Действие случилось – в виде приглашения на совет.
Андрей хмурился. Сидел, сутулясь, теребил рукава мятой рубашки и в глаза не смотрел. Молчал. Обдумывал предложение Эрика, видимо, и искал в нем подводные камни.
Я не хотела их искать. Эрик, бесспорно, относился к Андрею с предубеждением, но на подлость не способен. И если позвал, значит, взвесил все «за» и «против» и решил, что от Андрея будет профит. Не ради меня же, в самом деле. Эрик прекрасно умел разделять эмоции и дело.
– Идем, – потянула я за руку. – Хуже не будет. Хватит себя изводить.
Ясно, что Андрею здесь плохо и неуютно. Но что с ним будет там, за порогом этого дома? Убьют же! Этого я допустить не могу.
– Не уверен, – пробормотал он, но руку не отнял. Поднялся даже, оправляя рубашку. Странно, но дискомфорта больше не было – ни от его близости, ни от прикосновений. И ведь нет уже давно! Когда исчез? Я уж и не припомню. Не заметила, как перестала обращать внимание, а после и затерлось все. Пропало. – Зачем я там... ему?
– Нам, – поправила я. И уточнила: – Мне.
– Безумие...
Он все же отнял руку и запустил обе пятерни в слегка отросшие и поэтому неопрятные волосы, взъерошил. Выглядел при этом как непризнанный, фанатичный ученый: глаза горят, волосы дыбом, рубашка помята и сбоку выдернута из брюк. Очков на переносице не хватает и белого халата с разъехавшимися полами.
– Гектор здесь, – сказал он так, будто я могла не знать и сейчас обязательно этому факту удивлюсью Нет, ужаснусь даже. – Здесь, в доме, полном хищных!
– Ты тоже здесь. И останешься... останешься ведь?
Он пожал печами. Совершенно искренне.
– Не знаю.
– Первые придут. Хаук придет! Ты нужен мне. Пожалуйста...
– Зачем? – Во взгляде не то обида, не то немая просьба – и не разобрать. А мне впервые нечего сказать. Как объяснить, что мне просто страшно и хочется, чтобы рядом были близкие. Все. Он близок, несмотря на то, что нас разделяет его благодать.
Странно, что я никогда не думала об Андрее... так. Не ассоциировала его с теми охотниками, с которыми имела несчастье познакомиться. С Мишелем. Беном. Альриком. С Богданом, которые привел своих людей в мой дом убивать тех, кто мне дорог.
– Просто нужен...
Он громко вздохнул, видимо, смирившись.
– Хорошо.
В кабинете собралось много народу – не продохнуть. Из-за духоты окна распахнули настежь, и холодный, по-зимнему колючий воздух шатал занавески. Хищные разбились по кучками и приглушенно шептались.
Эрик скользнул по нам холодным взглядом и снова повернулся к Гектору. Рядом с ними стоял еще один незнакомый мне ясновидец и говорил горячо, быстро и настойчиво. Гектор кивал и коротко отвечал, изредка поглядывая на сидящую у стеллажей дочь. Лидия была не одна, а с Никой, потому выглядела немного спокойнее, чем накануне.
– Это Викар, приближенный Гектора, – шепотом пояснил мне Андрей, кивая на второго ясновидца. – Поговаривают, Гектор готовит его в преемники.
Я заметила Иру у письменного стола и хотела было подойти, но рядом с ней из ниоткуда возник Влад, и я передумала. Словесных перепалок не хотелось, настроение плавно переросло в мрачно-лиричное, а дымка пророчества Лидии все еще не рассеялась в воздухе. Зависла над головой туманным предостережением.
В кабинете мы просидели почти до ночи. Говорили много, спорили, соглашались, искали плюсы и минусы будущего альянса. Гектор обещал свой кен для постановки защиты. Хищные, в свою очередь – приют и знания. Несколько раз похвалили Майю, и девочка краснела, прячась за плечом отца. Выросла. Совсем взрослой стала. И красивой по-своему. Она не была моим ребенком, но я невольно гордилась ею.
