Тогда он молча довез меня до дома, выгрузил рюкзаки нам на балкон, и улетел, растаяв в небе красной искоркой. Думать о том, что было и о том, чего едва не было, до сих пор не хотелось. Потому что я все равно не смогу решить, что это: его искренние чувства ко мне или его очередной «смелый эксперимент»? А уж его попытку целенаправленно бросить меня на грань жизни и смерти, в призрачной надежде, что меня спасут… вынуждены будут спасти… и улучшить… старалась не комментировать даже мысленно. Мне с ним еще работать как-то вместе.
Петька поправлялся, и вроде даже не очень переживал по поводу шрамов. Он ощущал себя теперь настоящим охотником, убившим своего первого медведя. О том, что это был не медведь, а медведица, защищавшая своих медвежат, как-то не уточнялось. Как и о судьбе медвежат. Но это при беседе с людьми, от охоты далекими. При беседе же с охотниками – наоборот, подчеркивалось. Охотники – они иначе мир видят. Главное - это победа. И доказательства того, что битва была нелегкой. А разъяренная медведица – это вам не шутки.
Первого числа пришла на работу даже раньше назначенного времени. Видимо, с перепуга. К счастью, Анхен уже тоже был, а то стояла бы я под дверью и выглядела крайне глупо. Не Анхен, конечно. Светлейший Анхенаридит во всей своей вампирской красе. И понеслось.
- А что, ничего приличней у тебя не было? Лара, мне все равно, как ты ходишь в свободное время, но сейчас ты официальное лицо!
- Простите, куратор, но президентский портной на меня не шьет.
- А зря. Но в магазинах готового платья тоже можно найти немало достойной одежды.
- Достойная одежда, как правило, стоит достойных денег, а ближайшая зарплата у меня, если не ошибаюсь, двадцать первого.
- Не прибедняйся. Маму с папой пока тоже с работы не выгнали. Далее. Что у тебя в ушах?
- Серьги.
- Пластмассовые?
- Это бижутерия.
- Это дешевка. Серьги должны быть неброские, но золотые.
- Я не заработала еще на золотые.
- Хорошо, считай, заработала, - он достает из кармана бумажник, не глядя вынимает из него наличность и всучает мне.
- Я не возьму!
- Возьмешь. И чтоб отговорок, что тебе на что-то не хватает денег, я больше не слышал. Ногти почему не накрашены? На лак тоже не накопила?
- Я не люблю красить ногти.
- Придется полюбить. Твои руки на виду, значит должны быть ухоженными. И не черни так страшно глаза, достаточно просто накрасить ресницы.
- Может, ты меня просто уволишь?
- Нет, буду воспитывать. Сейчас мы с тобой идем в Зал на Посвящение в студенты.
- Я там зачем?
- Меня развлекать. Лариса, если я говорю, что что-то надо делать, ты это берешь и делаешь. Без пререканий и дурацких вопросов.
- Мне плохо в этом Зале.
- Тебе везде плохо. Мне на луну тебя отправить? Идем, времени уже нет.
Идем. Благо, идти далеко, светлейший начальник может продолжать свои поучения и по дороге.
- Просто сядешь в Зале, и будешь сидеть. Хочу взглянуть, как на тебя все это действует. Постарайся сама спокойно разобраться в ощущениях. Что именно ты видишь, слышишь, чувствуешь. Старайся не вникать в то, что конкретно я говорю. Только ощущения. Если действительно станет плохо – закружится голова, возникнет тошнота и тому подобное – выходи. Но именно физически плохо, а не потому, что тебе смысл фразы какой не понравился.
- Зачем тебе все это?
- Ларис, если ты собираешься жить в этой стране, надо учиться жить по ее правилам. Даже если эти правила негласны и тебя не устраивают. А для этого надо точно знать – что ты можешь, а чего нет.
- Тебе просто нравится меня мучить. В рамках очередного эксперимента.
- Да не мучаю я тебя, когда ж ты это поймешь?!
- На нас люди смотрят, куратор, а вы забыли натянуть всепрощающую улыбку Великого и Мудрого.
- Я тебя отечески поучаю.
- Так вы теперь в отцы мне записываетесь? У вас отцы всегда с дочерями на травке валяются?
