– Она не делала этого, – покачал головой Гектор. – Лидия выпита давно и не ею.
– Вероника утверждает обратное. Это уже личное. – Андрей опустил голову, словно ему скорбно было признавать слова, которые приходилось говорить. А затем повернулся и взглянул на меня исподлобья, и я увидела охотника, которого впервые встретила в квартире с незаконченным ремонтом, рядом со связанным Глебом и напуганной Ритой. Злого. Разочарованного. Готового убить. – Мне нужно знать.
Амулет Эрика опалил кожу, и я была рада, что они не видят другой – тот, что смастерил для меня Барт. На действии которого держится наш незамысловатый обман. Другим способом я к Лидии не приближусь – Гектор не позволит. Эрик не позволит. А раскрывать карты раньше времени не хотелось.
Ясновидец пожал плечами.
– Позови Нику, – велел охотнику, охраняющему вход, который неслышно скользнул у нас из-за спин и быстро поднялся по лестнице наверх.
– Лидия тоже пусть придет, – бесцеремонно сказал Андрей. – Хочу видеть это сам.
Гектор вздохнул, и на скулах у него заиграли желваки. Он злился, как обычно злится человек, которому лезут в душу и трогают личное, то, что он никому не открывает и не показывает.
– С каких пор ты смотришь за скади? – угрожающе тихо спросил Эрик. За его видимым спокойствием крылась ярость – бурлящая, дикая, неконтролируемая. И если она вырвется наружу, всем будет плохо.
– Тебя не должно это волновать, зверь, – холодно ответил Андрей. – То, что ты ночуешь в этом доме, не делает тебя подобным нам.
Он выплюнул эти слова с ненавистью, и мне показалось, на этот раз она не была наигранной. Андрей ненавидел. Все еще ненавидел хищных... Этого не изменит ничто, ведь он один из них – из ясновидцев, чьи близкие лишились разума. Никогда мы не станем похожи. Но тогда... зачем он помогает мне?
Эрик с шумом выдохнул и шагнул вперед. Перед глазами у меня потемнело от напряжения, и я чудом не закрыла их. Смотрела на Гектора, а он – на меня. Якорь, удерживающий меня в реальности. И, может, мне не стоило ненавидеть его, все же он спасал дочь, но я ненавидела. Ненависть не даст мне расклеиться. Не даст опустить головы.
Не знаю, что случилось бы в гостиной дальше. Предположить сложно, ведь Эрик, когда злится, способен на многое. Но Гектор вдруг поднял руку и жестом заставил его остановиться. Верхняя губа ясновидца пренебрежительно дрогнула, но голос остался спокойным, когда он произнес:
– Эрик, приведи Лидию.
Эрик колебался между «отступить» и «ударить». Колебание это я чувствовала в воздухе, напитавшемся напряжением. Отступил. Опустил голову и кивнул.
– Хорошо.
Кожу опалило его взглядом, тут же бросило в жар, и я слышала собственное дыхание, со свистом вырывающееся из горла. Ника медленно спустилась по лестнице, они переглянулись, и Эрик направился наверх. Ясновидица, как и Андрей, выглядела спокойной. На слегка бледном лице читалась уверенность. И я впервые подумала, что понимаю Глеба. Сильные выбирают сильных. Верные верных. Ника была верна сама себе, а предать себя всегда страшнее, чем предать другого.
Гектор обернулся, гневно посмотрел на нее, но она выдержала. Спустилась и встала рядом с Андреем. На меня не смотрела, подбородок держала высоко поднятым. Глеб гордился бы.
– Ты прекрасно знаешь, кто выпил Лидию, – прошипел Гектор, уже не скрывая злости. – И я знаю. К чему это представление?
– Даже ты можешь ошибаться, – спокойно ответила она.
– Но не в этом. Я искал его много лет. Лидия узнала его, несмотря на... несмотря ни на что.
– Лидия потерялась, ты не можешь принимать ее слова на веру. А Эрик слишком силен, чтобы ему доверять.
– Я нашел тебя, напуганную и одичалую. Использованную охотниками. Приютил. Дал кров и покровительство. Так ты отплатишь мне?
– Я лишь хочу восстановить справедливость.
– Лидия придет, и я покажу охотнику. Покажу, что ты лжешь!