Всем было ясно, что Хаук придет. Ему нужны жертвы, и те, в ком течет кровь Херсира – лучшие кандидаты на эту роль. Хотя Гектор уверял, что Хаук будет искать самого Первого хищного, в процессе пострадают те, кто так или иначе имеет отношение к ар. К племени, созданном Арендрейтом, отношение имели все мы, так или иначе. Охотники тоже были под ударом – ведь власть, созданная Альриком, буквально надругалась над законами богов. И ясновидцы не должны восстанавливаться и мстить. Это неправильно, а значит, требует наказания.
Так считал Гектор, Эрик с ним соглашался, а остальные спорить не спешили. В конце концов, именно эти двое побывали в кане.
Ситуацию с охотниками Липецка тоже затонули, но вскользь. Не придали значения, сосредоточившись на главной проблеме. И, как потом оказалось, зря.
Охотник пришел ночью. Его я почувствовала заранее, будто в мозгу сработал тумблер, и кто-то крикнул в ухо: «Проснись!». Я села в кровати – сон как рукой сняло. Одна. Эрика не было, комната плавала в мутном полумраке, в камине тлели почти догоревшие поленья. Уютно. Тихо. Тепло. И все же чувство опасности никак не хотело выключаться.
А потом я увидела его. Он замер неподвижной тенью в углу и смотрел на меня с ненавистью. Нет, глаз его я разглядеть не могла, но ненависть ощущала явно – жадную, горячую, обжигающую. А потом он, видимо, понял, что разоблачен, и шагнул в центр комнаты, в размытое, ржавое пятно света, льющегося из камина. Высокий, сильный. Уверенный в себе.
Усмехнулся криво и проскрипел:
– Ну привет, зверек.
Охотник выглядел торжествующе. Нет, он не ухмылялся пошло, не было показной бравады и ненужных разглагольствований, как в дешевых фильмах. Просто стоял и смотрел на меня, и всем видом показывал уверенность в победе.
«Алан!», – мелькнуло в мозгу, и взгляд невольно метнулся к двери. Охотник, видимо, расценил это как попытку к бегству.
– Испугалась? За себя не бойся, тебя-то трогать чревато.
Не за себя – за сына. Но его тоже тронуть не посмеют – печать Арендрейта защищает нас обоих. И все же лучше, когда он со мной, рядом, и я могу обнять, пощупать. Защитить.
Где, черт возьми, Эрик?!
Я осторожно встала, не спуская глаз с охотника, будто он мог передумать и попытаться меня убить.
Ударить? Странно, но я медлила. А ведь могла же – открыться, излить кен сольвейга на этого выскочку. Хотела ведь в прошлый раз, но слишком вымоталась. А теперь... А что теперь? Андрей говорил, Богдан неплохой парень, но я видела перед собой убийцу. Но, наверное, именно из-за Андрея медлила.
– Уходи, Богдан.
Я дала охотнику шанс. Наверное, я все еще верила в них…
Выйти из комнаты, в коридор, к детской, найти Алана, прижать к груди! Шаг, еще один. Дверь близко, а охотник смотрит, улыбается. От улыбки его жутко, но я не позволю страху владеть мной больше.
– Уйду, – кивнул он. – Но сначала ты посмотришь, как умирают твои люди.
Последние слова он буквально выплюнул. Глаза свернули злобой, а руки сжались в кулаки.
– Или твои, – спокойно сказала я и взялась за ручку. Разговорами он лишь отвлекает. Нужно идти, понять, что происходит. Странное оцепенение отпускать не спешило, тормозило и раздражало жутко. Давай же, иди, Полина.
– Я лично позабочусь, чтобы многие погибли, – пообещал он мне вдогонку.
– Как Мишель?
Разозлить его я не боялась. Почему-то хотелось побольнее уколоть. Для этого я даже обернулась – чтобы лицо его видеть.
– Не смей... – прошипел Богдан и побледнел.
– Ты имеешь право мстить. Но скажу я тебе, наставник у тебя был тот еще козел! И я не жалею, что он мертв.
– Спустись вниз, блондиночка. Спустись и посмотри, как мои люди убивают тех, кто тебе дорог.
После этих слов оцепенение, как по волшебству, рассеялось. Я метнулась в коридор, оттуда – в детскую. Пусто. Игрушки по полу в беспорядке, на кресле – небрежно брошенные ползунки... Противный холодок сполз по позвоночнику.
