Но тут его мать тяжело заболела. Ей можно было помочь, но лечение требовало денег, и не просто больших – огромных. Таких, какие невозможно заработать честным трудом – во всяком случае, не для Тома. Может быть, опытный законник или лекарь в состоятельных кварталах и получали такие деньги, но незаконнорожденный самоучка из Обломков… Для него это было невозможно.
Том многому научился на своей должности и в университете – гораздо большему, чем многие из его сверстников и полноправных студентов. Он ушел из того торгового дома и нанялся к другим людям. Из тех, что выступают под блестящей вывеской, а втайне творят черные дела.
Том помогал им уходить от налогов и придумывал всякие хитроумные способы, как обойти тот или другой закон и на этом нажиться, а они ему щедро платили – так, что он смог устроить мать с хорошую лечебницу и несколько месяцев исправно платил за нее. Она даже стала поправляться. Но когда запахло жареным и на след нанимателей Тома напали законники, отвечать за все преступления пришлось ему одному.
Законнику Алрику не удалось узнать в точности, как все было. То ли по бумагам получалось, что Том один за все в ответе, то ли его убедили взять на себя вину взамен на заботу о матери. Словом, Том сел в тюрьму, а мать из лечебницы вышвырнули через месяц – видно, те дельцы, если и пообещали платить за нее, то не стали. Дом отобрали за долги, и она умерла на улице, как бездомная собака; похоронили ее в общей могиле для бедняков.
***
Тому присудили десять лет, но освободился он спустя два года – по приказу о помиловании в связи с каким-то праздником. Кто знает, что Тому довелось пережить и с чем столкнуться в тюрьме, но вышел он оттуда другим человеком. В нем ничего не осталось от того ласкового, веселого подростка, которого все любили и который подавал такие надежды. Он стал таким же отбросом, с какими общался в тюрьме. Соседи и прежние друзья мало-помалу от него отвернулись – но его это, кажется, не волновало.
Путь на приличную должность ему отныне был закрыт – кто же возьмет бывшего заключенного, да к тому же осужденного за мошенничество?.. Впрочем, к работе счетовода он не вернулся – ни к законной, ни противозаконной ее версии, и больше не посещал университет. Вместо этого занялся тем, чем обыкновенно занимаются люди, ступившие в тень жизни, да так и оставшиеся там: мутными, непрозрачными делами – иногда законными, иногда не очень; простой работой, не требующей особых навыков; мелкими аферами, мошенническими сделками, подпольной торговлей – словом, делами, в которых не имеет значения прошлое. Его часто видели в обществе состоятельных дам и девиц, которым нравилось его красивое лицо и тело; они наряжали его, будто куклу, и охотно платили за то, чтобы появиться с ним на людях – а может, и за большее. Считалось, что на этом Том неплохо зарабатывает, но куда деваются деньги, никто не знал. Он снимал тот же тесный угол, в котором поселился, когда вышел из тюрьмы, ел то же, что и все – простую, дешевую еду. Говорили, что будто бы он давал кому-то в квартале деньги на лечение или помогал сиротскому приюту, но над этими слухами лишь смеялись – как можно было в это поверить, учитывая, каким он стал? Не один человек в столице расстался со сбережениями благодаря аферам Тома и его подельников, и на свободе он ошивался лишь потому, что у стражи не хватало против него доказательств.
Так он и теперь и жил – среди таких же, как он, подонков, относясь к себе как к товару и так же смотря на других людей.
И он больше не улыбался. Никогда.
***
А однажды он встретил девушку – нежную и красивую, как весна. Может быть, он встречал таких давно, в прошлой жизни – еще до того, как его мать разбила болезнь, а будущее украла тюрьма. Но наверняка все-таки нет; жизнь в бедных кварталах быстро делает людей черствыми. «Открой людям душу – и они наплюют в нее», – говорят в Обломках.
