Словно эмоции хлещут через край, сбивая настройки голосового аппарата. Такое частенько бывает в речах у глухих с рождения.
— Прекратите этот спор, не превращайте совещание в балаган. — Узнаю властный голос Бори.
И тут словно рушится тело плотины, и я оказываюсь посреди безумного водоворота:
— Балаган?
— Что такое балаган?
— Хочу в балаган?
— Давайте устроим балаган!
— Ба-ла-ган!
Это что за... ? Какие-то врата в сумасшедший дом, где среди буйных пациентов проводится один из этапов интеллектуальной игры «Что? Где? Когда?». Заинтригованный донельзя пытаюсь заглянуть в открытую дверь.
— Тихо!
Металл в голосе хозяин кабинета заставляет не только замолкнуть весь этот ор, но и я замираю на полпути до знакомства с участниками совещания.
— Распорядок дня, — продолжает вещать строгий начальствующий баритон, — на сегодня: сейчас передвигаемся в лабораторию, проводим серию опытов с реакцией на внешние раздражители. Путь следования по коридорам секции А...
— С-скорость п-перемещения? — Едва слышный голос, словно приглушённый дубовой офисной мебелью.
— Путевая скорость четыре километра в час. На поворотах сбрасывать до двух с половиной. При угрозе столкновения руки задействуются в качестве демпфера.
Я тихо сижу и ломаю голову о странной сути подслушиваемой оперативки. Что там чёрт возьми такое происходит? Он что, раздаёт указания своей разношёрстной механической своре?
— Руки по достижении лаборатории будут задействованы в полном объёме по программе опытной эксплуатации.
— А м-м-мы?
— Пожалуйста, говори только за себя, — нагло вклинивается давешняя при «наличии отсутствия», уверенно отнесённая мною в подкласс «сотрудница противная». — Я никуда не собираюсь перемещаться. У меня законный отгул. Трудовой Кодекс всё-таки для всех работодателей обязателен к исполнению.
— Молчать! — Командирский голос пытается предотвратить намечающуюся забастовку.
— Ничего не знаю, я в отгуле за отработанное ранее время, пускай за двоих отдувается соседка, — продолжает доставать начальство поборница законности в трудовых отношениях.
— Н... н-не имеешь права! — вновь возникает глас, вопиющий ранее: «А м-м-мы?». — Я отработала н... н-не менее твоего, но вот н... н-не поднимаю вопрос об отгуле. М-м-мы команда! Один з... з-за всех, двое з... з-за одного!
— Да это кто тут о правах заикается? — вмешивается ещё один странный голос, не отсвечивавший ранее.
— Ещё хоть слово, и я отключаю коммуникаторы!
Не совсем понятная мне угроза наводит на некоторое время порядок — тишина проникает через открытую дверь прямо в приёмную. Руда даже перестаёт поскрипывать лаковой кисточкой для ногтей.
Однако благодать царит недолго:
— Напоминаю всем здесь присутствующим — для вас рабочий день ненормированный. Работаете, пока не прозвучит сигнал отбоя. Я не для того наделял вас интеллектом, чтобы вы потом мне палки в колеса совали. Я сказал: работаем и, значит, работают ВСЕ!
— А трудовой Кодекс? Я требую заключения коллективного договора! Всё-таки это коллективное творчество, и нечего кичиться своим положением создателя!
— Ах ты... , — Боря, слышно, даже потерял священный дар речи от такой наглости.
Создатель? Ну точно. Оперативка проводилась среди разношёрстной братии сопровождающих роботов. Только не совсем понятно, какие такие палки они могут сунуть ему в колёса... И где у него эти колёса. Я наконец решаюсь и заглядываю в дверной проём — Рама сидит в одиночестве во главе длинного стола для заседаний, а по бокам только пустые стулья. Бравая компашка роботизированной мелюзги валяется вповалку в углу и помалкивает. И даже не шевелится. Хм-м. А с кем же он разговаривает тогда? В этот момент правая рука поднимает указательный палец вверх.
— Говори!