А потом чья-то ладонь легла на плечо. Обернулась – Глеб.
– Они в подвале, – сказал он. – Все хорошо.
– Где охотники? – кратко осведомилась я.
– Пока на улице. Но их много. Слишком много.
Не все на улице. О Богдане я вспомнила сразу и сразу вернулась проверить. В спальне было пусто. Окно наглухо закрыто, значит, он еще в доме. Все же не стоило его отпускать. Чертова сентиментальность!
Соберись, Полина!
Алана я нашла с остальными детьми. С ними два воина и десять защитниц – Эрик подстраховался, за что я была ему безмерно благодарна. Сына я прижимала к себе долго, боясь выпустить из рук. Боролась с желанием остаться, хотя и понимала: наверху я нужна больше, чем здесь. А потом все же заставила себя отдать Алана Эльвире, велев Антону беречь его, как зеницу ока.
В гостиной было шумно. Суетно. Беготня, давка, попытка организоваться. Дверь то и дело открывалась, а затем хлопала, отрезая от дома рвущуюся внутрь зиму. Эрика и многих других воинов я нашла там, в зиме. Эрик был зол. Напряжен. Застыл статуей, обливаемый светом фонарей, а за ним, будто ожидая приказа, стояли наши воины. Влад – обманчиво расслабленный и скучающий, Ира – мрачная и яростная, Мирослав, Дима, Алиса, трясущаяся от страха Рита... Кто вообще ее сюда выпустил?
Воины атли, альва, скади. Даже хегни тут.
А напротив – охотники. Нет, не отряд даже – армия. Казалось, они заполонили весь двор – так их было много. Богдан не блефовал, когда выказывал веру в победу. Между ними и нашими не более двух метров пространства. И каждая сторона готова ударить первой... Только не решается.
Алекс, Филипп и Майя затаились на крыльце, окруженные пятью защитницами.
– Охотник в доме. Найди его, – бросила я через плечо Глебу и шагнула за порог.
Завьюжило. Снег роился над головами воинов, ложился им на плечи, ластился к курткам. Он заштриховал воздух белым, бросался в лицо, жалил. Снег готовился замести следы.
Я замерла на ступеньках, не дойдя несколько шагов до своих. Нет, не от страха – от усталости. Буро-зелеными пятнами перед глазами плескалась злая обида. Когда же это кончится? Будет ли спокойная жизнь? Заслужила я, наконец, медовый месяц?!
– Мы должны прекратить это.
От неожиданной реплики, обращенной ко мне, я вздрогнула. Гектор, казалось, не заметил моего испуга – он смотрел туда же, куда только что смотрела я – на охотников.
– Извини, но я как-то не научилась останавливать войны, – устало ответила я. Ясновидец, если и обиделся на резкость, вида не подал.
– Сейчас мы должны объединиться, а не воевать, – продолжил он тем е спокойным тоном.
– С охотниками? Серьезно?
Мой скептицизм его ни капли не смутил. Он взял меня за руку и несильно сжал, от прикосновения теплой и сухой ладони меня передернуло. Касаться его кожи было неприятно – воспоминания еще не затерлись, кололись былыми обидами.
– Я видел единство, а не хаос. Ну же, девочка, не противься. Сейчас не время для разногласий.
Я расслабилась, подавляя желание вырвать руку. Гектор прав, не время для размолвок. Да и сюда он пришел, чтобы помочь, и, если придется подавить неприязнь, чтобы выжили родные, я не стану колебаться.
– Что теперь? – спросила я с пробуждающимся интересом – Гектор больше обеспокоенным не выглядел и смотрел на меня лукаво.
Вместо ответа мне в вены хлынул кен. Тот самый, серый, от которого я так долго избавлялась на Тибете.
Голова закружилась. Во рту возник сладкий привкус, колени превратились в вату, сознание заволокло дымкой. Кен Гектора откликнулся во мне, направил. Он не пытался командовать – лишь подталкивал.
– Теперь ты, – шепнул старик, и я без колебаний открылась. Отдала. При прямом контакте. Ладонь в ладонь, смесь кена на коже, как с Эриком. Нет, не так. Тут не было ни капли интимности, только цель. Общее дело.
Время останавливается на полусекунде...
