– Как себя чувствуешь? – спросил Андрей, накладывая себе на тарелку горку оладьей и поливая их сметаной. Джема я, к сожалению, не нашла.
– Немного штормит, но пройдет. Слишком выложилась вчера.
– Опасный дар, – заметил охотник и положил кусочек в рот.
– Не опаснее, чем остальные. Привыкну.
– Вернешься к скади?
Я пожала плечами.
– Извини, но у меня в два часа сбор у Петра. Он не любит, когда опаздывают.
– Все нормально, – уверила я. – Ты и так очень помог! Мои планы всегда немного...
– Сумасшедшие, – усмехнулся он.
– Именно. – Я вздохнула и присела за стол. Разгладила несуществующие складки на белой скатерти. – Поеду к скади, там мой дом. Да и по Алану соскучилась безумно.
– Если честно, я не думал, что ты решишься. – Поймав мой вопросительный взгляд, Андрей пояснил: – На посвящение.
– Мы с Эриком были близки. Кто же знал, что так получится...
– Извини, не хотел бередить твои раны.
– Ничего...
Это не раны. Так, царапины. Зудят, но терпимо. Я вообще научилась относиться ко всему проще.
Завтрак с Андреем был самым спокойным временем дня...
Дом скади упрощать мне жизнь не собирался. Хмурился. Стены громоздились исполинскими великанами и заранее осуждали. Высокое небо, какое обычно бывает осенью, холодно смотрело сверху, совершенно не грел ослепительно-белый солнечный диск. Ветер рвал листья, швыряя их под ноги, на мощенную камнем дорожку.
Гостиная пустовала. Лишь часы на каминной полке размеренно тикали, отсчитывая время. На столе стояла забытая кем-то чашка с недопитым чаем. Эрик бы ругался. Он всегда ругается, когда не убрано, хотя сам просто обожает разбрасывать вещи.
Интересно, он домой приходил после... Или все еще с Гектором, расследует таинственное убийство? Странно, что они все еще разговаривают, общаются. Я-то думала, Гектор презрительно и позорно выгонит его из дома.
Помню, как Лидия кричала, испугалась, бедняжка. Каково ей находиться в одном доме с тем, кого она до смерти боится? С тем, с кем она совсем недавно...
Нет, нельзя об этом думать. Есть много других важных мыслей, например, где я теперь буду жить. Оставаться в этом доме, с Эриком, который непременно вернется, желания не было. Гордость все же у меня есть. И если раньше я думала, что он просто защищает меня, то его поведение после того, как Лидия вернулась, о многом говорит. Я ему не нужна. Эрик Стейнмод больше не любит меня.
Скорее всего, у него было время подумать, а удовольствие быть со мной рядом сомнительное. Все же я не принимаю много законов хищных, а это его в какой-то мере ограничивает. Расставшись со мной, он может жениться на ком угодно и не раз. Впрочем, жениться вовсе не обязательно.
Наверное, мне проще оставить все, как есть. Жить на Достоевского, а к Алану приходить, когда Эрика не будет дома. Нет, я не настолько наивна, чтобы не понимать: нам все равно придется пересекаться. Но лучше сократить количество встреч. Пока не переболит. Пока не перестану вздрагивать каждый раз, когда он входит в комнату.
Одной жить, конечно, небезопасно, но я могу попросить какую-нибудь защитницу об услуге. Например, Лару, все равно она скоро посвятиться в скади. Черт, я же обещала Робу спросить о ней Влада!
О том, что телефон был выключен все это время, вспомнила лишь, когда его достала. Я отключила его перед домом Гектора, а включить забыла, слишком устала. Экран засветился яркой заставкой, заиграла приветственная мелодия. Я набрала выученный наизусть номер.
Влад поднял трубку почти сразу.
– Привет, пророчица. Соскучилась?
– Вчера была у Гектора, – опуская приветствие, доложила я.
– Как успехи?
– Лидия здорова. А я выжата совершенно.
– Могу помочь с этим, – многозначительно промурлыкал он в трубку, и я буквально представила себе его лицо – довольное, как морда кота, объевшегося сметаны и разлегшегося отдохнуть на солнышке. Обычные интонации совращения, ничего не поменялось. Что ж, хоть что-то в этом мире стабильно и неизменно.
