Поцелуи выше, выше, уже на плече. Моим прикосновениям вторит учащающееся женское дыхание. Да она реагирует на мои поцелуи, отзывается!
Какая же мягкая и тёплая у неё кожа. Хочется прикусить и услышать в ответ стон. Но я опять сдерживаюсь, сглатываю, чтобы также нежно, едва касаясь, поцеловать шею.
О боги пламени! Она повернулась на спину, едва заметно выгнулась мне навстречу и что-то шепчет. Беззвучно, одними губами. Склоняюсь к её лицу, ловлю дыхание, но слов не разобрать. Только запах, нежный тёплый запах. Моя рука сама опускает лямку сорочки и накрывает небольшой холмик. Девушка выгибается ещё сильнее, и я наконец слышу едва различимый шёпот: «Милый!». Нет, это невыносимо! И я целую её приоткрытые губы, легко, едва-едва касаясь. Сладко, мучительно…
Малина. Сладка спелая малина, согретая солнцем.
Её тихий стон, и из-за двери послышалось сонное, хриплое «Хозяй?». Я резко очнулся, обернулся. Я был в чужой комнате. Общежитие? Без сомнений! Вот камин с тлеющими углями, на столе стопка учебников, и в темноте я различаю названия на корешках «Механика», «Алхимия металлов и сплавов», «Потоки ».
Это не сон!
Передо мной, лёжа на спине, спала Лиззи: шелковая рубашка почти ничего не скрывала, тонкая лямка спущена с плеча и небольшая острая грудь будто смотрит розовым соском чуть в сторону от меня. Я сглотнул. То, что я отлично видел в темноте, хоть вокруг и абсолютная темнота, потрясало так же, как и полуобнажённая девушка, лежащая передо мной.
Боги огня! Мне нужно вернуться к себе в комнату. Срочно! Я ещё раз сглотнул, теперь от ужаса: представил себе, что произойдёт, если меня здесь обнаружат - хоть Хозяй, хоть сама Лиззи. На мгновенье прикрыл глаза. Хочу к себе!
А открыл их уже у себя.
Насквозь мокрый от пота, дрожащий, я сидел на полу в своей комнате. Сердце бухало в груди, дышал с трудом, и волосы, стоявшие дыбом, постепенно опускались.
***
До самого утра не смог заснуть, боясь и одновременно желая этого. Долго смотрел в кромешной темноте, которая теперь был вполне прозрачна и ничего не скрывала, на свои подрагивающие руки, и всё не мог поверить - всё, что видел и чувствовал, было реальностью.
Несколько раз подносил к носу кончики пальцев - от них шёл едва уловимый знакомый женский аромат. А значит, всё было правдой…
Я каким-то образом оказался у Лиззи в комнате, прикасался к ней, целовал, а потом переместился обратно к себе. Как это могла произойти? Что это было? Спонтанный всплеск портальной магии у отдельно взятого студента? Скоро ли его засекут? И как мне это объяснить?..
А как объяснить то, что я вижу в темноте? Откуда это? И почему появилось сейчас?
Я замычал от мучительных мыслей, вцепившись в волосы.
Мысли шли по кругу и не отпускали. Задремав на рассвете, проснулся резко, как от толчка: мне снова послышался её тихий голос. Она сказала «Милый!». И я вспомнил ещё кое-что – как она себя вела, её тело.
Это слова могут обманывать, тело – нет. А ведь она тянулась ко мне! Да. А ещё... на ней не было даже следа чужого запаха, хоть она и провела весь вечер рядом с Вольдемаром Делегардовым.
И я расхохотался, чтобы не завыть восторженно.
У неё было множество возможностей кокетничать с Вольдемаром, и даже больше, чем просто кокетничать. Девицы, жаждущие денег, воспользовались бы возможностью поправить своё положение за счёт таких удачных обстоятельств, и не стали сильно переживать из-за попранных правил морали или соблюдения приличий .
А она - нет, она не стала сближаться с княжеским сынком. Значит, я в ней ошибался.
Лиззи! Моя Лиззи!
