– У нас для этого есть специальный подрукавник, Артём!
– Ла-а-адно. В следующий раз. Обещаю, – улыбался Тёма. – Но в следующий раз надевал привычную футболку, а рубашку комком запихивал на полку.
– Маги-перемаги, ты как? – Диана присела возле друга. – Что вообще происходит?
– А-а-ами… на? – неуверенно спросил оборотень.
– Да это же я!
И тут он вспомнил:
– Алмазик!
Улыбнулась.
– Давай помогу подняться, – подхватила его под руку.
Тёма скривился от боли.
– Ясно. Тогда сиди тут. Попробую сама.
– Это гладильная доска? – хмыкнул тот, переводя взгляд на аппарат под её ногами.
– Вроде того. Держится на игрушечных самолётах.
– А?
– Не спрашивай. Что творится в доме?
– Не знаю, но там Амина и колдун.
– Какой ещё колдун?
– Сильный, – просто ответил Артём.
Диана нахмурилась, секунду постояла в задумчивости и рванула в дверь коттеджа.
– Стой! – закричал оборотень. – Там защита!
Не успел. Волшебницу отбросило назад.
Мощная волна швырнула Диану. Чудом избежав столкновения с дубом, она приземлилась на что-то мягкое и пружинящее. Оказалось, на матрас. Не успев ничего толком сообразить, краем глаза ухватила приближающиеся силуэты.
– Нуриахмедина, что происходит? – подбежала профессорша. – Почему вы не у центрального здания? Почему до сих пор не справились со скачущим домом?
– Внутри колдун, – ответила волшебница. Он поставил защиту на дом. К нему не подобраться. В паре метров лежит Бородинский Артём. Он травмирован.
– Ничего не понимаю… Какой ещё колдун?
– Она не врёт! – крикнул Кар-Карыч. – У нас проблемы! Вызывайте спецов!
А дальше всё завертелось. Преподы как угорелые звонили по мобильникам, что-то кричали, пытались пробить защиту коттеджа, остановить разрушения. Воздух тем временем всё быстрее и быстрее наполнялся чем-то прогоркло-кислым. Чем-то отравляющим.
В какой-то момент профессорша накинула на Диану собственный пиджак, закрыв тем самым ей лицо и кому-то заорала:
– Портал! Открывайте портал! Вызывайте хранителей! Просите помощи!
Открывшийся внезапно перед студентами проход должен был оповестить о немедленной эвакуации. Значит, практика уже ни при чём. Значит, дело действительно серьёзное.
– Не бойтесь, Нуриахмедина, – на ухо прошептала профессорша, – сейчас мы переместимся.
– А Тёма? Как же он?
– Ему поможет Карл Карлович, – улыбнулась препод.
И мир вокруг погас.
Открыв глаза, Диана обнаружила себя в стенах Магистериума. Вокруг перешёптывались обеспокоенные студенты, туда-сюда сновали медицинские работники, проверяя ребят на заражение. Синицина жутко кашляла, покрываясь при этом синей плёнкой. Её парень судорожно теребил гаргулью за плечо, но глаза той постепенно закрывались.
– Нуриахмедина, как вы себя чувствуете? – рядом возникла преподша древних языков.
– В порядке. А где… Тёма?
– Не беспокойтесь. Его сейчас осматривают и при необходимости доставят в больницу. Воздух был ядовит, поэтому вас, как и всех тоже осмотрят.
– Х-хорошо…
– Сейчас есть серьёзно пострадавшие, – бросила взгляд на Синицину. К той подошли мужчины в халатах и уложили на каталку. – Как только кто-нибудь из специалистов освободится, вами займутся. А пока посидите с закрытыми глазами. Это поможет прийти в себя.
Диана действительно чувствовала лёгкое головокружение и послушно закрыла глаза. Она не понимала, каким образом перенеслась в МВД. Портал был только один, у центрального здания. Но каким-то образом профессорша всё же оказалась здесь и помогла ей, своей студентке.
– Нуриахмедина, нам понадобятся ваши показания, – тем временем сообщила препод. – Совету необходимо подробно выслушать отчёт со стороны каждого участника.
– Совету?
