Он развернулся нарочито медленно, пытаясь сделать вид, что ему совсем не любопытно и никакого смущения нет. «Кого ты пытаешься обмануть?» - иронизировал внутренний голос. Жар, объявший Конрада до кончиков волос, лишний раз подтверждал – он пунцовый с ног до головы. Оставалось лишь надеяться, что дама (живая она или, не приведи Господь, мёртвая) отнесёт столь неподобающий вид к воздействию ужасающего пекла вокруг.
Незнакомка, к счастью, оказалась живой и очень симпатичной. На вид в ней легко можно было признать ровесницу Конрада: круглое личико в обрамлении волнистых рыжих кудрей было по-детски открытым и дружелюбным, а фигура - мальчишески угловатой. Насколько можно было судить по мокрой сорочке, облепившей тело, округлости женских прелестей лишь едва начали обозначаться. Конрад смутился ещё больше, поняв, что рассматривает грудь девчонки слишком откровенно и долго. Он опустил взгляд и скользнул им дальше – по стройным босым ногам, которые до середины голеней тоже были облеплены сорочкой.
– Ты кто вообще такая? - собственный голос показался виконту хриплым, словно карканье ворона. – Я тебя здесь раньше не видел!
– Я уверена, что видели, сэр, - улыбнулась девчонка. – Я была ещё совсем малышкой. Меня зовут Агата, я младшая дочка Вашей прачки.
– Сколько же тебе лет? – немного растерянно проговорил Конрад. Он тщетно пытался вспомнить, знакомы ли они с Агатой или нет. – Не могу вспомнить, чтобы мы общались раньше.
– В этом нет ничего удивительного, - рассмеялась девчонка. – Мне двенадцать лет, как и Вам. В детстве мы многое видим, но забываем со временем. Я долгое время жила у тёти с дядей, вот Вы и забыли про меня.
– А что ты тут делаешь, в пруду? Тебя же накажут, если увидят!
– Вы расскажете отцу? - Агата прекратила улыбаться и настороженно прищурилась.
– Конечно, нет, что ты! - отмахнулся Конрад. – Я думаю, что это очень жестоко – запрещать купаться в такую жару. И неважно, слуга ты или граф.
– Вы очень добрый, - девчонка потупилась и немного нервно стала поправлять подол сорочки, чтобы тот отлип от кожи. – Я запомнила Вас именно таким, пусть и была такой же крохой. Помните тот случай с пирогом?
– С пирогом? - воспоминания всплывали медленно, словно сквозь толщу воды. – Постой! Так это была ты?
Случай с пирогом для Конрада был одним из самых тяжёлых воспоминаний из детства. Ему было тогда лет пять или шесть. Он прекрасно ладил с прислугой и их детьми, часто они даже веселились вместе и резвились в графском саду, играя в прятки или салочки. Эдвард, в противоположность брату, слуг не жаловал. Он проводил время со своими солдатиками и любил воображать себя великим полководцем.
И вот, в один из таких прекрасных солнечных дней, когда десятки самых интересных развлечений были запланированы детской неискушенной фантазией Конрада, на кухне имения испекли красивейший вишневый пирог. Его сладкий аромат, казалось, разносился по всему особняку и участку, и словно по волшебству собирал вокруг себя всех сладкоежек. Вся детвора собралась на кухне, восхищенно глазея на громадину из румяного теста, украшенную розами и сеточкой. В начинке пирога были смешаны спелые вишни без косточки, мёд и ещё что-то удивительно ароматное. Возможно, одна из тех пряностей, которые привозили моряки из - за морей и океанов.
– Эх, попробовать бы хотя бы кусочек, - заканючила одна из маленьких девочек, толпящихся на кухне. У неё были рыжие кудряшки, забавные веснушки на носу и огромные глаза цвета весенней зелени. – Я слышала, как тётя Элизабет говорила, что этот пирог для гостей. К господину графу сегодня приедет кто-то из города. Вкуснющий, наверное!
