Ласка фыркнула в ответ, будто говоря, что трава всё равно покрыта снегом, и стала осматривать местность, беспокойно вертя головой из стороны в сторону. Лошадь не любила находиться там, где царила смерть. Эрленду и самому было не по себе в подобных местах. Несколько раз алхимику доводилось побывать в городских похоронных залах. В подобных местах становилось по-настоящему страшно, и даже слабый ветерок, колыхнувший огонь факела, заставлял вздрагивать и испуганно оглядываться.
При обходе надгробий у Эрленда по спине побежали мурашки. Алхимик всегда замечал, что на кладбищах слишком тихо. Эрленд уходил всё глубже в лабиринты надгробий, как вдруг прямо над его головой громко каркнула ворона. Вздрогнув от неожиданности, целитель в душе проклял эту птицу. Обойдя ещё несколько заснеженных надгробий, Эрленд, наконец, увидел интересующий его цветок. Он назывался «погибшая краса». Ярко-оранжевые лепестки с чёрными точками около центра, на стебле два-три треугольных листа. «Погибшая краса» росла только на могилах молодых девушек. Считалось, что если этот цветок вырос на могиле девушки, то сами боги подтвердили её красоту. Среди вялых и мрачных цветов кладбища «погибшая краса» сильно выделялась. Эрленд вспомнил, что такой же цветок вырос на могиле Лилли. Однако её «погибшая краса» была небесно-голубого цвета, что является большой редкостью. В народе говорилось, что это означало чистоту помыслов умершей девушки. Целитель помотал головой, прогоняя горестные воспоминания.
Достав свой нож, Эрленд срезал цветок и невольно залюбовался его красотой. Это растение было способно пробиться даже сквозь снежный покров посреди зимы. На его оранжевых лепестках блестели редкие снежинки. Большая их часть таяла на «погибшей красе», оставляя маленькие капельки. Будто сам цветок тоже оплакивал безвременно ушедшую в царство смерти девушку, тоскуя о её утерянной красоте. Глубоко вздохнув, целитель положил «красу» в сумку и решил ещё побродить по кладбищу. Он нашёл ещё четыре таких цветка, прежде чем решил, что пора уже двигаться дальше. Ему нужны были только лепестки, а их на каждой «красе» было по десять штук.
Ласка с готовностью поднялась с земли, как только увидела приближающегося хозяина, оставив неровный след от своего тела на снегу. Эрленд видел, что она взволнована. Погладив лошадь по голове, алхимик возобновил свой путь. Осталось только добыть несколько ветвей ранней плакучей ивы. Поначалу Эрленд решил свернуть к озеру Дейлор, которое находилось недалеко от границы с Крартельской провинции империи Стедмар. Там должна расти одинокая ранняя плакучая ива, которая не раз отдавала свои листья на эликсиры Эрленда. Однако два или три раза алхимику пришлось топать за ивовыми листьями к Зелёной Лиге – реке, которая текла через Многолюдный лес. Её так назвали из-за того, что она большей частью своей длины протекает через этот самый лес, беря своё начало из ключевого родника на бывшей территории Крартела.
Свернув к озеру Дейлор, целитель стал внимательно осматривать окрестности. Около этого озера любили охотиться волки, которые зимой становятся особенно озлобленными из-за отсутствия пищи, и всадник на лошади вполне годился на плотный обед для целой стаи. Убедившись, что поблизости нет хищников, Эрленд ещё немного ускорил Ласку. Морозный воздух возвращал радость жизни в душу после мрачного ощущения, которое нагнетает кладбище.
Когда целитель подъехал к озеру, ему стоило огромных усилий, чтобы не выругаться вслух. На просторах скованного льдом озера не было видно ни одного дерева, а на месте, где Эрленд привык видеть ту самую раннюю иву, красовался невысокий пень. Какой-то дровосек срубил дерево почти под самый корень. Эрленд взял верх над своим гневом и направил Ласку назад.