- Нет, только при наличии взаимной симпатии. Что-то еще о вампирских обычаях?
- Да нет, на сегодня спасибо, хватит.
Мы подходим к Залу.
- А вот теперь улыбка. Тебе тоже, кстати, не помешает.
У меня выходит кривовато. Еще бы, после устроенной на ровном месте выволочки, да в ожидании предстоящего мероприятия. Ладно, все не голодных вампиров ублажать, пересижу как-нибудь. Ну а светлейший Анхенаридит стал воистину светел, доброжелателен, обаятелен, прекрасен! Живое воплощение всепонимающей вампирской любви и неземного великолепия. И зачем ему Зачарованный Зал, он и так любого зачарует!
Он застревает при входе, здороваясь и раскланиваясь, я прохожу в Зал и пытаюсь отыскать местечко поближе к выходу. Но первые ряды все заняты. Еще бы, все ждут вампира, возможно, первого в своей жизни, и жаждут разглядеть его поближе. Ну, или чтоб он их разглядел.
Наконец с краю, ряду в шестом нахожу незанятый кусочек скамейки.
- Можно? – интересуюсь у сидящей там девчонки.
- Да, конечно, садись, - она оживляется. – Меня, кстати, Катя зовут. А тебя?
- Лариса.
- Здорово, что мы здесь будем учиться, правда? Знаешь, я до последнего не верила, что пройду. А ты легко поступила?
- Да нет, не очень, - кажется, меня приняли за первокурсницу.
В Зал, в компании пары профессоров, входит Анхен. Целует в щечку Еву, поднявшуюся со своего места ему навстречу, полуобняв ее за плечи что-то недолго с ней обсуждает, затем проходит и занимает свое место в президиуме. Зал, не сразу, но в какой-то момент завороженно замирает, провожая его глазами.
- Ой, это же… - шепчет взволнованно Катя, - это же настоящий вампир, смотри, смотри!
Этот? Этот не настоящий, очень хочется ответить мне, это он так прикидывается. Но отвечаю корректно:
- Это наш куратор. А светлейшая дама, с которой он столь нежно обнимается, - декан.
- Как он может ее целовать, она же старая, - неприязненно сообщает мне новая подружка. Даже как-то обидно за Еву становится. Она не старая, она пожилая, и выглядит в свои шестьдесят с лишним – дай светоч каждому.
- Ну, по возрасту-то все ему ближе. Он у нас вроде тоже – не молоденький, - не смогла удержаться от шпильки. Интересно, а он нас отсюда слышит?
Гул. Ближайшая сиреневая панель напряженно вибрирует. Бездна, как я умудрилась сесть прямо под этим вампирским кошмаром? Но светлейший куратор вроде молчит? Ага, и посматривает на меня с легкой усмешкой. То есть это лично мне приветик? Чтоб лишнего не болтала? Отвечаю максимально вежливой улыбкой и чуть склоняю голову в поклоне. Великий чуть приподнимает одну бровь. Интересуется результатом воздействия? Чуть пожимаю плечами. Ну вибрирует. Жить можно.
- Такое чувство, что он смотрит прямо на меня, - взволнованно шепчет Катя.
- Просто в зал. Я думаю, тут многим так кажется. Просто очень хочется, чтоб так оно и было, вот и мерещится.
Меж тем светлейшая Ева поднимается за кафедру и открывает собрание.
- Интересно, а он со студентками знакомится? – Катю мало заинтересовала Ева.
- Только в экстренных случаях на голодный желудок.
Панель надо мной снова гулко завибрировала. Вот и ясно, кто у нас еще декана не слушает. Интересно, а она одна вибрирует, или это я только ближайшую слышу? Начала оглядываться, присматриваясь к другим панелям. От них вроде ничего. Или уже вообще ничего не гудит? Взглянула на вампира. Вновь вопросительно приподнятая бровь. Тихонько киваю на ближайшую панель и поднимаю указательный палец: одна? Он опускает глаза: да.
- Ты что, никогда не хотела познакомиться с вампиром? – не может успокоиться Катя. Вот не повезло ж с соседкой. Интересно, а во время Его речи она тоже будет болтать?
