Делая для неё всё более и более ответственную и сложную работу, и радуясь этому, я корила себя: мне должно быть стыдно, что я предаю отца и память о маме.
Но эти терзания прекращались, едва мы заканчивали разговор с Ларой, а виртуальный экран компа угасал. Мои мысли мгновенно переключались на текущие вопросы: что поужинать, что из еды взять с собой на работу и как бы не забыть с утра привести себя в порядок, то есть обязательно надеть парик с дредами, натереть губкой с осветлителем лицо, а ещё - после работы зайти в большой магазин одежды, чтобы выбрать себе очередной безразмерный свитер или ещё одни мешковатые брюки линялых тонов.
В выходной, если не приезжала Лара – а приезжала она крайне редко - я добросовестно делала уборку в её квартире. Просто мне было неловко, что она не брала с меня деньги, отговорившись тем, что я должна буду присматривать за её пустующим жильём. Вот я и присматривала как могла — убирала, чистила, красила, стирала, наводила порядок там, куда Лара не дотягивалась в свои редкие выходные.
И, конечно, мысли чаще были заняты текущими делами - квартирой или работой, то есть тем, как справиться с порученной работой, чем тем, кто её поручил.
И вот я оформляла материалы по новинкам последнего года в презентацию, когда услышала уже знакомый, а потому заставивший напрячься крик - снова скандалил отец. Звуки шли из его приёмной. Но, в отличие от прошлого раза ещё от своего кабинета кричал:
- Где она? Где Валента?
Он ворвался в приемную мачехи и слепым от гнева взглядом шарил вокруг. Я ничего не могла сказать - застыла, будто парализованная: я никогда не видела его таким, даже в прошлый, так поразивший меня, раз он не терял человеческого облика, а сейчас...
Красное, даже багровое лицо, выпученные глаза с лопнувшими сосудами, оскаленный рот, натягивающий жилы на шее, кулаки с побелевшими костяшками. Одежда, всегда элегантная и аккуратная, смотрелась как помоечное тряпьё. И вдруг этот разъярённый взгляд уткнулся в меня.
- Ты, ошибка природы! - заорал он.
Я подавилась воздухом, а глаза стали больше очков. Что? Ошибка природы? Мой добрый и ласковый отец не может так обращаться к человеку, к оспо! Я знала - не мог… Нет. Папа не такой! Он хороший!
Но на меня медленно надвигался озверевший мужчина со сжатыми кулаками, на лице которого была написана ненависть. Он цедил он с утробным рыком:
- Где Валента, где она, эта дура набитая?! Ну?
С этим "ну!" он навис надо мной. И я вжалась спиной в стул. Ответ на его вопрос был очевиден, но я не могла ничего сказать, потрясённая, парализованная страхом, его безобразным видом и чудовищным поведением. Единственное, что у меня получилось - скосить глаза в сторону кабинета.
А там, в открывающемся проёме, я увидела спокойное, ледяное лицо мачехи. Она стояла на пороге и смотрела на отца ничего не выражающим взглядом. Проговорила тихо и спокойно:
- Ты искал меня, Ян? Я здесь. Проходи, - и посторонилась.
Отец сорвался с места, как карающий меч при виде преступника, и влетел в кабинет, а Валента на секунду задержала на мне взгляд, мягко улыбнулась и слегка кивнула, будто хотела успокоить.
И закрыла за собой дверь.
Она! Улыбнулась! Мне! Сейчас...
Я ничего не видела и не понимала. В груди болело, а в глазах собирались слёзы, капали, расплываясь на бумагах мокрыми кляксами. Его взгляд, страшный, дикий, полный неудержимой злобы, стоял перед глазами. Я понимала, что в таком состоянии он мог меня искалечить. Мой отец, мой родной и любимый, мог поднять на меня руку!
Да что с ним такое?
Несколько минут приходила в себя, краем сознания улавливая звуки скандала из кабинета: надсадный крик отца, громыхающая мебель – то ли стулья, то ли стол. Но дверь аккуратно закрыта, а не захлопнута как попало, и слышно было плохо, да и смысла я не понимала.