Эрленд с сожалением направил Ласку по дороге, которая вела к Атфельду. На повороте к городу нужно было взять на северо-восток и выйти к опушке Многолюдного леса. Можно избежать леса и пройти по окраине до того места, где Зелёная Лига вытекает из него, но Эрленд отказался от этой мысли. Он не был уверен в том, что ранние ивы растут за пределами Многолюдного леса, а потому решил не рисковать.
Эрленд ударил по бокам Ласки сильнее обычного, и лошадь пустилась иноходью, от чего следы на снегу стали отпечатываться крайне неравномерно. Алхимику хотелось поскорее добраться до этого леса. Его руки уже начинали чуть-чуть замерзать, и целитель не раз пожалел о том, что не взял с собой перчатки. Тем временем на Эрленда навалилась какая-то усталость. Это было одним из побочных действий «Беличьего раствора». Именно поэтому Эрленд твёрдо решил выспаться сегодня вечером.
Ласка, казалось, была только рада ускорить свой ход. Видимо, прохладный воздух ей тоже был в радость после жутковатого кладбища. Пусть она ни разу не сбегала, но меньше любить свободу она от этого не стала. Лошади были из тех зверей, что любили простор, несмотря ни на что. Попробовав однажды, им захочется ощутить его снова. Если бы Эрленд был уверен, что Ласка будет хорошо и долго жить на просторах полей Кемендума, то отпустил бы её, не задумываясь. Но она не протянет и пары недель, человеческая забота ей необходима.
Думая о свободе и просторах, Эрленду вспомнилось недавнее восстание лайдеров в Стедмаре. Этих людей можно было понять. Рабство имело место быть во всех людских владениях, однако с жителями Крартела дело обстояло несколько иначе. Однажды Стедмар и Крартел уже заключали союз – это произошло вскоре после падения Объединённого Королевства Кемендум. Просуществовав четыреста лет, союз распался, и Крартел вновь стал независимым. И вот, спустя ещё пятьсот лет, Стедмар покорил целый народ, и территория лайдеров входит в состав империи до настоящего 980 года. Лайдеры являются гордыми людьми: всё дело в том, что они были прямыми потомками первого народа, появившегося в Лоринаре – трилваров. Отчасти именно гордость и привела к жёстким податям и немалой дани, которую выплачивали лайдеры империи.
Время уже перевалило далеко за полдень, когда Эрленд увидел вдалеке окраину Многолюдного леса. Пора было остановиться на привал и перекусить. Эрленду казалось, что обедал он очень давно, и аппетит разыгрался с нешуточной силой. Ласка наверняка тоже была голодной, поэтому Эрленд соскользнул со спины лошади и отошёл с натоптанного наста в небольшие мягкие сугробы, начинающиеся сбоку от тропы. Недалеко от тракта было небольшое кострище, где путники останавливались, чтобы отдохнуть. Сейчас это кострище было засыпано снегом, поэтому алхимику не сразу удалось его найти. Отыскав нужное место, Эрленд очистил землю, засыпанную углями, от снега и уже спустя несколько минут, он подогревал говядину на огне, вдыхая аппетитный запах жарящегося мяса. Вспомнив про Ласку, Эрленд достал из своей сумки морковь и подал лошади. Ласка с удовольствием захрустела угощением и прилегла рядом с костром. Её конская туша слегка подрагивала от соприкосновения с холодным настом, однако лошадь быстро пригрелась, и перестала дрожать. Эрленд примостился рядом, откинув спину на лошадиный бок. Ласка негромко фыркнула, требуя ещё моркови.
– Тебе не много будет? – усмехнулся Эрленд, доставая из сумки ещё одну морковь. Ласка снова принялась хрустеть овощем.
Подождав ещё немного, Эрленд взялся за свою говядину. Мясо не успело хорошо прожариться, но алхимик был слишком голодным, чтобы ждать ещё. Очередное плохое действие раствора – организм требует еды всё больше и чаще. Утолив голод, Эрленд поднёс бурдюк с медовухой к губам и сделал несколько глотков. Сладковатая, прохладная жидкость тут же освежила пересохшее горло. Хмельное действие медовухи должен был взять на себя «Беличий раствор», поэтому Эрленд не заботился о своём состоянии и выпил, сколько смог. Ласке, к сожалению, попить было нечего. Эрленд потрепал лошадь по холке, успокоив тем, что она вдоволь напьётся из Зелёной Лиги, которая зимой не полностью покрывается льдом.
