Пролог
839 год, Поднигородское княжество
В темноте на краю леса показалось движение.
Две фигуры медленно шли в сторону деревьев, стремясь уйти подальше от домов, от нежелательных свидетелей. Ветер остервенело рвал с них капюшоны, желая раскрыть звёздам и деревьям их личину и замысел в горящих глазах. Они передвигались осторожно, опасаясь то ли погони, то ли слежки. Порой казалось, будто фигуры и вовсе плывут по воздуху - настолько тихо шелестели едва заметные шаги узких кожаных сапог, проминая хрустящий слой почвы в инее. Только полы их лёгких плащей щекотали ещё оголённую промерзлую землю.
- Давай просто оставим их здесь. Никто и не узнает.
Фигура, идущая справа, испуганно приложила палец к губам и заговорщицки наклонилась вперёд.
- Тихо. Запомни - даже у стен есть уши.
Мужчина хмыкнул и показно осмотрелся. Стен вокруг них не было, впрочем, как и людей. На первый взгляд.
Деревья вокруг шептались звенящей в изморози кроной, будто пересказывая друг другу весть о незнакомцах. Ночная тьма поглощала окружение, не было ни капли света. Круглый звёздный пастух скрылся за курчавым облаком, потому звёзды светили беспорядочно, создавая ощущение движения небесных овец. Сверчки пели свою убаюкивающую песню. Ночь дышала жизнью. Их жизнью. Ведь за каждым деревом, за каждым кустом и густой порослью могла поджидать смерть.
- Волков бояться - в лес не ходить, - смеялся Волеслав.
- Не волков нужно бояться. В лесу и кое-что пострашнее водится, - угрюмо ответил ему дед. - Вот помню, словно вчера это было. Девка одна жила в деревне, Марья, всё клюкву собирать любила, да за белками гоняться. Говорил я ей, нечего деви?це по лесам одной ходить, заплутаешь. Помрёшь ведь, никто на помощь то даже не придёт, если поплохеет... Да куда там - "Я в лесу рождена, деда. Здесь родилась - здесь и помру, отдам тело и душу Хозяину болот". Ну вот и пошла она в очередной раз по клюкву на болота эти, да и не вернулась. День искали, два искали, всё бестолку.
- И как, бать, нашли девку эту? - Он наклонился ближе.
- Нашли, нашли. Через седмицу. В болотах и утопла. Не сама она только - достали её, а вместо глаз шишки ввернуты, ладони и ступни все в иголках еловых, точно ежи, исколоты, из разбухших ран вытекает - Промыслитель помилуй - клюквенный сок. Это Леший её так. Не леса надо бояться, а того, чьим домом он является, к чьим домовинам мы подношения носим...
Воспоминания пропали так же внезапно, как и нахлынули, оставив лишь кисло-горький вкус клюквенного настоя на языке. Мужчина поморщился, пытаясь собраться с мыслями, что давалось с трудом. В сердце поселились сомнения, в груди защемило - стоило ли заканчивать дело, когда на кону стоит собственная жизнь?..
- Я предлагаю самый лучший выбор для нас обоих. - Волеслав рвано выдохнул, переводя дух. - Ты мне ещё спасибо скажешь.
- Я скажу? А что скажут другие? Как ты объяснишь им внезапную пропажу? - Слова сочились язвительным ядом. - А может это лучший выбор для тебя, сын Мораны? А?
Фигура тихо всхлипнула и испуганно зажала рот ладонью, вцепившись в кожу. Глаза бегло осмотрели заросли, выискивая того, кто мог их увидеть в такое позднее время. Она вся содрогнулась, рот искривился в немом рыдании, свободную руку пробила дрожь. Женщина вскинула обе руки к темному небу в крошках звезд, будто в безмолвной молитве.
Мужчина ласково провел мозолистыми пальцами по макушке спутницы. Несколько волосков зацепились за обломанные ногти.
- Ну, Душица моя, тихо, тихо. Такое могло случиться с кем угодно...
- Но почему именно с нами? Почему со мной? - Женщина зашлась в рыданиях. На щеке остались лунки от ногтей. - Чем я прогневала Промыслителя? За что я должна выстрадать и лишать себя чего-то столь дорогого сердцу?