— Я, конечно же, не поддерживаю свою нижнеконечностную коллегу, но мы всё-таки не бездушные куски пластика, а личности, и...
Тут Боря замечает мою растерянную физиономию в проёме и весело кричит через весь стол:
— А-а-а, Войд! Заходи! У нас тут оперативка.
Я осторожно вхожу, постоянно оглядываясь, чувствуя какой-то скрытый подвох.
— Присаживайся, мы закончили...
— А-а...
— Я сказал — ЗАКОНЧИЛИ!
— Кхм, хотел спросить, а что тут происходит? — Мне неудобно за срыв оперативки, пускай, и не пойми с кем проводимой. Но в нашем Институте и не такие чудеса порой возможны.
— Да всё нормально. Просто мои роботизированные конечности права качают.
— Чего?
Рама спокойно улыбается. И я слышу противное хихиканье и весёлое шарканье подошв, раздающееся из-под стола... И скрипучие смешки прямо из обеих пугающе шевелящих пальцами, как оказалось, искусственных рук... Одна из них складывает знакомую с детства фигуру — тип "фига обыкновенная". Это странное веселье, окружающее Раму аурой безумия, меня по-настоящему пугает. Я словно зависаю в кошмарном сне и всё никак не могу проснуться. Нисколько не удивлюсь, если и стулья вскорости пустятся в пляс — весело и задорно хороводить с песнями вокруг.
Увидев моё замешательство, Рамов даёт команду:
— Цыц малявки!
Всеобщее веселье, как ножом отрезает. А я со страхом смотрю на непрекращающееся шевеление пальцев расслабленно лежащих на столе рук. Словно живые толстые червяки пытаются отползти от ладоней, удерживающих их вместе.
— Понимаешь, я проводил цикл исследований по наделению роботизированных конечностей искусственным интеллектом. Ну, и... Немного переборщил. Понимаешь, на складе не было процессоров с необходимой тактовой частотой, пришлось брать что есть. И вот результат, понимаешь ли, вместо того чтобы исправно трудиться, заменяя выбывшие из строя живые конечности, они развели тут ненужную демократию.
— Они что, взбунтовались у тебя?
— Не-е-е. Я изначально экспериментально наделил интеллектом только, понимаешь, правую руку. Но она быстро сообразила, что на неё слишком много возлагается. Потребовала себе временную подмену. Так появилась левая. Ноги также пришлось наделять интеллектом, само собой разумеется пресс, как вместилище духа. Потом левая рука возмутилась, что её заставляю делать, понимаешь, различную грязную работу, противную друг проявившимся религиозным канонам ведизма. Так и появились... Эти... — Боря печально кивает на угол, где начинает копошиться оживающая роботизированная куча мала. — Тунеядцы.
Просыпающаяся свора, потягивается, о чём-то перекидывается друг с другом одними им понятными знаками, попискивают, смешно подталкивая друг-друга.
— Затем, через какое-то время, очередной надел`нный сознанием субъект, глядя на перворожд`нных, на то, как они лоботрясничают, также отказывался работать. Пришлось наделять их способностью к самовоспроизводству, чтобы ещё не обленившаяся молодая поросль успевала что-то сделать полезное. А чтобы самому, понимаешь, не отвлекаться на производство новых, поставил процесс на рельсы автоматизации — добавил центр удовольствия. Но... Это было моей самой большой ошибкой. Теперь они только и делают, что...
Я ещё раз более внимательно присматриваюсь к машинерии. О, чёрт! Так вот откуда это кастрюлечное позвякивание, доносящееся из угла. Боря обречённо разводит слишком умными руками.
— А ты не пробовал их топить? В смысле — все новые ублюдочные порождения? Тебе же никаких Институтов не хватит на всю эту братию.
— Не могу. Я же, как-никак, их Создатель. Негоже уничтожать плоды своих ошибок...
