- Вы хотели поговорить со мной о Толе Ковалеве? - спросила она. - Да, я хорошо его помню. присаживайтесь, пожалуйста. Угощайтесь чаем. Или вы хотели бы кофе?
- С удовольствием выпью чая, - Наташа потерла замерзшие руки. Кофе она выпила дома, две порции, чтобы проснуться, и третья - это было бы слишком. Но голова оставалась еще немного туманной; ночной звонок Ирины выбил ее из колеи сильнее, чем она могла себе это позволить, занимаясь делом.
- Если честно, - неспешно, степенно говорила Нестеренко за чаем, - я не понимала, что привело Толю в нашу школу. Особых талантов у него не было, усидчивости и желания учиться, развиваться, совершенствоваться - тоже. Да и дисциплина, мягко говоря, хромала. До поры мы пытались оправдывать это трудной семейной ситуацией: отец ушел из семьи, когда Толя и его брат Слава были еще совсем маленькими; мать служит в торговом флоте, коком на корабле, и почти весь год проводит в плавании, чтобы обеспечить семью. Дома только ее бабушка, женщина почтенного возраста. В состоянии ли она проконтролировать двух юношей? И плохо то, что Толя все больше попадал под влияние старшего брата. Вы его вчера видели.
Наташа кивнула.
- Толя, как младший и ведомый, легко поддался влиянию Ярослава. Больше ему не с кого было брать пример. Не нашлось более яркой и заметной личности в окружении мальчика. А Слава, увы, хороший пример подать не может.
Наташа вспомнила дерганого парня с вихляющейся походкой и визгливым матерным ором и подумала: и правда, чему у такого научишься?..
- У Ярослава любимый вид досуга - посиделки на поребрике или в подворотне с компанией такой же молодежи, - вздохнула Светлана Игоревна, - догадываюсь, что там и спиртное присутствовало и могу предположить, что и отношения с девочками заходили далеко за грань обычного флирта... Ярослав часто брал с собой в компанию Толика, чтобы приобщить его к "взрослой жизни", как они оба считали...
Наташа хорошо знала, о чем речь. В Питере было еще больше таких подростковых компаний, кучкующихся на пустырях, поребриках и в подворотнях. Особенно много их стало в этом году весной. Не зная, куда себя деть во время бесконечных каникул, подростки бесцельно слонялись по улицам или часами где-нибудь просиживали, перекрикивая друг друга истошным матом, заигрывали с такими же красноречивыми девицами и время от времени посылали кого-нибудь, достигшего 18-летия, в ближайший магазин за новой порцией спиртного, или поручали закупку "белочкиных запасов" какому-нибудь маргиналу, за вознаграждение с покупки каждой бутылки. Как бороться с этим "хобби" молодежи - не знал никто. Но то, что подростки так бездарно убивают время, сбегая зачастую с уроков ради очередных посиделок, да еще и употребляют горячительные напитки, беспокоило многих. И только самые равнодушные или недалекие люди отмахивались: "Да ну, это у них возраст такой, перерастут, перебесятся, разве вы в молодости сами?.. или вас молодежь бесит, как ханжу?", не понимая серьезности проблемы и опасности угрозы. Но Наташа - жена адвоката по уголовным делам и подруга троих его коллег, хорошо знала, к чему приводит подобное времяпрепровождение. Мало ли случаев, когда желающие "повзрослеть" от бутылки переходили к более серьезным веществам? А сколько раз веселая матерная перепалка перерастала в кровавое побоище? А еще бывало, что жизнерадостные девочки влипали в большие неприятности из-за своей чрезмерной раскованности. Изнасилования, венерические болезни, криминальные аборты, жестокие избиения из-за ревности или женской мести, вовлечение в проституцию - вот, что подстерегало бойких нимфеток, коротающих время на поребрике с хмельной компанией. И Наташа очень не хотела, чтобы ее Младшенький лет через десять тоже уселся на поребрик...
