Потом медленно повернулся к нам, и я встретилась взглядом с холодными зелеными глазами.
– Убери это отсюда, Теплов, – тихо сказал он, и я сильнее вжалась в Мирослава.
Казалось, Влад меня способен прибить на расстоянии, даже не приближаясь, и оставаться с ним один на один сейчас – не лучшая идея.
– Влад, давай успокоимся, – словно прочитав мои мысли, тихо произнес Мирослав. – Я виноват, со мной и разбирайся. Не трогай девочку, ей и так досталось.
– Я прошу тебя, выйди. И это, – он махнул рукой в сторону лежащего в углу охотника, – забери. Видеть не могу!
Мирослав немного помедлил, а потом выпустил меня из объятий. Страх тут же вернулся, холод тоже, и я сжалась, подтянув колени к подбородку. Краем глаза увидела, как Мир подхватил Бена, перекинул через плечо и вынес из комнаты. Дверь за ним закрылась, и мы с Владом остались наедине.
Напряжение сгустилось, заполонило комнату и стало невыносимым. Стук моего сердца, казалось, был слышен в долине. Я сидела на кровати, боясь пошевелиться, произнести хоть слово или отвести взгляд.
Чертов страх! Ненавижу. Именно из-за собственного страха я оказалась в такой унизительной ситуации. А ведь раньше могла убить охотника за секунду. Да Бен даже пикнуть не успел бы!
Что произошло со мной за эти полгода? Неужели смерть Тана сделала меня слабой и беззащитной? Как раньше... Нет, я никогда не стану такой больше! Ни за что.
Я громко выдохнула и поджала колени еще сильнее.
– Тебе понравилось? – вкрадчиво спросил Влад, и я с недоумением посмотрела на него. Дрожь все никак не унималась, меня колотило так, что даже кровать скрипела.
– Что?
– Понравилось, спрашиваю, делать это с охотником?
– Ты в своем уме?
– Нужно было дать ему проучить тебя, как следует. Но я не мог позволить ему убить тебя – должен сделать это сам.
От этих слов мне стало совсем плохо. Горло полыхнуло обидой, глаза наполнились слезами, я уткнулась носом в колени и разревелась. Не помню, когда в последний раз так плакала. Рыдания были такими сильными, что болели ребра и живот. Саднила щека, по которой заехал Бен, и висок. Не хватало еще синяка. Вот позорище!
Кровать продавилась, Влад сел рядом, бесцеремонно посадил меня на колени и прижал к себе. Как ребенка. Я разрыдалась еще сильнее – теперь уже громко, не сдерживаясь. Обняла его за шею и зажмурилась. Хотелось представить, что ничего не было, что это только приснилось мне.
И в то же время я поняла, что впервые за последние несколько месяцев по-настоящему счастлива. В груди – на месте привычного подвального холода – разлилось тепло. Жар разгорался сильнее, поднимаясь к горлу, и спускаясь к животу. Раздраженная щупальцами охотника жила звенела, напрягалась и ныла.
Влад молчал и обнимал меня. Не ругал, не жалел. Просто обнимал. И мне стало так хорошо, что я размякла, прижалась щекой к его ключице и ревела. А со слезами выходили страх и отчаяние.
Постепенно слезы закончились, я всхлипывала все реже и просто сидела, боясь разрушить внезапную гармонию и прогнать тепло из груди.
Он спас меня. Снова. Как же приятно это осознавать! Хватит уже врать себе, Полина. От этого одни разочарования. Наверное, Влад был прав тогда – никакого проклятия не было. Мне просто было удобно прикрывать им неугодные эмоции.
Я еще крепче обняла его и прошептала в самое ухо:
– Спасибо!
Влад отстранил меня, крепко сжал плечи и проникновенно сказал:
– Если ты еще раз так поступишь и выживешь, я лично тебя выпорю – неделю сесть не сможешь! Поняла?
Я машинально кивнула. Спорить не хотелось, да и сейчас чревато было. Пусть ругается. Главное, что он здесь, со мной, и больше никакие охотники не пытаются стянуть с меня штаны.
Но Влад больше не ругался. Смотрел как-то странно, пристально, и от этого взгляда тепло в груди превратилось в пожар – дикий, неукротимый.
