Почему? Материалов нет, а тот, что есть – не ах, новинок, которые могли бы порвать рынок, тоже нет, так, чепуха одна, да и той мало. Специалистов с магическим даром не хватает, да и денег недостаточно. И вообще, будущего нет.
Это меня здорово напрягало. Особенно последнее.
Я жевала молча, а глаза уже, видимо, по привычке изумлённо таращились даже ни на кого не глядя. Ещё бы, такие интересные новости!
А ещё искреннее удивление: если существует такая вполне реальная угроза, то почему, почему боссы – отец и мачеха – не ищут решения? Не ищут новое сырьё или поставщиков, не привлекают сотрудников с магическим даром? Почему не разрабатывают модели новых подарков, в конце концов?
А то, что не взяли меня, пусть и без дара, но с профильным образованием, кучей идей и родную кровь, вообще никак не ввязалось с ситуацией и казалось сущим бредом. Дочь владельца можно было оформить как совладельца и, получая квалифицированного работника, экономить на зарплате.
Я не однажды задерживалась у витрины с образцами и хорошо изучила её. И первое впечатление – малое количество новинок – только подтвердилось. А сами новинки, не были уникальными, миленькими, но не очаровывали, не зачаровывали, не просились в руки. Я сравнивала с ранними образцами и снова и снова убеждалась: да, миленькие, но не очаровательные, не восхитительные, как те, что были сделаны, когда мама была жива.
И это было странно. Я знала, что лидеры на рынке ищут новых покупателей, поэтому постоянно работают над новинками. Что же, "Волшебство" уже не лидер?
Спрашивать о таком я бы могла, но это нарушило бы легенду. Ну как, скажите, оспо шестнадцати лет без специального образования могло что-то в этом понимать? ПОэтому я молчала и только удивлённо слушала.
Были, конечно, и другие плюсы в таких обедах. Я могла улавливать настроения в офисе и выяснять маленькие детали об отце, мачехе и её сыновьях, слушая обеденную болтовню клерков. Например, однажды, закрыв шкафчик, куда только что поставила последнюю вымытую чашку, увидела через стекло выходящего от мачехи Илью и спросила у Леонида:
- Кто это? Почему он так одет?
Мой взгляд любопытной птички работал как нельзя лучше. Мне ответил даже не Леонид, который не понял, о ком я спрашиваю, и сейчас вертел головой по сторонам, а Роман, что как раз провожал взглядом Илью:
- Это сын леди-босс, он на втором этаже должен быть. Там вроде у него рабочее место. Но отлынивает.
Леонид хмыкнул, и Роман осёкся, тоже хмыкнул, но потом продолжил:
- Он неплохой маг, и мог бы, как мне кажется, много добиться, мог бы больше леди-босс. Но он слишком увлекается... не тем.
Все примолкли, глядя в пустой уже коридор.
- А почему так одет? - переспросила я настойчиво. Да, я оспо, и не стесняюсь этого.
- Это как раз и есть одно из его увлечений, - пояснил Леонид, выразительно глядя на Романа. Я так понимаю, он выражал коллеге пожелание побольше молчать и поменьше трепаться при посторонних. А вот вам! Не будете любопытное оспо рядом с собой заставлять обедать!
- Понимаю, - сказала я. - Он дизайнер, но увлекается одеждой, а не изготовлением подарков.
И глянула вопросительно на Леонида, всё же он мой начальник.
- Ну почти, - недовольно дернув носом, ответил тот и с озабоченным видом вытянул шею, присматриваясь к чему-то в глубине офиса.
- Лучше бы он девушками увлекался... - под нос себе проговорил Роман с хмыканьем. Леонид, наверное, не услышал - он сидел дальше, - а я услышала.
Если это намёк на то, о чём упоминала Лара, то мачехе не позавидуешь. Я бы спросила и об Иване, его роли в компании, но он не появился ни разу, и я как существо совершенно постороннее, не могла знать, что у леди-босс есть ещё один сын. Поэтому молчала.
