Увольнительная, это такая бумажка позволяющая выйти за проходную нашего «ящика» в рабочее время. Бумажка за подписью начальника отделения, не ниже, и надписью – «местная командировка». Даже начальник отдела не мог выписать увольнительную, а у меня целая пачка! Да здравствует цветной ксерокс – ещё одно чудо буржуйской мысли. Недаром говорят, что американцы знали, что с помощью ксерокса можно зарабатывать деньги, а наши иммигранты, не мудрствуя, просто начали деньги печатать, на ксероксе. Ксерокс стоял в приёмной директора, и его секретарша никого к нему не подпускала, но иногда это чудо требуется почистить, красящий порошок заменить, теперь понятно? Да? Если не злоупотреблять…
А двушки? Система такая, вон Вера Николаевна села на телефон, она уже в возрасте и не может по магазинам резво бегать. А вышедшие за проходную женщины и девушки разбиваются на пары, а в обеденный перерыв можно выходить легально, и бегут по магазинам. Если видят, что-то стоящее, одна занимает очередь, а вторая звонит в одел. Вера Николаевна принимает звонок, накапливает информацию и следующая позвонившая, не только сообщает о выброшенном дефиците, а и получает сведения что, где, кто и за чем занял очередь.
Обеденный перерыв, отдел опустел. Можно поработать, Вера Николаевна, работающая с виртуозностью диспетчера профессионала, нам нисколько не мешает. Вот набросали план очередной задачи - как делать, а Петрович читает газету.
Перерыв закончился, женская часть отдела, и некоторое количество мужской, возвращается довольная и с добычей. Можно и пообедать. Снова закипают чайники, достаются бутерброды. Обедаем нашим закутком, подоставали свои тормозки, у кого уже порезано, а кто ещё режет. У Игоря кусок сала, у него бабушка из деревни и снабжает его отменным салом, розовым, с мясными прожилками. Не сало, а песня, даже не песня – симфония! И как только Игорь выложил сало, наши взоры скрестились на Танечке, даже Петрович, раскладывавший малосольные огурчики, хмыкнул:
- Что, Игорёк опять эротика?
Все захихикали, а Танечка покраснела. А началось ещё зимой, тогда Игорь тоже принёс сало, с чёрным хлебом, с луком из всего этого соорудив бутерброд начал жевать. Сало с чёрным хлебом и луком это вещь, но не в середине же рабочего дня. А вдруг к кому-то идти придётся, да и вообще… Девочки смущённо отказались, остальные тоже решились воздержаться. А Игорёк не испытывая ни капли смущения наминая бутерброд, провозгласил с набитым ртом, весьма невнятно:
- А что? Нормальный классический мужской бутерброд!
Вскинувшаяся Танечка, заозиралась и требовательно спросила:
- Где? Где, мужской эротический бутерброд?
Некоторое время стояла тишина, а потом Леночка, так ехидно спросила:
- Какой Бутерброд? Мужской понятно, а ещё какой?
- Эротический, - почти шёпотом проговорила Танечка.
Ну, понятно, что шутки по поводу эротики с салом продолжались до сих пор.
Из своего аквариума выскочил наш босс, тоже с набитым ртом и замахал руками. Прожевав, он громким голосом возвестил:
- Закачиваем, заканчиваем, к нам…
- Едет ревизор – продолжил за босса Игорь, в нашем закутке прыснули, уж очень комично выглядел в эту минуту, наш начальник, он неодобрительно покосился в нашу сторону и закончил:
- Идёт парторг, у него есть для нас сообщение!
Народ начал судорожно прятать недоеденное. Прятать так, как будто парторг отберёт и доест сам. Хотя, у нас такой парторг, что вполне может такое проделать.
Зашёл парторг, благосклонно глянул на застывшего в позе «чего изволите» босса, а на нас посмотрел так, словно это мы мешаем ему построить коммунизм в отдельно взятом НИИ. Потом разложил свои бумажки и начал вещать. Сначала, такая традиция у всех партийных работников, о международном положении. И когда он начал клеймить империализм США в целом и их президента в частности, Игорёк оживился и свистящим шёпотом задал вопрос:
- А кто знает, как зовут собаку Рейгана?
