Мне не верится, что все это может быть правдой.
- Судебный запрет на приближение? - выплевываю я няне в лицо, - Вы что, издеваетесь?! Да не было даже никакого суда! Это какая-то филькина грамота! - мне настолько отвратительно держать этот листок бумаги в руках, что я безжалостно рву его и выбрасываю в ближайшую урну. Это, конечно, ничего не изменит — восстановить документ не составит труда, но крошечное чувство удовлетворения от сего акта вандализма я все же испытываю.
Вера Васильевна косится на Лею, а затем направляет на меня свой озабоченный взгляд, в котором прослеживается ее личное неравнодушие к сложившейся ситуации. Но я все равно продолжаю видеть в ней своего противника.
- Стелла Аркадьевна, я искренне сочувствую вашей драме, но вы только усугубите свое положение, если будете упорствовать, - рассуждает женщина, - Да и мне проблемы ни к чему…
В раздражении я закатываю глаза.
- Вера Васильевна, вы понимаете, что мой муж запудрил вам мозги? Он не может запретить мне общаться с Леей, потому что я остаюсь ее матерью и не лишена своих родительских прав! Это абсурд!
- Я не хочу вмешиваться в ваши распри с супругом — не мое это дело. Но есть… - няня осекается, - ...был документ, в котором говорилось, что вы не можете контактировать с Леей. А уж фиктивный он или нет, я разбираться не буду. Так что… - женщина вздыхает, - Если вы не уйдете, Стелла Аркадьевна, то я буду вынуждена вызвать полицию и позвонить вашему супругу. Уж простите меня…
- Уму не постижимо… - я закрываю глаза и массирую пульсирующие виски, - Бред какой-то… Это же моя дочь, моя дочь…
- Я уверена, что вы придете к компромиссному решению с Александром Мироновичем, - внушает мне Вера Васильевна, но ее пророчество рикошетом отлетает от стены моей беспомощности, которая вдруг выросла между мной и дочерью.
- Вера Васильевна, вы же женщина и тоже мать… - взываю я к ее солидарности.
- И именно поэтому советую вам сейчас не обострять ситуацию, чтобы сохранить за собой шанс выиграть в этой борьбе.
Из моих глаз сочатся слезы, но я яростно стираю их, чтобы Лея не видела меня снова плачущей.
- Просто дайте мне пару минут с дочерью? Пожалуйста… - говорю это, и в моей голове не укладывается, как могло все дойти до того, что я прошу разрешения на разговор со своим ребенком у няни. Это же просто нелепость какая-то.
- Я не…
- Пожалуйста, Вера Васильевна!
- Одна минута, Стелла Аркадьевна. Не больше, - отрезает женщина, опасливо оглядевшись.
Я стремглав кидаюсь к Лее и сразу же заключаю ее в свои объятья. Покрываю лицо дочери поцелуями и своими слезами.
- Мамочка, ты останешься со мной? Я так скучаю по тебе… - лепечет она, тоже хлюпая носом, - А папа говорит про тебя нехорошие вещи, говорит, что ты не любишь меня и что я больше не нужна тебе… Это правда, мама?
Слова Леи болезненным эхом отзываются в моем сердце. Я прикладываю ладони к щекам дочери и заглядываю в ее ждущие честного ответа глаза.
- Ох, малышка моя… Я люблю тебя больше всего на свете и ты самая важная часть моей жизни — никогда не сомневайся в этом! Твой папа просто сильно разозлился на меня за один поступок, но к тебе это не имеет никакого отношения. Будь послушной девочкой и жди меня, ладно? Я вернусь к тебе, как только смогу!
- Ты опять уйдешь? - взгляд дочери наполняется паникой, и ее пальчики вцепляются в мою руку.
- Мне придется, солнышко… - сетую я, сдерживая рыдания, - Прости меня за это…
- Надолго?
- Надеюсь, что нет…
- Стелла Аркадьевна, - вмешивается няня Леи, поторапливая меня.
Я еще раз крепко обнимаю свою девочку и целую ее в висок. На душе скребут кошки от мысли, что мне придется снова оставить ее. Но здравый смысл в моей голове твердит, что так будет лучше, если я намерена показать себя адекватной родительницей, а не матерью с аффективным расстройством. В конфронтации с Александром такая тактика точно не сработает, а лишь усложнит мое положение, потому что он с легкостью использует это против меня.
