Сами неоднократно видели, как от фонарей Магистериума отделялось что-то, как-будто живое, и стелилось под ноги романтиков, нарушавших запреты на ночные прогулки во дворе МВД. Они сами часто гуляли там. И целовались…
Диана верила в судьбу. Иначе как объяснить тот трепет, что возникал у обоих при касании? Никита брал её за руку и помогал спуститься с колеса обозрения, а вокруг летали искры. Они оба замечали это. Видели и другие. Это продолжалось недолго: секунду, две, три, а затем искры исчезали. Дольше случалось только один раз – тогда, в школе, когда дракониха и зубная фея столкнулись лбами.
Слушая рокот голодного желудка и размышляя о предательстве парня, Диана старалась найти оправдание и прочим знакам. Потому что, если они и правда предназначены друг другу, значит Никита не может полюбить другую. Или… Она совершенно ничего не смыслит в теории общих магических знаний.
У их мам даже имена похожи: Лола и Лила. Не может же это быть просто так! Неважно, что в Синеграде в те года все женские имена начинались на букву «Л», это больше похоже не на совпадение, а на знак. Диане очень бы этого хотелось, ведь тогда происходящее с любимым парнем объяснялось каким-то злом, а не подлым обманом её чувствительного сердца.
Буквально убедив себя в том, что Никита не виноват, и творится что-то нечистое, она наконец сумела расслабиться. Закрыла глаза, выдыхая. Нарисовала в уме себя – храбрую, его – прекрасного и зло – побеждённое, в лице Риты, естественно. Но дверной звонок ворвался в сознание, сметая все образы, а жаль: Диана уже настроилась нафантазировать целую мыльную оперу.
–Пицца! – волшебница открыла глаза, предвкушая вкусный обед, ужин, и, учитывая специфику работы родителей, ещё и завтрак: благо, заказала она не одну упаковку. Поспешила к двери, подготовив деньги, оставленные отцом на карманные расходы, повернула замок и сразу же попала в плен зелёных глаз.
Большая волшебно-ведьмовская энциклопедия
Вечера – вечеринка на молодёжном языке.
«Заварушники» – название демонов у молодёжи. Эквивалент человеческих смутьянов, скандалистов.
Налобызались – молодёжное «нацеловались».
Онелия – мегаполис, где живут герои. С древне-волшебного переводится, как «Любимец мира». Прототип: смесь Петербурга и Москвы.
Онелианцы – жители Онелии.
Синеград – родной город Дианы и Никиты. Расположен на юге страны.
9
– Алмазик!
– Тёма…
Оборотень обнял волшебницу, обдав запахом алкоголя и свободы. Наверно, только у оборотней был такой необыкновенный аромат: смесь океанского бриза и дождливого леса.
– Вечера без тебя не та, – грустно сообщил он.
Диана с сожалением подумала, что влюбись она в Тёму, проблем было бы меньше. Отношения, стопроцентно, шли бы ровнее и точно не так, как с Никитой. С волшебником какие-то эмоциональные качели, горки и полный комплект аттракционов, а с оборотнями проще, это знает каждый. Потому что по своей сути, даже канареечной, они стабильнее, чем любой даже самый тихий волшебник. Только вот оборотни её не привлекали, а Тёма вообще был родственником – троюродным братом какой-то там сестры… В общем, дальний такой. А дружили они с детства, с тех самых пор, как его родители переехали в Онелию, решив вслед за Алмазовыми покорить мегаполис. Получилось. Бородинские открыли свой бизнес: хендмейд-магазин, а Тёма, мечтая стать следователем, грыз гранит науки. Точнее, подгрызал за влюблёнными в него волшебницами.
Когда Никита впервые увидел Диану вместе с Тёмой, заревновал – он не верил в дружбу между противоположным полом, но узнав правду, дал шанс оборотню, и теперь они были, если не лучшими друзьями, то отличными приятелями.
– Алмазик, неужели ты сможешь отказать такому очаровательному зеленоглазому оборотню, как я?
– Глаза у тебя красивые, не спорю. Только пойми, Тёма… мне не до веселья, – попыталась закрыть дверь, но оборотень поставил ногу. Опустив глаза, Диана увидела ботинки. Канареечного цвета. И не смогла сдержать улыбки.