Что касается самого этого разговора, он оставил тягостное ощущение чего-то неприятно пахнущего, хоть неприятный запашок и слабо чувствовался. А паузы, недомолвки, молчаливые знаки сделали его еще неприятней. Надо было заканчивать этот обед, но в приёмной отца, который сегодня приехал в офис незадолго до этого, стало оживленно, и я осталась сидеть – вид отсюда был отличный, а пропустить новости не хотелось.
Обычно эта часть офиса была тихой и молчаливой, работники редко заходили в дверь отцовской приёмной, пожилой секретарь спокойно работал за своей стойкой - его профиль, склонённый над столом или панелью связи, был хорошо виден из стеклянного буфета.
Сейчас же сухенький пожилой мужчина то и дело заходил и выходил из отцовского кабинета, а через открытую дверь даже сюда долетал крик. Я сначала не поняла, кто это мог так кричать, ведь вроде поситителей не было, но когда в проеме двери в очередном забеге пожилого мужчины показался силуэт отца, я удивилась несказанно - кричал он, Большой Босс.
- Да, непросто Захарычу, - протянул Леонид, откинувшись на своём стуле и пристально следя за происходящим через две стеклянные стены.
- Серафим Захарович самый высокооплачиваемый работник нашего офиса, - с сардонической ухмылкой проговорил Роман, так же не отрывая взгляда от происходящего в приёмной отца.
- Потому что самый терпеливый? - сорвалось с моих губ до того, как я успела крепко их сжать.
Все присутствующие с одинаковыми ухмылками глянули на меня и отвернулись к действу за стеклом. Ответить мне никто не потрудился.
Серафим Захарович немного суетливо дернулся за свою стойку и ткнул в панель связи. В ту же секунду в приёмной мачехи из-под пустующей стойки замигал сигнал. Секретарь отца склонился и что-то быстро проговорил, ещё через мгновенье из своего кабинета вышла мачеха. Она шла спокойно, чуть пружинисто. Не как хищница, нет. Скорее, как укротительница.
У нас за стеклянными стенами вроде ничего не изменилось, но тишина вдруг стала хмурой, какой-то тревожной, предгрозовой. И молчаливое созерцание мгновенно прекратилось, едва Валента вошла в приемную Большого Босса: мужчины в буфете зашевелились вставая. Андрей стал мыть свою чашку, Роман поспешно допивал остывший чай, Леонид делал новую порцию напитка, чтобы унести с собой на рабочее место. Но все единодушно отвернулись от прозрачной стены.
Только я продолжала смотреть и не могла оторваться. Какая-то жадность, нездоровая жажда узнать, чем всё закончится, заставляли сидеть на месте и наблюдать дальше. Поэтому только я и увидела, как Серафим Захарович проводил взглядом леди –босс, закрывшую за собой дверь кабинета отца, присел за свою стойку, вынул платочек, украдкой вытер лоб и оглянулся на офис. Я надёжно пряталась за очки и дреды, и его нервно моргающие глаза скользнули по мне не задерживаясь.
Как же мне хотелось сейчас оказаться там, рядом с дверью в кабинет! И чтобы она была приоткрыта! Было очень соблазнительно прямо сейчас найти удобный повод, чтобы зайти в приёмную Большого Босса. Но с чем бы я туда ни пришла, сейчас всё выглядело бы слишком неуместно.
Разговор отца и мачехи проходил в полной тишине. В том смысле, что все, кто был сейчас в буфете, молча двигались и усиленно не смотрели на кабинет отца.
Когда же его дверь резко распахнулась, все, кто был в буфете, выглядели так, будто просто заканчивают запоздалый обед: Роман вставал, чтобы отнести пустую чашку в мойку, Леонид наклонился за не упавшей ложечкой, Андрей держался за ручки настенного шкафчика, будто задумался, что ему взять – чашку или блюдце.
Отец, держа в руках плащ, словно стрела из лука, словно пуля из ружья, словно камень из пращи вылетел и своего кабинета, шарахнув дверью так, что сравнения с оружием стали очень к месту. На красном лице была несдерживаемая ярость, а взмах свободной руки и шаги длинных ног кричали о бешеной жажде движения. Проходя мимо буфета, он на секунду остановился и проорал прямо в стеклянный проем:
- Бездельники! Что вы здесь сидите?! Всем работать! Немедленно!