Эрленд посидел ещё немного и решил, что пора двигаться дальше. Он поднялся на ноги, и Ласка, смотря на хозяина, тоже встала. Целитель потушил костёр и взобрался на лошадь. До Многолюдного леса оставалось ещё примерно полчаса пути, и Эрленду уже хотелось покончить с этим делом. Это место было опасным. Страха добавляло недавнее нападение на гвардейцев сэра Лемдала.
Тропа была достаточно ровной, но на подходе к лесу она начинала сильно извиваться. Из-за этого большая часть караванщиков ненавидела Многолюдный лес ещё сильнее. Нервно сглотнув, Эрленд направил Ласку прямиком в чащу. Лес встретил алхимика практически звенящей тишиной, нарушаемой лишь хрустом снега под копытами его лошади. Покрытые белым покрывалом деревья не издавали ни единого треска или шелеста. Изо рта целителя и его лошади без устали вырывался слабый пар и практически мгновенно растворялся. Снег образовывал достаточно высокие холмы, за которыми могли прятаться хищники, рыщущие в поисках тёплого мяса.
В какой-то момент на плечо алхимика мягко упала пустая шишка, и он с трудом удержался, чтобы не пустить Ласку галопом. Облегчённо выдохнув, он продолжил смотреть вперёд. Эрленд почувствовал себя неуютно. Кроме разнообразной живности разумных существ в нём не обитало. Разве что кентавров можно было назвать таковыми, потому что они имели свой язык и культуру, кое-кто из них умел говорить и на общепринятом языке. Эрленд мало что знал о народе полуконей, но кое-какие сведения ему в память запали. Они помогали Кемендуму во время нападения орков, которое в народе называли «Войной набегов». Несколько раз какие-то вожаки кентавров вели переговоры с правителями трёх стран: Кемендума, Латории и Рессулии насчёт рубки Многолюдного леса. Тогда полукони доходчиво объяснили, что будут жестоко наказывать тех, кто нарушит уговор, который заключался в том, что жители трёх оговорённых стран не будут уничтожать лес.
В лесу снежного покрова было гораздо больше, чем на дороге. Это место славилось тем, что снег здесь держится долго. Эрленд уже не раз отмечал, что Многолюдный лес был прекрасен в любое время года. Особенно хорошо находиться здесь рано утром, сразу после рассвета. В это время суток здесь можно услышать самых разных птиц. Эрленд несколько раз ходил сюда с Лилли. Она любила послушать трели соловьёв или визгливые крики иволги. Эрленду же было всё равно. Рядом с ней ему казались прекрасными даже каркающие вороны или трещотки-сороки. Но сейчас для соловьёв было слишком рано, а вот вороны и сороки трещали без умолка. Ласке нравился Многолюдный лес. Её вообще привлекала дикая природа – она казалась лошади родной.
Голые деревья не спешили обзаводиться зелёной одеждой. Эрленд не торопясь осматривал окрестности, насколько хватало глаз. Ни единой живой души. Только один раз какая-то мышка пробежала под копытами Ласки. По счастливой случайности лошадь не заметила зверька. Она очень не любила всякую мелкую живность. Больше всего её пугали змеи: один раз Ласка даже сбросила Эрленда с себя, встав на дыбы. Алхимику повезло, он отделался лёгкими ушибами, приземлившись в кучу листвы.
Чтобы добраться до Зелёной Лиги, надо было пройти достаточно глубоко. Им крупно повезёт, если они не наткнутся на стаю волков или одиноко бродящую рысь. Медведи ещё пребывали в спячке, поэтому их можно было не бояться. Кентавров Эрленд тоже не опасался, потому что он не был ни лесорубом, ни браконьером. Однако кентавры вгоняли его в дрожь: эти статные существа – полулюди, полулошади – умели заставить бояться себя. Эрленд слышал рассказы о кентаврах, но сам так ни разу и не добрался до какой-нибудь книги, в которых подробно описываются быт и жизнь полуконей.