А когда тон криков за стеной стал снижаться, я, надавав себе мысленных оплеух - где она, та самая разведчица, которая с ореолом, которая героическая и всё прочее? - утёрла слёзы и попыталась прислушаться. "Сколько уже можно! Ты должна... Это моя компания!.. Не имеешь... мешать... Хочу... сделаю!"
О том, что мачеха что-то отвечала, я могла догадаться только по паузам в воплях отца. И чем дальше, тем длиннее становились эти паузы. Наконец, крики стихли. Довольно долго ничего не было слышно вовсе, но вот снова он:
- В таком... нужно... делать!
Дверь кабинета открылась, и я услышала его злое:
- А раз так, займись этим! Нужен результат!
Отец нервно шагнул из кабинета, снова обернулся к распахнутой двери и проговорил жестикулируя:
- А где твои сыновья?! Почему их нет?!
- Ты сам понимаешь, Ян, что дело не в них, - послышалось из-за двери почти неразборчивое, но совершенно спокойное.
- Просто надо уметь управлять компанией! - гаркнул он, снова закипая. - Назначила бы одного из оболтусов на подготовку, поставила нормально задачу и спросила бы потом результат! А то нянчишь их, как... как!..
Отец захлебнулся возмущением, а мачеха воспользовалась паузой и ответила спокойно:
- Иван уехал заграницу. А Илья — маг, занят в цеху, он не специалист в выставках.
- Да тут не нужно быть специалистом! - снова разъярился отец, вполоборота выкрикивая эти слова в лицо мачехи, вышедшей следом за ним. - С этим справится любой!
И с перекошенным красным лицом дерганой походкой двинулся к выходу из приёмной. Его взгляд мимоходом зацепился за меня, а шаги замедлились. Я сжалась и замерла.
- Даже вот это уродство сможет справиться! - ткнул он в меня пальцем.
Уродство? Это я уродство? Я хлопнула губами раз, второй, силясь вспомнить хоть слово, но так и не смогла.
В глазах отца мелькнула какая-то мысль , а на лице - злорадная ухмылочка.
- Вот это мы поставим готовить выставку! - выдал он довольно. Повернулся к мачехе, которая уже вышла за ним следом. - Скажу Захарычу, пусть готовит приказ. Оно и будет ответственным за подготовку. А той сынок будет помогать. Понятно? – Злорадство – вот что было сейчас в его голосе! - Не справятся - всё будет с компанией, как я сказал. Всё!
И хлопнул по моей стойке раскрытой ладонью. Это было похоже на выстрел, контрольный выстрел в голову.
Отец прошагал к своей приёмной, всё ещё дергаясь, но уже излучая довольство и решимость, а я проводила его взглядом через стекло стены.
Чья-то рука погладила меня по плечу, и я вздрогнула от неожиданности, оглянулась. Мачеха.
Она смотрела не на меня, а в пустой уже коридор, туда же, куда и я мгновенье назад. Ещё пару раз погладила меня по плечу. Легонько, едва касаясь, но как-то механически.
- Ничего, проживём. Да, Саша? - и глянула на меня, едва заметно растянув губы в улыбке, тоже какой-то механической.
Серафим Захарович принёс мне его и требовал, чтобы я прочитала. Хотя самое большее, что я могла, - тупо таращиться в стену. Ни мыслей, ни чувств, в голове сплошная пустота и тошнотворный звон.
Но бумажка навязчиво тряслась перед лицом, а скрипучий голос всё бубнил и бубнил, и я зажмурилась, встряхнула головой, собралась и стала читать. Несколько раз пробежала документ глазами, пока, наконец, сообразила, что это такое.
Это был приказ о назначении Саши Просто, то есть о моём назначении, на должность руководителя проекта. Проект назывался просто – «Занять лидирующие позиции на выставке». Вот так: просто позиции, просто лидирующие и совсем легко – занять! Я уткнулась лбом в ладонь и покачала головой, сдерживая стон.
Минуты три назад за стеклянной стеной прошёл к выходу отец. Его походка - легкая и пружинистая – была той самой спокойной и уверенной походкой человека, довольного собой, никогда не ошибающегося и не сомневающегося в принятых решениях. Папа, ты ли это?!
