- О чем ты? – Голос наконец задрожал. – О чем ты говоришь, ты, дьявол?!
- Торговля наркотиками, испытание химических препаратов на детях, заказные убийства… Да ты сядешь пожизненно, если, конечно, тебя не отправят на электрический стул.
- У тебя нет доказательств! – она хрипло рассмеялась, однако внутри все похолодело.
- У меня, может, и нет. Но твой подручный, я уверен, захочет многое рассказать, чтобы избежать тюрьмы.
Наконец до нее дошло.
- Джейкоб… Он же обыскал тебя перед тем, как…
- И оставил мне пистолет. Ваша карета прибыла, ваше величество.
Одна за другой склад окружили полицейские машины. Сирены не смолкали ни на секунду. За ними Амадео разглядел «скорую» и облегченно выдохнул. Ребекка сделала все, как надо.
В мгновение ока их с Жаклин взяли в кольцо.
- Брось оружие! – выкрикнул молодой полисмен, наставив на Амадео табельный пистолет. – Немедленно!
- Разумеется. – Выпустив Жаклин, Амадео послушно положил оружие на землю и сложил руки за головой. На лице впервые за четыре года сияла широкая улыбка.
Белый туман окружал со всех сторон. При попытке разогнать его ничего не выходило, он лишь становился плотнее и обволакивал тело, сковывая движения, впиваясь невидимыми шипами в кожу. Особенно сильную боль он причинял с левой стороны груди – там пульсировали не просто шипы, а самые настоящие клинки, вонзаясь со скоростью иглы швейной машинки.
Из горла вырвался тихий вздох, который можно было принять за стон. В голове немного прояснилось, чему способствовала острая боль. Белый туман рассеялся, превратившись в потолок с рядом галогенных ламп.
Ксавьер попытался сесть, однако не мог даже шевельнуться. Стиснув зубы, попробовал снова. Грудь взорвалась островками ослепляющей боли, и он счел за лучшее прекратить попытки.
- Пришел в себя, – услышал он довольный голос. – Ну конечно, чтобы какой-то кусочек свинца мог убить самого Санторо… Да тут ядерка потребуется, не меньше.
- Не язви, Ребекка, мне от этого не легче, – выдохнул он сквозь стиснутые зубы. – Я в больнице?
- Разумеется. Пуля чудом прошла мимо жизненно важных органов, но поваляться придется. Тот, кто в тебя стрелял, фантастически промахнулся. Но я все же склоняюсь к тому, что он очень опытный стрелок. Иначе ты был бы уже мертв.
Ксавьер лежал с закрытыми глазами, слушая успокаивающую трескотню Ребекки. Кто-то – наверное, врач – подошел к кровати, и через некоторое время боль начала отступать – похоже, ему дали обезболивающее.
Ребекка решила, что он снова заснул, и замолкла. А Ксавьер прокручивал в голове все, что произошло. Жаклин следила за Амадео, в этом не было сомнений. И решила покончить с обоими одним махом. Вот только раз Ксавьер в больнице, ее план не удался. Однако…
Он открыл глаза. Ребекка сидела рядом на стуле, погрузившись в телефон. Брови сосредоточенно сдвинуты, губы плотно сжаты. Ни секунды без работы. В палате, кроме нее, никого не было.
- Ребекка, – прохрипел он, кое-как оторвав голову от подушки. – Где Амадео?
Она подняла глаза, и Ксавьер едва успел уловить замешательство, промелькнувшее на лице.
- С ним все в порядке. – Улыбка вышла кривой. – Не ранен.
- Я не об этом спросил. Где он?
Ребекка сунула телефон в сумочку. Из груди вырвался тяжелый вздох, будто она готовилась к неминуемой экзекуции.
- В камере предварительного заключения.
Его посадили в общую камеру.
Лавки вдоль стен. Решетка, отгораживающая сборище разношерстной публики от общества. Здесь собрались и водители, пойманные пьяными за рулем, и неудавшиеся грабители круглосуточных супермаркетов. Буйные пьяницы соседствовали с уличными хулиганами, угонщики – с домушниками. Никто не подумал о том, чтобы рассадить их по разным камерам, согласно правилам. И в эту сборную солянку по случайности угодил и Амадео.
