- У меня не получается! Эй! – он обернулся, ища глазами Такешу, которой уже не было в комнате. Она растворилась в воздухе, как мираж.
«Декабрь – не самое лучшее время для посещения Южной Каролины, чтобы насладиться природой и её пышными садами, хотя в декабре температура в штате никогда не падает ниже пяти градусов. Самым романтичным городом на территории всей Каролины по праву является Чарльстон. Город заслужил это, благодаря великолепной архитектуре, возведенной еще до Гражданской войны XIX века (1861-1865 гг.) и красивым жилым домам, покрашенным в пастельные тона.
Невероятно романтичным является и сам аромат улиц, пропитанных навечно запахами цветов глицинии и магнолии. Безусловно, романтического колорита добавляет и множество великолепных ресторанов вокруг.
Побережье Атлантического океана в Южной Каролине является домом для множества барьерных островов, в том числе прекрасной цепочки морских островов…» - строки запрыгали перед глазами Рейчел, когда самолёт попал в небольшую зону турбулентности. Тут же замигали лампочки, ненавязчиво предлагающие пристегнуть ремни безопасности, а стюардессы, вытянув свои головы на тонких шеях, начали свой привычный обход. Рейчел отложила рекламный журнал в кармашек переднего сиденья, и встряхнувшись, посмотрела на своего жениха, сидящего у окошка. Подперев острый небритый подбородок рукой, он смотрел немигающим взглядом вдаль. Морщина врезалась в его переносицу глубже обычного, что было несвойственно для молодого человека. Казалось, его не заботило ничего, кроме собственных мыслей: «Моя девочка, я лечу к тебе! Только бы ты была жива… Только бы ты дышала и помнила… Только бы ты узнала меня! Мысли о тебе тогда давали мне стимул существовать в неведомом человеку мире, а сейчас, - они заставляют моё сердце биться чаще, отчего я чувствую себя живым, как никогда… Только бы ты меня узнала.» Рейчел осторожно коснулась его плеча, чтобы привлечь внимание к своей персоне.
- Всё хорошо, Крис? Ты за полтора часа не сказал ни слова…
- А? – он словно проснулся. – Я просто задумался о будущем… О нас. – он постарался сжать её руку сильнее обычного.
Рейчел улыбнулась ему, хоть и в её сердце закрались сомнения. Но она быстро отогнала их от себя, предвкушая скорую посадку в самом романтичном месте южной Америки. И пускай они не смогут насладиться летним бризом на одном из лучших пляжей Восточного побережья, эти три дня она запомнит на всю жизнь. Она чувствовала это сердцем. Ничего не предвещало беды.
«Приветствую Вас, уважаемая Виктория Расс. Мы не знакомы с Вами лично, но я много о Вас наслышан. Мы виделись с Вами лишь однажды - в страшную и дождливую ночь совершённого обряда, когда Вы держали мою руку и называли меня «сынок». Я начну своё письмо к Вам с признания – я не Ваш сын, мэм. Как бы сильно Вам этого не хотелось. Ваш сын по-прежнему ждёт Вас в своей квартире с номером 68 на четвёртом этаже вашего Браунстоуна. Он не покидал её все эти годы, и не покинул её сейчас. Джозеф – прекрасный мальчик, воспитанный и благородный, я не встречал таких людей при жизни. Но мне довелось встретить его после смерти. Хочу Вас заверить в том, что Вы воспитали хорошего сына.
Джозеф Вас очень любит и не обижается на Вас. Если Вы так же сильно любите его, то отпустите Вашего сына прямо сейчас. Поверьте, именно это спасёт его душу! Он получит то, что заслужил – покой и перерождение. Он непременно получит новое тело, мэм, но только не таким варварским способом. Вы должны развеять его прах над Гудзоном с моста Джорджа Вашингтона. Это было его любимым местом в Нью-Йорке при жизни, и он часто вспоминал велосипедные прогулки по этому мосту и говорил, что у него будто крылья вырастали за спиной в такие моменты. Так позвольте ему стать ангелом и после смерти, мэм.