Ласка легко трусила по ровному, натоптанному снегу, смотря чётко вперёд. Эрленд всмотрелся и увидел, наконец, блестящую воду недалеко от себя. Спустя минуту, до его слуха уже отчётливо доносился плеск и шум Зелёной Лиги. Эрленд посмотрел по сторонам и увидел чуть поодаль от места, откуда они вышли, большую раннюю плакучую иву. Зелёные ветви дерева были грустно опущены вниз, поближе к воде. Тёмный, почти чёрный, ствол в некоторых местах зеленел ото мха, расположенного в разбросанном порядке. Ранняя ива была одной из немногих деревьев, по которым было невозможно определить север. Она очень сильно выделялась на фоне голых деревьев, представляя собой тёмно-зелёный мазок на бело-сером холсте этого леса.
Эрленд подвёл Ласку к дереву и пустил попить из Лиги. Сам алхимик нагнул к себе ближайшую ветку и срезал несколько отростков. Подойдя с другой стороны, Эрленд срезал ещё пару веток и оставил дерево в покое. Пока Ласка пила из реки, Эрленд любовался кристальной чистотой воды и нерестящейся неподалёку рыбой. Водящиеся в этих водах лососи без устали выпрыгивали из воды, чуть ли не по три штуки за раз.
Когда Ласка напилась, Эрленд сказал, что пора выдвигаться домой. Целитель взобрался на лошадь и тронул каблуками её бока. Можно было не торопиться, но Эрленду очень хотелось вернуться домой и по-человечески выспаться. Кроме того, Аннетия, наверняка, волнуется. «Беличий раствор» скоро должен прекратить своё действие. Чем чаще им пользуешься, тем меньше он поддерживает бодрость и тем страшнее последствия. Ласка не хотела покидать красивую реку, но послушно пошла рысью по направлению к окраине Многолюдного леса.
Внезапно Эрленд уловил помимо лесных шорохов и вороньего крика ещё какой-то звук. Он надеялся, что ошибался, но целителю показалось, что это был вопль. Алхимик замедлил Ласку и прислушался. Звук не повторился, поэтому ему было очень трудно вспомнить, откуда он доносился. Эрленд вновь легко ударил по бокам лошади, продолжая путь к опушке.
Он думал, что уже подъезжает к окраине, как лесную тишину разорвал грозный, почти звериный рык. Это не было похоже на рычание рыси или рёв медведя – он был издан хриплым голосом, который очень отдалённо напоминал человеческий. Рык слышался очень близко. Эрленд повернул голову направо и ужаснулся увиденной картине. В небольшой низине стояли три кентавра, двое из которых были вооружены молотами, а ещё один большим топором, за спиной у него был колчан со стрелами, лук валялся неподалёку. Около копыт полуконей лежали пятеро охотников. Трое уже были мертвы, судя по разбитым черепам и вывернутым рукам. Эрленда едва не стошнило от вида этих тел. Он подвёл Ласку к широкому дереву, из-за которого продолжил наблюдать за сценой.
– Я не браконьер, клянусь! – срывающимся голосом кричал один из оставшихся в живых охотников. – Я простой охотник! Пожалуйста, не убивайте…
Не было похоже, что кентавр его понял. Судя по всему, среди присутствующих полуконей не было тех, кто понимает человеческую речь. Ответом на мольбы охотника была жуткая, хриплая усмешка, за которой последовал нечленораздельный, рваный говор, кое-как складывающийся в непонятные слова. Эрленд впервые в жизни услышал язык кентавров. После того, как из уст кентавра перестала вырываться рваная речь, полуконь лягнул своего «собеседника» в грудь. Человек еле дышал, схватившись за то место, куда пришёлся удар. Из его рта на заснеженную землю закапала кровь.