Сердце замерло и сладко задрожало.
И снова воспоминания: она, спящая, тёплая и мягкая, тянулась ко мне, шептала «Милый!», мне шептала, не Вольдемару, и пахла так - для меня.
Я вспомнил то, что произошло в библиотечном музее. Незнакомое чувство обдало удушающих жаром, захотелось всё переиграть, стереть из памяти, да только назад не вернёшь... Вот он какой, стыд. Я вёл себя тогда не просто некрасиво. Я такими предположениями оскорбил её. А всего-то и нужно было, что немного подождать, и эта спелая малина сама упала бы в мои ладони.
А раз так, то... У меня всё ещё есть шанс! И я поднялся, ринулся приводить себя в порядок, чтобы скорее бежать в столовую, ведь там будет она, моя Лиззи.
Хочу увидеть её! Хочу заглянуть в её глаза, хочу увидеть в них отблеск чувства, что толкало её мне навстречу этой ночью, заставляло шептать такое тёплое и замечательное «Милый!».
Да, она сегодня пришла в столовую пораньше. Хотя нет, я неправ. Она всегда так рано приходила. Я знал это, но раньше не задумывался почему. Теперь-то уж я не сомневался - не хотелось ей общаться с нами, со студентами. А сегодня я пришёл раньше неё. И увидел, как она входила.
Мне хватило одного взгляда, чтобы наполниться и даже переполниться восторгом.
Лиззи шла медленно, глаза задумчивые, а на губах улыбка. Чуть заметная, тоже задумчивая, но это безо всяких сомнений была улыбка. Её улыбка! Наконец-то она улыбалась. И это было чудесным знаком. Понимая причину, я сам еле сдерживался, чтобы не улыбнуться, я знал, что именно её могло так порадовать с утра пораньше.
Я пересел за другой столик. Так, чтобы она обязательно увидела меня. Ел медленно, пережёвывая утреннюю порцию овощей с мясом так тщательно, будто от этого зависело вся моя жизнь, и не отрывал от неё взгляда. Но вот взгляд улыбающихся голубых глаз скользил выше меня, мимо меня, сквозь меня. Она не замечала меня, как ... как несущественную деталь обстановки. И в этом я видел неправильность.
Так не должно быть.
Не так всё должно быть!
Я снова пересел ближе к её столику. Может, отсюда она заметит меня быстрее? Нет, опять она не видит меня, не замечает.
Я встал, прошёл к раздаче, где повариха Михална громыхала посудой и своим басом давала указания поварятам, что сновали у котлов, и попросил добавки. Есть не хотелось, но это был прекрасный повод пройти мимо Лиззи. Пройти дважды. Туда и обратно. И второй раз я даже почти коснулся её локтя.
Но она снова меня не заметила...
Да что за проклятая магия?
И я не выдержал и сел так, чтобы она наверняка меня заметила. Сел прямо перед ней. Сел к ней за столик.
Она продолжала меня притягивать. И едва ли не каждую ночь я мог оказаться рядом. И тогда оставался в её комнате, мучаясь от невозможности владеть ею, и радуясь, что могу хотя бы вот так быть рядом.
И каждый раз наутро не знал, хорошо это или плохо.
Иногда, когда утром я открывал глаза и понимал, что всю ночь так никуда со своей кровати не сдвинулся, был повод порадоваться - я могу контролировать эти перемещения. Я не слабак! Я сам себе хозяин!
Только вместо радости накатывала тоска. И это было странно - тосковать.
Но не тосковать не получалось - я оказывался рядом с ней, в её в комнате, но почему, как - непонятно. Почему не каждый день? Отчего такое непостоянство? Почему только ночью?
Каждое такое утро после визита в спальню к Лиззи, я ждал стука в дверь своей комнаты.
Но его не было.
Затем, на занятиях, ждал выкрика дежурного студента «Зуртамский, к гранд-мэтру!» в приоткрытую дверь аудитории. После должны были быть неудобные вопросы, строгие, злые взгляды его сиятельства, на которые у меня не было ответов, а затем и разбирательства о причинах применения магии хоть и спонтанной, но тем более запрещённой в Академии.
