Уолт тогда зашел издалека: несколько раз пытался поговорить с ректором: «Ну будет уже, сэр, поигрались и хватит, что к чему…» Он предложил даже пару красивых схем, как можно будет легко отчислить девчонку или перевести на другую кафедру, если уж ректор не готов с ней расстаться и намерен прикрывать ее вранье до последнего. Локвуд упорствовал до пены у рта по непонятным причинам, а позже во избежание разговоров с Уолтом стал ссылаться на занятость, отъезды и даже головную боль.
Оставалось поговорить с самой Лейн. Уолт попытался, когда она приволокла на ремонт подружку. Но был настолько обескуражен ее внезапным появлением, что, похоже, так и не смог донести основную мысль. Во всяком случае, вряд ли там получилось что-то связное. Поэтому мужчина решил сделать это сегодня после ужина. Но Локвуд, будь неладен, устроил какое-то представление, заявившись в общую столовую именно на ужин, чего обычно никогда не делал. А вот Лейн среди собравшихся не было. И в таком контексте все однонаправленные выводы – что она уже где-то ждет ректора, готовая к встрече – напрашивались сами собой. В то время, пока он, Грегор, пытается миром для всех разрешить ситуацию, которую мог бы разрубить простым доносом, эти двое продолжают усугублять сложившееся положение!
Уолт даже не понял, насколько отчаянно от вспыхнувшего раздражения сжал приборы в руках.
- Если ты будешь так назойливо таращиться на девчонок, кто-то из них может пожаловаться на домогательство, – раздался над ухом шепот ректора. Локвуд закончил с трапезой и теперь двигался к выходу, решив по дороге отпустить коллеге парочку замечаний. – К тому же еда уже остыла. Побереги желудок, ешь горячее.
Уолт едва не рыкнул в ответ, сдавив вилку так, что она погнулась.
Он заерзал, словно не в силах дождаться, когда ректор покинет столовую. Едва за Локвудом захлопнулась дверь, Уолт вспружинил с места. Рывком кинулся к Илоне. Со спины девушки навис тенью и спросил:
- Как ваша рука, мисс? – Имени и фамилии Илоны он не помнил даже приблизительно.
Илона, вздрогнув, едва не подавилась. Непроизвольно вжав голову в плечи, оглянулась:
- Н-нормально, сэр. Вполне хорошо, да. Спасибо.
По Уолту было видно, что ответ его нисколько не интересовал: он уже соблюл все законы вежливости и теперь решительно спрашивал главное:
- Почему вы одна? – Черт! Слишком двусмысленно вышло. Еще в самом деле подумает, как сказал Джонатан, что у него какие-то планы. – В смысле, ваша подруга не с вами?
- Лиара? – уточнила Илона. – Как видите. – Девушка немного распрямилась и расправила плечи. Кажется, никаких прегрешений за ней самой не водится , так что нечего опасаться.
- Знаете, где она? – настаивал Уолт.
У Илоны едва не сорвалось «Нет», как она вдруг прикусила язык.
- А что-то случилось? Зачем вы ищете ее во внерабочее время?
«Потому что я не ректор и не могу выдернуть с занятий в рабочее, чтобы отвесить подзатыльник здравомыслия!»
- Знаете или нет? – жестче спросил врач.
- Нет, – отозвалась девушка, помешкав. Ее интонация звучала так, словно Илона сильно сожалела, что не знает, потому что ей бы очень хотелось знать, но оставить Уолта с носом, соврать и, прикрывая подругу, чувствовать себя маленьким победителем.
Тьфу! Черт знает что!
Уолт прикинул одно к другому и направился в общежитие. Комендант наотрез отказалась сообщать, в какой из комнат живет студентка Лейн, за неимением более веского и документального, кроме: «Мне нужно срочно с ней переговорить!» Уолт вышел на улицу и, рискнув, решил поспрашивать других студентов. Добрые люди нашлись. Сообщив о комнате, в которой обычно ютится Лейн, они понесли внутрь общежития сплетню, что-де местная шлюшка набирает популярность, но, кажется, теряет расположение ректора, раз столь крупная рыбка вот-вот сменится особью помельче.
