Пегги очень небрежно расстегивает рубашку, и это дает и Энджи, и «коллеге» Пегги доступ ко всем видам кожи и нижнего белья, для чего обычно требуется личный прием пищи.
Она старается не краснеть и на словах соглашается закончить и уйти, пока они работают. Ей кажется, что она слышит легкий смех по пути обратно в закусочную, но она предпочитает думать, что ей это показалось.
####
Высокий, смуглый и британский настаивает на том, чтобы отвезти их домой, и придерживает дверь открытой, чтобы Энджи могла забраться на заднее сиденье машины, которая стоит больше, чем ее годовая арендная плата.
«Как такой парень, как ты, может позволить себе такую машину?» — спрашивает она его, пристально глядя в зеркало заднего вида.
Он смотрит в ответ, и она видит в отражении только его глаза, жесткие и холодные. «Это не моя машина».
«Чье это?»
«Зачем вам это знать?»
«Моя подруга появилась на пороге моей двери, истекая кровью, поэтому мне немного любопытно». Ее «подруга» в настоящее время лежит без сознания рядом с ней, и тяжесть ее головы на плече Энджи очень приятна.
«Ваше беспокойство отмечено».
И его безразличие тоже.
Пегги вздыхает во сне, и Энджи сопротивляется глупому желанию откинуть волосы с ее лица, чтобы получше ее разглядеть.
«Что ты ей дал?» — тихо спрашивает она. «Выпивку?»
Высокий, смуглый и британский смеется в своей скромной британской манере. «У мисс Картер выносливость гораздо лучше, чем у вас или у меня». Затем он становится очень нежным. «И ей действительно не стоит ничего есть с этой шишкой, которая образуется у нее на голове».
«Утром она будет чувствовать себя так, будто ее лягнула лошадь».
«Она сделает это».
«И она пострадала...»
«Она торопилась с файлом в другую часть офиса. Дверь остановила ее».
Это то же самое, что и история Пегги, и, как и положено, она довольно хороша. Особенно для дам, которые не хотят, чтобы люди задавали вопросы. Никто никогда не хочет знать больше, чем то, что это была дверь.
Или лестница.
Или неуклюжий младенец с мясистым кулачком.
Но Энджи не верит в это на самом деле. Не тогда, когда это была Филлис во втором классе или Дорис, у которой губы были на вкус как сигареты. И не тогда, когда она видела Пегги с синяками и порезами раньше. Не тогда, когда она видела, как она осторожно разговаривает с этим парнем, который водит чужую дорогую машину и латает Пегги, словно он делал это всю их жизнь.
«Она в беде», — спрашивает она, и она знает, что Высокий, Темнокожий и Британский понимает, о чем она. Она никогда не была в их мире, но она видела достаточно, чтобы знать, как говорить.
У него снова стальной взгляд, смягченный ровно такой нежностью, чтобы сбить большинство людей с толку. «Уверяю вас, мисс Мартинелли, она не такая».
Энджи ему не верит, потому что она не такая уж простачка, какой ее считают он и Пегги, поэтому она берет руку Пегги в свою и сжимает ее.
Пегги не бормочет, но ее дыхание обжигает шею Энджи.
####
Они добираются до отеля, и Высокий, Темнокожий и Британский предлагает помочь отнести Пегги наверх. Энджи бросает на него сердитый взгляд: «Она не так уж много говорит о своей домашней жизни, не так ли?»
«Нет», — пищит он.
«Никаких парней выше первого этажа. Особенно не дружок сутенеров, латающих девушек».
Он смущается и пытается поспешно отговорить ее от этой идеи, но Энджи уже достаточно и по-настоящему покончила с парнем и игнорирует его. Она с хрипом перекладывает весь вес Пегги на свое плечо и щипает ее, пока они идут к входу.
«Мне нужно, чтобы ты разбудил английский. У нас есть миссия».
За ними Высокий, Темнокожий и Британский кричит ее имя. Она стреляет в него птицей, не глядя.
Пегги качает головой и медленно открывает глаза. Вся ее голова откидывается назад, когда она смотрит на Высокого, Темноволосого и Британского, на его машину и, как она надеется, на его немое лицо, а затем снова на Энджи. «Что случилось?»
