Роберт улыбнулся и что-то сказал охотнику по-английски. А я подумала, что Эрик бы ни за что не улыбнулся. Он ненавидел охотников – всех без исключения. И если Эрик не улыбался, то и я не буду. Ни этому, ни Петру. Обойдутся.
– Полина, это Ганс – смотритель скади, – представил Роб охотника.
Я сложила руки на груди. Не планировала, машинально получилось. И брови поползли вверх, а губы расползлись в иронической усмешке.
– Ты молод, да? – вырвалось. – И благодать снизошла недавно...
– Откуда ты... узнала про благодать? – Ганс снова испугался. Думает, я читаю мысли? Слава обо мне ходит, а вот прошлое, видимо, затерли. Древние молчат, а молодые забыли. Или мертвы. Многие погибли на войне.
– Один Первозданный сказал, – ответила я и подалась вперед. – Его звали Сар.
Так и есть – боится. Вздрогнул и тут же понял свою ошибку. Но поздно – все присутствующие ее тоже заметили. Влад улыбался у двери. А Андрей хмурился. Он слишком много хмурится... Улыбка ему больше идет.
– Рада была видеть, Ганс, – соврала я. Радости от общества испуганного охотника я не испытывала. Но вежливость иногда открывает закрытые двери. Да и надоел он мне. Все надоело. – Мне пора.
– Да, утомляют эти сборища, – внезапно бодро поддержал Влад. Шагнул ко мне и приобнял по-хозяйски.
Я попыталась высвободиться – не вышло. Ладно, выскажу потом. И об излишней фамильярности, и о том, что мне его общество в общем-то неприятно. Неприятно ведь? А как иначе? После последнего нашего диалога-то?
Но Влад на мои попытки никак не отреагировал. Кивнул Мирославу только.
– Угостим девушку кофе?
– Конечно! – с энтузиазмом согласился Мирослав и хитро на меня посмотрел.
Интересно, а девушку спросить кто-то собирается? Или в патриархате хищных слово правительницы племени ничего не значит?
– Альянсы вообще-то запрещены, – неуверенно пискнул Ганс и, поймав мой удивленный взгляд, замолчал.
А ведь приятно! Он боится, а у меня удовольствие по коже ползет и мурашками множится.
– О чем ты? Какие альянсы? – делано удивился Влад. – Она же атли в прошлом. Просто кофе. Но если хочешь проследить...
– Я прослежу! – резко перебил Андрей, и я начала ощущать на себе нити невидимого заговора.
Но в чем он заключался, понять так и не смогла. Только удовольствие усилилось от поддержки охотника. И я подумала, что кофе – это очень даже хорошо. Только подальше от этого места. Андрей, быть может, расскажет о Вике, я ведь сто лет ее не видела. Если они еще... Неважно. О чем-то да расскажет. Да и мне нужно сообщить Мирославу, что я в Венгене была.
Но в самом главном я призналась себе лишь ночью, под одеялом. Когда Алан уснул и сопел в колыбели, а я смотрела на кусочек неба, уместившийся в окно. Я соскучилась. Одна, среди малознакомых людей, в ожидании неизвестного, непонятного и ненужного величия. С ребенком сначала в животе, затем на руках. Одна, несмотря на Люсию и Дэна, с которыми было невероятно легко.
Потом все изменилось. Москва с ее суетой, Роберт – приветливый, но чужой, и я невольно ждала от него подвоха, не доверяла. Тамара – вечно хмурая, недовольная. Скади – теплые, но все еще незнакомые.
Алан, всюду Алан. И моя роль в связи с этим.
Ну какая из меня правительница?
А кофе – кофе хорошо. И разговор с друзьями.
– Я недолго, – пообещала я Роберту, и он сдержанно кивнул.
Подозревает в чем-то? Осуждает? Дашу обвиняли в сговоре с Владом. Хотя... у меня есть козырь. Роберт не станет возражать. Только...
Тамара будет недовольна. И от этой мысли удовольствие стало абсолютным. Заполнило меня до краев, и я с трудом сдерживала улыбку, чем, скорее всего, окончательно напугала Ганса.
Смутно помню, как мы вышли. Помню лишь, что солнце светило в глаза, и я прикрыла их ладонью. Ехала я с Владом и Андреем. Они спереди, а я – на заднем сидении. Мирослав в своем автомобиле пристроился сзади.