- Увы, в обычных школах учитель не всегда отважится поставить "Митрофану" заслуженную двойку, - хорошо поставленным преподавательским голосом продолжала Нестеренко, - на педагогов давят со всех сторон: и начальство: "У ваших учеников двойки? Значит, это вы плохо преподаете!", и родители - "Вы несправедливы к ребенку, я буду жаловаться!", и даже сами учащиеся, чувствуя себя защищенными со всех сторон и абсолютно безнаказанными.
Наташа и это тоже знала. До замужества с Ефимом и перехода в его юридическую компанию, Белла работала учителем в школе. Ей нередко приходилось конфликтовать с коллегами, начальством и родителями. "Он ни бе, ни ме, - возмущалась Измайлова, рассказывая Наташа о тяготах прежней работы, - а я ему и двойку поставить не моги? Тут же с одной стороны директор по башке стучит, с другой мамаша истеричная мозг выносит: она на меня и туда напишет, и сюда, и в Гаагу, и расстрел в школьном дворе по законам военного времени за то, что я ее дитю обидела! А "дитя" уже бреется, в подворотне курит, на уроках в телефоне под партой порнушку смотрит и гогочет, как жеребец в стойле! Ну, нет, говорю, я оценки буду ставить по справедливости, а не по чьему-то хотению! Да я бы и сама из школы ушла, даже если бы меня не "попросили" после истории на Оккервиль... Не желаю я подлаживаться и угождать, я на лакея не училась!"
- Но Лора Яковлевна принципиальна в этом вопросе, - сказала Нестеренко, - оценки учащимся мы ставим за уровень знаний, подготовки и усердия, объективно. Почти уникальный руководитель, и к ней никто не смеет подойти с претензией, что "не нравятся оценки". А Толя снизил успеваемость, не выполнял домашние задания. Например, я задаю отрывок из пьесы; две-три странички. Надо разучить его и прочитать в лицах. А он даже наизусть не мог прочесть заданное и на одной ноте бубнил. Мы учим студентов правильной речи, а Толя с товарищами на переменах общается на каком-то ужасном языке - смесь мата, блатной "фени" и какого-то совершенно чуждого нашему восприятию сленга. Вел себя нагло, вызывающе. Ему понравилась одна девочка, и Толя ей прохода не давал, несмотря на то, что она не отвечала ему взаимностью и даже сторонилась подобного ухажера. Иногда он доходил до грубости и оскорблений, - лицо Светланы Игоревны брезгливо дернулось. - Один мальчик попытался урезонить Толю, так его после уроков подкараулили и избили так, что он до сих пор на больничном с сотрясением мозга и сломанными ребрами. После этого я и обратилась к Лоре Яковлевне с вопросом об отчислении. И она согласилась. "Райзинг" - не блатная "малина", где можно подобные порядки устанавливать.
Выйдя от Светланы Игоревны, Наташа еще немного послонялась по школьным коридорам, постучалась в несколько дверей, переговорила с другими преподавателями и учащимися и через час уже знала, что девочку, за которой приударял Анатолий, зовут Лилией Карповой, а юношу, находящегося на больничном с травмами, - Денисом Барским. Наташа уже на улице открыла в телефоне адресную книгу Кронштадта и быстро нашла адреса Лилии и Дениса. Девушка жила на улице Фейгина, а Денис - на улице Восстания в районе Рыбачьего проезда... Вбив в список контактов их телефоны из базы (подарок Уланова, любые адресные данные найти можно), Наташа села в сквере покурить. Надо и с этими двоими побеседовать.
Белла слушала следователя Минского, ожидая своей очереди и составляла стратегию, как разгромить в пух и прах доводы оппонента и добиться желаемого.
Егор Степанов не может быть переведен в СИЗО по состоянию здоровья. У Измайловой на руках имелось заключение врача из больницы, где Степанов находился сейчас: инфаркт не подтвержден, но предынфарктное состояние внушает опасения, и вывих относится к категории тяжелых.
Но Минский настаивал на том, что состояние здоровья задержанного позволяет переправить его в следственный изолятор, и подозреваемый по такой статье должен находиться под стражей, а не в стационаре.