- Мне пора, принцесса…
- Не уходи, мамочка! - Лея липнет ко мне, не желая отпускать. И от этого мне становится только горше.
- Я должна… Прости, детка! Но помни, что я люблю тебя! Очень скоро мы снова будем вместе, принцесса!
- Обещаешь?
- Обещаю.
Клюю дочь в лоб, отцепляю ее руки от себя и ухожу, не позволяя себе обернуться, чтобы не бередить и без того измученную душу. Это была горькая пилюля, но мне пришлось ее проглотить.
Я дала Лее обещание, и теперь у меня нет права обмануть ее надежды.
Всю дорогу до дома Руслана я сдерживаюсь, но как только мужчина открывает передо мной дверь своей квартиры, даю волю эмоциям. Из моей груди вырывается мученический вой, слезы градом обрушиваются из глаз, и я, изнуренная своей трагедией, падаю в мужские объятья.
- Господи, Стелла… - Руслан подхватывает меня на руки и заносит внутрь своего жилища. Я цепляюсь за него, как за спасительный круг, и утыкаюсь лицом в его плечо, дрожа и ревя. Мужчина садится на диван вместе со мной на руках. Его руки совершают успокаивающие круговые поглаживания на моей спине, но даже ласка и забота Руслана не способны сейчас унять мою боль.
- Расскажи мне, что случилось… - просит он.
- Рус… Я не… Это не… - у меня никак не получается облечь свои мысли в речь из-за судорожных всхлипов.
Руслан прижимает мою голову к своей груди и начинает массировать мой затылок пальцами. И этот незатейливый прием оказывает положительное действие — по телу растекается расслабляющее тепло. Мои вопли затихают, постепенно переходя в жалобное хныканье.
- Я тут. Я рядом, Стелла. Просто сделай глубокий вдох и медленно выдохни… - и я следую его совету, - Хорошо… Стало полегче?
Легче мне, конечно, не становится, но приступ истерии минует. Я отклоняюсь от мужчины и смотрю на него. Он встречает мой страдальческий взгляд своим напряженным.
- Судебный запрет… на приближение… - скулю я.
- Какой еще судебный запрет? - недоумевает Руслан.
Я снова наполняю легкие воздухом, прежде чем растолковать ему.
- Муж как-то добился судебного запрета на приближение меня к Лее… Я хотела увидеть ее и поговорить с ней, объясниться… Мне важно было донести до дочери, что я не бросила ее… Но этот запрет… - я снова начинаю плакать, и Руслан крепче прижимает меня к себе, даруя мне свою поддержку.
- Но как это вообще возможно? - вопрошает мужчина.
- Я же говорила… говорила… У Саши много связей…
- Да чушь какая-то! Это все сфабриковано! - озлобленный рык Руслана отдается вибрацией в его груди, - В нашей стране даже закона как такового нет, который предполагал бы наложение это…
На полуслове мужчину обрывает звонок моего телефона, и он кивает, предлагая мне ответить незамедлительно.
- Мы нашли того, кто спустил твои фотки в Сеть! - торжествует Кира, как только я принимаю вызов от нее.
У меня перехватывает дыхание. Я даже не надеялась, что это вообще возможно, а уж тем более — так быстро. Да и по правде говоря, эти фотографии вообще отошли на второстепенный план для меня.
- Кто это? - нетерпимо и жестко интересуется Руслан.
- Эвелина Реутова, 25 годиков. По официальным данным в настоящее время является безработной, - рапортует Кира.
Мы с Русланом обмениваемся непонимающими взглядами. Я первый раз в жизни слышу это имя. Мужчина пожимает плечами, показывая тем самым, что также не знаком с названной девушкой.
- Эта дамочка, по всей видимости, недалекого ума, - продолжает моя подруга, - Она, конечно, предусмотрительно создала фейковый аккаунт, с которого загрузила фотографии, а после сразу же удалила его. Но вот до конца свою безопасность не продумала: снимки публиковала прямо со своего домашнего ПК. Отследив его IP-адрес, мы вычислили и фактический, где, собственно эта дамочка и проживает. Я уже «пробила» ее личные данные по внутренней базе — все совпадает.