– Не покажешь, – тихо ответила Ника.
«Не сможешь», – добавила я про себя. Не до того будет. Если все получится. Если...
Она была в белом. Просторное платье в пол облегало грудь и свободно струилось вниз от талии. Оно липла к ногам, когда Лидия спускалась, крепко держа Эрика под руку. Бледная. Глаза блуждают, не находя ничего знакомого в этом мире. А потом ее взгляд остановился на мне, и на лице расцвела улыбка. Совершенно искренняя улыбка ребенка, увидевшего игрушку, о которой он давно мечтал. Лидия выпустила руку Эрика и, не обращая внимания на возмущенный взгляд отца, подошла ко мне. От нее пахло ландышами. Каштановые волосы курчавились на концах, а на запястьях розовели шрамы от порезов. Она проследила за моим взглядом и пояснила беззаботно:
– Пыталась их вырезать.
– Кого? – спросила я хрипло, сглатывая горечь и часто моргая, чтобы не расплакаться.
– Мысли. Они муравьями ползали, мешали рисовать. Плохие мысли. Смерти, много смертей... Война.
– Война давно закончилась, милая. – Поддавшись необъяснимому порыву, я взяла ее за руку, сжала измазанные краской пальцы.
– Нет, светлячок, – покачала она головой. Между бровями пролегла морщинка скорби. – Она еще не началась. Дышит, сопит мне в спину. Холодно... Они говорят со мной, шепчут постоянно.
– Они?
– Мертвые... Те, кто погибнет на войне.
– Я выпил ее! – резко сказал Эрик Андрею, шагая к нам. На охотника он смотрел с ненавистью, граничащей с безумием. – Это легко доказать.
– Ты пришла меня вывести? – спросила Лидия, которую, похоже, ничуть не тронула злость Эрика. – Я видела тебя во сне...
– Пришла, – кивнула я.
– Пахнешь ванилью. – Она закатила глаза, будто бы удовольствие, которое я ощущала в палатке, ночью, когда Влад делился со мной, передалось и ей. А затем она, не стесняясь мужчин, находившихся в гостиной, среди которых был и тот охотник, Игорь – он незаметно стоял у самой лестницы и смотрел на нас во все глаза – не стесняясь нас с Никой, задрала платье, обнажая белый, покрытый лиловыми шрамами живот. Я непроизвольно вздохнула, а она ласково сказала, будто пыталась меня успокоить: – Я должна была попробовать вырезать и ее. Она болит... Так больно, что даже мысли не ползают...
– Больше не будет, – пообещала я и положила ладонь ей на живот.
Кажется, Гектор говорил что-то, даже кричал. Возмущался. Андрей отвечал – твердо и резко. Около нас метнулась тень, еще одна. Я не смотрела. Имело значение лишь одно – жила Лидии. Изорванная в клочья, с рваными рубцами, пористая, как губка, и сухая.
Болит. Всегда болит. И вот ее боль я уже чувствую физически. Мысли из будущего, которые она не может трактовать. Ужас. Война. Груды тел в грязи. Стеклянные, застывшие навсегда глаза... Не предотвратить. Это будущее наступит.
И мы... мы умрем.
Я отпрянула и пошатнулась, и кто-то, кажется, Андрей, поддержал меня за плечи.
– Гореть тебе в аду! – выкрикнул Гектор. Он не понимал, что произошло. Лидия не шевелилась, стояла с закрытыми глазами и молчала. Ясновидец шагнул ко мне и выдохнул в лицо: – Я видел твое будущее. Один из близких тебе мужчин умрет, и случится это очень скоро!
И тут же развернулся к дочери.
– Лидия, родная...
– Ммм, – промычала она.
От слов ясновидца на миг стало страшно, а затем тело заполнила слабость. Я облокотилась на Андрея и прикрыла глаза.
– Что ты, к чертям творишь?! – прошипел Эрик мне в самое ухо. – Он убьет тебя.
– Не сможет, – устало ответила я. Руки потянулись к амулету Барта, и через секунду я уже держала его так, чтобы Гектор видел. – Его кена больше нет во мне.
