Сломленные

       – А про грим вы никогда не слышали?
       
       – Моя жена не дура, но она только что потеряла дочь! Могла и не догадаться! Что вы вообще о себе возомнили? Почему так грубы?
       
       – По-моему, это вы сейчас кричите. Я лишь задала вопрос.
       
       – Коля, это ведь я первая вошла в квартиру. Я увидела нашу Люсеньку. Это… это… – Анжелика уткнулась в плечо мужа.
       
       – Тише, Лик, тише. А вы, детектив, знайте своё место!
       
       Иван испугался, что сейчас Саша ответит и станет только хуже, и быстро потащил её прочь:
       
       – Пойдём. У них горе. Можно понять.
       
       – Если ты думаешь, у меня есть желание с ними ругаться, то ошибаешься. Я хочу лишь одного – поскорее приступить к делу, – она ускорила шаг.
       
       – Узнаю Пулю.
       
       Александра посмотрела на него с улыбкой – она любила это прозвище, личное, произносимое лишь Ваней. Но несмотря на всю их близость, не стала раскрывать настоящую причину своей спешки: нарядиться куклой и поймать психа, безусловно, приятно, но сейчас она готова была заняться чем угодно и как можно быстрее, лишь бы не думать о ночных кошмарах и на время отпустить чувство вины.
       
       Рукавица попрощался и уехал первым.
       
       Иван открыл дверцу машины:
       
       – Я в лабораторию, может, экспертиза выявит что-то интересное. Заеду к тебе вечером.
       
       – Поймать его будет несложно.
       
       – В твоих талантах я не сомневаюсь, но откуда такая уверенность?
       
       Саша понизила голос:
       
       – Я зарегистрировалась на одном форуме. Он тоже там есть.
       
       Ваня хлопнул дверцей.
       
       – Подожди. Ты что, общалась с убийцей?
       
       – И много что о нём поняла.
       
       – Ясно. Приеду вечером, расскажешь. И надеюсь, что за эти часы ты больше ни во что не вляпаешься.
       
       Она усмехнулась:
       
       – И когда это ты стал моей нянькой?
       
       – Когда сидел в палате и молился, чтобы ты открыла глаза.
       
       Укол стыда попал в самое сердце. Александра вспомнила мост, маму, таксиста: дело о «Кружевах лжи» и тихо-тихо сказала:
       
       – Всё будет хорошо. Убийца слишком безумен, чтобы догадаться о подставе.
       
       – А если догадается?
       
       – Ты должен мне верить. Веришь?
       
       Он вздохнул:
       
       – Будь осторожна. Ладно? О большем не прошу.
       

       
       Прода от 16.03.2022, 16:33

       
       

***

       Они сидели на кухне. Иван по привычке разбирал пакеты, Александра ставила чайник.
       
       – Убийца не числится в базе данных, но я не удивлена. Из нашего общения было ясно: он новичок.
       
       – Мне кажется, это ненамного лучше.
       
       – Не скажи. Он убил в первый раз, а значит ещё может остановиться, если так решит кукла. Заварить чай с шиповником или бергамотом?
       
       – На свой вкус. Думаешь это возможно?
       
       – Не сомневаюсь. Главное узнать, о чём именно его попросила Аннабель? Какой был мотив? Почему Люсинда? Четыре удара ножом, четыре спички и столько же публично оскорблённых парней. Совпадение?
       
       Иван отрезал кусок торта побольше, переложил на её блюдце и ответил:
       
       – Вряд ли. Но разве психи убивают, имея причины? Они больные на всю голову, этим и объясняется жестокость. А наш убийца точно ненормальный раз слушает куклу.
       
       – На месте преступления ты согласился с тем, что он маньяк. Что ты имел ввиду? – Александра чайной ложкой отломила от куска и положила в рот: сочный бисквит, сливочный крем и тонкая прослойка ягод – неземное удовольствие.
       
       Иван не удивился вопросу. Саша его давно перестала шокировать своими проверками:
       
       – Атрибутика подходит для серии: маньяки любят детальность, яркость, эпатаж. А здесь и венок из красных роз, и определённое количество спичек, и странная открытка. Убийство вполне могло бы быть началом. К тому же ты сама подтвердила, что он маньяк.
       
       – Согласна. Я назвала его маньяком, только вложила в слово иное значение. Я имела ввиду человека с манией. В данном случае, одержимого образом Аннабель. Но на твоём месте я бы тоже подумала о серии.
       
