– Я могу подождать, Полина, – шепнул Влад мне на ухо. – Я умею ждать.
– Не хочу давать тебе напрасных надежд, – тихо сказала я.
Его ладонь скользнула по щеке, поворачивая мое лицо. Он снова близко, и в голове мелькает мысль, что на этот раз мне не отвертеться. Не убежать. Не отступить и не спрятаться. Я здесь, перед ним, открытая и беззащитная, как раньше. Рука, сжимающая бокал, дрожит.
– Знаешь, я все же не настолько благородный.
Губы его горячи. Настойчивы. И я подаюсь навстречу — чисто инстинктивно, потому что хочу. Непроизвольный стон тонет в поцелуе, рука хватается за поручень, стараясь удержать тело на ногах. Ноги подводят. Колени дрожат и подгибаются, и я с трудом стою. Лишь объятия Влада не дают упасть. Крепкие, удушающие — и мне хочется задохнуться, раствориться в поцелуе.
Да, немного удовольствия не повредит. Так я говорю себе мысленно и обнимаю Влада. Позволяю ему немного больше, чем просто поцелуй. Кожа от его прикосновений плавится, покрывается горящими дорожками, откликается, требует продолжения. Я выгибаюсь еще больше, и вот уже перила вжимаются в поясницу. Не убежать. Не выскользнуть. Я в ловушке.
А потом Влад прерывает поцелуй. Отступает на шаг, и мне снова есть чем дышать. Холодно. Разочарование заполняет тело.
– Здесь мы можем построить что-то вместе. Разрушить старое и выстроить заново. Ты и я. Просто подумай, Полина. Возьми тайм-аут. Я подожду.
По дороге домой Влад молчал. Тишина напрягала, поэтому я заговорила первой. Рассказала об убийстве и подозрениях Эрика. Он слушал и не перебивал, а когда мы вышли, взял меня за руку и пообещал:
– Тебя никто не тронет. Я не позволю.
От обещания в груди стало тепло. Так иногда греет благодарность, но благодарность — не единственное, что я чувствовала. Новая эмоция смущала и сбивала с толку. Я растерялась и совсем не понимала, как теперь себя с ним вести.
– Спасибо за приятный вечер, – шепнул он мне на ухо у самой двери.
– И тебе...
Влад улыбнулся, поправил мне волосы, а потом с отпечатком огромного сожаления на лице спустился вниз. А я осталась. Растерянная, сбитая с толку неожиданной близостью, слегка разочарованная собственным же отказом. Наверное, стоило согласиться. Провести с ним ночь, а завтра сделать вид, что ничего не было. Но внутри что-то протестовало против такого решения. Считало его неправильным.
Я тряхнула головой, стараясь поскорее вернуть возможность нормально мыслить. Здраво. Холодно. Не вышло. Взгляд скользнул по двери Мирослава, я инстинктивно шагнула к ней и нажала на кнопку звонка. Подумала, вдруг он дома. Ответом мне было глухое молчание и темнота, льющаяся из глазка. Если он и дома, то прячется и не откроет. Даже мне.
Я глубоко вздохнула, достала ключи и открыла свою дверь. Вошла, и, не включая свет, прислонилась к ней спиной. Мысли царапались в голове, словно дикие кошки.
– Подумаю об этом завтра, – пробормотала, цитируя Скарлетт О'Хара.
– Подумаешь о чем?
Я вздрогнула, но испугаться не успела. Помещение залил свет и осветил Эрика. Он стоял в проеме двери, ведущей в гостиную со сложенными на груди руками и буравил меня злым взглядом.
– Так о чем ты собралась думать, Полина?
– Ты решил меня до смерти сегодня испугать?! – выдыхаю злость вместе со страхом. Термоядерная смесь. Под прозрачным взглядом Эрика самообладание теряется быстро, и ладони начинают трястись.
– Ты же не стесняешься делать то же самое.
– Прости, что? – Я не сразу поняла, о чем он. Дверь за спиной ложно намекала, что можно убежать. Смыться и избежать трудного разговора. Сегодня у меня их было достаточно.
– Уже почти час ночи, Полина. Где, черт возьми, тебя носит?!
– Это не твое дело! – ответила я с ходу, задыхаясь от ярости, которая тут же застелила глаза, окрасила мир в темно-багровые тона. Руки сжались в кулаки, ногти с силой впились в ладони.