Будь неладны эти подростковые длинные языки! Поняв, что уже уделался больше, чем планировал, Уолт, наплевав на последствия, снова зашел в общежитие, добрался до нужной комнаты, ощущая, как со всех сторон его жгут беззастенчивые жадные взгляды любопытных. Желая провалиться сквозь землю так же сильно, как и удалить из академии девчонку, почти напрямую угрожающую его рабочему месту, Уолт затарабанил в дверь Лиары.
Ему никто не ответил, и он заколотил еще. Громче, сильнее. Шепот позади и по бокам от Уолта даже не пытались скрыть. Уолт вдруг подумал: насколько же велико желание Лиары Лейн состоять на кафедре госстов, если она переживает подобный стыд каждый божий день.
Если ей, конечно, вообще знакомо чувство стыда.
Не добившись результата, Уолт вышел на улицу, поскорее убрался от вечернего освещения вглубь территории и закурил. Если ее нет в общежитии, остается только один вариант, где девчонка может быть, не зря ведь ректор задержался сегодня в академии и заранее оповестил о присутствии за ужином. Привлекая к себе внимание и негласно требуя, чтобы все явились, Джонатан убрал из коридоров здания всех любопытствующих, давая молодой любовнице возможность незамеченной пробраться в его кабинет.
Что ж, хорошо, решил Уолт. Он будет стоять здесь и ждать, пока эта дрянь вернется. Даже если ему предстоит простоять здесь до утра! Потому что… потому что если он не выдавит ее с кафедры сейчас, если не сообщит в ведомства о несоответствии, то еще до конца календарного года он может остаться без работы.
Ли задвинула затвор винтовки и вгляделась в маленькую окружность кольцевой мушки. Видимость была ни к черту. Но, если все пойдет хорошо, ее вмешательство не потребуется.
Ей все-таки отвели позицию «сверху» – прикрывать операцию у здания городского суда, не более того. Разумеется, всегда предполагается, что в случае крайней необходимости, она, в отличие от всех прочих снайперов, займет место в перестрелке в первом ряду. Но если с самого начала речь шла только о прикрытии, то явно не затевалось ничего серьезного.
Ли повела плечами. Кратко оглядела грубую полупустую коморку, в которой пряталась. Вещи, избранные для маскировки, лежали прямо на полу, в углу у двери: хорошее длинное пальто утонченного кроя, шляпа, объемная сумка, выпотрошенным из которой лежал раскрытый пенал с принадлежностями для винтовки. Ими Ли воспользовалась до начала операции.
Если бы ей дали выбирать, она, скорее всего, попыталась бы найти более выгодную и удобную позицию. Удобную во всех смыслах: пространство, где она прячется, слишком ограниченное, в случае, если сюда кто-то заявится и придется защищаться, это может сыграть против нее. Разумеется, она была в форменных штанах и эластичной водолазке, не стесняющих движения, и на портупее с каждого боку было приторочено по кобуре: справа пистолет, слева револьвер. Некоторые посмеивались над этой ее привычкой, в том числе наблюдатели на позициях: мол, зачем тебе эта раритетность – револьвер? Много из него не настреляешь! Может и так, признавала их правоту Ли. Но у барабанного механизма было два замечательных качества: он отлично успокаивал нервы и развеивал ненужные домыслы, если заняться его бесконечной перезарядкой, и он был надежен. Что бы кто ни говорил, в отличие от пистолета револьвер не давал осечек и в иные моменты боя оказывался стократ полезнее.
Тем не менее в ситуации нежелательного визита на её позицию независимо от того, чем ей придется воспользоваться – револьвером или пистолетом – в помещении будет слишком мало времени, чтобы расчехлиться и выстрелить, и, скорее всего, дело закончится контактным боем. Если посторонним будет мужчина, Ли долго не продержится.
