Книгу ей как обычно подарил Бриз, и, открывая её, она улыбалась. К обеду в понедельник прочитана была и эта книга, и куплена следующая, однако, больше времени на отдых не осталось. Внезапный звонок застал врасплох голосом Андрея. Гольцев сообщил, что в Управлении видели Диму.
Сердце затрепыхалось рыбой в сети, мысли начали путаться. Они кувыркались, пробирались через тысячи предположений и кружили водоворотом эмоций.
– Это… точно он? – спросила она, зная ответ.
– Да. Дима в Питере и мне ни слова, – Андрей был раздосадован. – Не знаю, собирается ли он объявиться или продолжит скрываться, но я просто хотел, чтобы ты знала: он здесь. А дальше сама решай, как быть. Я не сомневаюсь, что ты начнёшь отмахиваться, мол тебе он безразличен, вы расстались и всё такое, но я видел, как ты смотрела на снимки тогда, в мой день рождения, и мне кажется тебе хорошо бы успокоиться, а для этого нужно моего брата или принять или отпустить.
– Я его давно отпустила, – тихо произнесла Саша. – Сам-то ты попытаешься его найти?
Андрей вздохнул.
– Как я и думал. Закрываешься. А я ведь знаю какого это – любить моего брата. Он тот ещё… – он грустно рассмеялся, – подонок.
– Ты не ответил.
– Я его уже нашёл.
– Где? – вопрос вылетел слишком быстро, слишком стремительно. Она не хотела спрашивать, но голос не послушался волю.
Гольцев ответил, и Саша похолодела. Очередное совпадение?
На той же улице жила Майя.
Саша изо всех сил пыталась бороться с эмоциями, но они оказались ей неподвластны, и вечером она всё-таки отправилась на встречу с мужчиной, терзающим сердце. Она подходила к дому, у которого видели Диму, совершенно не зная, что делать дальше. Когда ловила преступника или шла «поиграть» с маньяком, то знала, какие действия предпринять и что говорить, а тут абсолютно растерялась.
Раньше она никогда не бегала за парнями. Даже более того, скорее сама убегала от них из-за страха серьёзных отношений, своего нежелания обнажать душу. Находила тысячу причин, чтобы оставаться одной, изо дня в день убеждая себя, что ей никто не нужен. Так спокойнее, надёжнее. Безопаснее.
Но однажды появился Соколов. Будто выщербленный из самого лучшего камня внешне и ущербный изнутри. Проник в её душу, потоптался, разорвал струны души, поверившей в счастливое «завтра», и исчез, не оставив телефона, адреса и хотя бы какой-то зацепки на то, где его искать.
Саша его проклинала.
Теперь он объявился. Не совсем в её жизни, скорее прошёл по её краю, но разве это не давало ей полного права поговорить, расставить все точки над «i»? Не для него. Для себя? Тогда почему же она так боялась?
Чего… Боялась?
Того, что не нужна ему? Или того, что всё разрушила сама? За что она цеплялась? За их короткое прошлое, несбывшиеся мечты или за собственное эго? Беспокоилась ли она о его счастье? Нет. Думала только о собственном. И представляя сейчас их встречу, не могла помыслить о том, что он может быть счастлив с другой. Не это ли эгоизм?
Саша остановилась у нужного подъезда и резко развернулась. Она спряталась за углом и долго там стояла, ругая себя за нерешительность, навязчивость. За то, что она такая. Потом Саша медленно побрела вдоль дома, подняла глаза к окнам, балконам и попыталась представить, как выглядит уголок, где живёт Майя. Взгляд нашёл то место, что идеально подходило под фантазию своими ухоженными растениями в ярких горшках и детским велосипедом, купленным явно для маленькой принцессы. Она протянула руку в попытке отхватить кусочек того, что, наверное, любил Дима, и тут же опустила.