– Даже не думай об этом! – возразил какой-то курносый мальчишка, кажется, сын конюха. – Старый граф нас убьёт! Ой, извините, сэр!
Мальчик вовремя осекся, сообразив, что среди них находится сын графа. Конрада они с радостью принимали в свою компанию, но не забывали и о его статусе. Эта незримая стена всегда проскальзывала в разговорах слуг и в весёлой болтовне детей. Отчего-то именно в тот момент эта отстраненность особенно сильно задела юного виконта.
Чем он тогда руководствовался, когда разрешал всем съесть этот пирог? Обидой? Своей любовью к сладкому? Сочувствием к милой рыжей девочке, которая так восхищенно смотрела на пирог? Конрад прекрасно знал, что может позволить себе есть такие пироги каждый день, а для остальных детишек это – неслыханная роскошь.
Так или иначе, вскоре от пирога почти ничего не осталось. Дети растащили свои кусочки и съели, радуясь разрешению со стороны хозяйского сына. А перед разъяренной кухаркой Элизабет предстал только лишь сам Конрад. И он взял всю вину за съеденный пирог на себя.
Конечно, кухарка не посмела кричать на сына хозяина и наказывать его тоже не имела права. Однако инцидент с пирогом довольно быстро дошёл до графа Бейли. И случилось то, что не мог представить даже самый изощренный ум. Во всяком случае, никто не ожидал того, что произошло.
На следующее же утро граф собрал всех детей прислуги и приказал запереть в хлеву. Три дня дети находились под охраной, без еды. Наказание для тех, кто покусился на хозяйскую еду, было очень жестоким – дети плакали и просили их выпустить, родители сходили с ума от беспокойства. Конрад же места себе не мог найти, его терзало ужасное чувство вины. Он тайком передавал детям кусочки с графского стола и надеялся на то, что у его отца всё-таки остались хотя бы осколки человечности.
И сейчас, спустя шесть лет с того памятного дня, Конрад впервые влюбился. В ту самую очаровательную рыжую малышку с кудряшками, которую запомнил перемазанной вишневой начинкой пирога. В ту самую «русалку», которая появилась перед ним, словно по волшебству.
«Астрид», повинуясь умелым расчётам своего капитана, вышла в открытое море. Команда ликовала. Все они – разношерстная компания моряков с разных концов Земли – искренне уважали и боялись Райса. И были твёрдо уверены в его чутье, ведь уже много лет они бороздили моря и океаны под его началом, получая солидную долю трофеев после каждого захвата. Пираты шутили, что ни один выстрел с борта их корабля не был произведён бесплатно.
Фергюс чувствовал себя одновременно оглушенным и ослепшим. Жизнь, кипящая на борту, со всей её суетой и новизной, обрушилась на него, словно водопад. Поначалу, мальчику ничего не оставалось, как слушать и смотреть. К счастью, эти навыки у него уже имелись. В трактире ему часто приходилось наблюдать за посетителями, в том числе и теми, кто учинял какие-то бесчинства. Там же он и научился разбираться в людях, предугадывая, кто может затеять драку или уйти без оплаты. Здесь, на корабле пиратов, тоже было за кем понаблюдать. Простор для размышлений и выводов открывался просто фантастический.
Сам капитан, удостоверившись, что всё в порядке и судно идёт под всеми парусами, ушёл в свою каюту. Про Фергюса он едва не забыл, но вовремя опомнился и перепоручил мальчишку заботам боцмана. Боцман Джонатан Дэвис был первым человеком, с которым пришлось познакомиться новому протеже Райса.
«Джо-Джо» Дэвис, которого команда с уважением называла ещё и «Папа Джо», был одним из самых дружелюбных людей, которых Фергюсу приходилось видеть. Несмотря на суровый вид, дружелюбие и весёлый нрав мужчины отражались в его глазах – синих и глубоких, словно море. Лили всегда говорила сыну, что глаза – это зеркало души. И мальчик не раз убеждался в её словах, научившись различать опасных и безобидных людей. Боцман для новичка опасным не был.