- В Горелово его! К крысюкам! - визгливо заорала с места Елизавета и жалобно зашмыгала носом.
Судья стукнул молоточком по столу:
- Тишина в зале!
- Заткнись! Сама ты крыса! - крикнула в ответ Василиса.
Девушки буквально испепеляли друг друга взглядами.
- Попрошу тишины! - повторил судья. - За нарушение порядка буду выдворять из зала! Степанова, сядьте. Архипова, вам валерьянки накапать? Нет? Тогда пожалуйста, соблюдайте тишину. И наденьте маску.
Василиса разжала кулаки и села. Ее взгляд мог бы придавить Елизавету, как пудовая гиря, если бы имел физическую форму. Елизавета демонстративно отвернулась и села, натянув на нос розовую маску с принтом карикатурно раздутых губ.
Судья Белле понравился. Немногословный, на вид - чуть старше ее, с внимательным и строгим взглядом. Такой даст высказаться всем. А потом уже будет обдумывать решение.
Она посмотрела на экран скайпа. Хорошо, что видеосвязь здесь работает, и Егора Павловича не притащили в здание суда по этой метели и скользким дорогам.
Когда судья дал слово защите, Белла прихватила папку с наработками и вышла на трибуну.
Начала она с того, что предъявила заключения от травматолога и кардиолога, из которых следовало, что пациент Степанов не может быть транспортирован в какое-либо другое учреждение и нуждается в стационарном лечении и медицинском наблюдении. "А разве это возможно, если человека собираются в спешном порядке тащить по зимним дорогам в СИЗО через Дамбу, лишь бы только сбагрить докуку с плеч и беззаботно кутить на Новый год?!"
Минский только сверкнул злющими глазами. Белла посмотрела на него и улыбнулась, приспустив маску: "Сверкай, сверкай. Я это тоже умею!"
- Да вы посмотрите в окно, ваша честь, - продолжала Белла, - в двух шагах уже ничего не видно, и дороги - как стекло. Можно ли человека с тяжелым вывихом везти Бог весть куда на край географии? И кардиолог категоричен: Егору Павловичу сейчас не тюремный надзор нужен, а присмотре квалифицированных медицинских работников. И строгий постельный режим как минимум на две недели. Я понимаю, что Дмитрию Ивановичу хочется на Новый год не мучиться головной болью: как бы задержанного из спецблока горбольницы не умыкнули, и как бы ему за это по шапке не надавали, а спокойно вкушать холодец под рюмашечку, пока на экране Женя Лукашин в трусах по чужой квартире шарится, но разве можно ради этого подвергать риску жизнь и здоровье человека?!
Архипова шепотом выматерилась, зло глядя на Беллу.
- Сама туда пошла, ты там часто бываешь, - прошипела в ответ Василиса.
- Архипова, Степанова, соблюдайте порядок, - постучал молоточком судья.
- Да уж кто бы говорил, Васька, думаешь, никто не знает... - забывшись, громко сказала Елизавета, осеклась на полуслове, когда Белла сверкнула на нее глазами, но было уже поздно. Измайлова услышала ее. "Какое счастье, что она - дура без примесей! - подумала Белла. - Да еще злобная дура. Василису она считает виноватой за то, что Гусева выдворили из Кронштадта и даже сдержать чувства не может. Ладно. Теперь я с ней церемониться не буду. И то, что она мне солгала, сказав, что не знает о "просто шутке" Гусева над Василисой, припомню! Василисе и ее отцу я сочувствую, а этой фальшивой хныксе - ни грамма!"
- Елизавета Аркадьевна, наберитесь терпения, успеете еще поговорить, когда вас вызовут, - пропела Белла, хищно улыбнувшись под маской. - У меня к вам будет о-очень много вопросов...
- Да пошла ты, цыганьё вокзальное! - пробубнила себе под нос Елизавета, но проходивший мимо с пачкой бумаг Строков ее услышал и вскинул руку.
- Ваша честь, я заявляю о том, что свидетельница Архипова словесно оскорбила адвоката! - выпалил он.
