- Бери, - неожиданно разрешил Намчин.
Инбаши поклонился и спешно покинул шатер хана, пока тот не передумал. Нуриец никак не мог поверить в то, что он все еще жив, все еще является инбаши, и теперь девушка из Мирии принадлежит ему.
***
До шатра байбаши Хунана мужчины шли вместе, но ни один из них не промолвил и слова. Главнокомандующий понимал молодого воина. Понимал, но не одобрял. Петлю с девичьей шеи он перекидывал на свою.
- Иди за мной, - коротко приказал нуриец пленнице.
- Никуда я не пойду, - возразила девушка, попятившись.
Нуриец, которому возражает женщина, да еще и чужеродная, - слабый нуриец. А терять честь при соплеменниках мужчина не мог.
- Или ты идешь со мной или твоя голова едет к отцу в деревню! - вспылил нуриец и потянул за веревку, все еще удавкой сидящей на шее невольницы.
Перечить более мирянка не осмелилась. Покорно пошла за тем, кто украл ее вольную жизнь, обрекая на муки. Новый шатер ничем не отличался от предыдущего. Те же шкуры, столик, сундуки. Мужчина отобрал несколько шкур, подушку и бросил у стены.
- Спать здесь будешь.
- Здесь? - удивилась пленница. - Это шатер вашего хана?
- Нет. Это мой. - усмехнулся степняк. - А ты видать к самому хану метила?
Девушка рьяно замотала головой и указала на веревку. Нуриец кивнул. Избавив мирянку от удавки, он вынул из-за пояса кривой меч, снял доспех и кинул на сундук.
- Тебя как звать-то? - спросил степняк между делом.
- Млада, - не мешкая ответила девушка.
- Красивое имя, - проявил учтивость нуриец, усаживаясь поодаль на шкуры скрестив ноги.
- А тебя?
- Унгур.
- Странное имя, - ехидно заметила девушка, обрадовавшись, что спальное место варвара у противоположной стены шатра.
- А ты колючая, - рассмеялся Унгур, ничуть не обидевшись, - и красивая. Как Аралия. Голубые бутоны и острые шипы.
Слова степняка смутили Младу, да только помнились ей и другие его слова, брошенные в шатре Хунана. Обеспокоенная своей судьбой, она решилась выпытать, что ждет ее, горемычную. Плавно опустилась на пол и, взглянув из-под длинных ресниц, спросила:
- А про мою голову - это правда?
- Да. Хан приказал, - не стал скрывать мужчина.
- Неужто приказа Великого Хана ослушался? - позволила себе усмехнуться девушка.
- Нет. Я просил хана отдать тебя мне. В качестве награды. Раз ему не нужна, - осадил пленницу Унгур.
Млада насторожилась. И желание потешаться отпало. Слишком рано под спокойными речами она забыла, кто такие нуры:
- Зачем я тебе?
- Наложницей моей будешь, - не скрывая удовольствия, пояснил степняк.
- Наложницей? - с ужасом повторила девушка, и лицо скривилось в гримасе отвращения.
- А ты думала женой? - развел руками нуриец, забавляясь такой детской наивностью пленницы.
Млада вспыхнула и подскочила на ноги. Голубые глаза, ярче самого лазоревого яхонта, загорелись пуще прежнего, заставляя мужчину залюбоваться их глубиной и чистотой.
- Я с тобой жить не стану, ни с кем не стану. Руки на себя наложу!
- А разве у вас это не грех - самоубийство? - спросил Унгур с пугающим спокойствием.
- Уж лучше так, чем жить во грехе, - сделала последнюю попытку защититься от позорной участи девушка, но, потупив глаза в пол, жалобно попросила, - обещай только, что после смерти ты моё тело отцу передашь. Все тело целиком, пусть похоронит как того требуют наши традиции.
Унгур улыбнулся про себя. Да чтобы девица так быстро сдалась? Нет, только не мирянка! Нахмурив брови, он укоризненно покачал головой:
- Вот, сорока! Только послушай как стрекочет. Поздно уже, ложись.
- А не боишься, что сбегу? - опять расхрабрилась Млада.
- Нет, - буркнул нуриец, - если высунешь нос из шатра, тебя поймают и отдадут “майчинам” - нашим воинам, а потом убьют. А пока ты здесь - ты под моей защитой. Так что ложись и спи.