Половина отдела, которая это услыхала, тут же озаботилась этой проблемой, остальных, хоть они и не поняли – в чём дело, тоже заинтересовало возбуждение тех, кто услышал. Мы вопросительно уставились на Игоря, и он победно громко прошептал:
- Рональд!
Петрович поднял брови, как бы спрашивая, а откуда у тебя, мил человек, такие сведения об интимной жизни американского президента и его собаки? Игорь не стал нас томить и пояснил:
- Рейган – собака и зовут его Рональд!
Петрович хмыкнул, блондинки захихикали, захихикали и все сотрудники, которые слышали. Парторг, уловив потерю интереса к его выступлению, посмотрел на нашего босса бара, тот чуть слышно назвал фамилию. И парторг грозно обратился к Игорю:
- Вот, вы Иванов, что такого смешного вы там сказали, скажите громко, мы все посмеёмся!
Игорь встал и, как его и просили, громко повторил:
- Рейган – собака и зовут его Рональд!
Те, кто слышали с самого начала, засмеялись. Парторг растерянно смотрел на нахальное монгольское лицо, а наш Игорёк, не смотря на свою русскую фамилию и русское происхождение имел вид потомка Чингис-Хана. На лице парторга отразилось подозрение - вроде и правильно, вроде и в тему, но всё равно что-то здесь не так.
- Иванов, а вы что сделали для перестройки, да вы лично. Генеральный секретарь ЦК КПСС особо акцентировал наше внимание на том, что перестройку надо начинать с себя. И вот расскажите нам, что вы сделали.
- Я, как и вся наша группа, уже перестроились, ещё весной, - бодро начал Игорь, любовно проведя рукой по своему столу, он гордо продолжил, - Мы перестроились раньше всех. Вот столы переставили, полочки повесили и шкаф принесли. Да нам было тяжело, даже очень тяжело, но, выполняя установки весеннего пленума ЦК КПСС, мы принесли…
Парторг посмотрел на перестроившихся раньше всех, увидел моё лицо, с ехидным выражением, лица Фишмана и Цили, выдававшие их родство с пророком Моисеем, лица наших блондинок с красивыми, но абсолютно пустыми глазами. Вот же умеют притворяться, кто сказал, что блондинки глупые? Понял, что мы не хотим осознавать и, даже наоборот, будем упорствовать изо всех сил.
- Ладно, Иванов, садитесь. – Махнул рукой парторг и продолжил свою речь дальше, но настрой уже был сбит. Поэтому, закруглив международное положение, он заговорил о последнем пленуме ЦК КПСС, где был объявлен очередной этап перестройки – именуемый борьбой за трезвый образ жизни. А для успешности этой борьбы, было решено не ограничиваться только призывами, а ещё создать общество антиалкоголиков. Назвать его «Обществом трезвости» и содрать с граждан, на это благое дело, очередные членские взносы. Парторг гордо оглядел притихшую аудиторию и, явно с подачи нашего босса, обратился к сотруднику, который не пил, вообще не пил. Такие вот тоже бывают.
- Вот, Евгений Васильевич, мы знаем вас, как непьющего сотрудника, человека высоких моральных принципов, поэтому есть мнение назна… Вернее, выбрать вас председателем первичной ячейки «Общества трезвости» вашего отдела.
Тут мужику полагалось бы встать и начать горячо благодарить партию и правительство за оказанное доверие. Он и встал, и возмущённо забухтел:
- Что же это такое, я не пью, я вообще противник пьянства…
- Харе Кришна, - тихо сказал Игорь, наш угол, включая Петровича – захихикал, а мужик продолжал:
- … Не пью, так теперь с меня за это ещё деньги в виде взносов, неизвестно куда, брать будут!
- Как раз известно, куда… - попытался объяснить парторг.
- Хорошо известно, - согласился трезвенник Евгений Васильевич, - Я категорически отказываюсь, и вообще в это общество анонимных трезвенников вступать, не намерен!