Его пальцы скользнули к моей щеке и убрали волосы с лица.
– Больно?
Я помотала головой.
Больно? Да я вообще себя с трудом ощущаю. А в голове совсем другие мысли... Или их нет совсем?
Влад поцеловал меня в висок, и с моих губ сорвался непроизвольный стон.
– Как же ты меня бесишь! – прошептал он совершенно беззлобно.
Я закрыла глаза и запустила пальцы ему в волосы.
К черту! Устала. Идет война, я могу умереть и не ощутить больше счастья.
Нашла его губы – горячие, требовательные.
Забыть обо всем, просто наслаждаться. Никуда не выходить. Остаться здесь, забаррикадировать дверь и никого не впускать.
Я снова ощутила спиной упругий матрас и вздрогнула – на этот раз не от страха. От предвкушения.
Как долго я врала себе, что не хочу его? Врать себе – неблагодарное дело...
Разорванная туника полетела на пол, туда же отправились злосчастные джинсы и остальная одежда.
А за окном продолжал жить мир. Реальный, беспощадный, опасный. С охотниками, загадками, ловушками. Там остались рамки, разделяющие нас навсегда. Ложь и предательство. Венчание с другой. Отношения с другим. Страхи.
В той комнате и в тот момент ничего этого не существовало для меня.
Только я и только Влад.
Мы.
Впервые вместе без проклятия. Без дурманящей, приторно-сладкой патоки безысходности. Освобожденные от липких пут навязанных чувств, и обнажившие свои собственные – глубокие, неконтролируемые. Окрыляющие.
Комната, пропитанная страхом, постепенно наполнялась наслаждением.
И я поняла, что не проклятие вождя и пророчицы влияло на нас всегда. Если это и было проклятие, то какое-то другое, и я совершенно не представляла, как его разрушить.
Дыхание все никак не хотело восстанавливаться. Сердце колотилось, как сумасшедшее – на миг мне и правда показалось, что оно сейчас выскочит из груди.
Влад же, напротив, был спокоен. Крепко обнимал меня, а его пальцы лениво перебирали мои волосы.
Гул в ушах постепенно стихал, сознание прояснялось, а с ним возвращалась реальность. И первая мысль, которой ошарашила меня эта реальность, была: «Мирослав».
Вождь альва мог вернуться с минуты на минуту, а мы тут лежим на кровати Евы... обнаженные.
Стыд какой!
Я осторожно отодвинулась и попыталась встать, но Влад крепко ухватил меня за подбородок, заставляя смотреть ему в глаза, и насмешливо спросил:
– Снова будешь делать вид, что ничего не произошло?
– Боюсь, мне придется делать совершенно другой вид, если сюда войдет Мирослав, – строго ответила я.
– Он не войдет. – Влад отпустил меня, забросил руки за голову и лениво улыбнулся. – У него есть чувство такта.
– Да, ладно, откуда он... О черт!
Я быстро вскочила и принялась натягивать одежду. Вспомнилось, как Мир говорил накануне, что он различает ауры до и после. Как теперь в глаза ему смотреть? Особенно после того, что я сама отпиралась. После того, как я...
Бог мой, Глеб! Что же я наделала?
Я села на кровать спиной к Владу и закрыла лицо руками. Безумно захотелось, чтобы это все оказалось очередным видением или сном. Но никак не реальностью.
Лучше бы Бен меня убил!
Что я скажу Глебу? Его же это сломает. Надо было еще раньше все прекратить. Несколько месяцев назад, когда я поняла, что пары из нас не вышло. Но мне было так удобно... Эгоистка!
– У тебя прекрасно получается нанести удар по самооценке мужчины, – обиженно сказал Влад, вставая и натягивая штаны.
– Переживет твоя самооценка! – огрызнулась я. – У тебя она, как моя жила, сама восстанавливается. А вот Глеб не сможет.
– А я говорил тебе, помнишь? Еще осенью...
– Да, ты был прав, мистер всезнайка! Дома вручу тебе медаль и грамоту. Повесишь в рамочке над кроватью.
Влад присел рядом и беззлобно спросил:
– Легче становится, когда на меня злишься?