И, не дожидаясь реакции, дёрнул свободной рукой, взмахнул другой – плащ взлетел, будто птица, распахнувшая крылья, – и почти пробежал к выходу на лестницу.
Ещё через полминуты мачеха спокойной походкой вышла из кабинета отца, неспешно прошла к буфету и стала в дверях. Взглядом, в котором что-то мелькало, она обвела всех ранее обедавших, немного суетившихся и вдруг замерших.
Несмотря на видимое спокойствие, выглядела она уставшей – темные круги под глазами и горько опустившиеся уголки губ - и уже не холодной и спокойной, а отрешенной. А у меня в душе тихо шептало злорадство: "Устанешь тут отбирать чужие компании и чужих отцов. Не так уж это просто! Замаешься ещё!"
Её взгляд обежал всех и остановился на мне. Я чуть приподняла брови от удивления и кивнула в знак приветствия. Не мысли же она мои читает? Какой у неё, кстати, дар? Каждый день занимая стол её секретаря, чтобы разбирать почту, я виделась с ней, соответственно, тоже каждый день и по многу раз. Сейчас здороваться уже было как-то глупо. И я замерла под этим взглядом, таращась на неё поверх очков.
И хоть взгляд она и не отвела, но заговорила не со мной.
- Леонид, мне нужен помощник, - сказала устало, хрипло. Откашлялась. Сделала долгий вдох. - Выдели мне кого-то в помощь. Вот Сашу, например. Как думаешь, справится?
Леонид развёл руками. Я еле сдержалась, чтобы не спрятаться под стол или хотя бы за спину Андрея, что стоял ко мне ближе всех. Такое внимание холодило позвоночник опасностью. Она хочет меня в помощники? Почему сразу после скандала с отцом? О чём-то догадалась? Хочет меня испытать?
Но прятаться – это не про оспо, они скорее встанут и подойдут послушать, что о них будут говорить, зададут тысячу разных вопросов, не смущаясь и не думая о деликатности - они же любопытные, как дети. И я изобразила необходимый интерес: уставилась на Леонида, вот только встать не смогла. Всё же я не оспо, и нервы у меня иногда сдают.
Леонид уловил мой взгляд и улыбнулся, отвечая мачехе:
- Леди-босс, Саша – очень перспективный работник.
Хорошо, что у меня на лице уже было удивление, а чай выпит и чашка давно на столе. А то бы поперхнулась и облилась, и точно воспользовалась бы случаем полезть под стол. Чтобы всё-таки спрятаться и заодно подобрать челюсть – Леонид продолжал совершенно серьёзно, не глядя в мою сторону:
- Оно справляется со всеми задачами, проявляет умеренную инициативу, не умеет отлынивать. Думаю, может, обратиться в агентство социальной адаптации и ещё попросить у них парочку оспо? - продолжил рекламную кампанию мой начальник.
Я чуть не подавилась своим удивлением. Нет, я всё больше люблю этих среднеполых! Как же они меня выручают своими особенностями! Мачеха, правда, шутку не поддержала – всё же не железная, ей сейчас точно не до веселья, но кивнула, очевидно, одобряя неожиданную характеристику Саши Просто.
- Пусть у меня в приёмной располагается, будет помогать по мере сил. Вы же не возражаете, Саша?
Возражала ли я? Первым порывом было, конечно, отказаться, но вторым… Нет, ни в коем случае! Это, конечно, опасно – сидеть у вас в приёмной, леди-босс. То у вас там разъярённые уволенные, то сыночки-попугайчики, то вот отец взбешенный. Но бывает же и дверь приоткрыта, и переписка… И вообще! Быть поближе к своим врагам - стратегически верно: чем ближе сидишь, тем больше знаешь, а замечают тебя хуже. Всё же то, что под носом - самое незаметное.
И я кивнула, как сделало бы любое оспо на моём месте.