- Архипова, вы получаете последнее предупреждение, - сказал судья, - за следующее нарушение порядка я буду вынужден выдворить вас из зала, а за оскорбление адвоката выписываю вам штраф.
Елизавета тут же смолкла с видом безмерно оскорбленной добродетели. Белла прожгла ее взглядом: "Ты говорила, что твой "Даник" "просто прикололся" над Василисой и не понимала, "что тут такого"? Да еще обманула меня и Наташу, уверяя, будто не знаешь, в чем заключался "просто прикол"? Ты мне за это ответишь. И за "цыганьё" - тоже. Я и сама знаю, что я цыганка, но я еще и классный адвокат, а тебе, похоже, кроме "правильного" происхождения и гордиться больше нечем. Из актерской школы тебя турнули за неуспеваемость, любимый тебя использовал, как куклу из секс-шопа, воспитанники в детском саду тебя раздражают, более успешным выпускникам "Райзинга" ты завидуешь и тешишь себя тем, что они выбились только потому, что угождали владелице школы... И пожалела бы я тебя - глупую, ленивую, завистливую дурищу, если бы ты так меня не разозлила. Теперь жалости не жди, авадакедавра!"
Белла перешла к статье обвинения, которую озвучил следователь Минский и заявила, что на самом деле Егора Степанова можно обвинить только в причинении смерти по неосторожности потому, что есть свидетели происшествия, готовые подтвердить: это был несчастный случай, Степанов не имел намерения убивать, он не ожидал, что Гусев потеряет равновесие и поскользнется на дорожке возле памятника.
- Откуда вы знаете, что Степанов не собирался убивать? - выкрикнул с места Минский. - Он вам сам сказал? Да если бы моя дочь... - он осекся.
- Вы бы захотели убить, - подхватила Белла. "Так я и знала. Он тоже в курсе, а меня уверял, что понятия не имеет. Не люблю, когда меня держат за болвана... И очень сержусь. А когда я сержусь... в Питере хорошо знают, что бывает!"
- Я сама в числе свидетелей, Дмитрий Иванович, - парировала она, ухмыльнувшись под маской в ответ на заметавшийся взгляд следователя. - Вы сами записывали мои свидетельские показания!
- И вы в темноте увидели и удивление, и недоумение, и отсутствие преступных намерений?
- Парк хорошо иллюминирован, и на зрение я пока не жалуюсь. Так что - да, увидела. Кстати, а записи видеокамер в парке уже есть в деле?
Минский снова посмотрел на Беллу с ненавистью и смолчал.
- А почему вы их еще не сняли и не прокрутили? Вебкамеры сейчас могут очень выручить при следственной работе...
Во взгляде следователя читалось: "Все бабы, как бабы: новогоднее меню составляют, платье выбирают, к косметологам и маникюршам записываются, подарки скупают... А ты, шилопопая, сама не готовишься и хочешь, чтобы все вокруг тоже козлами прыгали. Лучше бы пироги мужу пекла, - он увидел золотой ободок на тонком пальчике адвокатессы, - салаты строгала, "Красотку" или ту же "Иронию" смотрена... И как муж тебя терпит? Или сам такой же чеканутый?"
Судья неодобрительно посмотрел на него и велел снять и приобщить к делу записи вебкамер в парке возле места происшествия. А потом опросил Беллу уже как свидетеля. Елизавета и Василиса должны были выйти сразу же после нее.
Взглянув на экран скайпа - ("Не волнуйтесь, Егор Павлович. За дело взялась я, и я вас выручу!") - Белла заняла свидетельское место.
- Ну, да, кадрился ко мне, - Лиля Карпова потеребила ремень сумки. - Но я его отшила. У меня уже есть парень и зачем мне еще один?
Они разговаривали в сквере неподалеку от дома Лили. Девушка по телефону извинилась перед Наташей за то, что не приглашает домой: "Мама с бабушкой затеяли генеральную уборку перед праздником, все вверх дном, вы у нас грохнетесь!"