Ловелас и лоботряс отличался эпатажным стилем, сводящих с ума скромниц, умниц и отличниц. В своей любви к неординарности он мог запросто посоперничать с педагогом по психологии, Верой Мариковной, волшебницей строгих правил и очень странных вкусов. Одна её мужская бабочка на шее чего стоила... А фрак? То синий, то зелёный, то алый в чёрную полоску? А юбка в пол? Пышная, многослойная, как у ведьмы-цыганки. И главное, все три вещи никогда между собой не сочетались. Если фрак был синий, то юбка жёлтая, а бабочка розовая. Если юбка чёрная, то фрак радужный, а бабочка бирюзовая. По отдельности вещи педагога выглядели неплохо. Некоторые её юбки нравились Диане. Например, бирюзовая, голубая и белая. Но всё вместе смотрелось невозможно «прекрасно».
Оборотень одевался примерно так же, только в штаны, футболку и галстук. Ботинки шли отдельной темой, и канареечные среди всего разнообразия ещё смотрелись весьма недурно.
– Поражаюсь безвкусице нашего Тёмы, – говорила фея Лиза. Впрочем, не уступавшая ему в любви к цветным вещам. Лиза наряжалась ярко, но красиво. А Машка – стильно, современно и однотонно. Диана являла собой нечто среднее, предпочитая яркую неудобную обувь, но удобную одежду. Её любимым комплектом были джинсы и футболка. Ноги же украшали всевозможные туфли и босоножки: разных оттенков, с узорами, без, на шпильках и каблуках.
– Совершенно непрактично, – говорила Маша, надевая кроссовки в тех случаях, когда ноги были важнее хвоста, – и как ты на них держишься?
– С детства, – смеялась Диана, наблюдая каждый раз за нелепой ходьбой русалки. – Может, на свидание всё-таки полетишь в ванне? – спрашивала она, видя измученное лицо подруги.
– Нет, – отвечала Маша, – этот парень, так же, как и я любит книги, сходит с ума от химических формул и мечтает работать в лаборатории. Я хочу произвести на него впечатление.
– Тогда выбирай туфли.
– И без них тяжело, – вздыхала русалка, – лучше помоги дойти до перекрёстка.
Диана помогала, подруга уходила, а возвращалась с разбитыми в прах ожиданиями и желанием скупить всё, что есть в книжном магазине рядом с домом.
– Неудачно? – спрашивала волшебница, предлагая игли.
– Сплошной обман, – грустно отвечала та. И начиналось… – Иллюзия восприятия относительно…
Оказывалось, понравившийся парень, вампир, волшебник – не имело значения кто, врал насчёт своих увлечений, желая зацепить зубрилу Машу. Цель преследовал одну – затащить её в постель, считая девятнадцать лет подходящим возрастом для начала взрослых отношений. Русалка грустила, а Диана понимала – это не первый и не последний обманщик в жизни подруги. Маша была красавицей, причём признавали это все окружающие. Она даже в школе заняла первое место на конкурсе красоты, проводимым организаторами какого-то там модельного агентства. Кстати, жизнь модели её не привлекала, и свой шанс стать знаменитой Маша спокойно отдала девочке, занявшей пятое место. Той, чьё личико уже пару лет украшало билборды с рекламой духов линейки «Мы – ангелы».
– Алмазик, идём! Надевай что-нибудь под цвет моих ботинок и вперёд!
– Зачем? – удивилась Диана.
– Вперёд, чтобы развлекаться! А жёлтый у нас сегодня цвет вечеры, – пояснил оборотень. – Каждый должен обязательно иметь что-то жёлтое, потому что в конце вечеры… – его глаза мигнули, как фонари, освещающие центр Онелии, – в конце вечеры мы призовём Жёлтого духа!
– О-о-о, – многозначительно протянула заинтригованная волшебница, прекрасно помня, как в начале года они с друзьями вызывали Зелёного.
– Пиццу заказывали? – вклинился в их диалог усталый разносчик.