       – Мания или нет, но он мог выдумать причину убийства, как и саму куклу.
       
       – Мог. И я соглашусь, что он ненормален. Но проблема в том, что его ненормальность определяется нашей вселенной. У него совсем другой мир.
       
       – Тем более. Если он живёт по собственным правилам, зачем ему какие-то основания для убийства?
       
       – Верно. Захотел убить, пошёл и убил. Но наш маньяк не подкараулил жертву в тёмном переулке, не убил наспех, ворвавшись в квартиру. Он продумал в какое время лучше совершить убийство, как обставить труп и что оставить в качестве послания. Заметь, он мог бы выложить спичками слово «Привет» или не оставлять вообще ничего. Но он положил открытку в центр венка и запарился с тем, чтобы купить раритетную – наверняка взял у кого-то на Ебее. Зачем?
       
       – Четырёх спичек не хватило бы на слово.
       
       – Верно! Значит он либо с самого начала взял только четыре, либо отсчитал определённое количество, доставая из коробка. Опять же. Зачем? Причиной пожара стал облитый бензином ковёр. Получается, убийца сообщил о пожаре с одноразового телефона, а уже потом поджёг ковёр. И снова. Зачем? К чему такие сложности? Он хотел, чтобы мы потушили пожар и поняли, что Люсинда умерла задолго до этого. Для чего?
       
       Ваня отодвинул чашку:
       
       – Ты считаешь, его продуманность можно как-то объяснить?
       
       – Я этого сделать не могу. А кукла может. Ты будешь ещё торт?
       
       – Нет.
       
       – А я буду. Отрежь мне. Принесу распечатки. – Саша вернулась на кухню. – Смотри. Это наша с ним переписка. Когда люди заинтересованы беседой, то могут перейти в чат. Мы были заинтересованы, поэтому удалились от других участников форума.
       
       – Ты же не рассказывала ему ничего личного?
       
       – Твой вопрос показывает, как плохо ты меня знаешь.
       
       – Не обижайся, Пуль. Мой вопрос показывает, как хорошо я знаю твою жажду риска.
       
       Она вздохнула:
       
       – Я играла роль. Сам почитай.
       
       Иван взял распечатки.
       
       – Ладно. Ты представилась Тьмой. Тьмой?! Серьёзно? Пуль, он псих, но не кретин. Это же явная подстава!
       
       Александра улыбнулась:
       
       – Я знала, что ты это скажешь. Взгляни на имена других участников.
       
       Он пробежался глазами по распечатке, пытаясь понять, какие люди могут прятаться под никами «Вечный мрак», «Рука мертвеца» и «Загробная плесень», и понял – только безумцы.
       
       – О! «Мальчик». Хоть один нормальный…
       
       – Этот «Мальчик» каждую ночь во сне расчленяет свою семью, а потом сидит и ест части их тел.
       
       – Боюсь даже представить, что по легенде делаешь ты.
       
       – А я, как и наш убийца увлекаюсь оккультизмом и тащусь от четы Уорренов.
       
       – Это те якобы демонологи, которые положили куклу в музей?
       
       – Не просто положили, а сохранили. Это важно, Бриз.
       
       Он любил, когда она его так называла. Но откуда пошло его «Бриз», и её «Пуля» уже плохо помнил. Как-то приклеилось с годами, нет, не так, сроднилось и теперь стало частью очень личного.
       
       Александра продолжила:
       
       – Мы с «Хранителем Тьмы» возвели супругов в одинаковую степень восхищения. Мы им поклоняемся.
       
       – Прямо любовная парочка. «Тьма» и «Хранитель Тьмы».
       
       – Не ёрничай. Это тоже важно.
       
       Он перестал, а она в который раз за последнее время поймала себя на мысли о том, как бы отреагировал он, любимый мужчина. Точно не сдался без боя – продолжил издеваться, докапываться. В итоге обсуждение переросло бы в скандал, а закончилось жарким перемирием как в каком-то дурацком кино. Ей этого не хватало.
       
       – Пуль? Ты здесь?
       
       – Где мне ещё быть?
       
       – Мне показалось, ты о чём-то задумалась.
       
       – Показалось, – она выбросила из головы столь болезненный образ и посмотрела на Бриза. – На любви к демонологам мы с «Хранителем» и сошлись. Он понял, как я внимательна к деталям реальной истории, а не киношной, и стал раскрываться. Уверена, если ещё поджать, смогу узнать о Люсинде.
       