- Свободу умеренно пьющим! – Провозгласил Игорь, это явилось последней каплей, и отдел возмущённо загалдел. Парторг растерянно посмотрел на нашего босса, тот пожал плечами, мол, он не в силах приказать своим сотрудникам вступать в добровольное общество.
Так парторг и ушёл, не организовав первичной ячейки общества добровольных трезвенников в нашем отделе. А что поделаешь, перестройка, трудно кого-то заставить что-то делать добровольно. Все умными стали, вернее умными были и раньше, но это умело скрывали.
Вроде все успокоились, можно немного поработать. Я достал папку с документацией и начал читать. Но почитать удалось не долго, мои орлы и орлицы притихли, а около моего стола опять кто-то нарисовался, всё сейчас буду убивать. Поднял глаза, высокий почти два метра ростом, стройный, атлетически сложённый блондин. Высокий лоб, голубые глаза, классически ровный нос, чуть припухлые губы, в таких случаях ещё говорят – красиво очерченные, но я в чертежах губ плохо разбираюсь, квадратный волевой подбородок, в меру оттопыренные уши. Истинный ариец, беспощадный к врагам рей… В смысле истинный комсомолец, Сеня, наш комсорг. И что ему надо, чего его принесло. Тут я увидел, что он принёс, и у меня внутри всё похолодело. Пропала работа. Интересно, кто его на нас натравил – «бригадир» или парторг. Мои тоже притихли, а Игорь начал горестно вздыхать, я строго на него глянул, пресекая очередную его тираду:
- Сами мы не местные, ничего тут не знаем, даже куда вас послать, не знаем, так, что идите сами, пока…
Не потому, что испытывал какие-то уважительные чувства к комсоргу, просто он был такой занудой, что проще его было убить сразу, чем спорить.
- Ну?! – хмуро спросил я его.
- Вот, - сказал он доставая из подмышки лист ватмана, - Есть мнение поручить твоей группе очередной номер «Комсомольского прожектора». Надо сделать до завтра, а у вас все комсомольцы..
- Пока, - влез Игорь.
- Не понял? – это Сеня.
- Я говорю пока комсомольцы, после этой стенгазеты, - Игорь брезгливо посмотрел на ватман, - После того, как сделаем эту стенгазету, тут комсомольцев не останется.
- Вот и хорошо, - обрадовался Сеня, - значит сделаете!
Вот, а говорят блондинки глупые. По сравнению с нашим блондином Сеней, любая блондинка покажется гением.
- Сеня, - проникновенно сказал Игорь, - Ты такой нудный, что тебе проще отдаться, чем с тобой спорить.
Блондинки прыснули, им-то, кроме Светочки, стенгазета не грозила, поэтому они во всю развлекались.
- Отдаться, а потом убить, причём не однократно, - продолжил Игорь.
- Не надо отдаваться, - возразил Сеня.
- Что, сразу убивать!? – обрадовался Игорь.
- И убивать не надо, надо стенгазету.
- Ладно, давай, что принёс, - я прекратил прения.
- Вот, - обрадовано начал Сеня, доставая из подмышки с другой стороны красную папку, с золотым серпом и молотом, это он на какой-то конференции был и там такое раздавали, на шару.
- Слева молот, справа серп, это наш советский герб, хочешь жни, а хочешь куй, всё равно получишь… - Продекламировал Игорь.
Сеня возмущённо засопел. Блондинки, широко распахнув свои глазищи, настороженно замолчали. Боря поощрительно заулыбался. Циля покраснела. Петрович выглянул из-за газеты. А Игорь встал, и закончил:
- Получишь орден!
И похлопал себя по тому месту, на котором сидел.
-Туда нельзя! – Строго сказал Петрович.
- А почему? – Заинтересовался Игорь.
- Колоть будет, сидеть не удобно, ерзать будешь и всем мешать! – Пояснил Петрович и спрятался за газетой.
- Ну, показывай! – сказал я Сене.
- Кровопивец, эээ, комсомолец, - опять влез Игорь, я на него строго посмотрел, и он сделал вид, что сильно испугался.