Склонив голову, Млада послушно легла. Да только не до сна ей было. Она так далеко от дома и совсем одна среди варваров. Отвернувшись к кожно-тряпичной стене шатра, девушка уткнулась в подушку, стараясь заглушить неровное дыхание от накатывающихся слез.
- Хватит сопеть, я все слышу, - проворчал Унгур. Ему тоже не спалось. Голубые бездонные глаза мирянки не давали покоя, маня и опьяняя. Он или покорит это море, или утонет в нем. - И не вздумай рыдать. Тебе еще никто ничего плохого не сделал.
- Угу, подожду пока сделают, - чуть слышно прошептала пленница, глубже зарываясь в шкуры. Отчаяние захлестывало с головой, и пришлось девушке прикусить палец, заглушая плач. Неизвестно, как этот варвар отреагирует.
Постепенно теплая тихая ночь, окутавшая весь лагерь, убаюкала и мирянку, и нурийца.
Проснувшись, Млада первым делом осмотрелась. В шатре никого не было. Отсутствие Угура ее совсем не огорчало. Будучи от природы любопытной и большой любительницей совать всюду свой нос, девушка залезла во все сундуки и обшарила шатер. Не прошло и часа, как ее одолела скука. И голод. Помаявшись еще немного в одиночестве, она выглянула из шатра. Несколько нурийских мужчин время от времени неторопливо проходили по лагерю. Женщин видно не было.
"Ничего же не случится, если я немного взгляну на варварское поселение", - подумала Млада и вышла из шатра. Не успела она сделать и десяти шагов, как кто-то схватил ее за руку.
- Таа хаашэ боэй? - прошипел незнакомый нуриец, больно вцепившись повыше локтя.
- Не понимаю… - вытаращив глаза, испуганно промычала девушка
Мужчина презрительно охватил взглядом девицу. Сарафан вместо традиционной одежды, светлая кожа, пшеничные волосы.
- Куда идешь? - повторил на мирянском варвар. - Разве не знаешь, что нельзя девицам разгуливать по лагерю?
- Отпусти, я не гуляю. Я по делу, - солгала Млада.
- Гляди, деловая какая. Ну и кто тебя и куда отправил?
Не зная, что сказать, мирянка с жалостью посмотрела на мужчину. Прогулка вмиг перестала быть желанной.
Нуриец усмехнулся:
- Ха, так и знал, что брешешь. Идём, настоящим делом займешься, - и потянул пойманную девушку за собой.
- Куда? - оторопела Млада и, упираясь, закричала, призывая единственного, кто мог помочь. - Не пойду! Отпусти! Унгур! УНГУР!!
В палатке главнокомандующего во всю готовились к дальнейшим сборам податей. Байбаши Хунан, тыинбащи и ибаши, склонившись над небольшим столом с картами, негромко обсуждали будущий поход в мирянские деревни. Выстраивали маршруты, формировали отряды. Крик мирянки неожиданно прервал разговоры, а протяжное и звонкое "Унгу-у-ур" заставило всех присутствующих посмотреть на инбаши Унгура. Хунан, чтивший дисциплину, был взбешен.
- Не твоя ли это мирянка кричит, Унгур? Угомони девку или другим отдай, если сам не можешь.
Среди нуров послышались негромкие смешки. Стиснув от злости челюсти, Унгур выскочил из шатра. Найти Младу труда не составило. Тем более, что крик привлек и других нуров. Встав на пути майчина и мирянки Унгур приказ:
- Отпусти!
- С чего бы? - нагло ответил майчин и не думая отдавать свою добычу. Все знали, что без сопровождения покровителя женщины по лагерю не бегают. Либо мужчина прилюдно заявлял о ней, и все знали, под чьей опекой она находится. Либо ничья, а значит, общая.
Девушка с надеждой смотрела на Унгура. Нуриец без раздумий и лишних слов ударил соплеменника в челюсть. Тот сделал пару неловких шагов назад, пытаясь удержать равновесие, но все же упал на землю.
- Так бы сразу и сказал, что твоя, - буркнул майчин, потирая подбородок.
