- Игорь, за несанкционированное распространение информации для внутреннего пользования тебе выговор, с занесением…
- На лоб, - хихикнула Светочка.
- Ша, ша я сказал, сняли базар. Так вот, Слева вверху паровоз, на лбу горит прожектор, в луче этого фонарика надпись «Комсомольский прожектор». Под паровозом разместим парторга, - я указал на статью нашего партийного лидера.
- Правильно! - поддержал меня Игорь, - туда ему и дорога, под паровоз его!
- Хм, - хмыкнул Петрович, он отложил газету в сторону и с интересом наблюдал за работой нашей импровизированной редакции.
- Дальше статья об успехах нашего отдела.
- А кто её будет писать, наш барбос, тебе же и поручит! – Заявил Боря.
- Циля напечатает.
- Я?! - испугалась Циля.
- Да, ты, Петрович, можно у вас газету, «Правду», - попросил я Петровича, он хмыкнул, но протянул мне то, что я просил.
- Вот, - сказал я и выделил карандашом три абзаца передовицы, - Этого как раз хватит, чтоб заполнить печатный листок одиннадцатого формата, Циля, печатаешь вот это всё, только вместо «советский народ» печатаешь – коллектив отдела, а вместо Генеральный секретарь ЦК КПСС – начальник отдела.
- Гениально! – Выразил свой восторг Боря, Петрович одобрительно хмыкнул, а Игорь добавил:
- Гениальными сотрудниками должен руководить гениальный начальник!
- Не подлизывайся, оформителей пойдёшь ты уговаривать. Дальше, надо что-то нейтральное, на молодёжную тему.
- А можно стихи, про любовь? – Не смело спросила Танечка.
- Можно, - согласился я, - только где же их нам сейчас взять?
- Вот, - сказала Танечка доставая из ящика своего стола тетрадку, она покраснела и вырвала от туда листик и протянула мне. Я начал читать, Игорь встал и подошёл ко мне и тоже начал читать, при этом он громко сопел. За ним потянулись остальные. Танечка как-то сжалась и закрыла лицо руками. Дочитав, я спросил:
- Танечка, это ты написала?
Она отняла руки от лица, казалось, она вот-вот заплачет:
- Да, что так плохо?
- Танечка, я не знаток, но мне очень понравилось, очень. Ты мне дашь почитать остальные? – И обращаясь к остальным, сказал, - Вот, среди нас точно есть талант.
Игорь засопел громче, но промолчал.
- Цилечка, это тоже надо напечатать. Давай.
Циля достала из-под стола старенькую пишущую машинку типа «Ундервуд» и бодро застучала по клавишам. Одним из скрытых талантов нашей Цили было умение печатать на машинке. Я конфисковал у нашего начальника отдела этот «Ундервуд» мотивировав это тем, что нам очень надо, а у него сей полезный агрегат, всё равно простаивает, и что ему Циля тоже будет печатать, иногда. Естественно, другие руководители групп завидовали мне чёрной завистью. Сами виноваты, чтоб раскрыть талант надо создать ему условия. Циля призналась, что умеет быстро печатать, только после трёх месяцев работы со мной. А я не особо и злоупотреблял её умением, всё равно почти все наши материалы относил печатать в машбюро, а Цилю просил только в экстренных случаях.
- Теперь надо внести в газету художественный элемент.
- Шеф, я умоляю только не ты!
- Игорь, нарисуешь ты, руками оформителей – я ехидно улыбнулся, - иллюстрацию к …
- О! К стихам! Что-то типа – любовь, комсомол и весна! – Опять фальшиво пропел он на мотив известной песни Пахмутовой. – По всему свободному от текста полю газеты комсомолки и комсомольцы…
- В позах Камасутры, - закончил Боря. Я осуждающе на него посмотрел, вот он вполне приличный еврейский мальчик, но где такого набрался? И глянув на ухмыляющегося Игоря, снял свой вопрос. Как гласит народная восточная мудрость – с кем поведёшься с тем и наберёшься. Петрович снова хмыкнул.
- Несомненно, это привлечёт к газете внимание широких масс, но нам такая дешёвая популярность не к лицу, мы пойдём другим путём, вот, - я взял листочек с красиво написанной заметкой нашего комсорга, - Вот, это непомерное тщеславие, я бы даже сказал гордыня! Нормальные люди свои статьи или заметки подписывают снизу, вот видите, как наш уважаемый парторг В.П. Ивлев. А некоторые особо желающие прославиться пишут сверху – Семён Зайчиков!
Я потряс листком, на котором была статья нашего комсорга, с названием «Пьянству бой!».