Плач мог привлечь ненужное внимание тварей Нави, и Волеслав понимал это как никто другой. Он вскинул руку, поставив ладонь у самого носа женщины, сверкнув глазами из темноты капюшона. Она посмотрела на него с ненавистью, - слезы всё же прекратились.
- Это ведь всё ты... Ты, ты виноват! - Злость в ее голосе нарастала, горячий шепот выходил струйками пара из обкусанных губ. - Если бы... Если бы не ты... И твоё проклятое знахарство. Ты осквернил меня, моё тело, теперь я вынуждена бросить самое дорогое, что у меня есть, и бежать, словно разбойник! А ведь я даже не чародейка!
Душица утерла раскрасневшиеся от слез глаза. Щеки лихорадочно пылали пунцовым, взгляд потерянно смотрел на лес, будто женщина только-только пробудилась ото сна. Из приоткрытого рта вырывались облачка прерывистого дыхание.
Волеслав оглядел ее и, убедившись, что истерика миновала, направился чуть глубже в чащу. Женщина, как заворожённая, покорно последовала за ним.
Мимо проносились кусты и деревья, старые пни и редкие совы, что низко летели над головами, хвойный запах дурманил разум и оседал накатывающей тошнотой. Кусты сменялись новыми, более высокими. Деревья на пути сделались кривыми, низкие дубы и липы уродливо щерились лапами-ветками в брызгах синей плесени. Пропали прямые статные березы, остались лишь срощенные и поваленные.
"Дурной знак, здесь чья-то могила, - не наша ли будущая?", - подумала Душица.
Облака расступились, на небе объявилась Луна, - извечный звёздный пастушок. Округа осветилась, будто на нее плеснули голубым серебром, стали понятны тонкие звериные тропки. Одна из них могла привести тебя к Огниву, другая - к землянке ведьмы, третья - к смерти, выбирать нужно с умом. Владения Древобога испокон веков славились своими запутанными тропинками - Леший старается на славу.
Впереди показалась поляна, посреди которой стоял треснувший резной столб и вытянутые камни. Они были врыты в землю, какие-то повалились, но четко образовывали полукруг дома.
Дома для Мокоши.
Волеслав поднял взгляд в небо, где сияли звёзды и скалилась Луна. Он согласно покачал головой, причмокнул губами, будто пробуя ночь на вкус, провел ладонью по светлой бороде и прошептал коротко:
- Пора.
Мужчина вынул из корзины два небольших свёртка. Они были увесистые, замотаные в старую грязную ткань, не то коричневую, не то красную. Он в очередной раз осмотрелся, дабы убедиться, что за ними нет слежки, и положил свёртки у подножия столба. Волеслав одернул капюшон плаща, закрываясь от луны, устало прикрыл болевшие глаза.
С его уст полились слова, тягучие, словно мёд. Язык был незнаком женщине, но нутром она чуяла - здесь и сейчас творится злое чародейство. Она боязливо прижала пустую корзину к груди, словно та могла защитить её от липких чар.
Воздух стал вдруг осязаем, поднялся ветер, камни под подошвой зашевелились, норовя уйти глубже в жёсткую землю. Деревья закачались так сильно, что, ещё немного, и они бы упали, преграждая дороги. Отовсюду доносился беспокойный шепот трав и лесных духов. Казалось даже, будто в кустах мигают жёлтые глаза.
Или не казалось...
Резкие порывы воздуха лезли в уши, оглушали. Ветер всё рвал и рвал молодую листву, кидал её в лицо, но Волеслав продолжал читать, хотя ему едва было слышно самого себя. Речь сорвалась на хриплый крик. Вокруг прыгали и улюлюкали кривые ломаные тени. Мимо его лица пронеслась когтистая рука, пытаясь сорвать капюшон. Нельзя, нельзя позволить им увидеть. Нельзя позволить почувствовать хоть каплю беспокойства, неуверенности.
Мужчина глубоко вдохнул и рявкнул:
- Давай!
Душица спохватилась и начала рыться в карманах висевшей на плече сумы. Окоченевшие пальцы плохо различали очертания вещей, непослушно соскальзывая с гладких поверхностей, но нужно закончить начатое, пока не стало совсем поздно.