Вьюга возмущается тому беспределу, что мы творим – хищная и ясновидец, объединяющиеся против общего врага. Колючий снег слепит, лезет за шиворот, будто противится этому союзу. Интересно, у Эрика с Гектором в кане было так же?
Я не заметила, когда напали охотники. Поддавшись эйфории, пропустила этот момент. А когда открыла глаза, щупальца благодати уже пытались достать воинов хищных, стоящих впереди. Немая сцена: наводненный людьми двор, метель, будто разбуженная богами стихия, нападения невидимым оружием охотников, быстрые защитные пассы, оберегающие жилу.
Вот Эрик поднимает руки над головой. Он стоит ко мне спиной, и я не вижу его лица, но, уверена, он улыбается. Волосы серебрятся под холодным светом фонарей. А я прекрасно знаю, что значит этот его пасс – видела во время драки с ауной.
Охотников сорвало в воздух – десятерых, а то и больше. Завертело воронкой над головами у растерявшихся собратьев, а те застыли, не зная, как реагировать. Охотники смешно дергали ногами в воздухе, пытаясь выбраться из водоворота, но тщетно – их вертело все быстрее и быстрее, наматывая на невидимый вертел секретными умениями аун.
Не давая опомниться остальным, Влад скрестил руки на уровне груди и что-то неслышно шепнул. Охотники, стоящие в первом ряду, так и не опомнившиеся от увиденного, попятились, тесня последующие ряды.
Вперед шагнула воинственная Ира...
А потом Гектор выпустил мою ладонь.
В груди образовалась тяжесть. Давила. Невыносимо хотелось избавиться от серого, вязкого кена, от волнения, от удушливого дыхания надвигающейся войны. Небо спустилось низко, цеплялось пухлыми тучами за верхушки деревьев и сыпало снегом.
Казалось, прошла вечность между моментом, когда ясновидец перестал меня касаться, и тем, когда он вскинул ладони, обращая их в сторону дерущихся.
А потом из его рук излился свет. Клянусь, это был чертов световой поток! Он накрыл сначала хищных, затем охотников, заставил Эрика громко, с сожалением выдохнуть и опустить руки. Влад нахмурился и недовольно взглянул в нашу сторону. Затем недовольство сменилось удивлением, граничащим с опаской.
Охотники застыли. Все, как один. Вернее, те из них, кто остался стоять – «добыча» Эрика, избавившись от плена магической воронки, перестала быть одним целым. Повинуясь неизменным силам инерции, они крутнулись еще раз вокруг невидимой оси, а затем разлетелись в стороны, рухнув в заботливо подстеленный природой снежный ковер. Впрочем, больно им все же было, что я отметила со злорадством.
– Безумцы! – неожиданно раздраженно выкрикнул Гектор и шагнул с крыльца вниз, оставив растерянную меня одну. Хотя ненадолго – через миг около меня возник Глеб, держащий за руку Нику. Рядом с девушкой Глеба застенчиво мялась Лидия.
Что, черт возьми, задумал Гектор?!
– Война ослабит нас, – продолжил он уже спокойнее, но не менее настойчиво. – Ты знаешь это, Эрик.
– Они пришли в мой дом! – зло выдохнул Эрик и направив магический пасс на копошащегося в снегу неподалеку охотника. Тот дернулся, будто от удара током, и затих. – Пришли убивать. Если ты думаешь, я это так оставлю...
– Оставишь, – жестко перебил Гектор. – Вспомни, чему ты учился в кане. Мы здесь для того, чтобы выжить – твое племя и мой клан. Мы больше не враги. И тем, кто прислушается ко мне, я дам свой кен. Мы поставим защиту, которой еще не видел мир. Возьми мою руку, Эрик!
Эрик колебался, и колебания эти были видны. Желание убивать, уничтожить всех, кто напал сегодня на дом скади, было сильным. Желание читалось в складке на переносице, в недовольно поджатых губах, в напряженной позе, которая означала борьбу. Борьбу мудрости с яростью, которую Эрику все тяжелее было одолеть.
А потом прошло. Схлынуло, и я не смогла сдержать облегченный выдох. Лицо Эрика смягчилось, кулаки разжались, а сам он шагнул к крыльцу и вложил свою руку в ладонь Гектора.
Ника улыбнулась и крепче стиснула ладонь Глеба.