- Так и сказал, - недовольно процедил Унгур, схватил Младу за руку и потащил обратно в шатер. Мирянке приходилось почти бежать, подстраиваясь под широкой шаг мужчины.
- Да что ж вы все меня так тянете? Руку же оторвете! - возмутилась девушка, осознавая, что синяков на руке ей точно не избежать.
Мужчина в ответ прибавил скорость, разозлившись еще больше:
- Я тебя предупреждал! Почему не послушалась? А если бы я не услышал?
Нуриец раздражался все больше и больше, сильнее стискивая локоть мирянки жесткими пальцами. Не выдержав, Млада поморщилась и пропищала:
- Ты делаешь мне больно!
Залетев в шатер, Унгур, намерено, дернув за руку, швырнул Младу на пол.
- Больно? Ты еще не знаешь, что такое настоящая боль. Всего день в лагере, а от тебя уже неприятности. Я стал посмешищем из-за тебя! - злость, с которой говорил нуриец, заставляла девушку сидеть неподвижно.
- Надо послушаться хана Намчина и отправить твою голову в деревню, - произнес безжалостно Унгур, прежде чем выйти из шатра.
Испугавшись, Млада накрыла горло рукой. Горечь от обиды быстро нарастала в груди, и когда уже стало трудно дышать, девушка не сдержалась и заплакала. Она сидела, положив на согнутые колени руки и голову, и рыдала, отчего сотрясались не только плечи, но и все тело целиком.
Успокоившись, пленница сначала сидела, раскачиваясь из стороны в сторону, ожидая прихода угрюмого варвара, а потом принялась ходить по шатру взад-вперед и вздыхать:
- Выходить не разрешает, а я уже задыхаюсь тут. Да у меня комната была больше, чем это шатер. Окон совсем нет. И на крыше отверстие прикрыл. Даже не знаю: день сейчас или вечер.
Пренебрегая запретом, она снова выглянула из шатра, чуть приоткрыв занавесь у входа. Вечерело. В нескольких шагах стоял ее ненавистный страж и спорил с кем-то из соплеменников.
"Интересно, они все такие грубые или просто у Унгура скверный характер?" - гадала Млада, наблюдая за ним издалека, пока тот не оборвал разговор и не направился к шатру. Испугавшись, что ее заметят, девушка юркнула внутрь и расположилась на шкурах. Ступив через порог, нуриец обвел взглядом пространство, выхватывая местоположение пленницы. Черные недлинные волосы были взъерошены, узковатые глаза прищурены, а плотно сжатые тонкие губы и вовсе превратились в узкую линию. Поняв по его виду, что ей не сулит ничего хорошего, мирянка обхватила себя руками и опустила глаза.
- Чего жмешься? Не бойся, не трону, - недовольно буркнул Унгур и подошёл к сундуку с одеждой.
Млада проследила за действиями мужчины и робко позвала:
- Унгур...
- Что ещё? - не поворачиваясь, проворчал нуриец.
- Я есть хочу, - жалобно протянула Млада и закусила губу, ожидая новой вспышки негодования.
Мужчина, повернувшись, хлопнул себя по лбу.
- О, Сайтан, я ведь забыл про тебя. Сейчас принесу.
Унгур выскочил из шатра, и уже через десять минут перед мирянкой на низком столике стояли миска с мясом и овощами, еще теплые лепешки и стакан традиционного нурского напитка. Голодная Млада с наслаждением пробовала предложенную еду. А степняк, сидя рядом, не таясь, рассматривал доставшийся ему то ли приз, то ли наказание. Невысокий рост, светлые волосы, заплетенные в простую косу. Голубые огромные глаза, обрамленные пушистыми ресницами. Чуть пухлые губы, казавшиеся алыми на милом личике со светло-персиковым оттенком кожи. И, конечно, стройное гибкое тело. Унгур негромко выдохнул и отвернулся. В очередной раз откусив от мягкой лепешки кусочек, Млада поинтересовалась:
- Вкусно, это что?
- Ешь молча, - попросил нуриец.
Млада, осерчав, продолжила наслаждаться едой, не пытаясь более завести разговор. Насытившись, она облизнула губы и провела по ним тыльной стороной ладони.
Унгур подавил очередной вздох.
- Насытилась?
- Угу, спасибо, - робко улыбнулась девушка.
- Готовить умеешь?
