Глава 1
(Марина)
Про меня часто говорят, что я зануда и негативно мыслю, а мне кажется, что это окружающие слишком беспечные и позитивные. Они почему-то твёрдо уверены, что с ними никогда не случится ничего плохого, а если вдруг случится, то в любом случае рано или поздно всё наладится само собой. И так рассуждает практически каждый, кого я знаю, поэтому иногда я невольно задаюсь вопросом: может, действительно правы окружающие, и со мной что-то не так?
- Давай, Марина, - уговаривал Витя, когда мы завтракали у меня дома. – Соглашайся!
- Не знаю… - Я неуверенно покосилась на него.
Мы вместе уже два года, но иногда я словно заново поражаюсь, как у него всё просто. А ведь он потенциальный покоритель вселенной и исследователь далёких миров – астронавт. Когда-то ещё использовалось слово «космонавт», но оно вышло из употребления вскоре после переселения на Нову. Сейчас не об этом. Сейчас о том, что Витя предлагает мне лететь вместе с ним и его командой в экспедицию. Мышью. Кажется, раньше про такое говорили – зайцем. В общем, неофициально - тайно пробравшись на корабль. Словно это обычное дело: подумаешь, возьмут на борт незарегистрированного пассажира, ничего страшного не случится.
- Да чего ты боишься?
- Как минимум того, что меня обнаружат.
- И что? Главное, чтоб обнаружили уже после старта. Так даже лучше получится – не надо будет ни от кого прятаться, потому что обратно на Нову тебя ведь не вернут, для этого придётся самим возвращаться; ну и в космос открытый тебя тоже не выкинут, не переживай.
- А взыскания? Штрафы? И что там ещё положено за несанкционированное проникновение на космический корабль?
- Ничего не будет! Командир экспедиции – Джейк, ты ж его знаешь, он классный парень, цепляться не станет. И другие ребята нормальные. Наказания можешь не бояться.
В качестве следующего возражения я собиралась сказать, что мне не сильно хочется проводить свой законный отпуск в замкнутом пространстве посреди холодного космоса. Но я знаю, что Витя ответит: мы же в этом космосе будем не так уж долго, мы же долетим до места назначения, приземлимся и выйдем на свежий воздух. Или не свежий. Состояние воздуха и всего остального на той планете пока неизвестно. Затем и летят – чтоб выяснить.
Сама планета – одна из главных причин моих сомнений. Я туда не хочу! Пожалуй, этот аргумент и надо выдвинуть.
- Я туда не хочу! Не для того мои предки улетали с Земли, чтобы я на неё возвращалась.
- А мои предки и предки других ребят из нашей команды, значит, для того? – Витя попробовал изобразить благородную обиду, но получилась насмешливая подколка.
- Вы другое дело, вам положено по работе. А я не астронавт, я лингвист! И ни на какую Землю не собираюсь! И, по-моему, ещё слишком рано туда возвращаться!
- Мы не возвращаемся. В смысле, не переселяемся обратно. Просто проверим, как там дела. Может, она уже очистилась и пригодна для нормальной жизни.
- Сомневаюсь. С Восхождения прошло всего четыреста лет. Вряд ли земные люди за это время вымерли полностью, выходит, они продолжали и продолжают загаживать планету. Хотя они могли извести друг друга под корень атомными бомбами, но тогда о чистоте планеты точно говорить не приходится – кругом радиация. – Или что оставляют после себя атомные бомбы кроме глобальных разрушений? Нам в школе рассказывали, но мне тогда было лет тринадцать, а сейчас двадцать восемь - я уже забыла точные формулировки, но помню, что там что-то очень нехорошее.
- Может, ты и права, Марина. Но это моя работа: посылают проверить - надо лететь.
Я надула губы. Но куксилась недолго. Витя не виноват. Он не мог заранее знать, что за неделю до давно запланированного отдыха ему велят перенести отпуск и отправиться на Землю. А если б и знал, вряд ли сумел бы что-нибудь изменить. Если подумать, даже лестно: раз вместо Вити нельзя отправить никого другого, получается, что Витя – незаменимый специалист.
Я приосанилась от гордости за своего парня. И велела заткнуться тоненькому внутреннему голосу, напомнившему мне, что астронавтов сейчас в принципе немного, после Восхождения интерес к освоению космоса стал затухать - исследования и полёты, разумеется, продолжались, но, по космическим меркам, не очень дальние.
- Ну, что? – Витя встал из-за стола, подошёл ко мне, наклонился и приобнял. – Полетишь с нами?