Его должны были сразу изолировать, однако из-за глупейшей ошибки он попал сюда. И не имел ничего против.
Улыбка так и не сошла с губ. Он улыбался, когда полицейские сковывали запястья наручниками. Улыбался, когда полицейская машина, сверкая маячками, неслась к управлению. Улыбался во время нудной процедуры допроса. Наверняка стражи порядка приняли его за спятившего, но он ничего не мог с собой поделать.
Амадео прикрыл глаза и прислонился к стене, ощущая небывалую легкость, будто с души свалился огромный могильный камень, который он старательно тащил на свою грудь. Ксавьер вовсе не предавал его и не собирался. Друг, настоящий друг, который так много для него сделал, а Амадео был слишком рассержен, обижен и подавлен, чтобы это понять.
Омрачало жизнерадостное настроение лишь одно – Амадео не знал, в каком состоянии находится Ксавьер. Жив ли он? Должен. Джейкоб – отличный стрелок, он знал, что делал, когда по приказу Жаклин выстрелил в Ксавьера.
- Только попробуй умереть, – прошептал Амадео, не открывая глаз. – И не принять моих извинений.
- Слышь, ты че сам с собой базаришь, больной, что ли?
Амадео открыл глаза и сфокусировал взгляд на нависшем над ним невысоком пареньке лет восемнадцати. Светлые волосы прилизаны, во рту перекатывается жвачка. Джинсы заправлены в ботинки, кожаная куртка блестит так, будто ее натерли кремом для обуви.
- Прошу прощения, вы что-то хотели? – спросил Амадео.
Парень вытащил жвачку изо рта.
- Клевые у тебя волосы. Так и просится в них жемчужинка.
- Попытаетесь украсить мою прическу, и я заплачу вам сломанной рукой. – Амадео осознавал, что улыбается, произнося угрозу, и не думал, что мальчишка воспримет ее всерьез.
Однако что-то в его тоне насторожило юного хулигана. Тот с сомнением помял жвачку в пальцах и, бросив: «Развелось тут крутых», отошел.
Амадео снова закрыл глаза.
Он не шутил, сказав, что Жаклин не сможет откупиться от закона. Согласно полученным инструкциям, все деньги с трех ее счетов Кейси перевел на благотворительность в тот самый момент, когда Амадео волокли к фургону. Жаклин хотела уничтожить Ксавьера, но пошла бы ко дну вместе с ним. Амадео не собирался давать ей ни малейшего шанса удержаться на вершине.
Но теперь все закончилось. Жаклин надолго сядет в тюрьму, и Беррингтон ей не поможет. Из новостей Амадео знал, что Беррингтона только-только восстановили в должности министра, и ему легче будет скрыть огромное пятно на своей репутации, если он просто оставит все, как есть. То есть позволит Жаклин познать все прелести тюремной жизни.
Все складывалось как нельзя лучше.
- Солитарио, – окликнул полицейский. – На выход.
Амадео поднялся, сопровождаемый завистливыми взглядами сокамерников. Сержант распахнул дверь камеры, и Амадео увидел Йохана.
Тот вытянулся по стойке «смирно» и смотрел прямо перед собой, изо всех сил стараясь не встречаться с Амадео глазами. В непривычном строгом костюме он выглядел бы взрослым, солидным человеком, если бы не выражение растерянности и легкой паники на лице, отчего Йохан казался мальчиком, надевшим папину одежду.
- Господин Солитарио, – отчеканил он. – Следуйте за мной.
Амадео вздрогнул от такого обращения, но ничего не сказал. Не смог. И просто последовал за Йоханом.
Всю дорогу до больницы Йохан молчал, вцепившись в руль так, будто тот был спасательным кругом. Амадео хотел заговорить, но слова застревали в горле, стоило только посмотреть на друга: губы сжаты в тонкую линию, брови сдвинуты к переносице, челюсть упрямо выдвинута вперед. Йохан был совсем не настроен на разговор, и Амадео прекрасно его понимал: сам несколько дней назад не желал слушать никаких объяснений.