– Да. Случилось непредвиденное. Мы вас будем ждать в актовом зале. Конечно после того, как вас осмотрят.
Диана медленно распахнула глаза:
– Так вы из Совета?
– Догадалась. А как по-вашему, мы выбрались из посёлка, находясь вдали от портала?
– Н-не знаю.
– Вы глаза-то закройте. Правильно, что не знаете. Наши способности должны оставаться в тайне, но… – её лицо стало напряжённым. Испуганным. Однако спустя мгновение вернулось к привычной серьёзности. – Отдыхайте. – Улыбнулась, – вы – молодец.
Затем она громко сообщила студентам, что из-за особых обстоятельств, подведение итогов практики немного сдвигается и обещала, что утром всё станет известно.
Диана вновь закрыла глаза, совершенно не понимая, что произошло в посёлке и почему пострадали другие студенты.
– А что с Аминой? – вспомнив, выкрикнула она, резко распахивая ресницы и буквально падая назад от накатившего головокружения.
– В больнице, – ответила профессорша и почему-то опустила глаза.
16
Ноги одолевала слабость, голова, будто налитая свинцом, тянула к полу. Во рту стоял неприятный вкус, напоминающий протухшее мясо. Борясь с подступающей тошнотой, сделала глубокий вдох, представляя себя где-нибудь на пустом пляже, обдуваемом лёгким ветром. На кожу падали солёные брызги, солнце ласково обнимало за плечи. Диана мысленно обернулась и увидела Никиту. Улыбаясь, он взял её за руки, и вокруг тут же рассыпались искры.
Стало легче. Диана открыла глаза, и в этот миг приблизился один из медиков:
– Девушка, как вы себя чувствуете? Я сейчас проверю ваше давление.
Отравиться воздухом она не успела: чуть-чуть наглоталась, но не критично. Ей дали лекарство, от которого проснулся жуткий голод и отправили в столовую, где вместе с другими студентами Диана насладилась тем единственным, что было в МВД вкусным – пирожками с повидлом. С утолённым голодом прошло головокружение, усталость как рукой сняло, и волшебница задумалась: а не добавили ли в начинку чуть-чуть волшебной корицы, известной своими восстанавливающими свойствами?
Позднее, почти как на допросе, о котором она не понаслышке знала от родителей, давала показания по поводу случившегося на практике. Уже в родном облике, не таясь, рассказала о своём перевоплощении, о договоре с Аминой, и о том, что она не знала, как та оказалась именно в том доме. Что касается Артёма Бородинского, то оборотень оказался в посёлке случайно.
Диану спрашивали о певце, колдуне. Затронули тему Мастита. Поругали за обман, обещали, что без внимания этот факт не оставят и отпустили домой.
Напряжение, витавшее в воздухе она ощущала каждым миллиметром кожи: вокруг, словно медленно разгорался пожар. Его языки пока были почти что прозрачными, но даже они лизали пространство вокруг, норовя поглотить. Диана легко представляла, как языки касаются стен, потолка. Ковром стелются по полу. Опасным ковром.
Что-то произошло.
Что-то взволновало Совет волшебников.
Ещё и мысли о Мастите настойчиво лезли в голову. Ей не удавалось избавиться от неприятного чувства – оно так сильно сжимало в своих удушающе-мерзких объятиях, что, встретив Никиту, она даже не сразу сообразила, о чём тот спрашивает.
– … рядке?
– А?
– Ди, мне сказали, ты осталась в актовом зале! Что произошло, что случилось? Почему тебя не отпустили со всеми? Ты в порядке?
Подняла глаза, попыталась улыбнуться:
– Я видела колдуна, Никит. На практике мне было… страшно.
Он притянул её к себе и начал утешать. Говорил, что с ней никогда ничего не случится. Убеждал, что они всегда должны быть вместе.
Жаловался на то, как ему плохо без возможности к ней прикоснуться.