Я смотрела по сторонам, отмечая, как изменился город. Новая вывеска. И булочной на углу в прошлом году не было. А тут движение перегородили, нужно в объезд...
Я жадно хватала обрывки изменений, пытаясь увязать их с картинками в памяти. Не выходило. Город стал другим, я – другая, и это навсегда. Придется узнавать друг друга заново.
Впрочем, торговый центр оставался торговым центром – шумным, многолюдным и ни капли не уютным. Выходной и люди снуют. Смотрят, щупают, покупают. Дети визжат и бегают по проходам. Очередь на эскалатор.
А если пойти направо и за угол, там блинная. Та самая, где готовят вкусный кофе. Его запах растекается по помещению, манит. Нет, не столько запах, сколько воспоминания. Они не отпускают с тех пор, как я вернулась. И я дала себе слово, что как только освоюсь, наберусь мужества и поеду в ту квартиру. Пока не смогу – расплачусь. Расклеюсь, а мне нельзя...
Но в блинную я все же свернула. И столик выбрала тот самый, у окна. Села и погладила пальцами столешку. Едва касаясь, чтобы воспоминания не проникли слишком глубоко.
– Ты в порядке? – спросил Мирослав, и я грустно улыбнулась.
– В полном.
Эрик сидел на том самом стуле. И обнимал, когда пришло видение. А потом нес на руках, и я вдыхала его карамельный запах. Было хорошо. Спокойно. Безопасно.
Сейчас нет.
Влад присел по другую от меня сторону, а Андрей – напротив. И широкой спиной закрыл мне окно. Официантка – другая, не та смазливая, что в прошлый раз – положила на столик меню, и мы заказали кофе.
– Меня пытались убить, – сказала я, когда официантка отошла. – Думаю, попытаются снова. Но сейчас сложнее – я живу у скади.
У скади хорошие защитницы. И ищейки – почуют. Найдут. Я прикажу, и найдут.
– Кто? – угрожающе тихо спросил Влад.
Я пожала плечами.
– Не знаю. То есть... Человек приходил, с ритуальным ножом. А кто его нанял – неизвестно. Тамара сказала, что вероятнее всего Даша. Из-за ребенка. Но Даша не знала – это я поняла, когда вернулась.
– Даша? Что за бред?! – прозвучало обиженно.
Бред для него. А я Дашу не знаю.
– И ты уехала? – догадался Мирослав. – Решила переждать.
– Уехала, – кивнула. – В Венген.
– Да ты... – Он побледнел. Затем покраснел. Затем снова. – Издеваешься?! Мы искали тебя везде. А ты... все это время... в Венгене?
– Извини.
– Одна, – скептически изрек Влад. – Умно.
– Не одна. С друзьями. – Я обернулась чисто машинально. Проверить, не стоит ли за спиной кто-то из врагов. – С сольвейгами. Неважно. Я много думала, кому могла не угодить. Сначала яд – я считала, что Герда отравила, но... зачем ей травить меня? Я была ее лекарством. А потом тот человек с ножом. Люди же вообще никаких плюшек с меня получить не могут! А этот пришел... Кто-то очень хочет, чтобы меня не было.
– В общем, нужно выяснить, кто, – решительно кивнул Влад.
– Не нужно. То есть... Я сама. У меня ищейки и вообще...
– Ищейки скади, – поправил меня Влад и многозначительно посмотрел в потолок.
– Теперь мои, – резко ответила я.
– Как скажешь.
Смеется надо мной. И издевательская улыбка блуждает на лице. Тоже мне, вождь нашелся!
– Что ты здесь делаешь? – спросила я вполне серьезно. Светлая бровь поползла вверх, усиливая мое раздражение. – Да, ты! Здесь, со мной. Мы не друзья. Ты ненавидел Эрика, ненавидишь моего сына и хотел бы, чтобы его не было. Я не стану играть в любезность больше. Делать вид, что ничего не произошло. Было прошлое. Дурное, темное, мрачное. Я не забыла.
Я тяжело дышала, пытаясь затолкать рвущиеся слова обратно в глотку. Вечно истерю, в прошлом тоже... Но тогда было можно, а сейчас нет, я же правительница. И поведения от меня ждут соответствующего. Но не могу... когда рядом с ним... Фальшь, все фальшь! Так почему он продолжает делать вид, что все по-настоящему?