– Возьмём с собой, – ответил оборотень и сам заплатил мальчишке-волшебнику. Затем взял коробки и повернулся к Диане, – если ты ещё сомневаешься, то сразу скажу: на вечере тебя ждут игли, шеххи с крем-супом и манила.
Крем-суп, который волшебница и супом-то не считала, в купе с шеххи – ммм. Игли – всегда радость. А манила очень манила. Да и кто не любит хрустящую картофельную соломку с кетчупом или соусом «Цезарь»?
– Пошалим? – подмигнув, добавил Тёма.
– Пошалим, – улыбнулась Диана, отлично помня, как Рита боится всяких там духов.
Большая волшебно-ведьмовская энциклопедия
Вера Мариковна – педагог по психологии. Волшебница строгих правил и очень странных вкусов. Легко узнаваема по мужской бабочке на шее, резко контрастирующей с остальной одеждой: пышной юбкой в пол и фраком. Все три детали гардероба никогда не сочетаются.
Манила – хрустящая картофельная соломка. Человеческая версия – чипсы.
10
Из жёлтого нашлось болеро. Диана надела его поверх мрачной футболки, сунула ноги в оранжевые туфли и вышла вслед за Тёмой из подъезда.
– Поедем на такси, – бросил он, открывая дверцу машины, – а то боюсь, учинят они там без хозяина… Я же за главную оставил Машку – нашу ответственную зубрилку.
– Всё-таки пошла…
– Я её притащил, – улыбнулся оборотень, – насыпал порошка на хвост, всучил кроссовки и вытолкал за дверь.
– То есть мне ещё повезло?
– Ага.
– Но если балом правит Маша, тогда чего ты беспокоишься?
– Да я на вечеру позвал одного оборотня, – замялся Тёма, приглаживая вихр жёлтых, как перья цыплёнка, волос, – и разрешил открыть дверь, если он явится. А этот оборотень…
– Этот оборотень… – подалась вперед Диана, – продолжай.
– Красавчик, – выдохнул Тёма.
– Ладно.
– И зубрила.
Диана ухмыльнулась.
– Ты не понимаешь. Он зубрила. Настоящий!
– А-а-а, – Диана села в машину, не очень-то веря, что где-то в мире существует пара для русалки. Ботан и красавец? Ну-ну. С такими качествами только Машке удалось уродиться. – Ты мне лучше скажи, такси с надписью на дверце «Сама Диана едет на вечеру!» на всякий случай заказал?
– Почему же? Я, Алмазик, нисколько не сомневался в собственной неотразимости.
– А если бы я отказалась? Наотрез? Вцепилась бы в линолеум или хлопнула дверью тебе по пальцам?
Оборотень поцокал языком и ответил:
– Какая кровожадность. Тогда бы я тебя засунул в мешок и вытащил насильно.
– Кто ещё тут кровожадный…
– Ради твоего спасения, – широко улыбнулся Тёма, – я готов стать злодеем. Но спасибо, делать этого не пришлось, ты пошла со мной добровольно.
– Спасения?
– Да, Алмазик, зачахнешь ты в этой своей ревности, а ревнуешь, между прочим, зря.
Диана напряглась.
– Они оба пришли на вечеру, только не разговаривают друг с другом и находятся в разных концах комнаты. И не смотри на меня так, я не вру. Сама увидишь. Так что траур зря надела, – окинул её одежду взглядом, сделал знак рукой, и машина тронулась.
Пока они ехали, надпись, за которую оборотню пришлось доплатить водителю, медленно тускнела, а когда въехали во двор, полностью исчезла. Тёма любил подобные штуки и частенько писал на стенах Магистериума, но, конечно, такой же быстро пропадающей краской, иначе… За подобное бы, естественно, не отчислили, но на общественные работы после лекций отправили бы. А мероприятие по уборке территории от мусора или распределению того же мусора (кому как повезёт) не привлекало никого. Поэтому всякого рода каверзы предусматривали кратковременное действие, но студенты всё равно получали удовольствие.
Находясь в машине с надписью, силой волшебства, отражающейся от дверцы таким образом, что даже в салоне автомобиля можно было любоваться сочно-зелёными буквами, Диана испытывала радость. Мелочь, а приятно: как будто эта машина специально для неё, и вечеринка для неё, и, вообще, лишнее внимание совсем не лишнее. Кому не понравится ехать в авто, представляя, как онелианцы читают надпись, ломая голову над тем, кто же такая эта Диана? Знаменитость?