А затем, пока они ехали к Диане, постоянно проводил пальцами по щеке, гладил руки. Вдыхал аромат её волос и беспрестанно повторял: «Я хочу тебя касаться, Ди. Хочу касаться…»
Поведение казалось странным, но уставшая вымотанная волшебница не могла думать ещё и об этом. Мастит сидел в голове, тревога за Тёму и Амину терзала сердце. Вопросы и взгляды участников Совета рождали тревогу. Она не захотела приглашать парня домой, честно признавшись в причине и просто поцеловала на прощание. Попыталась закрыть дверь.
– Я хочу остаться с тобой, – требовательно произнёс он, придерживая дверь носком кроссовки.
– Я тоже хочу, но сейчас я лучше лягу спать. Прости.
– Ди, я рядом посижу. Я буду тебя обнимать. Не потревожу.
– Никит, давай завтра.
– А на дачу? Мы не поедим? – в глазах застыла грусть. – Ты хочешь, чтобы я был один?
Вздохнула:
– Я измотана, Никит, понимаешь?
Он не уходил.
– Пожалуйста, иди. Со мной всё хорошо. Ну, правда.
– Нет, я останусь.
Она не понимала его упрямства, и это раздражало. Устало прислонилась к дверному косяку:
– Тебя мама ждёт, а я хочу поговорить с родителями.
– Ты же сказала, будешь спать? – сощурился. – Прогоняешь? Не хочешь, чтобы я был рядом?
– Я поговорю с ними, когда отдохну. Никит, оставь меня, я не хочу ругаться.
– И я не хочу, – втолкнул её в квартиру, захлопнул дверь, – но мы так долго не были вместе… – вновь обнял, спрятал лицо в волосах. – Ты нужна мне, Ди. Нужна…
Диана сдалась. Высвободилась из объятий, махнула рукой:
– Хочешь поссориться? Пожалуйста. Я, маги-перемаги, прошу немного тишины и спокойствия. Капельку одиночества. Но раз ты такой, делай, что хочешь. Я слишком измотана, чтобы пытаться объяснять тебе и без того ясные вещи, – развернулась и быстрым шагом скрылась на кухне. Она думала, Никита всё же потопчется в коридоре и уйдёт. Но нет. Он пошёл следом. Личное пространство, желание делать то, что хочешь, неужели это так много? Почему он не понимает? Хотелось накричать на Никиту. Выплеснуть свой необоснованный страх, сбросить тревоги. Но Диана лишь стиснула зубы, наблюдая за его трепетными и в тоже время жадными попытками прижать её к себе.
Раньше они постоянно ссорились, но после его возвращения из больницы, конфликтов стало меньше. По сути с тех пор так сильно он вызывал раздражение впервые.
Диана положила телефон на стол, резко поднялась с дивана. Никита издал вздох нетерпения. Она решила игнорировать. С помощью волшебства – на обычные действия сил не хватало – открыла холодильник, убедилась в его опустошённости, заварила чай и по-быстрому соорудила бутерброды с колбасой. Единственное, что имелось на полке – это кусочек Докторской. Пока она проводила время на даче, родители, почти не имея выходных, трудились в магической полиции, совершенно позабыв о себе.
– Мы завтракаем на работе, – говорила мама.
Диана ругала их с папой, а сейчас убедилась в том, что они абсолютно не думают о своём здоровье.
– Очень много всего, – объяснял папа. – Нам некогда.
Диана слушала, вздыхая. Она понимала, о чём говорил отец.
Например, вчера поймали очередного беспризорника – подростка, пытавшегося вызвать дух Владислава Кольца. Только за эту неделю такой случай оказался третьим.
– Как с ума посходили, – возмущался отец, когда звонил Диане узнать, как дела.
– Отвлекают от реальных дел, – добавляла мать.
– И зачем им всем вдруг понадобился Кольцов? Ведь его силы ушли вместе с жизнью. От духа же мало пользы. Неужели не понимают?
А потом по негласному уговору вскользь упоминался Мастит, чья судьба по-прежнему находилась под вопросом, и тема быстро переводилась на менее опасную. Что происходило с Маститом, Диана не знала. Ей, как и всем остальным сообщили одно: состояние проклятого критическое. Есть опасения, что тот скоро умрёт, и поэтому слушание то и дело переносили на другую дату. К тому же, факт странный и не находивший логического объяснения, но каждый врач, положенный любому заключённому в Онелии, после посещения Мастита, также заболевал. Обычная ветрянка, но протекала она тяжело. Один раз с летальным исходом.