«Твой «друг» привез нас домой. Теперь тебе придется притворяться, что ты в порядке, чтобы мы смогли подняться по лестнице».
Пегги отдает полуприветствие, и они маршируют к входу, Пегги громко хихикает, словно Энджи никогда не слышала, чтобы она хихикала. Это все... девчачье. Такое девчачье, от которого они обычно закатывают глаза, когда слышат, как оно звенит вокруг них за завтраком.
Мисс Фрай останавливает их на полпути. «Вы дома позже обычного», — говорит она.
Она смотрит на часы наверху лестницы.
Десять минут первого. Они нарушили комендантский час.
Энджи открывает рот, чтобы высказать бог знает что, но Пегги оказывается быстрее и рассказывает историю о застрявших поездах, злых таксистах и грязных мужчинах, которые преследуют их по пути домой.
Это глупейшая история, но Пегги раскручивает ее как одна из тех бездыханных кукол по радио, а Мириам Фрай слушает с восторженным интересом, кивая и ужасаясь во все нужные моменты. Когда она отправляет их наверх, она жалеет их и надеется, что они оба смогут заснуть после такой мучительной ночи.
«Просто держи это в рукаве», — бормочет Энджи краем рта.
«На черный день», — соглашается Пегги.
«Есть еще такие? Мы могли бы заработать целое состояние, продавая их девушкам в коридоре».
Пегги сонно улыбается. «Посмотрю, что смогу сделать».
На их этаже Пегги снова становится совершенно бесполезной, и Энджи приходится прислонить ее к собственной двери и искать у нее ключи.
Пегги останавливает ее, сжимая ее запястье, словно тисками, и достает ключи из кармана, размахивая ими перед Энджи. «Ищу их», — кокетливо спрашивает она, и Энджи приходит в голову мысль, что ее подруга на самом деле может быть пьяна.
Или она просто начинает кокетничать, когда ее бьют по голове.
Она выхватывает ключи из рук Пегги и одной рукой обнимает ее за талию, а другой рукой открывает дверь.
Руки Пегги обнимают Энджи за плечи, и это просто...
Это объятие.
Пегги Картер обнимает ее и пахнет мусором, антисептиком и теми духами, которые всегда витают в ее комнате, и Энджи почти — почти — не хочет открывать дверь.
Но она это делает, и Пегги отступает в тень своей комнаты, и как бы игрива она ни была, все ее игривое настроение исчезает, как только она переступает порог.
«Спасибо, Энджи», — она снова серьезна.
Так что Энджи старается не быть такой. Даже если ей хочется последовать за ней в ту комнату, сохранить ее и отправить обратно на первом же корабле в Англию, если это остановит то, что происходит. «Полегче, англичанин, ты ведь не педик как прочие?», — говорит она с кривой усмешкой.
Она бросает ключи в грудь Пегги, и Пегги ловит их, не моргнув глазом, а затем захлопывает дверь за Энджи, и Энджи нравится думать, что она так же сбита с толку и разбита этой ночью, как и она сама.
####
Только после того, как она умылась, легла в постель и уставилась на свет уличного фонаря, падающий на потолок, Энджи вспоминает, что пирог все еще стоит на столе на работе.
Текст главы
На следующее утро Пегги смеется над случившимся и уверяет Энджи, что с ней все в порядке, и она, похоже , думает, что Энджи просто забудет об этом.
Для Пегги все возвращается на круги своя. Она приходит на ужин, иногда на завтрак, иногда на обед, и заходит попросить чашку сахара или пригласить Энджи на чай, а ночью Энджи смотрит в потолок и думает, не приснился ли ей какой-то безумный сон.
Но полторы недели спустя Высокий, Темнокожий и Британский сидит в кабинке позади Пегги и говорит: «Здравствуйте, мисс Мартинелли», когда она наливает ему чашку кофе, и Энджи понимает, что это не сон.
Он изворотлив и стыдлив.
Она смотрит пристально.
Пегги уходит в туалет.