– Ошибаешься, – спокойно ответил Эрик. Даже глазом не моргнул. – Я твой вождь.
– Это не делает тебя моим хозяином.
Я выдохнула это и замолчала. Затолкала остатки яростной речи обратно и заставила себя их проглотить. Испугалась, что он разозлится еще больше. А ведь он может. И наказать меня может — за непослушание.
Но Эрик резко перестал злиться. Опустил глаза и глубоко вздохнул.
– Ты права. Не делает. Но ты поступила ужасно глупо и безрассудно — мы же говорили днем.
– Я дома, и со мной все хорошо. – Я решила не сдавать позиции. Небрежно бросила сумку на трюмо и не без наслаждения разулась. Наверное, все же стоит выкинуть эти туфли, все равно носить их не буду. Волдыри на ногах проглядывали даже через чулки. – У меня есть твой номер. Если попаду в неприятности, позвоню.
– Дело в том, что ты можешь не успеть, Полина. – Он осуждающе покачал головой. – Я не ссориться пришел.
– А зачем ты пришел? – Я облокотилась о стенку, понимая, насколько устала. От страха, разъедающего кровь, предложений, от которых почти невозможно отказаться, но приходится, потому что так правильно. А кто я такая, чтобы решать, что правильно, а что нет?
– Если ты собираешься жить здесь, нужно поставить защиту. Но лучше тебе все же остаться со всеми, у скади.
– Не уверена, что сейчас это хорошая идея.
Он кивнул. Окинул меня оценивающим взглядом и как бы между прочим заметил:
– Хорошо выглядишь.
– Спасибо, – смутилась я. Вид мой вдруг показался очень вызывающим. Красное платье, вырез которого слишком многое позволяет рассмотреть. Да и юбка не особо длинная... Макияж. Туфли на каблуке. И губы горят от чужих поцелуев.
Где я была, Эрик интересоваться не стал. Развернулся и исчез в гостиной, а я поплелась на кухню варить кофе.
Руки тряслись, отчего чашки громко стучали о блюдца. Несколько раз я чуть не выронила сахарницу и дважды вымыла ложку, так как она упала на пол. Энергии становилось все меньше, истощение давало о себе знать – глаза слипались, кухня плыла, очертания мебели двоились. Кофеварка убаюкивающее бормотала и плевалась темной жидкостью в кофейник. Из гостиной доносилась пугающая тишина – если Эрик и ставил защиту, то делал это на удивление бесшумно.
Я открыла окно, и свежий воздух немного прояснил мысли.
Неправильно все это. И свидание сегодняшнее, и его последствия. Мы вдвоем в одной квартире. Ночь. И мне совсем не хочется, чтобы он уходил. Я поняла, что больше не злюсь. Не вижу смысла ссориться, ведь все живы и все хорошо. Лидия здорова, и Эрик не может больше к ней приближаться. От этой мысли – по-детски эгоистичной и злорадной – в груди разлилось приятное тепло.
– Да что со мной такое? – прошептала я, положила голову на стол и закрыла глаза.
Я снова в хельзе. Теплый песок, облака – низкие, тяжелые, белым пухом скользящие над озером. И их близнецы смотрят на небо со дна. Я стою, а ветер ласкает кожу, бесстыдно обнимает меня всю, одежда липнет к телу. Дышу и смотрю, как он идет ко мне – высокий, в широких шароварах, тех самых, в которых меня посвящал. Улыбается, и я улыбаюсь в ответ. Хочется смеяться и танцевать.
Он подходит медленно, и я вздрагиваю от легкого, как перышко, прикосновения к щеке.
Вздрогнула я и в реальности. Открыла глаза. Темно. Потолок в разводах света. Слева – окно, и занавеска шевелится от прохладного ветра. Зябко. Пахнет кофе. А под спиной что-то мягкое.
И лишь через мгновение доходит, что я в спальне, лежу на кровати, а Эрик сидит, склонившись надо мной, и улыбается. Той самой улыбкой, от которой я раньше млела. На которую даже сейчас хочется ответить, но я сдерживаюсь.
– Ты уснула на кухне, – как ни в чем не бывало, говорит он и поправляет мои волосы. Задыхаюсь. Горло жжет злость вперемешку с радостью.