Лиля оказалась тоненькой девушкой с пушистыми русыми волосами и ясными серыми глазами на чистом, без косметики, лице. Как она не была похожа на "красавиц", которых можно часто увидеть на поребрике
- С удовольствием выпью чая, - Наташа потерла замерзшие руки. Кофе она выпила дома, две порции, чтобы проснуться, и третья - это было бы слишком. Но голова оставалась еще немного туманной; ночной звонок Ирины выбил ее из колеи сильнее, чем она могла себе это позволить, занимаясь делом.
- Если честно, - неспешно, степенно говорила Нестеренко за чаем, - я не понимала, что привело Толю в нашу школу. Особых талантов у него не было, усидчивости и желания учиться, развиваться, совершенствоваться - тоже. Да и дисциплина, мягко говоря, хромала. До поры мы пытались оправдывать это трудной семейной ситуацией: отец ушел из семьи, когда Толя и его брат Слава были еще совсем маленькими; мать служит в торговом флоте, коком на корабле, и почти весь год проводит в плавании, чтобы обеспечить семью. Дома только ее бабушка, женщина почтенного возраста. В состоянии ли она проконтролировать двух юношей? И плохо то, что Толя все больше попадал под влияние старшего брата. Вы его вчера видели.
Наташа кивнула.
- Толя, как младший и ведомый, легко поддался влиянию Ярослава. Больше ему не с кого было брать пример. Не нашлось более яркой и заметной личности в окружении мальчика. А Слава, увы, хороший пример подать не может.
Наташа вспомнила дерганого парня с вихляющейся походкой и визгливым матерным ором и подумала: и правда, чему у такого научишься?..
- У Ярослава любимый вид досуга - посиделки на поребрике или в подворотне с компанией такой же молодежи, - вздохнула Светлана Игоревна, - догадываюсь, что там и спиртное присутствовало и могу предположить, что и отношения с девочками заходили далеко за грань обычного флирта... Ярослав часто брал с собой в компанию Толика, чтобы приобщить его к "взрослой жизни", как они оба считали...
Наташа хорошо знала, о чем речь. В Питере было еще больше таких подростковых компаний, кучкующихся на пустырях, поребриках и в подворотнях. Особенно много их стало в этом году весной. Не зная, куда себя деть во время бесконечных каникул, подростки бесцельно слонялись по улицам или часами где-нибудь просиживали, перекрикивая друг друга истошным матом, заигрывали с такими же красноречивыми девицами и время от времени посылали кого-нибудь, достигшего 18-летия, в ближайший магазин за новой порцией спиртного, или поручали закупку "белочкиных запасов" какому-нибудь маргиналу, за вознаграждение с покупки каждой бутылки. Как бороться с этим "хобби" молодежи - не знал никто. Но то, что подростки так бездарно убивают время, сбегая зачастую с уроков ради очередных посиделок, да еще и употребляют горячительные напитки, беспокоило многих. И только самые равнодушные или недалекие люди отмахивались: "Да ну, это у них возраст такой, перерастут, перебесятся, разве вы в молодости сами?.. или вас молодежь бесит, как ханжу?", не понимая серьезности проблемы и опасности угрозы. Но Наташа - жена адвоката по уголовным делам и подруга троих его коллег, хорошо знала, к чему приводит подобное времяпрепровождение. Мало ли случаев, когда желающие "повзрослеть" от бутылки переходили к более серьезным веществам? А сколько раз веселая матерная перепалка перерастала в кровавое побоище? А еще бывало, что жизнерадостные девочки влипали в большие неприятности из-за своей чрезмерной раскованности. Изнасилования, венерические болезни, криминальные аборты, жестокие избиения из-за ревности или женской мести, вовлечение в проституцию - вот, что подстерегало бойких нимфеток, коротающих время на поребрике с хмельной компанией. И Наташа очень не хотела, чтобы ее Младшенький лет через десять тоже уселся на поребрик...
- Увы, в обычных школах учитель не всегда отважится поставить "Митрофану" заслуженную двойку, - хорошо поставленным преподавательским голосом продолжала Нестеренко, - на педагогов давят со всех сторон: и начальство: "У ваших учеников двойки? Значит, это вы плохо преподаете!", и родители - "Вы несправедливы к ребенку, я буду жаловаться!", и даже сами учащиеся, чувствуя себя защищенными со всех сторон и абсолютно безнаказанными.