       – Пуль, я не верю в совпадение. Но месяц назад ты не могла знать о том, что убийца будет помешан на этих… Уорренах, если он тебе не… он же не намекал?
       
       – Нет. Тема оккультизма и непосредственно Уорренов популярна конкретно на этой ветке форума, так что я лишь присоединилась к большинству, проведя небольшую разведку.
       
       – И это всё?
       
       – Подловил. Нет, не всё. Я слышала об одной маньячке, ещё одной фанатке кукол, правда, не связанной с Аннабель, и хотела пообщаться именно с ней, но в том разделе было тихо. На «Хранителя» вышла от скуки.
       
       – Удачно, – Ваня не сдержал ухмылки и вернулся к распечаткам.
       
       Вместе они рассмотрели фотографии «Хранителя». Нашедший родственную душу в лице Саши, псих с явным удовольствием и сотней смайлов не только делился местами, куда по его убеждениям приглашала сама Аннабель, но и подробно расписывал истории, связанные с ней и с демонологами.
       
       – Врёт?
       
       – Не врёт, Бриз. Повторяет информацию, взятую из разных источников. Уоррены и раньше были популярны, больше в Америке, но тем не менее, а после выхода фильма завоевали пальму лидерства и здесь, среди таких, как наш маньяк. Если ты перечитаешь всю нашу переписку за месяц, а это около трёх сотен сообщений за тридцать ночей, то поймёшь мою уверенность насчёт образа куклы. «Хранитель» полностью отдал во власть Аннабель свою жизнь: каждое его действие исходит из «её» просьбы. На квартире Копыловых я не сразу подумала о «Хранителе», потому что об убийстве он не говорил, даже не помышлял. Но случившееся явно не было спонтанным. И у меня, как у человека, ставшего ему родным, – об этом тоже сказано в нашей беседе – есть все шансы на то, чтобы добиться откровенности.
       
       – Тогда ждём ночи. Отца я предупрежу, не думаю, что он будет против.
       
       – Третий лишний, Бриз.
       
       – Может, и лишний. Но я не хочу, чтобы ты увлеклась, а потом пострадала. К тому же, – он достал свой телефон и протянул ей. – Разве для театра не нужен зритель?
       
       – А это кто? – Саша посмотрела на экран. С фотографии смотрел хмурый мужчина.
       
       – Я подумал, что для образа тебе нужен действительно хороший гримёр и немного поискал.
       
       – Вовремя. Я рассчитывала на старую клиентку, но она оказалась в больнице. Так что… спасибо, Бриз. – Саша долго смотрела ему в глаза, а потом резко обняла и поспешно вернулась к работе.
       
       Дорогие читатели, здесь вы можете передохнуть от напряжённого детектива и набраться сил перед новой главой ;) https://prodaman.ru/Anastasiya-Doka/books/Zamuzh-lyubym-koldovstvom
       

       Прода от 17.03.2022, 09:11

       

       Глава 3

       
       Тамара нервничала. Псих давно должен был отзвониться. Сделал или нет? Или так увлёкся всякой хренью, что забыл о докладе?
       
       Когда наконец запищал мобильный, решила, что это он, и теперь всё будет хорошо, но это оказался брат. Скрывая волнение, сообщила, что дома и не соврала, как рада будет встрече. А потом, ожидая Германа, вспоминала, как он знакомил с будущей женой, представляла её обгоревший труп и терзалась сомнениями. Но когда брат вошёл в квартиру, всё исчезло: остались лишь он и она. Никаких сожалений.
       
       Тамара знала, что Герман не в курсе причины. И знала, как объяснить трагедию. В конце концов уродство правды о любимой жене, вовсе его недостойной, сделает так, что случившееся потеряет в масштабе. Оплакивание, горе – это всё будет, но пройдёт гораздо легче и быстрее, чем, если бы эта лгунья не оказалась такой подлой.
       
       Ненависть накрыла Тамару с головой и тут же исчезла.
       
       «Как говорится: нет человека, нет проблем. К чему волнения?»
       
       – Поужинаешь со мной? – спросила Тамара, любуясь Германом. Всегда такой аккуратный, одетый со вкусом… родной в каждой детали, ведь большинство костюмов подбирала ему она, а не жена.
       
       – Ты же знаешь, не могу. Дома ждут. Я заскочил на минуту.
       
       – Проблемы в компании?
       
       – Нет. Там всё в порядке. Я к тебе за советом.
       
       – Опять насчёт жены?
       
       «Мне даже её имя произносить противно. Ведьме подобающая смерть».
       