– В спальне ты еще не поставил защиту? – выдыхаю едко. Встать сил нет, отодвинуться тоже. Так и смотрю в его глаза и буквально вижу, как они темнеют – то ли от злости, то ли от разочарования. Шторм в лагуне.
И я тут же жалею: и о брошенной, как снаряд, фразе, и о цели, в которую она попала.
– Нет, я закончил, – ответил Эрик глухо.
Мне хотелось извиниться, но я лишь шепнула горячее «спасибо» и отвела взгляд.
– Мне это ничего не стоило.
Почему-то казалось, что он тоже не хочет уходить. Почти так же не хочет, как я желаю, чтобы он остался. Но причин для этого нет – ни у меня, ни у него. Только обида, а она заставляет играть по своим правилам.
И я понимаю, что он сейчас встанет, выйдет в коридор, а оттуда – в подъезд. И я останусь одна. На ночь. Навсегда...
– Который час? – единственное, что приходит в голову. Но и это заставит его задержаться – пусть ненадолго.
– Полтретьего. – И он снова смотрит в глаза. Потерянная связь налажена, и может быть... – Тебе нужно поспать. Выглядишь усталой.
– Я устала, – соглашаюсь и смотрю в потолок. Ситуация тупиковая, и выхода нет. Или есть?
Внезапная мысль ослепила вспышкой, добавила энтузиазма. Я села на кровати и поправила волосы, стараясь не думать о том, что он так близко. Не думать было сложно – вот же он, рядом, совсем как раньше. И непривычно чужой.
– Маршал может выследить человека из другого племени? Ну... хотя бы примерно? Мне нужно найти кое-кого, он, скорее всего, уехал, и ему нужна помощь. А я могу помочь.
Эрик посмотрел на меня с любопытством и снова улыбнулся. С его улыбкой вернулось тепло, легло на плечи пушистым пледом. Согрело.
– Кого ты потеряла, Полина?
– Мирослав Теплов, вождь альва. Он тоже выпил Гектора и теперь боится, что тот может убить его. Поехал искать хищных, которые умеют, ну... очищать жилу от кена. Искать сольвейгов, понимаешь?! А я ведь здесь, рядом, и...
– Подумаю, что можно сделать, – перебил он. Помолчал немного, пристально меня изучая. Я поежилась. В силе ли еще наша договоренность? Сдержит ли Эрик обещание, которое давал в прошлом году? И внезапно поняла – мне все равно. Пусть лезет в голову и читает. Мне больше нечего скрывать.
– Где ты была сегодня вечером? – Вопрос заставляет вздрогнуть. Прямой взгляд не дает шанса укрыться, спрятаться за паутиной несущественных слов.
Опускаю глаза и наверняка краснею.
– Бога ради, Эрик, что за допрос?
Отчаянная попытка отвертеться. Неудачная.
– Просто ответь, Полина.
Он хочет правду. Я всегда была за честность. Вариантов немного...
– Ужинала, – отвечаю уклончиво. В глаза посмотреть все еще не хватает воли.
– Это не ответ.
– Какой вопрос, такой и ответ, – огрызаюсь на автомате, понимая, что все разрушилось. Неожиданное волшебство от его присутствия, нежность, забота. Все. Ничего этого больше не будет, если я скажу то, чего Эрик от меня ждет.
– Я просто хочу знать. – Тихий голос срывает последнюю защиту. Щит разлетается мелкими щепками. Я открыта и... свободна. От свободы этой, некогда желанной, хочется удавиться.
– Я была на свидании, – шепчу и закрываю глаза. И выдыхаю убийственное: – С Владом.
Немая сцена. Недоумение. Недоверчивость во взгляде. А потом понимание...
– Ты... с ним... – Замолчал. И глаза отвел, словно это он, а не я, гулял с другой весь вечер. Тогда, в доме Гектора Эрик наоборот смотрел прямо и не смущался.
– Нет.
– Тогда что? Попытка меня позлить?
– Не все в этом мире крутится вокруг тебя, Эрик! – выпалила я с обидой. – Он помог мне. К тому же, вы не очень-то и отличаетесь друг от друга.
Эрик молчал. Сидел, смотрел в одну точку и не шевелился. Я не без труда встала. Безумно мешало платье, а еще чулки сползли, и кружево вызывающе выглядывало из-под юбки. Нет, не быть мне элегантной леди.