– Ты сделала это... – подала голос Ника. Она глаз не сводила с Лидии, которая глубоко дышала и осторожно осматривалась. Траектория взгляда была простой. Лестница. Игорь, приоткрывший рот от удивления. Потолок, где сверкала гранями хрустальная люстра. Столик с задвинутыми под него стульями. Истертый пол. – Ты вернула ее.
– Лидия... – прошептал Гектор, приподнимая ее подбородок. Вдруг он перестал казаться опасным и злым. Лицо ясновидца смягчилось, нос покраснел, а по щекам потекли слезы.
– Что это было? – ошарашено спросил Эрик. Она подняла на него глаза...
Воздух взорвался оглушительным криком. Громким. Истошным. Лидия смотрела на Эрика и, вцепившись побелевшими пальцами в плечо отца, кричала. Взгляд ее, осознанный и чистый, был наполнен ужасом.
Лидия боялась того, кто много лет назад выпил ее...
– Отойди, – сказала я, собирая последние силы. Похоже, мы с Владом не рассчитали, потому как кена ушло гораздо больше, чем задумывалось. Меня штормило и безумно хотелось спать.
– Что?
– Отойди, она тебя боится!
Эрик послушался, отступил на шаг. Гектор обнял Лидию, одной рукой вытирая слезы, а другой судорожно гладя ее по плечам. Она замолчала и тихонько всхлипывала, испуганно косясь на Эрика. Ника зажала рот ладонью и смотрела на них, будто боялась поверить.
А в моей голове поселились мысли Лидии, роящиеся, как муравьи. Обрывочные, яркие образы осыпались крошевом на границе сознания. Рушились. Но не настолько быстро, чтобы я не разглядела...
Смерти. Много смертей. Страх, металлическим вкусом осевший во рту. Неизбежность, невозможность ничего изменить.
– Как? – наконец, выдавил из себя Гектор. Отстранил дочь, будто пытаясь убедиться, что она действительно нормально. – Как так вышло?
– Я видела ее во сне, – дрожащим голосом ответила она и указала на меня рукой. – Ее и мужчину с ванильным кеном. В одном из тех снов, которые не сводили с ума.
Гектор повернулся ко мне – усталый мужчина с едва высохшими на щеках слезами. Беззащитный и тихий. Счастливый и не осознающий еще собственного счастья.
Мне стало жаль его. Ее. Многих из них, которые никогда не испытают того, что испытала Лидия и тот ясновидец из поселения Барта. Никогда не выйдут на свет.
Потому что меня не хватит на всех.
– Спасибо, – тихо произнес Гектор, и на миг мне показалось, он тоже видел. Те страшные отрывки из далекого будущего, пугающие силой, которую мы еще не встречали. В его глазах мелькнуло понимание, и он слегка качнул головой, как бы призывая никому не говорить. Да и что я могу сказать? – Спасибо тебе!
– Мирослав Теплов. Альва... – выдохнула я, с трудом борясь с навалившейся усталостью. – Если он еще жив, не тронь...
– Он будет жить, – пообещал Гектор и снова повернулся к дочери.
Ну вот и все. По-настоящему все. У меня получилось. У нас получилось!
Я поймала восхищенную улыбку Ники, встревоженный взгляд Андрея. Мир завертелся вокруг миллиардами разноцветных огоньков, комната рассыпалась и снова собралась в единую картинку. В глазах зарябило, во рту пересохло, в висках бешено стучал пульс. На Лидию ушло гораздо больше кена, похоже, восстанавливаться придется долго...
– Никто не должен знать, что мы были здесь, – сквозь ватную, плотную пелену пробился голос Андрея. – И о том, что Полина умеет, ни слова. Альрик слишком жесток в своих экспериментах.
– Понимаю. – Гектор повернулся к нам и снова стал Гектором – жестким и сильным. Словно и не было тех минут слабости, в которые он позволил себе слезы. Дочь он прижимал к себе, как самое главное сокровище. Словно ее снова могли отнять, лишить разума, оставить там, в бескрайней степи, в траве, под высоким, немым небом. – Никто не станет трепаться, а если станет... – Он недобро улыбнулся. Продолжать не стоило – Гектор умел устранять врагов.