Эта девушка приехала не так уж издалека – но для Тома словно из иного мира. Она ничего не знала ни о нем, ни о его прошлом. Взглянула ему прямо в глаза и улыбнулась так невинно и доверчиво, словно он был не мошенником и преступником, а порядочным и добрым человеком. Как будто он мог разговаривать с ней о хороших вещах – о приличной работе, о погоде, о ее любимой еде и цветах, о книгах, – ухаживать за ней, приходить к ней в дом, просить ее руки – и, наконец, жениться и жить с ней долго и счастливо. Нет, конечно же, во время той встречи они об этом не говорили (едва перемолвились парой слов), и речи не было, и даже намека – но девушка вела себя так, будто это возможно. Она не смотрела на Тома ни как на чудовище, ни как на вещь, а обращалась словно к равному себе, хотя была из уважаемой семьи, а он всего лишь разливал напитки за стойкой.
Кто знает, что заставило его тогда покориться этой мысли – его, который давно уже никому и ни во что не верил. Возможно, потому, что такова сила любви: легко убедить себя, что она все преодолеет.
А их с Рейной любовь была очень сильной. Влюбившись с первого взгляда, они не могли жить друг без друга.
***
Он отдал ей всю безраздельную силу любви – любви, которая жила в нем, хотя сам он давно считал свое сердце мертвым. Не знаю, когда он понял, чего стоят Рейна и ее любовь. Не знаю и того, в какой момент она испугалась – того, что из-за этой страсти может потерять все, ради чего приехала в столицу: стать важной состоятельной госпожой, выйти замуж за известного человека. Захолустье, в котором выросла Рейна, всегда тяготило ее; с детских лет она привыкла считать, что рождена для иной доли – положение дочери главы клана или жены одного из скромных вождей было для нее недостаточно хорошо. А что ей мог дать человек неимущий, без денег, без положения и связей, с прошлым, которое оттолкнуло бы и менее честолюбивую девушку из самой простой семьи?..
Я также не знаю, в какой момент Том понял, что это не господин Дэвин послал людей избить его. Я кое-что знаю о господине Дэвине от общих знакомых и в молодости встречала его один раз. Он не из тех, кто прощает даже одну и самую маленькую ошибку. Если бы до него дошел слух, что Рейна встречается с мужчиной – даже до помолвки, а уж тем более после и за его спиной, – ей ни за что не остаться его невестой. Людей к Тому подослала сама Рейна (и Алрик, к которому я обратилась с просьбой о расследовании, это подтвердил), когда поняла, что связь с Томом угрожает ее будущему, и решив, что ее слов будет недостаточно, чтобы оттолкнуть его. Она хотела действовать наверняка – так, чтобы он не вернулся.
Что она чувствовала, когда искала исполнителей и поручала им это? Поручала до полусмерти избить того, в кого была влюблена, с кем целовалась, кого обнимала, с кем спала? Кто все еще занимал место в ее сердце?..
Но это не испугало и не оттолкнуло его; возможно, он продолжал любить ее, даже зная, что она собой представляет и что она сделала. И, думаю, Гретта, эта храбрая, чистая, любящая девочка, в нем это почувствовала. И потому так безоглядно влюбилась в него.
Потому что где еще ты встретишь такую преданность. Если она станет твоей, тебе нечего будет бояться.
***
У меня нет доказательств, что это Рейна подослала к Тому убийцу. Но я уверена, что это дело ее рук. Том не собирался покидать Данеддин, а господин Дэвин должен был вот-вот приехать, и Рейна запаниковала. Испугалась, что Том появится перед ним и все расскажет, что сорвет ее свадьбу. Не исключено, что он пригрозил ей этим в сердцах. Я убеждена, что он не стал бы этого делать – если и угрожал ей, то лишь потому, что был зол на нее. Но она могла всерьез воспринять его угрозы и потому пошла на отчаянный шаг.
