— Что?! — Озадачился призрак, прежде, чем сообразил. — А, говорить не получается.
Приноровиться к призрачному существованию было совсем не сложно, а вот научиться говорить без легких и голосовых связок с первой попытки удавалось не всем.
— Не пытайся произносить слова, как обычно, просто отчетливо думай, ну, и губами шевели для лучшей концентрации, — попытался передать ценный опыт молодежи второй барон.
— Уыы муыыы? — Скептически изогнул бровь потомок.
— Ладно, не важно. — Опыт общения с бессловесными новичками у Оввера был, и он знал, что было бы желание, а способ объясниться всегда можно найти. — Маркиз Эйомин подделал документы и собирается забрать баронство себе, как единственный наследник.
— Мыы? — Не слишком огорчился последний барон и махнул рукой. — Ыых уооооы.
— Что значит "пускай"?! — Без перевода понял жест призрак. — Он тебя убил, между прочим. Не собираюсь отдавать родовые земли тому, кто этот самый род оборвал. У тебя наверняка есть на него компромат, пригодный для суда. Можешь объяснить, что и где искать? Нужно что-то такое, что можно добыть до рассвета, в крайнем случае — до вечера, пока королевский посланец не уехал.
— Хм. — Вполне отчетливо отозвался Ралто. Похоже, новость о том, что его убили, оказалась сюрпризом. Надолго задумался размышляя, мог ли маркиз устроить ему несчастный случай, а потом, даже не пытаясь выразить пришедшие в голову мысли словами, изобразил пантомиму.
Оввер до рези в глазах вглядывался в этот театр одного актера. Выражение лица у Ралто стало досадливым, но попыток донести идею до второго барона он не оставлял.
А потом старший призрак выронил мешок с сервизом и зашипел (фамильная реликвия приземлилась аккурат на ноги).
— Ты хочешь сказать, что у тебя есть бастард?! — Последний барон радостно закивал. — Парень? — Еще один кивок, на этот раз откровенно самодовольный. — И сколько ему лет? — Насколько помнил второй барон, активно интересоваться девицами Ралто начал лет в семнадцать, а остепенился в районе двадцати пяти, значит сыну должно быть где-то от восемнадцати до двадцати двух. В принципе, достаточно для того, чтобы включиться в борьбу за власть при поддержке старшего родственника. Следует хорошенько продумать линию атаки, просто так маркиз сдаваться не станет. Надо убедить всех, что Ралто собирался официально признать бастарда, как сына, подготовить нового наследника к дебатам в королевском суде, проверить, умеет ли он владеть оружием, на случай, если Эйомин решит не мучиться с лишними доказательствами своей правоты... Битва фальшивых наследников обещала быть эпичной. — Так сколько?
Задумавшийся Ралто отмахнулся, а потом закончил мысленные подсчеты и не очень уверенно показал две растопыренные пятерни.
— Десять лет?! Ты уверен? — Все выстроенные бароном планы можно было смело отправлять псу под хвост.
Ралто пожал плечами, а потом помахал рукой, показывая, что мог на год-два и ошибиться. В любую сторону.
Спасибо, утешил.
— А постарше у тебя никого нет?
Карди отрицательно помотал головой и, решив, что уже донес до родственника все, что следует, вознамерился уйти туда, откуда пришел.
— Стой! Где мне его искать? — Спохватился узнать самое важное Оввер.
В ответ на это потомок нетерпеливо изобразил, будто что-то пишет и рвет, немного подумал и очертил руками нечто маленькое, лежащее в чем-то большом и запирающемся на ключ.
— Письма в сейфе? И те клочки, которыми у тебя весь стол забит? — Вспомнил недавние поиски документов призрак.
Радостно кивнув, последний барон растворился в теплом летнем воздухе, оставив после себя рой светлячков.