Кроме того, занятая позиция давала далеко не оптимальный доступ к контролю трех выходов из здания суда. Один из них находился под неудобным углом, и взять преступника в цель наверняка окажется непросто. Еще один вход был скудно освещен, его, вероятнее всего, дезертиры из числа оппозиционеров военной диктатуре Арквелла используют с самого начала для проникновения в здание. Если принять это во внимание и ждать их там, то даже с учетом небольшого ветра и температуры вечернего воздуха при самой большой погрешности в расчетах Ли сможет достичь результата максимум за два выстрела.
Если это, конечно, понадобится. Ей не назначили сегодня наблюдателя. Видимо, и впрямь для подстраховки, не более.
Когда-то во время войны за Эстабул она могла только смеяться в лицо тем, кто говорил, что снайпер за целый год участия в операциях может ни разу не выстрелить. А теперь вот готова поверить. Как и во все другие подобные дни, их задача – постараться взять дезертира живым, если он госст, а значит, никаких ликвидирующих выстрелов в голову.
Черт, текущая жизнь совсем ее расслабила, подумала Ли, если у нее есть настроение размышлять обо всем этом. Может, она еще поностальгирует о былых временах? Вспомнит штаб Рейнольдса, совместные учения с войсками Северного округа, приказ тридцать-девяносто шесть?
Время перевалило за полночь, когда объявились преступники. Четверо вместо одного. Неожиданно. Госсты редко обращаются к кому-то за помощью, потому что не доверяют остальным так же, как остальные – им. Почему четверо? Если один из них госст, то трое других будут помехой. Или на то и расчет? Прикрыться ими? Все состоявшиеся госсты, если подумать, редкие сволочи . А впрочем, ее задача просто не дать взломщикам уйти. О причинах и следствиях пусть беспокоятся местные органы порядка.
Ли наблюдала, как группа военных дала преступникам войти и, выждав, вошла следом. «Глупо», – подумала Ли. Вероятно, расчет был на то, чтобы не просто взять с поличным, но и понять, за чем именно приходили нарушители. Ведь раз пришли эти, могут явиться и другие. Стандартное рассуждение офицера, который недавно в командной должности. Знать планы и намерения врага – что в этом плохого?
Все, если военная операция уже началась.
Было тихо. Только спустя полчаса до Ли отдаленно донеслось несколько выстрелов. Она непроизвольно подобралась всем телом, прильнув к прицелу ближе. Пальцы аккуратно касались гладкого холодного металла. В былые годы это чувство здорово охлаждало пыл и голову. Тонкий запах оружейной смазки приятно щекотал душу: было чувство, будто смазана не рама автомата, а ее нервы, по которым теперь ладно, без всяких трудностей скользит осознание реальности. Она, как тысячи дней прежде, держит чужую жизнь на кончике указательного пальца.
И не чувствует ни восторга, ни страха.
Вскоре военные выволокли наружу нарушителей, но еще до того, как они вышли из открывшейся двери бокового выхода, Ли наитием почувствовала: слишком поздно. Она немного отодвинулась от мушки. Трое? Стало быть, четвертый в самом деле был госстом, и раз его не смогли взять, то версий немного. Вероятнее всего это был или Элемент в ветке земли, или госст в ветке Железа. Этим проще других разворошить утробу любого строения или соорудить себе туннель для побега. Будто подтверждая ее догадку, со стороны наблюдаемого объекта раздался грохот. В следующий момент, сопровождаемое новой раскатистой волной, здание поплыло наискось и, крушась, словно свернулось внутрь. Верхние этажи обвалились частично наружу, частично вглубь образованной несущими стенами розетки.
Мощный удар. Тот, кто нанес его, идеально просчитал угол приложения силы и заведомо подготовил несколько бомб. Ну или обладал по меньшей мере бета-стигмой, чтобы устроить настоящее локальное землетрясение. В то время, как подавляющее большинство госстов обладает уровнем таланта, который в научно-исследовательской среде заклеймили как гамма-стигмы, этот точно был одарен посерьезней. И к тому же отлично обучен.