Йохан же безуспешно пытался успокоиться. Он считал, что сможет, как ни в чем не бывало, забрать Амадео и отвезти его к Санторо, но, как только дверь камеры открылась, его затрясло. Нет, Амадео выглядел очень даже неплохо, не ранен, не избит… Но сам его вид за решеткой угнетающе подействовал на Йохана. Будто вернулись события полугодовой давности, когда он уходил за тюремные ворота, зная, что Амадео остается за спиной. Будто покидал друга навсегда.
Но сейчас Йохан мог забрать его оттуда. Что он и сделал. И это отнюдь не успокоило. Совесть грызла острыми зубами, не позволяя радоваться тому, что с другом все в порядке.
Там, в тюрьме, много раз он порывался рассказать Амадео обо всем, чтобы не слышать несправедливых обвинений в адрес Ксавьера Санторо. Однако что-то каждый раз останавливало. Прежде всего – Амадео мог не поверить. Сущее безумие – Ксавьер нанял телохранителя, чтобы защитить названого брата, но вместе с тем зачем-то упрятал его в тюрьму. Но могло быть и хуже: Амадео мог разозлиться, узнав, что Йохан все это время был в сговоре с его врагом, и больше никогда не подпустил бы к себе друга. И перевелся в другую камеру, где его гораздо легче достать множественным недоброжелателям. Из-за своей озлобленности потерял бы единственную защиту.
И Йохан молчал, стискивая зубы до боли.
Он не понимал Ксавьера. Почему тот предпочел нанять телохранителя вместо того, чтобы выкупить Амадео из тюрьмы? Деньги решают все, и в данном случае они бы помогли. С их помощью Йохан сам оказался тут, почему бы не сыграть в обратном порядке? Тысячи убийц, воров, жуликов, мошенников ходят на свободе, а невинный сидит на нарах? Где же справедливость? Почему Ксавьер так решил? На этот вопрос Йохан не находил ответа, как ни силился.
Именно поэтому, выйдя из тюрьмы, он направился прямиком к Санторо и выложил все, что о нем думает.
Перед машиной вдруг выскочила кошка, и Йохан дал по тормозам. Амадео бросило вперед, и он едва успел выставить вперед руку, чтобы не впечататься носом в панель.
- Черт побери, – выдохнул он. – Кошки всюду предвещают мне смерть.
Йохан ничего не ответил. Вместо этого заглушил машину и, вынув ключ, откинулся на спинку сиденья. Амадео молча смотрел перед собой, изучая панель, с которой едва не поцеловался.
В мучительной тишине прошло несколько минут. Дорога была пустынна, ни одна машина не проехала рядом и не посигналила. Ни один водитель не покрутил пальцем у виска. Они были одни в давящем безмолвии, и никто не решался нарушить его.
- Через две недели после того, как я приехал в этот город, – заговорил наконец Йохан, – после одного из боев ко мне подошел человек. Протянул банковскую карточку и предложил работу. Карточка была пуста – он сказал, что заполнит ее деньгами в том количестве, в котором попрошу. В обмен я должен был сесть в тюрьму, чтобы защищать некоего человека, которого обвиняли в убийстве. Работа не хуже любой другой, тем более мне обещали крупную сумму. Конечно, настораживало, что конкретного числа мне не назвали, но я ухватился за эту возможность. Я ведь мог не бедствовать до конца жизни! – Он широко улыбнулся, однако вышло совсем не весело. – Я сидел почти четыре года. Парень, которого нужно было охранять, оказался вовсе не матерым уголовником, каким я его представлял сначала. Ушло много времени на то, чтобы расположить его к себе, но наконец мне это удалось. И я увидел его настоящего, за маской неприступного принца оказался одинокий человек, против которого ополчился целый мир. Он боялся доверять, боялся кого-то подпускать к себе. У него были на это причины, по крайней мере, он думал так. И я решил: во что бы то ни стало, верну улыбку на это прекрасное лицо.
Йохан замолчал. Амадео, опустив голову, ждал продолжения.