- Конечно! - с гордостью ответила мирянка.
Степняк одобрительно кивнул.
- Хорошо.
- Только я ваших блюд не знаю, - опомнилась Млада.
- Научишься, - утвердительно сказал степняк, не сводя глаз с мирянки.
Млада занервничала от столь пристального взгляда и стоило Унгуру чуть податься вперед, тут же отползла в угол и зарылась в шкуры. Что-то неприятно скребнуло внутри нурийца.
- Ты что меня боишься?
Девушка сначала шустро помотала головой, глядя на мужчину широко раскрытыми глазами, а потом кивнула и опустила голову.
- Вот же глупая девица! - не сдерживая раздражения, буркнул Унгур, поднялся и вышел из шатра.
Млада ещё какое-то время сидела и смотрела на покров у входа, но нуриец не возвращался. Поворочась с боку на бок, всё-таки спать на полу, пусть и на толстых мягких шкурах, было непривычно и жестковато, девушка уснула.
Возня в шатре разбудила Младу. Оторвав голову от подушки, она увидела Унгура, стоящего возле сундука. Он был одет и собирался уходить. А на столике стояла одна тарелка с кашей и пара лепешек.
- Завтрак, - вместо приветствия кивнул нуриец в сторону пищи и, махнув рукой, на сундук добавил, - одежда. Переоденься. Не годиться, в сарафане расхаживать.
- Так мне в своем наряде сподручнее.
- Если хочешь и дальше в шатре сидеть, то, пожалуйста.
- Нет, нет. Я надену. А ты почему не ешь? - спросила девушка, устраиваясь за столиком.
- Я уже поел.
- Ты снова уйдешь на целый день?
Вести пустые разговоры Унгур не любил, но желание девушки уважил и задержался.
- Некогда мне с тобой нянчится. На днях снова за данью в другие деревни поедем. А когда вернемся, весь лагерь целиком перевозить будем вглубь Мирии.
- Что будет, когда вы всю Мирию обойдете?
- В следующие завоеванные земли пойдём. До зимы успеть надо. А затем домой. И чем быстрее мы соберем дань, тем больше времени сможем провести с родными перед новым походом.
- А давно ты служишь хану? Какое у тебя звание? - не умолкала пленница, обрадованная, что скупой на речи нуриец разговорился.
Польщенный вниманием мирянки, Унгур принялся объяснять. Аж глаза заблестели:
- Наши мужчины с пяти лет учатся держать меч в руках и ездить верхом. А с шестнадцати лет становятся майчинами - рядовыми воинами. Военная карьера для меня много значит. Я был усердным и быстро продвигался по службе. Хан Намчин взял меня в свою личную охрану, сделав уонбаши - десятником. Затем, по достижении двадцати одного года, я сам стал водить свои отряды на усмирения бунтов и носил звание суубаши. Но и в сотниках я долго не задержался. Сейчас я инбаши, то есть тысячник. Командную тысячью воинами. Скоро стану тыинбаши — десятитысячником,
- А Хунан кто? - девушка закончила трапезу и, сложив руки на коленях, с интересом слушала.
- Он байбаши — главнокомандующий.
- А ты тоже можешь стать байбаши?
Унгур, который только что сидел довольным, будто кот на печке, вдруг снова стал мрачным.
- Слишком много вопросов задаёшь, женщина, - раздраженно бросил он и направился к выходу. Говорить о том, что главнокомандующим может стать нуриец, только кровно приближенный к хану, ему не хотелось.
Искренне не понимая, чем же снова разозлила нурийца, Млада в спешке выкрикнула:
- Унгур, подожди!
Мужчина обернулся.
- А чем ваши женщины занимаются?
- Много чем. Готовят, стирают, за хозяйством следят, детей нянчат, одежду чинят. Все как у вас, я полагаю, - пояснил степняк и не удержавшись, добавил, - а хорошие наложницы еще и мужчин ублажают.
- А плохие? - зачем-то подшутила мирянка, тотчас смутившись.
- Плохих мы майчинам отдаем. На воспитание, - чуть наклонившись вперед, серьезно произнес мужчина, даже не моргнув.