М-да, с компроматом было бы проще. И как прикажете протаскивать в бароны сопливого пацана? Маркиз его прирежет, не заметив. И как он будет разоренное баронство восстанавливать? Хотя, прежде надо решить вопросы попроще. Проблемой был даже самый элементарный из них — чем кормить ребенка. Кухня-то пустая, повара разбежались. Отряд телохранителей нанять и то проще будет, чем новых слуг отыскать — воины менее чувствительны к дурной репутации старых замков.
Погрузившийся в перекройку планов Оввер рассеяно кивнул Еловнице, прощаясь, а потом встрепенулся.
— Могу я оставить под вашим присмотром одну реликвию моего рода? Я должен как можно скорее вернуться в замок, а она мешает мне перенестись. Обещаю, что заберу сразу, как только смогу. — Заодно будет повод встретиться с красавицей еще раз.
— Разумеется, барон. — Голос леди в равной степени излучал энтузиазм и сомнение, причину которого Оввер определить не смог. Боится пускать привидение с плохой репутацией в дом? Или сомневается, что он сможет добраться сюда еще раз? Это зря, как показала практика, чтобы переместиться к имуществу нужен только один шаг. А вот чтобы унести его назад — уже несколько тысяч. — Приходите, когда разберетесь с делами.
— Спасибо. Надеюсь, скоро увидимся.
Даоин ши проводила взглядом истаявшего в воздухе мужчину и со вздохом примерилась к неподъемному мешку с фамильной реликвией, оставшемуся лежать посреди дороги. Интересно, что там? Судя по весу, неизвестный вор наковырял камней из замкового фундамента.
Оттащив доверенное сокровище на обочину, леди не удержалась, и обломав пару ногтей, развязала туго затянутую горловину мешка. Хм, а симпатичный сервиз. Интересно, барон сильно обидится, если она, пока ждет, использует блюдо для фруктов по прямому назначению?
Перемещение в обратную сторону прошло еще быстрее, чем первое. Оввера протащило сквозь белый вихрь и с размаха впечатало в возвышение для баронского кресла в главном зале. В отличие от обычной мебели, старинное подобие трона встретило призрака острыми углами и крепко врезавшимся под ребра подлокотником. Выпрямлялся барон, двумя руками держась за бок, и размышляя, бывают ли у призраков переломы? Логика подсказывала, что нет — ребра второго барона Карди лежали на кладбище и вряд ли пострадали, но ощущения упрямо твердили об обратном.
Ладно, не время копаться и размышлять о вечном и философском. Уже почти полночь, торопиться надо.
Поднявшись в кабинет, призрак сунул нос в сейф, погонял по ящику стола невесомые бумажные клочки, и решил начать с подкупа королевского посланца — для него, по крайней мере, все готово. Чем бы еще записку прихватить, чтобы с проваливающейся сквозь руки бумагой не мучиться? Первыми на глаза попались каминные щипцы. Шершавый металл удобно лежал в ладонях, и записку ими подцепить у далось. С третьей попытки. Оввер с расстояния полутора метров (длина рук плюс длина щипцов) полюбовался на слегка помятый лист, и решил поискать что-нибудь покороче — ему с этой красотой через весь замок и пять кварталов еще идти, а ценный документ уже имеет такой вид, будто его как минимум из соседнего королевства везли. Может быть, поискать щипчики для снятия свечного нагара? О, пенал для свинцовых карандашей! То, что нужно.
Карандаши полетели на пол, их место заняла свернутая в трубочку бумага, монеты для подкупа отправились на дно. Оввер закрыл крышку и, довольный, встряхнул маленький деревянный тубус. В ответ брякнуло-шелестнуло.
— Вот и славно, в самый раз по городу гулять.
Перспектива "выйти в люди" с деньгами, зажатыми в прозрачном кулаке, с самого начала не казалась барону идеальной — горожане в Гайтасе были ушлые и, стараниями не менее ушлых баронов Карди, бедные, поэтому вид практически бесхозных денег мог перевесить осознание того, что помянутые деньги несет привидение. Тем более, что кликнуть стражу или потащить грабителя в суд потенциальная жертва грабежа всяко не сможет. А вот простой деревянный пенал, потертый и заляпанный чернилами, явно не стоит того, чтобы ссориться с потусторонним гостем.