- Скидывай адрес! - требует Руслан у Киры, - Мы сейчас же выезжаем к ней.
- Хотите я поеду с вами — как представитель правоохранительных органов? - предлагает Кира.
- Пока не нужно, - не задумываясь, отказывается от ее помощи мужчина, - Мы попробуем расколоть ее сами сперва.
Девушка, которая выставила мои интимные фотографии на публичное обозрение и подняла бум вокруг моей семьи, распахивает перед нами дверь довольно быстро. Такое ощущение, что она ждала нас и была готова к нашему визиту. По крайней мере, ни удивления, ни шока, ни страха на ее лице не отображается. Чего не скажешь о нас с Русланом - мы буквально столбенеем.
- Лина? - поражается мужчина рядом со мной, - Какого хрена?!
Я смотрю на лицо девушки, которая однажды, убитая горем своей утраты, нагрянула в его студию, и совершенно ничего не могу уразуметь. К слову сказать, она и сегодня не выглядит лучше — все та же бледность кожи, те же опухшие от слез глаза, бескровные губы и дрожащие руки. Волосы ее грязные и спутанные, а одежда измятая и заношенная. В голове крутится миллион вопросов к ней, но все вместе они превращаются в какую-то неразбериху. У меня возникает чувство, будто я нахожусь в каком-то психоделическом мире, где напрочь отсутствует логика и упорядоченность. Все происходящее представляет собой бессмысленное месиво из событий, поступков и решений. Ничего не кажется ясным, и любое новое действие или открытие приводит к очередной дозе сумбура в моей жизни.
- Проходите, - безэмоциональным голосом Эвелина приглашает нас в свою квартиру и отступает в сторону.
Руслан берет меня за руку. На ватных ногах я иду за ним, а он, в свою очередь, - за Эвелиной. Наш путь до кухни проходит в тяжелом молчании.
В квартире, в которой проживает Эвелина, атмосфера стоит удручающая и тяготящая — от этого у меня пробегает морозец по коже. Обстановка небогатая и старомодная, ровно как и отделка жилища. На некоторых поверхностях я замечаю толстый слой пыли — тут прямо сквозит запустением. Не знай я наверняка, что в квартире имеется постоянный обитатель в лице молодой девушки, подумала бы, что сюда давно не ступала нога человека.
- Хотите чаю? - все таким же неживым голосом любопытствует Эвелина, когда мы оказываемся на кухне, - Только вот вкусняшек к нему у меня нет, к сожалению…
- Какие, нахер, вкусняшки?! - набрасывается на нее Руслан, - Объясни нам, зачем ты все это устроила! Как добыла фотографии с моего ноутбука?! И по какой причине выложила их в интернет?!
- Руслан, не кричи… - вклиниваюсь я, почему-то вдруг проникшись жалостью к Эвелине. Конечно, она совершила подлое деяние, но выглядит такой искренне разбитой и поверженной, что я не могу злиться на нее. Мне просто хочется понять ее мотив.
Вялым взмахом руки Эвелина предлагает нам присесть на маленький кухонный диванчик, что мы и делаем с Русланом. Сама девушка занимает место на поскрипывающем деревянном стуле напротив нас. Между нами и ней — гладь стола, покрытого старинной льняной скатертью.
- Ну? - подталкивает Руслан Эвелину.
Она опускает голову и смотрит на нас по очереди исподлобья.
- Я не жду вашего понимания и прощения…
Слышу, как мужчина рядом со мной нетерпеливо пыхтит. Я кладу свою руку на его колено. Понимаю личную заинтересованность Руслана, но агрессия точно не поспособствует откровенности Лины.
- Мы слушаем тебя, - побуждаю я ее начать свой рассказ, сама удивляясь тому, что во мне вдруг проснулся дипломат.