Вы должны отпеть его по всем канонам его религии. Я уверен, что в современном Бруклине и Нью-Йорке найдутся церкви, которые несут службы по самоубийцам и отмаливают их грехи. Джозеф будет Вам благодарен. И умоляю, - дайте новую жизнь этой квартире, пустите в неё новых жильцов. Я копил деньги на неё почти всю свою жизнь, приехав в Бруклин в 1977 году в одной рубахе, без чемодана вещей, с купюрами за пазухой. Я купил её, чтобы наполнить её любовью и детским смехом. Она не должна быть могильником и пристанищем не упокоенных душ. Я буду Вам благодарен, мэм.
Я разделяю Вашу материнскую боль и скорбь, я восхищаюсь Вашим поступком! Вы, бесспорно, – самоотверженная женщина и заботливая мать. Глядя на Вас, я осознаю, на что способна сила родительской любви. Но… я не мог поступить иначе. Если бы Вы знали, что мною движет, то поняли бы меня. Жаль, но я не смогу рассказать Вам свою историю с самого начала и до конца, так как многие события и факты стёрлись из моей памяти, как время стирает чернила с тетрадного листа.
Я не думаю, что Вам стоит искать встреч со мной или с Рейчел, так как они будут бессмысленными и болезненными для Вас. Не тревожьтесь за неё – я не трону её и пальцем. Я постараюсь заменить ей того, кого она любит, но выбор всегда остаётся за женщиной.
Призываю Вас - распорядитесь этой правдой во благо всем нам. Не вините себя ни в чём, мэм. Не вините меня. Такова наша жизнь.
Спасибо Вам за этот шанс, Виктория!
Прощайте и не держите на меня зла!»
Кристофер был не в силах разжать руки и отпустить ладони Джозефа даже тогда, когда в комнате оказалась Виктория. Женщина выглядела бледной и заплаканной. Под её синими глазами неровными пятнами легли коричневые тени, а по щекам в несколько грязных дорожек расползлась тушь. Кристофер молча наблюдал за тем, как она присела в кресло-качалку и, устремив опустошённый взгляд сквозь него, начала говорить. Её губы медленно шевелились, глаза жмурились от слёз, на мгновенье она останавливалась, грудь её вздымалась, и губы снова начинали своё непрерывное движенье. Но Кристофер не слышал ничего… Он открыл рот, чтобы издать хоть какой-то звук, чтобы удостовериться в том, что его слух не пропал, но, вдруг, он почувствовал руки Джозефа.
- Джо, эй, ты как?!
- Ещё… живой. – улыбнувшись, выдавил из себя осипшим голосом парень и тихо добавил: - Не вини себя, ма, пожалуйста. Это я совершил ошибку, не ты.
- Почему я её не слышу? И… теперь она не видит меня!
Джозеф приподнялся на локтях и посмотрел на Криса:
- Знакомец тоже её не слышал… Он говорил, что в астральном мире важны родственные связи. Она имеет контакт со мной, потому что она моя мать. – он медленно встал и пересел на диван. – Не могу точно сказать тебе, но ты отдал достаточно энергии, поэтому и потерял «видимость»… Погоди, что за конверт у неё в руках?
Кристофер, наконец, заметил белоснежный конверт, который женщина вскрывала дрожащими руками. Оба парня переглянулись и почти в один голос произнесли: «Я знаю, от кого это письмо!» Виктория вытерла мокрые глаза тыльной стороной ладони, вздохнула, и одела очки на цепочке. Прищурившись, женщина вгляделась в незнакомый почерк, как в чей-то портрет, пытаясь узнать в нём знакомые черты. Парни подошли к креслу и встали за её спиной так, чтобы видеть строки. Почти одновременно все трое начали читать письмо от того, кто сейчас был на полпути к своей цели.
Аэропорт Чарльстона встретил пару влюблённых, прилетевших поздним рейсом из Нью-Йорка пустынным холлом и приглушённой музыкой, которая убаюкивала после бессонного полёта. Девушке хотелось поскорее выйти на улицу и вдохнуть южный и ароматный воздух, который взбодрил бы её и настроил на нужный лад. Её спутник сосредоточенно вёз за собой чемодан, один на двоих, и озирался вокруг в поисках кафе, где можно было бы перекусить. После полёта он изрядно проголодался, придавшись тяжёлым мыслям. До гостиницы было не более десяти минут на такси, поэтому они не спешили покинуть уютное здание аэропорта. За чашкой крепкого чая и блинчиками с сиропом, пара решила обсудить свои планы на предстоящий день.