Он посмотрел на Эрика. Я ждала ненависти, ведь теперь, когда Лидия здорова, ничто не мешало ему поквитаться с тем, кто лишил его дочери на столько лет. Но увидела другое. Тревогу. И тревога эта с вдыхаемым воздухом передалась мне – странная субстанция смешалась с усталостью и на удивление прибавила сил. Мир снова обрел очертания, гостиная заиграла красками. Только пить все еще хотелось, но попросить у Гектора я не посмела. Я вообще казалась себе теперь тут лишней...
– То убийство. Ты знаешь, что это может быть. Знаешь, чем это грозит ей. – Гектор указал на меня пальцем. – Нам всем. Мы не можем это просто оставить.
– Не можем, – глухо ответил Эрик.
– Так ты пойдешь со мной?
– Пойду.
Я не понимала, о чем они говорят, и понимать не хотела. Внезапно стало безразлично, что там будет дальше. Если не высплюсь хорошенько, просто умру от усталости, и будущее для меня не наступит.
– И я пойду, – пробормотала и, поймав недоуменный взгляд Гектора, добавила: – То есть мы. Домой. Здесь нам больше нечего делать.
Ника догнала нас на крыльце. Развернула меня к себе, крепко обняла и прошептала на ухо:
– Спасибо!
Это было, наверное, самое искреннее спасибо за сегодняшний день. Потому что Гектор, пусть и был благодарен за возвращение Лидии, все же гордость перебороть не смог.
Плевать. Надеюсь, я никогда больше его не увижу.
– Он скучает по тебе, – улыбнулась я и потрепала ее по плечу. – Он никогда не покажет, но он скучает.
Она кивнула и опустила глаза. Привязалась. Может, даже любит. Но для некоторых долг важнее любви. Ника свой долг отдала.
Эрик за нами так и не вышел. Я ждала. Делала вид, что все по плану, но в душе теплилась надежда, что он догонит нас хотя бы у машины. Захочет поговорить, объясниться, но... Он не вышел. И крыльцо, на которое я бросила последний взгляд перед тем, как сесть в машину, пустовало. Ветер трепал белье на сушилке, а фонари отбрасывали молочного цвета круги на дорожку. Даже охотник-страж не вышел нас проводить.
Мы были свободны. Я свободна...
Только вот почему так пусто в груди? Почему он так и не вышел?..
– Ты как? – поинтересовался Андрей и хотел было убрать прядь волос, упавшую мне на лоб, но вовремя отдернул руку. Все же природа позаботилась о том, чтобы между охотником и хищным никогда не возникло связи. Никакой.
– Нормально, – устало ответила я. – Пить только хочется.
– На вот, держи. – Он протянул бутылку минералки, и я долго и с жадностью пила.
Отлипнув от нее, посмотрела вперед. Впереди была дорога, ведущая в город. Туда, где жизнь кипит и где еще не знают, что я умею и чего это стоит.
– Еще хочешь чего-нибудь? – спросил Андрей.
Я улыбнулась.
– Хочу. Безумно хочу пить чай с бутербродами у тебя на кухне. И пусть Петр катится со своими запретами!
Андрей улыбнулся в ответ и повернул ключ зажигания. Мотор заработал, я откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза...
Фартук оказался на меня велик, и пришлось подвязать его в нескольких местах, чтобы не сползал. Оладьи жарить я не разучилась. Они выходили пышные, ароматные, и внушительной горкой лежали на большой тарелке. Нужно пошарить у Андрея в холодильнике, вдруг у него есть джем. Оладьи с джемом я обожала еще с детства. Помню, мама пекла, а мы с папой наперегонки ели... Славные были времена.
Выспаться так и не удалось. Всю ночь мучили кошмары, где кто-то за мной неизменно гонялся и хотел убить. Я видела нож в крови и глаза – бесстрастные глаза фанатика, которому нужна была моя жизнь. Или кровь. Или кен. Кто их разберет, этих случайных убийц?
Андрей встал поздно – ближе к обеду, я как раз заканчивала готовить. Прошаркал на кухню в растоптанных тапочках, блаженно закатил глаза и пошутил:
– Отлично выглядишь. На моей кухне и в переднике. Смотри, я могу привыкнуть.
– Боюсь, Альрик не одобрит этой связи! – пошутила я в ответ, и мы рассмеялись.
Напряжение вчерашнего дня спало. На улице распогодилось. Небо было высоким и ясным, без единого облачка, и в окно к нам, ласково улыбаясь, светило солнце.