Диана была в курсе родительских попыток выяснить причину, знала, что после того случая с врачом, те не заходили в камеру. Не позволяли и другим. С колдуном общались исключительно посредством магии, на расстоянии. В защитных костюмах, на всякий случай.
На самом деле подобные меры не были чем-то особенным. В целях безопасности в садах и в школах, академиях и колледжах использовали защиту, как только более десяти человек подхватывали какой-либо вирус. Всё дело в том, что существа, обладающие магией, довольно легко заболевали и слабели в считанные часы.
Внесение поправки об обязательном ношении специальной одежды внесли ещё в те времена, когда ведьмы и волшебницы враждовали между собой, стремясь доказать значимость одних и ничтожность других.
Так что происходящее в тюрьме не пугало. Мастит болел, являлся переносчиком какой-то заразы, но находился под охраной. Родители каждый день её убеждали, что он не способен вырваться на свободу, а значит не может причинить никому вред. И Диана верила.
Родители, лучшие следователи Онелии, известные далеко за её пределами, не могли лгать. Но всё же, сегодня, вспоминая испуг в глазах профессорши, сомнение закралось в сердце и покусывало, не давая покоя.
Заставляя заново переживать дни, когда любимый Никита был под властью колдовства. Когда ему угрожала опасность.
Трудно поверить, что тогда он совершенно её не помнил. Особенно сейчас, когда Диана хотела остаться одна, а парень сидел рядом и просто сжимал её ладонь. Молча.
Восхищённо.
И снова странные мысли, и образ Мастита в зеркале: колдун ухмылялся, а она съёживалась от страха, не в силах понять, чего злодей от неё хочет.
– Это лишь бравада, – неоднократно повторяли родители чуть ли не в один голос.
И Диана успокаивалась, потому что родители всегда оказывались правы.
Это суждение, – считала Маша, – лежит на подкорке нашего подсознания. Оно заложено ещё во времена австралопитеков.
– Похоже так и есть, – ухмылялся Тёма, – против мнения родичей, как и против природы не попрёшь.
Диана взяла горячую кружку, и тепло разлилось по ладоням. Аромат шиповника вызвал ассоциации с розами у дома актрисы, а изображённый на синей эмали самолёт – с Аминой и Тёмой.
– Раз уж ты хочешь сидеть истуканом, то, может, попробуешь дозвониться до больницы? – повернулась к Никите, – и перестанешь меня… тискать?
– Я соскучился, – вместо ответа сказал парень, магией вытолкнул кружку из рук волшебницы и неожиданно яростно впился в тёплые губы.
Сопротивляться не хотелось. Этот поцелуй был каким-то особенным, непривычным, волнующим. С Никитой Диана улетела из квартиры, Онелии.
Из этого мира.
Развеялись все мысли. Всего один поцелуй, но его хватило, чтобы Диана напрочь забыла обо всём. Для себя она решила подумать о сегодняшних событиях позже и позволила Никите взять власть в свои руки. Она так устала.
Он поднял её над диваном и понёс в комнату.
Разбитая кружка осталась на полу. Осколки с укором глядели вслед удаляющейся паре, а на столе, между тем, разрывался мобильный. На экране высветилось «мама», но Диана звонка не услышала. Её сознание полностью растворилось в любви к Никите, обсыпанное искрами их совместного волшебства и чего-то ещё, проскользнувшего на самом закроме потаённых мыслей, через секунду затонувшего в потоке эмоций и всплеске чувств.
17
Изъеденное болезнью лицо походило на кусок тухлого мяса. От взгляда в зеркало ползла дрожь. В одиночной камере, где Мастита держали до слушания, круглый предмет с отражающей поверхностью был единственным из дозволенных. Даже зубной щётки не разрешалось, не говоря уже о куске мыла или расчёске. В один из визитов какого-то врача-глупца, считавшего, будто проклятие и гангрена – это одно и тоже, колдун применил магию пены и минуту наблюдал, как доктор захлёбывается мыльной жижей. Нет, он не хотел причинять вреда – заклинание по сути безобидно, хотя и неприятно.