Очень надеясь, что варвар пошутил, девушка отругала себя за свой болтливый язык и робко предложила:
Инбаши поклонился и спешно покинул шатер хана, пока тот не передумал. Нуриец никак не мог поверить в то, что он все еще жив, все еще является инбаши, и теперь девушка из Мирии принадлежит ему.
***
До шатра байбаши Хунана мужчины шли вместе, но ни один из них не промолвил и слова. Главнокомандующий понимал молодого воина. Понимал, но не одобрял. Петлю с девичьей шеи он перекидывал на свою.
- Иди за мной, - коротко приказал нуриец пленнице.
- Никуда я не пойду, - возразила девушка, попятившись.
Нуриец, которому возражает женщина, да еще и чужеродная, - слабый нуриец. А терять честь при соплеменниках мужчина не мог.
- Или ты идешь со мной или твоя голова едет к отцу в деревню! - вспылил нуриец и потянул за веревку, все еще удавкой сидящей на шее невольницы.
Перечить более мирянка не осмелилась. Покорно пошла за тем, кто украл ее вольную жизнь, обрекая на муки. Новый шатер ничем не отличался от предыдущего. Те же шкуры, столик, сундуки. Мужчина отобрал несколько шкур, подушку и бросил у стены.
- Спать здесь будешь.
- Здесь? - удивилась пленница. - Это шатер вашего хана?
- Нет. Это мой. - усмехнулся степняк. - А ты видать к самому хану метила?
Девушка рьяно замотала головой и указала на веревку. Нуриец кивнул. Избавив мирянку от удавки, он вынул из-за пояса кривой меч, снял доспех и кинул на сундук.
- Тебя как звать-то? - спросил степняк между делом.
- Млада, - не мешкая ответила девушка.
- Красивое имя, - проявил учтивость нуриец, усаживаясь поодаль на шкуры скрестив ноги.
- А тебя?
- Унгур.
- Странное имя, - ехидно заметила девушка, обрадовавшись, что спальное место варвара у противоположной стены шатра.
- А ты колючая, - рассмеялся Унгур, ничуть не обидевшись, - и красивая. Как Аралия. Голубые бутоны и острые шипы.
Слова степняка смутили Младу, да только помнились ей и другие его слова, брошенные в шатре Хунана. Обеспокоенная своей судьбой, она решилась выпытать, что ждет ее, горемычную. Плавно опустилась на пол и, взглянув из-под длинных ресниц, спросила:
- А про мою голову - это правда?
- Да. Хан приказал, - не стал скрывать мужчина.
- Неужто приказа Великого Хана ослушался? - позволила себе усмехнуться девушка.
- Нет. Я просил хана отдать тебя мне. В качестве награды. Раз ему не нужна, - осадил пленницу Унгур.
Млада насторожилась. И желание потешаться отпало. Слишком рано под спокойными речами она забыла, кто такие нуры:
- Зачем я тебе?
- Наложницей моей будешь, - не скрывая удовольствия, пояснил степняк.
- Наложницей? - с ужасом повторила девушка, и лицо скривилось в гримасе отвращения.
- А ты думала женой? - развел руками нуриец, забавляясь такой детской наивностью пленницы.
Млада вспыхнула и подскочила на ноги. Голубые глаза, ярче самого лазоревого яхонта, загорелись пуще прежнего, заставляя мужчину залюбоваться их глубиной и чистотой.
- Я с тобой жить не стану, ни с кем не стану. Руки на себя наложу!
- А разве у вас это не грех - самоубийство? - спросил Унгур с пугающим спокойствием.
- Уж лучше так, чем жить во грехе, - сделала последнюю попытку защититься от позорной участи девушка, но, потупив глаза в пол, жалобно попросила, - обещай только, что после смерти ты моё тело отцу передашь. Все тело целиком, пусть похоронит как того требуют наши традиции.
Унгур улыбнулся про себя. Да чтобы девица так быстро сдалась? Нет, только не мирянка! Нахмурив брови, он укоризненно покачал головой:
- Вот, сорока! Только послушай как стрекочет. Поздно уже, ложись.
- А не боишься, что сбегу? - опять расхрабрилась Млада.
- Нет, - буркнул нуриец, - если высунешь нос из шатра, тебя поймают и отдадут “майчинам” - нашим воинам, а потом убьют. А пока ты здесь - ты под моей защитой. Так что ложись и спи.