Андрей хмурился. Сидел, сутулясь, теребил рукава мятой рубашки и в глаза не смотрел. Молчал. Обдумывал предложение Эрика, видимо, и искал в нем подводные камни.
Я не хотела их искать. Эрик, бесспорно, относился к Андрею с предубеждением, но на подлость не способен. И если позвал, значит, взвесил все «за» и «против» и решил, что от Андрея будет профит. Не ради меня же, в самом деле. Эрик прекрасно умел разделять эмоции и дело.
– Идем, – потянула я за руку. – Хуже не будет. Хватит себя изводить.
Ясно, что Андрею здесь плохо и неуютно. Но что с ним будет там, за порогом этого дома? Убьют же! Этого я допустить не могу.
– Не уверен, – пробормотал он, но руку не отнял. Поднялся даже, оправляя рубашку. Странно, но дискомфорта больше не было – ни от его близости, ни от прикосновений. И ведь нет уже давно! Когда исчез? Я уж и не припомню. Не заметила, как перестала обращать внимание, а после и затерлось все. Пропало. – Зачем я там... ему?
– Нам, – поправила я. И уточнила: – Мне.
– Безумие...
Он все же отнял руку и запустил обе пятерни в слегка отросшие и поэтому неопрятные волосы, взъерошил. Выглядел при этом как непризнанный, фанатичный ученый: глаза горят, волосы дыбом, рубашка помята и сбоку выдернута из брюк. Очков на переносице не хватает и белого халата с разъехавшимися полами.
– Гектор здесь, – сказал он так, будто я могла не знать и сейчас обязательно этому факту удивлюсью Нет, ужаснусь даже. – Здесь, в доме, полном хищных!
– Ты тоже здесь. И останешься... останешься ведь?
Он пожал печами. Совершенно искренне.
– Не знаю.
– Первые придут. Хаук придет! Ты нужен мне. Пожалуйста...
– Зачем? – Во взгляде не то обида, не то немая просьба – и не разобрать. А мне впервые нечего сказать. Как объяснить, что мне просто страшно и хочется, чтобы рядом были близкие. Все. Он близок, несмотря на то, что нас разделяет его благодать.
Странно, что я никогда не думала об Андрее... так. Не ассоциировала его с теми охотниками, с которыми имела несчастье познакомиться. С Мишелем. Беном. Альриком. С Богданом, которые привел своих людей в мой дом убивать тех, кто мне дорог.
– Просто нужен...
Он громко вздохнул, видимо, смирившись.
– Хорошо.
В кабинете собралось много народу – не продохнуть. Из-за духоты окна распахнули настежь, и холодный, по-зимнему колючий воздух шатал занавески. Хищные разбились по кучками и приглушенно шептались.
Эрик скользнул по нам холодным взглядом и снова повернулся к Гектору. Рядом с ними стоял еще один незнакомый мне ясновидец и говорил горячо, быстро и настойчиво. Гектор кивал и коротко отвечал, изредка поглядывая на сидящую у стеллажей дочь. Лидия была не одна, а с Никой, потому выглядела немного спокойнее, чем накануне.
– Это Викар, приближенный Гектора, – шепотом пояснил мне Андрей, кивая на второго ясновидца. – Поговаривают, Гектор готовит его в преемники.
Я заметила Иру у письменного стола и хотела было подойти, но рядом с ней из ниоткуда возник Влад, и я передумала. Словесных перепалок не хотелось, настроение плавно переросло в мрачно-лиричное, а дымка пророчества Лидии все еще не рассеялась в воздухе. Зависла над головой туманным предостережением.
В кабинете мы просидели почти до ночи. Говорили много, спорили, соглашались, искали плюсы и минусы будущего альянса. Гектор обещал свой кен для постановки защиты. Хищные, в свою очередь – приют и знания. Несколько раз похвалили Майю, и девочка краснела, прячась за плечом отца. Выросла. Совсем взрослой стала. И красивой по-своему. Она не была моим ребенком, но я невольно гордилась ею.
