Крутая расхваленная М-ка, мечта и причина зависти многих оказалась не единственным экземпляром в мире. Но Лесницкая, наблюдавшая из окна за починкой, не расстроилась. Её и раньше не особо радовали слухи об уникальности М-ки, уникальности её самой. Лишние поводы позлословить, привлекающие ненужное внимание, которое и так было излишним. Убедившись, что всё идёт как надо, Марина отошла от окна и мыслями вернулась к новому посланию. Успеет ли она спасти несчастную девушку или уже слишком поздно? Ботика с Мишей наконец-то выпроводила. Первому дала очередное поручение, касаемое дела с феей и странным, дурманящим напитком. Второму велела ехать домой и учить теорию.
– А как же дистанционная помощь? Вы же сами говорили!
– Миша, я ещё никуда не уехала. Я помню, что тебе говорила. Иди.
И теперь Марина могла спокойно обдумать сложившуюся ситуацию, тем более, что ремонт М-ки был в самом разгаре. Она достала из ящика все вещи, присланные поклонником и поочерёдно провела рукой по поверхности каждой. Прижала к груди, сосредоточилась на деталях. Пыталась найти нить, связывающую жертв, но чужая память оставалась закрытой. Лесницкой удавалось лишь снова и снова ловить ускользающую тень под ветками сакуры.
– Ничего. Я разберусь. – Подошла к компьютеру и вбила «Приют мечтателей». Свежие новости могли помочь обнаружить ту самую связь. По крайней мере, Лесницкая очень на это надеялась.
Костя, также наблюдавший за ремонтом, не решался зайти к любимой женщине. Нервы успокоились, кулаки больше не чесались, однако, проблема никуда не делась. Он тревожился из-за того, что Марина всё узнает, стоит ему переступить порог. Брюки-то новые, но эмоции старые. И если она их прочтёт, станет лишь хуже. Вытащил телефон, сбросил сообщение, сославшись на утреннюю ссору. Пускай, она думает, он чересчур чувствительный и ведёт себя, как ребёнок. Это лучше, чем видеть выражение её лица, когда вскроется правда. А пока у него есть шанс этого не допустить. Не будет человека, не будет проблемы. Всё прочее, в том числе подозрения Марины, он как-нибудь объяснит.
Адрес бывшей возлюбленной хранился в мобильном не чувств ради, не из-за ностальгии. Костя будто предчувствовал: однажды та, кого называли «Красоткой» вернётся в его жизнь. И Костя знал, тот день станет печальным.
Выезжая из двора, взглянул в зеркало на дом Лесницкой и прошептал со всей горячностью, на какую был способен:
– Ради тебя, любимая, я раз и навсегда избавлюсь от прошлого.
В то время, когда Костя беседовал с «Красоткой», стараясь унять бьющее под кожей раздражение, Марина изучала фотографии пропавших за последнее время. Нашла. В графе убитых. Там были все трое: и модель, и фея со снимка, и девушка с чёрными бусами, идентичными тем, что лежали в конверте.
С гулко бьющимся сердцем Марина прочитала:
– Мурова Елизавета Евгеньевна. Лунное убийство.
– Не верю… – прошептала Марина, изучая снимок парня, признавшего свою вину. – Не верю.
Фонари на центральной аллее зажглись подобно прожекторам на сцене. Резкий яркий свет вонзился в землю, начертив ровный круг. Маги называли его кругом Вечности, убийца – Вратами к мечте.
Энергия жертв, собранная в маленькие пузырчатые бутылочки, зашипела, когда луна появилась из-за облаков. Убийца позволил себе широкую улыбку. Ему нравилось чувствовать власть светила, ощущать, как с волнением перекачивает кровь собственное сердце. Он получал удовольствие, вспоминая страх и панику в женских глазах. Каждая предчувствовала смерть. Не понимала, что её ожидает, но внутренний голос не заглушить. Он всегда всё знает наперёд, знает правду.