Влад больше не улыбался, смотрел потухшим взглядом, в котором плескалась обида. Наверное, я сказала лишнего, но он ведь тоже обижал и не раз. Я плакала по ночам. Ненавидела. Любила. Снова ненавидела. И не должна его жалеть...
– И правда, что я здесь делаю! – Влад отвел глаза, поднялся. Кивнул Мирославу: – Я позвоню.
И быстро вышел.
Пусто стало. Людей в кафе было мало, и столики почти все пустовали... Холодно. Взгляд Мирослава такой же холодный. Но он не знал, не понимал. И никогда не поймет. Лучше, если мы с Владом вообще не станем общаться. Из этого ничего хорошего не выйдет.
– Я не буду оправдываться, – сказала я и потерла пальцами виски.
Принесли кофе. Пила я жадно, обжигая горло. Пыталась согреться. Андрей молчал и не спускал с меня внимательного взгляда. По нему я скучала, поэтому и заговорила первой. Спрашивала о Вике, о новостях мира хищных, о его собственных изменениях – он ведь тоже изменился, как же иначе?
Андрей отвечал. Спокойно, словно и не стал свидетелем моей внезапной горячности. О Вике. О том, как она приходит часто, и дом после ее визитов становится светлее. Нет, это несерьезно у них, так. Он охотник, она – человек. Он либо погибнет в бою, либо будет жить вечно. А она умрет. Рано или поздно умрет. Я тут же вспомнила злосчастный прием и слова Альрика.
Охотники живут долго. Слишком долго, чтобы успеть пережить всех своих женщин...
Счастье мимолетно для них. Жаль. Андрею я искренне его желала.
А потом он говорил о новых порядках. Ганс не опасен, а вот Петр – наоборот. Мне стоит его опасаться. Быть вежливой, не болтать лишнего. Это несложно – справлюсь.
Мирослав молчал и, кажется, дулся. Из-за Влада, они ведь друзья. Но не уходил – сидел и ждал. Чего?
– Как Майя? – решила я к нему обратиться. Не обижаться же в ответ – это глупо.
Но голос Мира не было обиженным.
– Хорошо. Повзрослела, сильнее стала. И Ева. Племя идет им на пользу. А еще...
Я слушала. Жмурилась от весеннего солнца, светящего прямо в окно. И медленно возрождалась. Внутри что-то таяло – вязкая, холодная жижа шипела на раскаленных углях. Холод уходил. А с ним неуверенность и утренний испуг.
Но земля под ногами все еще оставалась зыбкой. Пока я не найду убийцу...
Сидели мы около часа. Алана я не могла оставить надолго, и, хоть он остался у скади, волнение фоном зудело в сознании. Но все равно было легко и свободно, у скади я не могла расслабиться, а тут получилось. Только остывающий эспрессо на столе напоминал о недавней ссоре. Да и не ссоре, а так...
А я ведь спасибо Владу хотела сказать. За то, что поддержал у охотников, за попытку нормально общаться. Знаю ведь, как для него это сложно после всего... И снова все испортила.
Общение с друзьями невероятно стимулирует жить, дышать, бороться. А друзья у меня своеобразные. Охотник, пугающийся собственного счастья и вождь другого племени – лучший друг того, кого я прогнала.
Но Мирослав, похоже, уже не злился. Улыбался, хоть и немного устало – посещения охотников выматывают. И когда я попрощалась с Андреем, приобнял меня за плечи и объявил:
– Отвезу тебя домой.
Я не возражала. Но возражал кое-кто другой. Положил руку Мирославу на плечо и сказал:
– Я сам отвезу.
И Мирослав, конечно же, послушался. Ну да, Влад же его лучший друг, а я уже где-то потом. Да и на каком месте может быть женщина в его списке друзей?
– Я с тобой не поеду, – уперлась я.
Полчаса в обществе Влада я точно не выдержу. Постоянные подколы порядком надоели. Ухмылки и намеки, что из меня неважная правительница. Знаю, что неважная. Но если напоминать будут постоянно, никогда не смогу стать хорошей.
– Послушай... – Он вздохнул, посмотрел на небо – ярко-голубое, высокое, без единого облачка. Краем глаза я заметила, что Мирослав тактично отступил и рассматривал теперь носки собственных туфель. – С тобой сложно. Всегда.