В следующий миг заговорил другой кентавр, указав на полуживого охотника. Первый полуконь подошёл к своей жертве и прижал её копытами к земле. Охотник взвыл от боли, беспомощно молотя руками по снегу. Кентавр, тем временем, схватил конечности человека в свои руки и с невероятной силой и скоростью дёрнул в стороны.
При обходе надгробий у Эрленда по спине побежали мурашки. Алхимик всегда замечал, что на кладбищах слишком тихо. Эрленд уходил всё глубже в лабиринты надгробий, как вдруг прямо над его головой громко каркнула ворона. Вздрогнув от неожиданности, целитель в душе проклял эту птицу. Обойдя ещё несколько заснеженных надгробий, Эрленд, наконец, увидел интересующий его цветок. Он назывался «погибшая краса». Ярко-оранжевые лепестки с чёрными точками около центра, на стебле два-три треугольных листа. «Погибшая краса» росла только на могилах молодых девушек. Считалось, что если этот цветок вырос на могиле девушки, то сами боги подтвердили её красоту. Среди вялых и мрачных цветов кладбища «погибшая краса» сильно выделялась. Эрленд вспомнил, что такой же цветок вырос на могиле Лилли. Однако её «погибшая краса» была небесно-голубого цвета, что является большой редкостью. В народе говорилось, что это означало чистоту помыслов умершей девушки. Целитель помотал головой, прогоняя горестные воспоминания.
Достав свой нож, Эрленд срезал цветок и невольно залюбовался его красотой. Это растение было способно пробиться даже сквозь снежный покров посреди зимы. На его оранжевых лепестках блестели редкие снежинки. Большая их часть таяла на «погибшей красе», оставляя маленькие капельки. Будто сам цветок тоже оплакивал безвременно ушедшую в царство смерти девушку, тоскуя о её утерянной красоте. Глубоко вздохнув, целитель положил «красу» в сумку и решил ещё побродить по кладбищу. Он нашёл ещё четыре таких цветка, прежде чем решил, что пора уже двигаться дальше. Ему нужны были только лепестки, а их на каждой «красе» было по десять штук.
Ласка с готовностью поднялась с земли, как только увидела приближающегося хозяина, оставив неровный след от своего тела на снегу. Эрленд видел, что она взволнована. Погладив лошадь по голове, алхимик возобновил свой путь. Осталось только добыть несколько ветвей ранней плакучей ивы. Поначалу Эрленд решил свернуть к озеру Дейлор, которое находилось недалеко от границы с Крартельской провинции империи Стедмар. Там должна расти одинокая ранняя плакучая ива, которая не раз отдавала свои листья на эликсиры Эрленда. Однако два или три раза алхимику пришлось топать за ивовыми листьями к Зелёной Лиге – реке, которая текла через Многолюдный лес. Её так назвали из-за того, что она большей частью своей длины протекает через этот самый лес, беря своё начало из ключевого родника на бывшей территории Крартела.
Свернув к озеру Дейлор, целитель стал внимательно осматривать окрестности. Около этого озера любили охотиться волки, которые зимой становятся особенно озлобленными из-за отсутствия пищи, и всадник на лошади вполне годился на плотный обед для целой стаи. Убедившись, что поблизости нет хищников, Эрленд ещё немного ускорил Ласку. Морозный воздух возвращал радость жизни в душу после мрачного ощущения, которое нагнетает кладбище.
Когда целитель подъехал к озеру, ему стоило огромных усилий, чтобы не выругаться вслух. На просторах скованного льдом озера не было видно ни одного дерева, а на месте, где Эрленд привык видеть ту самую раннюю иву, красовался невысокий пень. Какой-то дровосек срубил дерево почти под самый корень. Эрленд взял верх над своим гневом и направил Ласку назад.
Эрленд с сожалением направил Ласку по дороге, которая вела к Атфельду. На повороте к городу нужно было взять на северо-восток и выйти к опушке Многолюдного леса. Можно избежать леса и пройти по окраине до того места, где Зелёная Лига вытекает из него, но Эрленд отказался от этой мысли. Он не был уверен в том, что ранние ивы растут за пределами Многолюдного леса, а потому решил не рисковать.