Был, конечно, Илья. Он частенько заглядывал к матери. Но я надеялась, что разберусь с ним как-нибудь по ходу, ведь такими возможностями не разбрасываются.
Ещё был ненормированный рабочий день. Я видела, что самый высокооплачиваемый сотрудник офиса - Серафим Захарович - приходил рано, вместе со всеми, а вот как уходил – ни разу.
Ещё сама работа секретаря - вечная беготня с поручениями и комм в неограниченных количествах, много бумаг и нервотрёпки, но… Но возможности! Какие это открывало возможности, чтобы узнать побольше и разобраться наконец, что же здесь происходит!
- Вот и хорошо, - сказала мачеха, скривила губы, будто ей больно – я не сразу поняла, что это была улыбка - и ушла к себе.
Все молча смотрели ей вслед. И я тоже.
А потом встрепенулась и обернулась к Леониду. Был один момент в хвалебной речи офис-менеджера, прославлявшей такое замечательное оспо, который меня сильно встревожил: я испугалась, что он в самом деле позвонит в агентство, и наш с Ларой обман раскроется. И потому приняла срочные меры:
- Леонид, вам больше не дадут, - выпалила я, - оспо мало, на всех не хватает.
И глянула на него, приподнимая брови над круглыми глазами и наклоняя голову к плечу. Он глянул на меня и улыбнулся немного грустно.
- Жаль.
И отвернувшись, вздохнул. Подхватил чашку с кофе, что налил ему Роман, и двинулся к выходу из стекляшки.
- Жалко её, - проговорил Андрей, опираясь на столешницу бедром и всё ещё держась за дверцу шкафчика.
- Почему? Почему жалко? - требовательно спросила я и уставилась на него отточенным, словно нож, взглядом.
Я научилась вот так настойчиво задавать свои вопросы и настойчиво же ждать ответа. И не мне, Инье, а Саше Просто, простой особи среднего пола, все отвечали, причём с готовностью и даже, чудилось, с удовольствием.
Бывают же такие люди, которым хочется всё рассказать, поплакаться жилетку или просто сбросить избыток информации? Вот я, видимо, воспринималась именно так.
Выслушивая с удивленно-вопрошающей физиономией ответы или пояснения, заметила, что в них часто мелькают и личное отношение к событиям, и мнения, и чувства. И именно благодаря этому поняла, что у многих, очень многих сотрудников офиса мачеха вызывает... сочувствие. Сначала не поверила, думала – показалось. Но раз за разом замечая в глазах этих людей одобрение, видя, как некоторые спешат откликнуться на её просьбы, стараются подставить плечо, поняла, что не ошиблась.
А когда поняла, просто взорвалась негодованием: неужели они не видят какая она? Как могут сочувствовать этой ледышке? Как могут хотеть ей помогать? Она их гипнотизирует, что ли?!
Я-то знала Валенту. Эта женщина вместе со своими сыновьями пробралась в мой дом, вытеснила меня оттуда, украла у меня отца, а теперь пытается захватить ещё и контроль над компанией моих родителей. Неужели никто не видит, что она подлая, хладнокровная змея?
- Понимаешь, Саша, - проговорил Андрей, отпуская наконец дверцу шкафчика и чуть сдвигаясь в сторону в ожидании своей чашки из кофемашины. - Она ведь горит здесь, за троих выкладывается. И молчит. Никому не жалуется, тянет на себе работу двоих, а то и троих. Наверное, даже ночует здесь.
Леонид кашлянул, сжал недовольно губы и в упор посмотрел на Андрея. Это явно было предупреждение. Высоченный начальник отдела закупок оторвался от каких-то далей, куда глядел с отсутствующим выражением, мельком глянул на меня, на Леонида, обвёл взглядом офис за стеклянной стенкой и немного не к месту добавил в попытке смягчить впечатление:
- Про ночевки это только подозрения.
Мне было не интересно, где она ночует, мне было важно другое: откуда у всех эта убежденность, что отец не горит делом, нашим семейным делом? Мне кажется, что его встречи и командировки бесконечны, он бывает в офисе от силы один день в неделю, и то, если сложить те урывочные часы, что он здесь бывает.