Обида вернулась и стучала в висках барабанной дробью пульса. Словно он может обвинить меня в неверности? Делать оскорбленный вид после того, как сам... с ней... К обиде присоединилась ревность, выедая душу, словно кислота.
– Не для того я ужинала с ним, чтобы позлить тебя. Но сказала тебе именно для этого!
Я развернулась и направилась в душ. Дверью хлопнула даже. По-детски, полуистерично. А под струями горячей воды плакала, сдерживая рыдания, прислонившись спиной к еще не успевшей прогреться плитке.
Когда вышла из ванной, Эрика уже не было. Ушел, даже не попрощавшись. Что ж, этого стоило ожидать. Теперь это точно конец. Окончательно и бесповоротно.
И вроде не изменилось ничего, а на душе как-то пусто. Темно. Усталость давит. Я выпила остывший кофе – осушила чашку одним глотком. Он оказался горьким, как и наш с Эриком разговор. Случившееся дальше помню смутно. Как-то дошла до кровати, расстелилась даже. И отключилась, как только голова коснулась подушки.
Следующий день выдался хмурым. Сизые тучи, мелкая морось, оставляющая точки на стекле. Серый мир в разводах, прохожие под тусклыми зонтами, заляпанные грязью туловища машин.
Тоска смертная!
Хотелось увидеть сына, но я понимала, что Эрик может быть у скади, и чем обернется для нас новая встреча, неизвестно. Он определенно злился, потому и ушел. Или вконец разочаровался во мне, кто знает.
Не нужно было быть такой резкой, но ведь он сам спросил. А Влад... Черт, я вчера почти согласилась! Совсем мозги выключила, наверное. Это же Влад, такие не меняются. А вчера так хотелось поверить...
Глупо все вышло ночью. И я вела себя глупо. Обидой плевалась, словно ядом. Эрик не любил Лидию, когда был с ней. А я целовалась с человеком, по которому сходила с ума много лет. И Эрик знает это.
Нечестно. Но, скорее всего, месть удалась.
Почему же тогда так горько? И внутри все сжимается, словно я ошибку совершила?
Нет, нельзя чувствовать вину! Это он тебя прогнал, Полина. Брутально бросил в доме Гектора. Ничего не объяснив. Оставил одну бояться смерти, без каких-либо зацепок.
Я умылась холодной водой и выпила кофе. Полегчало. Мир окрасился цветами, еще блеклыми, но все же лучше, чем черно-белый. На балконе дышалось свободно, ладони собирали морось, вены напряглись, наполняясь кеном. Все же странно, что он еще питает меня – защитник атли. Наверное, нельзя до конца избавиться от привязанности крови, если ты не отреченный.
Вспомнились слова Влада о проклятии. Возможно ли это? Или все же то, что между нами – настоящее? Неконтролируемые, неправильные, порочные чувства, которые не затереть. Любовь? Вряд ли. Любви без доверия не бывает. Но с ним хорошо. Иногда. Когда он перестает быть козлом.
В дверь позвонили – пронзительно и громко. На пороге стоял курьер – мальчик лет семнадцати. Он поздоровался и важно протянул мне коробку двадцать на сорок сантиметров. Я расписалась в какой-то его ведомости и осталась наедине с подношением. Открывать было страшновато, но я подумала, что если защита Эрика пропустила неизвестную посылку, да и амулет оставался холодным, мне ничего не грозит.
Интересно, кто прислал мне это? И зачем?
Осторожно и немного боязно я разорвала упаковочную бумагу. Прям там, у порога, она с шелестом приземлилась на пол. Я открыла коробку и... обомлела. На стружке из белой бумаги лежала роза. Синяя. Никогда не видела таких цветов – нежный бутон в средоточии имел насыщенный, темно-синий оттенок, в лепестках раскрывался ярким, венчая тонкие, полупрозрачные кончики голубым. Стебель с острыми шипами украшали темно-зеленые, словно из воска, листья с крупными прожилками. В углу коробки, зарытая в бумажную стружку, чернела небольшая коробочка обтянутая бархатом, а рядом торчала карточка. Я взяла ее и развернула. На тисненной золотом бумаге корявым почерком было нацарапано одно слово: «Эрик». И все. Ни намека, ни объяснения. Только имя.