- Выйдя из тюрьмы, я отправился к человеку, давшему мне работу. От принца я слышал, что мой работодатель его предал. Я хотел выяснить, почему, меня обуревал гнев и любопытство. Как может человек так поступить со своим названым братом? В результате я получил объяснения. С глаз словно повязку сняли. Сродни тому, когда тебя выводят из карцера на свет божий, солнце ослепляет… Но на душе сразу становится легче. Санторо снова напомнил мне об оплате. А я оставил карточку пустой, – закончил Йохан. – Однако попросил взять меня на работу, чтобы иметь возможность хоть как-то общаться с бродягой, который вот-вот снова станет принцем. Понимаю, что я – человек не твоего круга, в обычной жизни ты бы и головы не повернул в мою сторону, однако все, что мне надо – знать, что с тобой все в порядке. Защищать и дальше, если получится. Я все сказал. Если хочешь высказать претензии по поводу моего вранья – валяй.
Амадео пораженно замер. Йохан считает себя виноватым, и вся эта история – попытка оправдаться за то, что не сказал раньше? Какая глупость, ведь это он должен извиниться за то, что наговорил другу тогда, не разобравшись ни в чем.
- Я не знал всей ситуации, – наконец проговорил Амадео. Даже в мертвой тишине голос прозвучал едва слышно. – Но это вовсе не оправдание. Ты столько времени провел в тюрьме из-за меня, едва не погиб там, а я так с тобой обошелся, и…
- Пожалуйста, Амадео! – взмолился Йохан, повернувшись к нему. Ремень безопасности протестующе скрипнул. – Не оправдывайся. Ты ничего не знал, и давай остановимся на этом. Не хочу больше видеть твое хмурое лицо. – Он протянул руку и ткнул Амадео в бок. – Хочу, чтобы ты улыбался. Именно этого я добивался все четыре года. Не разочаровывай меня.
Амадео потрясенно уставился на него. Тот насупил брови и сверлил его взглядом, однако уголки губ подозрительно подрагивали. Это выглядело настолько комично, что Амадео улыбнулся.
- Так-то лучше! – Йохан, уже не пытаясь сдерживаться, широко заулыбался в ответ.
Затем завел машину и нажал на педаль газа.
В больнице Ксавьер пробыл неделю. Он с удовольствием уехал бы оттуда на следующий день, но упертый принц едва ли не насильно уложил его обратно в постель.
- Забудь на время о работе, это не шутки, – хмурясь, выговаривал он. – Так ли хочется сгореть от стыда, когда ты свалишься в обморок во время важных переговоров?
И Ксавьер подчинился. Впервые за долгое время выполнил чьи-то указания беспрекословно.
Когда Йохан привез Амадео в больницу, Ксавьер спал. И первое, что увидел по пробуждении – дремлющего рядом, на неудобном больничном стуле, друга. Прекрасные блестящие волосы, которых когда-то лишил его Лукас, упали на лицо, руки упрямо скрещены на груди, словно он до последнего сопротивлялся сну. Принц, едва не потерявший свое королевство.
Ксавьер не удержался от усмешки. Сколько времени он скрывал от Амадео истинное положение дел, полагая, что тот его никогда не простит! Непозволительная глупость, которая вылилась в кучу проблем. Ксавьер всегда считал, что Амадео недостает решительности, и он тысячу раз подумает над последствиями, прежде чем сделает шаг.
Но принц его поразил. Смело выступил против сил, которые запросто могли опрокинуть его на землю так, чтобы он больше никогда не поднялся. И у него получилось победить. Жаклин оказалась в тюрьме, и если бы Ксавьер вовремя не раскрыл правду, то сам оказался бы рядом с ней.
Ох, как же он недооценил этого паренька. Одна из немногих ошибок в его жизни и самая роковая. После того, как Ксавьер получил «Азар», ощущение собственного могущества ударило в голову. Заставляло думать, что все в жизни подвластно ему, что он может управлять любым человеком, если захочет. И никому никогда не удастся скинуть его с пьедестала.
Однако принцу это почти удалось. И, вопреки жестоким королям, он захотел оставить свергнутому диктатору жизнь. Как благородно и в то же время как глупо!
- Прости, – прошептал Ксавьер. – Ты гораздо лучше меня.