- Вот, - сказал Сеня, доставая из папки листочки одиннадцатого формата, с текстом, - Это передовая заметка нашего парторга, её на первое место…
- Редакционная статья… - Начал, было, Игорь, но под моим снова строгим взглядом снова заткнулся, я поощрительно кивнул Сене.
- Вот это моя статья, вы знаете, что начата кампания борьбы с пьянством…
- Естественно, - опять влез Игорь, - В компании всегда пьянствовать удобнее….
- Мою статью надо разместить тоже на видном месте, так чтобы она привлекала внимание, - Сеня решил на Игоря не обращать внимания и говорил исключительно мне, а я с горестным видом внимал, - От вас надо написать статью об успехах вашего отдела, и ещё, что-нибудь комсомольское, попросите кого-нибудь написать. И надо чтоб газета была на должном художественном уровне, попросите оформителей.
И Сеня быстренько испарился, пока его не начали посылать. Игорь посмотрел на материалы оставленные Сеней и ехидно заметил:
- А его уже сегодня раз послали, вот видите, - пояснил он свою мысль, - Статья парторга напечатана на машинке, а Сенина – написана от руки. Послали нашего Сеню в машбюро, на что угодно спорю, послали.
Машбюро – это такой отдельный отдел, извините за тавтологию, где сидят девушки бальзаковского возраста и печатают на электромеханических «Ятранях» разные документы, которые пишутся в других отделах. Наши отчёты тоже печатались в машбюро, после того как мы заканчивали их писать, это уже был последний этап. Понятно, что парторгу, тамошние пишбарышни, отказать не смогли. Зато, не иначе как в отместку, они послали нашего комсорга, скорее всего, сославшись на крайнюю загруженность. И пришлось нашему Сене рисовать свою статью красивым, чертёжным шрифтом.
- Послали, - согласился с Игорем Боря, - и нас оформители пошлют, когда узнают с чем мы пришли.
- Ну, что ж, мы рождены чтоб из сказки сделать суровые будни, - бодро начал я, - придётся нам самим рисовать.
- Шеф! Я тебя умоляю, только вот этого не надо! – запричитал Игорь, - Не рисуй и ничего не пиши, а то это будет не « Комсомольский прожектор», а что-то среднее между «нарочно не придумаешь» и «так делать нельзя».
Я не стал возражать, что есть, то есть. У меня тоже красивый чертёжный шрифт, пока размер букв не превышает одного сантиметра, а если больше, то они превращаются в стадо взбесившихся тараканов. А рисовать, чертежи у меня тоже загляденье, даже тушью, но они же выполняются под линейку и лекала.
- Тогда какие будут предложения? – Сказал я и, увидев открывающийся рот Игоря, быстро добавил, - конструктивные!
Игорь закрыл рот, а Боря сказал:
- Значит надо делать так, как мы умеем, скромненько со вкусом, и ничего авангардистского, революционного.
Видно слово «революционного» породило в голове Игоря какие-то ассоциации и он, фальшивя, начал петь:
- Наш паровоз вперёд летит…
…. – В руках у нас морковка, - закончил он под осуждающие наши взгляды. Но тут мне пришла идея:
- Игорь! Гениально!
- Я знаю, я гений, - скромно потупился Игорь, - Скрытый гений.
- Скрытый гений, невидимого фронта, - хмыкнул Боря, - Шеф не томи, что ты придумал?
- Я знаю, как уговорить оформителей нам помочь, смотрите сюда,- я взял листок бумаги и стал набрасывать план будущего комсомольского прожектора, - В левом верхнем углу будет паровоз…
- Очень революционно и не менее злободневно, я бы даже сказал злобно – локомотив перестройки! – прокомментировал Игорь.
- Да, злобный локомотив перестройки – это круто, но я не улавливаю… - это Боря.
- Так, не перебивать начальство, а то уволю! – это я, - здесь будет паровоз, а во лбу его горит…
- Фонарик! – Хихикнула Светочка.