- Чарльстон - это прогулочный город, поэтому лучше передвигаться пешком. - сказал мужчина. – Это лучший способ изучить это историческое местечко. Тем более, скоро Рождество! Город будет просто сказочным в это время.
- Надеюсь, нам хватит времени, чтобы обойти его пешком…– задумчиво проговорила девушка. – Тем более, в декабре. Хотя в Бруклине сейчас холоднее…
- Если замёрзнем, то будем греться в кафе или ресторанах. Ты же слышала о кухне Lowcountry? Ты просто должна попробовать африканские блюда! Американцы часто недооценивают её изобилие и самобытность…
- Ты же знаешь, как я обожаю морепродукты, Крис! – поморщив нос, сказала девушка. – Но если мы пробудем здесь пару дней, то я не откажусь от чего-нибудь новенького! И мы обязательно должны сходить на Кинг-стрит! Хочу посмотреть брендовые свадебные платья и сделать парочку эскизов! Думаю, Виктория будет только рада помочь мне сшить платье моей мечты…
- Рейч, - оборвал восторженное щебетание девушки мужчина - мы же только обсуждали это перед отъездом: пора заканчивать это общение…
- Перестань! – замахала руками девушка. - Не будь ханжой, Крис! Ты никогда не был против общения с ней и…
Он обхватил руками её голову и притянул к себе, прикоснувшись своими губами её сомкнутых губ. Девушка сопротивлялась недолго: от его поцелуя вскружилась голова и переплелись между собой последние мысли. Он целовал её так настойчиво и страстно, что не давал ей вздохнуть. Едва он оторвал свои губы от её зацелованных уст и, дав ей сделать глубокий вздох, тихо и серьёзно произнёс, не отпуская её голову:
- Я куплю тебе любое платье из любого бутика, которое тебе понравится. Ты этого заслуживаешь, слышишь? И выкинь, наконец, всё лишнее из своей прелестной головы.
Мужчина прижал её голову к своей груди, отчего девушка, зажмурившись, звонко рассмеялась:
- Зачем ты меня балуешь, Крис? Я ведь ещё даже не твоя жена…
- Ты – моя возлюбленная. – констатировал мужчина. – Для того, чтобы баловать любимых – повод не нужен.
Когда они ехали в такси до ближайшей гостиницы, то сон уже как рукой сняло. Мужчина был сыт и доволен тем, что ему, в который раз, удалось усыпить женскую бдительность. Девушка прильнула к его плечу щекой и сплела свои пальцы с его. Она чуть приоткрыла окошко со своей стороны, чтобы вдыхать полной грудью другой, южный воздух. Когда в машине заиграла кавер-версия композиции «Stand by Me» в исполнении «Weezer», то девушка не удержалась и начала подпевать, отчего мужчина поморщился и смущённо произнёс:
- Это же песня Бена Кинга? Непривычно её слышать в исполнении американцев.
- Ты шутишь? – девушка, отстранившись от мужского плеча, недоумённо посмотрела на него: - Это же наша любимая песня, Крис!
- Вот чёрт, я не расслышал, детка. – он улыбнулся, почесав себе затылок. – Но оригинал тоже хорош!
- Ты просто устал! – произнесла она, снова прижавшись к нему. В который раз, она гнала от себя дурные мысли, хотя перестала петь любимые строчки.
«С ней всегда нужно быть на чеку.» - успел подумал он. «Он сильно изменился.» - устало подумала она.
Письмо дрожало в руках Виктории, а строчки постоянно прыгали перед глазами всех троих, но женщина стойко продолжала читать. Каждый абзац давался ей с трудом, как глоток едкого дыма, от которого слезились глаза. Кристофер успел пробежать глазами по письму и, посмотрев на Джозефа, сказал:
- А он умеет казаться благородным!