Это был крепкий, коренастый мужчина средних лет с абсолютно седыми волосами, пышными бакенбардами и усами. На вид ему можно было дать лет пятьдесят, но так поспешно судить о возрасте было бы опрометчиво. Жизнь у пиратов была вовсе не радужной – многие из них выглядели куда старше своих лет. Боцман показался Фергюсу самым настоящим великаном, ведь из-за худобы и маленького роста ему всегда казалось, что окружающие взрослые необычайно огромные.
– Так это ты пришёл сюда с капитаном, малец? - Джо с любопытством смотрел на мальчика с высоты своего роста.
– Так точно, сэр! - Фергюс встал прямее и сдвинул пятки вместе.
– И чего же ты хочешь? - усмехнулся старый пират.
– Я хочу стать пиратом, сэр! - мальчик чуть привстал на носочки, чтобы выглядеть внушительнее. Он смотрел мужчине прямо в глаза, откинув голову назад.
– Пиратом? Да вы только взгляните на него! - сначала у боцмана задвигались кустистые брови, затем усы, а затем и весь он затрясся, пытаясь справиться с приступом хохота. – Ребят, вы слышали? Он пиратом хочет стать!
Все, кто расслышал слова «папы Джо», начали улыбаться, а затем и вовсе расхохотались, вторя ему дружной толпой. Фергюс сжал кулаки и недобро взглянул на мужчину. Следом он окинул взглядом тех, кто смеялся, словно запоминая их черты. Выглядело это комично, но через какое-то время смех стих.
– А малец-то не промах! - хмыкнул кто-то из абордажной команды . – Кто знает, может и получится из него толк.
– И то, правда! - широко улыбнулся боцман и по-отечески похлопал Фергюса по плечу. – Уж на «пороховую обезьяну» ты точно не тянешь! У нашего капитана всегда был нюх на золото и на таланты. Иди сейчас к квартирмейстеру и выбери себе место в трюме.
– А где найти этого квартирмейстера, сэр? – немного приободрился мальчик. От его злости и обиды не осталось и следа.
– А зачем меня искать, если я уже здесь?
Генри Сноу, откликающийся на прозвища Долговязый или Мачта, всем своим внешним видом полностью их подтверждал. Это был очень худой и жилистый мужчина лет сорока, который ко всему прочему обладал и недюжинным ростом – на фут выше всей остальной команды. Вот и сейчас его лысая голова, покрытая множеством шрамов, возвышалась над всеми.
– Это ещё что за щенок? – прищурился Сноу, склоняясь к Фергюсу и втягивая воздух ноздрями крупнопористого носа возле его головы. Казалось, он обнюхивает мальчика.
– А это не щенок, а самый настоящий волчонок, - рассмеялся боцман. – Морской, смекаешь? Пиратом мечтает стать! Капитан нашёл его где-то в припортовом трактире и решил взять под свою опеку.
– Как тебя зовут?
Фергюс поежился под пристальным взглядом квартирмейстера. Тот напомнил ему своим видом и повадками хищную птицу. Правда, взгляд был куда более осмысленный, чем у стервятника.
. – Фергюс, сэр! - отчеканил мальчик заученную фразу. Казалось, уже в сотый раз и далеко не в последний.
– Ну что, - Генри растянул обветренные губы в подобии улыбки, – посмотрим, на что ты способен, Фергюс!
Фергюс не успел среагировать. Его тут же схватили за плечи двое пиратов, а третий начал связывать ноги канатом. Привлеченная зрелищем, начала собираться остальная часть команды: здесь можно было заметить и юнг, и «пороховых обезьян», и абордажную команду, и канониров, и многих других. Многие не просто улыбались, а откровенно скалились во все свои испорченные зубы, потешаясь над растерянным видом новичка. Мальчик попытался дернуться и вырваться из плена, но держали его крепко. О том, что его ожидало, он не имел ни малейшего понятия.
– Эй, что такое?! Решили пустить на корм рыбам, так дайте хоть по доске пройти! – разозлился стреноженный пленник. Страшно ему не было, было обидно и хотелось поквитаться со своими обидчиками.