– Тогда, может, не нужно со мной? Если сложно?
– Может, – кивнул он. – Но когда я поступал правильно?
Я промолчала, а он продолжил:
– Давай так. Я отвезу тебя домой, а по дороге поговорим. Если ты решишь, что нам все же не стоит видеться, не будем. Разве что, как сегодня – раз в месяц. От этого никуда не уйти, ты же теперь... правительница. Но нам, правда, поговорить бы не мешало. Нормально, без истерик. Давно пора, не считаешь?
Я пожала плечами. Один разговор ничего не изменит, тем более, если потом Влад уйдет из моей жизни, у меня станет на одну проблему меньше. Хотя в то, что это случится, верилось с трудом.
– Хорошо, – кивнула я.
Мы попрощались с Мирославом и сели в машину. Влад завел мотор, а я сразу отвернулась к окну. Если хочет говорить, пусть говорит – первая не начну. И вообще, домой бы поскорее...
Влад ехал молча где-то два квартала, а потом резко свернул к обочине и затормозил.
– Я правда ненавидел Эрика, – произнес он абсолютно спокойно и поправил себя: – Ненавижу. Но к сыну твоему ненависти нет.
Я вздохнула, но ничего не ответила. Смотрела в окно – на Влада не могла. Или не хотела. Вся ситуация казалась абсурдной, но он прав – нам давно пора все выяснить. Перестать играть в «замки».
– И Дашу вы подозревали зря, – продолжал он. – Она и мухи не обидит. И тебе ничего плохого не желала, правда.
– Да, она божий одуванчик, твоя Даша! – не выдержала я. – Ничего плохого никому не желала, а тот разговор просто так получился. И Эрик ушел...
Глаза защипало слезами, и я замолчала.
– Какой разговор?
– Будто ты не в курсе! В мой день рождения, у скади. Даша так старалась убедить меня прогнать Эрика. Убедила, радуйся!
– Я не знал...
Посмотрела на него. Нет, я никогда не могла понять, лжет он или говорит правду. Влад слишком хорошо играл. Но посмотрела. На вид не лжет, а там кто знает...
– Неважно. Все в прошлом. Мне нужно думать о сыне.
– А о себе? – усмехнулся он невесело. – Когда ты подумаешь о себе?
Я молчала, рассматривала ладони, а он продолжал:
– Для тебя это пытка. Вся эта бюрократия, отчеты, финансы. Люди, которых ты не знаешь, но о которых должна заботиться. Дела, в которые предстоит вникать, и ты вникнешь – не глупая же. Только вот зачем?
– Мой сын – наследник... – выдохнула я, сжимая кулаки.
– И что? Ты обязана жизнь положить на их племя? Они ведь не посвятили тебя! Не предложили даже, верно?
– Закон крови...
– К чертям закон крови! Поля...
Теплая рука коснулась ладони, и я вздрогнула. Не хотела, чтобы он прикасался, и в то же время ждала этого. Он всегда понимал, что я чувствую. И врать я не умела, даже не пыталась. Эрику могла врать, а Владу – нет. Слишком хорошо он меня знал. И поделиться с кем-то хотелось.
Но не ним. Нельзя с ним!
– Я тебе не враг.
Ага, конечно. Я выдернула руку и сунула обе в карманы.
– Тот разговор наш последний... глупый, – как ни в чем не бывало, продолжил Влад. – Я не хотел ссориться. Злой был. Уколоть хотелось сильно.
– Уколол.
– Скорее себя, – усмехнулся криво. – Даже отъявленным циникам, как я, бывает плохо.
– Я не хотела, чтобы тебе было плохо! Все, чего хотела – быть счастливой.
– Была? – Отвернулся. На меня не смотрел, смотрел вперед, на вычищенное до блеска стекло. В нем встречные машины, пешеходы, кусок дороги, обрывающийся перекрестком. Фонарь.
Я молчала. Понимала: отвечу, сделаю хуже. Но Влад, похоже, и не ждал ответа. Только горечь растекалась по воздуху, я вдыхала ее, и она оседала налетом на горле.