Джозеф молча и сосредоточенно следил глазами за каждой строчкой и, казалось, что его глаза сверкнули от слёз. Он быстро отвернулся и запрокинул кудрявую голову.
- Джо, он не стоит того! – начал было Кристофер, двинувшись на парня.
- Отомсти ему за нас! За мою мать! – резко обернулся к нему Джо. Глаза его были налиты яростью, брови сдвинуты к переносице, губы поджаты. – Он использовал её, как пешку… Заставлял верить в то, что это я стучусь к ней. В тот мир. Я уже не доберусь до него…
- Я сделаю всё, что от меня зависит, дружище! – твёрдо произнёс Крис. – Я найду способ, чтобы выбраться отсюда. Я найду его!
Неожиданно, Виктория встала и направилась к урне с прахом. Женщина так быстро преодолела этот путь, что чуть не прошла сквозь Кристофера, но тот успел отскочить в сторону. Она на секунду замерла возле медной урны, а затем взяла её и прижала к себе, как маленького ребенка и направилась к выходу. Остановившись в дверях, она обернулась и что-то произнесла. Её лицо было измождённым, но уверенным одновременно.
- Что она сказала? – спросил Крис.
- Что сделает то, что должна была сделать давно… А, ещё, что выяснит, кто жил здесь до нас и исправит то, что натворила с тобой.
Они остановились в Северном Чарльстоне, в небольших апартаментах с самообслуживанием. Это была небольшая квартира со всем необходимым для полноценной, но скучной жизни, в которой кухня была размером с кладовку. Небольшой бонус - вид на далёкую трассу, ведущую к аэропорту, по которой двигались вверх, как светлячки, разноцветные фары машин. Под потолком, прямо над высокой кроватью, неподвижной тенью замер вентилятор. Под кроватью притаился не распакованный чемодан.
Рейчел заснула сразу, тихо засопев, отвернувшись к стенке. Мужчина был только этому рад, так как больше не мог держать оборону и играть в Кристофера Алана Лютера. Он бы и сам рад предаться крепкому сну, но ему не спалось: он то и дело порывался встать, чтобы выйти на воздух и пройтись, дабы собраться с мыслями. Но он опасался того, что не удержится и побежит со всех ног туда, где его когда-то ждал человек, которого он любил больше самой жизни. Но у него отобрали эту жизнь… Ступив на землю, по которой он ходил в начале 50-х, будучи молодым эмигрантом из далёкого Браззавиля, мужчина почувствовал, что оказался в ловушке. Эти места давили на него изнутри, возрождая в нём память о тех днях, которые, казалось бы, он проживал совсем недавно. И о которых, казалось бы, забыл, томясь безликой тенью в апартаментах Бруклина. Но его память оказалось более живучей, чем он сам. Лёжа в постели и сложив руки на груди, он заново проживал жаркие солнечные дни в цветущем Саммервилле, борясь за своё право жить рядом с белым населением. Он смирялся с положением вещей, которые были установлены до него и которые изменить ему было уже не под силу. Он вспоминал, как Чарльстон стал для него городом, в котором он резко повзрослел. В этом городе творились страшные вещи: расовая дискриминация, налоги для афроамериканцев, ограничения в правах. События Чарльстонского бунта и «Красного лета» ещё отзывались в сердцах тех, кто жил до него на «священной белой земле». «Они думают, что мы отняли у них рабочие места, жильё, деньги, в конце концов!» - всплыли слова старого эмигранта. – «Они кричат нам в лицо, что мы заняли их место под солнцем! Что мы – лишь прислуга! Но под нашей кожей бьются одинаковые сердца, хоть течёт и другая кровь… Но это не повод нас убивать! Ты думаешь, что живёшь в мирное время, сынок? Не обольщайся, ты всегда должен быть на чеку! Чтобы выжить на этой земле ты должен забыть, что такое совесть и честь! Улыбайся им, но не доверяй, пожимай одной рукой, а другую сжимай в кулаке! Ты никогда не сможешь предугадать, в каком месте тебя настигнет смерть…»
Сердце сжалось сильнее, когда он осознал истинный смысл этих слов.