– Пасть закрой! – рявкнул квартирмейстер и дернул мальчугана за плечо. Тому пришлось подпрыгнуть, чтобы не упасть, и ухватится за чью-то косматую рыжую бороду. Хозяин бороды крякнул и незамедлительно ответил оглушительной оплеухой. – Прыгай к борту!
Фергюсу пришлось подчиниться приказу. Он неуклюже запрыгал к борту корабля, поскольку связанными ногами передвигать не мог. Пираты ржали, как кони. Их явно забавляло происходящее, и они точно знали, что должно произойти дальше. За мальчиком увязалась вся команда. Сбежать или как-то дать отпор не было и возможности, и смысла.
– И что теперь? – настороженно пропыхтел мальчик, добравшись до борта. Затылок ломило от оплеухи, в боку кололо от непривычных движений, а ноги начали затекать. Страха-то по-прежнему не было, но происходящее начинало злить все сильней.
Пиратская волна нахлынула, прижала к обшивке и толкнула в спину. Фергюс не по своей воле перегнулся через борт, а потом и вовсе полетел вниз. На ум сразу же пришли все самые грязные морские ругательства, которые не замедлили вылиться в витиеватую тираду, которая достигла ушей пиратов и вызвала новый приступ дикого хохота.
– Да чтоб вам провалиться к Морскому Дьяволу! Чтоб вы сдохли в сточной канаве и никогда не увидели моря! Чтоб ваши трупы растаскали бродячие собаки! Медузу вам в глотку каракатицу в задницу!
– Водички попить не забудь! - насмешливо прокричал боцман, перегибаясь через борт и наблюдая за полётом мальчишки.
Фергюс летел вниз головой и мысленно прощался с жизнью. У него не было сомнений, что после падения с такой высоты разобьется насмерть. Снова он попытался помолиться, но в голове вертелись лишь разрозненные слова молитв, которые иногда читала Лили. Воззваний к Богу вспомнилась куда меньше, чем проклятий. И водная поверхность приближалась с воистину ужасающей скоростью.
Но тут падение внезапно замедлилось. Мальчик, крепко зажмурившийся за секунду до этого, снова открыл глаза. Он всё ещё летел вниз, верно, но, кажется, что-то наверху изменилось. К счастью, страх не замутнил разум, и объяснение нашлось сразу же. Пираты вовсе не пытались его утопить! Они дали ему возможность окончательно обделаться, а затем перехватили канат, которым были связаны его ноги.
Лететь стало немного удобнее. Возможно, будь у мальчика более закаленные нервы, он бы смог даже любоваться открывающимся ему видом. Но ему было всего семь лет, и только что он пережил самое ужасное потрясение в его жизни. Он лишь крепко сжимал в руках треклятую кружку и надеялся на то, что его скелет не рассыплется на косточки. Команда «Астрид» хохотала и улюлюкала, но комментарии уже не были слышны. Свист ветра в ушах и бешеный ток крови почти полностью перекрывали все звуки.
Каната хватило ровно на такую длину, чтобы Фергюс мог зачерпнуть морской воды. Суть его проверки была ясна – пираты хотели не только проверить, испугается ли новобранец, но и сможет ли добыть воды в таком положении. Мальчик вытянул руки, черпанул кружкой и крепко перехватил её, прижав к груди. Оставалось лишь надеяться, что он не расплескает содержимое, пока будет лететь обратно.
Пираты тянули канат обратно медленно и неохотно. Возможно, они рассчитывали, что мальчик уже давно умер от разрыва сердца или обделался от страха. Ни то, ни другое, конечно, не делало конечное зрелище захватывающим для моряков. В случае смерти новобранца канат логичнее было обрезать и сбросить труп в море. А второе, конечно, тоже не сулило бы Фергюсу ничего хорошего. К счастью, мальчик был жив и здоров, к тому же и очень зол. Он был готов наброситься на любого обидчика с голыми руками, лишь бы причинить мало-мальски равнозначный своему испытанию вред. Правда, что-то похожее на его посвящение сложно было придумать.