Я помотала головой и отвернулась. На душе было паршиво, недавняя эйфория сменилась едким сожалением. Почему-то вспомнился разговор с Ириной перед поединком, и стало еще хуже. Правильно, добивай себя, Полина, ты отлично это умеешь.
– Зная тебя, можно предположить, что этого не повторится, – отстраненно произнес Влад. – Можешь ничего не говорить ему.
– Ты серьезно думаешь, я смогу врать Глебу? – возмутилась я.
Он посмотрел на меня как-то странно, прищурившись, и, показалось, подумал о чем-то своем.
– Иногда мы врем, чтобы не ранить.
– Только не мы с Глебом. Мы не обманываем друг друга. Никогда.
– Жалеешь? – спросил он с горечью.
Я покачала головой.
– О том, что было здесь, нет. Я чуть не умерла. Глупо жалеть о хорошем. Но ранить любимых плохо. Они потом могут не оправиться, и это будет на нашей совести.
Влад вздохнул, обнял меня за плечи и прижал к себе.
– Ты еще такой ребенок. Несмотря ни на что. Но мне это нравится.
– Как ты убил охотника?
Я решила сменить тему. Высвободилась, встала и подняла зверски испорченную тунику. Мою любимую, между прочим. Я покупала ее с Кирой, мы тогда провели целый день вместе в городе. Ходили по магазинам, затем в кино, смеялись в кафе и ели мороженное. Ее глаза сияли, и, казалось, она немного счастлива.
Такое с ней случалось редко после смерти Тана. Грустные глаза дочери всякий раз напоминали мне о том злосчастном дне. Кира никогда не говорила о колдуне, но в душе помнила. Я чувствовала, как она страдает. И, несмотря на то, что наши отношения были теплыми, тот поступок всегда будет стоять между нами. Всегда разделять.
А в тот день нас не разделяло ничто. Мы держались за руки, много обнимались и болтали ни о чем.
И вот теперь эта туника испорчена, как часть того светлого дня.
Хорошо, что охотник мертв, злорадно подумала я.
– Парализовал его щупальца, а затем разорвал их, как охотник рвет жилу, – небрежно ответил Влад. Я ошеломленно уставилась на него, но он отмахнулся. – Альрик научил. Тогда еще. Вот пригодилось.
– Полезное умение, если учесть, что на пороге война. А еще тот замедляющий пасс, которым ты задержал Рихара.
– Нам понадобится все, что у нас есть. – Влад поднял свою футболку и протянул мне. – Надень. Ты же не собираешься возвращаться в таком виде.
Вот даже не знаю, в каком виде мне лучше вернуться – в нижнем белье или в футболке Влада. Но ее я все же взяла и машинально натянула.
– Охотники напали на нас, Полина. Этой ночью. Подкараулили тех, кто возвращался из города с охоты. Двое из альва мертвы. И Ксения. Глеб и Алекс отбились. Мы усилили защиту. – Он сделал многозначительную паузу и добавил: – Думаю, началось.
– Первозданные мертвы? – с ужасом спросила я, прижимая руки к груди. Сердце колотилось, теперь уже снова от страха. Контрастный душ какой-то из эмоций.
– Предположительно, мертвы еще с зимы. Думаю, все спланировали древние, они и поведут армию.
– Мы... выстоим?
– А у нас есть выбор?
Мирослав ждал на кухне. Умиротворенно пил кофе из приготовленной Евой чашки и смотрел в окно.
Когда мы вошли, я поймала его лукавый взгляд, горячий и откровенный. И на лице у него словно написано было: я же говорил.
Отвернулась, игнорируя нарастающий стыд. Хватит себя жалеть! Люди умирают, армия охотников придет, чтобы убить тех, кого я люблю.
Единственный, о ком стоит переживать в связи с последними событиями – Глеб. Но с ним я разберусь сама, без посторонней помощи.
– Не смогу забрать обоих сразу, слишком вымотался. Придется по одному.
Я посмотрела на Влада, он кивнул, и я взяла вождя альва за руку. Глубоко вдохнула и зажмурилась.
На этот раз тошнота была не такой сильной, наверное, потому что я готовилась. Когда через секунду открыла глаза, стояла уже в гостиной атли, а еще через миг оказалась в крепких объятиях Глеба.
– С ума сошла так пугать, Полевая! – прошептал он, и его голос дрогнул.