Оввер, будто живой, открыл дверь кабинета, вышел и аккуратно закрыл ее за собой. Улыбнулся. Потом насмешливо фыркнул — столько лет прошло, а он до сих пор пытается играть в "настоящего человека". Хотя именно сейчас мера вынужденная — пенал сквозь дверь не протащишь.
Да здравствует служебная необходимость, совпадающая с собственными ребяческими порывами! Да хоть бы и не служебная. Уставший за день от бесконечных проблем Оввер понял, что пришел в то самое бодро-жизнерадостное расположение духа, с которым во времена оны вел кавалерию в самоубийственные атаки, расхохотался в голос: "да, мы еще повоюем", — и бодро зашагал по ступеням.
С каждым сделанным шагом казалось, будто копившееся двести пятьдесят лет бессилие, уныние и апатия сползают с плеч, как корка грязи под струями воды. Впервые со времени смерти барон чувствовал себя по-настоящему живым. А значит, играть и подыскивать благовидные оправдания нет никакой нужды: Оввер выкинул пенал через окно во двор, вихрем слетел сквозь все препятствия, подобрал спокойно дожидающуюся владельца ношу (ну ладно, пришлось немножко поискать, но дальше крепостной стены не укатилась), и просочился сквозь прутья все еще опущенной решетки.
Где там этот королевский трус?
Постоялый двор располагался совсем рядом с замком и проблем с переходом не доставил, а вот насчет доставки пенала внутрь здания пришлось поломать голову. Призрак уже привычно перекинул футляр через высокий каменный забор, просочился во двор и выругался: понятно теперь, почему пенал о землю не стукнул. Интересно, нынешний дядюшка Пеккер не пробовал свое хозяйство подметать? И как теперь пенал чистить? Оввер поискал глазами какую-нибудь ветошь, а потом решил, что когда доберется для нужной комнаты, то просто вытряхнет письмо и деньги, а пенал выкинет. Отчистить такую пакость удастся только песком, мыльным корнем и усилиями трудолюбивой служанки, а у призрака не было под рукой ни того, ни другого, ни третьего.
Осторожно пробираясь между маслянисто-мутными лужами и подсознательно стараясь не запачкать призрачные сапоги, барон добрался до запертой по ночному времени двери, пристроил ценный документ под крыльцом, — благо, хуже, чем есть, ему уже не будет, — и отправился на разведку.
Спящий гостевой дом встретил чужака шорохами, едва слышным бормотанием домового и раздающимся со всех сторон храпом — на лавках в общем зале устроились отдыхать те, кому не хватило денег на отдельную комнату. По второму этажу со стрекотом и поскребыванием пробежался какой-то мелкий домовой дух, но спускаться и знакомиться не пожелал. Оввер пробрался между спящими, то и дело задевая выставленные в проход со слишком коротких лавок босые ноги, и поднялся по лестнице. Вряд ли такой важный человек, как посланец короля, прельстится комнатами на первом этаже, скорее всего, устроился на втором либо третьем.
Обойдя все комнаты подряд, и подивившись царящей там чистоте — после загаженного двора ожидал увидеть тот же свинарник и в доме, — барон добрался до просторной угловой комнаты. В кровати под цветастым балдахином отдыхала знакомая надменная рожа. И, судя по беспокойному ворочанью и нахмуренным бровям, сны посланцу снились не самые сладкие. Ну тише, тише, чего тебе неймется? Рано же еще!
По-видимому, так считал только он — на первом этаже заходили и забрякали. Послышался разговор на несколько голосов, неразборчивый, но, судя по тону, набирающий градус и обороты; посланник, и так не отличавшийся крепким сном, завозился сильнее. Убедившись, что человек собирается проснуться в самый неподходящий момент, Оввер напел несколько куплетов старой колыбельной. Насылать он, правда, умел только кошмары, но от такой малости в его исполнении еще никто не умирал. А денежный приз утром компенсирует посланнику потраченные нервы.