Поднялся ветер, зашевелил ветвями. Тишину приближающейся ночи вспугнул шорох. Убийца обернулся. Из-за кустов вылез дракон. Белоснежный с острым взглядом, зверь медленно подошёл к начерченному кругу, вздохнул почти по-человечески. Рука убийцы погладила морду:
– Ты скучаешь по мясу, Снежок, я понимаю. Я тоже по многому скучаю. По запаху лета, по теплу огня и холодному ветру. Я хочу снова испытывать то, что испытывают другие. Я хочу быть живым. – Вздохнул. – Но больше всего я скучаю по ней. Отдал бы всё в мире за одно лишь совместное воспоминание. Я хочу, чтобы она меня вспомнила. Чтобы скучала так же сильно, как я. Немного осталось. Она приедет. Я слышу её, Снежок, слышу. Её не оставит равнодушной история с Антоном. Захочет выяснить всё, помочь. Она и сама чувствует, что должна приехать, ведь здесь я – её судьба. И когда мы воссоединимся, ты съешь столько человеческого мяса, сколько захочешь. Устроим пир, Снежок, я обещаю. Потерпи.
Дракон зафырчал, изверг пламя, спалил траву у скамейки.
– Готов хоть сейчас съесть парня? Нет, Снежок, подожди, не время. Он нам ещё понадобится. Но как только необходимость в нём пропадёт, я разрешу полакомиться его телом в числе первых, согласен?
Зверь мотнул головой.
– Хорошо, Снежок, хорошо. А сейчас полетай над местностью, поищи бабочек. Хочу сделать ей подарок по приезду.
Дракон послушно взмыл в воздух. Убийца вернулся к своему занятию. Откупорил все три бутылочки и выпустил на волю женскую энергию. Три потока чистейшего света взмыли в воздух и начали выплясывать дикий танец. Лишь один из них, словно, устав, начал мельчать, опускаться, припадать к земле.
– У тебя ничего не выйдет, – скрипя зубами, произнёс убийца. Он злился. Понимал, что происходит. Лишь одну из девушек до сих пор считали живой. Лишь о её судьбе продолжали возводить молитвы. Он не знал, кто это, но не сомневался – её ищет не человек, не оборотень. Кто-то сильный. Но кто? Древний маг? И почему его желание обладает такой мощью?
Со всей силы ударил рукой по асфальту, но боли не почувствовал. Только жадная злость, овладевающая сердцем, будто обретя собственный голос, издала воинственный, почти хищный рык где-то внутри. И этот звук услышал лишь один человек – женщина из самого большого дома. В эту самую минуту она сидела на кровати, сжигала вещи убитых девушек и молилась. Слёзы текли по щекам, падали на кровать и растворялись там, где рождался пепел. Там, где умирала и вновь возрождалась надежда.
Марина смотрела в окно. Серебряный блеск простирался всё дальше по небу, местами растворялся в пушистых облаках, местами, будто пьяный завивался барашками. Звёзды мелким сиянием ложились на чёрный бархат и серёжками свисали по тонким граням месяца, которому предстояло стать полной яркой луной.
« Месяц и луна – это одно и тоже», – говорила мать.
И это то немногое, что возвращалось в память Марины.
– Одно и тоже... – повторила она в тишине одинокой ночи.
Снегурочка, словно почувствовав настроение хозяйки, открыла глаза и уткнулась мордочкой в женскую ладонь.
Марина бы хотела любоваться видом ночного светила, но не могла. Возможно, месяц и луна – одно тело, но лишь с образом одного из них связана смерть. Обняла питомца, вдохнула запах чешуи. Из школьного курса она помнила, в древние времена драконы пахли кровью, нечистотами убитых.
Страхом.
Но Снегурёнок была особенным зверем. Она пахла морозной свежестью и чуть-чуть молоком. Она пахла мороженым.
Луна стала почти цельной. Не хватало лишь крохотного кусочка. А затем... Марина невольно вернулась к тому, что послужило причиной её кошмаров. Лунные убийства. Три девушки, чью жизнь прервала злая воля.