Что ж, если он ушел, поиск несчастного – дело техники и недолгого времени. Все сколько-нибудь перспективные госсты на контроле у правительства. По базам данных на момент начала Эстабульского конфликта найдут наиболее сильных с нужными талантами, отсеют тех, кто остался в армии, отфильтруют через географический и возрастной признак и дадут приказ ловить всех оставшихся. Через пару дней город будет пестрить свежими фотографиями тех, кто находится в розыске. А поимка такого рода уже не ее, Ли, проблема. Она в некотором смысле здесь вольнонаемник.
Скоро явятся репортеры, прикинула девушка, наблюдая за суетой внизу. Надо поторопиться отсюда прочь. Ей не стоит мелькать в новостях ни именем, ни фотографией.
Она едва шевельнулась, чтобы оторваться от винтовки, как вдруг вздрогнула и замерла.
Потом резко обернулась, прямо так, сидя и упираясь в пол коленями. В ее вытянутых руках уже застыл револьвер – как раз в тот миг, когда дверь коморки отворилась, пропуская мужчину. Тому понадобилось мгновение, чтобы скинуть капюшон и стащить с лица черную эластичную повязку, а Ли понадобилось еще одно – опустить оружие и зашипеть.
- Твою мать, Тейт! Разве ты не должен сидеть тихо и не высовываться?! Я ведь сказала Локвуду передать тебе!
- Он передал, – спокойно отозвался мужчина. «Он передал, но я проигнорировал».
Мужчина приблизился к девушке, протягивая руку помощи по дороге. Ли быстро поднялась на ноги сама.
- Тебя кто-то видел? – она заглянула гостю за спину.
Мужчина, чьи черты смазывались ночным мраком, отрицательно покачал головой. Его облик размывался в жалких отсветах луны, однако аксессуар на лице не заметил бы только слепой: у Тейта, если верить повязке, отсутствовал левый глаз.
- Хорошо, – кивнула Ли и, убрав револьвер, вернулась к сборам.
Мужчина присел на корточки и попытался помочь девушке. Ли выдернула у Тейта из рук деталь разбираемой винтовки, которую тот взял, и мотнула головой:
- Тебе лучше уйти.
Тейт положил руку – тяжелую – поверх женской.
- Ли, я не видел тебя три месяца. Посмотри на меня.
Ли высвободилась и, встав, подошла в угол комнаты за футляром для оружия. Проследив ее действия, Тейт качнул головой, вздохнул и поднялся на ноги следом.
- Для человека, который знает меня столько лет, ты слишком легко поворачиваешься ко мне спиной.
Ли направилась назад, складывать детали оружия в пазы футляра. Метнув на Тейта дерзкий взгляд, Ли усмехнулась.
- В свое время у тебя была тысяча возможностей сделать со мной что угодно. И, если мне не изменяет память, ты воспользовался всеми.
- Не всеми, – не согласился Тейт, приближаясь.
- Но многими.
- Однако я внял твоим уговорам тогда, и теперь я здесь, – он забрал у девушки футляр.
- Ты здесь, потому что тебя амнистировали в обмен на помощь, Тейт. В обмен. На твое. Содействие, – подчеркнула Ли. – Ничего больше.
Она застыла на месте, позволяя Тейту сначала в молчании убрать винтовку, потом сложить остальные вещи и взять черное женское пальто. Мужчина помог Ли надеть его, встал перед ней, будто намереваясь застегнуть пуговицы, но вместо этого проник рукой под полы и положил ладонь женщине на грудь чуть ниже ключиц.
«Горячая».
- Я помню, что нанес тебе непоправимый вред, Ли. И я сделаю все, что смогу…
- Ничего ты не сможешь, если тебя увидят и опознают, – огрызнулась Лиара, оттолкнув мужскую руку. – Ты давно мертв!