Совсем другим взглядом смотрю на кабинет, этакую миниатюрную Вселенную: Создатель в лице Бори, конечности-полубоги и остальная полу-интеллектуальная камарилья, погрязшая в лени и разврате. Гармонии здесь, как впрочем и в Большой Вселенной, нет и на затёртый обол Карона. На ум приходит говорливый ИИ-шка, и я спрашиваю:
— Слушай, Рама. А какова была твоя цель создания сей своры? — Киваю на копошащуюся кучу роботизированного хлама.
Боря смущается. Подумав, поднимает правую руку, с сомнением рассматривает её и неуверенно отвечает:
— Наверное, только при создании этой какая-то ещё цель была, а дальше увяз в неконтролируемом саморазвивающемся процессе.
Я кланяюсь и покидаю этот механический вертеп. Руда в приёмной приветливо машет вслед свеженакрашенным маникюром. Или это её рука самостоятельно мне что-то салютует?
Возвращаясь из южной части Института, заглядываю по дороге к Олегу. Он сидит в кабинете и что-то стремительно пишет.
— Привет.
— А-а-а, Войд! Привет. Заходи дорогой! — Ставшее в последнее время привычным мрачное выражение его лица на время сходит на нет.
— Чего на тебя Др.Shark взъелся?
— Да имел неосторожность поспорить с ним на околонаучные темы, — туманно отвечает друже.
— На около научные, потому что на глубоко научные с ним спорить просто бесполезно, в виду отсутствия с его стороны каких-либо знаний о таковых? — шучу я.
— Ну, да, — серьёзно отвечает Олег.
— А что у вас с внетелесными воплощениями?
— А ты откуда знаешь? — агрессивно удивляется он.
— Кхм-м, — немного теряюсь от такого напора, — Так в стенгазете пишут, да слухи ходят о том, что у вас тут творится.
— А-а-а, — вяло машет рукой, — ты об этих бреднях. Ерунда. Не слушай. Мы тут новое направление разрабатываем... В тайне. Сам знаешь, как босс неровно дышит, когда мимо него что-то важное проходит. Я и удивился, откуда ты прознал. Пойдём, покажу. От вас с Костей у меня секретов нету.
Мы идём в лабораторию. Кругом сервера, компьютеры и несколько человек в белых халатах, тихо между собой переговариваются... Но как-то странно переговариваются... И как-то странно двигаются... Не могу сообразить, что же не так с этой лабораторией. Меня начинает мутить, словно моряка, попавшего в затяжной нудный шторм. Пытаюсь подстроиться к научному процессу и прислушиваюсь к разговорам:
- Какидетперезагрузкаблоков...
Что за... ?
- Перваягруппазашла,идетвторая...
Я смотрю на Олега. А он и не замечает ничего странного. Стремительно подскакивает к своим странно изъясняющимся сотрудникам, и тараторит без единой паузы:
-Какпроходятиспытания?
Слова остаются для меня нераспознанными, смысл вопроса улавливается чисто интуитивно.
- Покабезосложненийпроцессидет.
Олег так же быстро возвращается и замечает моё удивление. Хмыкает. Неожиданно раздаётся жуткий вой, словно одновременно включились все институтские сирены оповещения о воздушном нападении. Я зажимаю уши. Остальные работники замирают, с интересом прислушиваясь к этому отвратительному звуку. Мой кореш некоторое время также внимательно слушает, как будто это экстренное сообщение от самого Информбюро, а не примитивно одно битный сигнал гражданской обороны, потом хватает меня за руку и тянет обратно в кабинет.
— Что это было?
— Текстовая трансляция информации от системы контроля параметров. Ничего. Сейчас перезагрузят.
— Текстовая? — Не верю своим ушам.
— Конечно, — тот пожимает плечами, словно это настолько само собою разумеется, что не требует отдельного пояснения.
Давненько же я у него в гостях не бывал. Что за странные вещи здесь происходят? Такое впечатление, что нежданно-негаданно зашвырнуло меня в реальность с совсем иными законами мироустройства. Словно в ту самую кроличью нору случайно провалился...
— Вы чего делаете-то?