Это ожидание изматывало.
Но проходили день за днём, а ничего подобного не происходило.
И тоска только усиливалась. А главная беда была в том, что Лиззи меня не замечала.
Если я оказывался рядом с ней, желание, вполне определённое мужское желание, разгоралось как огонь в пересохшей летней траве. И я сидел неподвижно рядом со спящей Лиззи, только взгляду позволяя беззастенчиво и нескромно прикасаться к ней. Сидел, сдерживал дыханье и биение сердца, чтобы не разбудить её или её слугу. Иногда непослушные руки всё же касались её тёплой мягкой кожи, и это ощущение я хранил потом несколько дней, то и дело поднося к носу пальцы, - всё ещё пахнет ею или уже нет?
После каждого такого ночного визита надежда оживала - она моя! А разум говорил о тщетности попыток увидеть в её глазах тепло и радость. Я высматривал Лиззи в столовой ли, в библиотеке, в мастерской, и пытался поймать её взгляд.
Узнала?
Она вообще помнит эти ночи или нет?
Какие у неё в голове мысли?
Пытался, но не мог понять - Лиззи меня не замечала.
Не помнит? Не узнаёт? Или... всё-таки мне не на что надеяться?
Мука...
Я хотел знать, что же это такое - мои визиты в комнату Лиззи.
Всё свободное время теперь я проводил в библиотеке, изучая книги и старинные свитки.
Сначала это были книги по древнейшим родам. Я пролистывал всё, что не касалось особенностей магии. Да, начал, конечно же, со своего рода, и вот там пришлось впервые залезть старинные рукописи. И я бы что-нибудь нашёл, вот только библиотека академии была больше технической, чем магической. И особенности родовой магии так описывались настолько скудно, что пришлось искать другие источники информации.
Дома, где я в последнее время бывал крайне неохотно, библиотека была. И приличная - не одно поколение Зуртамских собирало её, и уж там точно можно было почерпнуть самые полные сведения о своей генеалогии, о «потоптавшихся» в ней неизвестных личностях.
Вот только в библиотеке нашего замка следовало быть осторожным.
Поэтому, бывая в отчем доме, я старался оказаться там ближе к утру, когда ни в ней самой, ни в ближайших помещениях и коридорах не было и быть никого не могло. А пробравшись незаметно, выбрать наиболее перспективные, если судить по толщине и старости страниц, тома, столь же незаметно пробираться с ними к себе в комнату. И уже там перелистывать пожелтевшие хрупкие листки, выискивая хоть какие-то намёки на ответ, а потом, когда дом начинал оживать, тщательно прятать эту древнюю литературу, чтобы даже слуги случайно не нашли.
Работа была бесполезная - я толком не знал, где именно и что искать, да и временем для долгих поисков не располагал. Ну и опасно это было - кто-нибудь из многочисленных родственников мог заинтересоваться пустыми местами на полке, найти книги и завалить меня вопросами. А вот этого я всеми силами пытался избежать.
Надо было набраться мужества и всё-таки поговорить с отцом. Всё же он глава рода и неслучайный человек на том месте. Вот только я точно знал, чем может закончиться этот разговор - вопросы ненужные, вопросы острые, вопросы, на которые у меня не было ответа.
И я оттягивал этот разговор сколько мог.
А пока, на всякий случай, решил посетить лекарей. Ну а вдруг это какая-то болезнь? Не похоже, но вдруг?
Выбрал трёх разных, не самых известных в столице, но таких, про которых говорили, что они большие мастера в своём деле.
Найти сведения про них тоже стоило некоторого труда и времени, но оно того стоило. Пойди я к известным лекарям, что пользовали людей моего круга, быстро бы пробежал слушок о том, что наследник Зуртамских бегает по лекарям. А мне это, откуда ни взгляни, ни разу не было нужно.