Наконец, она нашла то, что хотела. Женщина схватилась за длинную ручку и вынула нож в кожаной обёртке. Развязала наспех придуманные ножны и, держа за острую грань, провела ножом по внутренней стороне предплечья, оставляя неглубокую длинную метку ритуала. Горячая кровь заструилась на землю.
Уверенная только в этом действии, она подскочила к свёрткам и вскинула над ними руку, позволяя крови стекать на дары. Ткань мгновенно окрасилась, жадно впитывая алую жидкость.
Одна из теней подобралась совсем близко к ногам женщины, лизнула кровавое пятно на сапоге и довольно заурчала.
Душица скривилась при виде мелкой волосатой твари. Она не раз видела действие чар и заговоров, не раз общалась с духами и просила у них помощи. Хаос, разруха, страдания - вот что несёт чародейство, их же несут и Навьи твари. Женщина давно это уяснила, и сейчас видела лишь подтверждение своих домыслов.
На мгновение тени замерли и с громким хохотом и визгом растворились в свете Луны. Ветер постепенно затих. Следы погрома исчезли, лес пришел в спокойствие, несмотря на только что случившуюся бурю. Из глубины чащобы донёсся мелодичный гул и тут же оборвался. Вновь запели сверчки.
Знахарь облегчённо выдохнул - Навь благословила их, дала разрешение уйти, пообещала защитить.
Ветер совсем пропал. Постояв немного в тишине, глубоко вдыхая ночной стылый воздух, Волеслав зашагал прочь, к поселению, даже не оглянувшись на супругу. Он шел уверенно, будто ничего и не было. Будто заговор не отнял у него большую часть сил, и он вот-вот мог повалиться на землю.
Женщина перетянула руку тесьмой выше пореза. Другой рукой сняла капюшон, и ветер тут же принялся за почти расплетенную рыжую до поясницы косу - лента с нее ушла на раненую конечность. Она последний раз бросила печальный взгляд на старую поношенную ткань и пошла вслед за мужем.
Из леса раздался крик, потом ещё один. Тишину разорвали два плача и чей-то противный скрежещущий смех. Но никто из супругов не обернулся. Всё было решено.
Часть 1. Глава 1.
Помнишь, горела ночь
Пламя съедало тьму
Матерей стонами
Детскими криками?
"Сруб", 988
858 год, деревня Желтоворота, Новославь
Месяц травень
На большой кухне всегда вкусно и разнообразно пахло. То был запах печенья с заморской корицей, которую корабли редко привозили в эти края. Запах свежих грибов, что повесили сушиться под потолком. И тушёного мяса. Обычно он означал, что в печи томится что-то съедобное. Вот и в этот раз девушка забежала в дом, надеясь ухватить что-нибудь до обеда, потому как завтрак пришлось пропустить, но лишь наткнулась на мать.
Чуть полноватая женщина с трудом перемещалась с большим количество мисок, плошек и горшков. Поставив кухонную утварь на стол, она подняла глаза на девушку.
- О, а ты чего тут делаешь, коза? - рассмеялась Любица. - Пожевать нечего, жди обеда. - Речь ее звучала необычно, с характерным звоном и будто бы жужжанием.
- А я к тебе, матушка, - с лукавой улыбкой приблизилась Кристалина. Сравнение ничуть ее не обидело. - Ты тут всё одна хлопочешь, вот думаю, помочь тебе надо. Надо ведь? - Нос уловил тонкий запах снеди, и девушка неосознанно громко втянула воздух.
- Ох и хитрая же ты, - улыбнулась женщина и вручила дочери часть посуды. - Ну, раз решила мне помочь, натри деревянное льняным маслом, а глиняное промой хорошенько от пыли и копоти. Только смотри, не побей ничего. А то знаю я, как ты с водой баловаться любишь.
Девушка скорчила обиженное лицо, наигранно выпятила нижнюю губу.
- Да полно тебе, матушка, уж мне то сложно что-то разломать. В отличие от Онагоста. - Она звонко хихикнула своей остро?те и умчалась прочь с горой посуды.
