Я - хищная. Возвращение к истокам

19.08.2017, 11:49 Автор: Ксения Ангел

Закрыть настройки

Показано 7 из 36 страниц

1 2 ... 5 6 7 8 ... 35 36


– Я горжусь тобой, – шепнул он мне в волосы. Тихо, ласково, серьезно.
       Годится? Чем? Из-за меня же Алла...
       Тело непроизвольно затряслось в сухих еще рыданиях. Горло рвало спазмом, на плечи, казалось, давил целый мир. Ничего, теперь уже легче – Эрик ведь меня держит. Не упаду.
       Но обида все же вырвалась колкой фразой:
       – Никогда... Больше никогда не заставляй меня быть собой!
       Он отстранил меня, внимательно всмотрелся в лицо и кивнул.
       – Никогда.
       – Что делать с охотником? – спросил со второго этажа Антон. – Мы же не оставим его в доме! Эрик?
       Эрик тут же поменялся в лице и, хоть все еще смотрел на меня, взгляд стал колючим и холодным, а на скулах заходили желваки. Гомон в гостиной затих, Эрик отвечать не торопился, и слышалось, как тикают часы на каминной полке – такой гробовой была тишина в комнате.
       А потом Влад спокойно сказал:
       – Этот охотник под защитой атли. Я за него ручаюсь.
       – Андрей! – выдохнула я, и Эрик нахмурился. – Где?..
       Он перевел взгляд на Антона, и тот растерянно ответил:
       – На третьем, в пустой комнате. Четвертая дверь справа...
       Я посмотрела на Эрика и, видимо, выглядела в тот момент жалобно, потому что он вздохнул и недовольно кивнул:
       – Иди уже.
       Я пошла. Развернулась и буквально взлетела по лестнице, не обращая внимания на ноющее колено – мимо ошарашенного Антона, мимо Эли, спускающейся вниз с подносом, мимо защитниц альва. Наверх – к живому другу, которого несколько раз мысленно похоронила.
       Успею еще себя казнить, сейчас не время.
       В коридоре на третьем моргала лампочка, словно жаловалась на присутствие врага в доме. Мягкий ковер скрадывал шаги. Тепло окутывало, соблазняло все бросить и спуститься вниз, на второй этаж, ближе к кровати.
       Я устала. В спертом воздухе отчетливо чувствовался дух смерти. Проветрить бы...
       Поравнявшись с нужной комнатой, я толкнула дверь. Внутри было темно. Пыльно. В углу бесформенной кучей лежал старый хлам – стул с обломанной ножкой, ржавая стремянка, пустые банки из-под краски. Мусор, который и на чердак-то выносить не стоит, не то, чтобы в комнате хранить. Ковер на полу поистерся и скалился дырами, в углах поселилась мохнатая паутина. Тут убирают вообще? Свалка, а не спальня!
       А ведь Андрея специально принесли сюда. И не уложили даже – бросили. Сгрузили на кровать и закрыли дверь.
       Враг в доме. Только вот какой он враг? Побитый весь, слабый...
       Андрей лежал на кровати поверх застиранного шерстяного пледа и, казалось, спал. Лицо пестрило синяками и ссадинами, правый глаз заплыл, щека опухла, а висок был неаккуратно залеплен лейкопластырем. Лейкопластырь потемнел от пыли и топорщился клейкими краями.
       Костяшки пальцев на руках Андрея были стесаны, одежда испачкана и кое-где изорвана. Казалось, его тащили по грязному, щербатому полу и били одновременно.
       Он глубоко и тягостно вдохнул и сипло выдохнул. Дрогнули ресницы, наморщился лоб, с губ сорвался едва различимый стон, и я невольно коснулась его руки – чтобы утешить, облегчить хоть чем-то незавидную участь отвергнутого своими же охотника.
       – Поля... – шепнул он, открыв здоровый глаз.
       – Тссс, уже все хорошо.
       Голос гортанный, хриплый, и слезы по щекам снова. Сколько их там, внутри? Казалось, за эти дни я все выплакала. Тома, Барт, Алла. Теперь вот еще Андрей...
       – Поля, – повторил он, как мантру и склонил голову влево, пытаясь осмотреться. – Где...
       – У скади, – поспешно ответила я, присела рядом и поспешно соврала: – Сейчас другую комнату приготовят. Белье, там, полотенца. Полы протрут. Ты уж потерпи...