- Торговля наркотиками, испытание химических препаратов на детях, заказные убийства… Да ты сядешь пожизненно, если, конечно, тебя не отправят на электрический стул.
- У тебя нет доказательств! – она хрипло рассмеялась, однако внутри все похолодело.
- У меня, может, и нет. Но твой подручный, я уверен, захочет многое рассказать, чтобы избежать тюрьмы.
Наконец до нее дошло.
- Джейкоб… Он же обыскал тебя перед тем, как…
- И оставил мне пистолет. Ваша карета прибыла, ваше величество.
Одна за другой склад окружили полицейские машины. Сирены не смолкали ни на секунду. За ними Амадео разглядел «скорую» и облегченно выдохнул. Ребекка сделала все, как надо.
В мгновение ока их с Жаклин взяли в кольцо.
- Брось оружие! – выкрикнул молодой полисмен, наставив на Амадео табельный пистолет. – Немедленно!
- Разумеется. – Выпустив Жаклин, Амадео послушно положил оружие на землю и сложил руки за головой. На лице впервые за четыре года сияла широкая улыбка.
Белый туман окружал со всех сторон. При попытке разогнать его ничего не выходило, он лишь становился плотнее и обволакивал тело, сковывая движения, впиваясь невидимыми шипами в кожу. Особенно сильную боль он причинял с левой стороны груди – там пульсировали не просто шипы, а самые настоящие клинки, вонзаясь со скоростью иглы швейной машинки.
Из горла вырвался тихий вздох, который можно было принять за стон. В голове немного прояснилось, чему способствовала острая боль. Белый туман рассеялся, превратившись в потолок с рядом галогенных ламп.
Ксавьер попытался сесть, однако не мог даже шевельнуться. Стиснув зубы, попробовал снова. Грудь взорвалась островками ослепляющей боли, и он счел за лучшее прекратить попытки.
- Пришел в себя, – услышал он довольный голос. – Ну конечно, чтобы какой-то кусочек свинца мог убить самого Санторо… Да тут ядерка потребуется, не меньше.
- Не язви, Ребекка, мне от этого не легче, – выдохнул он сквозь стиснутые зубы. – Я в больнице?
- Разумеется. Пуля чудом прошла мимо жизненно важных органов, но поваляться придется. Тот, кто в тебя стрелял, фантастически промахнулся. Но я все же склоняюсь к тому, что он очень опытный стрелок. Иначе ты был бы уже мертв.
Ксавьер лежал с закрытыми глазами, слушая успокаивающую трескотню Ребекки. Кто-то – наверное, врач – подошел к кровати, и через некоторое время боль начала отступать – похоже, ему дали обезболивающее.
Ребекка решила, что он снова заснул, и замолкла. А Ксавьер прокручивал в голове все, что произошло. Жаклин следила за Амадео, в этом не было сомнений. И решила покончить с обоими одним махом. Вот только раз Ксавьер в больнице, ее план не удался. Однако…
Он открыл глаза. Ребекка сидела рядом на стуле, погрузившись в телефон. Брови сосредоточенно сдвинуты, губы плотно сжаты. Ни секунды без работы. В палате, кроме нее, никого не было.
- Ребекка, – прохрипел он, кое-как оторвав голову от подушки. – Где Амадео?
Она подняла глаза, и Ксавьер едва успел уловить замешательство, промелькнувшее на лице.
- С ним все в порядке. – Улыбка вышла кривой. – Не ранен.
- Я не об этом спросил. Где он?
Ребекка сунула телефон в сумочку. Из груди вырвался тяжелый вздох, будто она готовилась к неминуемой экзекуции.
- В камере предварительного заключения.
Часть 7 - Новая жизнь
Его посадили в общую камеру.
Лавки вдоль стен. Решетка, отгораживающая сборище разношерстной публики от общества. Здесь собрались и водители, пойманные пьяными за рулем, и неудавшиеся грабители круглосуточных супермаркетов. Буйные пьяницы соседствовали с уличными хулиганами, угонщики – с домушниками. Никто не подумал о том, чтобы рассадить их по разным камерам, согласно правилам. И в эту сборную солянку по случайности угодил и Амадео.
