«Чистка – это чистка, солдат!» – требовательный, тщательно скрывающий собственное отчаяние обладателя.
«Знаешь, что чувствует человек, когда ему выжигают глазное яблоко?» – вкрадчивый, такой, что от затаенной в нем злобы дрожит воздух в камере…
Вдалеке коридора раздался взрыв, вытряхнув Ли из оцепенения. Похоже, кто-то из сокурсников все-таки справился с поставленной задачей? Ну или, по крайней мере, сделал уверенный шаг в нужном направлении.
Все стигмы, обнаруженные у носителей в Арквелле, относились к одной из четырех условно называемых групп: Железо, Нечестивость, Элементы и Метаморфоза. Обладатели одинаковых стигм неравны. Так, на их курсе четверо «железных» стигмавиков, но нет ни одного, кто мог бы создать из ничего несколько валунов из металла и ими выколотить дверь. Их «помол» поменьше: они попытаются преобразовать засов или остов двери, и выбраться таким образом. Нечестивость – стигма разложения, одна из самых страшных и редких, обладатели которой в зависимости от степени таланта способны заставить или гнить людей, или разлагаться химические элементы и соединения. Лучшее средство против коррозиестойкой стали, как любил ухмыляться Рей. Их группа не могла похвастаться ни одним Нечестивцем. Стигмы Элементов в армии находили широкое применение, но наиболее опасными во все времена оставались огненные – разжигатели пламени и подрывники. Кажется, первым, кто достиг успеха в сегодняшнем задании, был именно подрывник. Вернее, подрывница – одаренная и заносчивая девчонка, осознающая собственную силу и значимость. Второй «элемент» с их курса был водяным и мог бы разве что утопить себя в камере, так что хотя бы от него Ли недалеко ушла. Оставшиеся двое были метаморфами, способными видоизменять тело целиком или частично. Речь шла не только и не столько о превращениях в животных или других людей, сколько о преобразовании фрагментов тела в монстровидные аналоги с большей силой, скоростью или проворством. С помощью которых, к примеру, можно было бы просто выломать себе проход.
Последней была Ли, и она точно знала, что ее единственный шанс выбраться из камеры – дождаться, когда закончится занятие, чтобы ассистенты капитана просто открыли дверь.
В течении еще получаса до нее доносились звуки чужих успехов и неудач, пока наконец девушка не различила твердый мужской шаг. Странно, она была уверена, что прошло именно полчаса или около того, а значит, до конца занятия еще по меньшей мере столько же. Стало быть, все остальные справились с заданием?
- Студентка Лейн, ректор хочет вас немедленно. Видеть, – с кислой рожей громко добавил ассистент. Ли услышала, как где-то за его спиной грохнул хохот нескольких ребят.
Лиара стремительно двинулась к выходу, отметив, что освободившихся оказалось всего четверо. Но это не значит, что остальные совсем ничего не достигли: возможно, их усилий пока не хватало, однако они предпринимали необходимые действия. Подрывница Ребекка стояла впереди наиболее успешных и смотрела на приближавшуюся Ли в упор с торжествующей усмешкой. Когда Ли проходила мимо, Ребекка нарочно толкнула девушку плечом, вскинув голову:
- Надеюсь, пока ты там сидела, ты придумала, какое наденешь платье на рождественский вечер? Да, времени еще полно, но чем тебе еще заняться? Ну и как, оно очень красивое? Такое, чтоб ректору удобно было снимать, да? – ощерилась девчонка. – Ведь судя по всему, на большее ты негодна, а он совсем не привык ждать.
Ли заставила себя смотреть вниз и никак не реагировать на сказанное. Они не поймут. Да они и не должны.
Ли прошла дальше, поймав лопатками: «Не забудь сходить в душ, красотка!» – от одного из выбравшихся метаморфов, и нарочито тихо закрыла первую из вставших на пути дверей.
А потом заметно ускорилась. За считанные минуты она добралась до здания администрации, влетела в приемную, кивнула секретарю – худощавому лысеющему мужчине средних лет:
- Меня ждут, – и, не дожидаясь разрешения, ворвалась в кабинет главы академии.