       – Спасибо.
       Он попытался улыбнуться, но улыбка вышла кривой, рваной. Из разбитой губы сочилась кровь.
       – Я скучала, – призналась я тихо. – Очень.
       – Это еще не конец. Богдан ждет пополнение с запада. Охотники направляются в Липецк. Лучше уехать, переждать.
       – Нет! – резко перебила я. – Я не сбегу. Не в этот раз. Сегодня мы выстояли почти без воинов. И в следующий раз выстоим. А Богдана этого я лично прибью, обещаю!
       Андрей вздохнул. Глаза прикрыл, будто я сказала что-то плохое, недостойное. Рука дернулась, мазнула по покрывалу. Тишина. Только стены гудят – ветер в трубах. А из окна рассвет смотрит – серый, заштрихованный снегом.
       Война. Верю ли я, что это происходит на самом деле? И Андрей теперь... Как? Что... Кто мы?
       – Богдан был отличным парнем, – сказал он тихо. Глаз открывать не стал, так и лежал зажмурившись, и ладонь обмякла в моей руке. – Мы с ним прошлую войну прошли плечом к плечу. Он почти не убивал, жалел хищных. Пару раз давал уйти целому племени. Я его прикрывал, как мог... А потом Мишель... Мишеля он тебе простить не смог.
       – Хочешь сказать, я должна простить ему Аллу? Алла погибла сегодня! – взорвалась я.
       – Ничего я не хочу сказать, Полина, – устало ответил Андрей. – Я знаю его другим, и мне тяжело смотреть на то, что происходит. Охотниками так просто не становятся...
       Верно, не становятся. Нужно потерять. Отчаяться. Разозлиться. Сойти с ума от горя. Только так можно заполучить благодать, пройти испытания богов и доказать, что ты достоин.
       Чего? Убивать?
       Ведь теперь я знаю, что все они – лишь слабая тень Хаука. Полуразвоплотившиеся духи, туман, ничто. А вот он... Его светящиеся щупальца, живая, первородная ярость, взгляд, сбивающий с ног. Он достоин, его сами боги послали.
       Выстоим ли мы? Есть ли шанс?
       – Мне все равно, – глухо сказала я и убрала руку. – Если Богдан еще раз нападет, я его убью. Потому что сейчас мне не до жалости. Первые идут.
       Немая сцена. Андрей с вытаращенным глазом – второй заплывал с каждой секундой все больше, и щека опухала, сползая вниз. И ведь не поможешь ничем – охотник. Лекари хищных тут бессильны, а то я бы уже прислала Элю.
       Нужно и правда унести Андрея из этого свинарника. В конце концов, я здесь хозяйка, и имею право...
       – Как... Первые? Куда идут?
       Дурацкая ситуация. И рассказать бы: о Креге, о смерти Барта, о портале. О видении. Но почему-то не получается. Только хихиканье истеричное и ком в груди. Тяжелый, давит.
       – Хаук, представляешь?! – Я встала и отвернулась, торопливо стирая слезы и глупую улыбку – полустраха, полубезумия. – Чертов Хаук. Лив. Херсир и Гарди. Они...
       – Первые... существуют? – совершенно искренне удивился Андрей. Хотела бы я уметь так искренне удивляться. И верить в лучшее.
       От будущего веяло бедой. Неотвратимостью. Тяжелыми решениями. Болью. Потерями. От ощущений этих щемило в груди. Наверное, все же усталость, не хочется верить в плохие предчувствия. Нужно выспаться. Но сначала устроить Андрея.
       – Я сама не верила. Но лично видела, как открылся портал. А потом видение. Лив и Хаук. Они придут, Андрей. Скоро.
       Андрей молчал долго. И я молчала. Снег мягко ложился на подоконник, в коридоре прошаркали чьи-то шаги. И снова стало тихо, словно дом уснул.
       – Твой муж, – наконец, тихо сказал охотник, – ненавидит нас всех. Ему нравится убивать, и когда он дерется, в нем живет зверь. Он бы и меня, наверное... если бы не Влад.
       Я кивнула.
       – Поэтому я и просила Влада. Но Эрик не зверь. Он просто... запутался. Но я помогу ему, и все будет хорошо.
       Знать бы тогда, как оно будет. Но я не знала. Потому и верила, что все у нас получится.
       