- Подруга моя хотела. Очень сильно.
- И что?
- И познакомилась.
- Счастливая. И как ей?
- Мне говорили, что понравилось. Но они могли перепутать. Подозреваю, что больше понравилось им.
- Кому им? – не понимает Катя. – А подруга что говорит?
- А подруга ничего уже не говорит, ее ж за Бездну забрали, а оттуда даже писем не присылают.
- Как романтично, - вздыхает девчонка, не отрывая плотоядного взгляда от куратора. – Интересно, а какой он в постели?
- Сонный, - недовольно буркаю я. Вот действительно, что ж их не кидать-то на диваны охапками, если они только об этом и мечтают? Катя вперивает в меня недоуменный взгляд.
- А, ты о сексе? – поправляюсь я. А то возмутится сейчас кто-нибудь, что репутацию его порчу. – Ну, кровожадный, наверно. Он же вампир, ему положено.
Катя сладострастно вздыхает. Глаза с поволокой вновь устремлены на Великого. А я вновь слышу легкий гул. Ненавязчивый такой. И не отсюда. Ближайшая панель «молчит». Начинаю прислушиваться и оглядываться. В углу. Анхен вновь вопросительно поднял бровь. Киваю на дальний угол. Вопрос не снимается. Светлейший куратор желает точнее?
- Крайняя правая по задней стенке, - шепчу негромко. Вампирские очи опускаются. Ответ услышан и засчитан.
- Что? – недоуменно косится на меня Катя.
- Нет, ничего, это я так.
Наконец, слово получает куратор, и тишина становится абсолютной, даже Катя больше не болтает.
- Здравствуйте! Я рад приветствовать в этом Зале… - ну да, он рад, он счастлив, он всех нас любит. Ему даже говорить об этом не нужно, так улыбка его нежна и искренна, так очи его неземные сияют. С первых его слов гул оглушает, панели словно взрываются, мне кажется, сам воздух дрожит от вибраций. Я с трудом слышу, что он там вообще говорит. А говорит ведь какую-то туфту про то, как он счастлив наблюдать, как новая плеяда талантливых и жаждущих знания врывается в наши дружные ряды. Да, у нас тут все дружные, не в бровь, а в глаз. Самый дружный – Общественный Совет, там вообще все как один, мысли друг у друга не читают только потому, что не интересно, они и так там у всех одинаковые.
А зал гудит, и я никак не могу от этого отрешиться. Неприятно. С трудом пересиливаю желание вскочить и убежать. Голова не кружится, тошноты нет, в обморок не падаю, значит, надо терпеть. Ну могу же я это вытерпеть, самой уже интересно. Слышу его с трудом, словно мозг отказывается воспринимать информацию, и звуки пролетают мимо, мимо…
Смотрю на куратора. Красив. Не чертами лица даже, скорее, его выражением, всем своим обликом, элегантным и строгим, вдохновением в речах и взоре. А в джинсах он мне все равно нравится больше. Ему, видать, без галстука ленивей изображать Великого Учителя, может просто общаться. Жаль, что вампиры не такие красивые, какими кажутся. Жаль, что он не такой красивый. Хотя – вот Петьку же спас. А зачем ему Петька? Ну я – ладно, интерес у него ко мне. Гастрономический, научный, кто ж разберет, главное есть. А Петька ему на кой? И в Пахомовке тогда – и навестить, и не обидеть… Женить его на мне решил и посмотреть, какие дети получатся? Все равно много лишних телодвижений… И что там Сэнта намекала на его жену? И почему он утверждает, что не женат?..
Когда ж он закончит-то уже, меня этот гул с ума сведет скоро! Устало опустила голову на руки и прикрыла глаза. Гул утих. Сначала стал еле слышным, затем исчез совсем. А куратор продолжал вещать. Поднимаю голову, пытаясь понять, что происходит. Анхен смотрит на меня с беспокойством. Неужели решил, что плохо стало, и сжалился? Пожимаю плечами: да нет, жить пока буду. Он отводит взгляд, продолжая рассказывать о том, что врачи нашей стране нужны только самые лучшие, и ради того, чтобы стать достойным и нужным своей стране, следует отдать все свои силы, позабыв про сон и отдых. Ведь мы же хотим, чтоб страна у нас была самая лучшая? Значит, каждый из нас и должен быть – лучшим. Страна состоит из таких, как мы.