– Вероника утверждает обратное. Это уже личное. – Андрей опустил голову, словно ему скорбно было признавать слова, которые приходилось говорить. А затем повернулся и взглянул на меня исподлобья, и я увидела охотника, которого впервые встретила в квартире с незаконченным ремонтом, рядом со связанным Глебом и напуганной Ритой. Злого. Разочарованного. Готового убить. – Мне нужно знать.
Амулет Эрика опалил кожу, и я была рада, что они не видят другой – тот, что смастерил для меня Барт. На действии которого держится наш незамысловатый обман. Другим способом я к Лидии не приближусь – Гектор не позволит. Эрик не позволит. А раскрывать карты раньше времени не хотелось.
Ясновидец пожал плечами.
– Позови Нику, – велел охотнику, охраняющему вход, который неслышно скользнул у нас из-за спин и быстро поднялся по лестнице наверх.
– Лидия тоже пусть придет, – бесцеремонно сказал Андрей. – Хочу видеть это сам.
Гектор вздохнул, и на скулах у него заиграли желваки. Он злился, как обычно злится человек, которому лезут в душу и трогают личное, то, что он никому не открывает и не показывает.
– С каких пор ты смотришь за скади? – угрожающе тихо спросил Эрик. За его видимым спокойствием крылась ярость – бурлящая, дикая, неконтролируемая. И если она вырвется наружу, всем будет плохо.
– Тебя не должно это волновать, зверь, – холодно ответил Андрей. – То, что ты ночуешь в этом доме, не делает тебя подобным нам.
Он выплюнул эти слова с ненавистью, и мне показалось, на этот раз она не была наигранной. Андрей ненавидел. Все еще ненавидел хищных... Этого не изменит ничто, ведь он один из них – из ясновидцев, чьи близкие лишились разума. Никогда мы не станем похожи. Но тогда... зачем он помогает мне?
Эрик с шумом выдохнул и шагнул вперед. Перед глазами у меня потемнело от напряжения, и я чудом не закрыла их. Смотрела на Гектора, а он – на меня. Якорь, удерживающий меня в реальности. И, может, мне не стоило ненавидеть его, все же он спасал дочь, но я ненавидела. Ненависть не даст мне расклеиться. Не даст опустить головы.
Не знаю, что случилось бы в гостиной дальше. Предположить сложно, ведь Эрик, когда злится, способен на многое. Но Гектор вдруг поднял руку и жестом заставил его остановиться. Верхняя губа ясновидца пренебрежительно дрогнула, но голос остался спокойным, когда он произнес:
– Эрик, приведи Лидию.
Эрик колебался между «отступить» и «ударить». Колебание это я чувствовала в воздухе, напитавшемся напряжением. Отступил. Опустил голову и кивнул.
– Хорошо.
Кожу опалило его взглядом, тут же бросило в жар, и я слышала собственное дыхание, со свистом вырывающееся из горла. Ника медленно спустилась по лестнице, они переглянулись, и Эрик направился наверх. Ясновидица, как и Андрей, выглядела спокойной. На слегка бледном лице читалась уверенность. И я впервые подумала, что понимаю Глеба. Сильные выбирают сильных. Верные верных. Ника была верна сама себе, а предать себя всегда страшнее, чем предать другого.
Гектор обернулся, гневно посмотрел на нее, но она выдержала. Спустилась и встала рядом с Андреем. На меня не смотрела, подбородок держала высоко поднятым. Глеб гордился бы.
– Ты прекрасно знаешь, кто выпил Лидию, – прошипел Гектор, уже не скрывая злости. – И я знаю. К чему это представление?
– Даже ты можешь ошибаться, – спокойно ответила она.
– Но не в этом. Я искал его много лет. Лидия узнала его, несмотря на... несмотря ни на что.
– Лидия потерялась, ты не можешь принимать ее слова на веру. А Эрик слишком силен, чтобы ему доверять.
– Я нашел тебя, напуганную и одичалую. Использованную охотниками. Приютил. Дал кров и покровительство. Так ты отплатишь мне?
– Я лишь хочу восстановить справедливость.
– Лидия придет, и я покажу охотнику. Покажу, что ты лжешь!
– Не покажешь, – тихо ответила Ника.