«Я не тот, кем ты меня считаешь», — уверяет он ее тихим голосом.
«Извините, если я вам не верю».
«Я...» Он останавливает себя. Как будто он хочет доказать, что он хороший человек. Но парень не должен работать, чтобы доказать это. Он должен просто быть. Энджи достаточно мудра, чтобы знать, что этот парень не такой. Не, если он использует Пегги.
Она поднимает бровь и ждет, пока он закончит.
Но он краснеет и смущается. «Ты неправильно понял ту ночь».
Она ставит кофейник на стол рядом с его чашкой и наклоняется, положив одну руку на бедро, а другой крепко сжимая кофейник. «Ты ведь просто шофер, да? Возишь ее, чтобы она сделала работу для другого парня».
Он вдавливает пальцы в ламинат, и она видит красноту под ногтями, слишком плотно прижатыми к столу.
«Какая твоя доля?» — спрашивает она.
Его голова резко поворачивается. «Это не так».
«Да», — подтвердила она, — «так и есть».
«Все в порядке?» — Пегги вернулась и выглядела растерянной и любопытной.
Энджи улыбается и говорит, что они «великолепны», а Высокий, Темноволосый и Британский сглатывает и кивает.
Она возвращается к работе, и они смотрят в противоположных направлениях и разговаривают, едва шевеля губами.
Чуть позже он собирает свои вещи и уходит, останавливаясь у двери, чтобы пристально посмотреть на Энджи. Она пристально смотрит в ответ. Не отрывая взгляда, пока наливает чашку кофе.
Пегги все еще сидит в своей кабинке. Ее рот маленький и напряженный в хмуром взгляде. Он растворяется, когда она замечает, что Энджи наблюдает за ней, и она отворачивается.
Но она возвращается и движется. Меняя ее лицо, пока ее глаза не сузятся от горького гнева, а она не станет насмешливой, как проволока.
Она встает, когда думает, что Энджи занята другим столиком, и Энджи приходится остановиться и смотреть, как она уходит. Застывшая от ярости.
Вот так, через полторы недели после того, как Пегги Картер появилась у автомата полумертвой, Энджи Мартинелли решает провести расследование и, если понадобится, очистить грязные часы какого-то грязного сутенера.
####
Она решает, что первое, что она должна сделать, если она собирается помочь, это выяснить, что, черт возьми, на самом деле произошло с Пегги в ту ночь, когда она свалилась в переулок. Энджи была слишком застенчива, чтобы обратить внимание, как Высокий, Темнокожий и Британский латал Пегги, поэтому она понятия не имеет, как она на самом деле пострадала или что причинило ей боль.
Единственное, что она знает наверняка, — это то, что это была не дверь.
Пегги не комментирует, когда видит, как Энджи вступает в неловкую бурную беседу с двенадцатилетним разносчиком газет возле автомата.
Хотя она определенно видит, как она вздрагивает, а затем улыбается, когда ребенок пинает ее в голень.
«Хорошо», — спрашивает она, когда Энджи, хромая, возвращается в дом.
«Малыш лягается как мул».
«Имеете большой опыт работы с ними?»
«Их полно за Атлантик-авеню. Ты не знал?»
«Мне нечасто удается забираться так далеко в Бруклин».
«Ты меня разыгрываешь».
«Я бы хотел быть таким».
«Даже Кони-Айленд?»
Она качает головой.
«Вы не знаете, что теряете».
«И ты не первый, кто мне это говорит». Она впадает в меланхолию после того, как говорит это. То, как она становится, когда в газете появляются важные послевоенные новости или «Час Капитана Америки», имеет редкую хорошую черту.
Она хочет спросить, все ли в порядке с Пегги, но знает ответ и понимает, что это не стоит их времени.
Вместо этого она сжимает ее плечо, проходя мимо. «Держись, Инглиш. Ты добьешься своего однажды».
«Это приглашение», — парирует она.
Это шутка, но в ее словах есть жар, и Энджи надеется, что Пегги не увидит, как она застывает. Не чувствует, как ее рука напрягается на плече. Она сглатывает. «Ты хочешь, чтобы так и было?»