Глава 18. «Путешествие к старым берегам»
«Декабрь – не самое лучшее время для посещения Южной Каролины, чтобы насладиться природой и её пышными садами, хотя в декабре температура в штате никогда не падает ниже пяти градусов. Самым романтичным городом на территории всей Каролины по праву является Чарльстон. Город заслужил это, благодаря великолепной архитектуре, возведенной еще до Гражданской войны XIX века (1861-1865 гг.) и красивым жилым домам, покрашенным в пастельные тона.
Невероятно романтичным является и сам аромат улиц, пропитанных навечно запахами цветов глицинии и магнолии. Безусловно, романтического колорита добавляет и множество великолепных ресторанов вокруг.
Побережье Атлантического океана в Южной Каролине является домом для множества барьерных островов, в том числе прекрасной цепочки морских островов…» - строки запрыгали перед глазами Рейчел, когда самолёт попал в небольшую зону турбулентности. Тут же замигали лампочки, ненавязчиво предлагающие пристегнуть ремни безопасности, а стюардессы, вытянув свои головы на тонких шеях, начали свой привычный обход. Рейчел отложила рекламный журнал в кармашек переднего сиденья, и встряхнувшись, посмотрела на своего жениха, сидящего у окошка. Подперев острый небритый подбородок рукой, он смотрел немигающим взглядом вдаль. Морщина врезалась в его переносицу глубже обычного, что было несвойственно для молодого человека. Казалось, его не заботило ничего, кроме собственных мыслей: «Моя девочка, я лечу к тебе! Только бы ты была жива… Только бы ты дышала и помнила… Только бы ты узнала меня! Мысли о тебе тогда давали мне стимул существовать в неведомом человеку мире, а сейчас, - они заставляют моё сердце биться чаще, отчего я чувствую себя живым, как никогда… Только бы ты меня узнала.» Рейчел осторожно коснулась его плеча, чтобы привлечь внимание к своей персоне.
- Всё хорошо, Крис? Ты за полтора часа не сказал ни слова…
- А? – он словно проснулся. – Я просто задумался о будущем… О нас. – он постарался сжать её руку сильнее обычного.
Рейчел улыбнулась ему, хоть и в её сердце закрались сомнения. Но она быстро отогнала их от себя, предвкушая скорую посадку в самом романтичном месте южной Америки. И пускай они не смогут насладиться летним бризом на одном из лучших пляжей Восточного побережья, эти три дня она запомнит на всю жизнь. Она чувствовала это сердцем. Ничего не предвещало беды.
***
«Приветствую Вас, уважаемая Виктория Расс. Мы не знакомы с Вами лично, но я много о Вас наслышан. Мы виделись с Вами лишь однажды - в страшную и дождливую ночь совершённого обряда, когда Вы держали мою руку и называли меня «сынок». Я начну своё письмо к Вам с признания – я не Ваш сын, мэм. Как бы сильно Вам этого не хотелось. Ваш сын по-прежнему ждёт Вас в своей квартире с номером 68 на четвёртом этаже вашего Браунстоуна. Он не покидал её все эти годы, и не покинул её сейчас. Джозеф – прекрасный мальчик, воспитанный и благородный, я не встречал таких людей при жизни. Но мне довелось встретить его после смерти. Хочу Вас заверить в том, что Вы воспитали хорошего сына.
Джозеф Вас очень любит и не обижается на Вас. Если Вы так же сильно любите его, то отпустите Вашего сына прямо сейчас. Поверьте, именно это спасёт его душу! Он получит то, что заслужил – покой и перерождение. Он непременно получит новое тело, мэм, но только не таким варварским способом. Вы должны развеять его прах над Гудзоном с моста Джорджа Вашингтона. Это было его любимым местом в Нью-Йорке при жизни, и он часто вспоминал велосипедные прогулки по этому мосту и говорил, что у него будто крылья вырастали за спиной в такие моменты. Так позвольте ему стать ангелом и после смерти, мэм.