Судорожно вздохнув и устремив свой унылый взгляд на меня, девушка заговаривает:
- Я устроилась работать секретарем к вашему мужу, Стелла, около восьми месяцев назад. Первое время наши с ним отношения оставались сугубо профессиональными и не выходили за рамки субординации. Но потом Александр начал проявлять ко мне совсем не деловой интерес, и в один «прекрасный» день прямо заявил о своих намерениях касаемо меня. Я сразу же дала ему твердый отпор, надеясь, что он спокойно примет мой отказ. Но он не принял. Александр как-то выяснил, что моя мать тяжело больна и ей регулярно требуются дорогостоящие лекарства, которые, ко всему прочему, еще и крайне трудно достать. И тогда ваш муж просто загнал меня в угол — фактически и фигурально. Он пообещал, что организует для моей матери полный курс лечения этими препаратами взамен на мою, как он выразился, податливость в отношении его желаний. Если честно, я не раздумывала ни секунды — ради спасения мамы я была готова на все. Так у нас и закрутилось… - Эвелина берет паузу, видимо, чтобы упорядочить свои мысли, - Но продолжалось недолго. Поначалу Александр был верен своему слову: за то, что я выполняю все его прихоти на работе и вне ее, он исправно снабжал мою маму лекарствами. А потом заявил, что я ему надоела и он в одностороннем порядке разрывает нашу с ним договоренность и увольняет меня. Я нисколько не тосковала ни по нему, ни по работе, но и лекарств мы больше не получали, - голос девушки становится надтреснутым, и в уголках ее глаз собираются слезы, - А я должна заметить, что это такие препараты, прием которых ни в коем случае нельзя прерывать, если начали курс — это может вызвать рецидив. Что и произошло… И моя мамочка… умерла.
Эвелина закрывает ладонями лицо и принимается плакать. Мне становится так жаль ее, и откуда-то берется желание утешить девушку, ведь я сама знаю, что это такое — потерять мать. А потребительское отношение к женщинам моего мужа и его бездушие просто потрясают меня. Я, конечно, подозревала, что он подлец и гад, но чтобы такое изуверство…
- Лина, мы сочувствуем тебе… - говорю я и посылаю Руслану многозначительный взгляд.
- Да, прими наши соболезнования, - присоединяется он, - Но чего ты хотела добиться тем, что опубликовала снимки Стеллы? И как получила к ним доступ?
Девушка отнимает руки от своего лица и вытирает его от слез.
- Я была не в себе, понимаете?! - голос Эвелины поднимается на октаву выше, - Моя мать, мой единственный родной человек, умер на моих глазах в страшной агонии! Желание отомстить просто заполонило мое сознание! Я не знала, как это сделать, но идея пришла ко мне внезапно, когда я увидела вас двоих тогда в студии, и план созрел за секунду, - Лина замолкает и нахмуривается, словно в попытке восстановить события того дня, - Вы были так увлечены просмотром этих фотографий и… друг другом, что долго не обнаруживали моего тихого присутствия за вашими спинами. А вас, Стелла, я сразу узнала, - она кивает в мою сторону, - Потому что снимок в рамке с вами и дочерью стоит на рабочем столе Александра… К тому же, я видела вас в мэрии, когда вы приходили к мужу. А однажды вы даже застукали нас с ним…
Я сразу припоминаю тот случай, когда поймала супруга за обжиманиями с секретаршей в его кабинете. Но тогда я была настолько охвачена гневом по отношению к нему, что даже не обратила внимания на девицу.
- Мне просто нужно было выиграть немного времени наедине с ноутбуком Руслана… - добавляет Эвелина.
- И ты устроила диверсию с водопроводом, - заканчивает за нее мужчина, и в его голосе чувствуется контролируемый гнев.
- Да. Я надеялась, что вы оба побежите устранять неполадку, что, собственно, вы и сделали. Я скинула фотографии себе на флеш-карту в ваше отсутствие, но долго не решалась их публиковать, потому что боялась… А на сороковой день после смерти мамы меня вновь обуяли злость и отчаяние. И я все-таки осуществила ранее задуманное, веря, что это навредит Александру и его карьере и хоть немного собьет с него спесь.
- А о том, что это навредит еще и Стелле, ты, конечно, не подумала… - фыркает Руслан.
- Меня ослепило желание отомстить, и в том своем состоянии я не волновалась, кого еще это заденет.