Пегги оглядывается через плечо, ее темные глаза на мгновение падают на руку Энджи, прежде чем пронзить ее взглядом, который будет преследовать ее одну или две постыдные ночи. Но затем она улыбается, и жар уходит, и это действительно просто шутка.
Ничего искреннего.
С Пегги Картер такое случается редко.
Но для Энджи это нормально. Потому что, о, эти маленькие моменты согревающей живот и пробирающей до дрожи искренности.
####
Ее разносчик газет приносит в Гриффит газеты за полторы недели в рюкзаке, настолько большом, что Сара Треллис спрашивает, нет ли в нем тела.
Она почти говорит ей, что это ее парень, просто чтобы увидеть, как Треллис кипит, но не делает этого. Зная, что корова, которую она хотела бы видеть внутри, и весь отель начал бы беспокоиться об Энджи, копящей бумаги, как тот сумасшедший старик, которого раздавили двадцать лет кошачьей шерсти и New York Times.
Первое, что она узнаёт, устроившись в своей комнате и вооружившись ярким светом и большой чашкой кофе, это то, что прочесывать полторы недели бумаг для одного из крупнейших городов мира — это скучно. Спина ноет, а разум отупляет. Она может выдержать только двадцать минут за раз, а потом начинает мерить шагами комнату и потягиваться, как бездомная кошка.
Второе, что она узнаёт, это то, что вглядываться в газетный текст часами подряд — это боль для глаз. Поэтому она останавливается, широко открывает окно, высовывается и смотрит на линию горизонта.
Солнце садится, небо становится красным, его лучи отражаются от стекол всех зданий на горизонте, а когда поезд, грузовик или даже сильный ветер сотрясают эти окна, создается впечатление, что горизонт охвачен огнем.
Это красивое зрелище, и Энджи кладет руку на кулак и вздыхает. Это звучит задумчиво, и она думает, что ей лучше запомнить этот точный вздох для следующего прослушивания.
Окно справа от нее со скрипом открывается, и Пегги высовывает голову. Она не выглядит удивленной, увидев там Энджи. Если на то пошло, она как будто искала ее. Но, возможно, Энджи просто воображает смягчение вокруг глаз, когда Пегги замечает, как она делает все возможное, чтобы стать Джульеттой.
«Сегодня воскресенье, — говорит она. — Я думала, ты будешь в Южном Бруклине, навестишь свою семью».
Энджи отмахивается от нее. «Они и так видят меня достаточно. Я подумала, что возьму день для себя ради разнообразия».
Она улыбается: «Мне очень нравится эта идея. Взять день для себя». Она держится за подоконник и откидывается назад, а затем снова наклоняется вперед, демонстративно глядя на линию горизонта вместо Энджи.
«А как насчет тебя? Берешь день?»
«Нет покоя нечестивым».
Энджи смеется. Это звучит слишком тихо для ее ушей. «В тебе много от англичан, но я бы никогда не назвала тебя злой».
Пегги только бормочет.
Ни один из них не разговаривает некоторое время. Солнце медленно садится, и гул целого города щекочет их уши. С такой высоты это звучит не как город, а как река. Далекая, капризная река с более чем одним ремнем ГРМ, требующим замены.
«Откуда вы узнали, что я дома?» — наконец спрашивает она.
«Я слышала, как ты ходила туда-сюда. Все в порядке?» — Пегги звучит искренне.
«Прослушивание», — лжет она.
Это привлекает ее внимание, и Пегги оживляется. «Нужна помощь? Раньше я была хорошей помощницей для артистов».
«Без шуток?»
«Война». Она комично вздрагивает, но затем мягко улыбается, словно у нее в голове старая шутка. «Слишком много времени работаю с USO».
Энджи ухмыляется: «Встречаешь кого-нибудь из знаменитостей?»
«О, всякие».
«Да? Кто?»
Пегги скромна, и на секунду возникает ощущение, что это было во времена, когда Энджи еще не знала, чем она зарабатывает на жизнь: «Это секретно».
«Я видел Грету Гарбо однажды».
«Она что, «просто хотела побыть одна?» Пегги опускает лицо и изображает очень плохой акцент, чтобы произвести впечатление, и Энджи приходится закатить глаза.