– Не хочу давать тебе напрасных надежд, – тихо сказала я.
Его ладонь скользнула по щеке, поворачивая мое лицо. Он снова близко, и в голове мелькает мысль, что на этот раз мне не отвертеться. Не убежать. Не отступить и не спрятаться. Я здесь, перед ним, открытая и беззащитная, как раньше. Рука, сжимающая бокал, дрожит.
– Знаешь, я все же не настолько благородный.
Губы его горячи. Настойчивы. И я подаюсь навстречу — чисто инстинктивно, потому что хочу. Непроизвольный стон тонет в поцелуе, рука хватается за поручень, стараясь удержать тело на ногах. Ноги подводят. Колени дрожат и подгибаются, и я с трудом стою. Лишь объятия Влада не дают упасть. Крепкие, удушающие — и мне хочется задохнуться, раствориться в поцелуе.
Да, немного удовольствия не повредит. Так я говорю себе мысленно и обнимаю Влада. Позволяю ему немного больше, чем просто поцелуй. Кожа от его прикосновений плавится, покрывается горящими дорожками, откликается, требует продолжения. Я выгибаюсь еще больше, и вот уже перила вжимаются в поясницу. Не убежать. Не выскользнуть. Я в ловушке.
А потом Влад прерывает поцелуй. Отступает на шаг, и мне снова есть чем дышать. Холодно. Разочарование заполняет тело.
– Здесь мы можем построить что-то вместе. Разрушить старое и выстроить заново. Ты и я. Просто подумай, Полина. Возьми тайм-аут. Я подожду.
По дороге домой Влад молчал. Тишина напрягала, поэтому я заговорила первой. Рассказала об убийстве и подозрениях Эрика. Он слушал и не перебивал, а когда мы вышли, взял меня за руку и пообещал:
– Тебя никто не тронет. Я не позволю.
От обещания в груди стало тепло. Так иногда греет благодарность, но благодарность — не единственное, что я чувствовала. Новая эмоция смущала и сбивала с толку. Я растерялась и совсем не понимала, как теперь себя с ним вести.
– Спасибо за приятный вечер, – шепнул он мне на ухо у самой двери.
– И тебе...
Влад улыбнулся, поправил мне волосы, а потом с отпечатком огромного сожаления на лице спустился вниз. А я осталась. Растерянная, сбитая с толку неожиданной близостью, слегка разочарованная собственным же отказом. Наверное, стоило согласиться. Провести с ним ночь, а завтра сделать вид, что ничего не было. Но внутри что-то протестовало против такого решения. Считало его неправильным.
Я тряхнула головой, стараясь поскорее вернуть возможность нормально мыслить. Здраво. Холодно. Не вышло. Взгляд скользнул по двери Мирослава, я инстинктивно шагнула к ней и нажала на кнопку звонка. Подумала, вдруг он дома. Ответом мне было глухое молчание и темнота, льющаяся из глазка. Если он и дома, то прячется и не откроет. Даже мне.
Я глубоко вздохнула, достала ключи и открыла свою дверь. Вошла, и, не включая свет, прислонилась к ней спиной. Мысли царапались в голове, словно дикие кошки.
– Подумаю об этом завтра, – пробормотала, цитируя Скарлетт О'Хара.
– Подумаешь о чем?
Я вздрогнула, но испугаться не успела. Помещение залил свет и осветил Эрика. Он стоял в проеме двери, ведущей в гостиную со сложенными на груди руками и буравил меня злым взглядом.
– Так о чем ты собралась думать, Полина?
Глава 9. Подарок
– Ты решил меня до смерти сегодня испугать?! – выдыхаю злость вместе со страхом. Термоядерная смесь. Под прозрачным взглядом Эрика самообладание теряется быстро, и ладони начинают трястись.
– Ты же не стесняешься делать то же самое.
– Прости, что? – Я не сразу поняла, о чем он. Дверь за спиной ложно намекала, что можно убежать. Смыться и избежать трудного разговора. Сегодня у меня их было достаточно.
– Уже почти час ночи, Полина. Где, черт возьми, тебя носит?!
– Это не твое дело! – ответила я с ходу, задыхаясь от ярости, которая тут же застелила глаза, окрасила мир в темно-багровые тона. Руки сжались в кулаки, ногти с силой впились в ладони.