Фергюса втянули на борт и швырнули на палубу. Мальчик проехался спиной по мокрым доскам, но крепко прижал к себе полупустую уже кружку. Вода всё-таки расплескалась в полёте.
Незнакомка, к счастью, оказалась живой и очень симпатичной. На вид в ней легко можно было признать ровесницу Конрада: круглое личико в обрамлении волнистых рыжих кудрей было по-детски открытым и дружелюбным, а фигура - мальчишески угловатой. Насколько можно было судить по мокрой сорочке, облепившей тело, округлости женских прелестей лишь едва начали обозначаться. Конрад смутился ещё больше, поняв, что рассматривает грудь девчонки слишком откровенно и долго. Он опустил взгляд и скользнул им дальше – по стройным босым ногам, которые до середины голеней тоже были облеплены сорочкой.
– Ты кто вообще такая? - собственный голос показался виконту хриплым, словно карканье ворона. – Я тебя здесь раньше не видел!
– Я уверена, что видели, сэр, - улыбнулась девчонка. – Я была ещё совсем малышкой. Меня зовут Агата, я младшая дочка Вашей прачки.
– Сколько же тебе лет? – немного растерянно проговорил Конрад. Он тщетно пытался вспомнить, знакомы ли они с Агатой или нет. – Не могу вспомнить, чтобы мы общались раньше.
– В этом нет ничего удивительного, - рассмеялась девчонка. – Мне двенадцать лет, как и Вам. В детстве мы многое видим, но забываем со временем. Я долгое время жила у тёти с дядей, вот Вы и забыли про меня.
– А что ты тут делаешь, в пруду? Тебя же накажут, если увидят!
– Вы расскажете отцу? - Агата прекратила улыбаться и настороженно прищурилась.
– Конечно, нет, что ты! - отмахнулся Конрад. – Я думаю, что это очень жестоко – запрещать купаться в такую жару. И неважно, слуга ты или граф.
– Вы очень добрый, - девчонка потупилась и немного нервно стала поправлять подол сорочки, чтобы тот отлип от кожи. – Я запомнила Вас именно таким, пусть и была такой же крохой. Помните тот случай с пирогом?
– С пирогом? - воспоминания всплывали медленно, словно сквозь толщу воды. – Постой! Так это была ты?
Случай с пирогом для Конрада был одним из самых тяжёлых воспоминаний из детства. Ему было тогда лет пять или шесть. Он прекрасно ладил с прислугой и их детьми, часто они даже веселились вместе и резвились в графском саду, играя в прятки или салочки. Эдвард, в противоположность брату, слуг не жаловал. Он проводил время со своими солдатиками и любил воображать себя великим полководцем.
И вот, в один из таких прекрасных солнечных дней, когда десятки самых интересных развлечений были запланированы детской неискушенной фантазией Конрада, на кухне имения испекли красивейший вишневый пирог. Его сладкий аромат, казалось, разносился по всему особняку и участку, и словно по волшебству собирал вокруг себя всех сладкоежек. Вся детвора собралась на кухне, восхищенно глазея на громадину из румяного теста, украшенную розами и сеточкой. В начинке пирога были смешаны спелые вишни без косточки, мёд и ещё что-то удивительно ароматное. Возможно, одна из тех пряностей, которые привозили моряки из - за морей и океанов.
– Эх, попробовать бы хотя бы кусочек, - заканючила одна из маленьких девочек, толпящихся на кухне. У неё были рыжие кудряшки, забавные веснушки на носу и огромные глаза цвета весенней зелени. – Я слышала, как тётя Элизабет говорила, что этот пирог для гостей. К господину графу сегодня приедет кто-то из города. Вкуснющий, наверное!
– Даже не думай об этом! – возразил какой-то курносый мальчишка, кажется, сын конюха. – Старый граф нас убьёт! Ой, извините, сэр!