Она старается не краснеть и на словах соглашается закончить и уйти, пока они работают. Ей кажется, что она слышит легкий смех по пути обратно в закусочную, но она предпочитает думать, что ей это показалось.
####
Высокий, смуглый и британский настаивает на том, чтобы отвезти их домой, и придерживает дверь открытой, чтобы Энджи могла забраться на заднее сиденье машины, которая стоит больше, чем ее годовая арендная плата.
«Как такой парень, как ты, может позволить себе такую машину?» — спрашивает она его, пристально глядя в зеркало заднего вида.
Он смотрит в ответ, и она видит в отражении только его глаза, жесткие и холодные. «Это не моя машина».
«Чье это?»
«Зачем вам это знать?»
«Моя подруга появилась на пороге моей двери, истекая кровью, поэтому мне немного любопытно». Ее «подруга» в настоящее время лежит без сознания рядом с ней, и тяжесть ее головы на плече Энджи очень приятна.
«Ваше беспокойство отмечено».
И его безразличие тоже.
Пегги вздыхает во сне, и Энджи сопротивляется глупому желанию откинуть волосы с ее лица, чтобы получше ее разглядеть.
«Что ты ей дал?» — тихо спрашивает она. «Выпивку?»
Высокий, смуглый и британский смеется в своей скромной британской манере. «У мисс Картер выносливость гораздо лучше, чем у вас или у меня». Затем он становится очень нежным. «И ей действительно не стоит ничего есть с этой шишкой, которая образуется у нее на голове».
«Утром она будет чувствовать себя так, будто ее лягнула лошадь».
«Она сделает это».
«И она пострадала...»
«Она торопилась с файлом в другую часть офиса. Дверь остановила ее».
Это то же самое, что и история Пегги, и, как и положено, она довольно хороша. Особенно для дам, которые не хотят, чтобы люди задавали вопросы. Никто никогда не хочет знать больше, чем то, что это была дверь.
Или лестница.
Или неуклюжий младенец с мясистым кулачком.
Но Энджи не верит в это на самом деле. Не тогда, когда это была Филлис во втором классе или Дорис, у которой губы были на вкус как сигареты. И не тогда, когда она видела Пегги с синяками и порезами раньше. Не тогда, когда она видела, как она осторожно разговаривает с этим парнем, который водит чужую дорогую машину и латает Пегги, словно он делал это всю их жизнь.
«Она в беде», — спрашивает она, и она знает, что Высокий, Темнокожий и Британский понимает, о чем она. Она никогда не была в их мире, но она видела достаточно, чтобы знать, как говорить.
У него снова стальной взгляд, смягченный ровно такой нежностью, чтобы сбить большинство людей с толку. «Уверяю вас, мисс Мартинелли, она не такая».
Энджи ему не верит, потому что она не такая уж простачка, какой ее считают он и Пегги, поэтому она берет руку Пегги в свою и сжимает ее.
Пегги не бормочет, но ее дыхание обжигает шею Энджи.
####
Они добираются до отеля, и Высокий, Темнокожий и Британский предлагает помочь отнести Пегги наверх. Энджи бросает на него сердитый взгляд: «Она не так уж много говорит о своей домашней жизни, не так ли?»
«Нет», — пищит он.
«Никаких парней выше первого этажа. Особенно не дружок сутенеров, латающих девушек».
Он смущается и пытается поспешно отговорить ее от этой идеи, но Энджи уже достаточно и по-настоящему покончила с парнем и игнорирует его. Она с хрипом перекладывает весь вес Пегги на свое плечо и щипает ее, пока они идут к входу.
«Мне нужно, чтобы ты разбудил английский. У нас есть миссия».
За ними Высокий, Темнокожий и Британский кричит ее имя. Она стреляет в него птицей, не глядя.
Пегги качает головой и медленно открывает глаза. Вся ее голова откидывается назад, когда она смотрит на Высокого, Темноволосого и Британского, на его машину и, как она надеется, на его немое лицо, а затем снова на Энджи. «Что случилось?»