Его должны были сразу изолировать, однако из-за глупейшей ошибки он попал сюда. И не имел ничего против.
Улыбка так и не сошла с губ. Он улыбался, когда полицейские сковывали запястья наручниками. Улыбался, когда полицейская машина, сверкая маячками, неслась к управлению. Улыбался во время нудной процедуры допроса. Наверняка стражи порядка приняли его за спятившего, но он ничего не мог с собой поделать.
Амадео прикрыл глаза и прислонился к стене, ощущая небывалую легкость, будто с души свалился огромный могильный камень, который он старательно тащил на свою грудь. Ксавьер вовсе не предавал его и не собирался. Друг, настоящий друг, который так много для него сделал, а Амадео был слишком рассержен, обижен и подавлен, чтобы это понять.
Омрачало жизнерадостное настроение лишь одно – Амадео не знал, в каком состоянии находится Ксавьер. Жив ли он? Должен. Джейкоб – отличный стрелок, он знал, что делал, когда по приказу Жаклин выстрелил в Ксавьера.
- Только попробуй умереть, – прошептал Амадео, не открывая глаз. – И не принять моих извинений.
- Слышь, ты че сам с собой базаришь, больной, что ли?
Амадео открыл глаза и сфокусировал взгляд на нависшем над ним невысоком пареньке лет восемнадцати. Светлые волосы прилизаны, во рту перекатывается жвачка. Джинсы заправлены в ботинки, кожаная куртка блестит так, будто ее натерли кремом для обуви.
- Прошу прощения, вы что-то хотели? – спросил Амадео.
Парень вытащил жвачку изо рта.
- Клевые у тебя волосы. Так и просится в них жемчужинка.
- Попытаетесь украсить мою прическу, и я заплачу вам сломанной рукой. – Амадео осознавал, что улыбается, произнося угрозу, и не думал, что мальчишка воспримет ее всерьез.
Однако что-то в его тоне насторожило юного хулигана. Тот с сомнением помял жвачку в пальцах и, бросив: «Развелось тут крутых», отошел.
Амадео снова закрыл глаза.
Он не шутил, сказав, что Жаклин не сможет откупиться от закона. Согласно полученным инструкциям, все деньги с трех ее счетов Кейси перевел на благотворительность в тот самый момент, когда Амадео волокли к фургону. Жаклин хотела уничтожить Ксавьера, но пошла бы ко дну вместе с ним. Амадео не собирался давать ей ни малейшего шанса удержаться на вершине.
Но теперь все закончилось. Жаклин надолго сядет в тюрьму, и Беррингтон ей не поможет. Из новостей Амадео знал, что Беррингтона только-только восстановили в должности министра, и ему легче будет скрыть огромное пятно на своей репутации, если он просто оставит все, как есть. То есть позволит Жаклин познать все прелести тюремной жизни.
Все складывалось как нельзя лучше.
- Солитарио, – окликнул полицейский. – На выход.
Амадео поднялся, сопровождаемый завистливыми взглядами сокамерников. Сержант распахнул дверь камеры, и Амадео увидел Йохана.
Тот вытянулся по стойке «смирно» и смотрел прямо перед собой, изо всех сил стараясь не встречаться с Амадео глазами. В непривычном строгом костюме он выглядел бы взрослым, солидным человеком, если бы не выражение растерянности и легкой паники на лице, отчего Йохан казался мальчиком, надевшим папину одежду.
- Господин Солитарио, – отчеканил он. – Следуйте за мной.
Амадео вздрогнул от такого обращения, но ничего не сказал. Не смог. И просто последовал за Йоханом.
Всю дорогу до больницы Йохан молчал, вцепившись в руль так, будто тот был спасательным кругом. Амадео хотел заговорить, но слова застревали в горле, стоило только посмотреть на друга: губы сжаты в тонкую линию, брови сдвинуты к переносице, челюсть упрямо выдвинута вперед. Йохан был совсем не настроен на разговор, и Амадео прекрасно его понимал: сам несколько дней назад не желал слушать никаких объяснений.