Интересно. Значит, камень может молчать, может говорить. Они им управляют: хотят – посылают волну воздействия, хотят – нет. Причем избирательно, на любой из камней.
- И последнее, - произносит светлейший куратор, и я едва от радости не подпрыгиваю – последнее! – Порой у некоторых студентов возникает вопрос: а как можно лично со мной познакомиться?
Я хмыкаю. Не вынесла душа поэта. А подслушивать, оно вообще того, вредно.
- Познакомиться со мной не сложно. Я веду практику по хирургии на старших курсах. К себе в группу беру только самых лучших. Посредственные и ленивые хирурги никому не нужны. Станьте лучшими из лучших, и вы не только лично со мной познакомитесь, но и операции начнете делать под моим руководством.
Интересно он им жажду познания его на жажду познания профессии перенаправил. Весь такой строгий и неприступный. А с кем ему надо, он и сам прекрасно познакомится, вот уж не сомневаюсь.
- На этом у меня все, и я с удовольствием вновь передаю слово нашему уважаемому декану светлейшей Еве Градовой.
Зал сотрясают аплодисменты. Анхен склоняет голову в легком поклоне, а панель надо мной вновь начинает вибрировать. Теперь уже я удивленно вскидываю брови. Вибрация переходит на следующую по направлению к выходу панель, затем дальше, дальше – вплоть до двери. Так я могу идти? Радостно вскакиваю, попутно отмечая, что уважаемый декан на время речи куратора из зала выходила, а заходит только теперь, обмениваясь с выходящим вампиром дружеским кивком.
- Ты куда? – тянется ко мне Катя.
- В хирурги записываться, - ляпаю, не подумав.
- Я с тобой! – она подхватывает сумку и тоже начинает спускаться.
- Сиди, я ж пошутила!
Куда там! Она выскакивает из Зала следом за мной.
- И кто тут у нас? – с усмешкой комментирует наше появление поджидающий меня Анхен. – Неизвестный с хвостом? Хвост я не приглашал.
- З-дравствуйте, - глупо улыбаясь, лепечет Катя.
- Здравствуйте, дорогая студентка первого курса. Мероприятие еще не закончено. Вернитесь, пожалуйста, в зал. Я, кажется, довольно подробно описал тот единственный случай, в котором вы могли бы меня заинтересовать.
- Я просто… - Катя жутко краснеет. Анхенаридит, с подчеркнуто дежурной улыбкой, молча указует ей на Зал. Она туда буквально сбегает.
- Лариса, и чтобы это было в последний раз. Твоя задача оставлять их всех по ту сторону двери, а не тащить ко мне в кабинет.
- Я не тащила, она сама.
- Они все будут сами. У тебя сейчас столько подружек появится – отбою не будет. Учись их осаживать. Их не должно быть ни в моей приемной, ни в ближайшем к ней коридоре.
- Я постараюсь.
- Ты сделаешь. Если ты в себя не веришь – кто в тебя поверит? Держи ключи. Сбегай в буфет, купи что-нибудь к чаю. И впредь следи, чтобы всегда что-то было. В десять у меня совещание, кто придет раньше – пусть ждет. Кто по другим вопросам – не сегодня. Запишешь, кто и что хотел. И вежливо пообещаешь позже с ними связаться. Все, беги, поговорим ближе к вечеру.
Анхен разворачивается и уходит. А я честно бегу, куда послали.
Дальше все было буднично и несложно, вот разве что немного муторно. Самое тяжелое для меня оказалось – имена. Проучившись в универе год, я, как оказалось, мало кого знала по именам, должностям, и уж тем более понятия не имела, у кого там какие дела с нашим дорогим куратором. Поэтому пятого за день человека, сказавшего: «передайте, что я заходил», хотелось придушить. Вот кто «я»? Нам лбу у тебя написано?