– Ла-а-адно. В следующий раз. Обещаю, – улыбался Тёма. – Но в следующий раз надевал привычную футболку, а рубашку комком запихивал на полку.
– Маги-перемаги, ты как? – Диана присела возле друга. – Что вообще происходит?
– А-а-ами… на? – неуверенно спросил оборотень.
– Да это же я!
И тут он вспомнил:
– Алмазик!
Улыбнулась.
– Давай помогу подняться, – подхватила его под руку.
Тёма скривился от боли.
– Ясно. Тогда сиди тут. Попробую сама.
– Это гладильная доска? – хмыкнул тот, переводя взгляд на аппарат под её ногами.
– Вроде того. Держится на игрушечных самолётах.
– А?
– Не спрашивай. Что творится в доме?
– Не знаю, но там Амина и колдун.
– Какой ещё колдун?
– Сильный, – просто ответил Артём.
Диана нахмурилась, секунду постояла в задумчивости и рванула в дверь коттеджа.
– Стой! – закричал оборотень. – Там защита!
Не успел. Волшебницу отбросило назад.
***
Мощная волна швырнула Диану. Чудом избежав столкновения с дубом, она приземлилась на что-то мягкое и пружинящее. Оказалось, на матрас. Не успев ничего толком сообразить, краем глаза ухватила приближающиеся силуэты.
– Нуриахмедина, что происходит? – подбежала профессорша. – Почему вы не у центрального здания? Почему до сих пор не справились со скачущим домом?
– Внутри колдун, – ответила волшебница. Он поставил защиту на дом. К нему не подобраться. В паре метров лежит Бородинский Артём. Он травмирован.
– Ничего не понимаю… Какой ещё колдун?
– Она не врёт! – крикнул Кар-Карыч. – У нас проблемы! Вызывайте спецов!
А дальше всё завертелось. Преподы как угорелые звонили по мобильникам, что-то кричали, пытались пробить защиту коттеджа, остановить разрушения. Воздух тем временем всё быстрее и быстрее наполнялся чем-то прогоркло-кислым. Чем-то отравляющим.
В какой-то момент профессорша накинула на Диану собственный пиджак, закрыв тем самым ей лицо и кому-то заорала:
– Портал! Открывайте портал! Вызывайте хранителей! Просите помощи!
Открывшийся внезапно перед студентами проход должен был оповестить о немедленной эвакуации. Значит, практика уже ни при чём. Значит, дело действительно серьёзное.
– Не бойтесь, Нуриахмедина, – на ухо прошептала профессорша, – сейчас мы переместимся.
– А Тёма? Как же он?
– Ему поможет Карл Карлович, – улыбнулась препод.
И мир вокруг погас.
***
Открыв глаза, Диана обнаружила себя в стенах Магистериума. Вокруг перешёптывались обеспокоенные студенты, туда-сюда сновали медицинские работники, проверяя ребят на заражение. Синицина жутко кашляла, покрываясь при этом синей плёнкой. Её парень судорожно теребил гаргулью за плечо, но глаза той постепенно закрывались.
– Нуриахмедина, как вы себя чувствуете? – рядом возникла преподша древних языков.
– В порядке. А где… Тёма?
– Не беспокойтесь. Его сейчас осматривают и при необходимости доставят в больницу. Воздух был ядовит, поэтому вас, как и всех тоже осмотрят.
– Х-хорошо…
– Сейчас есть серьёзно пострадавшие, – бросила взгляд на Синицину. К той подошли мужчины в халатах и уложили на каталку. – Как только кто-нибудь из специалистов освободится, вами займутся. А пока посидите с закрытыми глазами. Это поможет прийти в себя.
Диана действительно чувствовала лёгкое головокружение и послушно закрыла глаза. Она не понимала, каким образом перенеслась в МВД. Портал был только один, у центрального здания. Но каким-то образом профессорша всё же оказалась здесь и помогла ей, своей студентке.
– Нуриахмедина, нам понадобятся ваши показания, – тем временем сообщила препод. – Совету необходимо подробно выслушать отчёт со стороны каждого участника.
– Совету?