- В смысле не во лбу, а на лбу, - продолжил я. Блондинки захихикали и покраснели, Циля тоже покраснела, я осуждающе посмотрел на Игоря, таки рассказал тот пошлый анекдот про красную шапочку и танк, у которого тоже на лбу…
- А я ничего, я только… - Начал оправдываться смущённый Игорь. Все на него уставились, смущённый Игорь – это нечто!
А двушки? Система такая, вон Вера Николаевна села на телефон, она уже в возрасте и не может по магазинам резво бегать. А вышедшие за проходную женщины и девушки разбиваются на пары, а в обеденный перерыв можно выходить легально, и бегут по магазинам. Если видят, что-то стоящее, одна занимает очередь, а вторая звонит в одел. Вера Николаевна принимает звонок, накапливает информацию и следующая позвонившая, не только сообщает о выброшенном дефиците, а и получает сведения что, где, кто и за чем занял очередь.
Обеденный перерыв, отдел опустел. Можно поработать, Вера Николаевна, работающая с виртуозностью диспетчера профессионала, нам нисколько не мешает. Вот набросали план очередной задачи - как делать, а Петрович читает газету.
Перерыв закончился, женская часть отдела, и некоторое количество мужской, возвращается довольная и с добычей. Можно и пообедать. Снова закипают чайники, достаются бутерброды. Обедаем нашим закутком, подоставали свои тормозки, у кого уже порезано, а кто ещё режет. У Игоря кусок сала, у него бабушка из деревни и снабжает его отменным салом, розовым, с мясными прожилками. Не сало, а песня, даже не песня – симфония! И как только Игорь выложил сало, наши взоры скрестились на Танечке, даже Петрович, раскладывавший малосольные огурчики, хмыкнул:
- Что, Игорёк опять эротика?
Все захихикали, а Танечка покраснела. А началось ещё зимой, тогда Игорь тоже принёс сало, с чёрным хлебом, с луком из всего этого соорудив бутерброд начал жевать. Сало с чёрным хлебом и луком это вещь, но не в середине же рабочего дня. А вдруг к кому-то идти придётся, да и вообще… Девочки смущённо отказались, остальные тоже решились воздержаться. А Игорёк не испытывая ни капли смущения наминая бутерброд, провозгласил с набитым ртом, весьма невнятно:
- А что? Нормальный классический мужской бутерброд!
Вскинувшаяся Танечка, заозиралась и требовательно спросила:
- Где? Где, мужской эротический бутерброд?
Некоторое время стояла тишина, а потом Леночка, так ехидно спросила:
- Какой Бутерброд? Мужской понятно, а ещё какой?
- Эротический, - почти шёпотом проговорила Танечка.
Ну, понятно, что шутки по поводу эротики с салом продолжались до сих пор.
Из своего аквариума выскочил наш босс, тоже с набитым ртом и замахал руками. Прожевав, он громким голосом возвестил:
- Закачиваем, заканчиваем, к нам…
- Едет ревизор – продолжил за босса Игорь, в нашем закутке прыснули, уж очень комично выглядел в эту минуту, наш начальник, он неодобрительно покосился в нашу сторону и закончил:
- Идёт парторг, у него есть для нас сообщение!
Народ начал судорожно прятать недоеденное. Прятать так, как будто парторг отберёт и доест сам. Хотя, у нас такой парторг, что вполне может такое проделать.
Зашёл парторг, благосклонно глянул на застывшего в позе «чего изволите» босса, а на нас посмотрел так, словно это мы мешаем ему построить коммунизм в отдельно взятом НИИ. Потом разложил свои бумажки и начал вещать. Сначала, такая традиция у всех партийных работников, о международном положении. И когда он начал клеймить империализм США в целом и их президента в частности, Игорёк оживился и свистящим шёпотом задал вопрос:
- А кто знает, как зовут собаку Рейгана?
Половина отдела, которая это услыхала, тут же озаботилась этой проблемой, остальных, хоть они и не поняли – в чём дело, тоже заинтересовало возбуждение тех, кто услышал. Мы вопросительно уставились на Игоря, и он победно громко прошептал:
- Рональд!