«Твой «друг» привез нас домой. Теперь тебе придется притворяться, что ты в порядке, чтобы мы смогли подняться по лестнице».
Пегги отдает полуприветствие, и они маршируют к входу, Пегги громко хихикает, словно Энджи никогда не слышала, чтобы она хихикала. Это все... девчачье. Такое девчачье, от которого они обычно закатывают глаза, когда слышат, как оно звенит вокруг них за завтраком.
Мисс Фрай останавливает их на полпути. «Вы дома позже обычного», — говорит она.
Она смотрит на часы наверху лестницы.
Десять минут первого. Они нарушили комендантский час.
Энджи открывает рот, чтобы высказать бог знает что, но Пегги оказывается быстрее и рассказывает историю о застрявших поездах, злых таксистах и грязных мужчинах, которые преследуют их по пути домой.
Это глупейшая история, но Пегги раскручивает ее как одна из тех бездыханных кукол по радио, а Мириам Фрай слушает с восторженным интересом, кивая и ужасаясь во все нужные моменты. Когда она отправляет их наверх, она жалеет их и надеется, что они оба смогут заснуть после такой мучительной ночи.
«Просто держи это в рукаве», — бормочет Энджи краем рта.
«На черный день», — соглашается Пегги.
«Есть еще такие? Мы могли бы заработать целое состояние, продавая их девушкам в коридоре».
Пегги сонно улыбается. «Посмотрю, что смогу сделать».
На их этаже Пегги снова становится совершенно бесполезной, и Энджи приходится прислонить ее к собственной двери и искать у нее ключи.
Пегги останавливает ее, сжимая ее запястье, словно тисками, и достает ключи из кармана, размахивая ими перед Энджи. «Ищу их», — кокетливо спрашивает она, и Энджи приходит в голову мысль, что ее подруга на самом деле может быть пьяна.
Или она просто начинает кокетничать, когда ее бьют по голове.
Она выхватывает ключи из рук Пегги и одной рукой обнимает ее за талию, а другой рукой открывает дверь.
Руки Пегги обнимают Энджи за плечи, и это просто...
Это объятие.
Пегги Картер обнимает ее и пахнет мусором, антисептиком и теми духами, которые всегда витают в ее комнате, и Энджи почти — почти — не хочет открывать дверь.
Но она это делает, и Пегги отступает в тень своей комнаты, и как бы игрива она ни была, все ее игривое настроение исчезает, как только она переступает порог.
«Спасибо, Энджи», — она снова серьезна.
Так что Энджи старается не быть такой. Даже если ей хочется последовать за ней в ту комнату, сохранить ее и отправить обратно на первом же корабле в Англию, если это остановит то, что происходит. «Полегче, англичанин, ты ведь не педик как прочие?», — говорит она с кривой усмешкой.
Она бросает ключи в грудь Пегги, и Пегги ловит их, не моргнув глазом, а затем захлопывает дверь за Энджи, и Энджи нравится думать, что она так же сбита с толку и разбита этой ночью, как и она сама.
####
Только после того, как она умылась, легла в постель и уставилась на свет уличного фонаря, падающий на потолок, Энджи вспоминает, что пирог все еще стоит на столе на работе.
Глава 17 Эпидемия Счастья
Текст главы
На следующее утро Пегги смеется над случившимся и уверяет Энджи, что с ней все в порядке, и она, похоже , думает, что Энджи просто забудет об этом.
Для Пегги все возвращается на круги своя. Она приходит на ужин, иногда на завтрак, иногда на обед, и заходит попросить чашку сахара или пригласить Энджи на чай, а ночью Энджи смотрит в потолок и думает, не приснился ли ей какой-то безумный сон.
Но полторы недели спустя Высокий, Темнокожий и Британский сидит в кабинке позади Пегги и говорит: «Здравствуйте, мисс Мартинелли», когда она наливает ему чашку кофе, и Энджи понимает, что это не сон.
Он изворотлив и стыдлив.
Она смотрит пристально.
Пегги уходит в туалет.
«Я не тот, кем ты меня считаешь», — уверяет он ее тихим голосом.
«Извините, если я вам не верю».