По правде говоря, именно ею волшебница себя и чувствовала, а сейчас, в состоянии душевного смятения, такое ощущение было не лишним.
Но вместе с исчезнувшей надписью исчезло и настроение. Диана вышла из машины и застыла, глядя в окна второго этажа. Никиту она заметила сразу, и сердце отозвалось писклявой нотой меланхолии. Волшебник стоял у окна и безразлично смотрел вперёд. Её, кажется, не видел.
– Они поссорились, – прокомментировал Тёма, – в начале вечеры. Ругались жуть. Он кричал, она кричала. Короче, как вы, то есть… – потупил взор, – не то хотел сказать. Короче, у вас с ним по-настоящему, а с Риткой сплошной спектакль. Ладно, идём, – потащил Диану за руку.
Стук собственных шпилек тревожным эхом разносился по лестничному пролёту, пока они поднимались на второй этаж. Всего двадцать ступенек, а время тянулось нугой, той самой, что пряталась в середине игли. Только Диане она не представлялась приятно сладкой, как всегда – скорее приторной до рвотных позывов.
Оказавшись у двери квартиры, Диана поняла, что боится. С шестого мая прошла почти неделя, а они с Никитой так и не виделись. Пару раз ей в голову приходила мысль позвонить, наорать, выяснить, почему он с ней так поступил, поплакать, сказать, как она его ненавидит.
Помолчать, просто слушая его голос.
Но Диана сдерживалась. А теперь остался поворот ключа, и она его увидит: того, кого видеть совсем не хочет.
– Алмазова приехала! – заорал Тёма, вталкивая её внутрь, – теперь все в сборе!
Волшебница ойкнула, столкнувшись с Ариной. Ведьма проходила мимо с подносом, заполненным тарелками с манилой, и, как водится, обо что-то споткнулась, опрокинув угощение. Соломка взлетела вверх, на мгновение зависнув в воздухе, и точно бы упала на растерявшуюся Диану, не загороди оборотень её своей могучей спиной.
– Эх ты, Арина Катастрофовна, – покачал головой Тёма, отряхиваясь от картошки, – хорошо, что я много наготовил, а то с твоей везучестью… – и рассмеялся.
Диана перестала тревожиться о встрече с бывшим парнем, по-быстрому наколдовала пылесос, «сделала» уборку, и «промыла» тем же волшебным способом пол от жира.
– Когда вылетишь из Магистериума, не пропадешь, – прозвучало из гостиной. Из-за дверного косяка появилось лицо в обрамлении чёрных косичек, – устроишься уборщицей. Или как это назвать поэлегантнее? Работница по уборке? Специалистка клининговой службы?
– Привет, Амина, – вздохнула Диана, – как дела с бассейном? Получилось? Или задание первого семестра первого курса по общим магическим знаниям оказалось чересчур трудным?
Черноволосая гордо вскинула подбородок и ушла вглубь комнаты. Диана сняла туфли и хотела войти в гостиную, но не смогла. Шерстяные нитки липли к телу, путались в ногах, сковывали движения, заставляли отступить. Диана прочла назубок выученное заклинание, и нитки исчезли.
– Амин, твоя шутка устарела, – заметила она, пересекая порог.
– Разве? – изогнула брови черноволосая, – а что ж ты ведёшься?
На это ответить было нечего. Она и правда могла заранее поставить защиту, но раз за разом путалась в нитях, принимая игру Амины.
– Девушки, – аккуратно отодвинул Диану в сторону Тёма, – не ссорьтесь. Хотя, если ваша ссора продолжится в бассейне с мыльной пеной… ммм.
Присутствовавшие парни дружно заухали, поддерживая идею хозяина вечеринки, а прекрасные девушки так же дружно зафыркали, закатывая глаза.
– Кстати, – напомнил красивый оборотень, чья вторая ипостась была соблазнительным рыжим котом, о чём красноречивее любых слов говорил портрет на футболке, – а бассейна до сих пор нет.