Саша бесилась от происходящего в душе. На неё напала несвойственная ей робость, неуверенность и вероятно она бы так и ушла оттуда – ни с чем, но взгляд, полный слёз, будто соскользнул с идеальной картинки, на которой Дима был с Майей – про Германа она вообще забыла – и зацепился за свисавшее с ветки нечто. Саша подошла поближе к дереву и с удивлением обнаружила перед собой, чуть выше головы, игрушку. Такую находку можно было бы счесть счастливой, потому что она всегда хотела иметь Мистера Пуфа. Только… котёнок был в пятнах крови.
Дрожащими руками она перевернула бейджик и прочла не только «Лёля», но и знакомый адрес. Не помня себя и ни о чём не думая, Саша сразу бросилась к домофону. Она жала вызов снова и снова, но безрезультатно. А три фигуры, одной из которых был потрёпанный Дима, всего в паре метров от неё садились в такси.
Прода от 10.07.2022, 12:29
Глава 27
Майя была уверена, что её поступок обидит бывшего, но даже, если это и произошло, Дима ничем своих чувств не выдал. Вместо этого он первым протянул руку Герману, предлагая не дружбу или мир, а всего лишь нейтралитет, но даже это вызвало у Майи вздох облегчения. Она подумала: «Наконец-то…» Как ни странно, выброшенная игрушка словно повернула некий рычаг понимания.
Герман попытался дозвониться до сестры, чтобы та сама поведала им правду, но Тамара не отвечала. И тогда все трое решили ехать к ней.
– Я сам поговорю с Томкой. И вы поймёте, что она не причастна к случи… – начал Герман, но его тут же перебил Соколов.
– Согласен. Действовать нужно через тебя, но если она не послушает, правду придётся выбить и этим уже займусь я.
Майя похолодела.
– Ты поднимешь руку на женщину?
– Не на женщину, на монстра.
Герман хотел было встать на защиту сестры, но память подкинула давно позабытое воспоминание о зарезанной собаке, лежащей прямо на даче у искусственного фонтана. И он промолчал.
Маниакальный синдром. Так звучало название поставленного диагноза. Герман не понимал значения произнесённых доктором слов. Родители тоже ничего объяснять не стали, лишь на какое-то время мама бросила работу, чтобы не оставлять их одних. Но потом всё прошло. О мёртвой собаке больше не говорили, о поездке к врачу тоже. Мама вернулась на работу, Томка дурачилась и смеялась. А прописанные таблетки закончились, так утверждала мама. Жизнь потекла в привычном режиме, Герман играл с сестрой, шутливо целовался с ней, потому что она была очень нежной и часто плакала, и только его ласка помогала ей, и пускай Герману это казалось странным, но он больше всего на свете не хотел, чтобы сестра грустила. А ещё, но признаться в этом он смог себе лишь гораздо позже, он боялся перемен настроения Томы. Герман не хотел, чтобы с ним случилось тоже, что с собакой. А ведь её Тома тоже очень-очень любила.
Часто Тома не спала по ночам. Она будила и его, и тогда он читал ей книжки, говорил комплименты или выслушивал её истории про инопланетян. Сестра утверждала, что это не просто выдумки, а истории, которые ей рассказали о себе сами инопланетяне, но он конечно не верил, хотя ей говорил обратное. Однажды Герман спросил родителей, всё ли в порядке с Тамарой, и тогда мама отмахнулась, сказав, что её дети не могут быть больными. Отец промолчал. Герман попытался вновь заговорить с ним, но уже без мамы и тогда услышал, что Тамаре нужна помощь, но беспокоиться не стоит. Родители со всем справятся.
Через какое-то время Тамара похитила свою лучшую подругу, девочку, которая ему нравилась, Жанну, навредить не успела. И тогда они уехали. Не было больше никаких врачей, таблеток, разговоров. Их семья просто забросила дачу. Мама объяснила, что Тамара заревновала Германа, ведь она очень чувствительная и попросила больше не провоцировать сестру. Герман перестал встречаться с девочками на глазах у Тамары и постепенно всё стало хорошо. Она по-прежнему плохо спала, часто плакала, злилась, а потом вдруг начинала смеяться. Но больше никого не обижала. Как-то раз Герман нашёл таблетки и решил, что дело в них. Однако задавать вопросы не стал.