– Неважно, – наконец, сказал он. – Вернее, важно, но... ты все равно не скажешь. А я не глупый, сам понимаю. Не злись. – Он протянул руку и коснулся моих волос. Волосы не спрячешь... – Полина, не злись на меня, пожалуйста.
– Полина, это Ганс – смотритель скади, – представил Роб охотника.
Я сложила руки на груди. Не планировала, машинально получилось. И брови поползли вверх, а губы расползлись в иронической усмешке.
– Ты молод, да? – вырвалось. – И благодать снизошла недавно...
– Откуда ты... узнала про благодать? – Ганс снова испугался. Думает, я читаю мысли? Слава обо мне ходит, а вот прошлое, видимо, затерли. Древние молчат, а молодые забыли. Или мертвы. Многие погибли на войне.
– Один Первозданный сказал, – ответила я и подалась вперед. – Его звали Сар.
Так и есть – боится. Вздрогнул и тут же понял свою ошибку. Но поздно – все присутствующие ее тоже заметили. Влад улыбался у двери. А Андрей хмурился. Он слишком много хмурится... Улыбка ему больше идет.
– Рада была видеть, Ганс, – соврала я. Радости от общества испуганного охотника я не испытывала. Но вежливость иногда открывает закрытые двери. Да и надоел он мне. Все надоело. – Мне пора.
– Да, утомляют эти сборища, – внезапно бодро поддержал Влад. Шагнул ко мне и приобнял по-хозяйски.
Я попыталась высвободиться – не вышло. Ладно, выскажу потом. И об излишней фамильярности, и о том, что мне его общество в общем-то неприятно. Неприятно ведь? А как иначе? После последнего нашего диалога-то?
Но Влад на мои попытки никак не отреагировал. Кивнул Мирославу только.
– Угостим девушку кофе?
– Конечно! – с энтузиазмом согласился Мирослав и хитро на меня посмотрел.
Интересно, а девушку спросить кто-то собирается? Или в патриархате хищных слово правительницы племени ничего не значит?
– Альянсы вообще-то запрещены, – неуверенно пискнул Ганс и, поймав мой удивленный взгляд, замолчал.
А ведь приятно! Он боится, а у меня удовольствие по коже ползет и мурашками множится.
– О чем ты? Какие альянсы? – делано удивился Влад. – Она же атли в прошлом. Просто кофе. Но если хочешь проследить...
– Я прослежу! – резко перебил Андрей, и я начала ощущать на себе нити невидимого заговора.
Но в чем он заключался, понять так и не смогла. Только удовольствие усилилось от поддержки охотника. И я подумала, что кофе – это очень даже хорошо. Только подальше от этого места. Андрей, быть может, расскажет о Вике, я ведь сто лет ее не видела. Если они еще... Неважно. О чем-то да расскажет. Да и мне нужно сообщить Мирославу, что я в Венгене была.
Но в самом главном я призналась себе лишь ночью, под одеялом. Когда Алан уснул и сопел в колыбели, а я смотрела на кусочек неба, уместившийся в окно. Я соскучилась. Одна, среди малознакомых людей, в ожидании неизвестного, непонятного и ненужного величия. С ребенком сначала в животе, затем на руках. Одна, несмотря на Люсию и Дэна, с которыми было невероятно легко.
Потом все изменилось. Москва с ее суетой, Роберт – приветливый, но чужой, и я невольно ждала от него подвоха, не доверяла. Тамара – вечно хмурая, недовольная. Скади – теплые, но все еще незнакомые.
Алан, всюду Алан. И моя роль в связи с этим.
Ну какая из меня правительница?
А кофе – кофе хорошо. И разговор с друзьями.
– Я недолго, – пообещала я Роберту, и он сдержанно кивнул.
Подозревает в чем-то? Осуждает? Дашу обвиняли в сговоре с Владом. Хотя... у меня есть козырь. Роберт не станет возражать. Только...
Тамара будет недовольна. И от этой мысли удовольствие стало абсолютным. Заполнило меня до краев, и я с трудом сдерживала улыбку, чем, скорее всего, окончательно напугала Ганса.
Смутно помню, как мы вышли. Помню лишь, что солнце светило в глаза, и я прикрыла их ладонью. Ехала я с Владом и Андреем. Они спереди, а я – на заднем сидении. Мирослав в своем автомобиле пристроился сзади.