Наташа и это тоже знала. До замужества с Ефимом и перехода в его юридическую компанию, Белла работала учителем в школе. Ей нередко приходилось конфликтовать с коллегами, начальством и родителями. "Он ни бе, ни ме, - возмущалась Измайлова, рассказывая Наташа о тяготах прежней работы, - а я ему и двойку поставить не моги? Тут же с одной стороны директор по башке стучит, с другой мамаша истеричная мозг выносит: она на меня и туда напишет, и сюда, и в Гаагу, и расстрел в школьном дворе по законам военного времени за то, что я ее дитю обидела! А "дитя" уже бреется, в подворотне курит, на уроках в телефоне под партой порнушку смотрит и гогочет, как жеребец в стойле! Ну, нет, говорю, я оценки буду ставить по справедливости, а не по чьему-то хотению! Да я бы и сама из школы ушла, даже если бы меня не "попросили" после истории на Оккервиль... Не желаю я подлаживаться и угождать, я на лакея не училась!"
- Но Лора Яковлевна принципиальна в этом вопросе, - сказала Нестеренко, - оценки учащимся мы ставим за уровень знаний, подготовки и усердия, объективно. Почти уникальный руководитель, и к ней никто не смеет подойти с претензией, что "не нравятся оценки". А Толя снизил успеваемость, не выполнял домашние задания. Например, я задаю отрывок из пьесы; две-три странички. Надо разучить его и прочитать в лицах. А он даже наизусть не мог прочесть заданное и на одной ноте бубнил. Мы учим студентов правильной речи, а Толя с товарищами на переменах общается на каком-то ужасном языке - смесь мата, блатной "фени" и какого-то совершенно чуждого нашему восприятию сленга. Вел себя нагло, вызывающе. Ему понравилась одна девочка, и Толя ей прохода не давал, несмотря на то, что она не отвечала ему взаимностью и даже сторонилась подобного ухажера. Иногда он доходил до грубости и оскорблений, - лицо Светланы Игоревны брезгливо дернулось. - Один мальчик попытался урезонить Толю, так его после уроков подкараулили и избили так, что он до сих пор на больничном с сотрясением мозга и сломанными ребрами. После этого я и обратилась к Лоре Яковлевне с вопросом об отчислении. И она согласилась. "Райзинг" - не блатная "малина", где можно подобные порядки устанавливать.
Выйдя от Светланы Игоревны, Наташа еще немного послонялась по школьным коридорам, постучалась в несколько дверей, переговорила с другими преподавателями и учащимися и через час уже знала, что девочку, за которой приударял Анатолий, зовут Лилией Карповой, а юношу, находящегося на больничном с травмами, - Денисом Барским. Наташа уже на улице открыла в телефоне адресную книгу Кронштадта и быстро нашла адреса Лилии и Дениса. Девушка жила на улице Фейгина, а Денис - на улице Восстания в районе Рыбачьего проезда... Вбив в список контактов их телефоны из базы (подарок Уланова, любые адресные данные найти можно), Наташа села в сквере покурить. Надо и с этими двоими побеседовать.
***
Белла слушала следователя Минского, ожидая своей очереди и составляла стратегию, как разгромить в пух и прах доводы оппонента и добиться желаемого.
Егор Степанов не может быть переведен в СИЗО по состоянию здоровья. У Измайловой на руках имелось заключение врача из больницы, где Степанов находился сейчас: инфаркт не подтвержден, но предынфарктное состояние внушает опасения, и вывих относится к категории тяжелых.
Но Минский настаивал на том, что состояние здоровья задержанного позволяет переправить его в следственный изолятор, и подозреваемый по такой статье должен находиться под стражей, а не в стационаре.
- В Горелово его! К крысюкам! - визгливо заорала с места Елизавета и жалобно зашмыгала носом.