Мальчик вовремя осекся, сообразив, что среди них находится сын графа. Конрада они с радостью принимали в свою компанию, но не забывали и о его статусе. Эта незримая стена всегда проскальзывала в разговорах слуг и в весёлой болтовне детей. Отчего-то именно в тот момент эта отстраненность особенно сильно задела юного виконта.
Чем он тогда руководствовался, когда разрешал всем съесть этот пирог? Обидой? Своей любовью к сладкому? Сочувствием к милой рыжей девочке, которая так восхищенно смотрела на пирог? Конрад прекрасно знал, что может позволить себе есть такие пироги каждый день, а для остальных детишек это – неслыханная роскошь.
Так или иначе, вскоре от пирога почти ничего не осталось. Дети растащили свои кусочки и съели, радуясь разрешению со стороны хозяйского сына. А перед разъяренной кухаркой Элизабет предстал только лишь сам Конрад. И он взял всю вину за съеденный пирог на себя.
Конечно, кухарка не посмела кричать на сына хозяина и наказывать его тоже не имела права. Однако инцидент с пирогом довольно быстро дошёл до графа Бейли. И случилось то, что не мог представить даже самый изощренный ум. Во всяком случае, никто не ожидал того, что произошло.
На следующее же утро граф собрал всех детей прислуги и приказал запереть в хлеву. Три дня дети находились под охраной, без еды. Наказание для тех, кто покусился на хозяйскую еду, было очень жестоким – дети плакали и просили их выпустить, родители сходили с ума от беспокойства. Конрад же места себе не мог найти, его терзало ужасное чувство вины. Он тайком передавал детям кусочки с графского стола и надеялся на то, что у его отца всё-таки остались хотя бы осколки человечности.
И сейчас, спустя шесть лет с того памятного дня, Конрад впервые влюбился. В ту самую очаровательную рыжую малышку с кудряшками, которую запомнил перемазанной вишневой начинкой пирога. В ту самую «русалку», которая появилась перед ним, словно по волшебству.
Глава 3
«Астрид», повинуясь умелым расчётам своего капитана, вышла в открытое море. Команда ликовала. Все они – разношерстная компания моряков с разных концов Земли – искренне уважали и боялись Райса. И были твёрдо уверены в его чутье, ведь уже много лет они бороздили моря и океаны под его началом, получая солидную долю трофеев после каждого захвата. Пираты шутили, что ни один выстрел с борта их корабля не был произведён бесплатно.
Фергюс чувствовал себя одновременно оглушенным и ослепшим. Жизнь, кипящая на борту, со всей её суетой и новизной, обрушилась на него, словно водопад. Поначалу, мальчику ничего не оставалось, как слушать и смотреть. К счастью, эти навыки у него уже имелись. В трактире ему часто приходилось наблюдать за посетителями, в том числе и теми, кто учинял какие-то бесчинства. Там же он и научился разбираться в людях, предугадывая, кто может затеять драку или уйти без оплаты. Здесь, на корабле пиратов, тоже было за кем понаблюдать. Простор для размышлений и выводов открывался просто фантастический.
Сам капитан, удостоверившись, что всё в порядке и судно идёт под всеми парусами, ушёл в свою каюту. Про Фергюса он едва не забыл, но вовремя опомнился и перепоручил мальчишку заботам боцмана. Боцман Джонатан Дэвис был первым человеком, с которым пришлось познакомиться новому протеже Райса.
«Джо-Джо» Дэвис, которого команда с уважением называла ещё и «Папа Джо», был одним из самых дружелюбных людей, которых Фергюсу приходилось видеть. Несмотря на суровый вид, дружелюбие и весёлый нрав мужчины отражались в его глазах – синих и глубоких, словно море. Лили всегда говорила сыну, что глаза – это зеркало души. И мальчик не раз убеждался в её словах, научившись различать опасных и безобидных людей. Боцман для новичка опасным не был.
Это был крепкий, коренастый мужчина средних лет с абсолютно седыми волосами, пышными бакенбардами и усами. На вид ему можно было дать лет пятьдесят, но так поспешно судить о возрасте было бы опрометчиво. Жизнь у пиратов была вовсе не радужной – многие из них выглядели куда старше своих лет. Боцман показался Фергюсу самым настоящим великаном, ведь из-за худобы и маленького роста ему всегда казалось, что окружающие взрослые необычайно огромные.