- Вот здесь, - на своём листочке-макете будущего рупора комсомольской организации, я отметил место на левой стороне, - Должен быть нарисован крайне отрицательный персонаж, с красным носом и подбитым глазом, волевым подбородком, блондин. Игорь, скажешь тому из оформителей, кто это будет рисовать, что особо портретного сходства добиваться не надо, но узнаваемость должна быть, и сверху над портретом надпись эээ…
- Позор нашего института, - несмело подсказала Циля.
- Правильно Цилечка! Такие позор нашего, только не института, это слишком длинно, а НИИ, - Игорь наконец-то внёс конструктивное предложение.
- Да, именно так, сверху надпись «Позор нашего НИИ», потом рисунок белокурого пьяницы с подбитым глазом, под ним подпись – Семён Зайчиков, а ниже статья «Пянству бой!», думаю, наша газета будет иметь успех. – Закончил я.
- Да, выходит замечательно, но боюсь, что нам это не позволят повесить, - в Боре заговорила его природная осторожность.
- А мы не будем никого спрашивать, быстренько сделаем и повесим, вот спешили выполнить указания нашего комсомольского лидера, а что переусердствовали, так это от избытка… Не мы первые, следующий раз подумает, на кого наезжать. Игорь ты ещё здесь? Бегом к оформителям!
Игорь, развернув лист ватмана, присвистнул от удивления:
- Шеф глянь-ка, какой класс, а нам дают промокашки, может, этот тиснем, а свой подложим?
- Игорь, один лист, не сделает погоды, и наш Зайчик тебя потом запилит.
- Да Игорёк, несомненно запилит, так что тебе придётся с радостью ему отдаваться или сразу убивать.
- Почему сразу? – спросил Игорь.
- А потому, что если сначала отдашься, последующее убийство теряет смысл, - охотно пояснил Боря. Блондинки снова прыснули, а Петрович одобрительно хмыкнул из-за газеты.
- Игорь, время! – строго напомнил я.
- Да оформители мне нарисуют в момент, когда я расскажу, что мы задумали, - бросил Игорь, набирая разгон.
До конца рабочего дня мы и газету сделали, и расчеты по теме закончили. Забегая вперёд, скажу, что на следующий день, мы с Игорем пришли за пол часа до начала рабочего дня и повесили газету. И народу она очень понравилась, в смысле оформление и стихи, так как статьи на производственные темы никто не читал и слава Богу. Циля, увлечённая работой нашей импровизированной редакции, сделала пару ошибок в той статье, что шла за моей подписью, и которую она перепечатывала из «Правды». Пару раз там проскакивали такие выражения – весь советский народ нашего одела, и начальник ЦК КПСС. Сене Зайчикову тоже очень понравилось, и оформление и быстрота с которой мы выполнили его задание. Особенно грело его душу то, что народ восторженно рассматривал ту часть газеты где была его статья, и не говорите мне, что блондинки глупые! Ивлев, парторг, пришёл как всегда, на час позже, посмотрел газету и всё понял, всё-таки не блондин. Газету снимать не стал, всё равно уже все видели, но оргвыводы он сделал, но это уже другая история.
В конце рабочего дня Игорь принёс уже нарисованный «Комсомольский прожектор», Светочка быстро поклеила на нужные места – нужные статьи, и я спрятал газету на шкаф. Мы договорились с Игорем прийти на работу на пол часа раньше и повесить наше произведение на стенде в вестибюле нашего НИИ. Петрович, которому, как эксперту была показана наша газета, одобрительно хмыкнул и сказал:
- Сильно! А не выпить ли нам, мужики, по этому поводу по сто грамм, за проходной, естественно.
Мы отказались. Боря, сказал, что его ждёт мама, и он не хочет огорчать её опозданием. У меня уже намечалась вечером гулянка, и мне надо было ещё забежать в магазин, о чём я и сказал. Чем вызвал завистливый вздох Игоря:
- О, шеф, снова стриптиз?
На, что я многозначительно ответил:
- Обязательно Игорёк, обязательно. Стриптиз, и женский и мужской!
Этим вызвал одновременный восторженный выдох Игорька и блондинок.
Потом Игорь тоже отказался составить компанию Петровичу, сославшись на какие-то таинственные дела. Петрович горестно вздохнул:
- Что ж вы… Как какие-то не русские!
Я ответил:
- Точно на русские, я щырый украинэць, про Борю промолчу, он сам скажет. Ну а Игорёк, скорее монголо-татарский захватчик, из глубины веков, несмотря на его имя, фамилию и отчество.
Опять же забегая вперёд, скажу, пришёл день, когда мы выпили с Петровичем, но это уже совсем другая история.