Петрович поднял брови, как бы спрашивая, а откуда у тебя, мил человек, такие сведения об интимной жизни американского президента и его собаки? Игорь не стал нас томить и пояснил:
- Рейган – собака и зовут его Рональд!
Петрович хмыкнул, блондинки захихикали, захихикали и все сотрудники, которые слышали. Парторг, уловив потерю интереса к его выступлению, посмотрел на нашего босса бара, тот чуть слышно назвал фамилию. И парторг грозно обратился к Игорю:
- Вот, вы Иванов, что такого смешного вы там сказали, скажите громко, мы все посмеёмся!
Игорь встал и, как его и просили, громко повторил:
- Рейган – собака и зовут его Рональд!
Те, кто слышали с самого начала, засмеялись. Парторг растерянно смотрел на нахальное монгольское лицо, а наш Игорёк, не смотря на свою русскую фамилию и русское происхождение имел вид потомка Чингис-Хана. На лице парторга отразилось подозрение - вроде и правильно, вроде и в тему, но всё равно что-то здесь не так.
- Иванов, а вы что сделали для перестройки, да вы лично. Генеральный секретарь ЦК КПСС особо акцентировал наше внимание на том, что перестройку надо начинать с себя. И вот расскажите нам, что вы сделали.
- Я, как и вся наша группа, уже перестроились, ещё весной, - бодро начал Игорь, любовно проведя рукой по своему столу, он гордо продолжил, - Мы перестроились раньше всех. Вот столы переставили, полочки повесили и шкаф принесли. Да нам было тяжело, даже очень тяжело, но, выполняя установки весеннего пленума ЦК КПСС, мы принесли…
Парторг посмотрел на перестроившихся раньше всех, увидел моё лицо, с ехидным выражением, лица Фишмана и Цили, выдававшие их родство с пророком Моисеем, лица наших блондинок с красивыми, но абсолютно пустыми глазами. Вот же умеют притворяться, кто сказал, что блондинки глупые? Понял, что мы не хотим осознавать и, даже наоборот, будем упорствовать изо всех сил.
- Ладно, Иванов, садитесь. – Махнул рукой парторг и продолжил свою речь дальше, но настрой уже был сбит. Поэтому, закруглив международное положение, он заговорил о последнем пленуме ЦК КПСС, где был объявлен очередной этап перестройки – именуемый борьбой за трезвый образ жизни. А для успешности этой борьбы, было решено не ограничиваться только призывами, а ещё создать общество антиалкоголиков. Назвать его «Обществом трезвости» и содрать с граждан, на это благое дело, очередные членские взносы. Парторг гордо оглядел притихшую аудиторию и, явно с подачи нашего босса, обратился к сотруднику, который не пил, вообще не пил. Такие вот тоже бывают.
- Вот, Евгений Васильевич, мы знаем вас, как непьющего сотрудника, человека высоких моральных принципов, поэтому есть мнение назна… Вернее, выбрать вас председателем первичной ячейки «Общества трезвости» вашего отдела.
Тут мужику полагалось бы встать и начать горячо благодарить партию и правительство за оказанное доверие. Он и встал, и возмущённо забухтел:
- Что же это такое, я не пью, я вообще противник пьянства…
- Харе Кришна, - тихо сказал Игорь, наш угол, включая Петровича – захихикал, а мужик продолжал:
- … Не пью, так теперь с меня за это ещё деньги в виде взносов, неизвестно куда, брать будут!
- Как раз известно, куда… - попытался объяснить парторг.
- Хорошо известно, - согласился трезвенник Евгений Васильевич, - Я категорически отказываюсь, и вообще в это общество анонимных трезвенников вступать, не намерен!
- Свободу умеренно пьющим! – Провозгласил Игорь, это явилось последней каплей, и отдел возмущённо загалдел. Парторг растерянно посмотрел на нашего босса, тот пожал плечами, мол, он не в силах приказать своим сотрудникам вступать в добровольное общество.