Вы должны отпеть его по всем канонам его религии. Я уверен, что в современном Бруклине и Нью-Йорке найдутся церкви, которые несут службы по самоубийцам и отмаливают их грехи. Джозеф будет Вам благодарен. И умоляю, - дайте новую жизнь этой квартире, пустите в неё новых жильцов. Я копил деньги на неё почти всю свою жизнь, приехав в Бруклин в 1977 году в одной рубахе, без чемодана вещей, с купюрами за пазухой. Я купил её, чтобы наполнить её любовью и детским смехом. Она не должна быть могильником и пристанищем не упокоенных душ. Я буду Вам благодарен, мэм.
Я разделяю Вашу материнскую боль и скорбь, я восхищаюсь Вашим поступком! Вы, бесспорно, – самоотверженная женщина и заботливая мать. Глядя на Вас, я осознаю, на что способна сила родительской любви. Но… я не мог поступить иначе. Если бы Вы знали, что мною движет, то поняли бы меня. Жаль, но я не смогу рассказать Вам свою историю с самого начала и до конца, так как многие события и факты стёрлись из моей памяти, как время стирает чернила с тетрадного листа.
Я не думаю, что Вам стоит искать встреч со мной или с Рейчел, так как они будут бессмысленными и болезненными для Вас. Не тревожьтесь за неё – я не трону её и пальцем. Я постараюсь заменить ей того, кого она любит, но выбор всегда остаётся за женщиной.
Призываю Вас - распорядитесь этой правдой во благо всем нам. Не вините себя ни в чём, мэм. Не вините меня. Такова наша жизнь.
Спасибо Вам за этот шанс, Виктория!
Прощайте и не держите на меня зла!»
***
Кристофер был не в силах разжать руки и отпустить ладони Джозефа даже тогда, когда в комнате оказалась Виктория. Женщина выглядела бледной и заплаканной. Под её синими глазами неровными пятнами легли коричневые тени, а по щекам в несколько грязных дорожек расползлась тушь. Кристофер молча наблюдал за тем, как она присела в кресло-качалку и, устремив опустошённый взгляд сквозь него, начала говорить. Её губы медленно шевелились, глаза жмурились от слёз, на мгновенье она останавливалась, грудь её вздымалась, и губы снова начинали своё непрерывное движенье. Но Кристофер не слышал ничего… Он открыл рот, чтобы издать хоть какой-то звук, чтобы удостовериться в том, что его слух не пропал, но, вдруг, он почувствовал руки Джозефа.
- Джо, эй, ты как?!
- Ещё… живой. – улыбнувшись, выдавил из себя осипшим голосом парень и тихо добавил: - Не вини себя, ма, пожалуйста. Это я совершил ошибку, не ты.
- Почему я её не слышу? И… теперь она не видит меня!
Джозеф приподнялся на локтях и посмотрел на Криса:
- Знакомец тоже её не слышал… Он говорил, что в астральном мире важны родственные связи. Она имеет контакт со мной, потому что она моя мать. – он медленно встал и пересел на диван. – Не могу точно сказать тебе, но ты отдал достаточно энергии, поэтому и потерял «видимость»… Погоди, что за конверт у неё в руках?
Кристофер, наконец, заметил белоснежный конверт, который женщина вскрывала дрожащими руками. Оба парня переглянулись и почти в один голос произнесли: «Я знаю, от кого это письмо!» Виктория вытерла мокрые глаза тыльной стороной ладони, вздохнула, и одела очки на цепочке. Прищурившись, женщина вгляделась в незнакомый почерк, как в чей-то портрет, пытаясь узнать в нём знакомые черты. Парни подошли к креслу и встали за её спиной так, чтобы видеть строки. Почти одновременно все трое начали читать письмо от того, кто сейчас был на полпути к своей цели.
***
Аэропорт Чарльстона встретил пару влюблённых, прилетевших поздним рейсом из Нью-Йорка пустынным холлом и приглушённой музыкой, которая убаюкивала после бессонного полёта. Девушке хотелось поскорее выйти на улицу и вдохнуть южный и ароматный воздух, который взбодрил бы её и настроил на нужный лад. Её спутник сосредоточенно вёз за собой чемодан, один на двоих, и озирался вокруг в поисках кафе, где можно было бы перекусить. После полёта он изрядно проголодался, придавшись тяжёлым мыслям. До гостиницы было не более десяти минут на такси, поэтому они не спешили покинуть уютное здание аэропорта. За чашкой крепкого чая и блинчиками с сиропом, пара решила обсудить свои планы на предстоящий день.