Склонив голову, Млада послушно легла. Да только не до сна ей было. Она так далеко от дома и совсем одна среди варваров. Отвернувшись к кожно-тряпичной стене шатра, девушка уткнулась в подушку, стараясь заглушить неровное дыхание от накатывающихся слез.
- Хватит сопеть, я все слышу, - проворчал Унгур. Ему тоже не спалось. Голубые бездонные глаза мирянки не давали покоя, маня и опьяняя. Он или покорит это море, или утонет в нем. - И не вздумай рыдать. Тебе еще никто ничего плохого не сделал.
- Угу, подожду пока сделают, - чуть слышно прошептала пленница, глубже зарываясь в шкуры. Отчаяние захлестывало с головой, и пришлось девушке прикусить палец, заглушая плач. Неизвестно, как этот варвар отреагирует.
Постепенно теплая тихая ночь, окутавшая весь лагерь, убаюкала и мирянку, и нурийца.
Глава 3. Так бы сразу и сказал, что твоя
Проснувшись, Млада первым делом осмотрелась. В шатре никого не было. Отсутствие Угура ее совсем не огорчало. Будучи от природы любопытной и большой любительницей совать всюду свой нос, девушка залезла во все сундуки и обшарила шатер. Не прошло и часа, как ее одолела скука. И голод. Помаявшись еще немного в одиночестве, она выглянула из шатра. Несколько нурийских мужчин время от времени неторопливо проходили по лагерю. Женщин видно не было.
"Ничего же не случится, если я немного взгляну на варварское поселение", - подумала Млада и вышла из шатра. Не успела она сделать и десяти шагов, как кто-то схватил ее за руку.
- Таа хаашэ боэй? - прошипел незнакомый нуриец, больно вцепившись повыше локтя.
- Не понимаю… - вытаращив глаза, испуганно промычала девушка
Мужчина презрительно охватил взглядом девицу. Сарафан вместо традиционной одежды, светлая кожа, пшеничные волосы.
- Куда идешь? - повторил на мирянском варвар. - Разве не знаешь, что нельзя девицам разгуливать по лагерю?
- Отпусти, я не гуляю. Я по делу, - солгала Млада.
- Гляди, деловая какая. Ну и кто тебя и куда отправил?
Не зная, что сказать, мирянка с жалостью посмотрела на мужчину. Прогулка вмиг перестала быть желанной.
Нуриец усмехнулся:
- Ха, так и знал, что брешешь. Идём, настоящим делом займешься, - и потянул пойманную девушку за собой.
- Куда? - оторопела Млада и, упираясь, закричала, призывая единственного, кто мог помочь. - Не пойду! Отпусти! Унгур! УНГУР!!
В палатке главнокомандующего во всю готовились к дальнейшим сборам податей. Байбаши Хунан, тыинбащи и ибаши, склонившись над небольшим столом с картами, негромко обсуждали будущий поход в мирянские деревни. Выстраивали маршруты, формировали отряды. Крик мирянки неожиданно прервал разговоры, а протяжное и звонкое "Унгу-у-ур" заставило всех присутствующих посмотреть на инбаши Унгура. Хунан, чтивший дисциплину, был взбешен.
- Не твоя ли это мирянка кричит, Унгур? Угомони девку или другим отдай, если сам не можешь.
Среди нуров послышались негромкие смешки. Стиснув от злости челюсти, Унгур выскочил из шатра. Найти Младу труда не составило. Тем более, что крик привлек и других нуров. Встав на пути майчина и мирянки Унгур приказ:
- Отпусти!
- С чего бы? - нагло ответил майчин и не думая отдавать свою добычу. Все знали, что без сопровождения покровителя женщины по лагерю не бегают. Либо мужчина прилюдно заявлял о ней, и все знали, под чьей опекой она находится. Либо ничья, а значит, общая.
Девушка с надеждой смотрела на Унгура. Нуриец без раздумий и лишних слов ударил соплеменника в челюсть. Тот сделал пару неловких шагов назад, пытаясь удержать равновесие, но все же упал на землю.
- Так бы сразу и сказал, что твоя, - буркнул майчин, потирая подбородок.
- Так и сказал, - недовольно процедил Унгур, схватил Младу за руку и потащил обратно в шатер. Мирянке приходилось почти бежать, подстраиваясь под широкой шаг мужчины.