Это меня здорово напрягало. Особенно последнее.
Я жевала молча, а глаза уже, видимо, по привычке изумлённо таращились даже ни на кого не глядя. Ещё бы, такие интересные новости!
А ещё искреннее удивление: если существует такая вполне реальная угроза, то почему, почему боссы – отец и мачеха – не ищут решения? Не ищут новое сырьё или поставщиков, не привлекают сотрудников с магическим даром? Почему не разрабатывают модели новых подарков, в конце концов?
А то, что не взяли меня, пусть и без дара, но с профильным образованием, кучей идей и родную кровь, вообще никак не ввязалось с ситуацией и казалось сущим бредом. Дочь владельца можно было оформить как совладельца и, получая квалифицированного работника, экономить на зарплате.
Я не однажды задерживалась у витрины с образцами и хорошо изучила её. И первое впечатление – малое количество новинок – только подтвердилось. А сами новинки, не были уникальными, миленькими, но не очаровывали, не зачаровывали, не просились в руки. Я сравнивала с ранними образцами и снова и снова убеждалась: да, миленькие, но не очаровательные, не восхитительные, как те, что были сделаны, когда мама была жива.
И это было странно. Я знала, что лидеры на рынке ищут новых покупателей, поэтому постоянно работают над новинками. Что же, "Волшебство" уже не лидер?
Спрашивать о таком я бы могла, но это нарушило бы легенду. Ну как, скажите, оспо шестнадцати лет без специального образования могло что-то в этом понимать? ПОэтому я молчала и только удивлённо слушала.
Были, конечно, и другие плюсы в таких обедах. Я могла улавливать настроения в офисе и выяснять маленькие детали об отце, мачехе и её сыновьях, слушая обеденную болтовню клерков. Например, однажды, закрыв шкафчик, куда только что поставила последнюю вымытую чашку, увидела через стекло выходящего от мачехи Илью и спросила у Леонида:
- Кто это? Почему он так одет?
Мой взгляд любопытной птички работал как нельзя лучше. Мне ответил даже не Леонид, который не понял, о ком я спрашиваю, и сейчас вертел головой по сторонам, а Роман, что как раз провожал взглядом Илью:
- Это сын леди-босс, он на втором этаже должен быть. Там вроде у него рабочее место. Но отлынивает.
Леонид хмыкнул, и Роман осёкся, тоже хмыкнул, но потом продолжил:
- Он неплохой маг, и мог бы, как мне кажется, много добиться, мог бы больше леди-босс. Но он слишком увлекается... не тем.
Все примолкли, глядя в пустой уже коридор.
- А почему так одет? - переспросила я настойчиво. Да, я оспо, и не стесняюсь этого.
- Это как раз и есть одно из его увлечений, - пояснил Леонид, выразительно глядя на Романа. Я так понимаю, он выражал коллеге пожелание побольше молчать и поменьше трепаться при посторонних. А вот вам! Не будете любопытное оспо рядом с собой заставлять обедать!
- Понимаю, - сказала я. - Он дизайнер, но увлекается одеждой, а не изготовлением подарков.
И глянула вопросительно на Леонида, всё же он мой начальник.
- Ну почти, - недовольно дернув носом, ответил тот и с озабоченным видом вытянул шею, присматриваясь к чему-то в глубине офиса.
- Лучше бы он девушками увлекался... - под нос себе проговорил Роман с хмыканьем. Леонид, наверное, не услышал - он сидел дальше, - а я услышала.
Если это намёк на то, о чём упоминала Лара, то мачехе не позавидуешь. Я бы спросила и об Иване, его роли в компании, но он не появился ни разу, и я как существо совершенно постороннее, не могла знать, что у леди-босс есть ещё один сын. Поэтому молчала.