— Работаем над внетелесными воплощениями, но не в том смысле, что толкуют вокруг — никакой мистики и потусторонщины. Пытаемся перенести человеческий разум в локальное информационное поле, не привязанное к конкретной вычислительной машине или Интернету.
— А чего вы так разговариваете между собой: Гыр-гыр-гр-р-р-р, — пытаюсь воспроизвести внутрилабораторный стиль общения,—- Кодируетесь помаленьку?
— Не понял... — удивляется Олег. — Ты о чём?
— Ну вы между собой трёте на каком-то непонятном мне языке. Вроде бы и русский, но понять сложно, словно ускоренный раза в четыре.
— А-а-а. Это? Остатки прошлых исследований по субъективному изменению восприятия временного континуума.
— ЧЕГО?
— Хм-м-м. В общем, ты же знаешь, мы работаем с информационными системами, которые перерабатывают информацию на несколько порядков быстрее человека. Мы провели цикл исследований об изменении скорости восприятия времени. В общем попытались изменить его субъективное течение.
— И как? Получилось?
— Ты же сам все слышал. — Олег улыбается. — На самом деле, это не сложно. Если принять во внимание, что человеческое сознание плотно завязано на окружающий мир, я бы даже сказал — является его неотделимой частью.
— А ты? Ты же со мной нормально разговариваешь.
— Пришлось освоить переход с одного хроно-уровня на другой. Сам понимаешь, с Др.Shark не забалуешь — разложит на молекулы и не подавится.
— В смысле — хроно-переход? Заделаться этаким бодрым электроном с его перескоками с одного энергетического уровня на другой?
— Типа того.
— И как вы это устроили?
— Я же сказал — если принять концепцию неотделимости и взаимного влияния окружающего мира и человеческого сознания, всё становится проще простого. Если у Homo sapiens в силу различных обстоятельств лучше получается менять материальное окружение, чем своё сознание, ну так надо и идти от печки.
— Всё равно не улавливаю. Как вы можете ускорить материальное время в печке?
Кореш снисходительно улыбается, наверное сочувствуя моей умственной ограниченности... Или замедленности до тормознутости?
— Ты просто подумай — каким образом физическое время влияет на сознание, через какие процессы. Когда сможешь их вычленить, легко будет произвести селекцию — на какие мы можем воздействовать, на какие нет.
Начинаю усиленно обдумывать, но у меня не очень-то и получается.
— Помогу. Телевизор смотришь?
— Редко, в основном Интернетом пользуюсь.
— Помнишь широко разрекламированный эксперимент «Марс 2020»? Так вот, это была всего лишь внешняя, общедоступная часть. Основной этап шёл по отдельному засекреченному военными плану. Была вторая группа добровольцев, названная условно "Х", а освещаемая в СМИ являлась лишь группой прикрытия и одновременно контрольной. При этом ни та, ни та не знали, кто является контрольной, а кто основными участниками эксперимента «Время 00». Для группы Х, находящейся в полностью изолированной от внешнего мира среде, организовали постепенное ускорение видимых процессов — фильмы, трансляции, обслуживающих роботов перевели на ускоряющийся формат функционирования, произвели подмену доступных указателей времени. Ограничили доступ к хроностабильным процессам. Кое-какие медпрепараты протестировали. И за два года достигли ускорения окружающих группу процессов на сорок процентов.
— И как? Что в итоге получилось?
— Поскольку ускорение проводилось постепенно, осознанно воспринять изменения никто из группы Х не смог. Но в сравнении с контрольной группой, они начали двигаться быстрее, быстрее говорить, исполнять контрольные тесты быстрее. И что самое поразительное, у них самопроизвольно ускорился метаболизм. Само, непосредственное восприятие ими времени не изменилось, но когда эксперимент закончился, и группы смешались, контраст оказался поразительным. В итоге, в сравнении с контрольной группой естественное ускорение метаболизма достигло двадцати процентов, ускорение мыслительных процессов... Тридцати пяти.
Я не в силах скрыть изумление. Более тридцати процентов! Это человек из группы Х получает, субъективно конечно, в обычном мире прирост почти семи часов в сутках!
