза косые!..
Не переставая болтать, Светлана с тревогой подумала, насколько сдал птерод. На затягивание огнестрельной раны у него ушло не более десяти минут, а сейчас, после нескольких часов беспамятства, заметного улучшения нет. Ей было отчаянно жаль неудачливого птерода, который надумал разыскать Могущество, а вместо этого потерял то, что имел.
Зачем ему Могущество? Покорять Вселенную? Тайфун в роли великого повелителя? Какой из него повелитель?! Скорее всего, его погнала в дорогу та же причина, что заставила последовать за ним Светлану, — жажда необычайного. У каждого своя рутина, у кого-то бесконечная учеба, нравоучительные беседы, зыбкая реальность жизни, в которой нет ничего постоянного. У кого-то сплошная постоянность. Постоянная вахта в одном и том же секторе, гарантированное будущее, постоянные запреты. Что хуже?
Впервые Светланин мир раскололся, когда родители надумали расстаться. Все, что до сих пор было незыблемо, рухнуло в один миг. Она долго не верила в это, потом поверила, потом молча наблюдала, как они клеили трещину.
Вторая трещина… Впрочем, к чему считать. Отношения людей друг у другу, к миру меняются постоянно. Реальность складывается из множества вариантов. Светлана поняла, что мир не более устойчив, чем замок Фата Морганы. Любая песчинка изменяет ход событий. Автомобиль, вывернувшийся из-за угла, внезапно обрывает жизнь, которую долго планировали. Это нормально. Ежедневная борьба за кусок хлеба — тоже норма, разрушение иллюзий — норма, нелюбовь — норма, внезапные обиды — норма. Зыбкая реальность жизни, в которой приходится идти наощупь.
Светлана не захотела стать нормой, ее больше привлекали аномалии. В появлении Тайфуна тоже была аномалия. Зовут куда-то лететь? Почему бы нет! Так не бывает? Откуда вы знаете, проверяли?
— Пробегал все утро, голодным остался…
Тайфун почти не слышал, мягкая Васькина лапа щекотала ему подбородок, но отвернуть голову не было сил. Наконец птерод закрыл глаза и окончательно погрузился в забытье.
— И все из-за какой-то каменной ведьмы…
По Светланиным щекам катились слезы, она вытирала их ладонью, продолжая говорить, говорить, говорить…
Вместо того, чтобы рыдать, лучше бы принесли мне чего-нибудь поесть. Какие люди недогадливые! Пора захватывать рюкзак с продовольствием и начинать диктовать свои условия. Все равно без Светки Могущество отыскать невозможно никому! Почему бы и не покуражиться?!
Васька лениво выгнул спину, муркнул в последний раз и спрыгнул на пол.
Кот неторопливо спустился по лестнице, брезгливо отряхнул лапу от налипшего сора и сел в двух шагах от склонившейся над картой компании. Рюкзак лежал на столе рядом с Антелем.
Стэпен был явно разочарован:
— Здесь обозначен только вход, а самого пути нет!
— Зато есть код тайника! — возразил Клодт. — Может, тайник у самого входа.
Антель вертел в руках вскрытую шкатулку, забавляясь тем, как она меняет цвет под его пальцами от светло-серого до почти черного. Васька подошел ближе и уставился на паренька гипнотизирующим взглядом. Кончики кошачьих усов чуть заметно вздрогнули. Шкатулка внезапно побелела.
Стэпен поморщился:
— Не люблю я этих подземелий… Ты что делаешь?!
Антель молча раскрыл рюкзак, отрезал изрядный кусок копченой колбасы и бросил коту. Васька аккуратно взял колбасу в зубы и поволок под буфет.
— Зачем?!
Антель пожал плечами и подбросил на ладони совершенно серую шкатулку.
Глава 11
Светлана плотно прикрыла за собой дверь и вышла в коридор. Со стены прямо на нее уставился толстый господин в напудренном парике. Щеки толстого господина унылыми складками свешивались на кружевной воротник, из-под которого виднелась массивная золотая цепь. Портрет потемнел от времени, и покрытый пылью господин имел крайне нездоровый цвет лица.
— Я тебя в музей сдам! — пообещала Светлана портрету. — Там тебя реставраторы подрисуют, красавцем будешь писаным.
Неизвестно, как отнесся к этим словам господин на портрете, но Светлана неожиданно ощутила прилив мужества, вытерла щеки, сунула руки в карманы куртки и зашагала вниз походкой королевы амазонок.
Сквозь оконные стекла лился яркий дневной свет и разноцветными бликами ложился на буфеты, на почти пустые полки, где лишь изредка встречалась кое-какая посуда, на изрядно облысевшую медвежью шкуру, найденную Клодтом в мебельном завале, и холл от этого казался не таким мрачным, как накануне вечером.
Светлана остановилась на нижней ступеньке скрипучей лестницы и выразительно кашлянула. Поднял глаза от карты только Антель: Клодт и Стэпен что-то вымеряли, каждый со своей стороны при помощи двух надломленных спичек.