Эрленд ударил по бокам Ласки сильнее обычного, и лошадь пустилась иноходью, от чего следы на снегу стали отпечатываться крайне неравномерно. Алхимику хотелось поскорее добраться до этого леса. Его руки уже начинали чуть-чуть замерзать, и целитель не раз пожалел о том, что не взял с собой перчатки. Тем временем на Эрленда навалилась какая-то усталость. Это было одним из побочных действий «Беличьего раствора». Именно поэтому Эрленд твёрдо решил выспаться сегодня вечером.
Ласка, казалось, была только рада ускорить свой ход. Видимо, прохладный воздух ей тоже был в радость после жутковатого кладбища. Пусть она ни разу не сбегала, но меньше любить свободу она от этого не стала. Лошади были из тех зверей, что любили простор, несмотря ни на что. Попробовав однажды, им захочется ощутить его снова. Если бы Эрленд был уверен, что Ласка будет хорошо и долго жить на просторах полей Кемендума, то отпустил бы её, не задумываясь. Но она не протянет и пары недель, человеческая забота ей необходима.
Думая о свободе и просторах, Эрленду вспомнилось недавнее восстание лайдеров в Стедмаре. Этих людей можно было понять. Рабство имело место быть во всех людских владениях, однако с жителями Крартела дело обстояло несколько иначе. Однажды Стедмар и Крартел уже заключали союз – это произошло вскоре после падения Объединённого Королевства Кемендум. Просуществовав четыреста лет, союз распался, и Крартел вновь стал независимым. И вот, спустя ещё пятьсот лет, Стедмар покорил целый народ, и территория лайдеров входит в состав империи до настоящего 980 года. Лайдеры являются гордыми людьми: всё дело в том, что они были прямыми потомками первого народа, появившегося в Лоринаре – трилваров. Отчасти именно гордость и привела к жёстким податям и немалой дани, которую выплачивали лайдеры империи.
Время уже перевалило далеко за полдень, когда Эрленд увидел вдалеке окраину Многолюдного леса. Пора было остановиться на привал и перекусить. Эрленду казалось, что обедал он очень давно, и аппетит разыгрался с нешуточной силой. Ласка наверняка тоже была голодной, поэтому Эрленд соскользнул со спины лошади и отошёл с натоптанного наста в небольшие мягкие сугробы, начинающиеся сбоку от тропы. Недалеко от тракта было небольшое кострище, где путники останавливались, чтобы отдохнуть. Сейчас это кострище было засыпано снегом, поэтому алхимику не сразу удалось его найти. Отыскав нужное место, Эрленд очистил землю, засыпанную углями, от снега и уже спустя несколько минут, он подогревал говядину на огне, вдыхая аппетитный запах жарящегося мяса. Вспомнив про Ласку, Эрленд достал из своей сумки морковь и подал лошади. Ласка с удовольствием захрустела угощением и прилегла рядом с костром. Её конская туша слегка подрагивала от соприкосновения с холодным настом, однако лошадь быстро пригрелась, и перестала дрожать. Эрленд примостился рядом, откинув спину на лошадиный бок. Ласка негромко фыркнула, требуя ещё моркови.
– Тебе не много будет? – усмехнулся Эрленд, доставая из сумки ещё одну морковь. Ласка снова принялась хрустеть овощем.
Подождав ещё немного, Эрленд взялся за свою говядину. Мясо не успело хорошо прожариться, но алхимик был слишком голодным, чтобы ждать ещё. Очередное плохое действие раствора – организм требует еды всё больше и чаще. Утолив голод, Эрленд поднёс бурдюк с медовухой к губам и сделал несколько глотков. Сладковатая, прохладная жидкость тут же освежила пересохшее горло. Хмельное действие медовухи должен был взять на себя «Беличий раствор», поэтому Эрленд не заботился о своём состоянии и выпил, сколько смог. Ласке, к сожалению, попить было нечего. Эрленд потрепал лошадь по холке, успокоив тем, что она вдоволь напьётся из Зелёной Лиги, которая зимой не полностью покрывается льдом.
Эрленд посидел ещё немного и решил, что пора двигаться дальше. Он поднялся на ноги, и Ласка, смотря на хозяина, тоже встала. Целитель потушил костёр и взобрался на лошадь. До Многолюдного леса оставалось ещё примерно полчаса пути, и Эрленду уже хотелось покончить с этим делом. Это место было опасным. Страха добавляло недавнее нападение на гвардейцев сэра Лемдала.
Тропа была достаточно ровной, но на подходе к лесу она начинала сильно извиваться. Из-за этого большая часть караванщиков ненавидела Многолюдный лес ещё сильнее. Нервно сглотнув, Эрленд направил Ласку прямиком в чащу. Лес встретил алхимика практически звенящей тишиной, нарушаемой лишь хрустом снега под копытами его лошади. Покрытые белым покрывалом деревья не издавали ни единого треска или шелеста. Изо рта целителя и его лошади без устали вырывался слабый пар и практически мгновенно растворялся. Снег образовывал достаточно высокие холмы, за которыми могли прятаться хищники, рыщущие в поисках тёплого мяса.
В какой-то момент на плечо алхимика мягко упала пустая шишка, и он с трудом удержался, чтобы не пустить Ласку галопом. Облегчённо выдохнув, он продолжил смотреть вперёд. Эрленд почувствовал себя неуютно. Кроме разнообразной живности разумных существ в нём не обитало. Разве что кентавров можно было назвать таковыми, потому что они имели свой язык и культуру, кое-кто из них умел говорить и на общепринятом языке. Эрленд мало что знал о народе полуконей, но кое-какие сведения ему в память запали. Они помогали Кемендуму во время нападения орков, которое в народе называли «Войной набегов». Несколько раз какие-то вожаки кентавров вели переговоры с правителями трёх стран: Кемендума, Латории и Рессулии насчёт рубки Многолюдного леса. Тогда полукони доходчиво объяснили, что будут жестоко наказывать тех, кто нарушит уговор, который заключался в том, что жители трёх оговорённых стран не будут уничтожать лес.
В лесу снежного покрова было гораздо больше, чем на дороге. Это место славилось тем, что снег здесь держится долго. Эрленд уже не раз отмечал, что Многолюдный лес был прекрасен в любое время года. Особенно хорошо находиться здесь рано утром, сразу после рассвета. В это время суток здесь можно услышать самых разных птиц. Эрленд несколько раз ходил сюда с Лилли. Она любила послушать трели соловьёв или визгливые крики иволги. Эрленду же было всё равно. Рядом с ней ему казались прекрасными даже каркающие вороны или трещотки-сороки. Но сейчас для соловьёв было слишком рано, а вот вороны и сороки трещали без умолка. Ласке нравился Многолюдный лес. Её вообще привлекала дикая природа – она казалась лошади родной.
Голые деревья не спешили обзаводиться зелёной одеждой. Эрленд не торопясь осматривал окрестности, насколько хватало глаз. Ни единой живой души. Только один раз какая-то мышка пробежала под копытами Ласки. По счастливой случайности лошадь не заметила зверька. Она очень не любила всякую мелкую живность. Больше всего её пугали змеи: один раз Ласка даже сбросила Эрленда с себя, встав на дыбы. Алхимику повезло, он отделался лёгкими ушибами, приземлившись в кучу листвы.
Чтобы добраться до Зелёной Лиги, надо было пройти достаточно глубоко. Им крупно повезёт, если они не наткнутся на стаю волков или одиноко бродящую рысь. Медведи ещё пребывали в спячке, поэтому их можно было не бояться. Кентавров Эрленд тоже не опасался, потому что он не был ни лесорубом, ни браконьером. Однако кентавры вгоняли его в дрожь: эти статные существа – полулюди, полулошади – умели заставить бояться себя. Эрленд слышал рассказы о кентаврах, но сам так ни разу и не добрался до какой-нибудь книги, в которых подробно описываются быт и жизнь полуконей.