- Чарльстон - это прогулочный город, поэтому лучше передвигаться пешком. - сказал мужчина. – Это лучший способ изучить это историческое местечко. Тем более, скоро Рождество! Город будет просто сказочным в это время.
- Надеюсь, нам хватит времени, чтобы обойти его пешком…– задумчиво проговорила девушка. – Тем более, в декабре. Хотя в Бруклине сейчас холоднее…
- Если замёрзнем, то будем греться в кафе или ресторанах. Ты же слышала о кухне Lowcountry? Ты просто должна попробовать африканские блюда! Американцы часто недооценивают её изобилие и самобытность…
- Ты же знаешь, как я обожаю морепродукты, Крис! – поморщив нос, сказала девушка. – Но если мы пробудем здесь пару дней, то я не откажусь от чего-нибудь новенького! И мы обязательно должны сходить на Кинг-стрит! Хочу посмотреть брендовые свадебные платья и сделать парочку эскизов! Думаю, Виктория будет только рада помочь мне сшить платье моей мечты…
- Рейч, - оборвал восторженное щебетание девушки мужчина - мы же только обсуждали это перед отъездом: пора заканчивать это общение…
- Перестань! – замахала руками девушка. - Не будь ханжой, Крис! Ты никогда не был против общения с ней и…
Он обхватил руками её голову и притянул к себе, прикоснувшись своими губами её сомкнутых губ. Девушка сопротивлялась недолго: от его поцелуя вскружилась голова и переплелись между собой последние мысли. Он целовал её так настойчиво и страстно, что не давал ей вздохнуть. Едва он оторвал свои губы от её зацелованных уст и, дав ей сделать глубокий вздох, тихо и серьёзно произнёс, не отпуская её голову:
- Я куплю тебе любое платье из любого бутика, которое тебе понравится. Ты этого заслуживаешь, слышишь? И выкинь, наконец, всё лишнее из своей прелестной головы.
Мужчина прижал её голову к своей груди, отчего девушка, зажмурившись, звонко рассмеялась:
- Зачем ты меня балуешь, Крис? Я ведь ещё даже не твоя жена…
- Ты – моя возлюбленная. – констатировал мужчина. – Для того, чтобы баловать любимых – повод не нужен.
Когда они ехали в такси до ближайшей гостиницы, то сон уже как рукой сняло. Мужчина был сыт и доволен тем, что ему, в который раз, удалось усыпить женскую бдительность. Девушка прильнула к его плечу щекой и сплела свои пальцы с его. Она чуть приоткрыла окошко со своей стороны, чтобы вдыхать полной грудью другой, южный воздух. Когда в машине заиграла кавер-версия композиции «Stand by Me» в исполнении «Weezer», то девушка не удержалась и начала подпевать, отчего мужчина поморщился и смущённо произнёс:
- Это же песня Бена Кинга? Непривычно её слышать в исполнении американцев.
- Ты шутишь? – девушка, отстранившись от мужского плеча, недоумённо посмотрела на него: - Это же наша любимая песня, Крис!
- Вот чёрт, я не расслышал, детка. – он улыбнулся, почесав себе затылок. – Но оригинал тоже хорош!
- Ты просто устал! – произнесла она, снова прижавшись к нему. В который раз, она гнала от себя дурные мысли, хотя перестала петь любимые строчки.
«С ней всегда нужно быть на чеку.» - успел подумал он. «Он сильно изменился.» - устало подумала она.
***
Письмо дрожало в руках Виктории, а строчки постоянно прыгали перед глазами всех троих, но женщина стойко продолжала читать. Каждый абзац давался ей с трудом, как глоток едкого дыма, от которого слезились глаза. Кристофер успел пробежать глазами по письму и, посмотрев на Джозефа, сказал:
- А он умеет казаться благородным!