– Спасибо, справлюсь.
– Как знаешь, – не стал настаивать он. – Ты звонишь из вежливости или...
– Звоню спросить о Ларе. Ты обещал подумать...
– Я подумал, – без промедления ответил Влад. – Если Ларисе настолько хочется в скади, я не буду ее держать.
– То есть ты... изгонишь ее? Правда? – удивилась я.
– Повторю, я готов идти на компромиссы. Предлагаю обсудить это сегодня, часиков в семь. Что скажешь? Поужинаешь со мной?
Я растерялась. Молчала, дышала в трубку, как школьница, и не знала, что сказать. Влад, я, ужин. Опасно...
– Полина?
– Это... неожиданно, – призналась я.
– Как по мне, весьма закономерно, – уверенно возразил он. – Так куда за тобой заехать?
– Не уверена, что это хорошая идея, – нахмурилась я.
– Брось, я же не тебя есть буду, – пошутил он. – В том месте, куда я собираюсь повести тебя, подают кролика в вине и чудесный греческий салат.
– Звучит заманчиво. Хорошо, – согласилась я. Немного отвлечься мне не повредит, особенно после событий с Гектором и Лидией. – Если пообещаешь не давить на меня ни в чем.
– Мне это ни к чему. Ты будешь у скади?
– Нет, у себя. То есть... На Достоевского.
– Ну да, конечно, Стейнмод! – Мне показалось, в его голосе промелькнули ревностные нотки. – Как он воспринял... хм... твои новые способности?
– Понятия не имею, – вырвалось у меня. И уже жалея, что сказала, я добавила тихо: – Еще его не видела.
– Вот как? Он боится в глаза тебе взглянуть?
– Не твое дело! – резко ответила я и решила сменить тему. – Но, если тебе интересно, я была у Андрея.
– Всю ночь? Петр не погладит его по головке за это.
– Петру необязательно знать.
– Хорошо, Полина, – на удивление быстро принял правила игры Влад. – Заеду за тобой в семь.
И повесил трубку.
Я несколько раз глубоко вздохнула, стараясь отогнать ненужные образы. Теплая куртка, пахнущая мускусом, дыхание на щеке, ваниль в венах. Поцелуи – жадные, порывистые. И слова о том, что он будет бороться. И да, я понимала, что это Влад, все тот же Влад, каким я его знала, но... Голос гипнотизировал, а словам хотелось верить. На задворках сознания мелькнула мысль о старых граблях.
Но мне ведь необязательно на них наступать. Всего лишь ужин. Разговор. Бокал вина. Не больше. В конце концов, Влад отпускает Лару, да и на Тибете помог мне, ничего не требуя взамен. Думаю, он заслужил шага навстречу. Возможно, мы сможем нормально общаться, без взаимных претензий и обидок.
Я кивнула, словно старалась убедить сама себя. Развернулась, подняла глаза и... застыла.
– Где ты была всю ночь? – холодно спросил Эрик. Он стоял, облокотившись о стену, всего в нескольких шагах от меня. Сложил руки на груди и ждал ответа.
В воздухе сгустилось опасное напряжение, сердце заколотилось так, что готово было выпрыгнуть из груди, а в голове обрывками кружили мысли. Что он успел услышать и что мне говорить? Стоит ли вообще говорить? Отвечать? И как себя вести с ним?
– Ты меня напугал, – сказала первое, что пришло в голову. И ведь ни словом не соврала же, действительно испугалась. Сжимала трясущейся рукой телефон, тщетно пытаясь спрятать его в карман. То ли карман внезапно стал меньше, то ли с меткостью у меня проблемы.
– Вот как? Извини. – Ни капли раскаяния в голосе. – Просто ты очень избирательно отвечаешь на телефонные звонки.
Черт-черт-черт! Он звонил. Звонил и, наверное, искал, а я... Раскаяние растеклось по душе едким раствором. И чувство вины проснулось – куда уж без него.
Хотя... какого черта вообще?! Это он должен извиняться, не я! Эрик сказал, что имеет право на личную жизнь. Что ж, я тоже его имею.
