- Не могу я целый день без дела сидеть. Хозяйство у тебя небольшое, детей нет. Может, я постираю или заштопаю что-нибудь?
Унгур оторопел. Вместо стенаний, проклятий и каприз, пленница сама пожелала что-то сделать для него. Уж не хитрит ли лиса?
- На сундуке… лежит. Там рукав… порван. А все необходимое в сундуке найдёшь, - будто враз забыв мирянские слова, с трудом выговорил он.
Млада кивнула и, шустро подскочив, нырнула в сундук.
- Потом займешься этим. Идем, - вдруг задумчиво произнес мужчина. - Но прежде смени одеяние, - а увидев растерянность в глазах девушки, добавил уже на ходу, - Особо не медли. Обожду снаружи.
Как и было велено, Млада живо скинула с себя сарафан, рубаху и чеботы. Оставив лишь тонкую сорочку, на которую и накинула нурский наряд: длинную рубаху, украшенную вышивкой, свободного кроя штаны, летний халат до пят без рукавов, широкий расшитый пояс и мягкие кожаные башмаки. Облачившись, вынырнула из шатра и скромно засеменила за степняком.
Она чувствовала себя щеглом, выпущенным из клетки. Сидеть одной целый день в шатре было невыносимо для свободолюбивой мирянки, привыкшей к тому же к уважительному отношению. Нет, она, конечно, не была дворянкой, перед которой все кланялись, однако со стороны отца и братьев всегда было теплое отношение к ней и матери. Да во всей ее родной деревне было не сыскать грубых и невежливых людей.
Погруженная в свои мысли, Млада не заметила, как они, добравшись до странного места, остановились. Перед ними стоял нуриец среднего возраста и немного полноватый по сравнению с крепким и худощавым Унгуром. Хотя и сам Унгур ростом был на две головы выше своего соплеменника, и тот не был низким. Нуры, как и миряне, были людьми высокими. Мужчины, как правило, были худые и жилистые, а женщины стройные и гибкие, с округлыми соблазнительными формами. Еще характерными отличительными чертами были смугловатый цвет кожи, черные волосы и темные глаза.
- Сэйн орой, инбаши Унгур, - поклонившись, поприветствовал нуриец на родном языке.
- Поклонись, - повелел сквозь зубы Унгур Младе и одобрительно кивнул, когда девушка склонила голову в знак приветствия.
- Сэйн орой, Чаалун. - поздоровался инбаши на родном, а просьбу озвучил на доступном Младе языке. - Будь добр, обучи мирянку готовить наши блюда.
- Да, инбаши, почту за честь угодить тебе, - кивнул Чаалун.
- Это наш лагерный стряпчий, будь почтительна, - предупредил пленницу степняк и ушел, не прощаясь.
Девушка с беспокойством смотрела ему вслед. Почему оставил вот так, ничего не сказав? От раздумий ее отвлек Чаалун.
- Совсем не умеешь готовить?
- Умею, - возразила мирянка..
- Обращайся ко мне хундэ Чаалун, то есть уважаемый, - поправил Младу стряпчий.
- А меня...
- Мне твое имя ни к чему, - грубо оборвал ее нуриец.
От такой любезности мирянке захотелось плюнуть в котелок с едой, что готовил этот непочтительный хундэ Чаалун. И все ж наказ инбаши стряпчий выполнил. Рассказал, какие блюда из чего и как готовят. Что подают в праздничные дни. Как правильно накрывать на стол. Все советы и несколько рецептов она аккуратно переписала в книжицу, с неохотой предоставленную Чаалуом. А после, под ворчливое бурчание наставника, приготовила одно из несложных блюд из нута, овощей и мяса, местные называли это "фамса" и испекла лепешки.
День торопился завершить свой оборот, бросая на становище степняков длинные тени. Засобиралась и Млада, тревожно оглядываясь по сторонам. Вот вроде и шатер не далеко, а куда ступать она не знала. Да и прохаживаться одной по нурскому лагерю не безопасно. А Унгур так и не пришел за ней.
- Не спеши, чужеземка, - неучтиво произнес стряпчий, - отведу к шатру.
На грубость девушка не ответила. Варвары, они и есть варвары.