- Да что ж вы все меня так тянете? Руку же оторвете! - возмутилась девушка, осознавая, что синяков на руке ей точно не избежать.
Мужчина в ответ прибавил скорость, разозлившись еще больше:
- Я тебя предупреждал! Почему не послушалась? А если бы я не услышал?
Нуриец раздражался все больше и больше, сильнее стискивая локоть мирянки жесткими пальцами. Не выдержав, Млада поморщилась и пропищала:
- Ты делаешь мне больно!
Залетев в шатер, Унгур, намерено, дернув за руку, швырнул Младу на пол.
- Больно? Ты еще не знаешь, что такое настоящая боль. Всего день в лагере, а от тебя уже неприятности. Я стал посмешищем из-за тебя! - злость, с которой говорил нуриец, заставляла девушку сидеть неподвижно.
- Надо послушаться хана Намчина и отправить твою голову в деревню, - произнес безжалостно Унгур, прежде чем выйти из шатра.
Испугавшись, Млада накрыла горло рукой. Горечь от обиды быстро нарастала в груди, и когда уже стало трудно дышать, девушка не сдержалась и заплакала. Она сидела, положив на согнутые колени руки и голову, и рыдала, отчего сотрясались не только плечи, но и все тело целиком.
Успокоившись, пленница сначала сидела, раскачиваясь из стороны в сторону, ожидая прихода угрюмого варвара, а потом принялась ходить по шатру взад-вперед и вздыхать:
- Выходить не разрешает, а я уже задыхаюсь тут. Да у меня комната была больше, чем это шатер. Окон совсем нет. И на крыше отверстие прикрыл. Даже не знаю: день сейчас или вечер.
Пренебрегая запретом, она снова выглянула из шатра, чуть приоткрыв занавесь у входа. Вечерело. В нескольких шагах стоял ее ненавистный страж и спорил с кем-то из соплеменников.
"Интересно, они все такие грубые или просто у Унгура скверный характер?" - гадала Млада, наблюдая за ним издалека, пока тот не оборвал разговор и не направился к шатру. Испугавшись, что ее заметят, девушка юркнула внутрь и расположилась на шкурах. Ступив через порог, нуриец обвел взглядом пространство, выхватывая местоположение пленницы. Черные недлинные волосы были взъерошены, узковатые глаза прищурены, а плотно сжатые тонкие губы и вовсе превратились в узкую линию. Поняв по его виду, что ей не сулит ничего хорошего, мирянка обхватила себя руками и опустила глаза.
- Чего жмешься? Не бойся, не трону, - недовольно буркнул Унгур и подошёл к сундуку с одеждой.
Млада проследила за действиями мужчины и робко позвала:
- Унгур...
- Что ещё? - не поворачиваясь, проворчал нуриец.
- Я есть хочу, - жалобно протянула Млада и закусила губу, ожидая новой вспышки негодования.
Мужчина, повернувшись, хлопнул себя по лбу.
- О, Сайтан, я ведь забыл про тебя. Сейчас принесу.
Унгур выскочил из шатра, и уже через десять минут перед мирянкой на низком столике стояли миска с мясом и овощами, еще теплые лепешки и стакан традиционного нурского напитка. Голодная Млада с наслаждением пробовала предложенную еду. А степняк, сидя рядом, не таясь, рассматривал доставшийся ему то ли приз, то ли наказание. Невысокий рост, светлые волосы, заплетенные в простую косу. Голубые огромные глаза, обрамленные пушистыми ресницами. Чуть пухлые губы, казавшиеся алыми на милом личике со светло-персиковым оттенком кожи. И, конечно, стройное гибкое тело. Унгур негромко выдохнул и отвернулся. В очередной раз откусив от мягкой лепешки кусочек, Млада поинтересовалась:
- Вкусно, это что?
- Ешь молча, - попросил нуриец.
Млада, осерчав, продолжила наслаждаться едой, не пытаясь более завести разговор. Насытившись, она облизнула губы и провела по ним тыльной стороной ладони.
Унгур подавил очередной вздох.
- Насытилась?
- Угу, спасибо, - робко улыбнулась девушка.
- Готовить умеешь?