От этого у меня на душе стало тоскливо и мрачно, как в темном глубоком погребе. Но я с удивлением заметила, что совсем не жалею. Несомненно, стоило порвать с Глебом раньше, но от осознания, что мне не придется больше путаться в ненужных отношениях, полегчало.
Я тут же выругала себя за эгоизм.
– Все хорошо, видишь, – пробормотала смущенно и поймала испуганный взгляд Киры. Протянула ей руку, и она сильно, даже слишком для такой хрупкой девушки, сжала мою ладонь. – Я уже тут, с вами.
Глеб выпустил меня из объятий, и меня крепко стиснула дочь.
– Нельзя быть такой безрассудной! – строго сказала она. Я невольно улыбнулась. Не думала, что так скоро ребенок будет меня поучать. Впрочем, Кира давно уже не ребенок...
– Больше не буду, – бессовестно соврала я.
Накатила какая-то непонятная слабость, голова закружилась, перед глазами потемнело, и я несколько раз поморгала. Ну, вот и стресс выходит.
– Что с твоей одеждой? – спросила Кира, указывая на разорванную тунику, которую я машинально держала в руке.
– А, это... – Я покосилась на Глеба и почувствовала, что заливаюсь краской. Мирослав все еще был здесь – отдыхал, наверное. И от его присутствия, как невольного свидетеля моей слабости, снова накатила удушливая тоскливость. – Охотник...
– Вот урод! – зло произнес Глеб и сжал кулаки.
– Мы успели вовремя, – подал голос Мирослав. – Влад убил его.
– Что произошло здесь вчера? – высвобождаясь из объятий дочери, спросила я.
Отметила, что многие атли и альва собрались в гостиной. Ева все еще прижимала к себе Майю, а девочка рассеянно гладила ее по руке и восхищенно смотрела в нашу сторону. Ну, конечно же, я осталась наедине с охотником на целых... несколько минут.
Вспомнился горько-сладкий привкус страха, оцепенение от горящего взгляда Бена, карие, с красными прожилками глаза.
Он мертв, сказала я себе мысленно. И так будет с каждым, кто придет в наш дом насиловать наших женщин.
Нужно что-то делать с кеном колдуна. Иначе как я смогу защитить родных? Впервые, когда сила сольвейга могла реально пригодиться атли, я не могу ее использовать. Ну что за несправедливость?!
Может, и правда, отдать этот кен Владу? Тан был врагом, скорее всего его предсмертные слова были призваны причинить мне вред. Ведь так и есть – я слаба из-за его кена.
Странно, но при мысли о том, что нужно избавиться от него, становилось не по себе. Что-то отвращало от вполне логичного поступка.
Тан сказал: выживи. Мог ли он каким-то образом прознать о драугре? Ведь именно им меня стращали весь последний год. Намеки древних, сны, слова Влада... Драугру нужен мой кен, а сейчас его почти нет.
Что ж, логично. Но как по-другому я смогу драться на войне?
– Охотники теперь ходят кучками, – в обычной расслабленной манере ответила Лара. – И знают, где мы живем. Вчера они напали на наших у ворот.
– Все будет, как в моем видении. Они войдут...
– Они не войдут, – перебил Мирослав довольно резко. – У нас много сильных защитниц. И воинов достаточно.
– Тебе нужно отдохнуть, – тихо сказал Глеб и взял меня за руку. – Идем, отведу тебя наверх.
Я не стала противиться. Слабость, накатившая внезапно, никуда не делась – растеклась по телу и превратила мышцы в кисель. Я облокотилась на Глеба и позволила ему довести себя до спальни.
– В душ пойдешь или так поспишь? – спросил он как-то странно, тихо и без эмоций.
В груди защемило, полыхнуло жаром раскаяние.
– Глеб, присядь...
– Зачем? – Он исподлобья взглянул на меня и отступил на шаг. Одинокий. Растерянный.
В голове мелькнула мысль: знает. Понял все еще там, в гостиной. А теперь пытается осознать, что с этим делать. Один. Снова один.
– Нужно кое-что сказать.
– Нет, не нужно.
– Глеб...
– Не говори. Зачем? И так все видно. На тебе его футболка, запах. И в глазах этот блеск... Мне не нужны слова, чтобы догадаться.