– Хотя это невероятно лёгкое задание даже для начинающего волшебника, с учётом того, какая формула… – начала Маша, но её остановил тот самый оборотень-кот.
Диана верила в судьбу. Иначе как объяснить тот трепет, что возникал у обоих при касании? Никита брал её за руку и помогал спуститься с колеса обозрения, а вокруг летали искры. Они оба замечали это. Видели и другие. Это продолжалось недолго: секунду, две, три, а затем искры исчезали. Дольше случалось только один раз – тогда, в школе, когда дракониха и зубная фея столкнулись лбами.
Слушая рокот голодного желудка и размышляя о предательстве парня, Диана старалась найти оправдание и прочим знакам. Потому что, если они и правда предназначены друг другу, значит Никита не может полюбить другую. Или… Она совершенно ничего не смыслит в теории общих магических знаний.
У их мам даже имена похожи: Лола и Лила. Не может же это быть просто так! Неважно, что в Синеграде в те года все женские имена начинались на букву «Л», это больше похоже не на совпадение, а на знак. Диане очень бы этого хотелось, ведь тогда происходящее с любимым парнем объяснялось каким-то злом, а не подлым обманом её чувствительного сердца.
Буквально убедив себя в том, что Никита не виноват, и творится что-то нечистое, она наконец сумела расслабиться. Закрыла глаза, выдыхая. Нарисовала в уме себя – храбрую, его – прекрасного и зло – побеждённое, в лице Риты, естественно. Но дверной звонок ворвался в сознание, сметая все образы, а жаль: Диана уже настроилась нафантазировать целую мыльную оперу.
–Пицца! – волшебница открыла глаза, предвкушая вкусный обед, ужин, и, учитывая специфику работы родителей, ещё и завтрак: благо, заказала она не одну упаковку. Поспешила к двери, подготовив деньги, оставленные отцом на карманные расходы, повернула замок и сразу же попала в плен зелёных глаз.
***
Большая волшебно-ведьмовская энциклопедия
Вечера – вечеринка на молодёжном языке.
«Заварушники» – название демонов у молодёжи. Эквивалент человеческих смутьянов, скандалистов.
Налобызались – молодёжное «нацеловались».
Онелия – мегаполис, где живут герои. С древне-волшебного переводится, как «Любимец мира». Прототип: смесь Петербурга и Москвы.
Онелианцы – жители Онелии.
Синеград – родной город Дианы и Никиты. Расположен на юге страны.
9
– Алмазик!
– Тёма…
Оборотень обнял волшебницу, обдав запахом алкоголя и свободы. Наверно, только у оборотней был такой необыкновенный аромат: смесь океанского бриза и дождливого леса.
– Вечера без тебя не та, – грустно сообщил он.
Диана с сожалением подумала, что влюбись она в Тёму, проблем было бы меньше. Отношения, стопроцентно, шли бы ровнее и точно не так, как с Никитой. С волшебником какие-то эмоциональные качели, горки и полный комплект аттракционов, а с оборотнями проще, это знает каждый. Потому что по своей сути, даже канареечной, они стабильнее, чем любой даже самый тихий волшебник. Только вот оборотни её не привлекали, а Тёма вообще был родственником – троюродным братом какой-то там сестры… В общем, дальний такой. А дружили они с детства, с тех самых пор, как его родители переехали в Онелию, решив вслед за Алмазовыми покорить мегаполис. Получилось. Бородинские открыли свой бизнес: хендмейд-магазин, а Тёма, мечтая стать следователем, грыз гранит науки. Точнее, подгрызал за влюблёнными в него волшебницами.
Когда Никита впервые увидел Диану вместе с Тёмой, заревновал – он не верил в дружбу между противоположным полом, но узнав правду, дал шанс оборотню, и теперь они были, если не лучшими друзьями, то отличными приятелями.
– Алмазик, неужели ты сможешь отказать такому очаровательному зеленоглазому оборотню, как я?
– Глаза у тебя красивые, не спорю. Только пойми, Тёма… мне не до веселья, – попыталась закрыть дверь, но оборотень поставил ногу. Опустив глаза, Диана увидела ботинки. Канареечного цвета. И не смогла сдержать улыбки.