Да, вот так идёт по жизни радостный, песенку свистит, наверное, а потом его секретарь приносит его бедной дочери, тайком пробравшейся в семейную компанию, приказ, на котором ещё не просохли чернила. И в приказе: «Назначить Сашу Просто организатором и соисполнителем проекта подготовки компании «Волшебство в подарок» к выставке "Подарочное волшебство и прочая магия" со всеми полномочиями и всей полнотой ответственности».
А уж что там за полнота и в чем ответственность – сомневаться не приходилось. Может, я и выглядела как оспо, но соображаю-то, как Инья Бугго. И что значит «вся полнота» я прекрасно понимала. Это значило вся, ну то есть абсолютно вся ответственность.
Мой полный сомнений взгляд на Серафима Захаровича ничего не дал. Секретарь пальцем с ревматически утолщёнными суставами придерживал бумагу, указывая на строку: "С приказом ознакомлено. С. Просто", – а моих сомнений просто не заметил. Вот что значит многолетний опыт и выучка!
- Подпись, подпись поставьте, - повторял тихо и спокойно, но так настойчиво, что… я поставила. И ничего, что закорючка была не моя, и не страшно, что рука дрогнула, оставляя на бумаге следы моей глубокой неуверенности.
- Главное, чтобы подпись была, - пояснил Захарович, по-стариковски суетливо убирая бумагу в папку. - Такой порядок.
Довольно резво развернулся и, покряхтывая, ушел, а я так и осталась сидеть, пытаясь побороть удушающее отчаяние.
Мачеха закрылась в кабинете ещё раньше, и я теперь сидела опустошённая, смотрела перед собой и не представляла, что делать дальше. Но с другой стороны… Кто, если не я?
Будь я в самом деле оспо Саша Просто, просвистела бы я на выход в ближайшие пару недель. Но я же Инья Бугго! Мой отец создал эту компанию, вместе с мамой они сделали её заметной и весомой не только в нашей Ратии. Неужели я буду пасовать? Ну и что у меня нет магии, как у моей матери? Зато у меня есть знания и жажда отстоять свою компанию. Нет, я буду драться! Мы ещё посмотрим!..
- Эй, Саша, - услышала я тихий голос.
Повернула голову. У входа в приёмную стоял Леонид.
- Что случилось? - спросил тревожно.
- Меня о... - чуть не подавилась словом «отец», но успела исправиться, - босс назначил готовить выставку.
И закусила губу, чтобы она не так сильно дрожала – снова вспомнились слова «ошибка природы» и «вот это уродство». Мой бывший начальник присвистнул и подошел ближе.
- А ревешь чего?
- Я реву, - пробормотала, просто испуга... – и снова чуть не проговорилась, но вовремя икнула, - …лось.
Мужчина поджал губы и вздохнул.
- Подожди, я сейчас.
Я снова замерла. Перед глазами оказались мои руки – всё ещё подрагивающие пальцы плотно сжаты в замок, который почти скрылся под рукавами длинного худи.
На столе появилась чашка с чаем.
- Пей, - сказал Леонид и чуть подвинул ко мне по столешнице звякнувшее блюдечко. - Мне тут рассказали...
Я расцепила застывшие от напряжения пальцы и немного неловко взялась за тонкую ручку, поднесла чашку ко рту и вдохнула что-то успокоительно-травяное и, кажется, немного алкогольное. И сделала глоток. Потом другой. И третий. Тепло и спокойствие волнами стало разливаться по телу.
- Спасибо, Леонид.
Слова вырвались непроизвольно – так вовремя подставляли плечо мне крайне редко, и не оценить жеста я просто не могла. К счастью, излишнюю для оспо эмоциональность скрыл охрипший голос и прикрытые глаза, не защищенные сейчас затенёнными стеклами очков.
Взглянула на него, чтобы понять, не распознал ли он слишком уж прочувствованную реакцию. Леонид стоял, опершись о стойку, и задумчиво смотрел на меня.