Так парторг и ушёл, не организовав первичной ячейки общества добровольных трезвенников в нашем отделе. А что поделаешь, перестройка, трудно кого-то заставить что-то делать добровольно. Все умными стали, вернее умными были и раньше, но это умело скрывали.
Вроде все успокоились, можно немного поработать. Я достал папку с документацией и начал читать. Но почитать удалось не долго, мои орлы и орлицы притихли, а около моего стола опять кто-то нарисовался, всё сейчас буду убивать. Поднял глаза, высокий почти два метра ростом, стройный, атлетически сложённый блондин. Высокий лоб, голубые глаза, классически ровный нос, чуть припухлые губы, в таких случаях ещё говорят – красиво очерченные, но я в чертежах губ плохо разбираюсь, квадратный волевой подбородок, в меру оттопыренные уши. Истинный ариец, беспощадный к врагам рей… В смысле истинный комсомолец, Сеня, наш комсорг. И что ему надо, чего его принесло. Тут я увидел, что он принёс, и у меня внутри всё похолодело. Пропала работа. Интересно, кто его на нас натравил – «бригадир» или парторг. Мои тоже притихли, а Игорь начал горестно вздыхать, я строго на него глянул, пресекая очередную его тираду:
- Сами мы не местные, ничего тут не знаем, даже куда вас послать, не знаем, так, что идите сами, пока…
Не потому, что испытывал какие-то уважительные чувства к комсоргу, просто он был такой занудой, что проще его было убить сразу, чем спорить.
- Ну?! – хмуро спросил я его.
- Вот, - сказал он доставая из подмышки лист ватмана, - Есть мнение поручить твоей группе очередной номер «Комсомольского прожектора». Надо сделать до завтра, а у вас все комсомольцы..
- Пока, - влез Игорь.
- Не понял? – это Сеня.
- Я говорю пока комсомольцы, после этой стенгазеты, - Игорь брезгливо посмотрел на ватман, - После того, как сделаем эту стенгазету, тут комсомольцев не останется.
- Вот и хорошо, - обрадовался Сеня, - значит сделаете!
Вот, а говорят блондинки глупые. По сравнению с нашим блондином Сеней, любая блондинка покажется гением.
- Сеня, - проникновенно сказал Игорь, - Ты такой нудный, что тебе проще отдаться, чем с тобой спорить.
Блондинки прыснули, им-то, кроме Светочки, стенгазета не грозила, поэтому они во всю развлекались.
- Отдаться, а потом убить, причём не однократно, - продолжил Игорь.
- Не надо отдаваться, - возразил Сеня.
- Что, сразу убивать!? – обрадовался Игорь.
- И убивать не надо, надо стенгазету.
- Ладно, давай, что принёс, - я прекратил прения.
- Вот, - обрадовано начал Сеня, доставая из подмышки с другой стороны красную папку, с золотым серпом и молотом, это он на какой-то конференции был и там такое раздавали, на шару.
- Слева молот, справа серп, это наш советский герб, хочешь жни, а хочешь куй, всё равно получишь… - Продекламировал Игорь.
Сеня возмущённо засопел. Блондинки, широко распахнув свои глазищи, настороженно замолчали. Боря поощрительно заулыбался. Циля покраснела. Петрович выглянул из-за газеты. А Игорь встал, и закончил:
- Получишь орден!
И похлопал себя по тому месту, на котором сидел.
-Туда нельзя! – Строго сказал Петрович.
- А почему? – Заинтересовался Игорь.
- Колоть будет, сидеть не удобно, ерзать будешь и всем мешать! – Пояснил Петрович и спрятался за газетой.
- Ну, показывай! – сказал я Сене.
- Кровопивец, эээ, комсомолец, - опять влез Игорь, я на него строго посмотрел, и он сделал вид, что сильно испугался.
- Вот, - сказал Сеня, доставая из папки листочки одиннадцатого формата, с текстом, - Это передовая заметка нашего парторга, её на первое место…
- Редакционная статья… - Начал, было, Игорь, но под моим снова строгим взглядом снова заткнулся, я поощрительно кивнул Сене.