Анхен почти весь день был чем-то с кем-то занят, то принимая народ у себя, то исчезая в неизвестном направлении, бросая лаконичное «ближайший час меня не будет», чтоб уж, видно, при всем желании не нашли. Мне ж было велено в свободное время изучать местные архивы, чтоб ориентироваться что, где, куда и как. Ориентироваться оказалось не сложно, все было весьма аккуратно рассортировано по полочкам и папочкам.
Петька поправлялся, и вроде даже не очень переживал по поводу шрамов. Он ощущал себя теперь настоящим охотником, убившим своего первого медведя. О том, что это был не медведь, а медведица, защищавшая своих медвежат, как-то не уточнялось. Как и о судьбе медвежат. Но это при беседе с людьми, от охоты далекими. При беседе же с охотниками – наоборот, подчеркивалось. Охотники – они иначе мир видят. Главное - это победа. И доказательства того, что битва была нелегкой. А разъяренная медведица – это вам не шутки.
Первого числа пришла на работу даже раньше назначенного времени. Видимо, с перепуга. К счастью, Анхен уже тоже был, а то стояла бы я под дверью и выглядела крайне глупо. Не Анхен, конечно. Светлейший Анхенаридит во всей своей вампирской красе. И понеслось.
- А что, ничего приличней у тебя не было? Лара, мне все равно, как ты ходишь в свободное время, но сейчас ты официальное лицо!
- Простите, куратор, но президентский портной на меня не шьет.
- А зря. Но в магазинах готового платья тоже можно найти немало достойной одежды.
- Достойная одежда, как правило, стоит достойных денег, а ближайшая зарплата у меня, если не ошибаюсь, двадцать первого.
- Не прибедняйся. Маму с папой пока тоже с работы не выгнали. Далее. Что у тебя в ушах?
- Серьги.
- Пластмассовые?
- Это бижутерия.
- Это дешевка. Серьги должны быть неброские, но золотые.
- Я не заработала еще на золотые.
- Хорошо, считай, заработала, - он достает из кармана бумажник, не глядя вынимает из него наличность и всучает мне.
- Я не возьму!
- Возьмешь. И чтоб отговорок, что тебе на что-то не хватает денег, я больше не слышал. Ногти почему не накрашены? На лак тоже не накопила?
- Я не люблю красить ногти.
- Придется полюбить. Твои руки на виду, значит должны быть ухоженными. И не черни так страшно глаза, достаточно просто накрасить ресницы.
- Может, ты меня просто уволишь?
- Нет, буду воспитывать. Сейчас мы с тобой идем в Зал на Посвящение в студенты.
- Я там зачем?
- Меня развлекать. Лариса, если я говорю, что что-то надо делать, ты это берешь и делаешь. Без пререканий и дурацких вопросов.
- Мне плохо в этом Зале.
- Тебе везде плохо. Мне на луну тебя отправить? Идем, времени уже нет.
Идем. Благо, идти далеко, светлейший начальник может продолжать свои поучения и по дороге.
- Просто сядешь в Зале, и будешь сидеть. Хочу взглянуть, как на тебя все это действует. Постарайся сама спокойно разобраться в ощущениях. Что именно ты видишь, слышишь, чувствуешь. Старайся не вникать в то, что конкретно я говорю. Только ощущения. Если действительно станет плохо – закружится голова, возникнет тошнота и тому подобное – выходи. Но именно физически плохо, а не потому, что тебе смысл фразы какой не понравился.
- Зачем тебе все это?
- Ларис, если ты собираешься жить в этой стране, надо учиться жить по ее правилам. Даже если эти правила негласны и тебя не устраивают. А для этого надо точно знать – что ты можешь, а чего нет.
- Тебе просто нравится меня мучить. В рамках очередного эксперимента.
- Да не мучаю я тебя, когда ж ты это поймешь?!
- На нас люди смотрят, куратор, а вы забыли натянуть всепрощающую улыбку Великого и Мудрого.
- Я тебя отечески поучаю.
- Так вы теперь в отцы мне записываетесь? У вас отцы всегда с дочерями на травке валяются?
- Нет, только при наличии взаимной симпатии. Что-то еще о вампирских обычаях?
- Да нет, на сегодня спасибо, хватит.
Мы подходим к Залу.
- А вот теперь улыбка. Тебе тоже, кстати, не помешает.