Они были обычной семьёй, совершенно обычной, но несколько раз он просыпался от жуткого кошмара. Герману снилось, будто сестра проводит рукой по его трусам, забирается внутрь, а потом шепчет о любви и весело смеётся, проводя чем-то острым по его животу.
Ему было четырнадцать, а ей тринадцать, когда умерла собака и была похищена Жанна. И оба стали на год старше, когда всё закончилось.
– Герман?
Он затуманенным взором посмотрел на жену.
– О чём ты думаешь?
– Да так. О прошлом.
– Может… лучше мне самой поговорить с ней?
– Нет, Май. Это должен сделать я.
– Психопаты легко манипулируют, – вставил свою копейку Дима. – Уж я-то знаю. Ты должен вести в разговоре, быть лидером изначально, но при этом играть по её правилам, иначе ничего не выйдет.
– Моя сестра не психопатка, – сказал Герман, отворачиваясь к окну. Но слова его прозвучали без прежней уверенности.
***
Тамара уже долго сидела в своей привычной позе, но сейчас ни Асана, ни звук воды, ни лающая собака так и не смогли подарить ей спокойствие. Нервная, возбуждённая она поднялась с пола, едва не поставив голую ступню на осколок вазы, и в ужасе огляделась кругом. Привычный мир, помещённый в уютной квартирке, больше не существовал. Яркие цвета мебельной обивки раздражали, люстра напоминала не пышный диковинный цветок, а осьминога, причём свисал тот слишком низко и будто бы тянулся к ней своими щупальцами. Разбитая пару минут назад ваза вызывала огорчение, хотя раньше она ненавидела эту вазу, ведь именно она осталась от отца, который с любовью пичкал её таблетками, скармливая жене ложь, будто это витамины. Тамара и сама долгое время так думала. А потом через тот же Даркнет случайно наткнулась на похожий рассказ одной девчонки и обо всём догадалась. Но она давно не принимала таблеток. Больше десяти? Двадцати лет? Она уже запуталась в датах. Время текло странным образом, ввергая то в стремительный поток, как в тот день, когда Герман познакомил её со своей невестой, то плавно перемещая по обыденно-скучным будням, где она жила одна, ещё не зная о возможностях Даркнета. Новая же Сеть позволила ей быть собой, но не лишила приступов апатии. От апатии её спасал лишь Герман. Тамара знала, что однажды они, как и раньше, заживут вместе.
Настойчивый звонок вырвал из неясных мыслей, то блекнущих, то слишком ярких, но каких-то путанных. Осьминог уже почти коснулся её чёрных волос, и Тамара, вскрикнув, отскочила. Взгляд блуждал по миру, ставшему совершенно другим, пока не наткнулся на мобильник, лежавший рядом на полу. Звонил Герман. Сначала она обрадовалась, но тут же разозлилась. Тамара не могла сейчас убедительно играть свою роль, потому что перестала что-либо понимать. Её план, идеальный и точный, рвался на куски. Она дождалась, когда телефон замолкнет, а когда тот вновь зазвучал, накрыла его диванной подушкой.
В воспоминаниях Тамары всё было как надо. Аврора приехала на машине и встала за углом. По знаку открыла дверцу и втащила девчонку. Неспешно тронулась с места.
Как и запланировано.
Но… почему же тогда она до сих пор не брала трубку?
Мучая память, Тамара рылась в обрывках – от чего-то картинка не складывалась – и видела лишь размытый силуэт в машине. Светлые волосы, женские пальцы на руле. Улыбка.
Как улыбалась Аврора? Она не помнила. Похитительница улыбнулась лишь разок, когда услышала сумму, и Тамара тогда… что она делала? В мыслях праздновала победу? Забытая улыбка не давала ей покоя. И вдобавок ко всему Аврора не отвечала. Но ведь она проверяла информацию: блондинка заслуживала доверия. К тому же у неё были долги. Она не могла подвести! А если и так, то, где Лёля? И главное. Не приведёт ли предательница к Тамаре?