- Судебный запрет на приближение? - выплевываю я няне в лицо, - Вы что, издеваетесь?! Да не было даже никакого суда! Это какая-то филькина грамота! - мне настолько отвратительно держать этот листок бумаги в руках, что я безжалостно рву его и выбрасываю в ближайшую урну. Это, конечно, ничего не изменит — восстановить документ не составит труда, но крошечное чувство удовлетворения от сего акта вандализма я все же испытываю.
Вера Васильевна косится на Лею, а затем направляет на меня свой озабоченный взгляд, в котором прослеживается ее личное неравнодушие к сложившейся ситуации. Но я все равно продолжаю видеть в ней своего противника.
- Стелла Аркадьевна, я искренне сочувствую вашей драме, но вы только усугубите свое положение, если будете упорствовать, - рассуждает женщина, - Да и мне проблемы ни к чему…
В раздражении я закатываю глаза.
- Вера Васильевна, вы понимаете, что мой муж запудрил вам мозги? Он не может запретить мне общаться с Леей, потому что я остаюсь ее матерью и не лишена своих родительских прав! Это абсурд!
- Я не хочу вмешиваться в ваши распри с супругом — не мое это дело. Но есть… - няня осекается, - ...был документ, в котором говорилось, что вы не можете контактировать с Леей. А уж фиктивный он или нет, я разбираться не буду. Так что… - женщина вздыхает, - Если вы не уйдете, Стелла Аркадьевна, то я буду вынуждена вызвать полицию и позвонить вашему супругу. Уж простите меня…
- Уму не постижимо… - я закрываю глаза и массирую пульсирующие виски, - Бред какой-то… Это же моя дочь, моя дочь…
- Я уверена, что вы придете к компромиссному решению с Александром Мироновичем, - внушает мне Вера Васильевна, но ее пророчество рикошетом отлетает от стены моей беспомощности, которая вдруг выросла между мной и дочерью.
- Вера Васильевна, вы же женщина и тоже мать… - взываю я к ее солидарности.
- И именно поэтому советую вам сейчас не обострять ситуацию, чтобы сохранить за собой шанс выиграть в этой борьбе.
Из моих глаз сочатся слезы, но я яростно стираю их, чтобы Лея не видела меня снова плачущей.
- Просто дайте мне пару минут с дочерью? Пожалуйста… - говорю это, и в моей голове не укладывается, как могло все дойти до того, что я прошу разрешения на разговор со своим ребенком у няни. Это же просто нелепость какая-то.
- Я не…
- Пожалуйста, Вера Васильевна!
- Одна минута, Стелла Аркадьевна. Не больше, - отрезает женщина, опасливо оглядевшись.
Я стремглав кидаюсь к Лее и сразу же заключаю ее в свои объятья. Покрываю лицо дочери поцелуями и своими слезами.
- Мамочка, ты останешься со мной? Я так скучаю по тебе… - лепечет она, тоже хлюпая носом, - А папа говорит про тебя нехорошие вещи, говорит, что ты не любишь меня и что я больше не нужна тебе… Это правда, мама?
Слова Леи болезненным эхом отзываются в моем сердце. Я прикладываю ладони к щекам дочери и заглядываю в ее ждущие честного ответа глаза.
- Ох, малышка моя… Я люблю тебя больше всего на свете и ты самая важная часть моей жизни — никогда не сомневайся в этом! Твой папа просто сильно разозлился на меня за один поступок, но к тебе это не имеет никакого отношения. Будь послушной девочкой и жди меня, ладно? Я вернусь к тебе, как только смогу!
- Ты опять уйдешь? - взгляд дочери наполняется паникой, и ее пальчики вцепляются в мою руку.
- Мне придется, солнышко… - сетую я, сдерживая рыдания, - Прости меня за это…
- Надолго?
- Надеюсь, что нет…
- Стелла Аркадьевна, - вмешивается няня Леи, поторапливая меня.
Я еще раз крепко обнимаю свою девочку и целую ее в висок. На душе скребут кошки от мысли, что мне придется снова оставить ее. Но здравый смысл в моей голове твердит, что так будет лучше, если я намерена показать себя адекватной родительницей, а не матерью с аффективным расстройством. В конфронтации с Александром такая тактика точно не сработает, а лишь усложнит мое положение, потому что он с легкостью использует это против меня.