- Конечно! - с гордостью ответила мирянка.
Степняк одобрительно кивнул.
- Хорошо.
- Только я ваших блюд не знаю, - опомнилась Млада.
- Научишься, - утвердительно сказал степняк, не сводя глаз с мирянки.
Млада занервничала от столь пристального взгляда и стоило Унгуру чуть податься вперед, тут же отползла в угол и зарылась в шкуры. Что-то неприятно скребнуло внутри нурийца.
- Ты что меня боишься?
Девушка сначала шустро помотала головой, глядя на мужчину широко раскрытыми глазами, а потом кивнула и опустила голову.
- Вот же глупая девица! - не сдерживая раздражения, буркнул Унгур, поднялся и вышел из шатра.
Млада ещё какое-то время сидела и смотрела на покров у входа, но нуриец не возвращался. Поворочась с боку на бок, всё-таки спать на полу, пусть и на толстых мягких шкурах, было непривычно и жестковато, девушка уснула.
Глава 4. Не вредничай, вкусно
Возня в шатре разбудила Младу. Оторвав голову от подушки, она увидела Унгура, стоящего возле сундука. Он был одет и собирался уходить. А на столике стояла одна тарелка с кашей и пара лепешек.
- Завтрак, - вместо приветствия кивнул нуриец в сторону пищи и, махнув рукой, на сундук добавил, - одежда. Переоденься. Не годиться, в сарафане расхаживать.
- Так мне в своем наряде сподручнее.
- Если хочешь и дальше в шатре сидеть, то, пожалуйста.
- Нет, нет. Я надену. А ты почему не ешь? - спросила девушка, устраиваясь за столиком.
- Я уже поел.
- Ты снова уйдешь на целый день?
Вести пустые разговоры Унгур не любил, но желание девушки уважил и задержался.
- Некогда мне с тобой нянчится. На днях снова за данью в другие деревни поедем. А когда вернемся, весь лагерь целиком перевозить будем вглубь Мирии.
- Что будет, когда вы всю Мирию обойдете?
- В следующие завоеванные земли пойдём. До зимы успеть надо. А затем домой. И чем быстрее мы соберем дань, тем больше времени сможем провести с родными перед новым походом.
- А давно ты служишь хану? Какое у тебя звание? - не умолкала пленница, обрадованная, что скупой на речи нуриец разговорился.
Польщенный вниманием мирянки, Унгур принялся объяснять. Аж глаза заблестели:
- Наши мужчины с пяти лет учатся держать меч в руках и ездить верхом. А с шестнадцати лет становятся майчинами - рядовыми воинами. Военная карьера для меня много значит. Я был усердным и быстро продвигался по службе. Хан Намчин взял меня в свою личную охрану, сделав уонбаши - десятником. Затем, по достижении двадцати одного года, я сам стал водить свои отряды на усмирения бунтов и носил звание суубаши. Но и в сотниках я долго не задержался. Сейчас я инбаши, то есть тысячник. Командную тысячью воинами. Скоро стану тыинбаши — десятитысячником,
- А Хунан кто? - девушка закончила трапезу и, сложив руки на коленях, с интересом слушала.
- Он байбаши — главнокомандующий.
- А ты тоже можешь стать байбаши?
Унгур, который только что сидел довольным, будто кот на печке, вдруг снова стал мрачным.
- Слишком много вопросов задаёшь, женщина, - раздраженно бросил он и направился к выходу. Говорить о том, что главнокомандующим может стать нуриец, только кровно приближенный к хану, ему не хотелось.
Искренне не понимая, чем же снова разозлила нурийца, Млада в спешке выкрикнула:
- Унгур, подожди!
Мужчина обернулся.
- А чем ваши женщины занимаются?
- Много чем. Готовят, стирают, за хозяйством следят, детей нянчат, одежду чинят. Все как у вас, я полагаю, - пояснил степняк и не удержавшись, добавил, - а хорошие наложницы еще и мужчин ублажают.
- А плохие? - зачем-то подшутила мирянка, тотчас смутившись.
- Плохих мы майчинам отдаем. На воспитание, - чуть наклонившись вперед, серьезно произнес мужчина, даже не моргнув.
Очень надеясь, что варвар пошутил, девушка отругала себя за свой болтливый язык и робко предложила:
