Но если бы жила закончилась, он бы вышел наружу, вдохнул свежий воздух, послушал бы чаек, подумал о море. Остановился и помечтал.
Теперь же - работай, ведь ты рудокоп. Ты должен любить этот труд, часть общей конъюнкции предков.
Так говорит добрый пастор.
Все пасторы добрые. Все улыбаются, ободряют. Он бы давно что-то сделал, "пошел против мудрости жизни", как объясняют про тех, что говорят о Призвании.
Призвание - ересь. Чем большее количество итераций проходит идея, тем более, значит, устойчива. Круглое правильное колесо крутится долго. А кривое ломается быстро. Так и мудрость великой конъюнкции предков - у моряка сын моряк, у пастора - пастор, у торговца - торговец.
У рудокопа - рудокоп.
Листик врезал кайло с особенной яростью. И пожалел.
Так было, так есть и так будет. Колесо ровное, круглое, оно выдержало множество итераций.
А Призвание? Где же ты видел, чтобы вдруг пастух стал торговцом, или торговец пастором. А рудокоп моряком?
Листик опять сбился с темпа и вновь пожалел.
Нет, Призвание - ересь. Призвание не прижилось.
Но он бы ушел на корабль, забился бы в трюм и уплыл.
А пастор так объясняет, так складно и просто, так по-отечески смотрит в глаза. Нет, ты не можешь обидеть такого хорошего человека.
И остается стучать и стучать, дробить и дробить. Во имя конъюнкции. Чтоб она...
- Оо!
Странно, подумал Листик. Как будто бы кто-то кричал, вот здесь, перед ним. Да, кричал, Святой Интеграл, это точно.
Рудокоп приподнял свой фонарь (в штольне было темно) и огляделся.
Может, кричали снаружи.
Но всё было тихо.
"Возможно, мне показалось".
Он размахнулся и снова ударил.
- Ооо!
Кричали сильнее.
- Кто здесь? - Листик нахмурился, вцепившись в кайло, так, будто хотел защищаться.
И вновь размахнулся.
- Тише! - сказал чей-то голос. Противно и тоненько.
- Кто ты? - спросил рудокоп, - где ты?
- Я рядом. Под камнем.
- Каким таким камнем?
- В который ты бьешь.
- Ах, вот оно что, - Листик опешил, - так значит, ты замурован.
- Вмурован.
- Давно?
- Давненько. С начала времён. Точнее, с того, что вы называете временем.
- Ах, вот как.
- Ах, да, - подразнил неизвестный, - нет, ты представляешь? Ты представляешь, как тут одиноко?
- Не представляю. Но как бы догадываюсь.
- Вот то-то, - голос вздохнул, - достань, я прошу.
- Достану. Ты только скажи, кто такой? Быть может, ты демон, запечатанный в камень.
- Я демон, - ответил голос, - запечатанный в камень
- Вот видишь, - теперь вздохнул Листик. И сел.
- Вот видишь... Достань, человек. А, достань. Достань, ну прошу…
- Не достану.
- А почему?
- Ты демон.
- И что в том плохого?
- Ты демон.
- А чем плохи демоны?
- Демоны злые.
- Кто говорит?
- Все говорят.
- А кто сказал всем?
- Кто сказал... Боги.
- Теперь всё понятно, - несчастный вздохнул, - мы с ними боролись за право создания мира. Точнее, мы мир создавали. Вместе. Мы создавали, они разрушали. Они создавали, мы разрушали. Так не могло продолжаться. Кто-то должен был победить. И победили боги. Вмуровали нас в камень, а потом оболгали. Если бы победили мы, всё бы было иначе. Для вас бы боги были плохими.
- Понятно, - Листик подумал, - но всё вокруг - творения наших богов. Ваши творения боги разрушили. Ты будешь вредить.
- Не буду. Ведь это бессмысленно.
- Почему же?
- Какая в том польза.
Рудокоп усмехнулся:
- Теория игр.
- Есть такая теория.
- Так вот. Я могу ошибаться, но вроде по ней получается, что всегда надо мстить. За всё, что тебе причинили.
- О, эта теория... Эта теория действует только при достаточном количестве итераций, а не по отношению к одному единственному акту творения.
- Не знаю. Надо обдумать.
- Просто поверь.
- Это трудно. Мне пастор внушает, что демоны - зло. А пастор...
- Хороший такой человек.
- Хороший.
- Хороший. Хохо. Ну ладно... Слушай. Это судьба.
- Судьба?
- Ты мечтаешь.
- Мечтаю.
- Ты хочешь уплыть.
- Хочу. Но я рудокоп.
- Не важно. Что говорит тебе пастор - враньё. Нет, послушай. Твое призвание - море. И путешествия. Точно.
- Но пастор...
- Дурак.
- Честный.
- Да, честный и добрый дурак. Как и многие честные люди. Ты уплывёшь. Это судьба, что мы встретились. Мы на свободе. Я на свободе, и ты. Что пожелаешь, исполню.
Листик вскочил.
- Ты серьёзно? Ты выполняешь желания??
- Выполняю. Если надо что-то подправить, там, в ткани, в картине мира, чуть-чуть изменить обстоятельства - я могу. В отдельной локации.
- Ты можешь построить корабль? И дать мне команду? И денег? И... - Листик вдохнул полной грудью.
- Слушай, давай не усердствуй. Я исполняю желания, но только в пределах. Разумных. И с малым числом изменений. Кратчайшим путём в ткани мира. Ты хочешь уплыть в путешествие? Ты уплывёшь. Но не надо выстраивать новый корабль, не надо плодить команду. Не надо на пустом месте создавать кучу золота. Все это накладно и трудно. Нужен один документ, одна лишь бумажка, которая даёт тебе право отплыть, куда хочешь, с кем хочешь, и с нужным довольствием. Обычно бумажки хватает.
"Обманет, - Листик нахмурился, - конечно, обманет".
Но он так истосковался по изменениям, ему так надоела эта тупая работа, что руки схватили кайло.
Три уверенных взмаха, три точных удара отделяли демона от свободы.
"Три точных проклятия" - думал рудокоп, шатаясь после таверны.
Наутро он протрезвел, моментально.
На столе лежала бумага, подписанная Стратегом.
Утром просыпаться тяжело. Особенно если ты накануне сидел в разливухе за энным количеством кружек и даже не помнишь, чем вечер закончился.
На веки упало солнце, и Листик почувствовал. Тошно. Голова - как расколотый камень, а в рот словно харкнул черт из тринадцатой бездны.
- Любимый, ты видел?? - (О, это Росинка), - ты видел?? Теперь мы богаты. Стратег подарил корабль - с командой, довольствием. За что?? Ах, вот же ж - "зас-лу-ги пе-ред о-те-че-с-т-вом", - деваха была дочкой писаря, а, значит, умела писать. И читать. А это непросто, - какие такие заслуги, любимый? Ты что, перевыполнил план?!
"Какой же я идиот, - подумал любимый, - о, как я нажрался. Росинка..."
И тут его словно подбросило.
Листик стал трезвым. Моментом.
- Корабль, - парень открыл глаза.
- Корабль, - он присел на кровати, - о, демон! Росинка, я сделал ужасное.
- Сделал. Ты перепил. Но это неважно, любимый. Важно вот это, - деваха махала бумагой, - теперь мы богаты. Бо-га-ты!
Листик поднялся и посмотрел ей в глаза:
- Я выпустил демона.
- Выпустил, - Росинка слегка отшатнулась, - о как воняет... - она улыбнулась, - неважно. Целый корабль, представляешь? Целый корабль!
- Представляю, - Листик присел. И вздохнул.
Да, конечно. Он идиот. Выпустить демона, это... Если бы пастор узнал.
Но, конечно, демон не обманул. Вот бумага. Росинка умеет читать, и вряд ли она пошутила.
- Мы уплывем, - сказал он спокойно, - мы уплывем. Далеко-далеко. Мы увидим так много, мы столько узнаем. Не по рассказом тех пьяниц, - Листик скривился - он тот еще пьяница, - а сами, своими глазами.
- Мы уплывем? - деваха раскрыла глаза, свои изумрудного цвета глаза (о, как же прекрасны глаза у его девахи), - зачем?? Зачем нам куда-то там плыть? Корабль продадим торговцам. И заживем. Любимый, мы заживем. Вначале мы купим дом и карету. Потом… потом мы возьмём весь остаток, жирный такой остаток, - "жирный" Росинка сказала сквозь зубы ("волчица"), - положим в банк, и будем жить на проценты. Такие проценты, любимый...
Листик не знал что сказать. Он наслаждался Росинкой, тем, как она говорит, как все при этом бурлит и клокочет. Внутри - у нее, у него. Ему хотелось прижать это тело, взять голову в руки и целовать, целовать...
Но парень был пьян, во рту было мерзко.
- Знаешь, давай уплывем, - он снова прилёг на кровать.
- Знаешь, я не могу, - деваха присела, а после легла, - твои матросы меня перелапают.
- Я не позволю.
- Позволишь. Глазами. Они глазами меня перелапают. Разденут, пустят по кругу. Глазами.
Листик сложил свои брови:
- Я не подумал.
- Вот видишь - ты не подумал... Любимый, - она повернулась, - нас не берут на корабль. Мы не козы.
- Не надо.
Ему претили эти сравнения.
- Не надо, - Росинка вздохнула, - корабль продадим, купим дом, у Поля Ромашек. Представь - просыпаешься, смотришь в окно, амза окном это поле. Любимый...
Она лежала, так близко, так рядом. Такая красивая. Нежная. Такая желанная. Лучшая деваха на свете.
Ему повезло - он встретил любовь.
Листик думал.
Отпускать то, что любишь, нельзя. Оно упорхнет, словно птица, и не вернется. Оставив ладоням ветер.
Святой интеграл, это правда.
Парень вздохнул.
Он повернулся к Росинке, веселой игривой Росинке.
- Прости...
В порту было людно.
Еще бы! Красавец корабль, подаренный Стратегом, да не кому-нибудь, обычному рудокопу - этот корабль скоро вздрогнет, всей своей мощью, и поплывет. Навстречу своим приключениям.
- Отец, - Листик склонил перед пастором голову, - простите, отец...
- За что, за что ты сейчас извиняешься? - старик по-отечески тронул макушку, - плохого ты, вроде, не сделал, сынок.
Причем последнее скорее спросил.
Листик замялся. Сейчас он расскажет о том, что случилось. А это ужасно.
Парень смотрел на корабль.
По сходням ходили грузчики, как муравьи, заносили товары, все то, что можно продать. Магистральный остров лежал в перекрестке торговых путей и любой отходящий корабль загружался по полной. Ласковый ветер южного моря говорил о хорошем - о том, что по ту сторону этого самого моря лежит большая страна, в которой всегда светит солнце, и этой страной правит женщина - самая могущественная женщина Заморья - королева Солнечной страны.
Листик вздохнул.
Море, солнце, те страны, которые он увидит. Все это обрушится в миг, как только он скажет о том, что выпустил демона. Его проклянут. Перед самой поездкой.
Но он сказал, потому что не мог иначе, не мог промолчать перед этим святым человеком.
- Я выпустил демона.
- Что же... - старик улыбнулся, - бывает. Я тоже порою сержусь, порою буяню. Да, я порою буяню. В нас до сих пор сидит демоническое, с тех самых пор, как боги сделали нас людьми, смешав семя злых с духом добрых. И будет сидеть до скончания века. До тех самых пор, как море затопит земли.
Листик качал головой.
- Нет. Я выпустил демона. В штольне. Я выпустил демона, заточенного в камне.
Пастор вздохнул:
- В штольне. Сынок, тебе показалось. Там темно, воздуха мало - и показалось. Болезнь рудокопов.
- Но он сдержал обещание...
- Демон? - старик усмехнулся, - демон сдержал обещание? Демон - исчадие зла. Зло свое слово не держит. Зло непременно обманет.
- Обманет?
- Обманет.
- О боги. А я то думал...
- Вот видишь. Все объяснимо. Ты просто устал, - последнее слово пастрр сказал на выдохе и посмотрел так сердечно, что Листик воспрял.
Но вспомнил - и снова нахмурился:
- Отец, я нарушил закон. Я выбрал призвание и увеличил дизъюнкцию...
- Дизъюнкцию близкородственных операндов, - продолжил старик, - да, да, мой сынок. Конъюнкции стало меньше. Твой дед рудокоп, отец рудокоп, а ты отправляешься в плавание. Но ты не выбрал призвание, нет. Тебя посетила удача. Удача бывает всегда. Вспомни нормальное распределение - разве оно похоже на башню?
- Нет, это колокол.
- Колокол. И часть его точек лежит в стороне, а не в центре. Их меньше, но точки лежат. Понимаешь? Лежат. И ты попал в это место, попал в основание, - старик указал в рудокопа, коснувшись груди.
- Среднеквадратичное, отче?
- Два. Два среднеквадратичных отклонения, - пастор поднял кверху пальцы, - но в рамках нормального.
- Отче...Спасибо... - Листик заплакал, - я думал, Вы проклянете. Я думал...
- Да что ты, - старик улыбнулся. И вроде заплакал тоже, - бывает... Стратег захотел - стратег сделал. Не нам судить его действия. Мы будем судить его после, как только закончится срок.
- И он уплывет.
- Возможно. А может быть, сдержит свои обещания…
- Отче.
- Да, сын.
- Я вот подумал.
- ?
- Решения стратега, точнее, стратегов укладываются в нормальное распределение?
- О! - пастор вздрогнул, - пора. Пора, ухожу. Чтоб паруса надувались и гнали к намеченной цели. Попутного ветра, сынок!
- Спасибо! Спасибо, отец...
Парень смотрел, как удаляется тот, перед кем было стыдно, и который его успокоил, лучший пастор на острове, добрейшей души человек. Потому что действительно лучший.
Листик утер свои слезы и приготовился к новым.
Да, сомненья развеялись. Но осталось одно, которое не давало покоя. И оно, точнее, она, приближалась.
Лучшая девушка в мире.
Ах, как же ему повезло, что все вокруг лучшие.
- Приветик, любимый! - сказала Росинка, - хоть ты, конечно, и гад.
- Привет, - парень обнял то самое счастье, которое выпустил. Целовал те самые губы, которые потеряет. На время. Росинка его дождется. Самая лучшая, самая верная деваха на свете.
Он хотел что-то сказать, и сказал:
- Перед тем, как корабль унесёт меня в неизвестность, позволь поймать твой последний взгляд, самый лучший взгляд во вселенной. Пускай останется здесь, в моем сердце. И когда я вернусь, спустя много лет, старый, больной, я узнаю тебя по этому взгляду.
- Чего? - спросила деваха, - не поняла...
- Когда я вернусь...
- Возвращайся.
- Ты будешь ждать?
- Конечно, я буду ждать.
- Милая...
- Милый.
Подходили другие. В основном рудокопы. Пес - рудокоп, с которым он много беседовал. Бывало, тот слушал, и засыпал.
Подошел моряк, с которым он пил накануне.
- Ну, паря, удачи, - сказал он с улыбкой, - попутного ветра. Увидишь черта с тринадцатой бездны, скажи - заходил старый Усик, хотел поздороваться. Да больше уже не зайдет, - моряк рассмеялся, гортанно и низко.
Листик был окрылен.
Сомненья развеялись, он отправляется в плавание, в дальние страны. Капитан корабля. Нет, это надо прочуствовать - капитан корабля...
Вскоре отдали швартовы. Ветер надул паруса.
Великан отошел от причала и стал уменьшаться. Все меньше и меньше.
Росинка смотрела.
- Вот гад, - сказала она недовольно. При этом махая рукой.
- Конечно же, гад, - сказал чей-то голос, - оставить такую деваху.
- Да ладно.
- Ты будешь ждать?
- Ну конечно. Зачем это мне?
- Ну, допустим, ты его любишь.
- Допустим. Как будто парней не хватает.
- Тебе жалко денег? Тех, что уплыли?
- Не жалко. Отец прочитал все письмо. Там снизу приписка, таким мелким шрифтом. Корабль - собтвенность острова, а Листик - его капитан. Не владелец, а капитан.
- Чего же ты не довольна.
- А как же?? А как же мне быть довольной? Ведь он меня бросил. Уплыл. Не я - он меня бросил, - Росинка сверкнула глазами. И повернулась на голос. Высокий худой человек, с лицом, словно выбитым в камне, - Вы, собственно, кто?
Теперь же - работай, ведь ты рудокоп. Ты должен любить этот труд, часть общей конъюнкции предков.
Так говорит добрый пастор.
Все пасторы добрые. Все улыбаются, ободряют. Он бы давно что-то сделал, "пошел против мудрости жизни", как объясняют про тех, что говорят о Призвании.
Призвание - ересь. Чем большее количество итераций проходит идея, тем более, значит, устойчива. Круглое правильное колесо крутится долго. А кривое ломается быстро. Так и мудрость великой конъюнкции предков - у моряка сын моряк, у пастора - пастор, у торговца - торговец.
У рудокопа - рудокоп.
Листик врезал кайло с особенной яростью. И пожалел.
Так было, так есть и так будет. Колесо ровное, круглое, оно выдержало множество итераций.
А Призвание? Где же ты видел, чтобы вдруг пастух стал торговцом, или торговец пастором. А рудокоп моряком?
Листик опять сбился с темпа и вновь пожалел.
Нет, Призвание - ересь. Призвание не прижилось.
Но он бы ушел на корабль, забился бы в трюм и уплыл.
А пастор так объясняет, так складно и просто, так по-отечески смотрит в глаза. Нет, ты не можешь обидеть такого хорошего человека.
И остается стучать и стучать, дробить и дробить. Во имя конъюнкции. Чтоб она...
- Оо!
Странно, подумал Листик. Как будто бы кто-то кричал, вот здесь, перед ним. Да, кричал, Святой Интеграл, это точно.
Рудокоп приподнял свой фонарь (в штольне было темно) и огляделся.
Может, кричали снаружи.
Но всё было тихо.
"Возможно, мне показалось".
Он размахнулся и снова ударил.
- Ооо!
Кричали сильнее.
- Кто здесь? - Листик нахмурился, вцепившись в кайло, так, будто хотел защищаться.
И вновь размахнулся.
- Тише! - сказал чей-то голос. Противно и тоненько.
- Кто ты? - спросил рудокоп, - где ты?
- Я рядом. Под камнем.
- Каким таким камнем?
- В который ты бьешь.
- Ах, вот оно что, - Листик опешил, - так значит, ты замурован.
- Вмурован.
- Давно?
- Давненько. С начала времён. Точнее, с того, что вы называете временем.
- Ах, вот как.
- Ах, да, - подразнил неизвестный, - нет, ты представляешь? Ты представляешь, как тут одиноко?
- Не представляю. Но как бы догадываюсь.
- Вот то-то, - голос вздохнул, - достань, я прошу.
- Достану. Ты только скажи, кто такой? Быть может, ты демон, запечатанный в камень.
- Я демон, - ответил голос, - запечатанный в камень
- Вот видишь, - теперь вздохнул Листик. И сел.
- Вот видишь... Достань, человек. А, достань. Достань, ну прошу…
- Не достану.
- А почему?
- Ты демон.
- И что в том плохого?
- Ты демон.
- А чем плохи демоны?
- Демоны злые.
- Кто говорит?
- Все говорят.
- А кто сказал всем?
- Кто сказал... Боги.
- Теперь всё понятно, - несчастный вздохнул, - мы с ними боролись за право создания мира. Точнее, мы мир создавали. Вместе. Мы создавали, они разрушали. Они создавали, мы разрушали. Так не могло продолжаться. Кто-то должен был победить. И победили боги. Вмуровали нас в камень, а потом оболгали. Если бы победили мы, всё бы было иначе. Для вас бы боги были плохими.
- Понятно, - Листик подумал, - но всё вокруг - творения наших богов. Ваши творения боги разрушили. Ты будешь вредить.
- Не буду. Ведь это бессмысленно.
- Почему же?
- Какая в том польза.
Рудокоп усмехнулся:
- Теория игр.
- Есть такая теория.
- Так вот. Я могу ошибаться, но вроде по ней получается, что всегда надо мстить. За всё, что тебе причинили.
- О, эта теория... Эта теория действует только при достаточном количестве итераций, а не по отношению к одному единственному акту творения.
- Не знаю. Надо обдумать.
- Просто поверь.
- Это трудно. Мне пастор внушает, что демоны - зло. А пастор...
- Хороший такой человек.
- Хороший.
- Хороший. Хохо. Ну ладно... Слушай. Это судьба.
- Судьба?
- Ты мечтаешь.
- Мечтаю.
- Ты хочешь уплыть.
- Хочу. Но я рудокоп.
- Не важно. Что говорит тебе пастор - враньё. Нет, послушай. Твое призвание - море. И путешествия. Точно.
- Но пастор...
- Дурак.
- Честный.
- Да, честный и добрый дурак. Как и многие честные люди. Ты уплывёшь. Это судьба, что мы встретились. Мы на свободе. Я на свободе, и ты. Что пожелаешь, исполню.
Листик вскочил.
- Ты серьёзно? Ты выполняешь желания??
- Выполняю. Если надо что-то подправить, там, в ткани, в картине мира, чуть-чуть изменить обстоятельства - я могу. В отдельной локации.
- Ты можешь построить корабль? И дать мне команду? И денег? И... - Листик вдохнул полной грудью.
- Слушай, давай не усердствуй. Я исполняю желания, но только в пределах. Разумных. И с малым числом изменений. Кратчайшим путём в ткани мира. Ты хочешь уплыть в путешествие? Ты уплывёшь. Но не надо выстраивать новый корабль, не надо плодить команду. Не надо на пустом месте создавать кучу золота. Все это накладно и трудно. Нужен один документ, одна лишь бумажка, которая даёт тебе право отплыть, куда хочешь, с кем хочешь, и с нужным довольствием. Обычно бумажки хватает.
"Обманет, - Листик нахмурился, - конечно, обманет".
Но он так истосковался по изменениям, ему так надоела эта тупая работа, что руки схватили кайло.
Три уверенных взмаха, три точных удара отделяли демона от свободы.
"Три точных проклятия" - думал рудокоп, шатаясь после таверны.
Наутро он протрезвел, моментально.
На столе лежала бумага, подписанная Стратегом.
Утром просыпаться тяжело. Особенно если ты накануне сидел в разливухе за энным количеством кружек и даже не помнишь, чем вечер закончился.
На веки упало солнце, и Листик почувствовал. Тошно. Голова - как расколотый камень, а в рот словно харкнул черт из тринадцатой бездны.
- Любимый, ты видел?? - (О, это Росинка), - ты видел?? Теперь мы богаты. Стратег подарил корабль - с командой, довольствием. За что?? Ах, вот же ж - "зас-лу-ги пе-ред о-те-че-с-т-вом", - деваха была дочкой писаря, а, значит, умела писать. И читать. А это непросто, - какие такие заслуги, любимый? Ты что, перевыполнил план?!
"Какой же я идиот, - подумал любимый, - о, как я нажрался. Росинка..."
И тут его словно подбросило.
Листик стал трезвым. Моментом.
- Корабль, - парень открыл глаза.
- Корабль, - он присел на кровати, - о, демон! Росинка, я сделал ужасное.
- Сделал. Ты перепил. Но это неважно, любимый. Важно вот это, - деваха махала бумагой, - теперь мы богаты. Бо-га-ты!
Листик поднялся и посмотрел ей в глаза:
- Я выпустил демона.
- Выпустил, - Росинка слегка отшатнулась, - о как воняет... - она улыбнулась, - неважно. Целый корабль, представляешь? Целый корабль!
- Представляю, - Листик присел. И вздохнул.
Да, конечно. Он идиот. Выпустить демона, это... Если бы пастор узнал.
Но, конечно, демон не обманул. Вот бумага. Росинка умеет читать, и вряд ли она пошутила.
- Мы уплывем, - сказал он спокойно, - мы уплывем. Далеко-далеко. Мы увидим так много, мы столько узнаем. Не по рассказом тех пьяниц, - Листик скривился - он тот еще пьяница, - а сами, своими глазами.
- Мы уплывем? - деваха раскрыла глаза, свои изумрудного цвета глаза (о, как же прекрасны глаза у его девахи), - зачем?? Зачем нам куда-то там плыть? Корабль продадим торговцам. И заживем. Любимый, мы заживем. Вначале мы купим дом и карету. Потом… потом мы возьмём весь остаток, жирный такой остаток, - "жирный" Росинка сказала сквозь зубы ("волчица"), - положим в банк, и будем жить на проценты. Такие проценты, любимый...
Листик не знал что сказать. Он наслаждался Росинкой, тем, как она говорит, как все при этом бурлит и клокочет. Внутри - у нее, у него. Ему хотелось прижать это тело, взять голову в руки и целовать, целовать...
Но парень был пьян, во рту было мерзко.
- Знаешь, давай уплывем, - он снова прилёг на кровать.
- Знаешь, я не могу, - деваха присела, а после легла, - твои матросы меня перелапают.
- Я не позволю.
- Позволишь. Глазами. Они глазами меня перелапают. Разденут, пустят по кругу. Глазами.
Листик сложил свои брови:
- Я не подумал.
- Вот видишь - ты не подумал... Любимый, - она повернулась, - нас не берут на корабль. Мы не козы.
- Не надо.
Ему претили эти сравнения.
- Не надо, - Росинка вздохнула, - корабль продадим, купим дом, у Поля Ромашек. Представь - просыпаешься, смотришь в окно, амза окном это поле. Любимый...
Она лежала, так близко, так рядом. Такая красивая. Нежная. Такая желанная. Лучшая деваха на свете.
Ему повезло - он встретил любовь.
Листик думал.
Отпускать то, что любишь, нельзя. Оно упорхнет, словно птица, и не вернется. Оставив ладоням ветер.
Святой интеграл, это правда.
Парень вздохнул.
Он повернулся к Росинке, веселой игривой Росинке.
- Прости...
В порту было людно.
Еще бы! Красавец корабль, подаренный Стратегом, да не кому-нибудь, обычному рудокопу - этот корабль скоро вздрогнет, всей своей мощью, и поплывет. Навстречу своим приключениям.
- Отец, - Листик склонил перед пастором голову, - простите, отец...
- За что, за что ты сейчас извиняешься? - старик по-отечески тронул макушку, - плохого ты, вроде, не сделал, сынок.
Причем последнее скорее спросил.
Листик замялся. Сейчас он расскажет о том, что случилось. А это ужасно.
Парень смотрел на корабль.
По сходням ходили грузчики, как муравьи, заносили товары, все то, что можно продать. Магистральный остров лежал в перекрестке торговых путей и любой отходящий корабль загружался по полной. Ласковый ветер южного моря говорил о хорошем - о том, что по ту сторону этого самого моря лежит большая страна, в которой всегда светит солнце, и этой страной правит женщина - самая могущественная женщина Заморья - королева Солнечной страны.
Листик вздохнул.
Море, солнце, те страны, которые он увидит. Все это обрушится в миг, как только он скажет о том, что выпустил демона. Его проклянут. Перед самой поездкой.
Но он сказал, потому что не мог иначе, не мог промолчать перед этим святым человеком.
- Я выпустил демона.
- Что же... - старик улыбнулся, - бывает. Я тоже порою сержусь, порою буяню. Да, я порою буяню. В нас до сих пор сидит демоническое, с тех самых пор, как боги сделали нас людьми, смешав семя злых с духом добрых. И будет сидеть до скончания века. До тех самых пор, как море затопит земли.
Листик качал головой.
- Нет. Я выпустил демона. В штольне. Я выпустил демона, заточенного в камне.
Пастор вздохнул:
- В штольне. Сынок, тебе показалось. Там темно, воздуха мало - и показалось. Болезнь рудокопов.
- Но он сдержал обещание...
- Демон? - старик усмехнулся, - демон сдержал обещание? Демон - исчадие зла. Зло свое слово не держит. Зло непременно обманет.
- Обманет?
- Обманет.
- О боги. А я то думал...
- Вот видишь. Все объяснимо. Ты просто устал, - последнее слово пастрр сказал на выдохе и посмотрел так сердечно, что Листик воспрял.
Но вспомнил - и снова нахмурился:
- Отец, я нарушил закон. Я выбрал призвание и увеличил дизъюнкцию...
- Дизъюнкцию близкородственных операндов, - продолжил старик, - да, да, мой сынок. Конъюнкции стало меньше. Твой дед рудокоп, отец рудокоп, а ты отправляешься в плавание. Но ты не выбрал призвание, нет. Тебя посетила удача. Удача бывает всегда. Вспомни нормальное распределение - разве оно похоже на башню?
- Нет, это колокол.
- Колокол. И часть его точек лежит в стороне, а не в центре. Их меньше, но точки лежат. Понимаешь? Лежат. И ты попал в это место, попал в основание, - старик указал в рудокопа, коснувшись груди.
- Среднеквадратичное, отче?
- Два. Два среднеквадратичных отклонения, - пастор поднял кверху пальцы, - но в рамках нормального.
- Отче...Спасибо... - Листик заплакал, - я думал, Вы проклянете. Я думал...
- Да что ты, - старик улыбнулся. И вроде заплакал тоже, - бывает... Стратег захотел - стратег сделал. Не нам судить его действия. Мы будем судить его после, как только закончится срок.
- И он уплывет.
- Возможно. А может быть, сдержит свои обещания…
- Отче.
- Да, сын.
- Я вот подумал.
- ?
- Решения стратега, точнее, стратегов укладываются в нормальное распределение?
- О! - пастор вздрогнул, - пора. Пора, ухожу. Чтоб паруса надувались и гнали к намеченной цели. Попутного ветра, сынок!
- Спасибо! Спасибо, отец...
Парень смотрел, как удаляется тот, перед кем было стыдно, и который его успокоил, лучший пастор на острове, добрейшей души человек. Потому что действительно лучший.
Листик утер свои слезы и приготовился к новым.
Да, сомненья развеялись. Но осталось одно, которое не давало покоя. И оно, точнее, она, приближалась.
Лучшая девушка в мире.
Ах, как же ему повезло, что все вокруг лучшие.
- Приветик, любимый! - сказала Росинка, - хоть ты, конечно, и гад.
- Привет, - парень обнял то самое счастье, которое выпустил. Целовал те самые губы, которые потеряет. На время. Росинка его дождется. Самая лучшая, самая верная деваха на свете.
Он хотел что-то сказать, и сказал:
- Перед тем, как корабль унесёт меня в неизвестность, позволь поймать твой последний взгляд, самый лучший взгляд во вселенной. Пускай останется здесь, в моем сердце. И когда я вернусь, спустя много лет, старый, больной, я узнаю тебя по этому взгляду.
- Чего? - спросила деваха, - не поняла...
- Когда я вернусь...
- Возвращайся.
- Ты будешь ждать?
- Конечно, я буду ждать.
- Милая...
- Милый.
Подходили другие. В основном рудокопы. Пес - рудокоп, с которым он много беседовал. Бывало, тот слушал, и засыпал.
Подошел моряк, с которым он пил накануне.
- Ну, паря, удачи, - сказал он с улыбкой, - попутного ветра. Увидишь черта с тринадцатой бездны, скажи - заходил старый Усик, хотел поздороваться. Да больше уже не зайдет, - моряк рассмеялся, гортанно и низко.
Листик был окрылен.
Сомненья развеялись, он отправляется в плавание, в дальние страны. Капитан корабля. Нет, это надо прочуствовать - капитан корабля...
Вскоре отдали швартовы. Ветер надул паруса.
Великан отошел от причала и стал уменьшаться. Все меньше и меньше.
Росинка смотрела.
- Вот гад, - сказала она недовольно. При этом махая рукой.
- Конечно же, гад, - сказал чей-то голос, - оставить такую деваху.
- Да ладно.
- Ты будешь ждать?
- Ну конечно. Зачем это мне?
- Ну, допустим, ты его любишь.
- Допустим. Как будто парней не хватает.
- Тебе жалко денег? Тех, что уплыли?
- Не жалко. Отец прочитал все письмо. Там снизу приписка, таким мелким шрифтом. Корабль - собтвенность острова, а Листик - его капитан. Не владелец, а капитан.
- Чего же ты не довольна.
- А как же?? А как же мне быть довольной? Ведь он меня бросил. Уплыл. Не я - он меня бросил, - Росинка сверкнула глазами. И повернулась на голос. Высокий худой человек, с лицом, словно выбитым в камне, - Вы, собственно, кто?