«Я...» Он останавливает себя. Как будто он хочет доказать, что он хороший человек. Но парень не должен работать, чтобы доказать это. Он должен просто быть. Энджи достаточно мудра, чтобы знать, что этот парень не такой. Не, если он использует Пегги.
Она поднимает бровь и ждет, пока он закончит.
Но он краснеет и смущается. «Ты неправильно понял ту ночь».
Она ставит кофейник на стол рядом с его чашкой и наклоняется, положив одну руку на бедро, а другой крепко сжимая кофейник. «Ты ведь просто шофер, да? Возишь ее, чтобы она сделала работу для другого парня».
Он вдавливает пальцы в ламинат, и она видит красноту под ногтями, слишком плотно прижатыми к столу.
«Какая твоя доля?» — спрашивает она.
Его голова резко поворачивается. «Это не так».
«Да», — подтвердила она, — «так и есть».
«Все в порядке?» — Пегги вернулась и выглядела растерянной и любопытной.
Энджи улыбается и говорит, что они «великолепны», а Высокий, Темноволосый и Британский сглатывает и кивает.
Она возвращается к работе, и они смотрят в противоположных направлениях и разговаривают, едва шевеля губами.
Чуть позже он собирает свои вещи и уходит, останавливаясь у двери, чтобы пристально посмотреть на Энджи. Она пристально смотрит в ответ. Не отрывая взгляда, пока наливает чашку кофе.
Пегги все еще сидит в своей кабинке. Ее рот маленький и напряженный в хмуром взгляде. Он растворяется, когда она замечает, что Энджи наблюдает за ней, и она отворачивается.
Но она возвращается и движется. Меняя ее лицо, пока ее глаза не сузятся от горького гнева, а она не станет насмешливой, как проволока.
Она встает, когда думает, что Энджи занята другим столиком, и Энджи приходится остановиться и смотреть, как она уходит. Застывшая от ярости.
Вот так, через полторы недели после того, как Пегги Картер появилась у автомата полумертвой, Энджи Мартинелли решает провести расследование и, если понадобится, очистить грязные часы какого-то грязного сутенера.
####
Она решает, что первое, что она должна сделать, если она собирается помочь, это выяснить, что, черт возьми, на самом деле произошло с Пегги в ту ночь, когда она свалилась в переулок. Энджи была слишком застенчива, чтобы обратить внимание, как Высокий, Темнокожий и Британский латал Пегги, поэтому она понятия не имеет, как она на самом деле пострадала или что причинило ей боль.
Единственное, что она знает наверняка, — это то, что это была не дверь.
Пегги не комментирует, когда видит, как Энджи вступает в неловкую бурную беседу с двенадцатилетним разносчиком газет возле автомата.
Хотя она определенно видит, как она вздрагивает, а затем улыбается, когда ребенок пинает ее в голень.
«Хорошо», — спрашивает она, когда Энджи, хромая, возвращается в дом.
«Малыш лягается как мул».
«Имеете большой опыт работы с ними?»
«Их полно за Атлантик-авеню. Ты не знал?»
«Мне нечасто удается забираться так далеко в Бруклин».
«Ты меня разыгрываешь».
«Я бы хотел быть таким».
«Даже Кони-Айленд?»
Она качает головой.
«Вы не знаете, что теряете».
«И ты не первый, кто мне это говорит». Она впадает в меланхолию после того, как говорит это. То, как она становится, когда в газете появляются важные послевоенные новости или «Час Капитана Америки», имеет редкую хорошую черту.
Она хочет спросить, все ли в порядке с Пегги, но знает ответ и понимает, что это не стоит их времени.
Вместо этого она сжимает ее плечо, проходя мимо. «Держись, Инглиш. Ты добьешься своего однажды».
«Это приглашение», — парирует она.
Это шутка, но в ее словах есть жар, и Энджи надеется, что Пегги не увидит, как она застывает. Не чувствует, как ее рука напрягается на плече. Она сглатывает. «Ты хочешь, чтобы так и было?»