– Убери это отсюда, Теплов, – тихо сказал он, и я сильнее вжалась в Мирослава.
Казалось, Влад меня способен прибить на расстоянии, даже не приближаясь, и оставаться с ним один на один сейчас – не лучшая идея.
– Влад, давай успокоимся, – словно прочитав мои мысли, тихо произнес Мирослав. – Я виноват, со мной и разбирайся. Не трогай девочку, ей и так досталось.
– Я прошу тебя, выйди. И это, – он махнул рукой в сторону лежащего в углу охотника, – забери. Видеть не могу!
Мирослав немного помедлил, а потом выпустил меня из объятий. Страх тут же вернулся, холод тоже, и я сжалась, подтянув колени к подбородку. Краем глаза увидела, как Мир подхватил Бена, перекинул через плечо и вынес из комнаты. Дверь за ним закрылась, и мы с Владом остались наедине.
Напряжение сгустилось, заполонило комнату и стало невыносимым. Стук моего сердца, казалось, был слышен в долине. Я сидела на кровати, боясь пошевелиться, произнести хоть слово или отвести взгляд.
Чертов страх! Ненавижу. Именно из-за собственного страха я оказалась в такой унизительной ситуации. А ведь раньше могла убить охотника за секунду. Да Бен даже пикнуть не успел бы!
Что произошло со мной за эти полгода? Неужели смерть Тана сделала меня слабой и беззащитной? Как раньше... Нет, я никогда не стану такой больше! Ни за что.
Я громко выдохнула и поджала колени еще сильнее.
– Тебе понравилось? – вкрадчиво спросил Влад, и я с недоумением посмотрела на него. Дрожь все никак не унималась, меня колотило так, что даже кровать скрипела.
– Что?
– Понравилось, спрашиваю, делать это с охотником?
– Ты в своем уме?
– Нужно было дать ему проучить тебя, как следует. Но я не мог позволить ему убить тебя – должен сделать это сам.
От этих слов мне стало совсем плохо. Горло полыхнуло обидой, глаза наполнились слезами, я уткнулась носом в колени и разревелась. Не помню, когда в последний раз так плакала. Рыдания были такими сильными, что болели ребра и живот. Саднила щека, по которой заехал Бен, и висок. Не хватало еще синяка. Вот позорище!
Кровать продавилась, Влад сел рядом, бесцеремонно посадил меня на колени и прижал к себе. Как ребенка. Я разрыдалась еще сильнее – теперь уже громко, не сдерживаясь. Обняла его за шею и зажмурилась. Хотелось представить, что ничего не было, что это только приснилось мне.
И в то же время я поняла, что впервые за последние несколько месяцев по-настоящему счастлива. В груди – на месте привычного подвального холода – разлилось тепло. Жар разгорался сильнее, поднимаясь к горлу, и спускаясь к животу. Раздраженная щупальцами охотника жила звенела, напрягалась и ныла.
Влад молчал и обнимал меня. Не ругал, не жалел. Просто обнимал. И мне стало так хорошо, что я размякла, прижалась щекой к его ключице и ревела. А со слезами выходили страх и отчаяние.
Постепенно слезы закончились, я всхлипывала все реже и просто сидела, боясь разрушить внезапную гармонию и прогнать тепло из груди.
Он спас меня. Снова. Как же приятно это осознавать! Хватит уже врать себе, Полина. От этого одни разочарования. Наверное, Влад был прав тогда – никакого проклятия не было. Мне просто было удобно прикрывать им неугодные эмоции.
Я еще крепче обняла его и прошептала в самое ухо:
– Спасибо!
Влад отстранил меня, крепко сжал плечи и проникновенно сказал:
– Если ты еще раз так поступишь и выживешь, я лично тебя выпорю – неделю сесть не сможешь! Поняла?
Я машинально кивнула. Спорить не хотелось, да и сейчас чревато было. Пусть ругается. Главное, что он здесь, со мной, и больше никакие охотники не пытаются стянуть с меня штаны.
Но Влад больше не ругался. Смотрел как-то странно, пристально, и от этого взгляда тепло в груди превратилось в пожар – дикий, неукротимый.
Его пальцы скользнули к моей щеке и убрали волосы с лица.