“Пусть проводит, а там и как звать забуду”, - решила про себя мирянка.
Нуриец появился, когда совсем стемнело. Хоть и была девушка сердита на варвара, а виду не показала, лишь пристыдила:
- Не пришел за мной, да и ушел, не обронив и слова.
- Разве Чаалун тебя не проводил?
- Проводил.
- Так чего жалуешься? Я тебя ему поручил, он за тебя в ответе. У нас так заведено, - отчитал пленницу Унгур. - Чем браниться, лучше накорми меня. Чаалун похвалил тебя. Испробуем твою стряпню, действительно ли ты достойна похвалы.
Млада живо достала из шкур еще теплые лепешки, миску с овощами и накрыла стол. Унгур устроился на полу, скрестив ноги, с важным видом отломил кусок лепешки и проглотил пару ложек "фамсы".
- Ничего, есть можно.
- Не вредничай, вкусно, - капризно возразила мирянка.
- Молчи, женщина, - сдвинув брови, цыкнул нуриец, а у самого губы дрогнули в улыбке и глаза хитро прищурились.
Заметив это, и девушка сердиться перестала. Она скромно опустила глаза и, чтобы еще услышать похвалу, радостно заявила:
- Я и рубаху твою заштопала. Можешь носить.
Унгур только благодарно кивнул. Какое-то время он ел молча, глядя в тарелку, и вдруг серьезно произнес, не поднимая головы:
- Сегодня байбаши Хунан спросил, хорошая ли ты наложница.
Млада, затаив дыхание, испуганно уставилась на мужчину.
- И что ты ответил?
- Ответил, конечно же “да", - поднял голову нуриец, ловя взгляд мирянки.
- Это ведь хорошо? Хан больше не требует мою голову?
- Не знаю, он мне про это ничего не сказал, - буркнул степняк и снова уставился в тарелку.
Так и просидели молча, пока на шкуры не улеглись. И время за полночь давно перевалило, а все не спиться ни Угуру, ни Младе. Только слышно, как свеча потрескивает, разгоняя темноту.
- Млада, я завтра уезжаю, - неожиданно нарушил тишину нуриец.
- Уже? А куда?
- В область князя Радомира.
- А мне что делать пока тебя не будет?
- Учи язык и наши обычаи. Книги и писчие принадлежности в сундуке найдешь.
Мирянка промолчала.
- Не делай глупостей, не пытайся бежать.
И на это она не ответила.
- Гаси свечу, спать пора.
Млада послушно приподнялась и подула. И свеча погасла, и темнота окутала шатер, да только все равно дрема не брала. Оба тревожились, как переживет пленница неделю в лагере без поддержки нурийца.
Сборы на краю лагеря проходили шумно, но организовано. Дисциплина для степняков была одним из важных частей их культуры. Оседланные кони фыркали и дергали ушами в ожидании седоков. Кто-то из нуров был уже в седле, готовый отправиться по приказу своего инбаши, а кто-то ещё прощался со своей женщиной. Нурийки по традиции желали легкой дороги и скорейшего возвращения с богатой добычей. Глядя на них Унгур понял, что впервые чувствует зависть. Мирянка никогда не будем с ним так же мила как другие женщины. Погладив морду коня, он спросил у стоящей рядом пленницы.
- А ты мне удачи пожелаешь?
Млада до этого момента, смотрящая под ноги, тотчас подняла голову.
- Как я могу желать удачи тем, кто едет разорять мирянские селения?
Нуриец притянул девушку за талию к себе и стараясь скрыть раздражение произнес:
- Ну хоть пожелай, чтоб живой вернулся. Без меня ты и дня не проживешь.
- Тогда возвращайся, - обреченно бросила Млада, понимая, что он прав.
Мужчина отпустил пленницу и вскочил в седло.
- Через семь дней вернусь. От шатра ни шагу, - строго предупредил он и, не дожидаясь ответа, направил коня в сторону очередной мирянской деревни. Нуры, разделившись на небольшие группы, двинулись каждый по своему маршруту. Млада, как и остальные женщины лагеря, поспешила вернуться в свой шатер.