       Глава 5. Предвестники беды


       
       На другой комнате для Андрея я настояла. И взгляд Эрика – недовольный, с вкраплениями рождающейся злости – выдержала. Скади удивились, конечно, но спорить не стали. Лишь молча качали головами и понимающе кивали шепоткам Лары – защитница с удовольствием делилась с соплеменниками воспоминаниями о моих похождениях.
       Впрочем, мне было плевать. Лишь добравшись до спальни, я упала на кровать – как была, не раздеваясь, и провалилась в сон. Снился мне Хаук. В этот раз он не пугал, и вообще никому не угрожал. Стоял на горе молитв и всматривался вдаль – туда, где в закате предусмотрительно быстро скрылся Херсир, оставив ар и прошлую жизнь. Лицо охотника еще не хранило отпечатков страшных битв – гладкое, не испорченное шрамом, солнцем и ветрами, лицо молодого палача. И лишь глаза, зоркие и прищуренные глаза сокола, выдавали в нем убийцу.
       А под утро мне приснилась Алла. Сильная амазонка в костюме из кожи, на поясе – короткий меч, на голове – повязка из темного хлопка. Она улыбалась пустыне в хельзе, а за ее спиной готовая драться выжидала армия хельинов. Был ли этот сон вещим? Я не знала и вряд ли когда-нибудь найду Аллу в хельзе.
       Призрак Аллы мучил меня долго. Просыпаясь ночью, я утыкалась в пропитанную липким потом подушку и душила рыдания, рвущиеся из груди. В такие моменты кровать все чаще оказывалась пустой и холодной, Эрик возвращался под утро – усталый и задумчивый. Целовал меня в лоб и долго лежал, обнимая, а я замирала пойманной птицей с израненным крылом.
       Мне не хватало его и почему-то казалось, подсознательно он все же винит меня в смерти Аллы. После похорон он долго стоял над ее могилой, забросанной белыми цветами. А когда мы уезжали, задержался – ненадолго, на несколько минут – у двух сглаженным временем холмиков, припорошенных снегом. «Божена» и «Эдмунд» гласили таблички.
       Родителей Эрик так и не отпустил.
       На следующий день в дом скади вернулись альва. Будто и не уезжали – заняли опустевшие после отъезда комнаты, и все встало на свои места. С альва в доме стало спокойнее. Возможно, ощущение надежности проснулось из-за прошлой войны, а может, из-за последней битвы с охотниками, когда Мирослав здорово меня поддержал.
       Вопреки ожиданиям, хегни не съехали. Понемногу страх улегся, обстановка перестала быть нервной, и Филипп улыбался по утрам, встречая меня в столовой.
       Андрей поправлялся быстро – кен охотника и ускоренная регенерация творят чудеса. Правда, комнату он покидал редко, все чаще сидел за книгами в старинном кресле у окна. Плед, томик Брэдбери и рассеянный, затравленный взгляд. И я приходила к нему трижды в день, приносила поесть и книги из библиотеки, а по вечерам садилась на подоконник и смотрела на улицу. Охотник все чаще молчал, много читал, мало и ужимисто улыбался и наверняка хотел сбежать из дома, наполненного хищными.
       Бежать было некуда. Богдан не объявлялся, но ищейки скади уверенно утверждали: охотники в городе, их много и они затаились, выжидая удобного для нападения момента. Впрочем, у нас были защитные амулеты Альрика, летописи охотников, методично расшифровываемые жрецами, десять боевых заклинаний и личные записи Альрика с отчетами его безумных экспериментов.
       Уныние овладевало мной основательно и прочно и, наверное, овладело бы полностью, если бы не Влад. Он нашел меня на пыльном чердаке, среди заброшенных, забытых картин, обломков старой мебели, в запутанном паутиной углу. Сначала я хотела здесь прибраться, но постепенно мне понравилась статика этого места, куда никто, кроме меня и Даши не ходил. Я видела ее иногда, спускающейся с лестницы, что вела к массивному деревянному люку. Защитница стирала остатки слез и несколько раз глубоко вдыхала, прикрывая глаза. Старалась успокоиться и вернуть привычную маску уверенности сестры вождя.
       На чердаке Даша общалась с собственными демонами.
       В такие моменты я старалась стать незаметной, юркнуть в одну из гостевых комнат, чтобы она меня не заметила. Одиночество – иногда необходимое лекарство.