- Как и ты, – не остался Тейт в долгу, отступая. – И тем больше я хочу знать, что будет, когда все закончится. – На сей раз Тейт ограничился тем, что посмотрел девушке прямо в глаза, и в груди у Ли что-то съежилось, сжалось, как сжалось бы у каждого зайца вблизи змеи.
Оставалось поговорить с самой Лейн. Уолт попытался, когда она приволокла на ремонт подружку. Но был настолько обескуражен ее внезапным появлением, что, похоже, так и не смог донести основную мысль. Во всяком случае, вряд ли там получилось что-то связное. Поэтому мужчина решил сделать это сегодня после ужина. Но Локвуд, будь неладен, устроил какое-то представление, заявившись в общую столовую именно на ужин, чего обычно никогда не делал. А вот Лейн среди собравшихся не было. И в таком контексте все однонаправленные выводы – что она уже где-то ждет ректора, готовая к встрече – напрашивались сами собой. В то время, пока он, Грегор, пытается миром для всех разрешить ситуацию, которую мог бы разрубить простым доносом, эти двое продолжают усугублять сложившееся положение!
Уолт даже не понял, насколько отчаянно от вспыхнувшего раздражения сжал приборы в руках.
- Если ты будешь так назойливо таращиться на девчонок, кто-то из них может пожаловаться на домогательство, – раздался над ухом шепот ректора. Локвуд закончил с трапезой и теперь двигался к выходу, решив по дороге отпустить коллеге парочку замечаний. – К тому же еда уже остыла. Побереги желудок, ешь горячее.
Уолт едва не рыкнул в ответ, сдавив вилку так, что она погнулась.
Он заерзал, словно не в силах дождаться, когда ректор покинет столовую. Едва за Локвудом захлопнулась дверь, Уолт вспружинил с места. Рывком кинулся к Илоне. Со спины девушки навис тенью и спросил:
- Как ваша рука, мисс? – Имени и фамилии Илоны он не помнил даже приблизительно.
Илона, вздрогнув, едва не подавилась. Непроизвольно вжав голову в плечи, оглянулась:
- Н-нормально, сэр. Вполне хорошо, да. Спасибо.
По Уолту было видно, что ответ его нисколько не интересовал: он уже соблюл все законы вежливости и теперь решительно спрашивал главное:
- Почему вы одна? – Черт! Слишком двусмысленно вышло. Еще в самом деле подумает, как сказал Джонатан, что у него какие-то планы. – В смысле, ваша подруга не с вами?
- Лиара? – уточнила Илона. – Как видите. – Девушка немного распрямилась и расправила плечи. Кажется, никаких прегрешений за ней самой не водится , так что нечего опасаться.
- Знаете, где она? – настаивал Уолт.
У Илоны едва не сорвалось «Нет», как она вдруг прикусила язык.
- А что-то случилось? Зачем вы ищете ее во внерабочее время?
«Потому что я не ректор и не могу выдернуть с занятий в рабочее, чтобы отвесить подзатыльник здравомыслия!»
- Знаете или нет? – жестче спросил врач.
- Нет, – отозвалась девушка, помешкав. Ее интонация звучала так, словно Илона сильно сожалела, что не знает, потому что ей бы очень хотелось знать, но оставить Уолта с носом, соврать и, прикрывая подругу, чувствовать себя маленьким победителем.
Тьфу! Черт знает что!
Уолт прикинул одно к другому и направился в общежитие. Комендант наотрез отказалась сообщать, в какой из комнат живет студентка Лейн, за неимением более веского и документального, кроме: «Мне нужно срочно с ней переговорить!» Уолт вышел на улицу и, рискнув, решил поспрашивать других студентов. Добрые люди нашлись. Сообщив о комнате, в которой обычно ютится Лейн, они понесли внутрь общежития сплетню, что-де местная шлюшка набирает популярность, но, кажется, теряет расположение ректора, раз столь крупная рыбка вот-вот сменится особью помельче.