Ловелас и лоботряс отличался эпатажным стилем, сводящих с ума скромниц, умниц и отличниц. В своей любви к неординарности он мог запросто посоперничать с педагогом по психологии, Верой Мариковной, волшебницей строгих правил и очень странных вкусов. Одна её мужская бабочка на шее чего стоила... А фрак? То синий, то зелёный, то алый в чёрную полоску? А юбка в пол? Пышная, многослойная, как у ведьмы-цыганки. И главное, все три вещи никогда между собой не сочетались. Если фрак был синий, то юбка жёлтая, а бабочка розовая. Если юбка чёрная, то фрак радужный, а бабочка бирюзовая. По отдельности вещи педагога выглядели неплохо. Некоторые её юбки нравились Диане. Например, бирюзовая, голубая и белая. Но всё вместе смотрелось невозможно «прекрасно».
Оборотень одевался примерно так же, только в штаны, футболку и галстук. Ботинки шли отдельной темой, и канареечные среди всего разнообразия ещё смотрелись весьма недурно.
– Поражаюсь безвкусице нашего Тёмы, – говорила фея Лиза. Впрочем, не уступавшая ему в любви к цветным вещам. Лиза наряжалась ярко, но красиво. А Машка – стильно, современно и однотонно. Диана являла собой нечто среднее, предпочитая яркую неудобную обувь, но удобную одежду. Её любимым комплектом были джинсы и футболка. Ноги же украшали всевозможные туфли и босоножки: разных оттенков, с узорами, без, на шпильках и каблуках.
– Совершенно непрактично, – говорила Маша, надевая кроссовки в тех случаях, когда ноги были важнее хвоста, – и как ты на них держишься?
– С детства, – смеялась Диана, наблюдая каждый раз за нелепой ходьбой русалки. – Может, на свидание всё-таки полетишь в ванне? – спрашивала она, видя измученное лицо подруги.
– Нет, – отвечала Маша, – этот парень, так же, как и я любит книги, сходит с ума от химических формул и мечтает работать в лаборатории. Я хочу произвести на него впечатление.
– Тогда выбирай туфли.
– И без них тяжело, – вздыхала русалка, – лучше помоги дойти до перекрёстка.
Диана помогала, подруга уходила, а возвращалась с разбитыми в прах ожиданиями и желанием скупить всё, что есть в книжном магазине рядом с домом.
– Неудачно? – спрашивала волшебница, предлагая игли.
– Сплошной обман, – грустно отвечала та. И начиналось… – Иллюзия восприятия относительно…
Оказывалось, понравившийся парень, вампир, волшебник – не имело значения кто, врал насчёт своих увлечений, желая зацепить зубрилу Машу. Цель преследовал одну – затащить её в постель, считая девятнадцать лет подходящим возрастом для начала взрослых отношений. Русалка грустила, а Диана понимала – это не первый и не последний обманщик в жизни подруги. Маша была красавицей, причём признавали это все окружающие. Она даже в школе заняла первое место на конкурсе красоты, проводимым организаторами какого-то там модельного агентства. Кстати, жизнь модели её не привлекала, и свой шанс стать знаменитой Маша спокойно отдала девочке, занявшей пятое место. Той, чьё личико уже пару лет украшало билборды с рекламой духов линейки «Мы – ангелы».
– Алмазик, идём! Надевай что-нибудь под цвет моих ботинок и вперёд!
– Зачем? – удивилась Диана.
– Вперёд, чтобы развлекаться! А жёлтый у нас сегодня цвет вечеры, – пояснил оборотень. – Каждый должен обязательно иметь что-то жёлтое, потому что в конце вечеры… – его глаза мигнули, как фонари, освещающие центр Онелии, – в конце вечеры мы призовём Жёлтого духа!
– О-о-о, – многозначительно протянула заинтригованная волшебница, прекрасно помня, как в начале года они с друзьями вызывали Зелёного.
– Пиццу заказывали? – вклинился в их диалог усталый разносчик.
– Возьмём с собой, – ответил оборотень и сам заплатил мальчишке-волшебнику. Затем взял коробки и повернулся к Диане, – если ты ещё сомневаешься, то сразу скажу: на вечере тебя ждут игли, шеххи с крем-супом и манила.