– Ошибаешься, – спокойно ответил Эрик. Даже глазом не моргнул. – Я твой вождь.
– Это не делает тебя моим хозяином.
Я выдохнула это и замолчала. Затолкала остатки яростной речи обратно и заставила себя их проглотить. Испугалась, что он разозлится еще больше. А ведь он может. И наказать меня может — за непослушание.
Но Эрик резко перестал злиться. Опустил глаза и глубоко вздохнул.
– Ты права. Не делает. Но ты поступила ужасно глупо и безрассудно — мы же говорили днем.
– Я дома, и со мной все хорошо. – Я решила не сдавать позиции. Небрежно бросила сумку на трюмо и не без наслаждения разулась. Наверное, все же стоит выкинуть эти туфли, все равно носить их не буду. Волдыри на ногах проглядывали даже через чулки. – У меня есть твой номер. Если попаду в неприятности, позвоню.
– Дело в том, что ты можешь не успеть, Полина. – Он осуждающе покачал головой. – Я не ссориться пришел.
– А зачем ты пришел? – Я облокотилась о стенку, понимая, насколько устала. От страха, разъедающего кровь, предложений, от которых почти невозможно отказаться, но приходится, потому что так правильно. А кто я такая, чтобы решать, что правильно, а что нет?
– Если ты собираешься жить здесь, нужно поставить защиту. Но лучше тебе все же остаться со всеми, у скади.
– Не уверена, что сейчас это хорошая идея.
Он кивнул. Окинул меня оценивающим взглядом и как бы между прочим заметил:
– Хорошо выглядишь.
– Спасибо, – смутилась я. Вид мой вдруг показался очень вызывающим. Красное платье, вырез которого слишком многое позволяет рассмотреть. Да и юбка не особо длинная... Макияж. Туфли на каблуке. И губы горят от чужих поцелуев.
Где я была, Эрик интересоваться не стал. Развернулся и исчез в гостиной, а я поплелась на кухню варить кофе.
Руки тряслись, отчего чашки громко стучали о блюдца. Несколько раз я чуть не выронила сахарницу и дважды вымыла ложку, так как она упала на пол. Энергии становилось все меньше, истощение давало о себе знать – глаза слипались, кухня плыла, очертания мебели двоились. Кофеварка убаюкивающее бормотала и плевалась темной жидкостью в кофейник. Из гостиной доносилась пугающая тишина – если Эрик и ставил защиту, то делал это на удивление бесшумно.
Я открыла окно, и свежий воздух немного прояснил мысли.
Неправильно все это. И свидание сегодняшнее, и его последствия. Мы вдвоем в одной квартире. Ночь. И мне совсем не хочется, чтобы он уходил. Я поняла, что больше не злюсь. Не вижу смысла ссориться, ведь все живы и все хорошо. Лидия здорова, и Эрик не может больше к ней приближаться. От этой мысли – по-детски эгоистичной и злорадной – в груди разлилось приятное тепло.
– Да что со мной такое? – прошептала я, положила голову на стол и закрыла глаза.
Я снова в хельзе. Теплый песок, облака – низкие, тяжелые, белым пухом скользящие над озером. И их близнецы смотрят на небо со дна. Я стою, а ветер ласкает кожу, бесстыдно обнимает меня всю, одежда липнет к телу. Дышу и смотрю, как он идет ко мне – высокий, в широких шароварах, тех самых, в которых меня посвящал. Улыбается, и я улыбаюсь в ответ. Хочется смеяться и танцевать.
Он подходит медленно, и я вздрагиваю от легкого, как перышко, прикосновения к щеке.
Вздрогнула я и в реальности. Открыла глаза. Темно. Потолок в разводах света. Слева – окно, и занавеска шевелится от прохладного ветра. Зябко. Пахнет кофе. А под спиной что-то мягкое.
И лишь через мгновение доходит, что я в спальне, лежу на кровати, а Эрик сидит, склонившись надо мной, и улыбается. Той самой улыбкой, от которой я раньше млела. На которую даже сейчас хочется ответить, но я сдерживаюсь.
– Ты уснула на кухне, – как ни в чем не бывало, говорит он и поправляет мои волосы. Задыхаюсь. Горло жжет злость вперемешку с радостью.