Пегги оглядывается через плечо, ее темные глаза на мгновение падают на руку Энджи, прежде чем пронзить ее взглядом, который будет преследовать ее одну или две постыдные ночи. Но затем она улыбается, и жар уходит, и это действительно просто шутка.
Ничего искреннего.
С Пегги Картер такое случается редко.
Но для Энджи это нормально. Потому что, о, эти маленькие моменты согревающей живот и пробирающей до дрожи искренности.
####
Ее разносчик газет приносит в Гриффит газеты за полторы недели в рюкзаке, настолько большом, что Сара Треллис спрашивает, нет ли в нем тела.
Она почти говорит ей, что это ее парень, просто чтобы увидеть, как Треллис кипит, но не делает этого. Зная, что корова, которую она хотела бы видеть внутри, и весь отель начал бы беспокоиться об Энджи, копящей бумаги, как тот сумасшедший старик, которого раздавили двадцать лет кошачьей шерсти и New York Times.
Первое, что она узнаёт, устроившись в своей комнате и вооружившись ярким светом и большой чашкой кофе, это то, что прочесывать полторы недели бумаг для одного из крупнейших городов мира — это скучно. Спина ноет, а разум отупляет. Она может выдержать только двадцать минут за раз, а потом начинает мерить шагами комнату и потягиваться, как бездомная кошка.
Второе, что она узнаёт, это то, что вглядываться в газетный текст часами подряд — это боль для глаз. Поэтому она останавливается, широко открывает окно, высовывается и смотрит на линию горизонта.
Солнце садится, небо становится красным, его лучи отражаются от стекол всех зданий на горизонте, а когда поезд, грузовик или даже сильный ветер сотрясают эти окна, создается впечатление, что горизонт охвачен огнем.
Это красивое зрелище, и Энджи кладет руку на кулак и вздыхает. Это звучит задумчиво, и она думает, что ей лучше запомнить этот точный вздох для следующего прослушивания.
Окно справа от нее со скрипом открывается, и Пегги высовывает голову. Она не выглядит удивленной, увидев там Энджи. Если на то пошло, она как будто искала ее. Но, возможно, Энджи просто воображает смягчение вокруг глаз, когда Пегги замечает, как она делает все возможное, чтобы стать Джульеттой.
«Сегодня воскресенье, — говорит она. — Я думала, ты будешь в Южном Бруклине, навестишь свою семью».
Энджи отмахивается от нее. «Они и так видят меня достаточно. Я подумала, что возьму день для себя ради разнообразия».
Она улыбается: «Мне очень нравится эта идея. Взять день для себя». Она держится за подоконник и откидывается назад, а затем снова наклоняется вперед, демонстративно глядя на линию горизонта вместо Энджи.
«А как насчет тебя? Берешь день?»
«Нет покоя нечестивым».
Энджи смеется. Это звучит слишком тихо для ее ушей. «В тебе много от англичан, но я бы никогда не назвала тебя злой».
Пегги только бормочет.
Ни один из них не разговаривает некоторое время. Солнце медленно садится, и гул целого города щекочет их уши. С такой высоты это звучит не как город, а как река. Далекая, капризная река с более чем одним ремнем ГРМ, требующим замены.
«Откуда вы узнали, что я дома?» — наконец спрашивает она.
«Я слышала, как ты ходила туда-сюда. Все в порядке?» — Пегги звучит искренне.
«Прослушивание», — лжет она.
Это привлекает ее внимание, и Пегги оживляется. «Нужна помощь? Раньше я была хорошей помощницей для артистов».
«Без шуток?»
«Война». Она комично вздрагивает, но затем мягко улыбается, словно у нее в голове старая шутка. «Слишком много времени работаю с USO».
Энджи ухмыляется: «Встречаешь кого-нибудь из знаменитостей?»
«О, всякие».
«Да? Кто?»
Пегги скромна, и на секунду возникает ощущение, что это было во времена, когда Энджи еще не знала, чем она зарабатывает на жизнь: «Это секретно».
«Я видел Грету Гарбо однажды».
«Она что, «просто хотела побыть одна?» Пегги опускает лицо и изображает очень плохой акцент, чтобы произвести впечатление, и Энджи приходится закатить глаза.