- Ишь, тонкослёзое какое, - сказал с долей насмешки, встретив мой взгляд. Но я предпочла услышать в его словах лишь сочувствие. – Как мужиком-то становиться с такой впечатлительностью?
Мужиком? Я удивленно округлила глаза.
- Саша, вот что. Ты, когда в Агентство писать будешь, пиши честно: кто именно обидел, как кричал и какими словами, - задумчиво сказал он и тяжело вздохнул. – И ещё помни, что не все на тебя нападали. А тех, кто как человек себя вёл, под удар не ставь. Видишь же, не тебе одному достаётся.
И внимательно на меня посмотрел.
- Ты понимаешь о чём я?
Я хлопала глазами, чувствуя, как они всё больше растопыриваются. Леонид кисло улыбнулся и хотел ещё что-то добавить, но стеклянная дверь приёмной распахнулась, и влетел Илья.
- Не смей подписывать! - гаркнул он задыхаясь. Бежево-зелёный шарфик несся за ним, как длинный узкий флаг, и зацепился за ручку. А когда парень навалился грудью на мою стойку, шарф растянулся, дернулся, пружиной отстрелился и, жалобно покачиваясь, свесился передо мной до самого стола.
Я, не отрывая от него взгляда, нащупала рукой очки и пристроила их на нос, другой рукой прижала к груди недопитый травяной настой.
Рассмотрев, что никаких бумаг передо мной нет, Илья с досадой грохнул кулаком по столешнице, резко развернулся и упёрся спиной в стойку. Я дернулась от неожиданности и резко плеснувшего характерного запаха сырой силы. Чашка подпрыгнула в руке, едва не расплескав остатки вкусно пахнущего успокоительного, а упругое эхо магии отразилось от стен и заложило уши мягкой ватой.
Я сжалась, пригнула голову и зажмурилась. Злобный рычащий выдох пронёсся по приёмной, но я не столько услышала его, сколько почувствовался кожей, по которой прокатилась магическая волна. Приоткрыв один глаз, брякнула:
- Ты опоздал, но всё равно всё получится.
Хлопнуть ладонью по губами мне, к счастью, помешала чашка. А я удивилась, что в сегодняшнем стрессе брякнула всего однажды. Илья развернулся и снова вперился в меня своими лисьими глазами, в глубине которых закручивались зловещие отблески.
- Ты. Всё-таки. Подписало? - коротко, но мощно рыкнул он.
- Илья, - предупреждающе проговорил Леонид и взял его за локоть.
Младший мачехин сынок перевёл злобный взгляд на офис-менеджера. Они какое-то время ещё мерялись взглядами, будто бодались, но Илья быстро сдался: резко выдохнул, закрыл глаз и, обмякнув плечами, свесил голову.
Вата в ушах моментально растаяла. И я мимоходом подивилась тому, какой у него сильный дар.
- Что ты в этом понимаешь, ты, чудо природы? – с закрытыми глазами простонал-прорычал он, обращаясь, по-видимому, ко мне.
На «чудо природы» я не среагировала, ну как-то закалилась уже сегодня, и эти слова вообще как поглаживание восприняла.
– А ты где был? – Илья вскинул голову и скривился, глядя на офис-менеджера. Несильным, резким движением вырывал локоть из его захвата, снова взмахнув шарфиком. - Ты почему не остановил?..
- Опоздал, - с сожалением вздохнул Леонид. - Вызов в бухгалтерию.
Илья скривился сильнее и мотнул головой, снова тихо рыкнув, как раненный зверь.
- Илья, - раздался спокойный, размеренный голос от двери кабинета. - Зайди.
- Да что ты? – Он крутанулся к матери, и яда в его голосе стало больше. - О моя сверхделовая мамочка! Посовещаемся?
Она никак не отреагировала на издёвку в его словах, молча отступила, давая сыну пройти. И тот зашёл, подтягивая сползающие рваные штаны ярко-сиреневого цвета - единственное яркое пятно сегодняшнего дня.
- Саш, - Леонид доверительно наклонился ко мне. - Будешь жаловаться, Валенту не топи, а? Будь другом, - уже без всякого стеснения попросил офис-менеджер.