Сэр Джонатан Локвуд был мужчиной, безусловно, привлекательным: статным блондином ухоженного вида, чьи прямые и правильные черты лица выдавали в нем старинную аристократическую породу. Он стоял у окна, теребя в руках какой-то листок, и смотрел за учениями одного из курсов: из окна его кабинета, если взглянуть чуть правее, было отлично видно стрельбище. Пошитый по фигуре китель с аксельбантом, который мужчина всегда был вынужден носить как ректор военной академии, скрывал сухое подтянутое тело. От одного взгляда на него Ли, растеряв всю серьезность, задрожала – от смеха.
Ректор оглянулся:
- Что вас веселит, Ли?
- Скудоумие людей.
- Которые убеждены, что я на вас… как бы сказать? Клюнул?
- Мужчина вроде вас в мою сторону бы даже не высморкался, – заявила Ли и без приглашения расположилась в одном из кресел за длинным столом для посетителей.
Аккуратные губы ректора дрогнули в улыбке.
- Вы слишком к себе строги, – сказал он мягче, чем говорил обычно.
- Я, скорее, справедлива. К незрячим соплякам, которые к тому же обладают умственными неспособностями.
Ректор еще помедлил у окна, явно не желая возвращаться за стол.
- Если будете отпускать такие сложные комментарии в компании других студентов, они догадаются, что вам не восемнадцать.
- Догадаются? Мы же вроде выяснили за их умственные неспособности.
- Звучит так, будто они придумали еще какую-то интересную деталь о нас.
Лиара свесила голову к плечу, одновременно вскинув бровь с противоположной жесту стороны.
- Ну сейчас их очень интересует, в каком я буду платье на рождественском вечере. Большинство советует свободный крой, чтобы вам было легче снять.
Ректор засмеялся в голос, запрокинув голову.
- У… у вас есть платье, Ли? – сквозь улыбку уточнил ректор, когда успокоился.
Ли пожала плечами, наигранно разведя руками.
- Только парадная форма. Но я не уверена, что смогу или захочу её надеть.
- Значит, придете в обычной? Хотите, я приглашу вас на танец? – в его глазах заиграли озорные искорки. Возможно, этот человек тоже устал от официоза, которому вынужден следовать?
- Чтобы дать им повод поболтать еще? Сэр Джонатан, поберегите свой брак.
Ректора махнул рукой и, наконец, шагнул к креслу во главе стола.
- Поверьте, мой брак не развалится из-за какой-то интрижки со студенткой. Тем более фальшивой. – Он сел, и голос его резко переменился. – К делу, Ли. У меня два сообщения для вас.
Ли подняла собранный, заинтересованный взгляд.
- Сегодня вечером, здание городского суда. Вас будут ждать в восемь вечера.
Ли кивнула.
- Мне отвели место сверху или снизу?
- Не уточняли.
- Есть хоть какие-то детали?
- У связного? – кратко усмехнулся ректор.
Вняв отказу, Ли осведомилась:
- Что еще?
- Сэр Хардвин просил передать…
Ли протестующе вскинула глаза, еще не дослушав.
- … он будет готов прикрыть вас в любой момент.
Ли не стала даже задумываться над бонусами такого прикрытия.
- Скажите ему, пусть даже не смеет высовываться. Рано или поздно там объявятся журналисты, и, если Хардвин мелькнет хотя бы на одной фотографии, его опознают. Если он появится в газетах, делу крах. А даже если он не попадется какому-то из репортеров, но пустит в ход стигму, то тоже нас выдаст. Брош узнает пламя Тейта по запаху.
Ректор нахмурился.
- Ли, – воззвал он. – Я передам, что вы просите, но это неблагоразумно. Вас вызывают, чтобы прикрыться вами в случае любой передряги. А кто будет прикрывать вас?
Ли поднялась из-за стола и безотчетно отряхнула штаны на бедрах.
- Не Тейт Хардвин. По крайней мере до тех пор, пока мы не будем уверены, что вышли на след Броша.