Я смотрела по сторонам, отмечая, как изменился город. Новая вывеска. И булочной на углу в прошлом году не было. А тут движение перегородили, нужно в объезд...
Я жадно хватала обрывки изменений, пытаясь увязать их с картинками в памяти. Не выходило. Город стал другим, я – другая, и это навсегда. Придется узнавать друг друга заново.
Впрочем, торговый центр оставался торговым центром – шумным, многолюдным и ни капли не уютным. Выходной и люди снуют. Смотрят, щупают, покупают. Дети визжат и бегают по проходам. Очередь на эскалатор.
А если пойти направо и за угол, там блинная. Та самая, где готовят вкусный кофе. Его запах растекается по помещению, манит. Нет, не столько запах, сколько воспоминания. Они не отпускают с тех пор, как я вернулась. И я дала себе слово, что как только освоюсь, наберусь мужества и поеду в ту квартиру. Пока не смогу – расплачусь. Расклеюсь, а мне нельзя...
Но в блинную я все же свернула. И столик выбрала тот самый, у окна. Села и погладила пальцами столешку. Едва касаясь, чтобы воспоминания не проникли слишком глубоко.
– Ты в порядке? – спросил Мирослав, и я грустно улыбнулась.
– В полном.
Эрик сидел на том самом стуле. И обнимал, когда пришло видение. А потом нес на руках, и я вдыхала его карамельный запах. Было хорошо. Спокойно. Безопасно.
Сейчас нет.
Влад присел по другую от меня сторону, а Андрей – напротив. И широкой спиной закрыл мне окно. Официантка – другая, не та смазливая, что в прошлый раз – положила на столик меню, и мы заказали кофе.
– Меня пытались убить, – сказала я, когда официантка отошла. – Думаю, попытаются снова. Но сейчас сложнее – я живу у скади.
У скади хорошие защитницы. И ищейки – почуют. Найдут. Я прикажу, и найдут.
– Кто? – угрожающе тихо спросил Влад.
Я пожала плечами.
– Не знаю. То есть... Человек приходил, с ритуальным ножом. А кто его нанял – неизвестно. Тамара сказала, что вероятнее всего Даша. Из-за ребенка. Но Даша не знала – это я поняла, когда вернулась.
– Даша? Что за бред?! – прозвучало обиженно.
Бред для него. А я Дашу не знаю.
– И ты уехала? – догадался Мирослав. – Решила переждать.
– Уехала, – кивнула. – В Венген.
– Да ты... – Он побледнел. Затем покраснел. Затем снова. – Издеваешься?! Мы искали тебя везде. А ты... все это время... в Венгене?
– Извини.
– Одна, – скептически изрек Влад. – Умно.
– Не одна. С друзьями. – Я обернулась чисто машинально. Проверить, не стоит ли за спиной кто-то из врагов. – С сольвейгами. Неважно. Я много думала, кому могла не угодить. Сначала яд – я считала, что Герда отравила, но... зачем ей травить меня? Я была ее лекарством. А потом тот человек с ножом. Люди же вообще никаких плюшек с меня получить не могут! А этот пришел... Кто-то очень хочет, чтобы меня не было.
– В общем, нужно выяснить, кто, – решительно кивнул Влад.
– Не нужно. То есть... Я сама. У меня ищейки и вообще...
– Ищейки скади, – поправил меня Влад и многозначительно посмотрел в потолок.
– Теперь мои, – резко ответила я.
– Как скажешь.
Смеется надо мной. И издевательская улыбка блуждает на лице. Тоже мне, вождь нашелся!
– Что ты здесь делаешь? – спросила я вполне серьезно. Светлая бровь поползла вверх, усиливая мое раздражение. – Да, ты! Здесь, со мной. Мы не друзья. Ты ненавидел Эрика, ненавидишь моего сына и хотел бы, чтобы его не было. Я не стану играть в любезность больше. Делать вид, что ничего не произошло. Было прошлое. Дурное, темное, мрачное. Я не забыла.
Я тяжело дышала, пытаясь затолкать рвущиеся слова обратно в глотку. Вечно истерю, в прошлом тоже... Но тогда было можно, а сейчас нет, я же правительница. И поведения от меня ждут соответствующего. Но не могу... когда рядом с ним... Фальшь, все фальшь! Так почему он продолжает делать вид, что все по-настоящему?