– Больно?
Я помотала головой.
Больно? Да я вообще себя с трудом ощущаю. А в голове совсем другие мысли... Или их нет совсем?
Влад поцеловал меня в висок, и с моих губ сорвался непроизвольный стон.
– Как же ты меня бесишь! – прошептал он совершенно беззлобно.
Я закрыла глаза и запустила пальцы ему в волосы.
К черту! Устала. Идет война, я могу умереть и не ощутить больше счастья.
Нашла его губы – горячие, требовательные.
Забыть обо всем, просто наслаждаться. Никуда не выходить. Остаться здесь, забаррикадировать дверь и никого не впускать.
Я снова ощутила спиной упругий матрас и вздрогнула – на этот раз не от страха. От предвкушения.
Как долго я врала себе, что не хочу его? Врать себе – неблагодарное дело...
Разорванная туника полетела на пол, туда же отправились злосчастные джинсы и остальная одежда.
А за окном продолжал жить мир. Реальный, беспощадный, опасный. С охотниками, загадками, ловушками. Там остались рамки, разделяющие нас навсегда. Ложь и предательство. Венчание с другой. Отношения с другим. Страхи.
В той комнате и в тот момент ничего этого не существовало для меня.
Только я и только Влад.
Мы.
Впервые вместе без проклятия. Без дурманящей, приторно-сладкой патоки безысходности. Освобожденные от липких пут навязанных чувств, и обнажившие свои собственные – глубокие, неконтролируемые. Окрыляющие.
Комната, пропитанная страхом, постепенно наполнялась наслаждением.
И я поняла, что не проклятие вождя и пророчицы влияло на нас всегда. Если это и было проклятие, то какое-то другое, и я совершенно не представляла, как его разрушить.
Глава 26. Последствия
Дыхание все никак не хотело восстанавливаться. Сердце колотилось, как сумасшедшее – на миг мне и правда показалось, что оно сейчас выскочит из груди.
Влад же, напротив, был спокоен. Крепко обнимал меня, а его пальцы лениво перебирали мои волосы.
Гул в ушах постепенно стихал, сознание прояснялось, а с ним возвращалась реальность. И первая мысль, которой ошарашила меня эта реальность, была: «Мирослав».
Вождь альва мог вернуться с минуты на минуту, а мы тут лежим на кровати Евы... обнаженные.
Стыд какой!
Я осторожно отодвинулась и попыталась встать, но Влад крепко ухватил меня за подбородок, заставляя смотреть ему в глаза, и насмешливо спросил:
– Снова будешь делать вид, что ничего не произошло?
– Боюсь, мне придется делать совершенно другой вид, если сюда войдет Мирослав, – строго ответила я.
– Он не войдет. – Влад отпустил меня, забросил руки за голову и лениво улыбнулся. – У него есть чувство такта.
– Да, ладно, откуда он... О черт!
Я быстро вскочила и принялась натягивать одежду. Вспомнилось, как Мир говорил накануне, что он различает ауры до и после. Как теперь в глаза ему смотреть? Особенно после того, что я сама отпиралась. После того, как я...
Бог мой, Глеб! Что же я наделала?
Я села на кровать спиной к Владу и закрыла лицо руками. Безумно захотелось, чтобы это все оказалось очередным видением или сном. Но никак не реальностью.
Лучше бы Бен меня убил!
Что я скажу Глебу? Его же это сломает. Надо было еще раньше все прекратить. Несколько месяцев назад, когда я поняла, что пары из нас не вышло. Но мне было так удобно... Эгоистка!
– У тебя прекрасно получается нанести удар по самооценке мужчины, – обиженно сказал Влад, вставая и натягивая штаны.
– Переживет твоя самооценка! – огрызнулась я. – У тебя она, как моя жила, сама восстанавливается. А вот Глеб не сможет.
– А я говорил тебе, помнишь? Еще осенью...
– Да, ты был прав, мистер всезнайка! Дома вручу тебе медаль и грамоту. Повесишь в рамочке над кроватью.
Влад присел рядом и беззлобно спросил:
– Легче становится, когда на меня злишься?
Я помотала головой и отвернулась. На душе было паршиво, недавняя эйфория сменилась едким сожалением. Почему-то вспомнился разговор с Ириной перед поединком, и стало еще хуже. Правильно, добивай себя, Полина, ты отлично это умеешь.