Что касается самого этого разговора, он оставил тягостное ощущение чего-то неприятно пахнущего, хоть неприятный запашок и слабо чувствовался. А паузы, недомолвки, молчаливые знаки сделали его еще неприятней. Надо было заканчивать этот обед, но в приёмной отца, который сегодня приехал в офис незадолго до этого, стало оживленно, и я осталась сидеть – вид отсюда был отличный, а пропустить новости не хотелось.
Обычно эта часть офиса была тихой и молчаливой, работники редко заходили в дверь отцовской приёмной, пожилой секретарь спокойно работал за своей стойкой - его профиль, склонённый над столом или панелью связи, был хорошо виден из стеклянного буфета.
Сейчас же сухенький пожилой мужчина то и дело заходил и выходил из отцовского кабинета, а через открытую дверь даже сюда долетал крик. Я сначала не поняла, кто это мог так кричать, ведь вроде поситителей не было, но когда в проеме двери в очередном забеге пожилого мужчины показался силуэт отца, я удивилась несказанно - кричал он, Большой Босс.
- Да, непросто Захарычу, - протянул Леонид, откинувшись на своём стуле и пристально следя за происходящим через две стеклянные стены.
- Серафим Захарович самый высокооплачиваемый работник нашего офиса, - с сардонической ухмылкой проговорил Роман, так же не отрывая взгляда от происходящего в приёмной отца.
- Потому что самый терпеливый? - сорвалось с моих губ до того, как я успела крепко их сжать.
Все присутствующие с одинаковыми ухмылками глянули на меня и отвернулись к действу за стеклом. Ответить мне никто не потрудился.
ГЛАВА 18.
Серафим Захарович немного суетливо дернулся за свою стойку и ткнул в панель связи. В ту же секунду в приёмной мачехи из-под пустующей стойки замигал сигнал. Секретарь отца склонился и что-то быстро проговорил, ещё через мгновенье из своего кабинета вышла мачеха. Она шла спокойно, чуть пружинисто. Не как хищница, нет. Скорее, как укротительница.
У нас за стеклянными стенами вроде ничего не изменилось, но тишина вдруг стала хмурой, какой-то тревожной, предгрозовой. И молчаливое созерцание мгновенно прекратилось, едва Валента вошла в приемную Большого Босса: мужчины в буфете зашевелились вставая. Андрей стал мыть свою чашку, Роман поспешно допивал остывший чай, Леонид делал новую порцию напитка, чтобы унести с собой на рабочее место. Но все единодушно отвернулись от прозрачной стены.
Только я продолжала смотреть и не могла оторваться. Какая-то жадность, нездоровая жажда узнать, чем всё закончится, заставляли сидеть на месте и наблюдать дальше. Поэтому только я и увидела, как Серафим Захарович проводил взглядом леди –босс, закрывшую за собой дверь кабинета отца, присел за свою стойку, вынул платочек, украдкой вытер лоб и оглянулся на офис. Я надёжно пряталась за очки и дреды, и его нервно моргающие глаза скользнули по мне не задерживаясь.
Как же мне хотелось сейчас оказаться там, рядом с дверью в кабинет! И чтобы она была приоткрыта! Было очень соблазнительно прямо сейчас найти удобный повод, чтобы зайти в приёмную Большого Босса. Но с чем бы я туда ни пришла, сейчас всё выглядело бы слишком неуместно.
Разговор отца и мачехи проходил в полной тишине. В том смысле, что все, кто был сейчас в буфете, молча двигались и усиленно не смотрели на кабинет отца.
Когда же его дверь резко распахнулась, все, кто был в буфете, выглядели так, будто просто заканчивают запоздалый обед: Роман вставал, чтобы отнести пустую чашку в мойку, Леонид наклонился за не упавшей ложечкой, Андрей держался за ручки настенного шкафчика, будто задумался, что ему взять – чашку или блюдце.
Отец, держа в руках плащ, словно стрела из лука, словно пуля из ружья, словно камень из пращи вылетел и своего кабинета, шарахнув дверью так, что сравнения с оружием стали очень к месту. На красном лице была несдерживаемая ярость, а взмах свободной руки и шаги длинных ног кричали о бешеной жажде движения. Проходя мимо буфета, он на секунду остановился и проорал прямо в стеклянный проем:
- Бездельники! Что вы здесь сидите?! Всем работать! Немедленно!