– В спальне ты еще не поставил защиту? – выдыхаю едко. Встать сил нет, отодвинуться тоже. Так и смотрю в его глаза и буквально вижу, как они темнеют – то ли от злости, то ли от разочарования. Шторм в лагуне.
И я тут же жалею: и о брошенной, как снаряд, фразе, и о цели, в которую она попала.
– Нет, я закончил, – ответил Эрик глухо.
Мне хотелось извиниться, но я лишь шепнула горячее «спасибо» и отвела взгляд.
– Мне это ничего не стоило.
Почему-то казалось, что он тоже не хочет уходить. Почти так же не хочет, как я желаю, чтобы он остался. Но причин для этого нет – ни у меня, ни у него. Только обида, а она заставляет играть по своим правилам.
И я понимаю, что он сейчас встанет, выйдет в коридор, а оттуда – в подъезд. И я останусь одна. На ночь. Навсегда...
– Который час? – единственное, что приходит в голову. Но и это заставит его задержаться – пусть ненадолго.
– Полтретьего. – И он снова смотрит в глаза. Потерянная связь налажена, и может быть... – Тебе нужно поспать. Выглядишь усталой.
– Я устала, – соглашаюсь и смотрю в потолок. Ситуация тупиковая, и выхода нет. Или есть?
Внезапная мысль ослепила вспышкой, добавила энтузиазма. Я села на кровати и поправила волосы, стараясь не думать о том, что он так близко. Не думать было сложно – вот же он, рядом, совсем как раньше. И непривычно чужой.
– Маршал может выследить человека из другого племени? Ну... хотя бы примерно? Мне нужно найти кое-кого, он, скорее всего, уехал, и ему нужна помощь. А я могу помочь.
Эрик посмотрел на меня с любопытством и снова улыбнулся. С его улыбкой вернулось тепло, легло на плечи пушистым пледом. Согрело.
– Кого ты потеряла, Полина?
– Мирослав Теплов, вождь альва. Он тоже выпил Гектора и теперь боится, что тот может убить его. Поехал искать хищных, которые умеют, ну... очищать жилу от кена. Искать сольвейгов, понимаешь?! А я ведь здесь, рядом, и...
– Подумаю, что можно сделать, – перебил он. Помолчал немного, пристально меня изучая. Я поежилась. В силе ли еще наша договоренность? Сдержит ли Эрик обещание, которое давал в прошлом году? И внезапно поняла – мне все равно. Пусть лезет в голову и читает. Мне больше нечего скрывать.
– Где ты была сегодня вечером? – Вопрос заставляет вздрогнуть. Прямой взгляд не дает шанса укрыться, спрятаться за паутиной несущественных слов.
Опускаю глаза и наверняка краснею.
– Бога ради, Эрик, что за допрос?
Отчаянная попытка отвертеться. Неудачная.
– Просто ответь, Полина.
Он хочет правду. Я всегда была за честность. Вариантов немного...
– Ужинала, – отвечаю уклончиво. В глаза посмотреть все еще не хватает воли.
– Это не ответ.
– Какой вопрос, такой и ответ, – огрызаюсь на автомате, понимая, что все разрушилось. Неожиданное волшебство от его присутствия, нежность, забота. Все. Ничего этого больше не будет, если я скажу то, чего Эрик от меня ждет.
– Я просто хочу знать. – Тихий голос срывает последнюю защиту. Щит разлетается мелкими щепками. Я открыта и... свободна. От свободы этой, некогда желанной, хочется удавиться.
– Я была на свидании, – шепчу и закрываю глаза. И выдыхаю убийственное: – С Владом.
Немая сцена. Недоумение. Недоверчивость во взгляде. А потом понимание...
– Ты... с ним... – Замолчал. И глаза отвел, словно это он, а не я, гулял с другой весь вечер. Тогда, в доме Гектора Эрик наоборот смотрел прямо и не смущался.
– Нет.
– Тогда что? Попытка меня позлить?
– Не все в этом мире крутится вокруг тебя, Эрик! – выпалила я с обидой. – Он помог мне. К тому же, вы не очень-то и отличаетесь друг от друга.
Эрик молчал. Сидел, смотрел в одну точку и не шевелился. Я не без труда встала. Безумно мешало платье, а еще чулки сползли, и кружево вызывающе выглядывало из-под юбки. Нет, не быть мне элегантной леди.