- Уверены, что это не он? – спросил Джонатан таким тоном, что стало ясно: он соблюдает вежливость и дипломатичность и всячески оказывает содействие Ли, потому что ему приказали. Но он бы очень хотел, чтобы все это поскорее закончилось.
- Человек, который, как мы точно знаем, сегодня после восьми вечера будет в здании городского суда, не может быть тем, кто оставался неуловимым для государственных служб четыре года. Это кто-то еще, кто надеется, скорее всего, уничтожить судебный архив, чтобы стереть из документации имена дезертиров, включая собственное.
Ли направилась к двери. Ректор поднялся из-за стола и поспешил добавить, пока Ли не ушла:
- Я сообщу, что сегодня буду ужинать со всеми, чтобы все наверняка пришли в столовую. Постарайтесь уйти в это время. Я буду у себя до вашего возвращения, Ли. Отчитайтесь, как явитесь.
Лиара кивнула, оглянувшись через плечо, и нажала на ручку двери.
Сэр Уолт, глава отдела реставрации, сидел за ужином с предельно мрачной физиономией и сверлил ректора убийственным взглядом. Джонатан, сохраняя максимально невозмутимый вид, выглядел благорасположенным к поварам академии и неторопливо отправлял в рот кусочки пищи.
«И ведь не подавится, тварь!» – в сердцах подумал Уолт.
Разумеется, у Локвуда были интрижки на стороне, многократно. Но еще ни разу, никогда ни одна из них не была всеобщим скандальным достоянием. Мила, его жена, не заслужила быть посмешищем в тех кругах, где прежде к ней относились с неизменным уважением.
Отчаявшись привлечь внимание ректора, врач начал шарить взглядом по столам. Где эта шлюшка, которая отдирает казенное место госста у тех, кто действительно его заслуживает? Уолт был уверен, что хорошо запомнил ее лицо, однако при попытке вспомнить наверняка растерялся. Тогда он просто стал осматривать каждую шатенку, особенно тех, кого плохо знал. Старшекурсницы за годы обучения как-то примелькались, а вот молодняк…
Оглядывая зал, Уолт наткнулся на девчонку, которая недавно приходила в больничное крыло с поврежденной механо-рукой. Кажется, подружка этой Лейн. Которой почему-то не было ни рядом с пострадавшей, ни где-либо еще. Она что же, уже у себя в комнате, готовиться ночью радовать ненаглядного?
Грегор Уолт уже знал, что Лиара Лейн живет одна. Он узнал о ней основные данные сразу, как услышал о связи с ректором – в день, когда госсты должны были пройти в медицинском кабинете первый осмотр и проблемная первокурсница не явилась. Он сообщил об этом заведующему кафедрой госстов, и тот отреагировал неожиданно нервно. Рявкнул что-то в духе: «Иди к Локвуду и выясняй у него, какого черта эта мразь все еще здесь!» Локвуд посоветовал не обращать внимания, и это только больше насторожило Грегора Уолта.
Он обратился к личному делу студентки. Лиара Лейн, тысяча восемьсот восемьдесят пятого года, город Эмтрис Восточного округа, родилась в семье армейского госста, погибшего в Эстабуле. В годы школьного обучения посещала секцию по стрельбе. После смерти отца тяжело болела, восстановившись, решила поступить в военную академию и идти по его стопам. По началу эта простая история не вызвала у Уолта никакого интереса. Однако, когда девчонка ухитрилась пропустить и второй осмотр, он напрягся всерьез. Подняв табеля успеваемости, Уолт обнаружил, что по боевому мастерству Лейн ни разу не получила отметку выше, чем «плохо». Зато в колонках по некоторым другим дисциплинам Лейн имела неожиданно хорошие баллы.