Отлично, теперь можно вплотную заняться доставкой универсального успокоительного в номер к пострадавшему... Хм, страдающему за правое дело.
Открыть выходящее во двор окно, закинуть в него футляр, положить записку и деньги на стол и тихо уйти — самая простая часть операции. Оввер прислушался к мирному сопению избавленного от наведенных кошмаров человека — вот что ему стоило десять минут назад так крепко спать? Нет же, терпеливо дождался, когда уже не надо будет, — и насвистывая не слишком приличную, зато жизнерадостную песню, двинулся к лестнице. Навстречу, из-за поворота лестницы, затопотали решительные шаги. Интересно, что у них за массовые гуляния посреди ночи? Еще полчаса назад весь гостевой дом спал и десятый сон видел.
Барон отступил к стене, сделался невидимым и прислушался к разговору.
— ...из-за этого гребанного привидения завтра сделка сорвется, не пожалею денег экзорциста нанять, вот предками клянусь! — Эмоционально закончил начатую еще на первом этаже фразу сурового вида торговец с аккуратно подстриженной короткой бородой и тяжелым кинжалом на поясе, и Оввер понял, что праздник — в его честь.
— Тебе сделка, а у меня жена не в себе. Так-то она славная, но как испугается — хуже любого призрака, ей-предки. — отозвался его высокий кривоносый спутник, прихрамывая и нарочито громко топая сапогами. — Хотя, я, когда от потустороннего холода проснулся и эту жуть, прямо через людей плывущую увидел, сам обалдел. Нога, через которую он прошел, до сих пор занемевшая. — По мнению барона ногу этот тип банально отлежал на неудобном топчане, но понимал, что его версия по сравнению с потусторонней неконкурентоспособна. — Найду хозяина — все зубы вытрясу за то, что не предупредил и подходящей защитой не озаботился.
— Еще выяснить надо, откуда на приличном гостевом дворе привидение взялось, — поддакнул плешивый мужик с лампой, не торопясь обгонять своих более решительных спутников, и барон понял, что его поход будет аукаться и икаться достопочтенному Пеккеру еще долго.
Успокоив совесть обещанием занести компенсацию как-нибудь попозже, Оввер переместился в замок. Пора разобраться, что там за бастард и как поубедительнее рассказать о нем королю. Его величество, наверное, уже отпраздновать успел, что все Карди наконец-то закончились, а тут такое огорчение. Пожалуй, стоит отослать дубликат письма в Совет Лордов, а то как бы королевский секретарь к монаршьей радости свой экземпляр не потерял.
Разложив мозаику рваных черновиков по кучкам, барон еще раз убедился в неприглядной правде — при жизни признавать ребенка Ралто не собирался. Более того, высказывался о нем и его матери в таких выражениях, которые трудно ожидать от благородного дворянина. Причем, судя по датам неотправленных писем, день ото дня градус неприязни повышался. Все-таки некоторым слишком много думать вредно. И, что самое паршивое, для полезной информации места в эпистолах Ралто не нашлось. Только общее направление: похоже, что потомок встретил мать ребенка, когда ездил поправлять здоровье на юга после очередной полуудачной дуэли, где-то на половине пути между домом и пунктом назначения. А вот где именно, указать поленился. Черновик письма для неизвестного барону Ньяра с указанием "съездить в этот гребанный Лагитар и разобраться с проблемой на месте" оказался более информативным, но понравился второму барону еще меньше, чем площадная брань в адрес благородной дамы. Не придется ли искать ребенка наперегонки с "разбиральщиком"? Да нет, вряд ли, призрак Ралто был слишком спокоен.
Оввер отодвинулся от сочащихся душной злобой клочков и придвинул к себе три строгих конверта, надписанных аккуратным женским почерком: "Барону Ралто Карди от леди Айтаны Жиант из Лагитара". Второй барон неопределенно хмыкнул и заподозрил, что конкретных географических указаний и здесь не дождется.