«Не сможешь», – добавила я про себя. Не до того будет. Если все получится. Если...
Она была в белом. Просторное платье в пол облегало грудь и свободно струилось вниз от талии. Оно липла к ногам, когда Лидия спускалась, крепко держа Эрика под руку. Бледная. Глаза блуждают, не находя ничего знакомого в этом мире. А потом ее взгляд остановился на мне, и на лице расцвела улыбка. Совершенно искренняя улыбка ребенка, увидевшего игрушку, о которой он давно мечтал. Лидия выпустила руку Эрика и, не обращая внимания на возмущенный взгляд отца, подошла ко мне. От нее пахло ландышами. Каштановые волосы курчавились на концах, а на запястьях розовели шрамы от порезов. Она проследила за моим взглядом и пояснила беззаботно:
– Пыталась их вырезать.
– Кого? – спросила я хрипло, сглатывая горечь и часто моргая, чтобы не расплакаться.
– Мысли. Они муравьями ползали, мешали рисовать. Плохие мысли. Смерти, много смертей... Война.
– Война давно закончилась, милая. – Поддавшись необъяснимому порыву, я взяла ее за руку, сжала измазанные краской пальцы.
– Нет, светлячок, – покачала она головой. Между бровями пролегла морщинка скорби. – Она еще не началась. Дышит, сопит мне в спину. Холодно... Они говорят со мной, шепчут постоянно.
– Они?
– Мертвые... Те, кто погибнет на войне.
– Я выпил ее! – резко сказал Эрик Андрею, шагая к нам. На охотника он смотрел с ненавистью, граничащей с безумием. – Это легко доказать.
– Ты пришла меня вывести? – спросила Лидия, которую, похоже, ничуть не тронула злость Эрика. – Я видела тебя во сне...
– Пришла, – кивнула я.
– Пахнешь ванилью. – Она закатила глаза, будто бы удовольствие, которое я ощущала в палатке, ночью, когда Влад делился со мной, передалось и ей. А затем она, не стесняясь мужчин, находившихся в гостиной, среди которых был и тот охотник, Игорь – он незаметно стоял у самой лестницы и смотрел на нас во все глаза – не стесняясь нас с Никой, задрала платье, обнажая белый, покрытый лиловыми шрамами живот. Я непроизвольно вздохнула, а она ласково сказала, будто пыталась меня успокоить: – Я должна была попробовать вырезать и ее. Она болит... Так больно, что даже мысли не ползают...
– Больше не будет, – пообещала я и положила ладонь ей на живот.
Кажется, Гектор говорил что-то, даже кричал. Возмущался. Андрей отвечал – твердо и резко. Около нас метнулась тень, еще одна. Я не смотрела. Имело значение лишь одно – жила Лидии. Изорванная в клочья, с рваными рубцами, пористая, как губка, и сухая.
Болит. Всегда болит. И вот ее боль я уже чувствую физически. Мысли из будущего, которые она не может трактовать. Ужас. Война. Груды тел в грязи. Стеклянные, застывшие навсегда глаза... Не предотвратить. Это будущее наступит.
И мы... мы умрем.
Я отпрянула и пошатнулась, и кто-то, кажется, Андрей, поддержал меня за плечи.
– Гореть тебе в аду! – выкрикнул Гектор. Он не понимал, что произошло. Лидия не шевелилась, стояла с закрытыми глазами и молчала. Ясновидец шагнул ко мне и выдохнул в лицо: – Я видел твое будущее. Один из близких тебе мужчин умрет, и случится это очень скоро!
И тут же развернулся к дочери.
– Лидия, родная...
– Ммм, – промычала она.
От слов ясновидца на миг стало страшно, а затем тело заполнила слабость. Я облокотилась на Андрея и прикрыла глаза.
– Что ты, к чертям творишь?! – прошипел Эрик мне в самое ухо. – Он убьет тебя.
– Не сможет, – устало ответила я. Руки потянулись к амулету Барта, и через секунду я уже держала его так, чтобы Гектор видел. – Его кена больше нет во мне.
– Ты сделала это... – подала голос Ника. Она глаз не сводила с Лидии, которая глубоко дышала и осторожно осматривалась. Траектория взгляда была простой. Лестница. Игорь, приоткрывший рот от удивления. Потолок, где сверкала гранями хрустальная люстра. Столик с задвинутыми под него стульями. Истертый пол. – Ты вернула ее.