Сержант Джефри Бойл, ответственный за подготовку курсантов по стрельбе, был неплохим приятелем Уолта, и тот обратился к нему с прямым вопросом: что там за мутная история с девкой, про которую столько слухов? Откуда высокие оценки? С ним, Бойлом, она тоже спит? Сержант несколько изумился, но ответил честно. Вставил в рот сигарету, чиркнул спичкой и, затянувшись, скомкано поведал:
- Говорят о ней, конечно, все подряд. Слышал, у госстов она просто мусор. Но у себя я перевел ее в группу к выпускному курсу штурмовиков и артиллеристов после второй недели.
- Даже так? – хмыкнул Уолт, чтобы скрыть изумление.
Сержант неопределенно дернул плечами.
- Тринадцать и двадцать три секунды соответственно на разборку и сборку автомата на первом занятии.
Уолт с важным видом кивнул:
- Да, я читал в её деле, что она посещала секцию стрельбы…
Сержант поперхнулся дымом от смешка:
- Пха! Секция?! – Переспросил мужчина, словно спрашивая, что ерунду ему втюхивает собеседник. – Помяни мое слово, Грег, ее руки перебрали больше оружия, чем ты в жизни съел котлет.
Уолт тогда нахмурился, обдумывая услышанное.
- Но ведь на выпускных курсах учения проходят…
- В максимально приближенных к реальности условиях, – подтвердил сержант и метнул на врача недоумевающий взгляд: и чего тот прицепился к девчонке? – Слушай, Грег, я не интересуюсь сплетнями, ты знаешь. Мое мнение я уже сказал. Заставь Лейн ползти и стрелять по движущейся мишени, поливая одновременно из пулемета поверх головы настоящими боевыми, и она каждую потраченную пулю всадит в цель.
Продолжать разговор о Лейн сержант не стал, и Уолту пришлось разбираться в узнанном самому. Выходило, что слухи о ней правдивы? Она могла бы быть нормальной студенткой на кафедре общей военной подготовки, но просто из-за нелепого тщеславия хочет быть среди государственных стигм? И ради этого спит с Локвудом? Какой в этом смысл? Может, нечем платить за учебу? Она не похожа на нищенку… Хотя семья без отца-военного, скорее всего, в самом деле испытывает трудности.
Пока Уолт размышлял о цели, которую могла преследовать молодая девушка, удерживаясь среди государственных стигм таким путем, приближался срок третьего медицинского осмотра. На него Уолт возложил несколько надежд. Во-первых, чисто мужских. За два месяца обучения Лейн прославилась не только стойкими отношениями с руководством, но и всегда подчеркнуто собранным внешним видом. Ее никто и никогда не видел в чем-либо, кроме казенной формы, не считая сапог. Сапоги были на порядок качественнее, чем те, что выдавали новичкам. Даже в свободное время – вечерами или в выходные – девушка оставалась верна привычкам. Обнаруживая это, Уолт отчасти ловил себя на мысли, что был бы не прочь заглянуть под одежду Лейн, чтобы увидеть, что же такого особенного обнаружил там Локвуд. Во-вторых, личный интерес врача усиливался в том числе из-за интереса ректора. За два месяца, судя по количеству толков, внимание ректора не угасло, и это оставляло для мужского сознания еще одну загадку: не только ладная, но и талантливая в любви, так выходит? Учитывая ситуацию с противоположным полом, в которой находился Уолт, будь Лейн немного пообаятельнее, он мог бы даже фантазировать о ней. Наконец, в-третьих, он надеялся внести уже хоть какую-то правдивую запись о стигме девчонки. Вероятнее всего, она какая-нибудь почти невыраженная или почти бесполезная, поэтому у Лейн такая ужасная успеваемость.
Однако во время третьего за учебный год медицинского осмотра Лейн закатила скандал, вещая о каких-то там религиозных чувствах. Праздное любопытство Уолта сменилось тревогой, а затем и яростью. Стоило отбросить всякие романтические домыслы и посмотреть фактам в глаза: девчонка скрывается от того, чтобы предоставить о себе и своем таланте необходимую информацию. И причина могла быть только одна. У нее нет таланта. В этой ситуации он как ответственное лицо был обязан дать знать в централь о подмене. На госстов в случае любого военного конфликта королевство возлагает особенную задачи, для которых люди без стигм просто не годятся.