Но эти терзания прекращались, едва мы заканчивали разговор с Ларой, а виртуальный экран компа угасал. Мои мысли мгновенно переключались на текущие вопросы: что поужинать, что из еды взять с собой на работу и как бы не забыть с утра привести себя в порядок, то есть обязательно надеть парик с дредами, натереть губкой с осветлителем лицо, а ещё - после работы зайти в большой магазин одежды, чтобы выбрать себе очередной безразмерный свитер или ещё одни мешковатые брюки линялых тонов.
В выходной, если не приезжала Лара – а приезжала она крайне редко - я добросовестно делала уборку в её квартире. Просто мне было неловко, что она не брала с меня деньги, отговорившись тем, что я должна буду присматривать за её пустующим жильём. Вот я и присматривала как могла — убирала, чистила, красила, стирала, наводила порядок там, куда Лара не дотягивалась в свои редкие выходные.
И, конечно, мысли чаще были заняты текущими делами - квартирой или работой, то есть тем, как справиться с порученной работой, чем тем, кто её поручил.
И вот я оформляла материалы по новинкам последнего года в презентацию, когда услышала уже знакомый, а потому заставивший напрячься крик - снова скандалил отец. Звуки шли из его приёмной. Но, в отличие от прошлого раза ещё от своего кабинета кричал:
- Где она? Где Валента?
Он ворвался в приемную мачехи и слепым от гнева взглядом шарил вокруг. Я ничего не могла сказать - застыла, будто парализованная: я никогда не видела его таким, даже в прошлый, так поразивший меня, раз он не терял человеческого облика, а сейчас...
Красное, даже багровое лицо, выпученные глаза с лопнувшими сосудами, оскаленный рот, натягивающий жилы на шее, кулаки с побелевшими костяшками. Одежда, всегда элегантная и аккуратная, смотрелась как помоечное тряпьё. И вдруг этот разъярённый взгляд уткнулся в меня.
- Ты, ошибка природы! - заорал он.
Я подавилась воздухом, а глаза стали больше очков. Что? Ошибка природы? Мой добрый и ласковый отец не может так обращаться к человеку, к оспо! Я знала - не мог… Нет. Папа не такой! Он хороший!
Но на меня медленно надвигался озверевший мужчина со сжатыми кулаками, на лице которого была написана ненависть. Он цедил он с утробным рыком:
- Где Валента, где она, эта дура набитая?! Ну?
С этим "ну!" он навис надо мной. И я вжалась спиной в стул. Ответ на его вопрос был очевиден, но я не могла ничего сказать, потрясённая, парализованная страхом, его безобразным видом и чудовищным поведением. Единственное, что у меня получилось - скосить глаза в сторону кабинета.
А там, в открывающемся проёме, я увидела спокойное, ледяное лицо мачехи. Она стояла на пороге и смотрела на отца ничего не выражающим взглядом. Проговорила тихо и спокойно:
- Ты искал меня, Ян? Я здесь. Проходи, - и посторонилась.
Отец сорвался с места, как карающий меч при виде преступника, и влетел в кабинет, а Валента на секунду задержала на мне взгляд, мягко улыбнулась и слегка кивнула, будто хотела успокоить.
И закрыла за собой дверь.
Она! Улыбнулась! Мне! Сейчас...
Я ничего не видела и не понимала. В груди болело, а в глазах собирались слёзы, капали, расплываясь на бумагах мокрыми кляксами. Его взгляд, страшный, дикий, полный неудержимой злобы, стоял перед глазами. Я понимала, что в таком состоянии он мог меня искалечить. Мой отец, мой родной и любимый, мог поднять на меня руку!
Да что с ним такое?
Несколько минут приходила в себя, краем сознания улавливая звуки скандала из кабинета: надсадный крик отца, громыхающая мебель – то ли стулья, то ли стол. Но дверь аккуратно закрыта, а не захлопнута как попало, и слышно было плохо, да и смысла я не понимала.