Отчасти мое предположение основано на поведении Тома. Зачем бы еще ему запрещать нам вести расследование? Том считал, что след приведет к Рейне, а он хотел ее отпустить. В память о любви, которую когда-то испытывал к ней, и еще потому, что она сестра Гретты. Ведь, если бы хоть что-то стало известно о его связи с Рейной, тень пала бы на всю семью.
***
Временных работников Нирн нанимает без меня, поэтому в первые дни после появления Тома в Данеддине я о нем не слышала. Но однажды, просматривая со счетоводом расходные книги, я обратила внимание на то, как ловко он выкрутился из затруднительной ситуации, которую мы обсуждали некоторое время назад.
- Это что такое? – спросила я, указывая на соответствующую строчку. – Это ты придумал? Откуда такое взял?
Он долго мялся и юлил, а затем под моим напором признался, что ему это посоветовал новый работник.
- Кто-кто? – переспросила я. – И ты послушал совета разнорабочего?!
Молодой человек мучительно покраснел.
- Да, но взгляните сюда, госпожа Айлин… Я же проверил сначала, я же не просто так… Ну, получилось, что мы обсуждали это во дворе, а он услышал – просто мимо проходил – и сказал: сделайте так-то… Я подумал, глупость какая, а потом посидел, посчитал – и вот, убедитесь сами…
- Так-так-так… - я задумчиво постучала пером по листу и, опомнившись, убрала его, чтобы не наделать клякс. – И это единственное, что он тебе посоветовал?
- Да! Простите, госпожа Айлин. Больше не буду его слушать, клянусь!
- Нет-нет, - сказала я. – Напротив. Обращайся к нему. Но прежде, чем использовать что-то из его предложений, обсуди сначала со мной.
Через некоторое время я велела Нирну позвать ко мне Тома, и так впервые увидела его. Я сидела в кабинете, а он стоял напротив, перед столом. Бедно одетый парень, стройный, красивый. Только следы от побоев портили его лицо.
- Говорят, ты даешь советы моим счетоводам, - сказала я.
- Да, - ответил Том.
Не «Да, госпожа Айлин», а просто «да». Я это отметила про себя, но ничего не сказала.
- Почему, что ты об этом знаешь?
- Знаю кое-что.
- Вот как? Откуда?
- Учился этому.
- А нанялся в разнорабочие?
- Почему бы и нет. Какая разница, за что получать деньги.
- А что ты скажешь, если я предложу тебе заняться счетами? Ты будешь получать больше.
Тут он впервые прямо взглянул мне в лицо.
- Я могу это делать.
- Хорошо.
- Только я ведь могу обмануть вас, госпожа Айлин, - сказал Том. – Что, если я обведу вас вокруг пальца и приберу к рукам Данеддин? Может, я здесь как раз для этого?
- Можешь попробовать, - согласилась я. Тому неоткуда было знать, что, прежде чем начать этот разговор, я написала в столицу законнику Алрику с просьбой разузнать о Томе все, что можно, и получила ответ. – Я и правда рассеянна и мало что понимаю в счетах. Но я хитрее и осторожнее, чем думают многие, и у меня есть умные помощники. Поэтому… давай просто начнем. Кто знает – если ты и впрямь обманешь меня, может, я это заслужила?..
Так Том стал моим счетоводом – сначала как советник, затем наравне с другими счетоводами, а со временем и возглавил их. В первое время все важные решения, которые он принимал, я отправляла в столицу на проверку Алрику, и он подтверждал, что они компетентны и умны. Это была мера предосторожности: и без нее скоро стало понятно, что дела Данеддина идут на лад. Я лишь хотела проверить, не применяет ли к нам Том мошеннических ходов, которыми пользовался раньше. Но – нет. Способы, которыми он действовал, были новы для нас в Данеддине. Мы их не знали и никогда так не делали. Но они были абсолютно законными.