У меня выходит кривовато. Еще бы, после устроенной на ровном месте выволочки, да в ожидании предстоящего мероприятия. Ладно, все не голодных вампиров ублажать, пересижу как-нибудь. Ну а светлейший Анхенаридит стал воистину светел, доброжелателен, обаятелен, прекрасен! Живое воплощение всепонимающей вампирской любви и неземного великолепия. И зачем ему Зачарованный Зал, он и так любого зачарует!
Он застревает при входе, здороваясь и раскланиваясь, я прохожу в Зал и пытаюсь отыскать местечко поближе к выходу. Но первые ряды все заняты. Еще бы, все ждут вампира, возможно, первого в своей жизни, и жаждут разглядеть его поближе. Ну, или чтоб он их разглядел.
Наконец с краю, ряду в шестом нахожу незанятый кусочек скамейки.
- Можно? – интересуюсь у сидящей там девчонки.
- Да, конечно, садись, - она оживляется. – Меня, кстати, Катя зовут. А тебя?
- Лариса.
- Здорово, что мы здесь будем учиться, правда? Знаешь, я до последнего не верила, что пройду. А ты легко поступила?
- Да нет, не очень, - кажется, меня приняли за первокурсницу.
В Зал, в компании пары профессоров, входит Анхен. Целует в щечку Еву, поднявшуюся со своего места ему навстречу, полуобняв ее за плечи что-то недолго с ней обсуждает, затем проходит и занимает свое место в президиуме. Зал, не сразу, но в какой-то момент завороженно замирает, провожая его глазами.
- Ой, это же… - шепчет взволнованно Катя, - это же настоящий вампир, смотри, смотри!
Этот? Этот не настоящий, очень хочется ответить мне, это он так прикидывается. Но отвечаю корректно:
- Это наш куратор. А светлейшая дама, с которой он столь нежно обнимается, - декан.
- Как он может ее целовать, она же старая, - неприязненно сообщает мне новая подружка. Даже как-то обидно за Еву становится. Она не старая, она пожилая, и выглядит в свои шестьдесят с лишним – дай светоч каждому.
- Ну, по возрасту-то все ему ближе. Он у нас вроде тоже – не молоденький, - не смогла удержаться от шпильки. Интересно, а он нас отсюда слышит?
Гул. Ближайшая сиреневая панель напряженно вибрирует. Бездна, как я умудрилась сесть прямо под этим вампирским кошмаром? Но светлейший куратор вроде молчит? Ага, и посматривает на меня с легкой усмешкой. То есть это лично мне приветик? Чтоб лишнего не болтала? Отвечаю максимально вежливой улыбкой и чуть склоняю голову в поклоне. Великий чуть приподнимает одну бровь. Интересуется результатом воздействия? Чуть пожимаю плечами. Ну вибрирует. Жить можно.
- Такое чувство, что он смотрит прямо на меня, - взволнованно шепчет Катя.
- Просто в зал. Я думаю, тут многим так кажется. Просто очень хочется, чтоб так оно и было, вот и мерещится.
Меж тем светлейшая Ева поднимается за кафедру и открывает собрание.
- Интересно, а он со студентками знакомится? – Катю мало заинтересовала Ева.
- Только в экстренных случаях на голодный желудок.
Панель надо мной снова гулко завибрировала. Вот и ясно, кто у нас еще декана не слушает. Интересно, а она одна вибрирует, или это я только ближайшую слышу? Начала оглядываться, присматриваясь к другим панелям. От них вроде ничего. Или уже вообще ничего не гудит? Взглянула на вампира. Вновь вопросительно приподнятая бровь. Тихонько киваю на ближайшую панель и поднимаю указательный палец: одна? Он опускает глаза: да.
- Ты что, никогда не хотела познакомиться с вампиром? – не может успокоиться Катя. Вот не повезло ж с соседкой. Интересно, а во время Его речи она тоже будет болтать?
- Подруга моя хотела. Очень сильно.
- И что?
- И познакомилась.
- Счастливая. И как ей?
- Мне говорили, что понравилось. Но они могли перепутать. Подозреваю, что больше понравилось им.
- Кому им? – не понимает Катя. – А подруга что говорит?