– Так это ты пришёл сюда с капитаном, малец? - Джо с любопытством смотрел на мальчика с высоты своего роста.
– Так точно, сэр! - Фергюс встал прямее и сдвинул пятки вместе.
– И чего же ты хочешь? - усмехнулся старый пират.
– Я хочу стать пиратом, сэр! - мальчик чуть привстал на носочки, чтобы выглядеть внушительнее. Он смотрел мужчине прямо в глаза, откинув голову назад.
– Пиратом? Да вы только взгляните на него! - сначала у боцмана задвигались кустистые брови, затем усы, а затем и весь он затрясся, пытаясь справиться с приступом хохота. – Ребят, вы слышали? Он пиратом хочет стать!
Все, кто расслышал слова «папы Джо», начали улыбаться, а затем и вовсе расхохотались, вторя ему дружной толпой. Фергюс сжал кулаки и недобро взглянул на мужчину. Следом он окинул взглядом тех, кто смеялся, словно запоминая их черты. Выглядело это комично, но через какое-то время смех стих.
– А малец-то не промах! - хмыкнул кто-то из абордажной команды . – Кто знает, может и получится из него толк.
– И то, правда! - широко улыбнулся боцман и по-отечески похлопал Фергюса по плечу. – Уж на «пороховую обезьяну» ты точно не тянешь! У нашего капитана всегда был нюх на золото и на таланты. Иди сейчас к квартирмейстеру и выбери себе место в трюме.
– А где найти этого квартирмейстера, сэр? – немного приободрился мальчик. От его злости и обиды не осталось и следа.
– А зачем меня искать, если я уже здесь?
Генри Сноу, откликающийся на прозвища Долговязый или Мачта, всем своим внешним видом полностью их подтверждал. Это был очень худой и жилистый мужчина лет сорока, который ко всему прочему обладал и недюжинным ростом – на фут выше всей остальной команды. Вот и сейчас его лысая голова, покрытая множеством шрамов, возвышалась над всеми.
– Это ещё что за щенок? – прищурился Сноу, склоняясь к Фергюсу и втягивая воздух ноздрями крупнопористого носа возле его головы. Казалось, он обнюхивает мальчика.
– А это не щенок, а самый настоящий волчонок, - рассмеялся боцман. – Морской, смекаешь? Пиратом мечтает стать! Капитан нашёл его где-то в припортовом трактире и решил взять под свою опеку.
– Как тебя зовут?
Фергюс поежился под пристальным взглядом квартирмейстера. Тот напомнил ему своим видом и повадками хищную птицу. Правда, взгляд был куда более осмысленный, чем у стервятника.
. – Фергюс, сэр! - отчеканил мальчик заученную фразу. Казалось, уже в сотый раз и далеко не в последний.
– Ну что, - Генри растянул обветренные губы в подобии улыбки, – посмотрим, на что ты способен, Фергюс!
Фергюс не успел среагировать. Его тут же схватили за плечи двое пиратов, а третий начал связывать ноги канатом. Привлеченная зрелищем, начала собираться остальная часть команды: здесь можно было заметить и юнг, и «пороховых обезьян», и абордажную команду, и канониров, и многих других. Многие не просто улыбались, а откровенно скалились во все свои испорченные зубы, потешаясь над растерянным видом новичка. Мальчик попытался дернуться и вырваться из плена, но держали его крепко. О том, что его ожидало, он не имел ни малейшего понятия.
– Эй, что такое?! Решили пустить на корм рыбам, так дайте хоть по доске пройти! – разозлился стреноженный пленник. Страшно ему не было, было обидно и хотелось поквитаться со своими обидчиками.
– Пасть закрой! – рявкнул квартирмейстер и дернул мальчугана за плечо. Тому пришлось подпрыгнуть, чтобы не упасть, и ухватится за чью-то косматую рыжую бороду. Хозяин бороды крякнул и незамедлительно ответил оглушительной оплеухой. – Прыгай к борту!