Влад больше не улыбался, смотрел потухшим взглядом, в котором плескалась обида. Наверное, я сказала лишнего, но он ведь тоже обижал и не раз. Я плакала по ночам. Ненавидела. Любила. Снова ненавидела. И не должна его жалеть...
– И правда, что я здесь делаю! – Влад отвел глаза, поднялся. Кивнул Мирославу: – Я позвоню.
И быстро вышел.
Пусто стало. Людей в кафе было мало, и столики почти все пустовали... Холодно. Взгляд Мирослава такой же холодный. Но он не знал, не понимал. И никогда не поймет. Лучше, если мы с Владом вообще не станем общаться. Из этого ничего хорошего не выйдет.
– Я не буду оправдываться, – сказала я и потерла пальцами виски.
Принесли кофе. Пила я жадно, обжигая горло. Пыталась согреться. Андрей молчал и не спускал с меня внимательного взгляда. По нему я скучала, поэтому и заговорила первой. Спрашивала о Вике, о новостях мира хищных, о его собственных изменениях – он ведь тоже изменился, как же иначе?
Андрей отвечал. Спокойно, словно и не стал свидетелем моей внезапной горячности. О Вике. О том, как она приходит часто, и дом после ее визитов становится светлее. Нет, это несерьезно у них, так. Он охотник, она – человек. Он либо погибнет в бою, либо будет жить вечно. А она умрет. Рано или поздно умрет. Я тут же вспомнила злосчастный прием и слова Альрика.
Охотники живут долго. Слишком долго, чтобы успеть пережить всех своих женщин...
Счастье мимолетно для них. Жаль. Андрею я искренне его желала.
А потом он говорил о новых порядках. Ганс не опасен, а вот Петр – наоборот. Мне стоит его опасаться. Быть вежливой, не болтать лишнего. Это несложно – справлюсь.
Мирослав молчал и, кажется, дулся. Из-за Влада, они ведь друзья. Но не уходил – сидел и ждал. Чего?
– Как Майя? – решила я к нему обратиться. Не обижаться же в ответ – это глупо.
Но голос Мира не было обиженным.
– Хорошо. Повзрослела, сильнее стала. И Ева. Племя идет им на пользу. А еще...
Я слушала. Жмурилась от весеннего солнца, светящего прямо в окно. И медленно возрождалась. Внутри что-то таяло – вязкая, холодная жижа шипела на раскаленных углях. Холод уходил. А с ним неуверенность и утренний испуг.
Но земля под ногами все еще оставалась зыбкой. Пока я не найду убийцу...
Сидели мы около часа. Алана я не могла оставить надолго, и, хоть он остался у скади, волнение фоном зудело в сознании. Но все равно было легко и свободно, у скади я не могла расслабиться, а тут получилось. Только остывающий эспрессо на столе напоминал о недавней ссоре. Да и не ссоре, а так...
А я ведь спасибо Владу хотела сказать. За то, что поддержал у охотников, за попытку нормально общаться. Знаю ведь, как для него это сложно после всего... И снова все испортила.
Общение с друзьями невероятно стимулирует жить, дышать, бороться. А друзья у меня своеобразные. Охотник, пугающийся собственного счастья и вождь другого племени – лучший друг того, кого я прогнала.
Но Мирослав, похоже, уже не злился. Улыбался, хоть и немного устало – посещения охотников выматывают. И когда я попрощалась с Андреем, приобнял меня за плечи и объявил:
– Отвезу тебя домой.
Я не возражала. Но возражал кое-кто другой. Положил руку Мирославу на плечо и сказал:
– Я сам отвезу.
И Мирослав, конечно же, послушался. Ну да, Влад же его лучший друг, а я уже где-то потом. Да и на каком месте может быть женщина в его списке друзей?
– Я с тобой не поеду, – уперлась я.
Полчаса в обществе Влада я точно не выдержу. Постоянные подколы порядком надоели. Ухмылки и намеки, что из меня неважная правительница. Знаю, что неважная. Но если напоминать будут постоянно, никогда не смогу стать хорошей.
– Послушай... – Он вздохнул, посмотрел на небо – ярко-голубое, высокое, без единого облачка. Краем глаза я заметила, что Мирослав тактично отступил и рассматривал теперь носки собственных туфель. – С тобой сложно. Всегда.
– Тогда, может, не нужно со мной? Если сложно?