– Да. Случилось непредвиденное. Мы вас будем ждать в актовом зале. Конечно после того, как вас осмотрят.
Диана медленно распахнула глаза:
– Так вы из Совета?
– Догадалась. А как по-вашему, мы выбрались из посёлка, находясь вдали от портала?
– Н-не знаю.
– Вы глаза-то закройте. Правильно, что не знаете. Наши способности должны оставаться в тайне, но… – её лицо стало напряжённым. Испуганным. Однако спустя мгновение вернулось к привычной серьёзности. – Отдыхайте. – Улыбнулась, – вы – молодец.
Затем она громко сообщила студентам, что из-за особых обстоятельств, подведение итогов практики немного сдвигается и обещала, что утром всё станет известно.
Диана вновь закрыла глаза, совершенно не понимая, что произошло в посёлке и почему пострадали другие студенты.
– А что с Аминой? – вспомнив, выкрикнула она, резко распахивая ресницы и буквально падая назад от накатившего головокружения.
– В больнице, – ответила профессорша и почему-то опустила глаза.
16
Ноги одолевала слабость, голова, будто налитая свинцом, тянула к полу. Во рту стоял неприятный вкус, напоминающий протухшее мясо. Борясь с подступающей тошнотой, сделала глубокий вдох, представляя себя где-нибудь на пустом пляже, обдуваемом лёгким ветром. На кожу падали солёные брызги, солнце ласково обнимало за плечи. Диана мысленно обернулась и увидела Никиту. Улыбаясь, он взял её за руки, и вокруг тут же рассыпались искры.
Стало легче. Диана открыла глаза, и в этот миг приблизился один из медиков:
– Девушка, как вы себя чувствуете? Я сейчас проверю ваше давление.
***
Отравиться воздухом она не успела: чуть-чуть наглоталась, но не критично. Ей дали лекарство, от которого проснулся жуткий голод и отправили в столовую, где вместе с другими студентами Диана насладилась тем единственным, что было в МВД вкусным – пирожками с повидлом. С утолённым голодом прошло головокружение, усталость как рукой сняло, и волшебница задумалась: а не добавили ли в начинку чуть-чуть волшебной корицы, известной своими восстанавливающими свойствами?
Позднее, почти как на допросе, о котором она не понаслышке знала от родителей, давала показания по поводу случившегося на практике. Уже в родном облике, не таясь, рассказала о своём перевоплощении, о договоре с Аминой, и о том, что она не знала, как та оказалась именно в том доме. Что касается Артёма Бородинского, то оборотень оказался в посёлке случайно.
Диану спрашивали о певце, колдуне. Затронули тему Мастита. Поругали за обман, обещали, что без внимания этот факт не оставят и отпустили домой.
Напряжение, витавшее в воздухе она ощущала каждым миллиметром кожи: вокруг, словно медленно разгорался пожар. Его языки пока были почти что прозрачными, но даже они лизали пространство вокруг, норовя поглотить. Диана легко представляла, как языки касаются стен, потолка. Ковром стелются по полу. Опасным ковром.
Что-то произошло.
Что-то взволновало Совет волшебников.
Ещё и мысли о Мастите настойчиво лезли в голову. Ей не удавалось избавиться от неприятного чувства – оно так сильно сжимало в своих удушающе-мерзких объятиях, что, встретив Никиту, она даже не сразу сообразила, о чём тот спрашивает.
– … рядке?
– А?
– Ди, мне сказали, ты осталась в актовом зале! Что произошло, что случилось? Почему тебя не отпустили со всеми? Ты в порядке?
Подняла глаза, попыталась улыбнуться:
– Я видела колдуна, Никит. На практике мне было… страшно.
Он притянул её к себе и начал утешать. Говорил, что с ней никогда ничего не случится. Убеждал, что они всегда должны быть вместе.
Жаловался на то, как ему плохо без возможности к ней прикоснуться.
А затем, пока они ехали к Диане, постоянно проводил пальцами по щеке, гладил руки. Вдыхал аромат её волос и беспрестанно повторял: «Я хочу тебя касаться, Ди. Хочу касаться…»
Поведение казалось странным, но уставшая вымотанная волшебница не могла думать ещё и об этом. Мастит сидел в голове, тревога за Тёму и Амину терзала сердце. Вопросы и взгляды участников Совета рождали тревогу. Она не захотела приглашать парня домой, честно признавшись в причине и просто поцеловала на прощание. Попыталась закрыть дверь.