Лиара Лейн не имела права находиться среди стигм.
«Знаешь, что чувствует человек, когда ему выжигают глазное яблоко?» – вкрадчивый, такой, что от затаенной в нем злобы дрожит воздух в камере…
Вдалеке коридора раздался взрыв, вытряхнув Ли из оцепенения. Похоже, кто-то из сокурсников все-таки справился с поставленной задачей? Ну или, по крайней мере, сделал уверенный шаг в нужном направлении.
Все стигмы, обнаруженные у носителей в Арквелле, относились к одной из четырех условно называемых групп: Железо, Нечестивость, Элементы и Метаморфоза. Обладатели одинаковых стигм неравны. Так, на их курсе четверо «железных» стигмавиков, но нет ни одного, кто мог бы создать из ничего несколько валунов из металла и ими выколотить дверь. Их «помол» поменьше: они попытаются преобразовать засов или остов двери, и выбраться таким образом. Нечестивость – стигма разложения, одна из самых страшных и редких, обладатели которой в зависимости от степени таланта способны заставить или гнить людей, или разлагаться химические элементы и соединения. Лучшее средство против коррозиестойкой стали, как любил ухмыляться Рей. Их группа не могла похвастаться ни одним Нечестивцем. Стигмы Элементов в армии находили широкое применение, но наиболее опасными во все времена оставались огненные – разжигатели пламени и подрывники. Кажется, первым, кто достиг успеха в сегодняшнем задании, был именно подрывник. Вернее, подрывница – одаренная и заносчивая девчонка, осознающая собственную силу и значимость. Второй «элемент» с их курса был водяным и мог бы разве что утопить себя в камере, так что хотя бы от него Ли недалеко ушла. Оставшиеся двое были метаморфами, способными видоизменять тело целиком или частично. Речь шла не только и не столько о превращениях в животных или других людей, сколько о преобразовании фрагментов тела в монстровидные аналоги с большей силой, скоростью или проворством. С помощью которых, к примеру, можно было бы просто выломать себе проход.
Последней была Ли, и она точно знала, что ее единственный шанс выбраться из камеры – дождаться, когда закончится занятие, чтобы ассистенты капитана просто открыли дверь.
В течении еще получаса до нее доносились звуки чужих успехов и неудач, пока наконец девушка не различила твердый мужской шаг. Странно, она была уверена, что прошло именно полчаса или около того, а значит, до конца занятия еще по меньшей мере столько же. Стало быть, все остальные справились с заданием?
- Студентка Лейн, ректор хочет вас немедленно. Видеть, – с кислой рожей громко добавил ассистент. Ли услышала, как где-то за его спиной грохнул хохот нескольких ребят.
Лиара стремительно двинулась к выходу, отметив, что освободившихся оказалось всего четверо. Но это не значит, что остальные совсем ничего не достигли: возможно, их усилий пока не хватало, однако они предпринимали необходимые действия. Подрывница Ребекка стояла впереди наиболее успешных и смотрела на приближавшуюся Ли в упор с торжествующей усмешкой. Когда Ли проходила мимо, Ребекка нарочно толкнула девушку плечом, вскинув голову:
- Надеюсь, пока ты там сидела, ты придумала, какое наденешь платье на рождественский вечер? Да, времени еще полно, но чем тебе еще заняться? Ну и как, оно очень красивое? Такое, чтоб ректору удобно было снимать, да? – ощерилась девчонка. – Ведь судя по всему, на большее ты негодна, а он совсем не привык ждать.
Ли заставила себя смотреть вниз и никак не реагировать на сказанное. Они не поймут. Да они и не должны.
Ли прошла дальше, поймав лопатками: «Не забудь сходить в душ, красотка!» – от одного из выбравшихся метаморфов, и нарочито тихо закрыла первую из вставших на пути дверей.
А потом заметно ускорилась. За считанные минуты она добралась до здания администрации, влетела в приемную, кивнула секретарю – худощавому лысеющему мужчине средних лет:
- Меня ждут, – и, не дожидаясь разрешения, ворвалась в кабинет главы академии.