***
Прошло семь дней, а степняки не вернулись. Не вернулись они и на десятый день. Сделав несколько кругов по шатру, Млада опустилась на сундук.
- Десять дней уже, а тебя всё нет. Не знаю радоваться мне или тревожиться? Ты виновен, что забрал меня из родного дома, но что будет со мной, если ты не вернёшься? Припасы, что ты оставил давно закончились, от шатра уходить нельзя... Что же делать?
Пленница осторожно выглянула на улицу и осмотрелась. После отъезда нурских воинов лагерь казался пустым. Между шатрами мелькнула женская фигура. Девушка, не раздумывая, ринулась к ней. Осторожно прикоснувшись к руке нурийки, она неуверенно попросила:
- Не могли бы вы дать мне немного зерна или муки, ну или любой другой провизии? Когда Унгур вернется, я уверена он отблагодарит за помощь.
Нурийка смерила мирянку презрительным взглядом, фыркнула и пошла прочь легкой походкой.
- Пожалуйста! - отчаянно взмолила Млада, но нурийка даже не повернулась и скрылась за шатрами.
Где-то недалеко послышались мужские голоса. В лагере всегда оставались мужчины для охраны. Девушка, не рискнув больше бегать по лагерю, нырнула обратно в шатер словно лиса в нору.
***
Наконец настал час, когда последний отряд нуров под командованием инбаши Унгура торжественно въезжал в лагерь. Бок о бок со степняком ехал входивший в его тысячу суубаши Сочигэл. Лошади давно перешли с галопа на шаг и седоки расслабленно покачивались в седлах.
- Удачная вышла поездка, много дани собрали, - на лице Сичигэла были умиротворение и радость от похода.
- Да, вот только вместо семи дней провели в дороге тринадцать, - не разделял его радости Унгур.
- До появления наложницы ты не жаловался на тяготы военной жизни, а тут всю дорогу поторапливал. Неужели она настолько хороша, что так спешишь в ее объятия? - поддел начальника суубаши.
- Даже не представляешь, - без тени юмора ответил Унгур. - Доброго дня, Сочигэл, мне еще к хану с докладом, - и повернул своего коня в сторону шатра Намчина.
- И тебе доброго, Унгур, - только и успел крикнуть в спину Сочигэл.
Подъехав к самому большому шатру степняк спешился и вошел к хану. За коня своего не беспокоится. Знал, что найдет его там, где оставил.
Нуриец с низким поклоном поздоровался, и четко и быстро отрапортовал:
- Доброго дня, хан Намчин, да будет твое правление долгим и справедливым. Повозки доставлены, бунтов не было.
- Вы задержались, - отчитал его хан.
- Одна из телег наехала на камень, колесо сломалось, пришлось чинить. А когда деревни искали - немного с пути сбились, дали большой крюк.
- Хорошо потрудились, - хан махнул рукой, отпуская инбаши. Более разговоры с подчиненными его не интересовали.
Унгур поклонился и вышел. Ему не терпелось вернуться в свой шатер. Убедиться, что с его пленницей ничего не случилось и она по-прежнему в лагере, а не бегает где-то ища дорогу в свою деревню. Но сбыться желанию сию минуту помешал байбаши Хунан. В этот раз они были в разных отрядах и Хунан тоже сгорал от любопытства, почему группа Унгура задержалась. Наверняка инбаши поведает ему интересную историю про бунты в мирянских деревнях.
- Инбаши! Когда вернулись?
Унгур тоскливо посмотрел в сторону своего шатра, но проигнорировать главнокомандующего не мог.
- Доброго дня, байбаши Хунан. Сегодня. Все хорошо, устал немного, я пойду, - решил по-быстрому отделаться Унгур и сбежать. Но Хунан не намеревался так быстро его отпускать.
- Куда так торопишься? А! К своей мирянке... Как она тебе? Не надоела еще?
- Нет, не надоела, - Унгур снова попытался уйти и даже успел сделать шаг, прежде чем рука главнокомандующего легла на его плечо.
- Унгур, прими совет, избавься от нее как можно скорее, отошли голову отцу, как велел хан. Погубит тебя мирянка.