Крем-суп, который волшебница и супом-то не считала, в купе с шеххи – ммм. Игли – всегда радость. А манила очень манила. Да и кто не любит хрустящую картофельную соломку с кетчупом или соусом «Цезарь»?
– Пошалим? – подмигнув, добавил Тёма.
– Пошалим, – улыбнулась Диана, отлично помня, как Рита боится всяких там духов.
***
Большая волшебно-ведьмовская энциклопедия
Вера Мариковна – педагог по психологии. Волшебница строгих правил и очень странных вкусов. Легко узнаваема по мужской бабочке на шее, резко контрастирующей с остальной одеждой: пышной юбкой в пол и фраком. Все три детали гардероба никогда не сочетаются.
Манила – хрустящая картофельная соломка. Человеческая версия – чипсы.
10
Из жёлтого нашлось болеро. Диана надела его поверх мрачной футболки, сунула ноги в оранжевые туфли и вышла вслед за Тёмой из подъезда.
– Поедем на такси, – бросил он, открывая дверцу машины, – а то боюсь, учинят они там без хозяина… Я же за главную оставил Машку – нашу ответственную зубрилку.
– Всё-таки пошла…
– Я её притащил, – улыбнулся оборотень, – насыпал порошка на хвост, всучил кроссовки и вытолкал за дверь.
– То есть мне ещё повезло?
– Ага.
– Но если балом правит Маша, тогда чего ты беспокоишься?
– Да я на вечеру позвал одного оборотня, – замялся Тёма, приглаживая вихр жёлтых, как перья цыплёнка, волос, – и разрешил открыть дверь, если он явится. А этот оборотень…
– Этот оборотень… – подалась вперед Диана, – продолжай.
– Красавчик, – выдохнул Тёма.
– Ладно.
– И зубрила.
Диана ухмыльнулась.
– Ты не понимаешь. Он зубрила. Настоящий!
– А-а-а, – Диана села в машину, не очень-то веря, что где-то в мире существует пара для русалки. Ботан и красавец? Ну-ну. С такими качествами только Машке удалось уродиться. – Ты мне лучше скажи, такси с надписью на дверце «Сама Диана едет на вечеру!» на всякий случай заказал?
– Почему же? Я, Алмазик, нисколько не сомневался в собственной неотразимости.
– А если бы я отказалась? Наотрез? Вцепилась бы в линолеум или хлопнула дверью тебе по пальцам?
Оборотень поцокал языком и ответил:
– Какая кровожадность. Тогда бы я тебя засунул в мешок и вытащил насильно.
– Кто ещё тут кровожадный…
– Ради твоего спасения, – широко улыбнулся Тёма, – я готов стать злодеем. Но спасибо, делать этого не пришлось, ты пошла со мной добровольно.
– Спасения?
– Да, Алмазик, зачахнешь ты в этой своей ревности, а ревнуешь, между прочим, зря.
Диана напряглась.
– Они оба пришли на вечеру, только не разговаривают друг с другом и находятся в разных концах комнаты. И не смотри на меня так, я не вру. Сама увидишь. Так что траур зря надела, – окинул её одежду взглядом, сделал знак рукой, и машина тронулась.
Пока они ехали, надпись, за которую оборотню пришлось доплатить водителю, медленно тускнела, а когда въехали во двор, полностью исчезла. Тёма любил подобные штуки и частенько писал на стенах Магистериума, но, конечно, такой же быстро пропадающей краской, иначе… За подобное бы, естественно, не отчислили, но на общественные работы после лекций отправили бы. А мероприятие по уборке территории от мусора или распределению того же мусора (кому как повезёт) не привлекало никого. Поэтому всякого рода каверзы предусматривали кратковременное действие, но студенты всё равно получали удовольствие.
Находясь в машине с надписью, силой волшебства, отражающейся от дверцы таким образом, что даже в салоне автомобиля можно было любоваться сочно-зелёными буквами, Диана испытывала радость. Мелочь, а приятно: как будто эта машина специально для неё, и вечеринка для неё, и, вообще, лишнее внимание совсем не лишнее. Кому не понравится ехать в авто, представляя, как онелианцы читают надпись, ломая голову над тем, кто же такая эта Диана? Знаменитость?