Будь неладны эти подростковые длинные языки! Поняв, что уже уделался больше, чем планировал, Уолт, наплевав на последствия, снова зашел в общежитие, добрался до нужной комнаты, ощущая, как со всех сторон его жгут беззастенчивые жадные взгляды любопытных. Желая провалиться сквозь землю так же сильно, как и удалить из академии девчонку, почти напрямую угрожающую его рабочему месту, Уолт затарабанил в дверь Лиары.
Ему никто не ответил, и он заколотил еще. Громче, сильнее. Шепот позади и по бокам от Уолта даже не пытались скрыть. Уолт вдруг подумал: насколько же велико желание Лиары Лейн состоять на кафедре госстов, если она переживает подобный стыд каждый божий день.
Если ей, конечно, вообще знакомо чувство стыда.
Не добившись результата, Уолт вышел на улицу, поскорее убрался от вечернего освещения вглубь территории и закурил. Если ее нет в общежитии, остается только один вариант, где девчонка может быть, не зря ведь ректор задержался сегодня в академии и заранее оповестил о присутствии за ужином. Привлекая к себе внимание и негласно требуя, чтобы все явились, Джонатан убрал из коридоров здания всех любопытствующих, давая молодой любовнице возможность незамеченной пробраться в его кабинет.
Что ж, хорошо, решил Уолт. Он будет стоять здесь и ждать, пока эта дрянь вернется. Даже если ему предстоит простоять здесь до утра! Потому что… потому что если он не выдавит ее с кафедры сейчас, если не сообщит в ведомства о несоответствии, то еще до конца календарного года он может остаться без работы.
Глава 3
Ли задвинула затвор винтовки и вгляделась в маленькую окружность кольцевой мушки. Видимость была ни к черту. Но, если все пойдет хорошо, ее вмешательство не потребуется.
Ей все-таки отвели позицию «сверху» – прикрывать операцию у здания городского суда, не более того. Разумеется, всегда предполагается, что в случае крайней необходимости, она, в отличие от всех прочих снайперов, займет место в перестрелке в первом ряду. Но если с самого начала речь шла только о прикрытии, то явно не затевалось ничего серьезного.
Ли повела плечами. Кратко оглядела грубую полупустую коморку, в которой пряталась. Вещи, избранные для маскировки, лежали прямо на полу, в углу у двери: хорошее длинное пальто утонченного кроя, шляпа, объемная сумка, выпотрошенным из которой лежал раскрытый пенал с принадлежностями для винтовки. Ими Ли воспользовалась до начала операции.
Если бы ей дали выбирать, она, скорее всего, попыталась бы найти более выгодную и удобную позицию. Удобную во всех смыслах: пространство, где она прячется, слишком ограниченное, в случае, если сюда кто-то заявится и придется защищаться, это может сыграть против нее. Разумеется, она была в форменных штанах и эластичной водолазке, не стесняющих движения, и на портупее с каждого боку было приторочено по кобуре: справа пистолет, слева револьвер. Некоторые посмеивались над этой ее привычкой, в том числе наблюдатели на позициях: мол, зачем тебе эта раритетность – револьвер? Много из него не настреляешь! Может и так, признавала их правоту Ли. Но у барабанного механизма было два замечательных качества: он отлично успокаивал нервы и развеивал ненужные домыслы, если заняться его бесконечной перезарядкой, и он был надежен. Что бы кто ни говорил, в отличие от пистолета револьвер не давал осечек и в иные моменты боя оказывался стократ полезнее.
Тем не менее в ситуации нежелательного визита на её позицию независимо от того, чем ей придется воспользоваться – револьвером или пистолетом – в помещении будет слишком мало времени, чтобы расчехлиться и выстрелить, и, скорее всего, дело закончится контактным боем. Если посторонним будет мужчина, Ли долго не продержится.