Она боялась и в тоже время жаждала того момента, когда окажется на месте последнего убийства, окунётся в атмосферу, прочувствует декорации. Лесницкая знала: маг ничего не делает просто так. Малейшие детали имеют значение. Тот, кто убивает лунной магией, продумывает всё до мелочей, а затем цинично крошит сердца. Сначала своей жертвы, затем её близких. Обычно лунный убийца выбирал на роль злодея любимого мужчину той девушки, которую ждала смерть.. Никогда не трогал одиночек. В таких душах не было смысла. Счастливые, влюблённые только они интересовали мага. Самой целью не являлось убийство, как таковое. Целью было не достижение страха. Хотя и то, и то доставляло магу своеобразное удовольствие. Но главным было получить власть над душами. Ведь лунное убийство ни что иное, как способ заковать чужую волю, энергию, силу в некий сосуд, а после использовать для собственных целей. Одни мечтали о богатстве, другие о признании. Но каким бы ни было желание, мало, кто задумывался о последствиях. Чужие души, оказавшиеся в рабстве по чьей-то прихоти, не могли принести настоящего счастья.
Луна округлилась, выросла, заняла пол неба. Давно Марина не видела её столь прекрасной, столь властной. Она подчиняла себе ночь, и та сгущала краски, всё больше чернела, погружая Питер в таинственный мрак.
Для кого-то наступало время сладостных снов, долгожданного отдыха. Кто-то по старинке брал ручку, блокнот и писал стихи. Говорят, от лунного сияния просыпалась муза. Марина не знала, так ли это, ведь никогда не сочиняла, но смутно помнила, как по ночам мужской голос зачитывал ей строки, полные нежности и любви. Что-то из Лермонтова.
Марина попыталась ухватиться за образ, потянуть его из прошлого сюда в настоящее... Но как и прежде воспоминание растаяло, оставив лишь безотчётную грусть и печаль.
– Я тебя вспомню, слышишь? – прошептала она, до крови впиваясь в ладонь ногтями свободной руки. Другой продолжала гладить Снегурочку. Дракон то и дело просыпался, тревожился.
Последний взгляд в окно, на телефон. Молчание. Костя так и не позвонил. Неужели обиделся? Она не сильно переживала из-за его чувств. Костя был эмоциональным и порой вёл себя неразумно. Словно ребёнок. Но всё-таки уезжать, оставив всё так, как есть не хотелось. Решила позвонить с утра. Чем бы ни объяснялось его поведение, Костя имел право знать об её отъезде, а чтобы не поехал с ней – это он мог – собиралась набрать его номер уже в пути.
Марина осторожно поднялась с кровати, задёрнула шторы. Чудесное сияние в любой другой момент вызывало бы в душе очарование, но сейчас оно рождало только холодную тревогу. Лесницкая думала лишь об одном: успеет ли она к поклоннику до того, как тот выберет следующую жертву?
Вернулась в кровать, попыталась заснуть. Удалось. Ветки сакуры, мужская тень, страх и волнение – всё, как обычно.
Горячее прикосновение к щеке, запах пива. Марина открыла глаза, зажмурилась от яркого света, вновь подняла ресницы и едва не вскрикнула. Костя возвышался над ней. В его пьяных глазах отчётливо читалось желание.
– Что... как ты здесь оказался? – оттолкнула, резко вскочила. – И где Снегурочка? – принялась осматриваться по сторонам.
– Она спит на полу, не волнуйся.
– Но она привыкла спать на кровати!
Дракониха нашлась на подоконнике. Как обычно Снегурёнок искала место похолоднее, а тут была маленькая щель, пропускающая воздух снаружи. Зимой приходилось напоминать себе о заказе нового окна. Но сейчас лёгкий ветерок был кстати. Снегурочка крепко спала и казалась довольной. Лесницкая немного успокоилась.
– Ты... прекрасна, Марина. – Прошептал Костя.
– Я спрашиваю, что ты здесь делаешь? – повторила грубее.
– А когда на тебя падает свет, – продолжал в том же духе, – ты совсем ангел. Твоя суть становится очевидна. Волосы, кожа.
– Я не ангел, Костя. И если ты сейчас не уйдёшь, докажу это. Хочешь побеседовать с полицией?
– А ты хочешь сыграть, моя прекрасная детектив? – с шальной улыбкой приблизился к ней, едва не упал, но всё же устоял на ногах. Протянул руку. – Хочу касаться тебя...