Джозеф молча и сосредоточенно следил глазами за каждой строчкой и, казалось, что его глаза сверкнули от слёз. Он быстро отвернулся и запрокинул кудрявую голову.
- Джо, он не стоит того! – начал было Кристофер, двинувшись на парня.
- Отомсти ему за нас! За мою мать! – резко обернулся к нему Джо. Глаза его были налиты яростью, брови сдвинуты к переносице, губы поджаты. – Он использовал её, как пешку… Заставлял верить в то, что это я стучусь к ней. В тот мир. Я уже не доберусь до него…
- Я сделаю всё, что от меня зависит, дружище! – твёрдо произнёс Крис. – Я найду способ, чтобы выбраться отсюда. Я найду его!
Неожиданно, Виктория встала и направилась к урне с прахом. Женщина так быстро преодолела этот путь, что чуть не прошла сквозь Кристофера, но тот успел отскочить в сторону. Она на секунду замерла возле медной урны, а затем взяла её и прижала к себе, как маленького ребенка и направилась к выходу. Остановившись в дверях, она обернулась и что-то произнесла. Её лицо было измождённым, но уверенным одновременно.
- Что она сказала? – спросил Крис.
- Что сделает то, что должна была сделать давно… А, ещё, что выяснит, кто жил здесь до нас и исправит то, что натворила с тобой.
Глава 19. «Грехи прошлого»
Они остановились в Северном Чарльстоне, в небольших апартаментах с самообслуживанием. Это была небольшая квартира со всем необходимым для полноценной, но скучной жизни, в которой кухня была размером с кладовку. Небольшой бонус - вид на далёкую трассу, ведущую к аэропорту, по которой двигались вверх, как светлячки, разноцветные фары машин. Под потолком, прямо над высокой кроватью, неподвижной тенью замер вентилятор. Под кроватью притаился не распакованный чемодан.
Рейчел заснула сразу, тихо засопев, отвернувшись к стенке. Мужчина был только этому рад, так как больше не мог держать оборону и играть в Кристофера Алана Лютера. Он бы и сам рад предаться крепкому сну, но ему не спалось: он то и дело порывался встать, чтобы выйти на воздух и пройтись, дабы собраться с мыслями. Но он опасался того, что не удержится и побежит со всех ног туда, где его когда-то ждал человек, которого он любил больше самой жизни. Но у него отобрали эту жизнь… Ступив на землю, по которой он ходил в начале 50-х, будучи молодым эмигрантом из далёкого Браззавиля, мужчина почувствовал, что оказался в ловушке. Эти места давили на него изнутри, возрождая в нём память о тех днях, которые, казалось бы, он проживал совсем недавно. И о которых, казалось бы, забыл, томясь безликой тенью в апартаментах Бруклина. Но его память оказалось более живучей, чем он сам. Лёжа в постели и сложив руки на груди, он заново проживал жаркие солнечные дни в цветущем Саммервилле, борясь за своё право жить рядом с белым населением. Он смирялся с положением вещей, которые были установлены до него и которые изменить ему было уже не под силу. Он вспоминал, как Чарльстон стал для него городом, в котором он резко повзрослел. В этом городе творились страшные вещи: расовая дискриминация, налоги для афроамериканцев, ограничения в правах. События Чарльстонского бунта и «Красного лета» ещё отзывались в сердцах тех, кто жил до него на «священной белой земле». «Они думают, что мы отняли у них рабочие места, жильё, деньги, в конце концов!» - всплыли слова старого эмигранта. – «Они кричат нам в лицо, что мы заняли их место под солнцем! Что мы – лишь прислуга! Но под нашей кожей бьются одинаковые сердца, хоть течёт и другая кровь… Но это не повод нас убивать! Ты думаешь, что живёшь в мирное время, сынок? Не обольщайся, ты всегда должен быть на чеку! Чтобы выжить на этой земле ты должен забыть, что такое совесть и честь! Улыбайся им, но не доверяй, пожимай одной рукой, а другую сжимай в кулаке! Ты никогда не сможешь предугадать, в каком месте тебя настигнет смерть…»
Сердце сжалось сильнее, когда он осознал истинный смысл этих слов.