А когда тон криков за стеной стал снижаться, я, надавав себе мысленных оплеух - где она, та самая разведчица, которая с ореолом, которая героическая и всё прочее? - утёрла слёзы и попыталась прислушаться. "Сколько уже можно! Ты должна... Это моя компания!.. Не имеешь... мешать... Хочу... сделаю!"
О том, что мачеха что-то отвечала, я могла догадаться только по паузам в воплях отца. И чем дальше, тем длиннее становились эти паузы. Наконец, крики стихли. Довольно долго ничего не было слышно вовсе, но вот снова он:
- В таком... нужно... делать!
Дверь кабинета открылась, и я услышала его злое:
- А раз так, займись этим! Нужен результат!
Отец нервно шагнул из кабинета, снова обернулся к распахнутой двери и проговорил жестикулируя:
- А где твои сыновья?! Почему их нет?!
- Ты сам понимаешь, Ян, что дело не в них, - послышалось из-за двери почти неразборчивое, но совершенно спокойное.
- Просто надо уметь управлять компанией! - гаркнул он, снова закипая. - Назначила бы одного из оболтусов на подготовку, поставила нормально задачу и спросила бы потом результат! А то нянчишь их, как... как!..
Отец захлебнулся возмущением, а мачеха воспользовалась паузой и ответила спокойно:
- Иван уехал заграницу. А Илья — маг, занят в цеху, он не специалист в выставках.
- Да тут не нужно быть специалистом! - снова разъярился отец, вполоборота выкрикивая эти слова в лицо мачехи, вышедшей следом за ним. - С этим справится любой!
И с перекошенным красным лицом дерганой походкой двинулся к выходу из приёмной. Его взгляд мимоходом зацепился за меня, а шаги замедлились. Я сжалась и замерла.
- Даже вот это уродство сможет справиться! - ткнул он в меня пальцем.
Уродство? Это я уродство? Я хлопнула губами раз, второй, силясь вспомнить хоть слово, но так и не смогла.
В глазах отца мелькнула какая-то мысль , а на лице - злорадная ухмылочка.
- Вот это мы поставим готовить выставку! - выдал он довольно. Повернулся к мачехе, которая уже вышла за ним следом. - Скажу Захарычу, пусть готовит приказ. Оно и будет ответственным за подготовку. А той сынок будет помогать. Понятно? – Злорадство – вот что было сейчас в его голосе! - Не справятся - всё будет с компанией, как я сказал. Всё!
И хлопнул по моей стойке раскрытой ладонью. Это было похоже на выстрел, контрольный выстрел в голову.
Отец прошагал к своей приёмной, всё ещё дергаясь, но уже излучая довольство и решимость, а я проводила его взглядом через стекло стены.
Чья-то рука погладила меня по плечу, и я вздрогнула от неожиданности, оглянулась. Мачеха.
Она смотрела не на меня, а в пустой уже коридор, туда же, куда и я мгновенье назад. Ещё пару раз погладила меня по плечу. Легонько, едва касаясь, но как-то механически.
- Ничего, проживём. Да, Саша? - и глянула на меня, едва заметно растянув губы в улыбке, тоже какой-то механической.
ГЛАВА 21.
Серафим Захарович принёс мне его и требовал, чтобы я прочитала. Хотя самое большее, что я могла, - тупо таращиться в стену. Ни мыслей, ни чувств, в голове сплошная пустота и тошнотворный звон.
Но бумажка навязчиво тряслась перед лицом, а скрипучий голос всё бубнил и бубнил, и я зажмурилась, встряхнула головой, собралась и стала читать. Несколько раз пробежала документ глазами, пока, наконец, сообразила, что это такое.
Это был приказ о назначении Саши Просто, то есть о моём назначении, на должность руководителя проекта. Проект назывался просто – «Занять лидирующие позиции на выставке». Вот так: просто позиции, просто лидирующие и совсем легко – занять! Я уткнулась лбом в ладонь и покачала головой, сдерживая стон.
Минуты три назад за стеклянной стеной прошёл к выходу отец. Его походка - легкая и пружинистая – была той самой спокойной и уверенной походкой человека, довольного собой, никогда не ошибающегося и не сомневающегося в принятых решениях. Папа, ты ли это?!