– Да что с тобой такое?! Ты ведёшь себя неадекватно! Уходи, Костя... Поговорим утром. – Шагнула по направлению к двери, но он ловко перехватил её за талию, и оба упали на кровать.
– Костя!
– Марина... прости. – Он зарылся в её волосы и заплакал.
Лесницкая не знала, как быть. В растрёпанных чувствах она прислушивалась к его сбивчивому дыханию и ждала.
– Прости, – повторил Костя и виновато заглянул в её ярко-синие глаза. Хотел сказать об их глубине и влекущей, почти таинственной красоте, но частью ещё не совсем пьяного мозга понимал – нельзя. Это лишнее. Марина и так напугана. Раньше он не вёл себя так нагло.
Костя себя возненавидел.
– Прости меня, мой ангел. То есть, Марина. Я не должен так поступать. Ты... достойна лучшего и... я не имею права тебя пугать, но я так растерян, Марина. Мне больше не к кому пойти, некому рассказать. Я сволочь, последняя сволочь, но ведь мы все не безгрешны, правда? Ты тоже так считаешь, скажи, Марина? Ты тоже так считаешь?
– Ты хочешь поговорить сейчас, ночью?
Кивнул.
– Хорошо, – вздохнула. – Раз твой рассказ не может подождать, я выслушаю, но обещай. После этого ты сразу уйдёшь. И отдашь мне дубликат ключей. Где ты их только сделал? И почему, не посоветовавшись со мной?
– Моя очередная ошибка, прости. Я ничего такого не хотел. Но за тобой охотится столько психов. Я решил, что ключи не будут лишними.
– Ты и сам ведёшь себя, как псих.
– Да... Ты права, – поднялся с кровати, опустил голову.
–Ладно. Пойдём на кухню. Не хочу будить Снегурёнка. И свет выключи. А я поставлю чай. Будешь?
– Буду.
Марина испытывала жалость, сострадание, чувство вины. Она понимала, почему Костя пришёл к ней. Он считал её родной, близкой. Верил в их отношения. Отношения, построенные на чувстве признательности.
Лжи.
С самого начала Марина знала: он для неё лишь временный спутник. С ним было хорошо, тепло и уютно. Но разве это те чувства, что должен испытывать влюблённый человек? Как Лесницкая ни пыталась пробудить внутри себя правильные эмоции – не выходило. Заботливый, временами трогательный и чуткий, мужчина с грозным прозвищем “Царь мёртвых” так и не смог стать царём её жизни. Все попытки Кости стать ближе только отдаляли, а порой и вызывали раздражение. И Марина не могла понять причину. Что в нём не так? Она всем сердцем тянулась к нему, всматривалась в черты лица и характера и видела то, что привлекало. Но почему тогда его объятия душили, а поцелуи вызывали грусть? Почему его забота стягивала неприязнью? Почему рядом с ним думала о ком угодно, но только не о нём? Почему, в конце концов, мучила Костю своей нелюбовью? Держала при себе, манила фразами? Вела себя, как последняя мерзавка?
“Довольно, – твёрдо решила, заваривая чай. – Пора положить этому конец. Я не люблю его и вряд ли полюблю. Так стоит ли терзать и его, и себя, делая вид, будто это не так?”
– Марин... – Костя появился на кухне, помялся на пороге. – Снегурочка проснулась. Я сейчас её уложу. Не беспокойся. И... прости меня ещё раз.
–Хватит извиняться. Это я должна просить прощение.
– Нет, Марин. Если у нас всё плохо, виноват я.
– Не всё плохо. Просто...
– Не нужно, Марин, я всё исправлю.
Костя исчез в комнате, и вскоре Марина услышала тихое пение.
Снегурёнок любила колыбельные, и он об этом знал.
– Какая же я дрянь... – произнесла со злостью, отшвырнула коробку с чайными пакетиками. Та шмякнулась об стену. – Ненавижу себя, – прошептала Лесницкая, подавляя желание разрыдаться, – ненавижу.