Всем было ясно, что Хаук придет. Ему нужны жертвы, и те, в ком течет кровь Херсира – лучшие кандидаты на эту роль. Хотя Гектор уверял, что Хаук будет искать самого Первого хищного, в процессе пострадают те, кто так или иначе имеет отношение к ар. К племени, созданном Арендрейтом, отношение имели все мы, так или иначе. Охотники тоже были под ударом – ведь власть, созданная Альриком, буквально надругалась над законами богов. И ясновидцы не должны восстанавливаться и мстить. Это неправильно, а значит, требует наказания.
Так считал Гектор, Эрик с ним соглашался, а остальные спорить не спешили. В конце концов, именно эти двое побывали в кане.
Ситуацию с охотниками Липецка тоже затонули, но вскользь. Не придали значения, сосредоточившись на главной проблеме. И, как потом оказалось, зря.
Охотник пришел ночью. Его я почувствовала заранее, будто в мозгу сработал тумблер, и кто-то крикнул в ухо: «Проснись!». Я села в кровати – сон как рукой сняло. Одна. Эрика не было, комната плавала в мутном полумраке, в камине тлели почти догоревшие поленья. Уютно. Тихо. Тепло. И все же чувство опасности никак не хотело выключаться.
А потом я увидела его. Он замер неподвижной тенью в углу и смотрел на меня с ненавистью. Нет, глаз его я разглядеть не могла, но ненависть ощущала явно – жадную, горячую, обжигающую. А потом он, видимо, понял, что разоблачен, и шагнул в центр комнаты, в размытое, ржавое пятно света, льющегося из камина. Высокий, сильный. Уверенный в себе.
Усмехнулся криво и проскрипел:
– Ну привет, зверек.
Охотник выглядел торжествующе. Нет, он не ухмылялся пошло, не было показной бравады и ненужных разглагольствований, как в дешевых фильмах. Просто стоял и смотрел на меня, и всем видом показывал уверенность в победе.
«Алан!», – мелькнуло в мозгу, и взгляд невольно метнулся к двери. Охотник, видимо, расценил это как попытку к бегству.
– Испугалась? За себя не бойся, тебя-то трогать чревато.
Не за себя – за сына. Но его тоже тронуть не посмеют – печать Арендрейта защищает нас обоих. И все же лучше, когда он со мной, рядом, и я могу обнять, пощупать. Защитить.
Где, черт возьми, Эрик?!
Я осторожно встала, не спуская глаз с охотника, будто он мог передумать и попытаться меня убить.
Ударить? Странно, но я медлила. А ведь могла же – открыться, излить кен сольвейга на этого выскочку. Хотела ведь в прошлый раз, но слишком вымоталась. А теперь... А что теперь? Андрей говорил, Богдан неплохой парень, но я видела перед собой убийцу. Но, наверное, именно из-за Андрея медлила.
– Уходи, Богдан.
Я дала охотнику шанс. Наверное, я все еще верила в них…
Выйти из комнаты, в коридор, к детской, найти Алана, прижать к груди! Шаг, еще один. Дверь близко, а охотник смотрит, улыбается. От улыбки его жутко, но я не позволю страху владеть мной больше.
– Уйду, – кивнул он. – Но сначала ты посмотришь, как умирают твои люди.
Последние слова он буквально выплюнул. Глаза свернули злобой, а руки сжались в кулаки.
– Или твои, – спокойно сказала я и взялась за ручку. Разговорами он лишь отвлекает. Нужно идти, понять, что происходит. Странное оцепенение отпускать не спешило, тормозило и раздражало жутко. Давай же, иди, Полина.
– Я лично позабочусь, чтобы многие погибли, – пообещал он мне вдогонку.
– Как Мишель?
Разозлить его я не боялась. Почему-то хотелось побольнее уколоть. Для этого я даже обернулась – чтобы лицо его видеть.
– Не смей... – прошипел Богдан и побледнел.
– Ты имеешь право мстить. Но скажу я тебе, наставник у тебя был тот еще козел! И я не жалею, что он мертв.
– Спустись вниз, блондиночка. Спустись и посмотри, как мои люди убивают тех, кто тебе дорог.
После этих слов оцепенение, как по волшебству, рассеялось. Я метнулась в коридор, оттуда – в детскую. Пусто. Игрушки по полу в беспорядке, на кресле – небрежно брошенные ползунки... Противный холодок сполз по позвоночнику.
А потом чья-то ладонь легла на плечо. Обернулась – Глеб.