- С благодарностью принимаю твои советы, байбаши Хунан, - поклонился Унгур в надежде, что этот ответ удовлетворит байбаши.
Хунан, заведя руки за спину, лишь слегка покачал головой, глядя в спину инбаши, спешащего прочь и ведущего своего коня под уздцы.
Входя в шатер Унгур рассчитывал, что Млада встретит его как минимум теплой улыбкой и горячей миской супа. Нет, он, конечно, не ждал жарких объятий и слов любви, но увидеть ее лежащей на шкурах к нему спиной и никак не реагирующей на его приезд, точно не ожидал.
Степняк громко посопел и недовольно проворчал:
- Я вернулся.
Млада зашевелилась и медленно поднялась на руках в попытке посмотреть на нурийца. Слова давались ей с трудом.
- Вернулся... Я сейчас... Приготовлю что-нибудь...
Девушка попыталась встать, но слабость не позволила, и она снова откинулся на подушку.
- Млада?
Унгур встревоженно посмотрел на девушку, присел рядом и потрогал лоб. Убедившись, что жара нет, он осмотрел лицо. Оно было бледным, а под глазами залегли тени. Нуриец ласково провел рукой по волосам мирянки.
- Млада, что с тобой, ты заболела?
- Все хорошо, - еле ворочала языком мирянка.
- Почему же ты тогда такая бледная и обессиленная?
- Выйду на солнышко и все пройдет.
- Когда ты ела последний раз? - словно почувствовав, прямо спросил Унгур
- Что? Вчера... - не захотела говорить правду девушка.
Нуриец, медленно закипал от гнева.
- Не лги!
Пленница молча отвела глаза. Ей почему-то было стыдно признаваться в собственной глупости и слабости. Унгур заставил Младу посмотреть на себя.
- Как давно ты голодаешь?
- Не помню... Дня три — четыре.
- Почему ты ничего себе не готовила? Я же оставил тебе припасы, - слишком жестко отреагировал мужчина и тут же пожалел, что не сдержался.
- Я готовила... провизия закончились, - попыталась оправдаться Млада.
Нуриец, ожидая заслуженных упреков со стороны девушки, мягко произнес:
- Извини, я задержался. Ну почему же ты не попросила у других?
Мирянка вместо ответа снова отвела глаза.
- Млада! - Унгур слегка тряхнул девушку за плечо.
Млада испуганно посмотрела на степянка. Лицо инбаши исказила злость. Он резко встал и направился к выходу.
- Унгур! - рванула за ним пленница, но сил хватило лишь на неловкое движение в результате которого она уткнулась лицом в подушку. А когда смогла поднять голову мужчины уже не было. Минут через десять он вернулся с миской горячего ароматного бульона и слухами, которые еще предстояло проверить.
- Поешь, жирный бульон, тебе станет легче, только не спеши.
Млада дрожащими руками потянулась за тарелкой и торопливо принялась черпать ложкой.
- Спасибо, - поблагодарила девушка, возвращаясь пустую миску.
- Больше такого не случится, обещаю, - как-то сухо сказал Унгур и вышел.
Млада в полном недоумении проводила его взглядом до выхода и словно в предчувствии чего-то нехорошего поспешила за ним. Оглядевшись на улице, она пошла на шум. Из-за слабости, ноги были ватными, а походка неуверенной. Подойдя ближе Млада услышала, как Унгур ругается с другим нурийцем. А вокруг уже собралась толпа любопытных.
- Твоя Айла мнит себя выше других? - негодовал инбаши.
Фаэнчим, как и любой другой нуриец дорожил своим именем. Опозоришься сам - пострадает и весь род. И если его женщина бросила на него тень, она будет наказана. Но прежде стоит убедиться, что это так.
- Обвиняя в чем-то мою наложницу, ты обвиняешь меня. Так чем же провинилась моя женщина?
- Она отказала в помощи мирянке, поставив тем самым ее жизнь под угрозу, - бросил обвинение Унгур. - Разве мы не должны заботится обо всех женщинах, пока их мужчины в походах?
- Ты выше меня по званию, инбаши, но это не дает тебе право возводить напраслину на меня на одних догадках. Мне ничего не известно об этом случае, - гнул свое Фаэнчим.