– Извинение принято, – стараясь казаться невозмутимой, ответила я и отвернулась. Я пришла сюда не для этого. И вообще мне эти разборки ни к чему. Телефон все же скользнул в карман, позволяя почувствовать себя увереннее. Контролирующей хоть что-то.
– Тебя не было на Достоевского, не было у атли, – остановил меня Эрик на пути к лестнице. Злость сменилась на обиду, смешанную с тревогой. – Я волновался.
– Ты такой заботливый, – съязвила я. – Всего несколько недель прошло, а ты уже начал переживать.
– Полина...
Договорить ему не дали – входная дверь с шумом распахнулась, вошел Маршал в сопровождении Тамары, а за ними Роб – хмурый и бледный. Увидев меня, Тома остановилась, как вкопанная, и Роб влетел ей в плечо. Облегченно выдохнул и покачал головой. Осуждающе так покачал. Смотрел при этом на меня.
– Все хорошо, нашлась пропажа, – спокойным голосом, который резко контрастировал с недавним обвинительным тоном, сказал Эрик.
То есть они искали меня, что ли? Дружно? Зачем? Разве я пропадала? Разве все не закончилось хорошо? Лидия здорова, Гектор доволен, кена его во мне больше нет. Так чего переживать?
Они переживали. Тревога была написана на обычно спокойном лице жреца, она сквозила в мелких продольных морщинках Томы на лбу – когда воительница хмурилась, то морщила лоб, становясь отдаленно похожа на шарпея. Даже Маршал удивленно моргал, не зная, что теперь делать. Лучшая ищейка скади. Странно, что они не вычислили, где я была. Впрочем, энергетика Андрея и не дала бы – охотники умеют прятаться не хуже хищных. И морок напускают отличный.
– Отдыхайте, – велел им Эрик. – И остальным отзвонитесь, пусть едут домой.
Ого, да тут целая поисковая миссия на одну маленькую меня. Даже неловко как-то.
– И не стыдно? – покачала головой Тома. – В городе сумасшедший убийца, а ей – гулять!
Маршал молча удалился, Роб направился на кухню, на ходу набирая чей-то номер.
– Какой убийца? – нахмурилась я.
Если с утра во всем теле ощущалась небольшая слабость, то к середине дня она усилилась, и начинало клонить в сон. Ничего, я сольвейг, восстановлюсь.
– Думаю, нам стоит поговорить об этом подробнее, – иронично заметил Эрик. Тревога ушла, и за небрежностью он старался скрыть облегчение. Рад, что я нашлась, только выразить это не получается. Что ж, сам виноват. Доверие несложно сохранить, нужно лишь постараться. Мы свое не сохранили.
– Говори. – Я сложила руки на груди и холодно на него посмотрела. Во всяком случае, постаралась холодно. Тома воодушевленно следила за нашей начинающейся перепалкой и едва заметно улыбалась.
– Не здесь. Тамара, посмотри, как там Алан. Наверняка он Дарью замучил уже.
Воительница разочарованно вздохнула и повиновалась, оставив нас наедине. Эрик смотрел прямо и открыто, и это раздражало. Я ведь ждала извинений, признаний, безразличия – да чего угодно, только не прямого, изучающего взгляда. Я уже и забыла, что он может быть таким. Подавляюще большим, сильным, а я так устала.
– Идем, – наконец, скомандовал он и, не дожидаясь моего согласия, направился в коридор.
Полумрак. Тут всегда немного темно, ближайшее окно на кухне, и свет от него практически не проникает сюда. Шаги отдаются в голове глухими звуками, сердце выстукивает в груди неровный ритм. В остальном – тихо. Так тихо, что тишина оглушает. Эрик не оборачивается, словно его не волнует, иду ли я за ним. Иду. Стараюсь поспевать за размашистым шагом и молчу. Любопытство во мне победило обиду, пусть и победа эта временная. Да и я не так беспечна, как раньше – если они искали меня всем отрядом, опасность действительно существует. Эрик не стал бы волноваться понапрасну. Или стал бы? Что если взыграло банальное желание получить то, что хочется? Хотя, нет, скади он пугать не решился бы – справился бы один.
Потому иду. Жду с покорностью, когда он откроет массивную дверь и впустит меня внутрь.
В кабинете почти так же темно, как и в коридоре. Штора задернута, на столе горит лампа – единственный источник света. Матовые пятна его стелятся по столу, распадаются на множество световых пылинок, которые осыпаются на пол, подобно звездной пыли. На стеллажах испуганно притихли книги.
Вхожу. Вдыхаю запах полироли и свежей кожи – Эрик недавно поменял мебель. Сажусь. Стеганый диван неприятно холодит ладони, которые я прячу под колени.
– Ты слаба.
Он смотрит исподлобья, почти жалостливо, и говорит не о том. И если слова эти можно считать прелюдией, предисловием к основному разговору, то за жалость хочется ударить. Злость просыпается снова, будит обиду, я выдыхаю ее – нервно, прерывисто – и она растекается по комнате ядовитым газом.
– Пройдет.
Ответ вырывается шипением. Я не знаю, как с ним говорить. О чем. И главное – зачем? Но он тут главный, и я принимаю правила игры.
Эрик присел рядом, взял за руку. Прикосновение обожгло, заставило поежиться и отстраниться. Он слишком близко, и эмоции зашкаливают. И на секунду показалось, он чужой. Совсем. Не тот человек, которого я знала, которому улыбалась по утрам и рядом с которым засыпала. Другой. Не плохой, не хороший, просто другой. И рядом с ним неуютно, хочется спрятаться в панцирь и затаиться.
Только вот незнакомец этот, нервирующий до зуда в ладонях, влез в шкуру моего Эрика и имел все привилегии вождя.
Кожаный диван раздражающе скрипел и неприятно холодил спину. Лампа светила прямо в лицо, и я поняла, что выбрала безумно неудобную позицию. Было поздно — Эрик удобную занял сам и испытывающе смотрел в глаза. Ну хоть руку отпустил и то хорошо.
– Не нужно защищаться от меня, Полина. Я тебе не враг. Просто давай поговорим. Неважно, о чем.
Для меня важно. Потому что я не знаю, о чем. И как.
Кивнула. Глаза опустила и заметила на колене пыль. И когда измазаться успела? С остервенением потерла его, мысленно благодаря небо за то, что можно куда-то деть руки.
– Начнем с простого. Ты вылечила Лидию. Это было... неожиданно.
Я вздохнула. Это называется начать с простого? Разве? Как раз эта тема для меня была безумно сложной. Настолько, что не хотелось ее касаться, чтобы не увязнуть. Чтобы она не поглотила, не забрала последние крохи сил.
– Как оказалось, у сольвейгов много скрытых талантов, – уклончиво ответила я.
– Ты была у них? Когда пропадала? Я не чувствовал тебя некоторое время...
– Была. Барт научил меня лечить.
– Ты намного больше связана с ясновидцами, чем думаешь. Ты и остальные сольвейги. Например, человек с ванильным кеном, – повторил он слова Лидии. – Это ведь Барт, верно?
Подняла на него глаза. Сказать было и страшно, и невероятно волнительно. Хотелось сказать. Бросить это ему в лицо, гордо подняться и уйти, оставив Эрика вариться в собственных мыслях, как я варилась в ту ночь, когда...
Мелькающие фонари. Витрины. Прохожие, которым все равно. Расплескавшаяся темнота. Влад не смотрит на меня, делает вид, что меня и вовсе в машине нет. Только Глеб недовольно ерзает на заднем сиденье.
А мысли, словно кислота, разъедают душу. Он остался с ней. Он остался... Он...
– Нет, – ответила я и замолчала. Выдержала взгляд и спокойно добавила: – Это Влад.
Ему было интересно, как лечат сольвейги. Как происходят чудеса, о которых он раньше и помыслить не мог. Как исправляются ошибки — ведь Лидия была его ошибкой. Если бы Эрик так не считал, он бы питался до сих пор, а он не питается. Ищет другие способы восстановиться.
Да, ему было бесспорно интересно, как я помогла Лидии.
До той моей последней фразы.
Нахмурился. Посерьезнел и немного растерялся. И если до того момента еще держал ситуацию под контролем, то тут его потерял. Молчал и смотрел мне в лицо, словно стараясь рассмотреть на нем признаки шутки. Не находил. И оттого хмурился еще больше.