Сэр Джонатан Локвуд был мужчиной, безусловно, привлекательным: статным блондином ухоженного вида, чьи прямые и правильные черты лица выдавали в нем старинную аристократическую породу. Он стоял у окна, теребя в руках какой-то листок, и смотрел за учениями одного из курсов: из окна его кабинета, если взглянуть чуть правее, было отлично видно стрельбище. Пошитый по фигуре китель с аксельбантом, который мужчина всегда был вынужден носить как ректор военной академии, скрывал сухое подтянутое тело. От одного взгляда на него Ли, растеряв всю серьезность, задрожала – от смеха.
Ректор оглянулся:
- Что вас веселит, Ли?
- Скудоумие людей.
- Которые убеждены, что я на вас… как бы сказать? Клюнул?
- Мужчина вроде вас в мою сторону бы даже не высморкался, – заявила Ли и без приглашения расположилась в одном из кресел за длинным столом для посетителей.
Аккуратные губы ректора дрогнули в улыбке.
- Вы слишком к себе строги, – сказал он мягче, чем говорил обычно.
- Я, скорее, справедлива. К незрячим соплякам, которые к тому же обладают умственными неспособностями.
Ректор еще помедлил у окна, явно не желая возвращаться за стол.
- Если будете отпускать такие сложные комментарии в компании других студентов, они догадаются, что вам не восемнадцать.
- Догадаются? Мы же вроде выяснили за их умственные неспособности.
- Звучит так, будто они придумали еще какую-то интересную деталь о нас.
Лиара свесила голову к плечу, одновременно вскинув бровь с противоположной жесту стороны.
- Ну сейчас их очень интересует, в каком я буду платье на рождественском вечере. Большинство советует свободный крой, чтобы вам было легче снять.
Ректор засмеялся в голос, запрокинув голову.
- У… у вас есть платье, Ли? – сквозь улыбку уточнил ректор, когда успокоился.
Ли пожала плечами, наигранно разведя руками.
- Только парадная форма. Но я не уверена, что смогу или захочу её надеть.
- Значит, придете в обычной? Хотите, я приглашу вас на танец? – в его глазах заиграли озорные искорки. Возможно, этот человек тоже устал от официоза, которому вынужден следовать?
- Чтобы дать им повод поболтать еще? Сэр Джонатан, поберегите свой брак.
Ректора махнул рукой и, наконец, шагнул к креслу во главе стола.
- Поверьте, мой брак не развалится из-за какой-то интрижки со студенткой. Тем более фальшивой. – Он сел, и голос его резко переменился. – К делу, Ли. У меня два сообщения для вас.
Ли подняла собранный, заинтересованный взгляд.
- Сегодня вечером, здание городского суда. Вас будут ждать в восемь вечера.
Ли кивнула.
- Мне отвели место сверху или снизу?
- Не уточняли.
- Есть хоть какие-то детали?
- У связного? – кратко усмехнулся ректор.
Вняв отказу, Ли осведомилась:
- Что еще?
- Сэр Хардвин просил передать…
Ли протестующе вскинула глаза, еще не дослушав.
- … он будет готов прикрыть вас в любой момент.
Ли не стала даже задумываться над бонусами такого прикрытия.
- Скажите ему, пусть даже не смеет высовываться. Рано или поздно там объявятся журналисты, и, если Хардвин мелькнет хотя бы на одной фотографии, его опознают. Если он появится в газетах, делу крах. А даже если он не попадется какому-то из репортеров, но пустит в ход стигму, то тоже нас выдаст. Брош узнает пламя Тейта по запаху.
Ректор нахмурился.
- Ли, – воззвал он. – Я передам, что вы просите, но это неблагоразумно. Вас вызывают, чтобы прикрыться вами в случае любой передряги. А кто будет прикрывать вас?
Ли поднялась из-за стола и безотчетно отряхнула штаны на бедрах.
- Не Тейт Хардвин. По крайней мере до тех пор, пока мы не будем уверены, что вышли на след Броша.