Да, вот так идёт по жизни радостный, песенку свистит, наверное, а потом его секретарь приносит его бедной дочери, тайком пробравшейся в семейную компанию, приказ, на котором ещё не просохли чернила. И в приказе: «Назначить Сашу Просто организатором и соисполнителем проекта подготовки компании «Волшебство в подарок» к выставке "Подарочное волшебство и прочая магия" со всеми полномочиями и всей полнотой ответственности».
А уж что там за полнота и в чем ответственность – сомневаться не приходилось. Может, я и выглядела как оспо, но соображаю-то, как Инья Бугго. И что значит «вся полнота» я прекрасно понимала. Это значило вся, ну то есть абсолютно вся ответственность.
Мой полный сомнений взгляд на Серафима Захаровича ничего не дал. Секретарь пальцем с ревматически утолщёнными суставами придерживал бумагу, указывая на строку: "С приказом ознакомлено. С. Просто", – а моих сомнений просто не заметил. Вот что значит многолетний опыт и выучка!
- Подпись, подпись поставьте, - повторял тихо и спокойно, но так настойчиво, что… я поставила. И ничего, что закорючка была не моя, и не страшно, что рука дрогнула, оставляя на бумаге следы моей глубокой неуверенности.
- Главное, чтобы подпись была, - пояснил Захарович, по-стариковски суетливо убирая бумагу в папку. - Такой порядок.
Довольно резво развернулся и, покряхтывая, ушел, а я так и осталась сидеть, пытаясь побороть удушающее отчаяние.
Мачеха закрылась в кабинете ещё раньше, и я теперь сидела опустошённая, смотрела перед собой и не представляла, что делать дальше. Но с другой стороны… Кто, если не я?
Будь я в самом деле оспо Саша Просто, просвистела бы я на выход в ближайшие пару недель. Но я же Инья Бугго! Мой отец создал эту компанию, вместе с мамой они сделали её заметной и весомой не только в нашей Ратии. Неужели я буду пасовать? Ну и что у меня нет магии, как у моей матери? Зато у меня есть знания и жажда отстоять свою компанию. Нет, я буду драться! Мы ещё посмотрим!..
- Эй, Саша, - услышала я тихий голос.
Повернула голову. У входа в приёмную стоял Леонид.
- Что случилось? - спросил тревожно.
- Меня о... - чуть не подавилась словом «отец», но успела исправиться, - босс назначил готовить выставку.
И закусила губу, чтобы она не так сильно дрожала – снова вспомнились слова «ошибка природы» и «вот это уродство». Мой бывший начальник присвистнул и подошел ближе.
- А ревешь чего?
- Я реву, - пробормотала, просто испуга... – и снова чуть не проговорилась, но вовремя икнула, - …лось.
Мужчина поджал губы и вздохнул.
- Подожди, я сейчас.
Я снова замерла. Перед глазами оказались мои руки – всё ещё подрагивающие пальцы плотно сжаты в замок, который почти скрылся под рукавами длинного худи.
На столе появилась чашка с чаем.
- Пей, - сказал Леонид и чуть подвинул ко мне по столешнице звякнувшее блюдечко. - Мне тут рассказали...
Я расцепила застывшие от напряжения пальцы и немного неловко взялась за тонкую ручку, поднесла чашку ко рту и вдохнула что-то успокоительно-травяное и, кажется, немного алкогольное. И сделала глоток. Потом другой. И третий. Тепло и спокойствие волнами стало разливаться по телу.
- Спасибо, Леонид.
Слова вырвались непроизвольно – так вовремя подставляли плечо мне крайне редко, и не оценить жеста я просто не могла. К счастью, излишнюю для оспо эмоциональность скрыл охрипший голос и прикрытые глаза, не защищенные сейчас затенёнными стеклами очков.
Взглянула на него, чтобы понять, не распознал ли он слишком уж прочувствованную реакцию. Леонид стоял, опершись о стойку, и задумчиво смотрел на меня.