Унгур оторопел. Вместо стенаний, проклятий и каприз, пленница сама пожелала что-то сделать для него. Уж не хитрит ли лиса?
- На сундуке… лежит. Там рукав… порван. А все необходимое в сундуке найдёшь, - будто враз забыв мирянские слова, с трудом выговорил он.
Млада кивнула и, шустро подскочив, нырнула в сундук.
- Потом займешься этим. Идем, - вдруг задумчиво произнес мужчина. - Но прежде смени одеяние, - а увидев растерянность в глазах девушки, добавил уже на ходу, - Особо не медли. Обожду снаружи.
Как и было велено, Млада живо скинула с себя сарафан, рубаху и чеботы. Оставив лишь тонкую сорочку, на которую и накинула нурский наряд: длинную рубаху, украшенную вышивкой, свободного кроя штаны, летний халат до пят без рукавов, широкий расшитый пояс и мягкие кожаные башмаки. Облачившись, вынырнула из шатра и скромно засеменила за степняком.
Она чувствовала себя щеглом, выпущенным из клетки. Сидеть одной целый день в шатре было невыносимо для свободолюбивой мирянки, привыкшей к тому же к уважительному отношению. Нет, она, конечно, не была дворянкой, перед которой все кланялись, однако со стороны отца и братьев всегда было теплое отношение к ней и матери. Да во всей ее родной деревне было не сыскать грубых и невежливых людей.
Погруженная в свои мысли, Млада не заметила, как они, добравшись до странного места, остановились. Перед ними стоял нуриец среднего возраста и немного полноватый по сравнению с крепким и худощавым Унгуром. Хотя и сам Унгур ростом был на две головы выше своего соплеменника, и тот не был низким. Нуры, как и миряне, были людьми высокими. Мужчины, как правило, были худые и жилистые, а женщины стройные и гибкие, с округлыми соблазнительными формами. Еще характерными отличительными чертами были смугловатый цвет кожи, черные волосы и темные глаза.
- Сэйн орой, инбаши Унгур, - поклонившись, поприветствовал нуриец на родном языке.
- Поклонись, - повелел сквозь зубы Унгур Младе и одобрительно кивнул, когда девушка склонила голову в знак приветствия.
- Сэйн орой, Чаалун. - поздоровался инбаши на родном, а просьбу озвучил на доступном Младе языке. - Будь добр, обучи мирянку готовить наши блюда.
- Да, инбаши, почту за честь угодить тебе, - кивнул Чаалун.
- Это наш лагерный стряпчий, будь почтительна, - предупредил пленницу степняк и ушел, не прощаясь.
Девушка с беспокойством смотрела ему вслед. Почему оставил вот так, ничего не сказав? От раздумий ее отвлек Чаалун.
- Совсем не умеешь готовить?
- Умею, - возразила мирянка..
- Обращайся ко мне хундэ Чаалун, то есть уважаемый, - поправил Младу стряпчий.
- А меня...
- Мне твое имя ни к чему, - грубо оборвал ее нуриец.
От такой любезности мирянке захотелось плюнуть в котелок с едой, что готовил этот непочтительный хундэ Чаалун. И все ж наказ инбаши стряпчий выполнил. Рассказал, какие блюда из чего и как готовят. Что подают в праздничные дни. Как правильно накрывать на стол. Все советы и несколько рецептов она аккуратно переписала в книжицу, с неохотой предоставленную Чаалуом. А после, под ворчливое бурчание наставника, приготовила одно из несложных блюд из нута, овощей и мяса, местные называли это "фамса" и испекла лепешки.
День торопился завершить свой оборот, бросая на становище степняков длинные тени. Засобиралась и Млада, тревожно оглядываясь по сторонам. Вот вроде и шатер не далеко, а куда ступать она не знала. Да и прохаживаться одной по нурскому лагерю не безопасно. А Унгур так и не пришел за ней.
- Не спеши, чужеземка, - неучтиво произнес стряпчий, - отведу к шатру.
На грубость девушка не ответила. Варвары, они и есть варвары.
“Пусть проводит, а там и как звать забуду”, - решила про себя мирянка.