“Очень хорошо, – думал человек, подложивший жучок в квартиру Марины. – Ненавидь себя. А скоро из-за тебя умрёт невиновный. Как ты тогда себя почувствуешь, Мариночка? “Приют” – лучшее место для мечтателей, помнишь? А я мечтаю растоптать тебя, превратить в грязь, уничтожить, воскресить и заставить страдать так, как ты заставила меня”.
– А как же дистанционная помощь? Вы же сами говорили!
– Миша, я ещё никуда не уехала. Я помню, что тебе говорила. Иди.
И теперь Марина могла спокойно обдумать сложившуюся ситуацию, тем более, что ремонт М-ки был в самом разгаре. Она достала из ящика все вещи, присланные поклонником и поочерёдно провела рукой по поверхности каждой. Прижала к груди, сосредоточилась на деталях. Пыталась найти нить, связывающую жертв, но чужая память оставалась закрытой. Лесницкой удавалось лишь снова и снова ловить ускользающую тень под ветками сакуры.
– Ничего. Я разберусь. – Подошла к компьютеру и вбила «Приют мечтателей». Свежие новости могли помочь обнаружить ту самую связь. По крайней мере, Лесницкая очень на это надеялась.
Костя, также наблюдавший за ремонтом, не решался зайти к любимой женщине. Нервы успокоились, кулаки больше не чесались, однако, проблема никуда не делась. Он тревожился из-за того, что Марина всё узнает, стоит ему переступить порог. Брюки-то новые, но эмоции старые. И если она их прочтёт, станет лишь хуже. Вытащил телефон, сбросил сообщение, сославшись на утреннюю ссору. Пускай, она думает, он чересчур чувствительный и ведёт себя, как ребёнок. Это лучше, чем видеть выражение её лица, когда вскроется правда. А пока у него есть шанс этого не допустить. Не будет человека, не будет проблемы. Всё прочее, в том числе подозрения Марины, он как-нибудь объяснит.
Адрес бывшей возлюбленной хранился в мобильном не чувств ради, не из-за ностальгии. Костя будто предчувствовал: однажды та, кого называли «Красоткой» вернётся в его жизнь. И Костя знал, тот день станет печальным.
Выезжая из двора, взглянул в зеркало на дом Лесницкой и прошептал со всей горячностью, на какую был способен:
– Ради тебя, любимая, я раз и навсегда избавлюсь от прошлого.
В то время, когда Костя беседовал с «Красоткой», стараясь унять бьющее под кожей раздражение, Марина изучала фотографии пропавших за последнее время. Нашла. В графе убитых. Там были все трое: и модель, и фея со снимка, и девушка с чёрными бусами, идентичными тем, что лежали в конверте.
С гулко бьющимся сердцем Марина прочитала:
– Мурова Елизавета Евгеньевна. Лунное убийство.
– Не верю… – прошептала Марина, изучая снимок парня, признавшего свою вину. – Не верю.
Прода от 05.07.2020, 22:25
Глава 5
Фонари на центральной аллее зажглись подобно прожекторам на сцене. Резкий яркий свет вонзился в землю, начертив ровный круг. Маги называли его кругом Вечности, убийца – Вратами к мечте.
Энергия жертв, собранная в маленькие пузырчатые бутылочки, зашипела, когда луна появилась из-за облаков. Убийца позволил себе широкую улыбку. Ему нравилось чувствовать власть светила, ощущать, как с волнением перекачивает кровь собственное сердце. Он получал удовольствие, вспоминая страх и панику в женских глазах. Каждая предчувствовала смерть. Не понимала, что её ожидает, но внутренний голос не заглушить. Он всегда всё знает наперёд, знает правду.
Поднялся ветер, зашевелил ветвями. Тишину приближающейся ночи вспугнул шорох. Убийца обернулся. Из-за кустов вылез дракон. Белоснежный с острым взглядом, зверь медленно подошёл к начерченному кругу, вздохнул почти по-человечески. Рука убийцы погладила морду:
– Ты скучаешь по мясу, Снежок, я понимаю. Я тоже по многому скучаю. По запаху лета, по теплу огня и холодному ветру. Я хочу снова испытывать то, что испытывают другие. Я хочу быть живым. – Вздохнул. – Но больше всего я скучаю по ней. Отдал бы всё в мире за одно лишь совместное воспоминание. Я хочу, чтобы она меня вспомнила. Чтобы скучала так же сильно, как я. Немного осталось. Она приедет. Я слышу её, Снежок, слышу. Её не оставит равнодушной история с Антоном. Захочет выяснить всё, помочь. Она и сама чувствует, что должна приехать, ведь здесь я – её судьба. И когда мы воссоединимся, ты съешь столько человеческого мяса, сколько захочешь. Устроим пир, Снежок, я обещаю. Потерпи.