– Зная тебя, можно предположить, что этого не повторится, – отстраненно произнес Влад. – Можешь ничего не говорить ему.
– Ты серьезно думаешь, я смогу врать Глебу? – возмутилась я.
Он посмотрел на меня как-то странно, прищурившись, и, показалось, подумал о чем-то своем.
– Иногда мы врем, чтобы не ранить.
– Только не мы с Глебом. Мы не обманываем друг друга. Никогда.
– Жалеешь? – спросил он с горечью.
Я покачала головой.
– О том, что было здесь, нет. Я чуть не умерла. Глупо жалеть о хорошем. Но ранить любимых плохо. Они потом могут не оправиться, и это будет на нашей совести.
Влад вздохнул, обнял меня за плечи и прижал к себе.
– Ты еще такой ребенок. Несмотря ни на что. Но мне это нравится.
– Как ты убил охотника?
Я решила сменить тему. Высвободилась, встала и подняла зверски испорченную тунику. Мою любимую, между прочим. Я покупала ее с Кирой, мы тогда провели целый день вместе в городе. Ходили по магазинам, затем в кино, смеялись в кафе и ели мороженное. Ее глаза сияли, и, казалось, она немного счастлива.
Такое с ней случалось редко после смерти Тана. Грустные глаза дочери всякий раз напоминали мне о том злосчастном дне. Кира никогда не говорила о колдуне, но в душе помнила. Я чувствовала, как она страдает. И, несмотря на то, что наши отношения были теплыми, тот поступок всегда будет стоять между нами. Всегда разделять.
А в тот день нас не разделяло ничто. Мы держались за руки, много обнимались и болтали ни о чем.
И вот теперь эта туника испорчена, как часть того светлого дня.
Хорошо, что охотник мертв, злорадно подумала я.
– Парализовал его щупальца, а затем разорвал их, как охотник рвет жилу, – небрежно ответил Влад. Я ошеломленно уставилась на него, но он отмахнулся. – Альрик научил. Тогда еще. Вот пригодилось.
– Полезное умение, если учесть, что на пороге война. А еще тот замедляющий пасс, которым ты задержал Рихара.
– Нам понадобится все, что у нас есть. – Влад поднял свою футболку и протянул мне. – Надень. Ты же не собираешься возвращаться в таком виде.
Вот даже не знаю, в каком виде мне лучше вернуться – в нижнем белье или в футболке Влада. Но ее я все же взяла и машинально натянула.
– Охотники напали на нас, Полина. Этой ночью. Подкараулили тех, кто возвращался из города с охоты. Двое из альва мертвы. И Ксения. Глеб и Алекс отбились. Мы усилили защиту. – Он сделал многозначительную паузу и добавил: – Думаю, началось.
– Первозданные мертвы? – с ужасом спросила я, прижимая руки к груди. Сердце колотилось, теперь уже снова от страха. Контрастный душ какой-то из эмоций.
– Предположительно, мертвы еще с зимы. Думаю, все спланировали древние, они и поведут армию.
– Мы... выстоим?
– А у нас есть выбор?
Мирослав ждал на кухне. Умиротворенно пил кофе из приготовленной Евой чашки и смотрел в окно.
Когда мы вошли, я поймала его лукавый взгляд, горячий и откровенный. И на лице у него словно написано было: я же говорил.
Отвернулась, игнорируя нарастающий стыд. Хватит себя жалеть! Люди умирают, армия охотников придет, чтобы убить тех, кого я люблю.
Единственный, о ком стоит переживать в связи с последними событиями – Глеб. Но с ним я разберусь сама, без посторонней помощи.
– Не смогу забрать обоих сразу, слишком вымотался. Придется по одному.
Я посмотрела на Влада, он кивнул, и я взяла вождя альва за руку. Глубоко вдохнула и зажмурилась.
На этот раз тошнота была не такой сильной, наверное, потому что я готовилась. Когда через секунду открыла глаза, стояла уже в гостиной атли, а еще через миг оказалась в крепких объятиях Глеба.
– С ума сошла так пугать, Полевая! – прошептал он, и его голос дрогнул.