– Они в подвале, – сказал он. – Все хорошо.
– Где охотники? – кратко осведомилась я.
– Пока на улице. Но их много. Слишком много.
Не все на улице. О Богдане я вспомнила сразу и сразу вернулась проверить. В спальне было пусто. Окно наглухо закрыто, значит, он еще в доме. Все же не стоило его отпускать. Чертова сентиментальность!
Соберись, Полина!
Алана я нашла с остальными детьми. С ними два воина и десять защитниц – Эрик подстраховался, за что я была ему безмерно благодарна. Сына я прижимала к себе долго, боясь выпустить из рук. Боролась с желанием остаться, хотя и понимала: наверху я нужна больше, чем здесь. А потом все же заставила себя отдать Алана Эльвире, велев Антону беречь его, как зеницу ока.
В гостиной было шумно. Суетно. Беготня, давка, попытка организоваться. Дверь то и дело открывалась, а затем хлопала, отрезая от дома рвущуюся внутрь зиму. Эрика и многих других воинов я нашла там, в зиме. Эрик был зол. Напряжен. Застыл статуей, обливаемый светом фонарей, а за ним, будто ожидая приказа, стояли наши воины. Влад – обманчиво расслабленный и скучающий, Ира – мрачная и яростная, Мирослав, Дима, Алиса, трясущаяся от страха Рита... Кто вообще ее сюда выпустил?
Воины атли, альва, скади. Даже хегни тут.
А напротив – охотники. Нет, не отряд даже – армия. Казалось, они заполонили весь двор – так их было много. Богдан не блефовал, когда выказывал веру в победу. Между ними и нашими не более двух метров пространства. И каждая сторона готова ударить первой... Только не решается.
Алекс, Филипп и Майя затаились на крыльце, окруженные пятью защитницами.
– Охотник в доме. Найди его, – бросила я через плечо Глебу и шагнула за порог.
Завьюжило. Снег роился над головами воинов, ложился им на плечи, ластился к курткам. Он заштриховал воздух белым, бросался в лицо, жалил. Снег готовился замести следы.
Я замерла на ступеньках, не дойдя несколько шагов до своих. Нет, не от страха – от усталости. Буро-зелеными пятнами перед глазами плескалась злая обида. Когда же это кончится? Будет ли спокойная жизнь? Заслужила я, наконец, медовый месяц?!
– Мы должны прекратить это.
От неожиданной реплики, обращенной ко мне, я вздрогнула. Гектор, казалось, не заметил моего испуга – он смотрел туда же, куда только что смотрела я – на охотников.
– Извини, но я как-то не научилась останавливать войны, – устало ответила я. Ясновидец, если и обиделся на резкость, вида не подал.
– Сейчас мы должны объединиться, а не воевать, – продолжил он тем е спокойным тоном.
– С охотниками? Серьезно?
Мой скептицизм его ни капли не смутил. Он взял меня за руку и несильно сжал, от прикосновения теплой и сухой ладони меня передернуло. Касаться его кожи было неприятно – воспоминания еще не затерлись, кололись былыми обидами.
– Я видел единство, а не хаос. Ну же, девочка, не противься. Сейчас не время для разногласий.
Я расслабилась, подавляя желание вырвать руку. Гектор прав, не время для размолвок. Да и сюда он пришел, чтобы помочь, и, если придется подавить неприязнь, чтобы выжили родные, я не стану колебаться.
– Что теперь? – спросила я с пробуждающимся интересом – Гектор больше обеспокоенным не выглядел и смотрел на меня лукаво.
Вместо ответа мне в вены хлынул кен. Тот самый, серый, от которого я так долго избавлялась на Тибете.
Голова закружилась. Во рту возник сладкий привкус, колени превратились в вату, сознание заволокло дымкой. Кен Гектора откликнулся во мне, направил. Он не пытался командовать – лишь подталкивал.
– Теперь ты, – шепнул старик, и я без колебаний открылась. Отдала. При прямом контакте. Ладонь в ладонь, смесь кена на коже, как с Эриком. Нет, не так. Тут не было ни капли интимности, только цель. Общее дело.
Время останавливается на полусекунде...