– Может, – кивнул он. – Но когда я поступал правильно?
Я промолчала, а он продолжил:
– Давай так. Я отвезу тебя домой, а по дороге поговорим. Если ты решишь, что нам все же не стоит видеться, не будем. Разве что, как сегодня – раз в месяц. От этого никуда не уйти, ты же теперь... правительница. Но нам, правда, поговорить бы не мешало. Нормально, без истерик. Давно пора, не считаешь?
Я пожала плечами. Один разговор ничего не изменит, тем более, если потом Влад уйдет из моей жизни, у меня станет на одну проблему меньше. Хотя в то, что это случится, верилось с трудом.
– Хорошо, – кивнула я.
Мы попрощались с Мирославом и сели в машину. Влад завел мотор, а я сразу отвернулась к окну. Если хочет говорить, пусть говорит – первая не начну. И вообще, домой бы поскорее...
Влад ехал молча где-то два квартала, а потом резко свернул к обочине и затормозил.
– Я правда ненавидел Эрика, – произнес он абсолютно спокойно и поправил себя: – Ненавижу. Но к сыну твоему ненависти нет.
Я вздохнула, но ничего не ответила. Смотрела в окно – на Влада не могла. Или не хотела. Вся ситуация казалась абсурдной, но он прав – нам давно пора все выяснить. Перестать играть в «замки».
– И Дашу вы подозревали зря, – продолжал он. – Она и мухи не обидит. И тебе ничего плохого не желала, правда.
– Да, она божий одуванчик, твоя Даша! – не выдержала я. – Ничего плохого никому не желала, а тот разговор просто так получился. И Эрик ушел...
Глаза защипало слезами, и я замолчала.
– Какой разговор?
– Будто ты не в курсе! В мой день рождения, у скади. Даша так старалась убедить меня прогнать Эрика. Убедила, радуйся!
– Я не знал...
Посмотрела на него. Нет, я никогда не могла понять, лжет он или говорит правду. Влад слишком хорошо играл. Но посмотрела. На вид не лжет, а там кто знает...
– Неважно. Все в прошлом. Мне нужно думать о сыне.
– А о себе? – усмехнулся он невесело. – Когда ты подумаешь о себе?
Я молчала, рассматривала ладони, а он продолжал:
– Для тебя это пытка. Вся эта бюрократия, отчеты, финансы. Люди, которых ты не знаешь, но о которых должна заботиться. Дела, в которые предстоит вникать, и ты вникнешь – не глупая же. Только вот зачем?
– Мой сын – наследник... – выдохнула я, сжимая кулаки.
– И что? Ты обязана жизнь положить на их племя? Они ведь не посвятили тебя! Не предложили даже, верно?
– Закон крови...
– К чертям закон крови! Поля...
Теплая рука коснулась ладони, и я вздрогнула. Не хотела, чтобы он прикасался, и в то же время ждала этого. Он всегда понимал, что я чувствую. И врать я не умела, даже не пыталась. Эрику могла врать, а Владу – нет. Слишком хорошо он меня знал. И поделиться с кем-то хотелось.
Но не ним. Нельзя с ним!
– Я тебе не враг.
Ага, конечно. Я выдернула руку и сунула обе в карманы.
– Тот разговор наш последний... глупый, – как ни в чем не бывало, продолжил Влад. – Я не хотел ссориться. Злой был. Уколоть хотелось сильно.
– Уколол.
– Скорее себя, – усмехнулся криво. – Даже отъявленным циникам, как я, бывает плохо.
– Я не хотела, чтобы тебе было плохо! Все, чего хотела – быть счастливой.
– Была? – Отвернулся. На меня не смотрел, смотрел вперед, на вычищенное до блеска стекло. В нем встречные машины, пешеходы, кусок дороги, обрывающийся перекрестком. Фонарь.
Я молчала. Понимала: отвечу, сделаю хуже. Но Влад, похоже, и не ждал ответа. Только горечь растекалась по воздуху, я вдыхала ее, и она оседала налетом на горле.
– Неважно, – наконец, сказал он. – Вернее, важно, но... ты все равно не скажешь. А я не глупый, сам понимаю. Не злись. – Он протянул руку и коснулся моих волос. Волосы не спрячешь... – Полина, не злись на меня, пожалуйста.