- А подруга ничего уже не говорит, ее ж за Бездну забрали, а оттуда даже писем не присылают.
- Как романтично, - вздыхает девчонка, не отрывая плотоядного взгляда от куратора. – Интересно, а какой он в постели?
- Сонный, - недовольно буркаю я. Вот действительно, что ж их не кидать-то на диваны охапками, если они только об этом и мечтают? Катя вперивает в меня недоуменный взгляд.
- А, ты о сексе? – поправляюсь я. А то возмутится сейчас кто-нибудь, что репутацию его порчу. – Ну, кровожадный, наверно. Он же вампир, ему положено.
Катя сладострастно вздыхает. Глаза с поволокой вновь устремлены на Великого. А я вновь слышу легкий гул. Ненавязчивый такой. И не отсюда. Ближайшая панель «молчит». Начинаю прислушиваться и оглядываться. В углу. Анхен вновь вопросительно поднял бровь. Киваю на дальний угол. Вопрос не снимается. Светлейший куратор желает точнее?
- Крайняя правая по задней стенке, - шепчу негромко. Вампирские очи опускаются. Ответ услышан и засчитан.
- Что? – недоуменно косится на меня Катя.
- Нет, ничего, это я так.
Наконец, слово получает куратор, и тишина становится абсолютной, даже Катя больше не болтает.
- Здравствуйте! Я рад приветствовать в этом Зале… - ну да, он рад, он счастлив, он всех нас любит. Ему даже говорить об этом не нужно, так улыбка его нежна и искренна, так очи его неземные сияют. С первых его слов гул оглушает, панели словно взрываются, мне кажется, сам воздух дрожит от вибраций. Я с трудом слышу, что он там вообще говорит. А говорит ведь какую-то туфту про то, как он счастлив наблюдать, как новая плеяда талантливых и жаждущих знания врывается в наши дружные ряды. Да, у нас тут все дружные, не в бровь, а в глаз. Самый дружный – Общественный Совет, там вообще все как один, мысли друг у друга не читают только потому, что не интересно, они и так там у всех одинаковые.
А зал гудит, и я никак не могу от этого отрешиться. Неприятно. С трудом пересиливаю желание вскочить и убежать. Голова не кружится, тошноты нет, в обморок не падаю, значит, надо терпеть. Ну могу же я это вытерпеть, самой уже интересно. Слышу его с трудом, словно мозг отказывается воспринимать информацию, и звуки пролетают мимо, мимо…
Смотрю на куратора. Красив. Не чертами лица даже, скорее, его выражением, всем своим обликом, элегантным и строгим, вдохновением в речах и взоре. А в джинсах он мне все равно нравится больше. Ему, видать, без галстука ленивей изображать Великого Учителя, может просто общаться. Жаль, что вампиры не такие красивые, какими кажутся. Жаль, что он не такой красивый. Хотя – вот Петьку же спас. А зачем ему Петька? Ну я – ладно, интерес у него ко мне. Гастрономический, научный, кто ж разберет, главное есть. А Петька ему на кой? И в Пахомовке тогда – и навестить, и не обидеть… Женить его на мне решил и посмотреть, какие дети получатся? Все равно много лишних телодвижений… И что там Сэнта намекала на его жену? И почему он утверждает, что не женат?..
Когда ж он закончит-то уже, меня этот гул с ума сведет скоро! Устало опустила голову на руки и прикрыла глаза. Гул утих. Сначала стал еле слышным, затем исчез совсем. А куратор продолжал вещать. Поднимаю голову, пытаясь понять, что происходит. Анхен смотрит на меня с беспокойством. Неужели решил, что плохо стало, и сжалился? Пожимаю плечами: да нет, жить пока буду. Он отводит взгляд, продолжая рассказывать о том, что врачи нашей стране нужны только самые лучшие, и ради того, чтобы стать достойным и нужным своей стране, следует отдать все свои силы, позабыв про сон и отдых. Ведь мы же хотим, чтоб страна у нас была самая лучшая? Значит, каждый из нас и должен быть – лучшим. Страна состоит из таких, как мы.