От этого у меня на душе стало тоскливо и мрачно, как в темном глубоком погребе. Но я с удивлением заметила, что совсем не жалею. Несомненно, стоило порвать с Глебом раньше, но от осознания, что мне не придется больше путаться в ненужных отношениях, полегчало.
Я тут же выругала себя за эгоизм.
– Все хорошо, видишь, – пробормотала смущенно и поймала испуганный взгляд Киры. Протянула ей руку, и она сильно, даже слишком для такой хрупкой девушки, сжала мою ладонь. – Я уже тут, с вами.
Глеб выпустил меня из объятий, и меня крепко стиснула дочь.
– Нельзя быть такой безрассудной! – строго сказала она. Я невольно улыбнулась. Не думала, что так скоро ребенок будет меня поучать. Впрочем, Кира давно уже не ребенок...
– Больше не буду, – бессовестно соврала я.
Накатила какая-то непонятная слабость, голова закружилась, перед глазами потемнело, и я несколько раз поморгала. Ну, вот и стресс выходит.
– Что с твоей одеждой? – спросила Кира, указывая на разорванную тунику, которую я машинально держала в руке.
– А, это... – Я покосилась на Глеба и почувствовала, что заливаюсь краской. Мирослав все еще был здесь – отдыхал, наверное. И от его присутствия, как невольного свидетеля моей слабости, снова накатила удушливая тоскливость. – Охотник...
– Вот урод! – зло произнес Глеб и сжал кулаки.
– Мы успели вовремя, – подал голос Мирослав. – Влад убил его.
– Что произошло здесь вчера? – высвобождаясь из объятий дочери, спросила я.
Отметила, что многие атли и альва собрались в гостиной. Ева все еще прижимала к себе Майю, а девочка рассеянно гладила ее по руке и восхищенно смотрела в нашу сторону. Ну, конечно же, я осталась наедине с охотником на целых... несколько минут.
Вспомнился горько-сладкий привкус страха, оцепенение от горящего взгляда Бена, карие, с красными прожилками глаза.
Он мертв, сказала я себе мысленно. И так будет с каждым, кто придет в наш дом насиловать наших женщин.
Нужно что-то делать с кеном колдуна. Иначе как я смогу защитить родных? Впервые, когда сила сольвейга могла реально пригодиться атли, я не могу ее использовать. Ну что за несправедливость?!
Может, и правда, отдать этот кен Владу? Тан был врагом, скорее всего его предсмертные слова были призваны причинить мне вред. Ведь так и есть – я слаба из-за его кена.
Странно, но при мысли о том, что нужно избавиться от него, становилось не по себе. Что-то отвращало от вполне логичного поступка.
Тан сказал: выживи. Мог ли он каким-то образом прознать о драугре? Ведь именно им меня стращали весь последний год. Намеки древних, сны, слова Влада... Драугру нужен мой кен, а сейчас его почти нет.
Что ж, логично. Но как по-другому я смогу драться на войне?
– Охотники теперь ходят кучками, – в обычной расслабленной манере ответила Лара. – И знают, где мы живем. Вчера они напали на наших у ворот.
– Все будет, как в моем видении. Они войдут...
– Они не войдут, – перебил Мирослав довольно резко. – У нас много сильных защитниц. И воинов достаточно.
– Тебе нужно отдохнуть, – тихо сказал Глеб и взял меня за руку. – Идем, отведу тебя наверх.
Я не стала противиться. Слабость, накатившая внезапно, никуда не делась – растеклась по телу и превратила мышцы в кисель. Я облокотилась на Глеба и позволила ему довести себя до спальни.
– В душ пойдешь или так поспишь? – спросил он как-то странно, тихо и без эмоций.
В груди защемило, полыхнуло жаром раскаяние.
– Глеб, присядь...
– Зачем? – Он исподлобья взглянул на меня и отступил на шаг. Одинокий. Растерянный.
В голове мелькнула мысль: знает. Понял все еще там, в гостиной. А теперь пытается осознать, что с этим делать. Один. Снова один.
– Нужно кое-что сказать.
– Нет, не нужно.
– Глеб...
– Не говори. Зачем? И так все видно. На тебе его футболка, запах. И в глазах этот блеск... Мне не нужны слова, чтобы догадаться.