— Прекратите этот спор, не превращайте совещание в балаган. — Узнаю властный голос Бори.
И тут словно рушится тело плотины, и я оказываюсь посреди безумного водоворота:
— Балаган?
— Что такое балаган?
— Хочу в балаган?
— Давайте устроим балаган!
— Ба-ла-ган!
Это что за... ? Какие-то врата в сумасшедший дом, где среди буйных пациентов проводится один из этапов интеллектуальной игры «Что? Где? Когда?». Заинтригованный донельзя пытаюсь заглянуть в открытую дверь.
— Тихо!
Металл в голосе хозяин кабинета заставляет не только замолкнуть весь этот ор, но и я замираю на полпути до знакомства с участниками совещания.
— Распорядок дня, — продолжает вещать строгий начальствующий баритон, — на сегодня: сейчас передвигаемся в лабораторию, проводим серию опытов с реакцией на внешние раздражители. Путь следования по коридорам секции А...
— С-скорость п-перемещения? — Едва слышный голос, словно приглушённый дубовой офисной мебелью.
— Путевая скорость четыре километра в час. На поворотах сбрасывать до двух с половиной. При угрозе столкновения руки задействуются в качестве демпфера.
Я тихо сижу и ломаю голову о странной сути подслушиваемой оперативки. Что там чёрт возьми такое происходит? Он что, раздаёт указания своей разношёрстной механической своре?
— Руки по достижении лаборатории будут задействованы в полном объёме по программе опытной эксплуатации.
— А м-м-мы?
— Пожалуйста, говори только за себя, — нагло вклинивается давешняя при «наличии отсутствия», уверенно отнесённая мною в подкласс «сотрудница противная». — Я никуда не собираюсь перемещаться. У меня законный отгул. Трудовой Кодекс всё-таки для всех работодателей обязателен к исполнению.
— Молчать! — Командирский голос пытается предотвратить намечающуюся забастовку.
— Ничего не знаю, я в отгуле за отработанное ранее время, пускай за двоих отдувается соседка, — продолжает доставать начальство поборница законности в трудовых отношениях.
— Н... н-не имеешь права! — вновь возникает глас, вопиющий ранее: «А м-м-мы?». — Я отработала н... н-не менее твоего, но вот н... н-не поднимаю вопрос об отгуле. М-м-мы команда! Один з... з-за всех, двое з... з-за одного!
— Да это кто тут о правах заикается? — вмешивается ещё один странный голос, не отсвечивавший ранее.
— Ещё хоть слово, и я отключаю коммуникаторы!
Не совсем понятная мне угроза наводит на некоторое время порядок — тишина проникает через открытую дверь прямо в приёмную. Руда даже перестаёт поскрипывать лаковой кисточкой для ногтей.
Однако благодать царит недолго:
— Напоминаю всем здесь присутствующим — для вас рабочий день ненормированный. Работаете, пока не прозвучит сигнал отбоя. Я не для того наделял вас интеллектом, чтобы вы потом мне палки в колеса совали. Я сказал: работаем и, значит, работают ВСЕ!
— А трудовой Кодекс? Я требую заключения коллективного договора! Всё-таки это коллективное творчество, и нечего кичиться своим положением создателя!
— Ах ты... , — Боря, слышно, даже потерял священный дар речи от такой наглости.
Создатель? Ну точно. Оперативка проводилась среди разношёрстной братии сопровождающих роботов. Только не совсем понятно, какие такие палки они могут сунуть ему в колёса... И где у него эти колёса. Я наконец решаюсь и заглядываю в дверной проём — Рама сидит в одиночестве во главе длинного стола для заседаний, а по бокам только пустые стулья. Бравая компашка роботизированной мелюзги валяется вповалку в углу и помалкивает. И даже не шевелится. Хм-м. А с кем же он разговаривает тогда? В этот момент правая рука поднимает указательный палец вверх.
— Говори!