- Уверены, что это не он? – спросил Джонатан таким тоном, что стало ясно: он соблюдает вежливость и дипломатичность и всячески оказывает содействие Ли, потому что ему приказали. Но он бы очень хотел, чтобы все это поскорее закончилось.
- Человек, который, как мы точно знаем, сегодня после восьми вечера будет в здании городского суда, не может быть тем, кто оставался неуловимым для государственных служб четыре года. Это кто-то еще, кто надеется, скорее всего, уничтожить судебный архив, чтобы стереть из документации имена дезертиров, включая собственное.
Ли направилась к двери. Ректор поднялся из-за стола и поспешил добавить, пока Ли не ушла:
- Я сообщу, что сегодня буду ужинать со всеми, чтобы все наверняка пришли в столовую. Постарайтесь уйти в это время. Я буду у себя до вашего возвращения, Ли. Отчитайтесь, как явитесь.
Лиара кивнула, оглянувшись через плечо, и нажала на ручку двери.
Сэр Уолт, глава отдела реставрации, сидел за ужином с предельно мрачной физиономией и сверлил ректора убийственным взглядом. Джонатан, сохраняя максимально невозмутимый вид, выглядел благорасположенным к поварам академии и неторопливо отправлял в рот кусочки пищи.
«И ведь не подавится, тварь!» – в сердцах подумал Уолт.
Разумеется, у Локвуда были интрижки на стороне, многократно. Но еще ни разу, никогда ни одна из них не была всеобщим скандальным достоянием. Мила, его жена, не заслужила быть посмешищем в тех кругах, где прежде к ней относились с неизменным уважением.
Отчаявшись привлечь внимание ректора, врач начал шарить взглядом по столам. Где эта шлюшка, которая отдирает казенное место госста у тех, кто действительно его заслуживает? Уолт был уверен, что хорошо запомнил ее лицо, однако при попытке вспомнить наверняка растерялся. Тогда он просто стал осматривать каждую шатенку, особенно тех, кого плохо знал. Старшекурсницы за годы обучения как-то примелькались, а вот молодняк…
Оглядывая зал, Уолт наткнулся на девчонку, которая недавно приходила в больничное крыло с поврежденной механо-рукой. Кажется, подружка этой Лейн. Которой почему-то не было ни рядом с пострадавшей, ни где-либо еще. Она что же, уже у себя в комнате, готовиться ночью радовать ненаглядного?
Грегор Уолт уже знал, что Лиара Лейн живет одна. Он узнал о ней основные данные сразу, как услышал о связи с ректором – в день, когда госсты должны были пройти в медицинском кабинете первый осмотр и проблемная первокурсница не явилась. Он сообщил об этом заведующему кафедрой госстов, и тот отреагировал неожиданно нервно. Рявкнул что-то в духе: «Иди к Локвуду и выясняй у него, какого черта эта мразь все еще здесь!» Локвуд посоветовал не обращать внимания, и это только больше насторожило Грегора Уолта.
Он обратился к личному делу студентки. Лиара Лейн, тысяча восемьсот восемьдесят пятого года, город Эмтрис Восточного округа, родилась в семье армейского госста, погибшего в Эстабуле. В годы школьного обучения посещала секцию по стрельбе. После смерти отца тяжело болела, восстановившись, решила поступить в военную академию и идти по его стопам. По началу эта простая история не вызвала у Уолта никакого интереса. Однако, когда девчонка ухитрилась пропустить и второй осмотр, он напрягся всерьез. Подняв табеля успеваемости, Уолт обнаружил, что по боевому мастерству Лейн ни разу не получила отметку выше, чем «плохо». Зато в колонках по некоторым другим дисциплинам Лейн имела неожиданно хорошие баллы.
Сержант Джефри Бойл, ответственный за подготовку курсантов по стрельбе, был неплохим приятелем Уолта, и тот обратился к нему с прямым вопросом: что там за мутная история с девкой, про которую столько слухов? Откуда высокие оценки? С ним, Бойлом, она тоже спит? Сержант несколько изумился, но ответил честно. Вставил в рот сигарету, чиркнул спичкой и, затянувшись, скомкано поведал:
- Говорят о ней, конечно, все подряд. Слышал, у госстов она просто мусор. Но у себя я перевел ее в группу к выпускному курсу штурмовиков и артиллеристов после второй недели.