       Герман прижался к дверному косяку:
       
       – В последние дни она меня… избегает. Завтра годовщина смерти её матери, возможно, поэтому она так себя ведёт. Том… я знаю, ты её не любишь…
       
       – Неправда.
       
       – Но может… поговоришь с ней? Аккуратно? Вы как-никак первые годы общались. И тебе, как женщине, она, наверное, расскажет скорее. Тем более, что после переезда у неё совсем не осталось близких подруг. Слушай, Том! – голубые глаза Германа загорелись хорошо ей знакомым блеском. – Так может, дело в переезде?
       
       «В совести…»
       
       – Поговоришь? Узнаешь?
       
       – Не волнуйся, Гер. Всё сделаю.
       
       – Томка! – он заключил сестру в объятья. – Я уже говорил, что мне повезло с сестрой?
       
       – Говорил. Но я не против слышать это почаще. А теперь пойдём за стол. Тебе до дома ехать два часа, а мне пришёл заказ на ролы. Неужели откажешься?
       
       Герман вздохнул:
       
       – У нас ролы не едят. А есть в одиночестве…
       
       – А есть в одиночестве совсем не вкусно, – подхватила Тамара и потащила брата на кухню.
       
       – Ладно. Но только быстро.
       
       Наблюдая, как он уплетает краба, она улыбалась. Затем помогла ему надеть пальто, наклонилась и сама завязала ботинки.
       
       – Том, твоя забота меня смущает. Ты прямо как мама.
       
       – Конечно, – она поднялась и придирчиво осмотрела его одежду. – Если не я после её смерти буду о тебе заботиться, то кто? Жена – это, конечно, хорошо. Но… – у неё свои дела, а я абсолютно свободна.
       
       – Кстати, насчёт этого. Такой гений, как ты и не может найти работу. Бред какой-то. Но если реально так туго, давай ко мне. Для сестрички-то я место освобожу.
       
       Тамара махнула рукой:
       
       – О моей работе не беспокойся.
       
       – Ты уже что-то нашла?
       
       – Кое-что есть.
       
       – Я не сомневался, – он чмокнул её в щеку. – Томка… ты не забудь. Поговори с ней, ладно?
       
       Тамара улыбнулась:
       
       – Конечно.
       
       Герман ушёл, а Тамара прислонилась спиной к закрытой двери. Улыбка вмиг исчезла.
       
       «Поговорю. Только мёртвая мне вряд ли ответит».
       

       
       Прода от 18.03.2022, 08:56

       

       Глава 4

       
       Майя стояла посреди квартиры, доставшейся от бабушки: советская, пропитанная духом времени, она всегда была именно тем местом, где было хорошо, где ощущалось присутствие не только бабушки, но и мамы.
       
       Родители Майи изначально жили здесь, в Питере, затем, когда Майе было восемь лет, переехали в Москву и прожили там до самой смерти. Мать, любившая отца с тем же пламенем, что и в юности, не сумела побороть одиночество, не простила жизнь за сердечный приступ, отнявший единственного мужчину, и ушла вслед за мужем, не подумав о дочери.
       
       Майе тогда было двадцать два.
       
       Сердилась ли она? Обижалась? Первое время. Ей было нелегко лишиться сразу обоих родителей. Траурный цвет плотно вошёл в жизнь. На какое-то время она потеряла ориентацию. Смысл жизни стал ускользать, учёба показалась бессмысленной, а мечты о собственном счастье... их не стало. Майя даже перестала верить в удачу, хотя всегда была оптимисткой. Но как не утратить веру, когда удача отвернулась? Слишком долгое ожидание скорой отняло отца… застрявший в замке ключ забрал мать. И надо было всему этому случиться накануне последнего экзамена! Когда светлое будущее уже скользило перед взглядом хирурга! Как она хотела им быть!
       
       Но не стала.
       
       Трагедии разрушили не только семью – саму Майю.
       
       Именно бабушка помогла жить дальше. Заставила жить. Её рассказы о военных годах, нескончаемая вера в людей и способность видеть свет там, где другие видели лишь мрак, открыли глаза Майи и показали: несмотря ни на что стоит двигаться дальше. Жизнь слишком бесценна, чтобы разменивать её на сожаления и нескончаемые слёзы, а ненависть к судьбе глупа и совершенно бессмысленна. Однажды бабушка сказала:
       
       – Я потеряла трёх сестёр в войне, полюбила немца, и сама сдала его нашим.