Судья стукнул молоточком по столу:
- Тишина в зале!
- Заткнись! Сама ты крыса! - крикнула в ответ Василиса.
Девушки буквально испепеляли друг друга взглядами.
- Попрошу тишины! - повторил судья. - За нарушение порядка буду выдворять из зала! Степанова, сядьте. Архипова, вам валерьянки накапать? Нет? Тогда пожалуйста, соблюдайте тишину. И наденьте маску.
Василиса разжала кулаки и села. Ее взгляд мог бы придавить Елизавету, как пудовая гиря, если бы имел физическую форму. Елизавета демонстративно отвернулась и села, натянув на нос розовую маску с принтом карикатурно раздутых губ.
Судья Белле понравился. Немногословный, на вид - чуть старше ее, с внимательным и строгим взглядом. Такой даст высказаться всем. А потом уже будет обдумывать решение.
Она посмотрела на экран скайпа. Хорошо, что видеосвязь здесь работает, и Егора Павловича не притащили в здание суда по этой метели и скользким дорогам.
Когда судья дал слово защите, Белла прихватила папку с наработками и вышла на трибуну.
Начала она с того, что предъявила заключения от травматолога и кардиолога, из которых следовало, что пациент Степанов не может быть транспортирован в какое-либо другое учреждение и нуждается в стационарном лечении и медицинском наблюдении. "А разве это возможно, если человека собираются в спешном порядке тащить по зимним дорогам в СИЗО через Дамбу, лишь бы только сбагрить докуку с плеч и беззаботно кутить на Новый год?!"
Минский только сверкнул злющими глазами. Белла посмотрела на него и улыбнулась, приспустив маску: "Сверкай, сверкай. Я это тоже умею!"
- Да вы посмотрите в окно, ваша честь, - продолжала Белла, - в двух шагах уже ничего не видно, и дороги - как стекло. Можно ли человека с тяжелым вывихом везти Бог весть куда на край географии? И кардиолог категоричен: Егору Павловичу сейчас не тюремный надзор нужен, а присмотре квалифицированных медицинских работников. И строгий постельный режим как минимум на две недели. Я понимаю, что Дмитрию Ивановичу хочется на Новый год не мучиться головной болью: как бы задержанного из спецблока горбольницы не умыкнули, и как бы ему за это по шапке не надавали, а спокойно вкушать холодец под рюмашечку, пока на экране Женя Лукашин в трусах по чужой квартире шарится, но разве можно ради этого подвергать риску жизнь и здоровье человека?!
Архипова шепотом выматерилась, зло глядя на Беллу.
- Сама туда пошла, ты там часто бываешь, - прошипела в ответ Василиса.
- Архипова, Степанова, соблюдайте порядок, - постучал молоточком судья.
- Да уж кто бы говорил, Васька, думаешь, никто не знает... - забывшись, громко сказала Елизавета, осеклась на полуслове, когда Белла сверкнула на нее глазами, но было уже поздно. Измайлова услышала ее. "Какое счастье, что она - дура без примесей! - подумала Белла. - Да еще злобная дура. Василису она считает виноватой за то, что Гусева выдворили из Кронштадта и даже сдержать чувства не может. Ладно. Теперь я с ней церемониться не буду. И то, что она мне солгала, сказав, что не знает о "просто шутке" Гусева над Василисой, припомню! Василисе и ее отцу я сочувствую, а этой фальшивой хныксе - ни грамма!"
- Елизавета Аркадьевна, наберитесь терпения, успеете еще поговорить, когда вас вызовут, - пропела Белла, хищно улыбнувшись под маской. - У меня к вам будет о-очень много вопросов...
- Да пошла ты, цыганьё вокзальное! - пробубнила себе под нос Елизавета, но проходивший мимо с пачкой бумаг Строков ее услышал и вскинул руку.
- Ваша честь, я заявляю о том, что свидетельница Архипова словесно оскорбила адвоката! - выпалил он.
- Архипова, вы получаете последнее предупреждение, - сказал судья, - за следующее нарушение порядка я буду вынужден выдворить вас из зала, а за оскорбление адвоката выписываю вам штраф.