По правде говоря, именно ею волшебница себя и чувствовала, а сейчас, в состоянии душевного смятения, такое ощущение было не лишним.
Но вместе с исчезнувшей надписью исчезло и настроение. Диана вышла из машины и застыла, глядя в окна второго этажа. Никиту она заметила сразу, и сердце отозвалось писклявой нотой меланхолии. Волшебник стоял у окна и безразлично смотрел вперёд. Её, кажется, не видел.
– Они поссорились, – прокомментировал Тёма, – в начале вечеры. Ругались жуть. Он кричал, она кричала. Короче, как вы, то есть… – потупил взор, – не то хотел сказать. Короче, у вас с ним по-настоящему, а с Риткой сплошной спектакль. Ладно, идём, – потащил Диану за руку.
Стук собственных шпилек тревожным эхом разносился по лестничному пролёту, пока они поднимались на второй этаж. Всего двадцать ступенек, а время тянулось нугой, той самой, что пряталась в середине игли. Только Диане она не представлялась приятно сладкой, как всегда – скорее приторной до рвотных позывов.
Оказавшись у двери квартиры, Диана поняла, что боится. С шестого мая прошла почти неделя, а они с Никитой так и не виделись. Пару раз ей в голову приходила мысль позвонить, наорать, выяснить, почему он с ней так поступил, поплакать, сказать, как она его ненавидит.
Помолчать, просто слушая его голос.
Но Диана сдерживалась. А теперь остался поворот ключа, и она его увидит: того, кого видеть совсем не хочет.
– Алмазова приехала! – заорал Тёма, вталкивая её внутрь, – теперь все в сборе!
Волшебница ойкнула, столкнувшись с Ариной. Ведьма проходила мимо с подносом, заполненным тарелками с манилой, и, как водится, обо что-то споткнулась, опрокинув угощение. Соломка взлетела вверх, на мгновение зависнув в воздухе, и точно бы упала на растерявшуюся Диану, не загороди оборотень её своей могучей спиной.
– Эх ты, Арина Катастрофовна, – покачал головой Тёма, отряхиваясь от картошки, – хорошо, что я много наготовил, а то с твоей везучестью… – и рассмеялся.
Диана перестала тревожиться о встрече с бывшим парнем, по-быстрому наколдовала пылесос, «сделала» уборку, и «промыла» тем же волшебным способом пол от жира.
– Когда вылетишь из Магистериума, не пропадешь, – прозвучало из гостиной. Из-за дверного косяка появилось лицо в обрамлении чёрных косичек, – устроишься уборщицей. Или как это назвать поэлегантнее? Работница по уборке? Специалистка клининговой службы?
– Привет, Амина, – вздохнула Диана, – как дела с бассейном? Получилось? Или задание первого семестра первого курса по общим магическим знаниям оказалось чересчур трудным?
Черноволосая гордо вскинула подбородок и ушла вглубь комнаты. Диана сняла туфли и хотела войти в гостиную, но не смогла. Шерстяные нитки липли к телу, путались в ногах, сковывали движения, заставляли отступить. Диана прочла назубок выученное заклинание, и нитки исчезли.
– Амин, твоя шутка устарела, – заметила она, пересекая порог.
– Разве? – изогнула брови черноволосая, – а что ж ты ведёшься?
На это ответить было нечего. Она и правда могла заранее поставить защиту, но раз за разом путалась в нитях, принимая игру Амины.
– Девушки, – аккуратно отодвинул Диану в сторону Тёма, – не ссорьтесь. Хотя, если ваша ссора продолжится в бассейне с мыльной пеной… ммм.
Присутствовавшие парни дружно заухали, поддерживая идею хозяина вечеринки, а прекрасные девушки так же дружно зафыркали, закатывая глаза.
– Кстати, – напомнил красивый оборотень, чья вторая ипостась была соблазнительным рыжим котом, о чём красноречивее любых слов говорил портрет на футболке, – а бассейна до сих пор нет.
– Хотя это невероятно лёгкое задание даже для начинающего волшебника, с учётом того, какая формула… – начала Маша, но её остановил тот самый оборотень-кот.