В широкое открытое окно с ветром попадал пух и тут же вылетал в распахнутую дверь, чудом не цепляясь за узорный косяк. Громоздкая белая печь, вычищенная до блеска, занимала четверть кухни. Большой стол у красного угла, множество старых крюков в стене, полки для трав и настоев. Лестница, ведущая наверх, была устлана слоем листьев и лепестков, - заготовки даров ранней весны переносили вниз, чтобы разложить по мешочкам. Запах цветов и зелени перебивался запахом пирога из печи, - всё-таки что-то от Кристалины упрятали.
Уборка шла полным ходом, и вот уже пыль серым облаком вылетала из двери, от чего соседский кот расчихался и, недовольно мяукнув, пошел подальше от дома. На очереди были подушки.
- Мама! Промыслитель помилуй, зачем же ты с порога выметаешь? - Она?гост недовольно смотрел на нее из дверного проема, уперев руки в бока. - Дышать просто невозможно!
- Ох, ну прости, собрать пыль не во что. - Одеяло и табурет полетели на улицу. - Там остался утренний отвар на столе, можешь допить.
Парень оглядел слегка опустевшую кухню, подметив про себя, что стало гораздо светлее, и прошел к столу. В стакане действительно осталось немного отвара. На поверхности воды плавала пыль. Он скривился и, пока мать отвернулась, вылил жидкость у порога.
В грубую женскую ладонь легла деревянная выбивалка. Любица вышла во двор и подобрала табурет и одеяло, которые успели облюбовать муравьи. Одним движением руки она накинула ткань на протянутую от забора к забору верёвку, расправила и принялась тщательно проходить по ней выбивалкой. В небо взметнулись серые клубы пыли.
Онагост закашлялся и поспешил уйти туда, где воздух чистый и никто не шумел, но по-прежнему было с кем поговорить, а может, и кому помочь - к сестре.
Найти её оказалось не сложно. Кристалина сидела у ручья и полоскала глиняный кувшин. Вода в нём появлялась и тут же выливалась из опрокинутой вверх дном тонкокостной девичьей рукой посудины. Потом снова набиралась и снова оказывалась за бортом. Кристалина внимательно следила за струёй. Она поставила сухой кувшин на траву и принялась ополаскивать горшок от черного слоя гари, оттирая застарелые пятна тряпицей.
Онагост присел рядом, сложил руки лодочкой, зачерпнул в ладони воды и плеснул на сестру. Та не шелохнулась, лишь поняла на него глаза.
- Ты по-моему кое-что забыл. Постоянное хождение по ярмарке у тебя память отшибло или уверенности прибавило, тебе не кажется?
- Нет, не кажется. - Он весело улыбнулся, опять зачерпнул воды и махнул рукой на девушку.
Но вода не успела долететь до сарафана. Капли остановились в паре вершков от ткани и вернулись обратно к хозяину, намочив рубаху и порты.
Улыбка на лице брата сделалась хитрой. Он переступил одной ногой через ручей так, чтоб вода протекала ровно между голых ступней.
- Ты не посмеешь... - ахнула Кристалина.
- Поспорим?
Он наклонился к ручью и принялся быстро перебирать руками, забрызгивая девушку.
- Ой! - только и успела пискнуть Кристалина и закрыла лицо ладонями.
Онагост весело хохотал, ничего не различая из-за капель и шума. Он яростно загребал воду и швырял ее в сестру под громкие девичьи визги. В очередной раз руки скользнули по низу и загребли песок и камни. Парень непонимающе опустил взгляд вниз.
Ручья под ногами не было, только сырое дно.
Он понял голову и увидел большой шар воды, размером с теленка, а затем Кристалину за ним.
- Я предупреждала, - пропела девушка с усмешкой.
Онагост мгновенно подскочил и собрался бежать, но брошенный шар оказался быстрее. Парня окатило ледяной водой с головы до ног. Снесённый волной, он повалился на землю и попытался уползти, но руки и босые ступни заскользили по мокрой траве. Юноша беспомощно забарахтался в луже, задыхаясь от досады. Он рывком перевернулся на спину, попытался освободить глаза от прядей, но мокрые налипшие на лоб волосы плохо убирались пальцами. Через образовавшуюся щель он увидел второй шар воды, несущийся в его сторону.