И, не дожидаясь реакции, дёрнул свободной рукой, взмахнул другой – плащ взлетел, будто птица, распахнувшая крылья, – и почти пробежал к выходу на лестницу.
Ещё через полминуты мачеха спокойной походкой вышла из кабинета отца, неспешно прошла к буфету и стала в дверях. Взглядом, в котором что-то мелькало, она обвела всех ранее обедавших, немного суетившихся и вдруг замерших.
Несмотря на видимое спокойствие, выглядела она уставшей – темные круги под глазами и горько опустившиеся уголки губ - и уже не холодной и спокойной, а отрешенной. А у меня в душе тихо шептало злорадство: "Устанешь тут отбирать чужие компании и чужих отцов. Не так уж это просто! Замаешься ещё!"
Её взгляд обежал всех и остановился на мне. Я чуть приподняла брови от удивления и кивнула в знак приветствия. Не мысли же она мои читает? Какой у неё, кстати, дар? Каждый день занимая стол её секретаря, чтобы разбирать почту, я виделась с ней, соответственно, тоже каждый день и по многу раз. Сейчас здороваться уже было как-то глупо. И я замерла под этим взглядом, таращась на неё поверх очков.
И хоть взгляд она и не отвела, но заговорила не со мной.
- Леонид, мне нужен помощник, - сказала устало, хрипло. Откашлялась. Сделала долгий вдох. - Выдели мне кого-то в помощь. Вот Сашу, например. Как думаешь, справится?
Леонид развёл руками. Я еле сдержалась, чтобы не спрятаться под стол или хотя бы за спину Андрея, что стоял ко мне ближе всех. Такое внимание холодило позвоночник опасностью. Она хочет меня в помощники? Почему сразу после скандала с отцом? О чём-то догадалась? Хочет меня испытать?
Но прятаться – это не про оспо, они скорее встанут и подойдут послушать, что о них будут говорить, зададут тысячу разных вопросов, не смущаясь и не думая о деликатности - они же любопытные, как дети. И я изобразила необходимый интерес: уставилась на Леонида, вот только встать не смогла. Всё же я не оспо, и нервы у меня иногда сдают.
Леонид уловил мой взгляд и улыбнулся, отвечая мачехе:
- Леди-босс, Саша – очень перспективный работник.
Хорошо, что у меня на лице уже было удивление, а чай выпит и чашка давно на столе. А то бы поперхнулась и облилась, и точно воспользовалась бы случаем полезть под стол. Чтобы всё-таки спрятаться и заодно подобрать челюсть – Леонид продолжал совершенно серьёзно, не глядя в мою сторону:
- Оно справляется со всеми задачами, проявляет умеренную инициативу, не умеет отлынивать. Думаю, может, обратиться в агентство социальной адаптации и ещё попросить у них парочку оспо? - продолжил рекламную кампанию мой начальник.
Я чуть не подавилась своим удивлением. Нет, я всё больше люблю этих среднеполых! Как же они меня выручают своими особенностями! Мачеха, правда, шутку не поддержала – всё же не железная, ей сейчас точно не до веселья, но кивнула, очевидно, одобряя неожиданную характеристику Саши Просто.
- Пусть у меня в приёмной располагается, будет помогать по мере сил. Вы же не возражаете, Саша?
Возражала ли я? Первым порывом было, конечно, отказаться, но вторым… Нет, ни в коем случае! Это, конечно, опасно – сидеть у вас в приёмной, леди-босс. То у вас там разъярённые уволенные, то сыночки-попугайчики, то вот отец взбешенный. Но бывает же и дверь приоткрыта, и переписка… И вообще! Быть поближе к своим врагам - стратегически верно: чем ближе сидишь, тем больше знаешь, а замечают тебя хуже. Всё же то, что под носом - самое незаметное.
И я кивнула, как сделало бы любое оспо на моём месте.
Был, конечно, Илья. Он частенько заглядывал к матери. Но я надеялась, что разберусь с ним как-нибудь по ходу, ведь такими возможностями не разбрасываются.