Йохан же безуспешно пытался успокоиться. Он считал, что сможет, как ни в чем не бывало, забрать Амадео и отвезти его к Санторо, но, как только дверь камеры открылась, его затрясло. Нет, Амадео выглядел очень даже неплохо, не ранен, не избит… Но сам его вид за решеткой угнетающе подействовал на Йохана. Будто вернулись события полугодовой давности, когда он уходил за тюремные ворота, зная, что Амадео остается за спиной. Будто покидал друга навсегда.
Но сейчас Йохан мог забрать его оттуда. Что он и сделал. И это отнюдь не успокоило. Совесть грызла острыми зубами, не позволяя радоваться тому, что с другом все в порядке.
Там, в тюрьме, много раз он порывался рассказать Амадео обо всем, чтобы не слышать несправедливых обвинений в адрес Ксавьера Санторо. Однако что-то каждый раз останавливало. Прежде всего – Амадео мог не поверить. Сущее безумие – Ксавьер нанял телохранителя, чтобы защитить названого брата, но вместе с тем зачем-то упрятал его в тюрьму. Но могло быть и хуже: Амадео мог разозлиться, узнав, что Йохан все это время был в сговоре с его врагом, и больше никогда не подпустил бы к себе друга. И перевелся в другую камеру, где его гораздо легче достать множественным недоброжелателям. Из-за своей озлобленности потерял бы единственную защиту.
И Йохан молчал, стискивая зубы до боли.
Он не понимал Ксавьера. Почему тот предпочел нанять телохранителя вместо того, чтобы выкупить Амадео из тюрьмы? Деньги решают все, и в данном случае они бы помогли. С их помощью Йохан сам оказался тут, почему бы не сыграть в обратном порядке? Тысячи убийц, воров, жуликов, мошенников ходят на свободе, а невинный сидит на нарах? Где же справедливость? Почему Ксавьер так решил? На этот вопрос Йохан не находил ответа, как ни силился.
Именно поэтому, выйдя из тюрьмы, он направился прямиком к Санторо и выложил все, что о нем думает.
Перед машиной вдруг выскочила кошка, и Йохан дал по тормозам. Амадео бросило вперед, и он едва успел выставить вперед руку, чтобы не впечататься носом в панель.
- Черт побери, – выдохнул он. – Кошки всюду предвещают мне смерть.
Йохан ничего не ответил. Вместо этого заглушил машину и, вынув ключ, откинулся на спинку сиденья. Амадео молча смотрел перед собой, изучая панель, с которой едва не поцеловался.
В мучительной тишине прошло несколько минут. Дорога была пустынна, ни одна машина не проехала рядом и не посигналила. Ни один водитель не покрутил пальцем у виска. Они были одни в давящем безмолвии, и никто не решался нарушить его.
- Через две недели после того, как я приехал в этот город, – заговорил наконец Йохан, – после одного из боев ко мне подошел человек. Протянул банковскую карточку и предложил работу. Карточка была пуста – он сказал, что заполнит ее деньгами в том количестве, в котором попрошу. В обмен я должен был сесть в тюрьму, чтобы защищать некоего человека, которого обвиняли в убийстве. Работа не хуже любой другой, тем более мне обещали крупную сумму. Конечно, настораживало, что конкретного числа мне не назвали, но я ухватился за эту возможность. Я ведь мог не бедствовать до конца жизни! – Он широко улыбнулся, однако вышло совсем не весело. – Я сидел почти четыре года. Парень, которого нужно было охранять, оказался вовсе не матерым уголовником, каким я его представлял сначала. Ушло много времени на то, чтобы расположить его к себе, но наконец мне это удалось. И я увидел его настоящего, за маской неприступного принца оказался одинокий человек, против которого ополчился целый мир. Он боялся доверять, боялся кого-то подпускать к себе. У него были на это причины, по крайней мере, он думал так. И я решил: во что бы то ни стало, верну улыбку на это прекрасное лицо.
Йохан замолчал. Амадео, опустив голову, ждал продолжения.