Приноровиться к призрачному существованию было совсем не сложно, а вот научиться говорить без легких и голосовых связок с первой попытки удавалось не всем.
— Не пытайся произносить слова, как обычно, просто отчетливо думай, ну, и губами шевели для лучшей концентрации, — попытался передать ценный опыт молодежи второй барон.
— Уыы муыыы? — Скептически изогнул бровь потомок.
— Ладно, не важно. — Опыт общения с бессловесными новичками у Оввера был, и он знал, что было бы желание, а способ объясниться всегда можно найти. — Маркиз Эйомин подделал документы и собирается забрать баронство себе, как единственный наследник.
— Мыы? — Не слишком огорчился последний барон и махнул рукой. — Ыых уооооы.
— Что значит "пускай"?! — Без перевода понял жест призрак. — Он тебя убил, между прочим. Не собираюсь отдавать родовые земли тому, кто этот самый род оборвал. У тебя наверняка есть на него компромат, пригодный для суда. Можешь объяснить, что и где искать? Нужно что-то такое, что можно добыть до рассвета, в крайнем случае — до вечера, пока королевский посланец не уехал.
— Хм. — Вполне отчетливо отозвался Ралто. Похоже, новость о том, что его убили, оказалась сюрпризом. Надолго задумался размышляя, мог ли маркиз устроить ему несчастный случай, а потом, даже не пытаясь выразить пришедшие в голову мысли словами, изобразил пантомиму.
Оввер до рези в глазах вглядывался в этот театр одного актера. Выражение лица у Ралто стало досадливым, но попыток донести идею до второго барона он не оставлял.
А потом старший призрак выронил мешок с сервизом и зашипел (фамильная реликвия приземлилась аккурат на ноги).
— Ты хочешь сказать, что у тебя есть бастард?! — Последний барон радостно закивал. — Парень? — Еще один кивок, на этот раз откровенно самодовольный. — И сколько ему лет? — Насколько помнил второй барон, активно интересоваться девицами Ралто начал лет в семнадцать, а остепенился в районе двадцати пяти, значит сыну должно быть где-то от восемнадцати до двадцати двух. В принципе, достаточно для того, чтобы включиться в борьбу за власть при поддержке старшего родственника. Следует хорошенько продумать линию атаки, просто так маркиз сдаваться не станет. Надо убедить всех, что Ралто собирался официально признать бастарда, как сына, подготовить нового наследника к дебатам в королевском суде, проверить, умеет ли он владеть оружием, на случай, если Эйомин решит не мучиться с лишними доказательствами своей правоты... Битва фальшивых наследников обещала быть эпичной. — Так сколько?
Задумавшийся Ралто отмахнулся, а потом закончил мысленные подсчеты и не очень уверенно показал две растопыренные пятерни.
— Десять лет?! Ты уверен? — Все выстроенные бароном планы можно было смело отправлять псу под хвост.
Ралто пожал плечами, а потом помахал рукой, показывая, что мог на год-два и ошибиться. В любую сторону.
Спасибо, утешил.
— А постарше у тебя никого нет?
Карди отрицательно помотал головой и, решив, что уже донес до родственника все, что следует, вознамерился уйти туда, откуда пришел.
— Стой! Где мне его искать? — Спохватился узнать самое важное Оввер.
В ответ на это потомок нетерпеливо изобразил, будто что-то пишет и рвет, немного подумал и очертил руками нечто маленькое, лежащее в чем-то большом и запирающемся на ключ.
— Письма в сейфе? И те клочки, которыми у тебя весь стол забит? — Вспомнил недавние поиски документов призрак.
Радостно кивнув, последний барон растворился в теплом летнем воздухе, оставив после себя рой светлячков.
М-да, с компроматом было бы проще. И как прикажете протаскивать в бароны сопливого пацана? Маркиз его прирежет, не заметив. И как он будет разоренное баронство восстанавливать? Хотя, прежде надо решить вопросы попроще. Проблемой был даже самый элементарный из них — чем кормить ребенка. Кухня-то пустая, повара разбежались. Отряд телохранителей нанять и то проще будет, чем новых слуг отыскать — воины менее чувствительны к дурной репутации старых замков.