— Я, конечно же, не поддерживаю свою нижнеконечностную коллегу, но мы всё-таки не бездушные куски пластика, а личности, и...
Тут Боря замечает мою растерянную физиономию в проёме и весело кричит через весь стол:
— А-а-а, Войд! Заходи! У нас тут оперативка.
Я осторожно вхожу, постоянно оглядываясь, чувствуя какой-то скрытый подвох.
— Присаживайся, мы закончили...
— А-а...
— Я сказал — ЗАКОНЧИЛИ!
— Кхм, хотел спросить, а что тут происходит? — Мне неудобно за срыв оперативки, пускай, и не пойми с кем проводимой. Но в нашем Институте и не такие чудеса порой возможны.
— Да всё нормально. Просто мои роботизированные конечности права качают.
— Чего?
Рама спокойно улыбается. И я слышу противное хихиканье и весёлое шарканье подошв, раздающееся из-под стола... И скрипучие смешки прямо из обеих пугающе шевелящих пальцами, как оказалось, искусственных рук... Одна из них складывает знакомую с детства фигуру — тип "фига обыкновенная". Это странное веселье, окружающее Раму аурой безумия, меня по-настоящему пугает. Я словно зависаю в кошмарном сне и всё никак не могу проснуться. Нисколько не удивлюсь, если и стулья вскорости пустятся в пляс — весело и задорно хороводить с песнями вокруг.
Увидев моё замешательство, Рамов даёт команду:
— Цыц малявки!
Всеобщее веселье, как ножом отрезает. А я со страхом смотрю на непрекращающееся шевеление пальцев расслабленно лежащих на столе рук. Словно живые толстые червяки пытаются отползти от ладоней, удерживающих их вместе.
— Понимаешь, я проводил цикл исследований по наделению роботизированных конечностей искусственным интеллектом. Ну, и... Немного переборщил. Понимаешь, на складе не было процессоров с необходимой тактовой частотой, пришлось брать что есть. И вот результат, понимаешь ли, вместо того чтобы исправно трудиться, заменяя выбывшие из строя живые конечности, они развели тут ненужную демократию.
— Они что, взбунтовались у тебя?
— Не-е-е. Я изначально экспериментально наделил интеллектом только, понимаешь, правую руку. Но она быстро сообразила, что на неё слишком много возлагается. Потребовала себе временную подмену. Так появилась левая. Ноги также пришлось наделять интеллектом, само собой разумеется пресс, как вместилище духа. Потом левая рука возмутилась, что её заставляю делать, понимаешь, различную грязную работу, противную друг проявившимся религиозным канонам ведизма. Так и появились... Эти... — Боря печально кивает на угол, где начинает копошиться оживающая роботизированная куча мала. — Тунеядцы.
Просыпающаяся свора, потягивается, о чём-то перекидывается друг с другом одними им понятными знаками, попискивают, смешно подталкивая друг-друга.
— Затем, через какое-то время, очередной надел`нный сознанием субъект, глядя на перворожд`нных, на то, как они лоботрясничают, также отказывался работать. Пришлось наделять их способностью к самовоспроизводству, чтобы ещё не обленившаяся молодая поросль успевала что-то сделать полезное. А чтобы самому, понимаешь, не отвлекаться на производство новых, поставил процесс на рельсы автоматизации — добавил центр удовольствия. Но... Это было моей самой большой ошибкой. Теперь они только и делают, что...
Я ещё раз более внимательно присматриваюсь к машинерии. О, чёрт! Так вот откуда это кастрюлечное позвякивание, доносящееся из угла. Боря обречённо разводит слишком умными руками.
— А ты не пробовал их топить? В смысле — все новые ублюдочные порождения? Тебе же никаких Институтов не хватит на всю эту братию.
— Не могу. Я же, как-никак, их Создатель. Негоже уничтожать плоды своих ошибок...