Нуриец появился, когда совсем стемнело. Хоть и была девушка сердита на варвара, а виду не показала, лишь пристыдила:
- Не пришел за мной, да и ушел, не обронив и слова.
- Разве Чаалун тебя не проводил?
- Проводил.
- Так чего жалуешься? Я тебя ему поручил, он за тебя в ответе. У нас так заведено, - отчитал пленницу Унгур. - Чем браниться, лучше накорми меня. Чаалун похвалил тебя. Испробуем твою стряпню, действительно ли ты достойна похвалы.
Млада живо достала из шкур еще теплые лепешки, миску с овощами и накрыла стол. Унгур устроился на полу, скрестив ноги, с важным видом отломил кусок лепешки и проглотил пару ложек "фамсы".
- Ничего, есть можно.
- Не вредничай, вкусно, - капризно возразила мирянка.
- Молчи, женщина, - сдвинув брови, цыкнул нуриец, а у самого губы дрогнули в улыбке и глаза хитро прищурились.
Заметив это, и девушка сердиться перестала. Она скромно опустила глаза и, чтобы еще услышать похвалу, радостно заявила:
- Я и рубаху твою заштопала. Можешь носить.
Унгур только благодарно кивнул. Какое-то время он ел молча, глядя в тарелку, и вдруг серьезно произнес, не поднимая головы:
- Сегодня байбаши Хунан спросил, хорошая ли ты наложница.
Млада, затаив дыхание, испуганно уставилась на мужчину.
- И что ты ответил?
- Ответил, конечно же “да", - поднял голову нуриец, ловя взгляд мирянки.
- Это ведь хорошо? Хан больше не требует мою голову?
- Не знаю, он мне про это ничего не сказал, - буркнул степняк и снова уставился в тарелку.
Так и просидели молча, пока на шкуры не улеглись. И время за полночь давно перевалило, а все не спиться ни Угуру, ни Младе. Только слышно, как свеча потрескивает, разгоняя темноту.
- Млада, я завтра уезжаю, - неожиданно нарушил тишину нуриец.
- Уже? А куда?
- В область князя Радомира.
- А мне что делать пока тебя не будет?
- Учи язык и наши обычаи. Книги и писчие принадлежности в сундуке найдешь.
Мирянка промолчала.
- Не делай глупостей, не пытайся бежать.
И на это она не ответила.
- Гаси свечу, спать пора.
Млада послушно приподнялась и подула. И свеча погасла, и темнота окутала шатер, да только все равно дрема не брала. Оба тревожились, как переживет пленница неделю в лагере без поддержки нурийца.
Глава 5. Прими совет, избавься от нее
Сборы на краю лагеря проходили шумно, но организовано. Дисциплина для степняков была одним из важных частей их культуры. Оседланные кони фыркали и дергали ушами в ожидании седоков. Кто-то из нуров был уже в седле, готовый отправиться по приказу своего инбаши, а кто-то ещё прощался со своей женщиной. Нурийки по традиции желали легкой дороги и скорейшего возвращения с богатой добычей. Глядя на них Унгур понял, что впервые чувствует зависть. Мирянка никогда не будем с ним так же мила как другие женщины. Погладив морду коня, он спросил у стоящей рядом пленницы.
- А ты мне удачи пожелаешь?
Млада до этого момента, смотрящая под ноги, тотчас подняла голову.
- Как я могу желать удачи тем, кто едет разорять мирянские селения?
Нуриец притянул девушку за талию к себе и стараясь скрыть раздражение произнес:
- Ну хоть пожелай, чтоб живой вернулся. Без меня ты и дня не проживешь.
- Тогда возвращайся, - обреченно бросила Млада, понимая, что он прав.
Мужчина отпустил пленницу и вскочил в седло.
- Через семь дней вернусь. От шатра ни шагу, - строго предупредил он и, не дожидаясь ответа, направил коня в сторону очередной мирянской деревни. Нуры, разделившись на небольшие группы, двинулись каждый по своему маршруту. Млада, как и остальные женщины лагеря, поспешила вернуться в свой шатер.
***
Прошло семь дней, а степняки не вернулись. Не вернулись они и на десятый день. Сделав несколько кругов по шатру, Млада опустилась на сундук.