Погрузившийся в перекройку планов Оввер рассеяно кивнул Еловнице, прощаясь, а потом встрепенулся.
— Могу я оставить под вашим присмотром одну реликвию моего рода? Я должен как можно скорее вернуться в замок, а она мешает мне перенестись. Обещаю, что заберу сразу, как только смогу. — Заодно будет повод встретиться с красавицей еще раз.
— Разумеется, барон. — Голос леди в равной степени излучал энтузиазм и сомнение, причину которого Оввер определить не смог. Боится пускать привидение с плохой репутацией в дом? Или сомневается, что он сможет добраться сюда еще раз? Это зря, как показала практика, чтобы переместиться к имуществу нужен только один шаг. А вот чтобы унести его назад — уже несколько тысяч. — Приходите, когда разберетесь с делами.
— Спасибо. Надеюсь, скоро увидимся.
***
Даоин ши проводила взглядом истаявшего в воздухе мужчину и со вздохом примерилась к неподъемному мешку с фамильной реликвией, оставшемуся лежать посреди дороги. Интересно, что там? Судя по весу, неизвестный вор наковырял камней из замкового фундамента.
Оттащив доверенное сокровище на обочину, леди не удержалась, и обломав пару ногтей, развязала туго затянутую горловину мешка. Хм, а симпатичный сервиз. Интересно, барон сильно обидится, если она, пока ждет, использует блюдо для фруктов по прямому назначению?
Глава 3
Перемещение в обратную сторону прошло еще быстрее, чем первое. Оввера протащило сквозь белый вихрь и с размаха впечатало в возвышение для баронского кресла в главном зале. В отличие от обычной мебели, старинное подобие трона встретило призрака острыми углами и крепко врезавшимся под ребра подлокотником. Выпрямлялся барон, двумя руками держась за бок, и размышляя, бывают ли у призраков переломы? Логика подсказывала, что нет — ребра второго барона Карди лежали на кладбище и вряд ли пострадали, но ощущения упрямо твердили об обратном.
Ладно, не время копаться и размышлять о вечном и философском. Уже почти полночь, торопиться надо.
Поднявшись в кабинет, призрак сунул нос в сейф, погонял по ящику стола невесомые бумажные клочки, и решил начать с подкупа королевского посланца — для него, по крайней мере, все готово. Чем бы еще записку прихватить, чтобы с проваливающейся сквозь руки бумагой не мучиться? Первыми на глаза попались каминные щипцы. Шершавый металл удобно лежал в ладонях, и записку ими подцепить у далось. С третьей попытки. Оввер с расстояния полутора метров (длина рук плюс длина щипцов) полюбовался на слегка помятый лист, и решил поискать что-нибудь покороче — ему с этой красотой через весь замок и пять кварталов еще идти, а ценный документ уже имеет такой вид, будто его как минимум из соседнего королевства везли. Может быть, поискать щипчики для снятия свечного нагара? О, пенал для свинцовых карандашей! То, что нужно.
Карандаши полетели на пол, их место заняла свернутая в трубочку бумага, монеты для подкупа отправились на дно. Оввер закрыл крышку и, довольный, встряхнул маленький деревянный тубус. В ответ брякнуло-шелестнуло.
— Вот и славно, в самый раз по городу гулять.
Перспектива "выйти в люди" с деньгами, зажатыми в прозрачном кулаке, с самого начала не казалась барону идеальной — горожане в Гайтасе были ушлые и, стараниями не менее ушлых баронов Карди, бедные, поэтому вид практически бесхозных денег мог перевесить осознание того, что помянутые деньги несет привидение. Тем более, что кликнуть стражу или потащить грабителя в суд потенциальная жертва грабежа всяко не сможет. А вот простой деревянный пенал, потертый и заляпанный чернилами, явно не стоит того, чтобы ссориться с потусторонним гостем.
Оввер, будто живой, открыл дверь кабинета, вышел и аккуратно закрыл ее за собой. Улыбнулся. Потом насмешливо фыркнул — столько лет прошло, а он до сих пор пытается играть в "настоящего человека". Хотя именно сейчас мера вынужденная — пенал сквозь дверь не протащишь.
Да здравствует служебная необходимость, совпадающая с собственными ребяческими порывами! Да хоть бы и не служебная. Уставший за день от бесконечных проблем Оввер понял, что пришел в то самое бодро-жизнерадостное расположение духа, с которым во времена оны вел кавалерию в самоубийственные атаки, расхохотался в голос: "да, мы еще повоюем", — и бодро зашагал по ступеням.
С каждым сделанным шагом казалось, будто копившееся двести пятьдесят лет бессилие, уныние и апатия сползают с плеч, как корка грязи под струями воды. Впервые со времени смерти барон чувствовал себя по-настоящему живым. А значит, играть и подыскивать благовидные оправдания нет никакой нужды: Оввер выкинул пенал через окно во двор, вихрем слетел сквозь все препятствия, подобрал спокойно дожидающуюся владельца ношу (ну ладно, пришлось немножко поискать, но дальше крепостной стены не укатилась), и просочился сквозь прутья все еще опущенной решетки.
Где там этот королевский трус?
***
Постоялый двор располагался совсем рядом с замком и проблем с переходом не доставил, а вот насчет доставки пенала внутрь здания пришлось поломать голову. Призрак уже привычно перекинул футляр через высокий каменный забор, просочился во двор и выругался: понятно теперь, почему пенал о землю не стукнул. Интересно, нынешний дядюшка Пеккер не пробовал свое хозяйство подметать? И как теперь пенал чистить? Оввер поискал глазами какую-нибудь ветошь, а потом решил, что когда доберется для нужной комнаты, то просто вытряхнет письмо и деньги, а пенал выкинет. Отчистить такую пакость удастся только песком, мыльным корнем и усилиями трудолюбивой служанки, а у призрака не было под рукой ни того, ни другого, ни третьего.
Осторожно пробираясь между маслянисто-мутными лужами и подсознательно стараясь не запачкать призрачные сапоги, барон добрался до запертой по ночному времени двери, пристроил ценный документ под крыльцом, — благо, хуже, чем есть, ему уже не будет, — и отправился на разведку.
Спящий гостевой дом встретил чужака шорохами, едва слышным бормотанием домового и раздающимся со всех сторон храпом — на лавках в общем зале устроились отдыхать те, кому не хватило денег на отдельную комнату. По второму этажу со стрекотом и поскребыванием пробежался какой-то мелкий домовой дух, но спускаться и знакомиться не пожелал. Оввер пробрался между спящими, то и дело задевая выставленные в проход со слишком коротких лавок босые ноги, и поднялся по лестнице. Вряд ли такой важный человек, как посланец короля, прельстится комнатами на первом этаже, скорее всего, устроился на втором либо третьем.
Обойдя все комнаты подряд, и подивившись царящей там чистоте — после загаженного двора ожидал увидеть тот же свинарник и в доме, — барон добрался до просторной угловой комнаты. В кровати под цветастым балдахином отдыхала знакомая надменная рожа. И, судя по беспокойному ворочанью и нахмуренным бровям, сны посланцу снились не самые сладкие. Ну тише, тише, чего тебе неймется? Рано же еще!
По-видимому, так считал только он — на первом этаже заходили и забрякали. Послышался разговор на несколько голосов, неразборчивый, но, судя по тону, набирающий градус и обороты; посланник, и так не отличавшийся крепким сном, завозился сильнее. Убедившись, что человек собирается проснуться в самый неподходящий момент, Оввер напел несколько куплетов старой колыбельной. Насылать он, правда, умел только кошмары, но от такой малости в его исполнении еще никто не умирал. А денежный приз утром компенсирует посланнику потраченные нервы.