- Мне пора, принцесса…
- Не уходи, мамочка! - Лея липнет ко мне, не желая отпускать. И от этого мне становится только горше.
- Я должна… Прости, детка! Но помни, что я люблю тебя! Очень скоро мы снова будем вместе, принцесса!
- Обещаешь?
- Обещаю.
Клюю дочь в лоб, отцепляю ее руки от себя и ухожу, не позволяя себе обернуться, чтобы не бередить и без того измученную душу. Это была горькая пилюля, но мне пришлось ее проглотить.
Я дала Лее обещание, и теперь у меня нет права обмануть ее надежды.
ГЛАВА 34
Всю дорогу до дома Руслана я сдерживаюсь, но как только мужчина открывает передо мной дверь своей квартиры, даю волю эмоциям. Из моей груди вырывается мученический вой, слезы градом обрушиваются из глаз, и я, изнуренная своей трагедией, падаю в мужские объятья.
- Господи, Стелла… - Руслан подхватывает меня на руки и заносит внутрь своего жилища. Я цепляюсь за него, как за спасительный круг, и утыкаюсь лицом в его плечо, дрожа и ревя. Мужчина садится на диван вместе со мной на руках. Его руки совершают успокаивающие круговые поглаживания на моей спине, но даже ласка и забота Руслана не способны сейчас унять мою боль.
- Расскажи мне, что случилось… - просит он.
- Рус… Я не… Это не… - у меня никак не получается облечь свои мысли в речь из-за судорожных всхлипов.
Руслан прижимает мою голову к своей груди и начинает массировать мой затылок пальцами. И этот незатейливый прием оказывает положительное действие — по телу растекается расслабляющее тепло. Мои вопли затихают, постепенно переходя в жалобное хныканье.
- Я тут. Я рядом, Стелла. Просто сделай глубокий вдох и медленно выдохни… - и я следую его совету, - Хорошо… Стало полегче?
Легче мне, конечно, не становится, но приступ истерии минует. Я отклоняюсь от мужчины и смотрю на него. Он встречает мой страдальческий взгляд своим напряженным.
- Судебный запрет… на приближение… - скулю я.
- Какой еще судебный запрет? - недоумевает Руслан.
Я снова наполняю легкие воздухом, прежде чем растолковать ему.
- Муж как-то добился судебного запрета на приближение меня к Лее… Я хотела увидеть ее и поговорить с ней, объясниться… Мне важно было донести до дочери, что я не бросила ее… Но этот запрет… - я снова начинаю плакать, и Руслан крепче прижимает меня к себе, даруя мне свою поддержку.
- Но как это вообще возможно? - вопрошает мужчина.
- Я же говорила… говорила… У Саши много связей…
- Да чушь какая-то! Это все сфабриковано! - озлобленный рык Руслана отдается вибрацией в его груди, - В нашей стране даже закона как такового нет, который предполагал бы наложение это…
На полуслове мужчину обрывает звонок моего телефона, и он кивает, предлагая мне ответить незамедлительно.
- Мы нашли того, кто спустил твои фотки в Сеть! - торжествует Кира, как только я принимаю вызов от нее.
У меня перехватывает дыхание. Я даже не надеялась, что это вообще возможно, а уж тем более — так быстро. Да и по правде говоря, эти фотографии вообще отошли на второстепенный план для меня.
- Кто это? - нетерпимо и жестко интересуется Руслан.
- Эвелина Реутова, 25 годиков. По официальным данным в настоящее время является безработной, - рапортует Кира.
Мы с Русланом обмениваемся непонимающими взглядами. Я первый раз в жизни слышу это имя. Мужчина пожимает плечами, показывая тем самым, что также не знаком с названной девушкой.
- Эта дамочка, по всей видимости, недалекого ума, - продолжает моя подруга, - Она, конечно, предусмотрительно создала фейковый аккаунт, с которого загрузила фотографии, а после сразу же удалила его. Но вот до конца свою безопасность не продумала: снимки публиковала прямо со своего домашнего ПК. Отследив его IP-адрес, мы вычислили и фактический, где, собственно эта дамочка и проживает. Я уже «пробила» ее личные данные по внутренней базе — все совпадает.