– Немного штормит, но пройдет. Слишком выложилась вчера.
– Опасный дар, – заметил охотник и положил кусочек в рот.
– Не опаснее, чем остальные. Привыкну.
– Вернешься к скади?
Я пожала плечами.
– Извини, но у меня в два часа сбор у Петра. Он не любит, когда опаздывают.
– Все нормально, – уверила я. – Ты и так очень помог! Мои планы всегда немного...
– Сумасшедшие, – усмехнулся он.
– Именно. – Я вздохнула и присела за стол. Разгладила несуществующие складки на белой скатерти. – Поеду к скади, там мой дом. Да и по Алану соскучилась безумно.
– Если честно, я не думал, что ты решишься. – Поймав мой вопросительный взгляд, Андрей пояснил: – На посвящение.
– Мы с Эриком были близки. Кто же знал, что так получится...
– Извини, не хотел бередить твои раны.
– Ничего...
Это не раны. Так, царапины. Зудят, но терпимо. Я вообще научилась относиться ко всему проще.
Завтрак с Андреем был самым спокойным временем дня...
Дом скади упрощать мне жизнь не собирался. Хмурился. Стены громоздились исполинскими великанами и заранее осуждали. Высокое небо, какое обычно бывает осенью, холодно смотрело сверху, совершенно не грел ослепительно-белый солнечный диск. Ветер рвал листья, швыряя их под ноги, на мощенную камнем дорожку.
Гостиная пустовала. Лишь часы на каминной полке размеренно тикали, отсчитывая время. На столе стояла забытая кем-то чашка с недопитым чаем. Эрик бы ругался. Он всегда ругается, когда не убрано, хотя сам просто обожает разбрасывать вещи.
Интересно, он домой приходил после... Или все еще с Гектором, расследует таинственное убийство? Странно, что они все еще разговаривают, общаются. Я-то думала, Гектор презрительно и позорно выгонит его из дома.
Помню, как Лидия кричала, испугалась, бедняжка. Каково ей находиться в одном доме с тем, кого она до смерти боится? С тем, с кем она совсем недавно...
Нет, нельзя об этом думать. Есть много других важных мыслей, например, где я теперь буду жить. Оставаться в этом доме, с Эриком, который непременно вернется, желания не было. Гордость все же у меня есть. И если раньше я думала, что он просто защищает меня, то его поведение после того, как Лидия вернулась, о многом говорит. Я ему не нужна. Эрик Стейнмод больше не любит меня.
Скорее всего, у него было время подумать, а удовольствие быть со мной рядом сомнительное. Все же я не принимаю много законов хищных, а это его в какой-то мере ограничивает. Расставшись со мной, он может жениться на ком угодно и не раз. Впрочем, жениться вовсе не обязательно.
Наверное, мне проще оставить все, как есть. Жить на Достоевского, а к Алану приходить, когда Эрика не будет дома. Нет, я не настолько наивна, чтобы не понимать: нам все равно придется пересекаться. Но лучше сократить количество встреч. Пока не переболит. Пока не перестану вздрагивать каждый раз, когда он входит в комнату.
Одной жить, конечно, небезопасно, но я могу попросить какую-нибудь защитницу об услуге. Например, Лару, все равно она скоро посвятиться в скади. Черт, я же обещала Робу спросить о ней Влада!
О том, что телефон был выключен все это время, вспомнила лишь, когда его достала. Я отключила его перед домом Гектора, а включить забыла, слишком устала. Экран засветился яркой заставкой, заиграла приветственная мелодия. Я набрала выученный наизусть номер.
Влад поднял трубку почти сразу.
– Привет, пророчица. Соскучилась?
– Вчера была у Гектора, – опуская приветствие, доложила я.
– Как успехи?
– Лидия здорова. А я выжата совершенно.
– Могу помочь с этим, – многозначительно промурлыкал он в трубку, и я буквально представила себе его лицо – довольное, как морда кота, объевшегося сметаны и разлегшегося отдохнуть на солнышке. Обычные интонации совращения, ничего не поменялось. Что ж, хоть что-то в этом мире стабильно и неизменно.