Отлично, теперь можно вплотную заняться доставкой универсального успокоительного в номер к пострадавшему... Хм, страдающему за правое дело.
Открыть выходящее во двор окно, закинуть в него футляр, положить записку и деньги на стол и тихо уйти — самая простая часть операции. Оввер прислушался к мирному сопению избавленного от наведенных кошмаров человека — вот что ему стоило десять минут назад так крепко спать? Нет же, терпеливо дождался, когда уже не надо будет, — и насвистывая не слишком приличную, зато жизнерадостную песню, двинулся к лестнице. Навстречу, из-за поворота лестницы, затопотали решительные шаги. Интересно, что у них за массовые гуляния посреди ночи? Еще полчаса назад весь гостевой дом спал и десятый сон видел.
Барон отступил к стене, сделался невидимым и прислушался к разговору.
— ...из-за этого гребанного привидения завтра сделка сорвется, не пожалею денег экзорциста нанять, вот предками клянусь! — Эмоционально закончил начатую еще на первом этаже фразу сурового вида торговец с аккуратно подстриженной короткой бородой и тяжелым кинжалом на поясе, и Оввер понял, что праздник — в его честь.
— Тебе сделка, а у меня жена не в себе. Так-то она славная, но как испугается — хуже любого призрака, ей-предки. — отозвался его высокий кривоносый спутник, прихрамывая и нарочито громко топая сапогами. — Хотя, я, когда от потустороннего холода проснулся и эту жуть, прямо через людей плывущую увидел, сам обалдел. Нога, через которую он прошел, до сих пор занемевшая. — По мнению барона ногу этот тип банально отлежал на неудобном топчане, но понимал, что его версия по сравнению с потусторонней неконкурентоспособна. — Найду хозяина — все зубы вытрясу за то, что не предупредил и подходящей защитой не озаботился.
— Еще выяснить надо, откуда на приличном гостевом дворе привидение взялось, — поддакнул плешивый мужик с лампой, не торопясь обгонять своих более решительных спутников, и барон понял, что его поход будет аукаться и икаться достопочтенному Пеккеру еще долго.
Успокоив совесть обещанием занести компенсацию как-нибудь попозже, Оввер переместился в замок. Пора разобраться, что там за бастард и как поубедительнее рассказать о нем королю. Его величество, наверное, уже отпраздновать успел, что все Карди наконец-то закончились, а тут такое огорчение. Пожалуй, стоит отослать дубликат письма в Совет Лордов, а то как бы королевский секретарь к монаршьей радости свой экземпляр не потерял.
***
Разложив мозаику рваных черновиков по кучкам, барон еще раз убедился в неприглядной правде — при жизни признавать ребенка Ралто не собирался. Более того, высказывался о нем и его матери в таких выражениях, которые трудно ожидать от благородного дворянина. Причем, судя по датам неотправленных писем, день ото дня градус неприязни повышался. Все-таки некоторым слишком много думать вредно. И, что самое паршивое, для полезной информации места в эпистолах Ралто не нашлось. Только общее направление: похоже, что потомок встретил мать ребенка, когда ездил поправлять здоровье на юга после очередной полуудачной дуэли, где-то на половине пути между домом и пунктом назначения. А вот где именно, указать поленился. Черновик письма для неизвестного барону Ньяра с указанием "съездить в этот гребанный Лагитар и разобраться с проблемой на месте" оказался более информативным, но понравился второму барону еще меньше, чем площадная брань в адрес благородной дамы. Не придется ли искать ребенка наперегонки с "разбиральщиком"? Да нет, вряд ли, призрак Ралто был слишком спокоен.
Оввер отодвинулся от сочащихся душной злобой клочков и придвинул к себе три строгих конверта, надписанных аккуратным женским почерком: "Барону Ралто Карди от леди Айтаны Жиант из Лагитара". Второй барон неопределенно хмыкнул и заподозрил, что конкретных географических указаний и здесь не дождется.