Совсем другим взглядом смотрю на кабинет, этакую миниатюрную Вселенную: Создатель в лице Бори, конечности-полубоги и остальная полу-интеллектуальная камарилья, погрязшая в лени и разврате. Гармонии здесь, как впрочем и в Большой Вселенной, нет и на затёртый обол Карона. На ум приходит говорливый ИИ-шка, и я спрашиваю:
— Слушай, Рама. А какова была твоя цель создания сей своры? — Киваю на копошащуюся кучу роботизированного хлама.
Боря смущается. Подумав, поднимает правую руку, с сомнением рассматривает её и неуверенно отвечает:
— Наверное, только при создании этой какая-то ещё цель была, а дальше увяз в неконтролируемом саморазвивающемся процессе.
Я кланяюсь и покидаю этот механический вертеп. Руда в приёмной приветливо машет вслед свеженакрашенным маникюром. Или это её рука самостоятельно мне что-то салютует?
Возвращаясь из южной части Института, заглядываю по дороге к Олегу. Он сидит в кабинете и что-то стремительно пишет.
— Привет.
— А-а-а, Войд! Привет. Заходи дорогой! — Ставшее в последнее время привычным мрачное выражение его лица на время сходит на нет.
— Чего на тебя Др.Shark взъелся?
— Да имел неосторожность поспорить с ним на околонаучные темы, — туманно отвечает друже.
— На около научные, потому что на глубоко научные с ним спорить просто бесполезно, в виду отсутствия с его стороны каких-либо знаний о таковых? — шучу я.
— Ну, да, — серьёзно отвечает Олег.
— А что у вас с внетелесными воплощениями?
— А ты откуда знаешь? — агрессивно удивляется он.
— Кхм-м, — немного теряюсь от такого напора, — Так в стенгазете пишут, да слухи ходят о том, что у вас тут творится.
— А-а-а, — вяло машет рукой, — ты об этих бреднях. Ерунда. Не слушай. Мы тут новое направление разрабатываем... В тайне. Сам знаешь, как босс неровно дышит, когда мимо него что-то важное проходит. Я и удивился, откуда ты прознал. Пойдём, покажу. От вас с Костей у меня секретов нету.
Мы идём в лабораторию. Кругом сервера, компьютеры и несколько человек в белых халатах, тихо между собой переговариваются... Но как-то странно переговариваются... И как-то странно двигаются... Не могу сообразить, что же не так с этой лабораторией. Меня начинает мутить, словно моряка, попавшего в затяжной нудный шторм. Пытаюсь подстроиться к научному процессу и прислушиваюсь к разговорам:
- Какидетперезагрузкаблоков...
Что за... ?
- Перваягруппазашла,идетвторая...
Я смотрю на Олега. А он и не замечает ничего странного. Стремительно подскакивает к своим странно изъясняющимся сотрудникам, и тараторит без единой паузы:
-Какпроходятиспытания?
Слова остаются для меня нераспознанными, смысл вопроса улавливается чисто интуитивно.
- Покабезосложненийпроцессидет.
Олег так же быстро возвращается и замечает моё удивление. Хмыкает. Неожиданно раздаётся жуткий вой, словно одновременно включились все институтские сирены оповещения о воздушном нападении. Я зажимаю уши. Остальные работники замирают, с интересом прислушиваясь к этому отвратительному звуку. Мой кореш некоторое время также внимательно слушает, как будто это экстренное сообщение от самого Информбюро, а не примитивно одно битный сигнал гражданской обороны, потом хватает меня за руку и тянет обратно в кабинет.
— Что это было?
— Текстовая трансляция информации от системы контроля параметров. Ничего. Сейчас перезагрузят.
— Текстовая? — Не верю своим ушам.
— Конечно, — тот пожимает плечами, словно это настолько само собою разумеется, что не требует отдельного пояснения.
Давненько же я у него в гостях не бывал. Что за странные вещи здесь происходят? Такое впечатление, что нежданно-негаданно зашвырнуло меня в реальность с совсем иными законами мироустройства. Словно в ту самую кроличью нору случайно провалился...
— Вы чего делаете-то?