– Спасибо, справлюсь.
– Как знаешь, – не стал настаивать он. – Ты звонишь из вежливости или...
– Звоню спросить о Ларе. Ты обещал подумать...
– Я подумал, – без промедления ответил Влад. – Если Ларисе настолько хочется в скади, я не буду ее держать.
– То есть ты... изгонишь ее? Правда? – удивилась я.
– Повторю, я готов идти на компромиссы. Предлагаю обсудить это сегодня, часиков в семь. Что скажешь? Поужинаешь со мной?
Я растерялась. Молчала, дышала в трубку, как школьница, и не знала, что сказать. Влад, я, ужин. Опасно...
– Полина?
– Это... неожиданно, – призналась я.
– Как по мне, весьма закономерно, – уверенно возразил он. – Так куда за тобой заехать?
– Не уверена, что это хорошая идея, – нахмурилась я.
– Брось, я же не тебя есть буду, – пошутил он. – В том месте, куда я собираюсь повести тебя, подают кролика в вине и чудесный греческий салат.
– Звучит заманчиво. Хорошо, – согласилась я. Немного отвлечься мне не повредит, особенно после событий с Гектором и Лидией. – Если пообещаешь не давить на меня ни в чем.
– Мне это ни к чему. Ты будешь у скади?
– Нет, у себя. То есть... На Достоевского.
– Ну да, конечно, Стейнмод! – Мне показалось, в его голосе промелькнули ревностные нотки. – Как он воспринял... хм... твои новые способности?
– Понятия не имею, – вырвалось у меня. И уже жалея, что сказала, я добавила тихо: – Еще его не видела.
– Вот как? Он боится в глаза тебе взглянуть?
– Не твое дело! – резко ответила я и решила сменить тему. – Но, если тебе интересно, я была у Андрея.
– Всю ночь? Петр не погладит его по головке за это.
– Петру необязательно знать.
– Хорошо, Полина, – на удивление быстро принял правила игры Влад. – Заеду за тобой в семь.
И повесил трубку.
Я несколько раз глубоко вздохнула, стараясь отогнать ненужные образы. Теплая куртка, пахнущая мускусом, дыхание на щеке, ваниль в венах. Поцелуи – жадные, порывистые. И слова о том, что он будет бороться. И да, я понимала, что это Влад, все тот же Влад, каким я его знала, но... Голос гипнотизировал, а словам хотелось верить. На задворках сознания мелькнула мысль о старых граблях.
Но мне ведь необязательно на них наступать. Всего лишь ужин. Разговор. Бокал вина. Не больше. В конце концов, Влад отпускает Лару, да и на Тибете помог мне, ничего не требуя взамен. Думаю, он заслужил шага навстречу. Возможно, мы сможем нормально общаться, без взаимных претензий и обидок.
Я кивнула, словно старалась убедить сама себя. Развернулась, подняла глаза и... застыла.
– Где ты была всю ночь? – холодно спросил Эрик. Он стоял, облокотившись о стену, всего в нескольких шагах от меня. Сложил руки на груди и ждал ответа.
В воздухе сгустилось опасное напряжение, сердце заколотилось так, что готово было выпрыгнуть из груди, а в голове обрывками кружили мысли. Что он успел услышать и что мне говорить? Стоит ли вообще говорить? Отвечать? И как себя вести с ним?
– Ты меня напугал, – сказала первое, что пришло в голову. И ведь ни словом не соврала же, действительно испугалась. Сжимала трясущейся рукой телефон, тщетно пытаясь спрятать его в карман. То ли карман внезапно стал меньше, то ли с меткостью у меня проблемы.
– Вот как? Извини. – Ни капли раскаяния в голосе. – Просто ты очень избирательно отвечаешь на телефонные звонки.
Черт-черт-черт! Он звонил. Звонил и, наверное, искал, а я... Раскаяние растеклось по душе едким раствором. И чувство вины проснулось – куда уж без него.
Хотя... какого черта вообще?! Это он должен извиняться, не я! Эрик сказал, что имеет право на личную жизнь. Что ж, я тоже его имею.