– Лидия... – прошептал Гектор, приподнимая ее подбородок. Вдруг он перестал казаться опасным и злым. Лицо ясновидца смягчилось, нос покраснел, а по щекам потекли слезы.
– Что это было? – ошарашено спросил Эрик. Она подняла на него глаза...
Воздух взорвался оглушительным криком. Громким. Истошным. Лидия смотрела на Эрика и, вцепившись побелевшими пальцами в плечо отца, кричала. Взгляд ее, осознанный и чистый, был наполнен ужасом.
Лидия боялась того, кто много лет назад выпил ее...
– Отойди, – сказала я, собирая последние силы. Похоже, мы с Владом не рассчитали, потому как кена ушло гораздо больше, чем задумывалось. Меня штормило и безумно хотелось спать.
– Что?
– Отойди, она тебя боится!
Эрик послушался, отступил на шаг. Гектор обнял Лидию, одной рукой вытирая слезы, а другой судорожно гладя ее по плечам. Она замолчала и тихонько всхлипывала, испуганно косясь на Эрика. Ника зажала рот ладонью и смотрела на них, будто боялась поверить.
А в моей голове поселились мысли Лидии, роящиеся, как муравьи. Обрывочные, яркие образы осыпались крошевом на границе сознания. Рушились. Но не настолько быстро, чтобы я не разглядела...
Смерти. Много смертей. Страх, металлическим вкусом осевший во рту. Неизбежность, невозможность ничего изменить.
– Как? – наконец, выдавил из себя Гектор. Отстранил дочь, будто пытаясь убедиться, что она действительно нормально. – Как так вышло?
– Я видела ее во сне, – дрожащим голосом ответила она и указала на меня рукой. – Ее и мужчину с ванильным кеном. В одном из тех снов, которые не сводили с ума.
Гектор повернулся ко мне – усталый мужчина с едва высохшими на щеках слезами. Беззащитный и тихий. Счастливый и не осознающий еще собственного счастья.
Мне стало жаль его. Ее. Многих из них, которые никогда не испытают того, что испытала Лидия и тот ясновидец из поселения Барта. Никогда не выйдут на свет.
Потому что меня не хватит на всех.
– Спасибо, – тихо произнес Гектор, и на миг мне показалось, он тоже видел. Те страшные отрывки из далекого будущего, пугающие силой, которую мы еще не встречали. В его глазах мелькнуло понимание, и он слегка качнул головой, как бы призывая никому не говорить. Да и что я могу сказать? – Спасибо тебе!
– Мирослав Теплов. Альва... – выдохнула я, с трудом борясь с навалившейся усталостью. – Если он еще жив, не тронь...
– Он будет жить, – пообещал Гектор и снова повернулся к дочери.
Ну вот и все. По-настоящему все. У меня получилось. У нас получилось!
Я поймала восхищенную улыбку Ники, встревоженный взгляд Андрея. Мир завертелся вокруг миллиардами разноцветных огоньков, комната рассыпалась и снова собралась в единую картинку. В глазах зарябило, во рту пересохло, в висках бешено стучал пульс. На Лидию ушло гораздо больше кена, похоже, восстанавливаться придется долго...
– Никто не должен знать, что мы были здесь, – сквозь ватную, плотную пелену пробился голос Андрея. – И о том, что Полина умеет, ни слова. Альрик слишком жесток в своих экспериментах.
– Понимаю. – Гектор повернулся к нам и снова стал Гектором – жестким и сильным. Словно и не было тех минут слабости, в которые он позволил себе слезы. Дочь он прижимал к себе, как самое главное сокровище. Словно ее снова могли отнять, лишить разума, оставить там, в бескрайней степи, в траве, под высоким, немым небом. – Никто не станет трепаться, а если станет... – Он недобро улыбнулся. Продолжать не стоило – Гектор умел устранять врагов.
Он посмотрел на Эрика. Я ждала ненависти, ведь теперь, когда Лидия здорова, ничто не мешало ему поквитаться с тем, кто лишил его дочери на столько лет. Но увидела другое. Тревогу. И тревога эта с вдыхаемым воздухом передалась мне – странная субстанция смешалась с усталостью и на удивление прибавила сил. Мир снова обрел очертания, гостиная заиграла красками. Только пить все еще хотелось, но попросить у Гектора я не посмела. Я вообще казалась себе теперь тут лишней...