       Жаль только, Влад был со мной не согласен. Скрипнули старые петли люка, над полом показалась светловолосая голова, а потом и весь Влад – ворвался в мое убежище и заполнил собой почти все пространство, нарушая столь необходимое уединение.
       – Все себя изводишь?
       Мы почти не общались после яростного разговора о Барте, и я не стремилась пойти на контакт. Поэтому отвернулась к стене, обнимая колени, и уткнулась в них подбородком.
       – Прекрати, пророчица. Ты ни в чем не виновата. Мы потеряли пятерых в нашей вылазке, а достали пару безделушек. Ты же защитила дом.
       Я покачала головой и невольно хмыкнула. Для Влада люди всегда были лишь солдатами, и он измерял их численностью. Люди, которые не близки.
       Для близких существовали свои, отдельные правила.
       – Для меня все не так. И я не хочу жить с мыслью, что завтра погибнет кто-нибудь из скади, атли или альва. Зачем жить, постоянно ожидая смерти?
       – Если ждать, то смысла нет, – согласился Влад, хлопнул входным люком и шагнул к стопке прислоненных к стене картин. Провел пальцем по пыльной раме и сделал вид, что изучает молекулярный состав грязи. – Но ты не жди. Живи. Отпусти, наконец, тех, кто погиб. Мы потеряли пятерых, Эрик лишился двоих воинов. Что, ты думаешь, будет, если он станет жалеть себя? Это война, Полина. Ты не сможешь спрятать всех под крылом, как наседка – цыплят. И должна понимать, что каждый из нас может погибнуть. Будь готова хоронить людей.
       – Я – не ты, – огрызнулась я. – Не нужно внушать мне свою философию наплевателя.
       – В том-то и дело, что мне не наплевать. Но жалеть себя – последнее дело. Это слабость, и враг использует ее, не сомневайся.
       – Не только враг, – язвительно поправила я. – Ты тоже пользовался.
       – Верно, – кивнул он. – Твои слабые места видны отлично.
       – Иногда я тебя ненавижу...
       Мало места, и воздух в надежном до этого момента убежище спертый. Злость просыпается: в конце концов, это мой дом, а я даже спрятаться в нем не могу! Запретить, что ли, посторонним подниматься сюда? Интересно, на это у меня хватит полномочий?
       Впрочем, умом я понимала: ненавидеть Влада глупо. Он прав, слабостей у меня предостаточно, и если не охотники используют их, то Первые точно. А Барт не для того меня готовил...
       Для чего?
       Ответа на этот вопрос не было. Был кен в жиле – чистая ярость сольвейга. Был опыт – злой, колючий и познавательный. Была неизвестная мне миссия. А еще видение.
       Когда я рассказала о нем Эрику, он нахмурился. Молчал, постукивая пальцами по столешнице, и на меня не смотрел. А потом начались отлучки по ночам. Спрашивать, куда он уходит от меня, было боязно. Иррациональный, нелогичный и совершенно обезоруживающий страх мешал спросить. Смыкал губы, и рвущиеся на волю слова застревали в горле.
       – Мне не привыкать, – горько усмехнулся Влад и повернулся к выходу. И уже спускаясь, возвращая мне уединение, повернулся на шаткой лестнице и сказал: – Не смей расклеиваться! Охотники придут снова, и ты нужна скади.
       Наверное, с высоты поста вождя, жизни соплеменников кажутся мельче. С моей колокольни каждая капля крови, каждый стекленеющий взгляд ощущался острее. И для ненависти действительно нет причин – мы просто разные.
       – Влад, – окликнула я его, когда он почти захлопнул люк. Он обернулся, как всегда, с невозмутимым лицом, на котором я, наверное, никогда не научусь читать. – Спасибо, что вытащил Андрея.
       Он улыбнулся уголками губ и ответил:
       – Не за что, пророчица.
       А через несколько дней я поняла, где все это время пропадал Эрик. Ревность шевельнулась, поскреблась в груди злой кошкой и снова свернулась клубком. Изображать радушную хозяйку, когда в дом приходит неприятный тебе человек, всегда сложно. Наверное, именно поэтому улыбка вышла натянутой и совершенно неискренней. Язвительные слова рвались на волю, но я душила их в зародыше – в одной из комнат наверху жил Андрей, и я знала, насколько нелегко далось Эрику это решение. Значит, и я постараюсь принять его гостя, как полагается.
       Гектор был серьезен. Не напуган, нет – таких, как он, не испугаешь грядущей бедой. Озабочен. Малословен, задумчив и готов идти на компромиссы.
       

Показано 7 из 36 страниц

1 2 ... 5 6 7 8 ... 35 36