Фергюсу пришлось подчиниться приказу. Он неуклюже запрыгал к борту корабля, поскольку связанными ногами передвигать не мог. Пираты ржали, как кони. Их явно забавляло происходящее, и они точно знали, что должно произойти дальше. За мальчиком увязалась вся команда. Сбежать или как-то дать отпор не было и возможности, и смысла.
– И что теперь? – настороженно пропыхтел мальчик, добравшись до борта. Затылок ломило от оплеухи, в боку кололо от непривычных движений, а ноги начали затекать. Страха-то по-прежнему не было, но происходящее начинало злить все сильней.
Пиратская волна нахлынула, прижала к обшивке и толкнула в спину. Фергюс не по своей воле перегнулся через борт, а потом и вовсе полетел вниз. На ум сразу же пришли все самые грязные морские ругательства, которые не замедлили вылиться в витиеватую тираду, которая достигла ушей пиратов и вызвала новый приступ дикого хохота.
– Да чтоб вам провалиться к Морскому Дьяволу! Чтоб вы сдохли в сточной канаве и никогда не увидели моря! Чтоб ваши трупы растаскали бродячие собаки! Медузу вам в глотку каракатицу в задницу!
– Водички попить не забудь! - насмешливо прокричал боцман, перегибаясь через борт и наблюдая за полётом мальчишки.
Фергюс летел вниз головой и мысленно прощался с жизнью. У него не было сомнений, что после падения с такой высоты разобьется насмерть. Снова он попытался помолиться, но в голове вертелись лишь разрозненные слова молитв, которые иногда читала Лили. Воззваний к Богу вспомнилась куда меньше, чем проклятий. И водная поверхность приближалась с воистину ужасающей скоростью.
Но тут падение внезапно замедлилось. Мальчик, крепко зажмурившийся за секунду до этого, снова открыл глаза. Он всё ещё летел вниз, верно, но, кажется, что-то наверху изменилось. К счастью, страх не замутнил разум, и объяснение нашлось сразу же. Пираты вовсе не пытались его утопить! Они дали ему возможность окончательно обделаться, а затем перехватили канат, которым были связаны его ноги.
Лететь стало немного удобнее. Возможно, будь у мальчика более закаленные нервы, он бы смог даже любоваться открывающимся ему видом. Но ему было всего семь лет, и только что он пережил самое ужасное потрясение в его жизни. Он лишь крепко сжимал в руках треклятую кружку и надеялся на то, что его скелет не рассыплется на косточки. Команда «Астрид» хохотала и улюлюкала, но комментарии уже не были слышны. Свист ветра в ушах и бешеный ток крови почти полностью перекрывали все звуки.
Каната хватило ровно на такую длину, чтобы Фергюс мог зачерпнуть морской воды. Суть его проверки была ясна – пираты хотели не только проверить, испугается ли новобранец, но и сможет ли добыть воды в таком положении. Мальчик вытянул руки, черпанул кружкой и крепко перехватил её, прижав к груди. Оставалось лишь надеяться, что он не расплескает содержимое, пока будет лететь обратно.
Пираты тянули канат обратно медленно и неохотно. Возможно, они рассчитывали, что мальчик уже давно умер от разрыва сердца или обделался от страха. Ни то, ни другое, конечно, не делало конечное зрелище захватывающим для моряков. В случае смерти новобранца канат логичнее было обрезать и сбросить труп в море. А второе, конечно, тоже не сулило бы Фергюсу ничего хорошего. К счастью, мальчик был жив и здоров, к тому же и очень зол. Он был готов наброситься на любого обидчика с голыми руками, лишь бы причинить мало-мальски равнозначный своему испытанию вред. Правда, что-то похожее на его посвящение сложно было придумать.
Фергюса втянули на борт и швырнули на палубу. Мальчик проехался спиной по мокрым доскам, но крепко прижал к себе полупустую уже кружку. Вода всё-таки расплескалась в полёте.