Кроме того, занятая позиция давала далеко не оптимальный доступ к контролю трех выходов из здания суда. Один из них находился под неудобным углом, и взять преступника в цель наверняка окажется непросто. Еще один вход был скудно освещен, его, вероятнее всего, дезертиры из числа оппозиционеров военной диктатуре Арквелла используют с самого начала для проникновения в здание. Если принять это во внимание и ждать их там, то даже с учетом небольшого ветра и температуры вечернего воздуха при самой большой погрешности в расчетах Ли сможет достичь результата максимум за два выстрела.
Если это, конечно, понадобится. Ей не назначили сегодня наблюдателя. Видимо, и впрямь для подстраховки, не более.
Когда-то во время войны за Эстабул она могла только смеяться в лицо тем, кто говорил, что снайпер за целый год участия в операциях может ни разу не выстрелить. А теперь вот готова поверить. Как и во все другие подобные дни, их задача – постараться взять дезертира живым, если он госст, а значит, никаких ликвидирующих выстрелов в голову.
Черт, текущая жизнь совсем ее расслабила, подумала Ли, если у нее есть настроение размышлять обо всем этом. Может, она еще поностальгирует о былых временах? Вспомнит штаб Рейнольдса, совместные учения с войсками Северного округа, приказ тридцать-девяносто шесть?
Время перевалило за полночь, когда объявились преступники. Четверо вместо одного. Неожиданно. Госсты редко обращаются к кому-то за помощью, потому что не доверяют остальным так же, как остальные – им. Почему четверо? Если один из них госст, то трое других будут помехой. Или на то и расчет? Прикрыться ими? Все состоявшиеся госсты, если подумать, редкие сволочи . А впрочем, ее задача просто не дать взломщикам уйти. О причинах и следствиях пусть беспокоятся местные органы порядка.
Ли наблюдала, как группа военных дала преступникам войти и, выждав, вошла следом. «Глупо», – подумала Ли. Вероятно, расчет был на то, чтобы не просто взять с поличным, но и понять, за чем именно приходили нарушители. Ведь раз пришли эти, могут явиться и другие. Стандартное рассуждение офицера, который недавно в командной должности. Знать планы и намерения врага – что в этом плохого?
Все, если военная операция уже началась.
Было тихо. Только спустя полчаса до Ли отдаленно донеслось несколько выстрелов. Она непроизвольно подобралась всем телом, прильнув к прицелу ближе. Пальцы аккуратно касались гладкого холодного металла. В былые годы это чувство здорово охлаждало пыл и голову. Тонкий запах оружейной смазки приятно щекотал душу: было чувство, будто смазана не рама автомата, а ее нервы, по которым теперь ладно, без всяких трудностей скользит осознание реальности. Она, как тысячи дней прежде, держит чужую жизнь на кончике указательного пальца.
И не чувствует ни восторга, ни страха.
Вскоре военные выволокли наружу нарушителей, но еще до того, как они вышли из открывшейся двери бокового выхода, Ли наитием почувствовала: слишком поздно. Она немного отодвинулась от мушки. Трое? Стало быть, четвертый в самом деле был госстом, и раз его не смогли взять, то версий немного. Вероятнее всего это был или Элемент в ветке земли, или госст в ветке Железа. Этим проще других разворошить утробу любого строения или соорудить себе туннель для побега. Будто подтверждая ее догадку, со стороны наблюдаемого объекта раздался грохот. В следующий момент, сопровождаемое новой раскатистой волной, здание поплыло наискось и, крушась, словно свернулось внутрь. Верхние этажи обвалились частично наружу, частично вглубь образованной несущими стенами розетки.
Мощный удар. Тот, кто нанес его, идеально просчитал угол приложения силы и заведомо подготовил несколько бомб. Ну или обладал по меньшей мере бета-стигмой, чтобы устроить настоящее локальное землетрясение. В то время, как подавляющее большинство госстов обладает уровнем таланта, который в научно-исследовательской среде заклеймили как гамма-стигмы, этот точно был одарен посерьезней. И к тому же отлично обучен.