Ласка легко трусила по ровному, натоптанному снегу, смотря чётко вперёд. Эрленд всмотрелся и увидел, наконец, блестящую воду недалеко от себя. Спустя минуту, до его слуха уже отчётливо доносился плеск и шум Зелёной Лиги. Эрленд посмотрел по сторонам и увидел чуть поодаль от места, откуда они вышли, большую раннюю плакучую иву. Зелёные ветви дерева были грустно опущены вниз, поближе к воде. Тёмный, почти чёрный, ствол в некоторых местах зеленел ото мха, расположенного в разбросанном порядке. Ранняя ива была одной из немногих деревьев, по которым было невозможно определить север. Она очень сильно выделялась на фоне голых деревьев, представляя собой тёмно-зелёный мазок на бело-сером холсте этого леса.
Эрленд подвёл Ласку к дереву и пустил попить из Лиги. Сам алхимик нагнул к себе ближайшую ветку и срезал несколько отростков. Подойдя с другой стороны, Эрленд срезал ещё пару веток и оставил дерево в покое. Пока Ласка пила из реки, Эрленд любовался кристальной чистотой воды и нерестящейся неподалёку рыбой. Водящиеся в этих водах лососи без устали выпрыгивали из воды, чуть ли не по три штуки за раз.
Когда Ласка напилась, Эрленд сказал, что пора выдвигаться домой. Целитель взобрался на лошадь и тронул каблуками её бока. Можно было не торопиться, но Эрленду очень хотелось вернуться домой и по-человечески выспаться. Кроме того, Аннетия, наверняка, волнуется. «Беличий раствор» скоро должен прекратить своё действие. Чем чаще им пользуешься, тем меньше он поддерживает бодрость и тем страшнее последствия. Ласка не хотела покидать красивую реку, но послушно пошла рысью по направлению к окраине Многолюдного леса.
Внезапно Эрленд уловил помимо лесных шорохов и вороньего крика ещё какой-то звук. Он надеялся, что ошибался, но целителю показалось, что это был вопль. Алхимик замедлил Ласку и прислушался. Звук не повторился, поэтому ему было очень трудно вспомнить, откуда он доносился. Эрленд вновь легко ударил по бокам лошади, продолжая путь к опушке.
Он думал, что уже подъезжает к окраине, как лесную тишину разорвал грозный, почти звериный рык. Это не было похоже на рычание рыси или рёв медведя – он был издан хриплым голосом, который очень отдалённо напоминал человеческий. Рык слышался очень близко. Эрленд повернул голову направо и ужаснулся увиденной картине. В небольшой низине стояли три кентавра, двое из которых были вооружены молотами, а ещё один большим топором, за спиной у него был колчан со стрелами, лук валялся неподалёку. Около копыт полуконей лежали пятеро охотников. Трое уже были мертвы, судя по разбитым черепам и вывернутым рукам. Эрленда едва не стошнило от вида этих тел. Он подвёл Ласку к широкому дереву, из-за которого продолжил наблюдать за сценой.
– Я не браконьер, клянусь! – срывающимся голосом кричал один из оставшихся в живых охотников. – Я простой охотник! Пожалуйста, не убивайте…
Не было похоже, что кентавр его понял. Судя по всему, среди присутствующих полуконей не было тех, кто понимает человеческую речь. Ответом на мольбы охотника была жуткая, хриплая усмешка, за которой последовал нечленораздельный, рваный говор, кое-как складывающийся в непонятные слова. Эрленд впервые в жизни услышал язык кентавров. После того, как из уст кентавра перестала вырываться рваная речь, полуконь лягнул своего «собеседника» в грудь. Человек еле дышал, схватившись за то место, куда пришёлся удар. Из его рта на заснеженную землю закапала кровь.
В следующий миг заговорил другой кентавр, указав на полуживого охотника. Первый полуконь подошёл к своей жертве и прижал её копытами к земле. Охотник взвыл от боли, беспомощно молотя руками по снегу. Кентавр, тем временем, схватил конечности человека в свои руки и с невероятной силой и скоростью дёрнул в стороны.