– Я хочу остаться с тобой, – требовательно произнёс он, придерживая дверь носком кроссовки.
– Я тоже хочу, но сейчас я лучше лягу спать. Прости.
– Ди, я рядом посижу. Я буду тебя обнимать. Не потревожу.
– Никит, давай завтра.
– А на дачу? Мы не поедим? – в глазах застыла грусть. – Ты хочешь, чтобы я был один?
Вздохнула:
– Я измотана, Никит, понимаешь?
Он не уходил.
– Пожалуйста, иди. Со мной всё хорошо. Ну, правда.
– Нет, я останусь.
Она не понимала его упрямства, и это раздражало. Устало прислонилась к дверному косяку:
– Тебя мама ждёт, а я хочу поговорить с родителями.
– Ты же сказала, будешь спать? – сощурился. – Прогоняешь? Не хочешь, чтобы я был рядом?
– Я поговорю с ними, когда отдохну. Никит, оставь меня, я не хочу ругаться.
– И я не хочу, – втолкнул её в квартиру, захлопнул дверь, – но мы так долго не были вместе… – вновь обнял, спрятал лицо в волосах. – Ты нужна мне, Ди. Нужна…
Диана сдалась. Высвободилась из объятий, махнула рукой:
– Хочешь поссориться? Пожалуйста. Я, маги-перемаги, прошу немного тишины и спокойствия. Капельку одиночества. Но раз ты такой, делай, что хочешь. Я слишком измотана, чтобы пытаться объяснять тебе и без того ясные вещи, – развернулась и быстрым шагом скрылась на кухне. Она думала, Никита всё же потопчется в коридоре и уйдёт. Но нет. Он пошёл следом. Личное пространство, желание делать то, что хочешь, неужели это так много? Почему он не понимает? Хотелось накричать на Никиту. Выплеснуть свой необоснованный страх, сбросить тревоги. Но Диана лишь стиснула зубы, наблюдая за его трепетными и в тоже время жадными попытками прижать её к себе.
Раньше они постоянно ссорились, но после его возвращения из больницы, конфликтов стало меньше. По сути с тех пор так сильно он вызывал раздражение впервые.
Диана положила телефон на стол, резко поднялась с дивана. Никита издал вздох нетерпения. Она решила игнорировать. С помощью волшебства – на обычные действия сил не хватало – открыла холодильник, убедилась в его опустошённости, заварила чай и по-быстрому соорудила бутерброды с колбасой. Единственное, что имелось на полке – это кусочек Докторской. Пока она проводила время на даче, родители, почти не имея выходных, трудились в магической полиции, совершенно позабыв о себе.
– Мы завтракаем на работе, – говорила мама.
Диана ругала их с папой, а сейчас убедилась в том, что они абсолютно не думают о своём здоровье.
– Очень много всего, – объяснял папа. – Нам некогда.
Диана слушала, вздыхая. Она понимала, о чём говорил отец.
Например, вчера поймали очередного беспризорника – подростка, пытавшегося вызвать дух Владислава Кольца. Только за эту неделю такой случай оказался третьим.
– Как с ума посходили, – возмущался отец, когда звонил Диане узнать, как дела.
– Отвлекают от реальных дел, – добавляла мать.
– И зачем им всем вдруг понадобился Кольцов? Ведь его силы ушли вместе с жизнью. От духа же мало пользы. Неужели не понимают?
А потом по негласному уговору вскользь упоминался Мастит, чья судьба по-прежнему находилась под вопросом, и тема быстро переводилась на менее опасную. Что происходило с Маститом, Диана не знала. Ей, как и всем остальным сообщили одно: состояние проклятого критическое. Есть опасения, что тот скоро умрёт, и поэтому слушание то и дело переносили на другую дату. К тому же, факт странный и не находивший логического объяснения, но каждый врач, положенный любому заключённому в Онелии, после посещения Мастита, также заболевал. Обычная ветрянка, но протекала она тяжело. Один раз с летальным исходом.