Дракон зафырчал, изверг пламя, спалил траву у скамейки.
– Готов хоть сейчас съесть парня? Нет, Снежок, подожди, не время. Он нам ещё понадобится. Но как только необходимость в нём пропадёт, я разрешу полакомиться его телом в числе первых, согласен?
Зверь мотнул головой.
– Хорошо, Снежок, хорошо. А сейчас полетай над местностью, поищи бабочек. Хочу сделать ей подарок по приезду.
Дракон послушно взмыл в воздух. Убийца вернулся к своему занятию. Откупорил все три бутылочки и выпустил на волю женскую энергию. Три потока чистейшего света взмыли в воздух и начали выплясывать дикий танец. Лишь один из них, словно, устав, начал мельчать, опускаться, припадать к земле.
– У тебя ничего не выйдет, – скрипя зубами, произнёс убийца. Он злился. Понимал, что происходит. Лишь одну из девушек до сих пор считали живой. Лишь о её судьбе продолжали возводить молитвы. Он не знал, кто это, но не сомневался – её ищет не человек, не оборотень. Кто-то сильный. Но кто? Древний маг? И почему его желание обладает такой мощью?
Со всей силы ударил рукой по асфальту, но боли не почувствовал. Только жадная злость, овладевающая сердцем, будто обретя собственный голос, издала воинственный, почти хищный рык где-то внутри. И этот звук услышал лишь один человек – женщина из самого большого дома. В эту самую минуту она сидела на кровати, сжигала вещи убитых девушек и молилась. Слёзы текли по щекам, падали на кровать и растворялись там, где рождался пепел. Там, где умирала и вновь возрождалась надежда.
Прода от 06.07.2020, 20:37
Марина смотрела в окно. Серебряный блеск простирался всё дальше по небу, местами растворялся в пушистых облаках, местами, будто пьяный завивался барашками. Звёзды мелким сиянием ложились на чёрный бархат и серёжками свисали по тонким граням месяца, которому предстояло стать полной яркой луной.
« Месяц и луна – это одно и тоже», – говорила мать.
И это то немногое, что возвращалось в память Марины.
– Одно и тоже... – повторила она в тишине одинокой ночи.
Снегурочка, словно почувствовав настроение хозяйки, открыла глаза и уткнулась мордочкой в женскую ладонь.
Марина бы хотела любоваться видом ночного светила, но не могла. Возможно, месяц и луна – одно тело, но лишь с образом одного из них связана смерть. Обняла питомца, вдохнула запах чешуи. Из школьного курса она помнила, в древние времена драконы пахли кровью, нечистотами убитых.
Страхом.
Но Снегурёнок была особенным зверем. Она пахла морозной свежестью и чуть-чуть молоком. Она пахла мороженым.
Луна стала почти цельной. Не хватало лишь крохотного кусочка. А затем... Марина невольно вернулась к тому, что послужило причиной её кошмаров. Лунные убийства. Три девушки, чью жизнь прервала злая воля.
Она боялась и в тоже время жаждала того момента, когда окажется на месте последнего убийства, окунётся в атмосферу, прочувствует декорации. Лесницкая знала: маг ничего не делает просто так. Малейшие детали имеют значение. Тот, кто убивает лунной магией, продумывает всё до мелочей, а затем цинично крошит сердца. Сначала своей жертвы, затем её близких. Обычно лунный убийца выбирал на роль злодея любимого мужчину той девушки, которую ждала смерть.. Никогда не трогал одиночек. В таких душах не было смысла. Счастливые, влюблённые только они интересовали мага. Самой целью не являлось убийство, как таковое. Целью было не достижение страха. Хотя и то, и то доставляло магу своеобразное удовольствие. Но главным было получить власть над душами. Ведь лунное убийство ни что иное, как способ заковать чужую волю, энергию, силу в некий сосуд, а после использовать для собственных целей. Одни мечтали о богатстве, другие о признании. Но каким бы ни было желание, мало, кто задумывался о последствиях. Чужие души, оказавшиеся в рабстве по чьей-то прихоти, не могли принести настоящего счастья.