И я, назвавшись чужим именем, посетил трёх лекарей в разных точках столицы. И сделал это в один день, чтобы сравнить их выводы по свежим следам. Каждый отметил идеальное состояние моего здоровья, с чем меня радостно поздравил. А когда я жаловался на странное поведение магии, что я её совсем не чувствую, совершая какое-нибудь колдовство, двое рассмеялись, и каждый на свой лад объяснил, что такое невозможно.
Вот уж удивили так удивили - будто сам не понимаю, что это невозможно!
Зато третий выслушав серьёзно покивал, задумался и сказал, что это точно никак не связано с состоянием здоровья, и что мне стоит покопаться в своей генеалогии, мол, «не наследила ли какая так какая другая раса».
Я едва сдержался, чтобы не сказать, что не того я рода, чтобы в нём кто-нибудь «следил», но сдержался. Мне вообще в последнее время много приходилось сдерживать и я стал в этом деле великим специалистом.
Оставалось последовать неприятному совету, тем более что я и сам понимал необходимость . Вот только...
Было у меня подозрение, что подобные расспросы не закончатся просто ответами. Да что там подозрения! Я был точно уверен, чем закончится этот разговор.
Отец давно советовал мне принять наследование, и если я только затрону вопрос аномалий магии, то... И к гадалке не ходи, он вцепится в меня серьёзно, обосновав эти мои «прыжки» какими-нибудь родовыми особенностями, которые усмирить, развить, использовать или ещё что-то в этом же духе можно только через обряд наследования, то есть через принятие на себя статуса наследника.
Я не хотел этого. Но вполне осознанно избегал не только самого ритуала, но и даже разговоров на эту тему. Хотя чем дальше, тем чаще, они возникали в наших с отцом беседах. И тем меньше меня тянуло увидеться с кем бы то ни было в родном доме.
Причина была проста. Приняв наследование, я становлюсь наследником не номинально, не по слухам, не как самый вероятный кандидат, а официально, на законных основаниях. Ничего особенно страшного в моей жизни не произошло: присутствие на балах в родовом замке и официальных церемониях стали бы обязательными, на некоторых документах пришлось бы ставить свою подпись, поэтому пришлось бы чаще бывать дома.
Но всё это мелочи.
То, что отпугивало меня больше всего, заключалось в другом. Приняв наследование, я становился выгодной партией и на меня был бы открыт «охотничий сезон».
Не то, что сейчас я был обделён женским вниманием. Совсем нет, его более, чем хватало.
Но то были либо ищущие забав и новых впечатлений дамы высшего света, для которых молодой неопытный любовник - одна из диковинок в их коллекции любовных приключений, либо такие прозорливые и далеко глядящие, как Марая Делегардова, например.
Благосклонность первых мне быстро надоела. Да почти сразу, после первой же дамы, что стала требовать меня в свои покои, словно собачонку. Она, безусловно, много мне дала. И мальчишеская наглость, что прикрывала мои полудетские страхи, после недолгого общения с ней сменилась глубокой уверенностью в себе и осознанием своей неотразимости в глазах женщин.
Всех женщин, кроме одной-единственной.
Той, что вызывала чувства, раздирающие меня на части.
Той, что не замечала меня...
Той, к которой меня чуть не каждую ночь переносило неведомой магией.
И что это за магия, мне болезненно сильно хотелось узнать. Настолько, что я стал задумываться о том, что не так уж и страшно лишний раз побывать в библиотеке родного дома или даже побеседовать с отцом.
Однако, была ещё одна возможность многое разузнать без особенных последствий...
А чтобы ей воспользоваться, стоило всего лишь на всего дождаться зимних каникул. Стоило набраться терпения и подождать.
И я терпел.
Терпел, молча вцепляясь почерневшими ногтями в изрядно уже подранный тюфяк в общежитии академии. Одновременно и горячо желая оказаться в той комнате, где женские вещицы перепутаны с мужскими, где чертежи и книги соседствуют с баночками женских притираний, щётками для волос и тонким женским запахом, и боясь этого...
Лиззи Ларчинская
Почти каждую ночь мне снился мужчина. Иногда я просто чувствовала его присутствие - он был где-то рядом, стоило протянуть руку и я могла бы прикоснуться к нему.