– То убийство. Ты знаешь, что это может быть. Знаешь, чем это грозит ей. – Гектор указал на меня пальцем. – Нам всем. Мы не можем это просто оставить.
– Не можем, – глухо ответил Эрик.
– Так ты пойдешь со мной?
– Пойду.
Я не понимала, о чем они говорят, и понимать не хотела. Внезапно стало безразлично, что там будет дальше. Если не высплюсь хорошенько, просто умру от усталости, и будущее для меня не наступит.
– И я пойду, – пробормотала и, поймав недоуменный взгляд Гектора, добавила: – То есть мы. Домой. Здесь нам больше нечего делать.
Ника догнала нас на крыльце. Развернула меня к себе, крепко обняла и прошептала на ухо:
– Спасибо!
Это было, наверное, самое искреннее спасибо за сегодняшний день. Потому что Гектор, пусть и был благодарен за возвращение Лидии, все же гордость перебороть не смог.
Плевать. Надеюсь, я никогда больше его не увижу.
– Он скучает по тебе, – улыбнулась я и потрепала ее по плечу. – Он никогда не покажет, но он скучает.
Она кивнула и опустила глаза. Привязалась. Может, даже любит. Но для некоторых долг важнее любви. Ника свой долг отдала.
Эрик за нами так и не вышел. Я ждала. Делала вид, что все по плану, но в душе теплилась надежда, что он догонит нас хотя бы у машины. Захочет поговорить, объясниться, но... Он не вышел. И крыльцо, на которое я бросила последний взгляд перед тем, как сесть в машину, пустовало. Ветер трепал белье на сушилке, а фонари отбрасывали молочного цвета круги на дорожку. Даже охотник-страж не вышел нас проводить.
Мы были свободны. Я свободна...
Только вот почему так пусто в груди? Почему он так и не вышел?..
– Ты как? – поинтересовался Андрей и хотел было убрать прядь волос, упавшую мне на лоб, но вовремя отдернул руку. Все же природа позаботилась о том, чтобы между охотником и хищным никогда не возникло связи. Никакой.
– Нормально, – устало ответила я. – Пить только хочется.
– На вот, держи. – Он протянул бутылку минералки, и я долго и с жадностью пила.
Отлипнув от нее, посмотрела вперед. Впереди была дорога, ведущая в город. Туда, где жизнь кипит и где еще не знают, что я умею и чего это стоит.
– Еще хочешь чего-нибудь? – спросил Андрей.
Я улыбнулась.
– Хочу. Безумно хочу пить чай с бутербродами у тебя на кухне. И пусть Петр катится со своими запретами!
Андрей улыбнулся в ответ и повернул ключ зажигания. Мотор заработал, я откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза...
Глава 8. Свидание
Фартук оказался на меня велик, и пришлось подвязать его в нескольких местах, чтобы не сползал. Оладьи жарить я не разучилась. Они выходили пышные, ароматные, и внушительной горкой лежали на большой тарелке. Нужно пошарить у Андрея в холодильнике, вдруг у него есть джем. Оладьи с джемом я обожала еще с детства. Помню, мама пекла, а мы с папой наперегонки ели... Славные были времена.
Выспаться так и не удалось. Всю ночь мучили кошмары, где кто-то за мной неизменно гонялся и хотел убить. Я видела нож в крови и глаза – бесстрастные глаза фанатика, которому нужна была моя жизнь. Или кровь. Или кен. Кто их разберет, этих случайных убийц?
Андрей встал поздно – ближе к обеду, я как раз заканчивала готовить. Прошаркал на кухню в растоптанных тапочках, блаженно закатил глаза и пошутил:
– Отлично выглядишь. На моей кухне и в переднике. Смотри, я могу привыкнуть.
– Боюсь, Альрик не одобрит этой связи! – пошутила я в ответ, и мы рассмеялись.
Напряжение вчерашнего дня спало. На улице распогодилось. Небо было высоким и ясным, без единого облачка, и в окно к нам, ласково улыбаясь, светило солнце.