Обида вернулась и стучала в висках барабанной дробью пульса. Словно он может обвинить меня в неверности? Делать оскорбленный вид после того, как сам... с ней... К обиде присоединилась ревность, выедая душу, словно кислота.
– Не для того я ужинала с ним, чтобы позлить тебя. Но сказала тебе именно для этого!
Я развернулась и направилась в душ. Дверью хлопнула даже. По-детски, полуистерично. А под струями горячей воды плакала, сдерживая рыдания, прислонившись спиной к еще не успевшей прогреться плитке.
Когда вышла из ванной, Эрика уже не было. Ушел, даже не попрощавшись. Что ж, этого стоило ожидать. Теперь это точно конец. Окончательно и бесповоротно.
И вроде не изменилось ничего, а на душе как-то пусто. Темно. Усталость давит. Я выпила остывший кофе – осушила чашку одним глотком. Он оказался горьким, как и наш с Эриком разговор. Случившееся дальше помню смутно. Как-то дошла до кровати, расстелилась даже. И отключилась, как только голова коснулась подушки.
Следующий день выдался хмурым. Сизые тучи, мелкая морось, оставляющая точки на стекле. Серый мир в разводах, прохожие под тусклыми зонтами, заляпанные грязью туловища машин.
Тоска смертная!
Хотелось увидеть сына, но я понимала, что Эрик может быть у скади, и чем обернется для нас новая встреча, неизвестно. Он определенно злился, потому и ушел. Или вконец разочаровался во мне, кто знает.
Не нужно было быть такой резкой, но ведь он сам спросил. А Влад... Черт, я вчера почти согласилась! Совсем мозги выключила, наверное. Это же Влад, такие не меняются. А вчера так хотелось поверить...
Глупо все вышло ночью. И я вела себя глупо. Обидой плевалась, словно ядом. Эрик не любил Лидию, когда был с ней. А я целовалась с человеком, по которому сходила с ума много лет. И Эрик знает это.
Нечестно. Но, скорее всего, месть удалась.
Почему же тогда так горько? И внутри все сжимается, словно я ошибку совершила?
Нет, нельзя чувствовать вину! Это он тебя прогнал, Полина. Брутально бросил в доме Гектора. Ничего не объяснив. Оставил одну бояться смерти, без каких-либо зацепок.
Я умылась холодной водой и выпила кофе. Полегчало. Мир окрасился цветами, еще блеклыми, но все же лучше, чем черно-белый. На балконе дышалось свободно, ладони собирали морось, вены напряглись, наполняясь кеном. Все же странно, что он еще питает меня – защитник атли. Наверное, нельзя до конца избавиться от привязанности крови, если ты не отреченный.
Вспомнились слова Влада о проклятии. Возможно ли это? Или все же то, что между нами – настоящее? Неконтролируемые, неправильные, порочные чувства, которые не затереть. Любовь? Вряд ли. Любви без доверия не бывает. Но с ним хорошо. Иногда. Когда он перестает быть козлом.
В дверь позвонили – пронзительно и громко. На пороге стоял курьер – мальчик лет семнадцати. Он поздоровался и важно протянул мне коробку двадцать на сорок сантиметров. Я расписалась в какой-то его ведомости и осталась наедине с подношением. Открывать было страшновато, но я подумала, что если защита Эрика пропустила неизвестную посылку, да и амулет оставался холодным, мне ничего не грозит.
Интересно, кто прислал мне это? И зачем?
Осторожно и немного боязно я разорвала упаковочную бумагу. Прям там, у порога, она с шелестом приземлилась на пол. Я открыла коробку и... обомлела. На стружке из белой бумаги лежала роза. Синяя. Никогда не видела таких цветов – нежный бутон в средоточии имел насыщенный, темно-синий оттенок, в лепестках раскрывался ярким, венчая тонкие, полупрозрачные кончики голубым. Стебель с острыми шипами украшали темно-зеленые, словно из воска, листья с крупными прожилками. В углу коробки, зарытая в бумажную стружку, чернела небольшая коробочка обтянутая бархатом, а рядом торчала карточка. Я взяла ее и развернула. На тисненной золотом бумаге корявым почерком было нацарапано одно слово: «Эрик». И все. Ни намека, ни объяснения. Только имя.