Диана была в курсе родительских попыток выяснить причину, знала, что после того случая с врачом, те не заходили в камеру. Не позволяли и другим. С колдуном общались исключительно посредством магии, на расстоянии. В защитных костюмах, на всякий случай.
На самом деле подобные меры не были чем-то особенным. В целях безопасности в садах и в школах, академиях и колледжах использовали защиту, как только более десяти человек подхватывали какой-либо вирус. Всё дело в том, что существа, обладающие магией, довольно легко заболевали и слабели в считанные часы.
Внесение поправки об обязательном ношении специальной одежды внесли ещё в те времена, когда ведьмы и волшебницы враждовали между собой, стремясь доказать значимость одних и ничтожность других.
Так что происходящее в тюрьме не пугало. Мастит болел, являлся переносчиком какой-то заразы, но находился под охраной. Родители каждый день её убеждали, что он не способен вырваться на свободу, а значит не может причинить никому вред. И Диана верила.
Родители, лучшие следователи Онелии, известные далеко за её пределами, не могли лгать. Но всё же, сегодня, вспоминая испуг в глазах профессорши, сомнение закралось в сердце и покусывало, не давая покоя.
Заставляя заново переживать дни, когда любимый Никита был под властью колдовства. Когда ему угрожала опасность.
Трудно поверить, что тогда он совершенно её не помнил. Особенно сейчас, когда Диана хотела остаться одна, а парень сидел рядом и просто сжимал её ладонь. Молча.
Восхищённо.
И снова странные мысли, и образ Мастита в зеркале: колдун ухмылялся, а она съёживалась от страха, не в силах понять, чего злодей от неё хочет.
– Это лишь бравада, – неоднократно повторяли родители чуть ли не в один голос.
И Диана успокаивалась, потому что родители всегда оказывались правы.
Это суждение, – считала Маша, – лежит на подкорке нашего подсознания. Оно заложено ещё во времена австралопитеков.
– Похоже так и есть, – ухмылялся Тёма, – против мнения родичей, как и против природы не попрёшь.
Диана взяла горячую кружку, и тепло разлилось по ладоням. Аромат шиповника вызвал ассоциации с розами у дома актрисы, а изображённый на синей эмали самолёт – с Аминой и Тёмой.
– Раз уж ты хочешь сидеть истуканом, то, может, попробуешь дозвониться до больницы? – повернулась к Никите, – и перестанешь меня… тискать?
– Я соскучился, – вместо ответа сказал парень, магией вытолкнул кружку из рук волшебницы и неожиданно яростно впился в тёплые губы.
Сопротивляться не хотелось. Этот поцелуй был каким-то особенным, непривычным, волнующим. С Никитой Диана улетела из квартиры, Онелии.
Из этого мира.
Развеялись все мысли. Всего один поцелуй, но его хватило, чтобы Диана напрочь забыла обо всём. Для себя она решила подумать о сегодняшних событиях позже и позволила Никите взять власть в свои руки. Она так устала.
Он поднял её над диваном и понёс в комнату.
Разбитая кружка осталась на полу. Осколки с укором глядели вслед удаляющейся паре, а на столе, между тем, разрывался мобильный. На экране высветилось «мама», но Диана звонка не услышала. Её сознание полностью растворилось в любви к Никите, обсыпанное искрами их совместного волшебства и чего-то ещё, проскользнувшего на самом закроме потаённых мыслей, через секунду затонувшего в потоке эмоций и всплеске чувств.
17
Изъеденное болезнью лицо походило на кусок тухлого мяса. От взгляда в зеркало ползла дрожь. В одиночной камере, где Мастита держали до слушания, круглый предмет с отражающей поверхностью был единственным из дозволенных. Даже зубной щётки не разрешалось, не говоря уже о куске мыла или расчёске. В один из визитов какого-то врача-глупца, считавшего, будто проклятие и гангрена – это одно и тоже, колдун применил магию пены и минуту наблюдал, как доктор захлёбывается мыльной жижей. Нет, он не хотел причинять вреда – заклинание по сути безобидно, хотя и неприятно.