Луна округлилась, выросла, заняла пол неба. Давно Марина не видела её столь прекрасной, столь властной. Она подчиняла себе ночь, и та сгущала краски, всё больше чернела, погружая Питер в таинственный мрак.
Для кого-то наступало время сладостных снов, долгожданного отдыха. Кто-то по старинке брал ручку, блокнот и писал стихи. Говорят, от лунного сияния просыпалась муза. Марина не знала, так ли это, ведь никогда не сочиняла, но смутно помнила, как по ночам мужской голос зачитывал ей строки, полные нежности и любви. Что-то из Лермонтова.
Марина попыталась ухватиться за образ, потянуть его из прошлого сюда в настоящее... Но как и прежде воспоминание растаяло, оставив лишь безотчётную грусть и печаль.
– Я тебя вспомню, слышишь? – прошептала она, до крови впиваясь в ладонь ногтями свободной руки. Другой продолжала гладить Снегурочку. Дракон то и дело просыпался, тревожился.
Последний взгляд в окно, на телефон. Молчание. Костя так и не позвонил. Неужели обиделся? Она не сильно переживала из-за его чувств. Костя был эмоциональным и порой вёл себя неразумно. Словно ребёнок. Но всё-таки уезжать, оставив всё так, как есть не хотелось. Решила позвонить с утра. Чем бы ни объяснялось его поведение, Костя имел право знать об её отъезде, а чтобы не поехал с ней – это он мог – собиралась набрать его номер уже в пути.
Марина осторожно поднялась с кровати, задёрнула шторы. Чудесное сияние в любой другой момент вызывало бы в душе очарование, но сейчас оно рождало только холодную тревогу. Лесницкая думала лишь об одном: успеет ли она к поклоннику до того, как тот выберет следующую жертву?
Вернулась в кровать, попыталась заснуть. Удалось. Ветки сакуры, мужская тень, страх и волнение – всё, как обычно.
Прода от 08.07.2020, 13:52
Горячее прикосновение к щеке, запах пива. Марина открыла глаза, зажмурилась от яркого света, вновь подняла ресницы и едва не вскрикнула. Костя возвышался над ней. В его пьяных глазах отчётливо читалось желание.
– Что... как ты здесь оказался? – оттолкнула, резко вскочила. – И где Снегурочка? – принялась осматриваться по сторонам.
– Она спит на полу, не волнуйся.
– Но она привыкла спать на кровати!
Дракониха нашлась на подоконнике. Как обычно Снегурёнок искала место похолоднее, а тут была маленькая щель, пропускающая воздух снаружи. Зимой приходилось напоминать себе о заказе нового окна. Но сейчас лёгкий ветерок был кстати. Снегурочка крепко спала и казалась довольной. Лесницкая немного успокоилась.
– Ты... прекрасна, Марина. – Прошептал Костя.
– Я спрашиваю, что ты здесь делаешь? – повторила грубее.
– А когда на тебя падает свет, – продолжал в том же духе, – ты совсем ангел. Твоя суть становится очевидна. Волосы, кожа.
– Я не ангел, Костя. И если ты сейчас не уйдёшь, докажу это. Хочешь побеседовать с полицией?
– А ты хочешь сыграть, моя прекрасная детектив? – с шальной улыбкой приблизился к ней, едва не упал, но всё же устоял на ногах. Протянул руку. – Хочу касаться тебя...
– Да что с тобой такое?! Ты ведёшь себя неадекватно! Уходи, Костя... Поговорим утром. – Шагнула по направлению к двери, но он ловко перехватил её за талию, и оба упали на кровать.
– Костя!