***
Со временем я привязалась к нему. Я чувствовала к нему уважение, сострадание, нежность. Я видела, что его ум, талант, способность вести людей за собой и самозабвенно трудиться приведут Данеддин к процветанию, которого наш клан не знал уже давно. Но я также знала, что, предложи я Тому стать главой Черных лис напрямую, он откажется наотрез – и так и вышло, когда я это сделала. Он сказал, что будет со мной до конца и сделает для Данеддина все, что сможет, но мне не нужно его усыновлять. И он не будет возглавлять клан. Как только меня не станет, он покинет Данеддин.
Тогда я пошла на хитрость. Я привела доводы, понятные ему. Хочешь чего-нибудь добиться от Тома – используй его чувство вины. Вспомни, что он считает себя ничего не заслуживающим ничтожеством. Что он считает себя обязанным за каждую крошку хлеба, каждую монету, которая ему от тебя перепадет.
- Ты мне должен, Том, - сказала я. – Я приняла тебя, когда Огненные куницы отказали. Я дала тебе работу и жилье. Я закрыла глаза на то, что ты работал в Гленнарохе, когда должен был быть здесь. Мне не на кого оставить Черных лис. Не хочешь быть вождем клана – не надо. Стань хранителем, наместником, пока не найдешь наследников, которые захотят приехать сюда и взять на себя это бремя.
Пусть ищет. Будто мы с Вереном не узнавали об этом. Я точно знала: никто здесь не появится. У нас были родственники, которые могли бы претендовать на Данеддин, но такие дальние, что начала этого родства терялись в тумане веков. Они давно покинули Сумрачные горы, устроили свою жизнь в дальних краях и не имели намерения возвращаться.
- А Нирн? – спросил Том.
- Я воспитала Нирна и люблю его, но он не готов возглавить клан, и ты это знаешь. Он хороший исполнитель, но не вождь.
- Я могу остаться рядом и давать ему советы.
- Этого недостаточно. Нирн немного тугодум. Что, если ему нужно будет принять быстрое решение, а тебя не будет рядом? Он растеряется и ошибется. Мне нужен такой человек, как ты. Решительный и жесткий. Такой, который не станет терять время на сомнения. Поступим так. Я усыновлю тебя и поставлю во главе клана. Только мы с тобой будем знать, что это временное решение. Ты можешь начинать искать наследников прямо сейчас. А когда найдешь – передай им Данеддин вместе с моим благословением. Любой мало-мальски компетентный законник докажет в суде, что у родственников прав больше. А я оговорю в завещании, что ты должен будешь уйти, как только объявится законный наследник.
Вот так я его и заставила. Забавно было слушать, как люди шепчутся, что ловкий мошенник задурил голову вдове. Что ж, может, оно и так – значит, Том еще умнее, чем я о нем думаю. И он действительно алчный, жадный до власти двуличный пройдоха, который использовал мою привязанность, чтобы прибрать к рукам Данеддин.
И в этом случае…
После смерти Верена за Данеддин отвечала я – добрый, рассеянный, беспечный человек, легко прощающий виноватых, мало понимающий в деньгах и цифрах. Люди меня любят, но что толку от этого для Черных лис? Лучшими вождями кланов всегда становились жесткие люди – взглянуть хотя бы на нынешнего главу Гленнароха. Люди боятся его и честят на чем свет стоит – но уважают его и его решения. Такие вожди безжалостны и жадны до денег – но клан процветает, и горе тому, кто посмеет вмешаться в его дела.
Поэтому, даже если допустить, что Том меня обманул… могла ли я оставить Данеддин более подходящему человеку?
***
О связи Тома и Рейны я узнала после того, как он начал встречаться с Греттой, и о плане его догадалась не сразу – слишком поздно для того, чтобы что-то предпринять. Да и было ли у меня право вмешиваться? Помешай я ему – и у него не нашлось бы времени разглядеть Гретту и полюбить ее.
Когда, в какой момент Том увидел, что настоящая Гретта не имеет ничего общего с Безумной ведьмой, какой ее изображают слухи? Когда понял, что его одержимость Рейной