- Скидывай адрес! - требует Руслан у Киры, - Мы сейчас же выезжаем к ней.
- Хотите я поеду с вами — как представитель правоохранительных органов? - предлагает Кира.
- Пока не нужно, - не задумываясь, отказывается от ее помощи мужчина, - Мы попробуем расколоть ее сами сперва.
ГЛАВА 35
Девушка, которая выставила мои интимные фотографии на публичное обозрение и подняла бум вокруг моей семьи, распахивает перед нами дверь довольно быстро. Такое ощущение, что она ждала нас и была готова к нашему визиту. По крайней мере, ни удивления, ни шока, ни страха на ее лице не отображается. Чего не скажешь о нас с Русланом - мы буквально столбенеем.
- Лина? - поражается мужчина рядом со мной, - Какого хрена?!
Я смотрю на лицо девушки, которая однажды, убитая горем своей утраты, нагрянула в его студию, и совершенно ничего не могу уразуметь. К слову сказать, она и сегодня не выглядит лучше — все та же бледность кожи, те же опухшие от слез глаза, бескровные губы и дрожащие руки. Волосы ее грязные и спутанные, а одежда измятая и заношенная. В голове крутится миллион вопросов к ней, но все вместе они превращаются в какую-то неразбериху. У меня возникает чувство, будто я нахожусь в каком-то психоделическом мире, где напрочь отсутствует логика и упорядоченность. Все происходящее представляет собой бессмысленное месиво из событий, поступков и решений. Ничего не кажется ясным, и любое новое действие или открытие приводит к очередной дозе сумбура в моей жизни.
- Проходите, - безэмоциональным голосом Эвелина приглашает нас в свою квартиру и отступает в сторону.
Руслан берет меня за руку. На ватных ногах я иду за ним, а он, в свою очередь, - за Эвелиной. Наш путь до кухни проходит в тяжелом молчании.
В квартире, в которой проживает Эвелина, атмосфера стоит удручающая и тяготящая — от этого у меня пробегает морозец по коже. Обстановка небогатая и старомодная, ровно как и отделка жилища. На некоторых поверхностях я замечаю толстый слой пыли — тут прямо сквозит запустением. Не знай я наверняка, что в квартире имеется постоянный обитатель в лице молодой девушки, подумала бы, что сюда давно не ступала нога человека.
- Хотите чаю? - все таким же неживым голосом любопытствует Эвелина, когда мы оказываемся на кухне, - Только вот вкусняшек к нему у меня нет, к сожалению…
- Какие, нахер, вкусняшки?! - набрасывается на нее Руслан, - Объясни нам, зачем ты все это устроила! Как добыла фотографии с моего ноутбука?! И по какой причине выложила их в интернет?!
- Руслан, не кричи… - вклиниваюсь я, почему-то вдруг проникшись жалостью к Эвелине. Конечно, она совершила подлое деяние, но выглядит такой искренне разбитой и поверженной, что я не могу злиться на нее. Мне просто хочется понять ее мотив.
Вялым взмахом руки Эвелина предлагает нам присесть на маленький кухонный диванчик, что мы и делаем с Русланом. Сама девушка занимает место на поскрипывающем деревянном стуле напротив нас. Между нами и ней — гладь стола, покрытого старинной льняной скатертью.
- Ну? - подталкивает Руслан Эвелину.
Она опускает голову и смотрит на нас по очереди исподлобья.
- Я не жду вашего понимания и прощения…
Слышу, как мужчина рядом со мной нетерпеливо пыхтит. Я кладу свою руку на его колено. Понимаю личную заинтересованность Руслана, но агрессия точно не поспособствует откровенности Лины.
- Мы слушаем тебя, - побуждаю я ее начать свой рассказ, сама удивляясь тому, что во мне вдруг проснулся дипломат.