Чем больше она об этом думала, тем большей глупостью ей всё это казалось. Конечно, в машине была Аврора, больше некому, а раз не отвечает, значит, на то есть причины. Осьминог вновь стал люстрой, мир – привычным. Тамара не помнила, сколько спала и решила отдохнуть. Но как ни пыталась, глаза не закрывались. Улыбка блондинки мерцала перед глазами, вызывая головную боль. Следом за ней пришло раздражение. Тамара разбила кружку, в которой стоял вчерашний кофе и отослала больше сотни гневных сообщений с одноразового телефона. Ответа не пришло ни на одно, и тогда она полезла в Сеть. Аврора оказалась онлайн.
– Сука!
Она попыталась добиться разговора, но Аврора быстренько ушла. Ожидание её возвращения оказалось напрасным. По меркам Тамары прошла бесконечность, когда в домофон позвонили. Это был Герман, и он умолял о помощи. Она запуталась в роли, но не смогла ему не открыть.
«А может ты понял, что твоя жена ведьма? У тебя такой печальный голос…»
Тамара широко улыбнулась, приветствуя брата, но в квартиру он вошёл не один.
– Ты же сказал, что пришёл ко мне за помощью… – промямлила Тамара, отодвигаясь в сторону под напором взгляда детектива. Она собиралась узнать о нём, чтобы быть ко всему готовой, но из-за Авроры об этом забыла.
– Я не говорил, что один. Ты сама решила. Но… Том, не бойся. Они просто побудут рядом, а нам с тобой надо поговорить.
Она молчала.
– О нас. – Нехотя добавил Герман ту самую фразу, которую ему предложил Соколов.
– О нас? – потухшая улыбка вновь засияла. Тамара увидела, что руку ведьмы держит детектив, не Герман. – Ты сказал... о нас?
Прода от 10.07.2022, 20:44
***
Тактика была предельно простой. Дима использовал её на собственном отце, когда тот начинал подчиняться воле Друга, принуждающего к убийству. Другом был голос в голове, но отец такое объяснение не воспринимал, как не соглашался он и с тем, что нуждается в лечении.
– Конечно я понимаю, что ты во всём права, – начал Герман говорить то, что советовал Соколов перед тем, как все трое поднялись на этаж. И хотя сам не понимал, в чём именно соглашается, это явно нравилось Тамаре. Она искренне улыбалась, даря тем самым ему надежду не только на искренние эмоции, но и на такие же слова.
– Я права? – переспросила удивлённая Тамара.
– Да. Ты единственный человек, который по-настоящему меня знает.
Соколов рекомендовал использовать слово «любит», но Герман выбрал другое. Глядя на такую воодушевлённую сестру, он был не в состоянии представить, что это всего лишь маска, удачно подобранная к ситуации и надетая с его же помощью. Да и слово «люблю» в отношениях с сестрой его до жути пугало. Неожиданно свежими стали воспоминания из детства и те сны, где она признавалась в чувствах и смеялась. Он поостерёгся сам произнести это слово.
– Ты меня знаешь, – продолжал Герман, – а поэтому понимаешь, насколько мне сейчас тяжело.
– Подожди, ты… сейчас о чём? – Тамара перестала улыбаться. Её взгляд беспокойно прыгал от брата к ведьме, от той к детективу, пока последние, держась за руки, сидели на диване, изображая пару.
Майе эта игра совсем не нравилась, но она не решалась из неё выйти. Если Дима был прав, а он часто оказывался прав в отношении других людей, то вот-вот и Тамара скажет то, чего они все так ждут. Скажет, где спрятала Лёлю.
Поверить в то, что тётя причастна к похищению удавалось с трудом, разум противился, но сердце подобное не отрицало. Майя решила довериться материнскому инстинкту и Диме. И раз уж на то пошло, то даже Герман играл по Диминым правилам. Мысленно Майя поправила себя: правила не Димы, а Тамары. Впрочем, они оба были манипуляторами.
Тамара не почувствовала подвоха, да и Герман подсел ближе, обнял. В этом прикосновении было совсем не родственное чувство, в нём было гораздо большее. Она вновь расслабилась.