— Работаем над внетелесными воплощениями, но не в том смысле, что толкуют вокруг — никакой мистики и потусторонщины. Пытаемся перенести человеческий разум в локальное информационное поле, не привязанное к конкретной вычислительной машине или Интернету.
— А чего вы так разговариваете между собой: Гыр-гыр-гр-р-р-р, — пытаюсь воспроизвести внутрилабораторный стиль общения,—- Кодируетесь помаленьку?
— Не понял... — удивляется Олег. — Ты о чём?
— Ну вы между собой трёте на каком-то непонятном мне языке. Вроде бы и русский, но понять сложно, словно ускоренный раза в четыре.
— А-а-а. Это? Остатки прошлых исследований по субъективному изменению восприятия временного континуума.
— ЧЕГО?
— Хм-м-м. В общем, ты же знаешь, мы работаем с информационными системами, которые перерабатывают информацию на несколько порядков быстрее человека. Мы провели цикл исследований об изменении скорости восприятия времени. В общем попытались изменить его субъективное течение.
— И как? Получилось?
— Ты же сам все слышал. — Олег улыбается. — На самом деле, это не сложно. Если принять во внимание, что человеческое сознание плотно завязано на окружающий мир, я бы даже сказал — является его неотделимой частью.
— А ты? Ты же со мной нормально разговариваешь.
— Пришлось освоить переход с одного хроно-уровня на другой. Сам понимаешь, с Др.Shark не забалуешь — разложит на молекулы и не подавится.
— В смысле — хроно-переход? Заделаться этаким бодрым электроном с его перескоками с одного энергетического уровня на другой?
— Типа того.
— И как вы это устроили?
— Я же сказал — если принять концепцию неотделимости и взаимного влияния окружающего мира и человеческого сознания, всё становится проще простого. Если у Homo sapiens в силу различных обстоятельств лучше получается менять материальное окружение, чем своё сознание, ну так надо и идти от печки.
— Всё равно не улавливаю. Как вы можете ускорить материальное время в печке?
Кореш снисходительно улыбается, наверное сочувствуя моей умственной ограниченности... Или замедленности до тормознутости?
— Ты просто подумай — каким образом физическое время влияет на сознание, через какие процессы. Когда сможешь их вычленить, легко будет произвести селекцию — на какие мы можем воздействовать, на какие нет.
Начинаю усиленно обдумывать, но у меня не очень-то и получается.
— Помогу. Телевизор смотришь?
— Редко, в основном Интернетом пользуюсь.
— Помнишь широко разрекламированный эксперимент «Марс 2020»? Так вот, это была всего лишь внешняя, общедоступная часть. Основной этап шёл по отдельному засекреченному военными плану. Была вторая группа добровольцев, названная условно "Х", а освещаемая в СМИ являлась лишь группой прикрытия и одновременно контрольной. При этом ни та, ни та не знали, кто является контрольной, а кто основными участниками эксперимента «Время 00». Для группы Х, находящейся в полностью изолированной от внешнего мира среде, организовали постепенное ускорение видимых процессов — фильмы, трансляции, обслуживающих роботов перевели на ускоряющийся формат функционирования, произвели подмену доступных указателей времени. Ограничили доступ к хроностабильным процессам. Кое-какие медпрепараты протестировали. И за два года достигли ускорения окружающих группу процессов на сорок процентов.
— И как? Что в итоге получилось?
— Поскольку ускорение проводилось постепенно, осознанно воспринять изменения никто из группы Х не смог. Но в сравнении с контрольной группой, они начали двигаться быстрее, быстрее говорить, исполнять контрольные тесты быстрее. И что самое поразительное, у них самопроизвольно ускорился метаболизм. Само, непосредственное восприятие ими времени не изменилось, но когда эксперимент закончился, и группы смешались, контраст оказался поразительным. В итоге, в сравнении с контрольной группой естественное ускорение метаболизма достигло двадцати процентов, ускорение мыслительных процессов... Тридцати пяти.
Я не в силах скрыть изумление. Более тридцати процентов! Это человек из группы Х получает, субъективно конечно, в обычном мире прирост почти семи часов в сутках!