- Выйдя из тюрьмы, я отправился к человеку, давшему мне работу. От принца я слышал, что мой работодатель его предал. Я хотел выяснить, почему, меня обуревал гнев и любопытство. Как может человек так поступить со своим названым братом? В результате я получил объяснения. С глаз словно повязку сняли. Сродни тому, когда тебя выводят из карцера на свет божий, солнце ослепляет… Но на душе сразу становится легче. Санторо снова напомнил мне об оплате. А я оставил карточку пустой, – закончил Йохан. – Однако попросил взять меня на работу, чтобы иметь возможность хоть как-то общаться с бродягой, который вот-вот снова станет принцем. Понимаю, что я – человек не твоего круга, в обычной жизни ты бы и головы не повернул в мою сторону, однако все, что мне надо – знать, что с тобой все в порядке. Защищать и дальше, если получится. Я все сказал. Если хочешь высказать претензии по поводу моего вранья – валяй.
Амадео пораженно замер. Йохан считает себя виноватым, и вся эта история – попытка оправдаться за то, что не сказал раньше? Какая глупость, ведь это он должен извиниться за то, что наговорил другу тогда, не разобравшись ни в чем.
- Я не знал всей ситуации, – наконец проговорил Амадео. Даже в мертвой тишине голос прозвучал едва слышно. – Но это вовсе не оправдание. Ты столько времени провел в тюрьме из-за меня, едва не погиб там, а я так с тобой обошелся, и…
- Пожалуйста, Амадео! – взмолился Йохан, повернувшись к нему. Ремень безопасности протестующе скрипнул. – Не оправдывайся. Ты ничего не знал, и давай остановимся на этом. Не хочу больше видеть твое хмурое лицо. – Он протянул руку и ткнул Амадео в бок. – Хочу, чтобы ты улыбался. Именно этого я добивался все четыре года. Не разочаровывай меня.
Амадео потрясенно уставился на него. Тот насупил брови и сверлил его взглядом, однако уголки губ подозрительно подрагивали. Это выглядело настолько комично, что Амадео улыбнулся.
- Так-то лучше! – Йохан, уже не пытаясь сдерживаться, широко заулыбался в ответ.
Затем завел машину и нажал на педаль газа.
В больнице Ксавьер пробыл неделю. Он с удовольствием уехал бы оттуда на следующий день, но упертый принц едва ли не насильно уложил его обратно в постель.
- Забудь на время о работе, это не шутки, – хмурясь, выговаривал он. – Так ли хочется сгореть от стыда, когда ты свалишься в обморок во время важных переговоров?
И Ксавьер подчинился. Впервые за долгое время выполнил чьи-то указания беспрекословно.
Когда Йохан привез Амадео в больницу, Ксавьер спал. И первое, что увидел по пробуждении – дремлющего рядом, на неудобном больничном стуле, друга. Прекрасные блестящие волосы, которых когда-то лишил его Лукас, упали на лицо, руки упрямо скрещены на груди, словно он до последнего сопротивлялся сну. Принц, едва не потерявший свое королевство.
Ксавьер не удержался от усмешки. Сколько времени он скрывал от Амадео истинное положение дел, полагая, что тот его никогда не простит! Непозволительная глупость, которая вылилась в кучу проблем. Ксавьер всегда считал, что Амадео недостает решительности, и он тысячу раз подумает над последствиями, прежде чем сделает шаг.
Но принц его поразил. Смело выступил против сил, которые запросто могли опрокинуть его на землю так, чтобы он больше никогда не поднялся. И у него получилось победить. Жаклин оказалась в тюрьме, и если бы Ксавьер вовремя не раскрыл правду, то сам оказался бы рядом с ней.
Ох, как же он недооценил этого паренька. Одна из немногих ошибок в его жизни и самая роковая. После того, как Ксавьер получил «Азар», ощущение собственного могущества ударило в голову. Заставляло думать, что все в жизни подвластно ему, что он может управлять любым человеком, если захочет. И никому никогда не удастся скинуть его с пьедестала.
Однако принцу это почти удалось. И, вопреки жестоким королям, он захотел оставить свергнутому диктатору жизнь. Как благородно и в то же время как глупо!
- Прости, – прошептал Ксавьер. – Ты гораздо лучше меня.