– Извинение принято, – стараясь казаться невозмутимой, ответила я и отвернулась. Я пришла сюда не для этого. И вообще мне эти разборки ни к чему. Телефон все же скользнул в карман, позволяя почувствовать себя увереннее. Контролирующей хоть что-то.
– Тебя не было на Достоевского, не было у атли, – остановил меня Эрик на пути к лестнице. Злость сменилась на обиду, смешанную с тревогой. – Я волновался.
– Ты такой заботливый, – съязвила я. – Всего несколько недель прошло, а ты уже начал переживать.
– Полина...
Договорить ему не дали – входная дверь с шумом распахнулась, вошел Маршал в сопровождении Тамары, а за ними Роб – хмурый и бледный. Увидев меня, Тома остановилась, как вкопанная, и Роб влетел ей в плечо. Облегченно выдохнул и покачал головой. Осуждающе так покачал. Смотрел при этом на меня.
– Все хорошо, нашлась пропажа, – спокойным голосом, который резко контрастировал с недавним обвинительным тоном, сказал Эрик.
То есть они искали меня, что ли? Дружно? Зачем? Разве я пропадала? Разве все не закончилось хорошо? Лидия здорова, Гектор доволен, кена его во мне больше нет. Так чего переживать?
Они переживали. Тревога была написана на обычно спокойном лице жреца, она сквозила в мелких продольных морщинках Томы на лбу – когда воительница хмурилась, то морщила лоб, становясь отдаленно похожа на шарпея. Даже Маршал удивленно моргал, не зная, что теперь делать. Лучшая ищейка скади. Странно, что они не вычислили, где я была. Впрочем, энергетика Андрея и не дала бы – охотники умеют прятаться не хуже хищных. И морок напускают отличный.
– Отдыхайте, – велел им Эрик. – И остальным отзвонитесь, пусть едут домой.
Ого, да тут целая поисковая миссия на одну маленькую меня. Даже неловко как-то.
– И не стыдно? – покачала головой Тома. – В городе сумасшедший убийца, а ей – гулять!
Маршал молча удалился, Роб направился на кухню, на ходу набирая чей-то номер.
– Какой убийца? – нахмурилась я.
Если с утра во всем теле ощущалась небольшая слабость, то к середине дня она усилилась, и начинало клонить в сон. Ничего, я сольвейг, восстановлюсь.
– Думаю, нам стоит поговорить об этом подробнее, – иронично заметил Эрик. Тревога ушла, и за небрежностью он старался скрыть облегчение. Рад, что я нашлась, только выразить это не получается. Что ж, сам виноват. Доверие несложно сохранить, нужно лишь постараться. Мы свое не сохранили.
– Говори. – Я сложила руки на груди и холодно на него посмотрела. Во всяком случае, постаралась холодно. Тома воодушевленно следила за нашей начинающейся перепалкой и едва заметно улыбалась.
– Не здесь. Тамара, посмотри, как там Алан. Наверняка он Дарью замучил уже.
Воительница разочарованно вздохнула и повиновалась, оставив нас наедине. Эрик смотрел прямо и открыто, и это раздражало. Я ведь ждала извинений, признаний, безразличия – да чего угодно, только не прямого, изучающего взгляда. Я уже и забыла, что он может быть таким. Подавляюще большим, сильным, а я так устала.
– Идем, – наконец, скомандовал он и, не дожидаясь моего согласия, направился в коридор.
Полумрак. Тут всегда немного темно, ближайшее окно на кухне, и свет от него практически не проникает сюда. Шаги отдаются в голове глухими звуками, сердце выстукивает в груди неровный ритм. В остальном – тихо. Так тихо, что тишина оглушает. Эрик не оборачивается, словно его не волнует, иду ли я за ним. Иду. Стараюсь поспевать за размашистым шагом и молчу. Любопытство во мне победило обиду, пусть и победа эта временная. Да и я не так беспечна, как раньше – если они искали меня всем отрядом, опасность действительно существует. Эрик не стал бы волноваться понапрасну. Или стал бы? Что если взыграло банальное желание получить то, что хочется? Хотя, нет, скади он пугать не решился бы – справился бы один.
Потому иду. Жду с покорностью, когда он откроет массивную дверь и впустит меня внутрь.