- На лоб, - хихикнула Светочка.
- Ша, ша я сказал, сняли базар. Так вот, Слева вверху паровоз, на лбу горит прожектор, в луче этого фонарика надпись «Комсомольский прожектор». Под паровозом разместим парторга, - я указал на статью нашего партийного лидера.
- Правильно! - поддержал меня Игорь, - туда ему и дорога, под паровоз его!
- Хм, - хмыкнул Петрович, он отложил газету в сторону и с интересом наблюдал за работой нашей импровизированной редакции.
- Дальше статья об успехах нашего отдела.
- А кто её будет писать, наш барбос, тебе же и поручит! – Заявил Боря.
- Циля напечатает.
- Я?! - испугалась Циля.
- Да, ты, Петрович, можно у вас газету, «Правду», - попросил я Петровича, он хмыкнул, но протянул мне то, что я просил.
- Вот, - сказал я и выделил карандашом три абзаца передовицы, - Этого как раз хватит, чтоб заполнить печатный листок одиннадцатого формата, Циля, печатаешь вот это всё, только вместо «советский народ» печатаешь – коллектив отдела, а вместо Генеральный секретарь ЦК КПСС – начальник отдела.
- Гениально! – Выразил свой восторг Боря, Петрович одобрительно хмыкнул, а Игорь добавил:
- Гениальными сотрудниками должен руководить гениальный начальник!
- Не подлизывайся, оформителей пойдёшь ты уговаривать. Дальше, надо что-то нейтральное, на молодёжную тему.
- А можно стихи, про любовь? – Не смело спросила Танечка.
- Можно, - согласился я, - только где же их нам сейчас взять?
- Вот, - сказала Танечка доставая из ящика своего стола тетрадку, она покраснела и вырвала от туда листик и протянула мне. Я начал читать, Игорь встал и подошёл ко мне и тоже начал читать, при этом он громко сопел. За ним потянулись остальные. Танечка как-то сжалась и закрыла лицо руками. Дочитав, я спросил:
- Танечка, это ты написала?
Она отняла руки от лица, казалось, она вот-вот заплачет:
- Да, что так плохо?
- Танечка, я не знаток, но мне очень понравилось, очень. Ты мне дашь почитать остальные? – И обращаясь к остальным, сказал, - Вот, среди нас точно есть талант.
Игорь засопел громче, но промолчал.
- Цилечка, это тоже надо напечатать. Давай.
Циля достала из-под стола старенькую пишущую машинку типа «Ундервуд» и бодро застучала по клавишам. Одним из скрытых талантов нашей Цили было умение печатать на машинке. Я конфисковал у нашего начальника отдела этот «Ундервуд» мотивировав это тем, что нам очень надо, а у него сей полезный агрегат, всё равно простаивает, и что ему Циля тоже будет печатать, иногда. Естественно, другие руководители групп завидовали мне чёрной завистью. Сами виноваты, чтоб раскрыть талант надо создать ему условия. Циля призналась, что умеет быстро печатать, только после трёх месяцев работы со мной. А я не особо и злоупотреблял её умением, всё равно почти все наши материалы относил печатать в машбюро, а Цилю просил только в экстренных случаях.
- Теперь надо внести в газету художественный элемент.
- Шеф, я умоляю только не ты!
- Игорь, нарисуешь ты, руками оформителей – я ехидно улыбнулся, - иллюстрацию к …
- О! К стихам! Что-то типа – любовь, комсомол и весна! – Опять фальшиво пропел он на мотив известной песни Пахмутовой. – По всему свободному от текста полю газеты комсомолки и комсомольцы…
- В позах Камасутры, - закончил Боря. Я осуждающе на него посмотрел, вот он вполне приличный еврейский мальчик, но где такого набрался? И глянув на ухмыляющегося Игоря, снял свой вопрос. Как гласит народная восточная мудрость – с кем поведёшься с тем и наберёшься. Петрович снова хмыкнул.
- Несомненно, это привлечёт к газете внимание широких масс, но нам такая дешёвая популярность не к лицу, мы пойдём другим путём, вот, - я взял листочек с красиво написанной заметкой нашего комсорга, - Вот, это непомерное тщеславие, я бы даже сказал гордыня! Нормальные люди свои статьи или заметки подписывают снизу, вот видите, как наш уважаемый парторг В.П. Ивлев. А некоторые особо желающие прославиться пишут сверху – Семён Зайчиков!
Я потряс листком, на котором была статья нашего комсорга, с названием «Пьянству бой!».