- Ишь, тонкослёзое какое, - сказал с долей насмешки, встретив мой взгляд. Но я предпочла услышать в его словах лишь сочувствие. – Как мужиком-то становиться с такой впечатлительностью?
Мужиком? Я удивленно округлила глаза.
- Саша, вот что. Ты, когда в Агентство писать будешь, пиши честно: кто именно обидел, как кричал и какими словами, - задумчиво сказал он и тяжело вздохнул. – И ещё помни, что не все на тебя нападали. А тех, кто как человек себя вёл, под удар не ставь. Видишь же, не тебе одному достаётся.
И внимательно на меня посмотрел.
- Ты понимаешь о чём я?
Я хлопала глазами, чувствуя, как они всё больше растопыриваются. Леонид кисло улыбнулся и хотел ещё что-то добавить, но стеклянная дверь приёмной распахнулась, и влетел Илья.
- Не смей подписывать! - гаркнул он задыхаясь. Бежево-зелёный шарфик несся за ним, как длинный узкий флаг, и зацепился за ручку. А когда парень навалился грудью на мою стойку, шарф растянулся, дернулся, пружиной отстрелился и, жалобно покачиваясь, свесился передо мной до самого стола.
Я, не отрывая от него взгляда, нащупала рукой очки и пристроила их на нос, другой рукой прижала к груди недопитый травяной настой.
Рассмотрев, что никаких бумаг передо мной нет, Илья с досадой грохнул кулаком по столешнице, резко развернулся и упёрся спиной в стойку. Я дернулась от неожиданности и резко плеснувшего характерного запаха сырой силы. Чашка подпрыгнула в руке, едва не расплескав остатки вкусно пахнущего успокоительного, а упругое эхо магии отразилось от стен и заложило уши мягкой ватой.
Я сжалась, пригнула голову и зажмурилась. Злобный рычащий выдох пронёсся по приёмной, но я не столько услышала его, сколько почувствовался кожей, по которой прокатилась магическая волна. Приоткрыв один глаз, брякнула:
- Ты опоздал, но всё равно всё получится.
Хлопнуть ладонью по губами мне, к счастью, помешала чашка. А я удивилась, что в сегодняшнем стрессе брякнула всего однажды. Илья развернулся и снова вперился в меня своими лисьими глазами, в глубине которых закручивались зловещие отблески.
- Ты. Всё-таки. Подписало? - коротко, но мощно рыкнул он.
- Илья, - предупреждающе проговорил Леонид и взял его за локоть.
Младший мачехин сынок перевёл злобный взгляд на офис-менеджера. Они какое-то время ещё мерялись взглядами, будто бодались, но Илья быстро сдался: резко выдохнул, закрыл глаз и, обмякнув плечами, свесил голову.
Вата в ушах моментально растаяла. И я мимоходом подивилась тому, какой у него сильный дар.
- Что ты в этом понимаешь, ты, чудо природы? – с закрытыми глазами простонал-прорычал он, обращаясь, по-видимому, ко мне.
На «чудо природы» я не среагировала, ну как-то закалилась уже сегодня, и эти слова вообще как поглаживание восприняла.
– А ты где был? – Илья вскинул голову и скривился, глядя на офис-менеджера. Несильным, резким движением вырывал локоть из его захвата, снова взмахнув шарфиком. - Ты почему не остановил?..
- Опоздал, - с сожалением вздохнул Леонид. - Вызов в бухгалтерию.
Илья скривился сильнее и мотнул головой, снова тихо рыкнув, как раненный зверь.
- Илья, - раздался спокойный, размеренный голос от двери кабинета. - Зайди.
- Да что ты? – Он крутанулся к матери, и яда в его голосе стало больше. - О моя сверхделовая мамочка! Посовещаемся?
Она никак не отреагировала на издёвку в его словах, молча отступила, давая сыну пройти. И тот зашёл, подтягивая сползающие рваные штаны ярко-сиреневого цвета - единственное яркое пятно сегодняшнего дня.
- Саш, - Леонид доверительно наклонился ко мне. - Будешь жаловаться, Валенту не топи, а? Будь другом, - уже без всякого стеснения попросил офис-менеджер.