– Марина... прости. – Он зарылся в её волосы и заплакал.
Лесницкая не знала, как быть. В растрёпанных чувствах она прислушивалась к его сбивчивому дыханию и ждала.
– Прости, – повторил Костя и виновато заглянул в её ярко-синие глаза. Хотел сказать об их глубине и влекущей, почти таинственной красоте, но частью ещё не совсем пьяного мозга понимал – нельзя. Это лишнее. Марина и так напугана. Раньше он не вёл себя так нагло.
Костя себя возненавидел.
– Прости меня, мой ангел. То есть, Марина. Я не должен так поступать. Ты... достойна лучшего и... я не имею права тебя пугать, но я так растерян, Марина. Мне больше не к кому пойти, некому рассказать. Я сволочь, последняя сволочь, но ведь мы все не безгрешны, правда? Ты тоже так считаешь, скажи, Марина? Ты тоже так считаешь?
– Ты хочешь поговорить сейчас, ночью?
Кивнул.
– Хорошо, – вздохнула. – Раз твой рассказ не может подождать, я выслушаю, но обещай. После этого ты сразу уйдёшь. И отдашь мне дубликат ключей. Где ты их только сделал? И почему, не посоветовавшись со мной?
– Моя очередная ошибка, прости. Я ничего такого не хотел. Но за тобой охотится столько психов. Я решил, что ключи не будут лишними.
– Ты и сам ведёшь себя, как псих.
– Да... Ты права, – поднялся с кровати, опустил голову.
–Ладно. Пойдём на кухню. Не хочу будить Снегурёнка. И свет выключи. А я поставлю чай. Будешь?
– Буду.
Марина испытывала жалость, сострадание, чувство вины. Она понимала, почему Костя пришёл к ней. Он считал её родной, близкой. Верил в их отношения. Отношения, построенные на чувстве признательности.
Лжи.
С самого начала Марина знала: он для неё лишь временный спутник. С ним было хорошо, тепло и уютно. Но разве это те чувства, что должен испытывать влюблённый человек? Как Лесницкая ни пыталась пробудить внутри себя правильные эмоции – не выходило. Заботливый, временами трогательный и чуткий, мужчина с грозным прозвищем “Царь мёртвых” так и не смог стать царём её жизни. Все попытки Кости стать ближе только отдаляли, а порой и вызывали раздражение. И Марина не могла понять причину. Что в нём не так? Она всем сердцем тянулась к нему, всматривалась в черты лица и характера и видела то, что привлекало. Но почему тогда его объятия душили, а поцелуи вызывали грусть? Почему его забота стягивала неприязнью? Почему рядом с ним думала о ком угодно, но только не о нём? Почему, в конце концов, мучила Костю своей нелюбовью? Держала при себе, манила фразами? Вела себя, как последняя мерзавка?
“Довольно, – твёрдо решила, заваривая чай. – Пора положить этому конец. Я не люблю его и вряд ли полюблю. Так стоит ли терзать и его, и себя, делая вид, будто это не так?”
– Марин... – Костя появился на кухне, помялся на пороге. – Снегурочка проснулась. Я сейчас её уложу. Не беспокойся. И... прости меня ещё раз.
–Хватит извиняться. Это я должна просить прощение.
– Нет, Марин. Если у нас всё плохо, виноват я.
– Не всё плохо. Просто...
– Не нужно, Марин, я всё исправлю.
Костя исчез в комнате, и вскоре Марина услышала тихое пение.
Снегурёнок любила колыбельные, и он об этом знал.
– Какая же я дрянь... – произнесла со злостью, отшвырнула коробку с чайными пакетиками. Та шмякнулась об стену. – Ненавижу себя, – прошептала Лесницкая, подавляя желание разрыдаться, – ненавижу.
“Очень хорошо, – думал человек, подложивший жучок в квартиру Марины. – Ненавидь себя. А скоро из-за тебя умрёт невиновный. Как ты тогда себя почувствуешь, Мариночка? “Приют” – лучшее место для мечтателей, помнишь? А я мечтаю растоптать тебя, превратить в грязь, уничтожить, воскресить и заставить страдать так, как ты заставила меня”.