Вьюга возмущается тому беспределу, что мы творим – хищная и ясновидец, объединяющиеся против общего врага. Колючий снег слепит, лезет за шиворот, будто противится этому союзу. Интересно, у Эрика с Гектором в кане было так же?
Я не заметила, когда напали охотники. Поддавшись эйфории, пропустила этот момент. А когда открыла глаза, щупальца благодати уже пытались достать воинов хищных, стоящих впереди. Немая сцена: наводненный людьми двор, метель, будто разбуженная богами стихия, нападения невидимым оружием охотников, быстрые защитные пассы, оберегающие жилу.
Вот Эрик поднимает руки над головой. Он стоит ко мне спиной, и я не вижу его лица, но, уверена, он улыбается. Волосы серебрятся под холодным светом фонарей. А я прекрасно знаю, что значит этот его пасс – видела во время драки с ауной.
Охотников сорвало в воздух – десятерых, а то и больше. Завертело воронкой над головами у растерявшихся собратьев, а те застыли, не зная, как реагировать. Охотники смешно дергали ногами в воздухе, пытаясь выбраться из водоворота, но тщетно – их вертело все быстрее и быстрее, наматывая на невидимый вертел секретными умениями аун.
Не давая опомниться остальным, Влад скрестил руки на уровне груди и что-то неслышно шепнул. Охотники, стоящие в первом ряду, так и не опомнившиеся от увиденного, попятились, тесня последующие ряды.
Вперед шагнула воинственная Ира...
А потом Гектор выпустил мою ладонь.
В груди образовалась тяжесть. Давила. Невыносимо хотелось избавиться от серого, вязкого кена, от волнения, от удушливого дыхания надвигающейся войны. Небо спустилось низко, цеплялось пухлыми тучами за верхушки деревьев и сыпало снегом.
Казалось, прошла вечность между моментом, когда ясновидец перестал меня касаться, и тем, когда он вскинул ладони, обращая их в сторону дерущихся.
А потом из его рук излился свет. Клянусь, это был чертов световой поток! Он накрыл сначала хищных, затем охотников, заставил Эрика громко, с сожалением выдохнуть и опустить руки. Влад нахмурился и недовольно взглянул в нашу сторону. Затем недовольство сменилось удивлением, граничащим с опаской.
Охотники застыли. Все, как один. Вернее, те из них, кто остался стоять – «добыча» Эрика, избавившись от плена магической воронки, перестала быть одним целым. Повинуясь неизменным силам инерции, они крутнулись еще раз вокруг невидимой оси, а затем разлетелись в стороны, рухнув в заботливо подстеленный природой снежный ковер. Впрочем, больно им все же было, что я отметила со злорадством.
– Безумцы! – неожиданно раздраженно выкрикнул Гектор и шагнул с крыльца вниз, оставив растерянную меня одну. Хотя ненадолго – через миг около меня возник Глеб, держащий за руку Нику. Рядом с девушкой Глеба застенчиво мялась Лидия.
Что, черт возьми, задумал Гектор?!
– Война ослабит нас, – продолжил он уже спокойнее, но не менее настойчиво. – Ты знаешь это, Эрик.
– Они пришли в мой дом! – зло выдохнул Эрик и направив магический пасс на копошащегося в снегу неподалеку охотника. Тот дернулся, будто от удара током, и затих. – Пришли убивать. Если ты думаешь, я это так оставлю...
– Оставишь, – жестко перебил Гектор. – Вспомни, чему ты учился в кане. Мы здесь для того, чтобы выжить – твое племя и мой клан. Мы больше не враги. И тем, кто прислушается ко мне, я дам свой кен. Мы поставим защиту, которой еще не видел мир. Возьми мою руку, Эрик!
Эрик колебался, и колебания эти были видны. Желание убивать, уничтожить всех, кто напал сегодня на дом скади, было сильным. Желание читалось в складке на переносице, в недовольно поджатых губах, в напряженной позе, которая означала борьбу. Борьбу мудрости с яростью, которую Эрику все тяжелее было одолеть.
А потом прошло. Схлынуло, и я не смогла сдержать облегченный выдох. Лицо Эрика смягчилось, кулаки разжались, а сам он шагнул к крыльцу и вложил свою руку в ладонь Гектора.
Ника улыбнулась и крепче стиснула ладонь Глеба.