- Даже так? – хмыкнул Уолт, чтобы скрыть изумление.
Сержант неопределенно дернул плечами.
- Тринадцать и двадцать три секунды соответственно на разборку и сборку автомата на первом занятии.
Уолт с важным видом кивнул:
- Да, я читал в её деле, что она посещала секцию стрельбы…
Сержант поперхнулся дымом от смешка:
- Пха! Секция?! – Переспросил мужчина, словно спрашивая, что ерунду ему втюхивает собеседник. – Помяни мое слово, Грег, ее руки перебрали больше оружия, чем ты в жизни съел котлет.
Уолт тогда нахмурился, обдумывая услышанное.
- Но ведь на выпускных курсах учения проходят…
- В максимально приближенных к реальности условиях, – подтвердил сержант и метнул на врача недоумевающий взгляд: и чего тот прицепился к девчонке? – Слушай, Грег, я не интересуюсь сплетнями, ты знаешь. Мое мнение я уже сказал. Заставь Лейн ползти и стрелять по движущейся мишени, поливая одновременно из пулемета поверх головы настоящими боевыми, и она каждую потраченную пулю всадит в цель.
Продолжать разговор о Лейн сержант не стал, и Уолту пришлось разбираться в узнанном самому. Выходило, что слухи о ней правдивы? Она могла бы быть нормальной студенткой на кафедре общей военной подготовки, но просто из-за нелепого тщеславия хочет быть среди государственных стигм? И ради этого спит с Локвудом? Какой в этом смысл? Может, нечем платить за учебу? Она не похожа на нищенку… Хотя семья без отца-военного, скорее всего, в самом деле испытывает трудности.
Пока Уолт размышлял о цели, которую могла преследовать молодая девушка, удерживаясь среди государственных стигм таким путем, приближался срок третьего медицинского осмотра. На него Уолт возложил несколько надежд. Во-первых, чисто мужских. За два месяца обучения Лейн прославилась не только стойкими отношениями с руководством, но и всегда подчеркнуто собранным внешним видом. Ее никто и никогда не видел в чем-либо, кроме казенной формы, не считая сапог. Сапоги были на порядок качественнее, чем те, что выдавали новичкам. Даже в свободное время – вечерами или в выходные – девушка оставалась верна привычкам. Обнаруживая это, Уолт отчасти ловил себя на мысли, что был бы не прочь заглянуть под одежду Лейн, чтобы увидеть, что же такого особенного обнаружил там Локвуд. Во-вторых, личный интерес врача усиливался в том числе из-за интереса ректора. За два месяца, судя по количеству толков, внимание ректора не угасло, и это оставляло для мужского сознания еще одну загадку: не только ладная, но и талантливая в любви, так выходит? Учитывая ситуацию с противоположным полом, в которой находился Уолт, будь Лейн немного пообаятельнее, он мог бы даже фантазировать о ней. Наконец, в-третьих, он надеялся внести уже хоть какую-то правдивую запись о стигме девчонки. Вероятнее всего, она какая-нибудь почти невыраженная или почти бесполезная, поэтому у Лейн такая ужасная успеваемость.
Однако во время третьего за учебный год медицинского осмотра Лейн закатила скандал, вещая о каких-то там религиозных чувствах. Праздное любопытство Уолта сменилось тревогой, а затем и яростью. Стоило отбросить всякие романтические домыслы и посмотреть фактам в глаза: девчонка скрывается от того, чтобы предоставить о себе и своем таланте необходимую информацию. И причина могла быть только одна. У нее нет таланта. В этой ситуации он как ответственное лицо был обязан дать знать в централь о подмене. На госстов в случае любого военного конфликта королевство возлагает особенную задачи, для которых люди без стигм просто не годятся.
Лиара Лейн не имела права находиться среди стигм.