Судорожно вздохнув и устремив свой унылый взгляд на меня, девушка заговаривает:
- Я устроилась работать секретарем к вашему мужу, Стелла, около восьми месяцев назад. Первое время наши с ним отношения оставались сугубо профессиональными и не выходили за рамки субординации. Но потом Александр начал проявлять ко мне совсем не деловой интерес, и в один «прекрасный» день прямо заявил о своих намерениях касаемо меня. Я сразу же дала ему твердый отпор, надеясь, что он спокойно примет мой отказ. Но он не принял. Александр как-то выяснил, что моя мать тяжело больна и ей регулярно требуются дорогостоящие лекарства, которые, ко всему прочему, еще и крайне трудно достать. И тогда ваш муж просто загнал меня в угол — фактически и фигурально. Он пообещал, что организует для моей матери полный курс лечения этими препаратами взамен на мою, как он выразился, податливость в отношении его желаний. Если честно, я не раздумывала ни секунды — ради спасения мамы я была готова на все. Так у нас и закрутилось… - Эвелина берет паузу, видимо, чтобы упорядочить свои мысли, - Но продолжалось недолго. Поначалу Александр был верен своему слову: за то, что я выполняю все его прихоти на работе и вне ее, он исправно снабжал мою маму лекарствами. А потом заявил, что я ему надоела и он в одностороннем порядке разрывает нашу с ним договоренность и увольняет меня. Я нисколько не тосковала ни по нему, ни по работе, но и лекарств мы больше не получали, - голос девушки становится надтреснутым, и в уголках ее глаз собираются слезы, - А я должна заметить, что это такие препараты, прием которых ни в коем случае нельзя прерывать, если начали курс — это может вызвать рецидив. Что и произошло… И моя мамочка… умерла.
Эвелина закрывает ладонями лицо и принимается плакать. Мне становится так жаль ее, и откуда-то берется желание утешить девушку, ведь я сама знаю, что это такое — потерять мать. А потребительское отношение к женщинам моего мужа и его бездушие просто потрясают меня. Я, конечно, подозревала, что он подлец и гад, но чтобы такое изуверство…
- Лина, мы сочувствуем тебе… - говорю я и посылаю Руслану многозначительный взгляд.
- Да, прими наши соболезнования, - присоединяется он, - Но чего ты хотела добиться тем, что опубликовала снимки Стеллы? И как получила к ним доступ?
Девушка отнимает руки от своего лица и вытирает его от слез.
- Я была не в себе, понимаете?! - голос Эвелины поднимается на октаву выше, - Моя мать, мой единственный родной человек, умер на моих глазах в страшной агонии! Желание отомстить просто заполонило мое сознание! Я не знала, как это сделать, но идея пришла ко мне внезапно, когда я увидела вас двоих тогда в студии, и план созрел за секунду, - Лина замолкает и нахмуривается, словно в попытке восстановить события того дня, - Вы были так увлечены просмотром этих фотографий и… друг другом, что долго не обнаруживали моего тихого присутствия за вашими спинами. А вас, Стелла, я сразу узнала, - она кивает в мою сторону, - Потому что снимок в рамке с вами и дочерью стоит на рабочем столе Александра… К тому же, я видела вас в мэрии, когда вы приходили к мужу. А однажды вы даже застукали нас с ним…
Я сразу припоминаю тот случай, когда поймала супруга за обжиманиями с секретаршей в его кабинете. Но тогда я была настолько охвачена гневом по отношению к нему, что даже не обратила внимания на девицу.
- Мне просто нужно было выиграть немного времени наедине с ноутбуком Руслана… - добавляет Эвелина.
- И ты устроила диверсию с водопроводом, - заканчивает за нее мужчина, и в его голосе чувствуется контролируемый гнев.
- Да. Я надеялась, что вы оба побежите устранять неполадку, что, собственно, вы и сделали. Я скинула фотографии себе на флеш-карту в ваше отсутствие, но долго не решалась их публиковать, потому что боялась… А на сороковой день после смерти мамы меня вновь обуяли злость и отчаяние. И я все-таки осуществила ранее задуманное, веря, что это навредит Александру и его карьере и хоть немного собьет с него спесь.
- А о том, что это навредит еще и Стелле, ты, конечно, не подумала… - фыркает Руслан.
- Меня ослепило желание отомстить, и в том своем состоянии я не волновалась, кого еще это заденет.