Елизавета тут же смолкла с видом безмерно оскорбленной добродетели. Белла прожгла ее взглядом: "Ты говорила, что твой "Даник" "просто прикололся" над Василисой и не понимала, "что тут такого"? Да еще обманула меня и Наташу, уверяя, будто не знаешь, в чем заключался "просто прикол"? Ты мне за это ответишь. И за "цыганьё" - тоже. Я и сама знаю, что я цыганка, но я еще и классный адвокат, а тебе, похоже, кроме "правильного" происхождения и гордиться больше нечем. Из актерской школы тебя турнули за неуспеваемость, любимый тебя использовал, как куклу из секс-шопа, воспитанники в детском саду тебя раздражают, более успешным выпускникам "Райзинга" ты завидуешь и тешишь себя тем, что они выбились только потому, что угождали владелице школы... И пожалела бы я тебя - глупую, ленивую, завистливую дурищу, если бы ты так меня не разозлила. Теперь жалости не жди, авадакедавра!"
Белла перешла к статье обвинения, которую озвучил следователь Минский и заявила, что на самом деле Егора Степанова можно обвинить только в причинении смерти по неосторожности потому, что есть свидетели происшествия, готовые подтвердить: это был несчастный случай, Степанов не имел намерения убивать, он не ожидал, что Гусев потеряет равновесие и поскользнется на дорожке возле памятника.
- Откуда вы знаете, что Степанов не собирался убивать? - выкрикнул с места Минский. - Он вам сам сказал? Да если бы моя дочь... - он осекся.
- Вы бы захотели убить, - подхватила Белла. "Так я и знала. Он тоже в курсе, а меня уверял, что понятия не имеет. Не люблю, когда меня держат за болвана... И очень сержусь. А когда я сержусь... в Питере хорошо знают, что бывает!"
- Я сама в числе свидетелей, Дмитрий Иванович, - парировала она, ухмыльнувшись под маской в ответ на заметавшийся взгляд следователя. - Вы сами записывали мои свидетельские показания!
- И вы в темноте увидели и удивление, и недоумение, и отсутствие преступных намерений?
- Парк хорошо иллюминирован, и на зрение я пока не жалуюсь. Так что - да, увидела. Кстати, а записи видеокамер в парке уже есть в деле?
Минский снова посмотрел на Беллу с ненавистью и смолчал.
- А почему вы их еще не сняли и не прокрутили? Вебкамеры сейчас могут очень выручить при следственной работе...
Во взгляде следователя читалось: "Все бабы, как бабы: новогоднее меню составляют, платье выбирают, к косметологам и маникюршам записываются, подарки скупают... А ты, шилопопая, сама не готовишься и хочешь, чтобы все вокруг тоже козлами прыгали. Лучше бы пироги мужу пекла, - он увидел золотой ободок на тонком пальчике адвокатессы, - салаты строгала, "Красотку" или ту же "Иронию" смотрена... И как муж тебя терпит? Или сам такой же чеканутый?"
Судья неодобрительно посмотрел на него и велел снять и приобщить к делу записи вебкамер в парке возле места происшествия. А потом опросил Беллу уже как свидетеля. Елизавета и Василиса должны были выйти сразу же после нее.
Взглянув на экран скайпа - ("Не волнуйтесь, Егор Павлович. За дело взялась я, и я вас выручу!") - Белла заняла свидетельское место.
***
- Ну, да, кадрился ко мне, - Лиля Карпова потеребила ремень сумки. - Но я его отшила. У меня уже есть парень и зачем мне еще один?
Они разговаривали в сквере неподалеку от дома Лили. Девушка по телефону извинилась перед Наташей за то, что не приглашает домой: "Мама с бабушкой затеяли генеральную уборку перед праздником, все вверх дном, вы у нас грохнетесь!"
Лиля оказалась тоненькой девушкой с пушистыми русыми волосами и ясными серыми глазами на чистом, без косметики, лице. Как она не была похожа на "красавиц", которых можно часто увидеть на поребрике