Интересно. Значит, камень может молчать, может говорить. Они им управляют: хотят – посылают волну воздействия, хотят – нет. Причем избирательно, на любой из камней.
- И последнее, - произносит светлейший куратор, и я едва от радости не подпрыгиваю – последнее! – Порой у некоторых студентов возникает вопрос: а как можно лично со мной познакомиться?
Я хмыкаю. Не вынесла душа поэта. А подслушивать, оно вообще того, вредно.
- Познакомиться со мной не сложно. Я веду практику по хирургии на старших курсах. К себе в группу беру только самых лучших. Посредственные и ленивые хирурги никому не нужны. Станьте лучшими из лучших, и вы не только лично со мной познакомитесь, но и операции начнете делать под моим руководством.
Интересно он им жажду познания его на жажду познания профессии перенаправил. Весь такой строгий и неприступный. А с кем ему надо, он и сам прекрасно познакомится, вот уж не сомневаюсь.
- На этом у меня все, и я с удовольствием вновь передаю слово нашему уважаемому декану светлейшей Еве Градовой.
Зал сотрясают аплодисменты. Анхен склоняет голову в легком поклоне, а панель надо мной вновь начинает вибрировать. Теперь уже я удивленно вскидываю брови. Вибрация переходит на следующую по направлению к выходу панель, затем дальше, дальше – вплоть до двери. Так я могу идти? Радостно вскакиваю, попутно отмечая, что уважаемый декан на время речи куратора из зала выходила, а заходит только теперь, обмениваясь с выходящим вампиром дружеским кивком.
- Ты куда? – тянется ко мне Катя.
- В хирурги записываться, - ляпаю, не подумав.
- Я с тобой! – она подхватывает сумку и тоже начинает спускаться.
- Сиди, я ж пошутила!
Куда там! Она выскакивает из Зала следом за мной.
- И кто тут у нас? – с усмешкой комментирует наше появление поджидающий меня Анхен. – Неизвестный с хвостом? Хвост я не приглашал.
- З-дравствуйте, - глупо улыбаясь, лепечет Катя.
- Здравствуйте, дорогая студентка первого курса. Мероприятие еще не закончено. Вернитесь, пожалуйста, в зал. Я, кажется, довольно подробно описал тот единственный случай, в котором вы могли бы меня заинтересовать.
- Я просто… - Катя жутко краснеет. Анхенаридит, с подчеркнуто дежурной улыбкой, молча указует ей на Зал. Она туда буквально сбегает.
- Лариса, и чтобы это было в последний раз. Твоя задача оставлять их всех по ту сторону двери, а не тащить ко мне в кабинет.
- Я не тащила, она сама.
- Они все будут сами. У тебя сейчас столько подружек появится – отбою не будет. Учись их осаживать. Их не должно быть ни в моей приемной, ни в ближайшем к ней коридоре.
- Я постараюсь.
- Ты сделаешь. Если ты в себя не веришь – кто в тебя поверит? Держи ключи. Сбегай в буфет, купи что-нибудь к чаю. И впредь следи, чтобы всегда что-то было. В десять у меня совещание, кто придет раньше – пусть ждет. Кто по другим вопросам – не сегодня. Запишешь, кто и что хотел. И вежливо пообещаешь позже с ними связаться. Все, беги, поговорим ближе к вечеру.
Анхен разворачивается и уходит. А я честно бегу, куда послали.
Дальше все было буднично и несложно, вот разве что немного муторно. Самое тяжелое для меня оказалось – имена. Проучившись в универе год, я, как оказалось, мало кого знала по именам, должностям, и уж тем более понятия не имела, у кого там какие дела с нашим дорогим куратором. Поэтому пятого за день человека, сказавшего: «передайте, что я заходил», хотелось придушить. Вот кто «я»? Нам лбу у тебя написано?
Анхен почти весь день был чем-то с кем-то занят, то принимая народ у себя, то исчезая в неизвестном направлении, бросая лаконичное «ближайший час меня не будет», чтоб уж, видно, при всем желании не нашли. Мне ж было велено в свободное время изучать местные архивы, чтоб ориентироваться что, где, куда и как. Ориентироваться оказалось не сложно, все было весьма аккуратно рассортировано по полочкам и папочкам.