- Вот здесь, - на своём листочке-макете будущего рупора комсомольской организации, я отметил место на левой стороне, - Должен быть нарисован крайне отрицательный персонаж, с красным носом и подбитым глазом, волевым подбородком, блондин. Игорь, скажешь тому из оформителей, кто это будет рисовать, что особо портретного сходства добиваться не надо, но узнаваемость должна быть, и сверху над портретом надпись эээ…
- Позор нашего института, - несмело подсказала Циля.
- Правильно Цилечка! Такие позор нашего, только не института, это слишком длинно, а НИИ, - Игорь наконец-то внёс конструктивное предложение.
- Да, именно так, сверху надпись «Позор нашего НИИ», потом рисунок белокурого пьяницы с подбитым глазом, под ним подпись – Семён Зайчиков, а ниже статья «Пянству бой!», думаю, наша газета будет иметь успех. – Закончил я.
- Да, выходит замечательно, но боюсь, что нам это не позволят повесить, - в Боре заговорила его природная осторожность.
- А мы не будем никого спрашивать, быстренько сделаем и повесим, вот спешили выполнить указания нашего комсомольского лидера, а что переусердствовали, так это от избытка… Не мы первые, следующий раз подумает, на кого наезжать. Игорь ты ещё здесь? Бегом к оформителям!
Игорь, развернув лист ватмана, присвистнул от удивления:
- Шеф глянь-ка, какой класс, а нам дают промокашки, может, этот тиснем, а свой подложим?
- Игорь, один лист, не сделает погоды, и наш Зайчик тебя потом запилит.
- Да Игорёк, несомненно запилит, так что тебе придётся с радостью ему отдаваться или сразу убивать.
- Почему сразу? – спросил Игорь.
- А потому, что если сначала отдашься, последующее убийство теряет смысл, - охотно пояснил Боря. Блондинки снова прыснули, а Петрович одобрительно хмыкнул из-за газеты.
- Игорь, время! – строго напомнил я.
- Да оформители мне нарисуют в момент, когда я расскажу, что мы задумали, - бросил Игорь, набирая разгон.
До конца рабочего дня мы и газету сделали, и расчеты по теме закончили. Забегая вперёд, скажу, что на следующий день, мы с Игорем пришли за пол часа до начала рабочего дня и повесили газету. И народу она очень понравилась, в смысле оформление и стихи, так как статьи на производственные темы никто не читал и слава Богу. Циля, увлечённая работой нашей импровизированной редакции, сделала пару ошибок в той статье, что шла за моей подписью, и которую она перепечатывала из «Правды». Пару раз там проскакивали такие выражения – весь советский народ нашего одела, и начальник ЦК КПСС. Сене Зайчикову тоже очень понравилось, и оформление и быстрота с которой мы выполнили его задание. Особенно грело его душу то, что народ восторженно рассматривал ту часть газеты где была его статья, и не говорите мне, что блондинки глупые! Ивлев, парторг, пришёл как всегда, на час позже, посмотрел газету и всё понял, всё-таки не блондин. Газету снимать не стал, всё равно уже все видели, но оргвыводы он сделал, но это уже другая история.
В конце рабочего дня Игорь принёс уже нарисованный «Комсомольский прожектор», Светочка быстро поклеила на нужные места – нужные статьи, и я спрятал газету на шкаф. Мы договорились с Игорем прийти на работу на пол часа раньше и повесить наше произведение на стенде в вестибюле нашего НИИ. Петрович, которому, как эксперту была показана наша газета, одобрительно хмыкнул и сказал:
- Сильно! А не выпить ли нам, мужики, по этому поводу по сто грамм, за проходной, естественно.
Мы отказались. Боря, сказал, что его ждёт мама, и он не хочет огорчать её опозданием. У меня уже намечалась вечером гулянка, и мне надо было ещё забежать в магазин, о чём я и сказал. Чем вызвал завистливый вздох Игоря:
- О, шеф, снова стриптиз?
На, что я многозначительно ответил:
- Обязательно Игорёк, обязательно. Стриптиз, и женский и мужской!
Этим вызвал одновременный восторженный выдох Игорька и блондинок.
Потом Игорь тоже отказался составить компанию Петровичу, сославшись на какие-то таинственные дела. Петрович горестно вздохнул:
- Что ж вы… Как какие-то не русские!
Я ответил:
- Точно на русские, я щырый украинэць, про Борю промолчу, он сам скажет. Ну а Игорёк, скорее монголо-татарский захватчик, из глубины веков, несмотря на его имя, фамилию и отчество.
Опять же забегая вперёд, скажу, пришёл день, когда мы выпили с Петровичем, но это уже совсем другая история.