- Вот это моя статья, вы знаете, что начата кампания борьбы с пьянством…
- Естественно, - опять влез Игорь, - В компании всегда пьянствовать удобнее….
- Мою статью надо разместить тоже на видном месте, так чтобы она привлекала внимание, - Сеня решил на Игоря не обращать внимания и говорил исключительно мне, а я с горестным видом внимал, - От вас надо написать статью об успехах вашего отдела, и ещё, что-нибудь комсомольское, попросите кого-нибудь написать. И надо чтоб газета была на должном художественном уровне, попросите оформителей.
И Сеня быстренько испарился, пока его не начали посылать. Игорь посмотрел на материалы оставленные Сеней и ехидно заметил:
- А его уже сегодня раз послали, вот видите, - пояснил он свою мысль, - Статья парторга напечатана на машинке, а Сенина – написана от руки. Послали нашего Сеню в машбюро, на что угодно спорю, послали.
Машбюро – это такой отдельный отдел, извините за тавтологию, где сидят девушки бальзаковского возраста и печатают на электромеханических «Ятранях» разные документы, которые пишутся в других отделах. Наши отчёты тоже печатались в машбюро, после того как мы заканчивали их писать, это уже был последний этап. Понятно, что парторгу, тамошние пишбарышни, отказать не смогли. Зато, не иначе как в отместку, они послали нашего комсорга, скорее всего, сославшись на крайнюю загруженность. И пришлось нашему Сене рисовать свою статью красивым, чертёжным шрифтом.
- Послали, - согласился с Игорем Боря, - и нас оформители пошлют, когда узнают с чем мы пришли.
- Ну, что ж, мы рождены чтоб из сказки сделать суровые будни, - бодро начал я, - придётся нам самим рисовать.
- Шеф! Я тебя умоляю, только вот этого не надо! – запричитал Игорь, - Не рисуй и ничего не пиши, а то это будет не « Комсомольский прожектор», а что-то среднее между «нарочно не придумаешь» и «так делать нельзя».
Я не стал возражать, что есть, то есть. У меня тоже красивый чертёжный шрифт, пока размер букв не превышает одного сантиметра, а если больше, то они превращаются в стадо взбесившихся тараканов. А рисовать, чертежи у меня тоже загляденье, даже тушью, но они же выполняются под линейку и лекала.
- Тогда какие будут предложения? – Сказал я и, увидев открывающийся рот Игоря, быстро добавил, - конструктивные!
Игорь закрыл рот, а Боря сказал:
- Значит надо делать так, как мы умеем, скромненько со вкусом, и ничего авангардистского, революционного.
Видно слово «революционного» породило в голове Игоря какие-то ассоциации и он, фальшивя, начал петь:
- Наш паровоз вперёд летит…
…. – В руках у нас морковка, - закончил он под осуждающие наши взгляды. Но тут мне пришла идея:
- Игорь! Гениально!
- Я знаю, я гений, - скромно потупился Игорь, - Скрытый гений.
- Скрытый гений, невидимого фронта, - хмыкнул Боря, - Шеф не томи, что ты придумал?
- Я знаю, как уговорить оформителей нам помочь, смотрите сюда,- я взял листок бумаги и стал набрасывать план будущего комсомольского прожектора, - В левом верхнем углу будет паровоз…
- Очень революционно и не менее злободневно, я бы даже сказал злобно – локомотив перестройки! – прокомментировал Игорь.
- Да, злобный локомотив перестройки – это круто, но я не улавливаю… - это Боря.
- Так, не перебивать начальство, а то уволю! – это я, - здесь будет паровоз, а во лбу его горит…
- Фонарик! – Хихикнула Светочка.
- В смысле не во лбу, а на лбу, - продолжил я. Блондинки захихикали и покраснели, Циля тоже покраснела, я осуждающе посмотрел на Игоря, таки рассказал тот пошлый анекдот про красную шапочку и танк, у которого тоже на лбу…
- А я ничего, я только… - Начал оправдываться смущённый Игорь. Все на него уставились, смущённый Игорь – это нечто!