В кабинете почти так же темно, как и в коридоре. Штора задернута, на столе горит лампа – единственный источник света. Матовые пятна его стелятся по столу, распадаются на множество световых пылинок, которые осыпаются на пол, подобно звездной пыли. На стеллажах испуганно притихли книги.
Вхожу. Вдыхаю запах полироли и свежей кожи – Эрик недавно поменял мебель. Сажусь. Стеганый диван неприятно холодит ладони, которые я прячу под колени.
– Ты слаба.
Он смотрит исподлобья, почти жалостливо, и говорит не о том. И если слова эти можно считать прелюдией, предисловием к основному разговору, то за жалость хочется ударить. Злость просыпается снова, будит обиду, я выдыхаю ее – нервно, прерывисто – и она растекается по комнате ядовитым газом.
– Пройдет.
Ответ вырывается шипением. Я не знаю, как с ним говорить. О чем. И главное – зачем? Но он тут главный, и я принимаю правила игры.
Эрик присел рядом, взял за руку. Прикосновение обожгло, заставило поежиться и отстраниться. Он слишком близко, и эмоции зашкаливают. И на секунду показалось, он чужой. Совсем. Не тот человек, которого я знала, которому улыбалась по утрам и рядом с которым засыпала. Другой. Не плохой, не хороший, просто другой. И рядом с ним неуютно, хочется спрятаться в панцирь и затаиться.
Только вот незнакомец этот, нервирующий до зуда в ладонях, влез в шкуру моего Эрика и имел все привилегии вождя.
Кожаный диван раздражающе скрипел и неприятно холодил спину. Лампа светила прямо в лицо, и я поняла, что выбрала безумно неудобную позицию. Было поздно — Эрик удобную занял сам и испытывающе смотрел в глаза. Ну хоть руку отпустил и то хорошо.
– Не нужно защищаться от меня, Полина. Я тебе не враг. Просто давай поговорим. Неважно, о чем.
Для меня важно. Потому что я не знаю, о чем. И как.
Кивнула. Глаза опустила и заметила на колене пыль. И когда измазаться успела? С остервенением потерла его, мысленно благодаря небо за то, что можно куда-то деть руки.
– Начнем с простого. Ты вылечила Лидию. Это было... неожиданно.
Я вздохнула. Это называется начать с простого? Разве? Как раз эта тема для меня была безумно сложной. Настолько, что не хотелось ее касаться, чтобы не увязнуть. Чтобы она не поглотила, не забрала последние крохи сил.
– Как оказалось, у сольвейгов много скрытых талантов, – уклончиво ответила я.
– Ты была у них? Когда пропадала? Я не чувствовал тебя некоторое время...
– Была. Барт научил меня лечить.
– Ты намного больше связана с ясновидцами, чем думаешь. Ты и остальные сольвейги. Например, человек с ванильным кеном, – повторил он слова Лидии. – Это ведь Барт, верно?
Подняла на него глаза. Сказать было и страшно, и невероятно волнительно. Хотелось сказать. Бросить это ему в лицо, гордо подняться и уйти, оставив Эрика вариться в собственных мыслях, как я варилась в ту ночь, когда...
Мелькающие фонари. Витрины. Прохожие, которым все равно. Расплескавшаяся темнота. Влад не смотрит на меня, делает вид, что меня и вовсе в машине нет. Только Глеб недовольно ерзает на заднем сиденье.
А мысли, словно кислота, разъедают душу. Он остался с ней. Он остался... Он...
– Нет, – ответила я и замолчала. Выдержала взгляд и спокойно добавила: – Это Влад.
Ему было интересно, как лечат сольвейги. Как происходят чудеса, о которых он раньше и помыслить не мог. Как исправляются ошибки — ведь Лидия была его ошибкой. Если бы Эрик так не считал, он бы питался до сих пор, а он не питается. Ищет другие способы восстановиться.
Да, ему было бесспорно интересно, как я помогла Лидии.
До той моей последней фразы.
Нахмурился. Посерьезнел и немного растерялся. И если до того момента еще держал ситуацию под контролем, то тут его потерял. Молчал и смотрел мне в лицо, словно стараясь рассмотреть на нем признаки шутки. Не находил. И оттого хмурился еще больше.