- Десять дней уже, а тебя всё нет. Не знаю радоваться мне или тревожиться? Ты виновен, что забрал меня из родного дома, но что будет со мной, если ты не вернёшься? Припасы, что ты оставил давно закончились, от шатра уходить нельзя... Что же делать?
Пленница осторожно выглянула на улицу и осмотрелась. После отъезда нурских воинов лагерь казался пустым. Между шатрами мелькнула женская фигура. Девушка, не раздумывая, ринулась к ней. Осторожно прикоснувшись к руке нурийки, она неуверенно попросила:
- Не могли бы вы дать мне немного зерна или муки, ну или любой другой провизии? Когда Унгур вернется, я уверена он отблагодарит за помощь.
Нурийка смерила мирянку презрительным взглядом, фыркнула и пошла прочь легкой походкой.
- Пожалуйста! - отчаянно взмолила Млада, но нурийка даже не повернулась и скрылась за шатрами.
Где-то недалеко послышались мужские голоса. В лагере всегда оставались мужчины для охраны. Девушка, не рискнув больше бегать по лагерю, нырнула обратно в шатер словно лиса в нору.
***
Наконец настал час, когда последний отряд нуров под командованием инбаши Унгура торжественно въезжал в лагерь. Бок о бок со степняком ехал входивший в его тысячу суубаши Сочигэл. Лошади давно перешли с галопа на шаг и седоки расслабленно покачивались в седлах.
- Удачная вышла поездка, много дани собрали, - на лице Сичигэла были умиротворение и радость от похода.
- Да, вот только вместо семи дней провели в дороге тринадцать, - не разделял его радости Унгур.
- До появления наложницы ты не жаловался на тяготы военной жизни, а тут всю дорогу поторапливал. Неужели она настолько хороша, что так спешишь в ее объятия? - поддел начальника суубаши.
- Даже не представляешь, - без тени юмора ответил Унгур. - Доброго дня, Сочигэл, мне еще к хану с докладом, - и повернул своего коня в сторону шатра Намчина.
- И тебе доброго, Унгур, - только и успел крикнуть в спину Сочигэл.
Подъехав к самому большому шатру степняк спешился и вошел к хану. За коня своего не беспокоится. Знал, что найдет его там, где оставил.
Нуриец с низким поклоном поздоровался, и четко и быстро отрапортовал:
- Доброго дня, хан Намчин, да будет твое правление долгим и справедливым. Повозки доставлены, бунтов не было.
- Вы задержались, - отчитал его хан.
- Одна из телег наехала на камень, колесо сломалось, пришлось чинить. А когда деревни искали - немного с пути сбились, дали большой крюк.
- Хорошо потрудились, - хан махнул рукой, отпуская инбаши. Более разговоры с подчиненными его не интересовали.
Унгур поклонился и вышел. Ему не терпелось вернуться в свой шатер. Убедиться, что с его пленницей ничего не случилось и она по-прежнему в лагере, а не бегает где-то ища дорогу в свою деревню. Но сбыться желанию сию минуту помешал байбаши Хунан. В этот раз они были в разных отрядах и Хунан тоже сгорал от любопытства, почему группа Унгура задержалась. Наверняка инбаши поведает ему интересную историю про бунты в мирянских деревнях.
- Инбаши! Когда вернулись?
Унгур тоскливо посмотрел в сторону своего шатра, но проигнорировать главнокомандующего не мог.
- Доброго дня, байбаши Хунан. Сегодня. Все хорошо, устал немного, я пойду, - решил по-быстрому отделаться Унгур и сбежать. Но Хунан не намеревался так быстро его отпускать.
- Куда так торопишься? А! К своей мирянке... Как она тебе? Не надоела еще?
- Нет, не надоела, - Унгур снова попытался уйти и даже успел сделать шаг, прежде чем рука главнокомандующего легла на его плечо.
- Унгур, прими совет, избавься от нее как можно скорее, отошли голову отцу, как велел хан. Погубит тебя мирянка.
- С благодарностью принимаю твои советы, байбаши Хунан, - поклонился Унгур в надежде, что этот ответ удовлетворит байбаши.