Что ж, если он ушел, поиск несчастного – дело техники и недолгого времени. Все сколько-нибудь перспективные госсты на контроле у правительства. По базам данных на момент начала Эстабульского конфликта найдут наиболее сильных с нужными талантами, отсеют тех, кто остался в армии, отфильтруют через географический и возрастной признак и дадут приказ ловить всех оставшихся. Через пару дней город будет пестрить свежими фотографиями тех, кто находится в розыске. А поимка такого рода уже не ее, Ли, проблема. Она в некотором смысле здесь вольнонаемник.
Скоро явятся репортеры, прикинула девушка, наблюдая за суетой внизу. Надо поторопиться отсюда прочь. Ей не стоит мелькать в новостях ни именем, ни фотографией.
Она едва шевельнулась, чтобы оторваться от винтовки, как вдруг вздрогнула и замерла.
Потом резко обернулась, прямо так, сидя и упираясь в пол коленями. В ее вытянутых руках уже застыл револьвер – как раз в тот миг, когда дверь коморки отворилась, пропуская мужчину. Тому понадобилось мгновение, чтобы скинуть капюшон и стащить с лица черную эластичную повязку, а Ли понадобилось еще одно – опустить оружие и зашипеть.
- Твою мать, Тейт! Разве ты не должен сидеть тихо и не высовываться?! Я ведь сказала Локвуду передать тебе!
- Он передал, – спокойно отозвался мужчина. «Он передал, но я проигнорировал».
Мужчина приблизился к девушке, протягивая руку помощи по дороге. Ли быстро поднялась на ноги сама.
- Тебя кто-то видел? – она заглянула гостю за спину.
Мужчина, чьи черты смазывались ночным мраком, отрицательно покачал головой. Его облик размывался в жалких отсветах луны, однако аксессуар на лице не заметил бы только слепой: у Тейта, если верить повязке, отсутствовал левый глаз.
- Хорошо, – кивнула Ли и, убрав револьвер, вернулась к сборам.
Мужчина присел на корточки и попытался помочь девушке. Ли выдернула у Тейта из рук деталь разбираемой винтовки, которую тот взял, и мотнула головой:
- Тебе лучше уйти.
Тейт положил руку – тяжелую – поверх женской.
- Ли, я не видел тебя три месяца. Посмотри на меня.
Ли высвободилась и, встав, подошла в угол комнаты за футляром для оружия. Проследив ее действия, Тейт качнул головой, вздохнул и поднялся на ноги следом.
- Для человека, который знает меня столько лет, ты слишком легко поворачиваешься ко мне спиной.
Ли направилась назад, складывать детали оружия в пазы футляра. Метнув на Тейта дерзкий взгляд, Ли усмехнулась.
- В свое время у тебя была тысяча возможностей сделать со мной что угодно. И, если мне не изменяет память, ты воспользовался всеми.
- Не всеми, – не согласился Тейт, приближаясь.
- Но многими.
- Однако я внял твоим уговорам тогда, и теперь я здесь, – он забрал у девушки футляр.
- Ты здесь, потому что тебя амнистировали в обмен на помощь, Тейт. В обмен. На твое. Содействие, – подчеркнула Ли. – Ничего больше.
Она застыла на месте, позволяя Тейту сначала в молчании убрать винтовку, потом сложить остальные вещи и взять черное женское пальто. Мужчина помог Ли надеть его, встал перед ней, будто намереваясь застегнуть пуговицы, но вместо этого проник рукой под полы и положил ладонь женщине на грудь чуть ниже ключиц.
«Горячая».
- Я помню, что нанес тебе непоправимый вред, Ли. И я сделаю все, что смогу…
- Ничего ты не сможешь, если тебя увидят и опознают, – огрызнулась Лиара, оттолкнув мужскую руку. – Ты давно мертв!
- Как и ты, – не остался Тейт в долгу, отступая. – И тем больше я хочу знать, что будет, когда все закончится. – На сей раз Тейт ограничился тем, что посмотрел девушке прямо в глаза, и в груди у Ли что-то съежилось, сжалось, как сжалось бы у каждого зайца вблизи змеи.