Ещё был ненормированный рабочий день. Я видела, что самый высокооплачиваемый сотрудник офиса - Серафим Захарович - приходил рано, вместе со всеми, а вот как уходил – ни разу.
Ещё сама работа секретаря - вечная беготня с поручениями и комм в неограниченных количествах, много бумаг и нервотрёпки, но… Но возможности! Какие это открывало возможности, чтобы узнать побольше и разобраться наконец, что же здесь происходит!
- Вот и хорошо, - сказала мачеха, скривила губы, будто ей больно – я не сразу поняла, что это была улыбка - и ушла к себе.
Все молча смотрели ей вслед. И я тоже.
А потом встрепенулась и обернулась к Леониду. Был один момент в хвалебной речи офис-менеджера, прославлявшей такое замечательное оспо, который меня сильно встревожил: я испугалась, что он в самом деле позвонит в агентство, и наш с Ларой обман раскроется. И потому приняла срочные меры:
- Леонид, вам больше не дадут, - выпалила я, - оспо мало, на всех не хватает.
И глянула на него, приподнимая брови над круглыми глазами и наклоняя голову к плечу. Он глянул на меня и улыбнулся немного грустно.
- Жаль.
И отвернувшись, вздохнул. Подхватил чашку с кофе, что налил ему Роман, и двинулся к выходу из стекляшки.
- Жалко её, - проговорил Андрей, опираясь на столешницу бедром и всё ещё держась за дверцу шкафчика.
- Почему? Почему жалко? - требовательно спросила я и уставилась на него отточенным, словно нож, взглядом.
Я научилась вот так настойчиво задавать свои вопросы и настойчиво же ждать ответа. И не мне, Инье, а Саше Просто, простой особи среднего пола, все отвечали, причём с готовностью и даже, чудилось, с удовольствием.
Бывают же такие люди, которым хочется всё рассказать, поплакаться жилетку или просто сбросить избыток информации? Вот я, видимо, воспринималась именно так.
Выслушивая с удивленно-вопрошающей физиономией ответы или пояснения, заметила, что в них часто мелькают и личное отношение к событиям, и мнения, и чувства. И именно благодаря этому поняла, что у многих, очень многих сотрудников офиса мачеха вызывает... сочувствие. Сначала не поверила, думала – показалось. Но раз за разом замечая в глазах этих людей одобрение, видя, как некоторые спешат откликнуться на её просьбы, стараются подставить плечо, поняла, что не ошиблась.
А когда поняла, просто взорвалась негодованием: неужели они не видят какая она? Как могут сочувствовать этой ледышке? Как могут хотеть ей помогать? Она их гипнотизирует, что ли?!
Я-то знала Валенту. Эта женщина вместе со своими сыновьями пробралась в мой дом, вытеснила меня оттуда, украла у меня отца, а теперь пытается захватить ещё и контроль над компанией моих родителей. Неужели никто не видит, что она подлая, хладнокровная змея?
- Понимаешь, Саша, - проговорил Андрей, отпуская наконец дверцу шкафчика и чуть сдвигаясь в сторону в ожидании своей чашки из кофемашины. - Она ведь горит здесь, за троих выкладывается. И молчит. Никому не жалуется, тянет на себе работу двоих, а то и троих. Наверное, даже ночует здесь.
Леонид кашлянул, сжал недовольно губы и в упор посмотрел на Андрея. Это явно было предупреждение. Высоченный начальник отдела закупок оторвался от каких-то далей, куда глядел с отсутствующим выражением, мельком глянул на меня, на Леонида, обвёл взглядом офис за стеклянной стенкой и немного не к месту добавил в попытке смягчить впечатление:
- Про ночевки это только подозрения.
Мне было не интересно, где она ночует, мне было важно другое: откуда у всех эта убежденность, что отец не горит делом, нашим семейным делом? Мне кажется, что его встречи и командировки бесконечны, он бывает в офисе от силы один день в неделю, и то, если сложить те урывочные часы, что он здесь бывает.