Хунан, заведя руки за спину, лишь слегка покачал головой, глядя в спину инбаши, спешащего прочь и ведущего своего коня под уздцы.
Входя в шатер Унгур рассчитывал, что Млада встретит его как минимум теплой улыбкой и горячей миской супа. Нет, он, конечно, не ждал жарких объятий и слов любви, но увидеть ее лежащей на шкурах к нему спиной и никак не реагирующей на его приезд, точно не ожидал.
Степняк громко посопел и недовольно проворчал:
- Я вернулся.
Млада зашевелилась и медленно поднялась на руках в попытке посмотреть на нурийца. Слова давались ей с трудом.
- Вернулся... Я сейчас... Приготовлю что-нибудь...
Девушка попыталась встать, но слабость не позволила, и она снова откинулся на подушку.
- Млада?
Унгур встревоженно посмотрел на девушку, присел рядом и потрогал лоб. Убедившись, что жара нет, он осмотрел лицо. Оно было бледным, а под глазами залегли тени. Нуриец ласково провел рукой по волосам мирянки.
- Млада, что с тобой, ты заболела?
- Все хорошо, - еле ворочала языком мирянка.
- Почему же ты тогда такая бледная и обессиленная?
- Выйду на солнышко и все пройдет.
- Когда ты ела последний раз? - словно почувствовав, прямо спросил Унгур
- Что? Вчера... - не захотела говорить правду девушка.
Нуриец, медленно закипал от гнева.
- Не лги!
Пленница молча отвела глаза. Ей почему-то было стыдно признаваться в собственной глупости и слабости. Унгур заставил Младу посмотреть на себя.
- Как давно ты голодаешь?
- Не помню... Дня три — четыре.
- Почему ты ничего себе не готовила? Я же оставил тебе припасы, - слишком жестко отреагировал мужчина и тут же пожалел, что не сдержался.
- Я готовила... провизия закончились, - попыталась оправдаться Млада.
Нуриец, ожидая заслуженных упреков со стороны девушки, мягко произнес:
- Извини, я задержался. Ну почему же ты не попросила у других?
Мирянка вместо ответа снова отвела глаза.
- Млада! - Унгур слегка тряхнул девушку за плечо.
Млада испуганно посмотрела на степянка. Лицо инбаши исказила злость. Он резко встал и направился к выходу.
- Унгур! - рванула за ним пленница, но сил хватило лишь на неловкое движение в результате которого она уткнулась лицом в подушку. А когда смогла поднять голову мужчины уже не было. Минут через десять он вернулся с миской горячего ароматного бульона и слухами, которые еще предстояло проверить.
- Поешь, жирный бульон, тебе станет легче, только не спеши.
Млада дрожащими руками потянулась за тарелкой и торопливо принялась черпать ложкой.
- Спасибо, - поблагодарила девушка, возвращаясь пустую миску.
- Больше такого не случится, обещаю, - как-то сухо сказал Унгур и вышел.
Глава 6. Однажды я перестану тебя уговаривать
Млада в полном недоумении проводила его взглядом до выхода и словно в предчувствии чего-то нехорошего поспешила за ним. Оглядевшись на улице, она пошла на шум. Из-за слабости, ноги были ватными, а походка неуверенной. Подойдя ближе Млада услышала, как Унгур ругается с другим нурийцем. А вокруг уже собралась толпа любопытных.
- Твоя Айла мнит себя выше других? - негодовал инбаши.
Фаэнчим, как и любой другой нуриец дорожил своим именем. Опозоришься сам - пострадает и весь род. И если его женщина бросила на него тень, она будет наказана. Но прежде стоит убедиться, что это так.
- Обвиняя в чем-то мою наложницу, ты обвиняешь меня. Так чем же провинилась моя женщина?
- Она отказала в помощи мирянке, поставив тем самым ее жизнь под угрозу, - бросил обвинение Унгур. - Разве мы не должны заботится обо всех женщинах, пока их мужчины в походах?
- Ты выше меня по званию, инбаши, но это не дает тебе право возводить напраслину на меня на одних догадках. Мне ничего не известно об этом случае, - гнул свое Фаэнчим.