- Не знаю. – Иногда я жутко завидую тем, кто ничего не боится и не сомневается, что в итоге всё закончится хорошо. – Это же… Земля. Земля, понимаешь? Кто в здравом уме сунется туда? – Я улыбнулась. – Если его не послали по работе.
- Перестань, Мариша. Может, там всё не настолько плохо.
Я смолчала, но мысленно посмеялась. Как на Земле может быть не плохо? Если б там было не плохо или хоть выносимо, разве наши предки эвакуировались бы оттуда?
Да, принято говорить «улетели», а ещё лучше – «совершили Восхождение», но суть от этого не меняется. Нашим предкам пришлось эвакуироваться с Земли.
История Восхождения масштабна, эпична, однако довольно проста. На Земле человечество скатилось в пучину невиданного разврата и полного беззакония, повернуть назад было уже невозможно. Для людского рода единственным шансом выжить стала эвакуация – не всех, а лишь тех, кто сохранил здравый смысл и чистоту помыслов. Таких набралось порядка ста миллионов. К тому моменту уже открыли Нову – пригодную для жизни планету, и вопрос «Куда конкретно эвакуироваться?» не стоял. В кратчайшие сроки были построены тысячи и тысячи космических кораблей, и на кораблях этих самые достойные представители человечества покинули Землю, чтобы начать лучшую жизнь на Нове.
Дабы история не повторилась, дабы люди опять не уподобились животным, ведомым низменными инстинктами, нам регулярно рассказывают о последних десятилетиях и, особенно, последних годах перед Восхождением. Начинают рассказывать с детского сада, продолжают в школах, колледжах, университетах, и не заканчивают ни на работе, ни даже на пенсии – регулярно проводятся тематические встречи. В программах для детей всё упрощённо и безобидно, но чем дальше, тем яснее, ярче и безжалостнее вырисовывается ад, в котором жили наши предки на Земле. В предпоследнем классе школы меня впечатлил отрывок видеохроники: озверевшая толпа – казалось странным, что у этих людей нет клыков и когтей – беснуется у разрушенного здания, а мужчина в форме, один-единственный, пытается остановить безумие, взывает к разуму. Из-за плохого качества видео слов не разобрать, но по мимике и жестам можно уловить общий смысл. Он уговаривал, пытался сохранить подобие порядка, но толпа сбила его с ног и затоптала. На этом отрывок заканчивался, я не знаю, затоптали ли того полицейского насмерть, но мне кажется, что выжить он не мог.
Я вздрогнула, представив, что мне придётся столкнуться с потомками тех варваров, причём в ещё более диком варианте. Страшно вообразить, во что за четыреста лет способно превратиться общество, лишённое всех моральных ориентиров, потерявшее лучших своих представителей и не породившее новых светлых людей (как их породишь в тамошних условиях?).
- Слушай, Витя, - я собиралась мягко отказаться, но, когда полностью развернулась к Вите лицом, мои губы оказались так близко от его губ, что я потеряла нить мысли. – Я… я думаю, что… - А что я думаю? А ничего я не думаю, я хочу, чтобы он меня поцеловал! – Наверное… Давай попробуем.
Сама не верю, что согласилась.
- Ур-ра! – Витя тут же исполнил моё желание, правда, поцелуй был быстрый и озорной, а не медленный и страстный. Ничего, ещё не вечер. – Маринка, умница! Вот увидишь, тебе самой понравится! – Он чмокнул меня в щёку и вылетел из кухни, бросив напоследок: - Мне пора - опаздываю на работу!
- Ты почти всегда опаздываешь на работу, - обиженно бросила я вслед. Мог бы немного задержаться для основательного поцелуя.
- Да, но сейчас опаздываю даже сильнее, чем обычно, - донеслось из коридора.
Я вздохнула. Похоже, с поцелуем впрямь придётся подождать до вечера.
Убрав со стола и загрузив посуду в посудомойку, я подошла к окну, за которым кипела привычная жизнь Глориоса – одного из главных мегаполисов Новы. Наш жилой комплекс на возвышенности, потому отсюда можно многое увидеть. Высокие здания, словно утыкающиеся в бледно-голубое небо. Тротуары с множеством пешеходов. Дороги с мчащимися автомобилями. Витрины магазинов и торговых центров с включённой, несмотря на ранний час, подсветкой. Яркие, разноцветные, внутри себя шевелящиеся пятна больших рекламных видеоэкранов. Зелёные бусинки уличных насаждений, тянущиеся вдоль дорог и кучкующиеся в районах парков. Со слышимостью дела тоже обстоят неплохо – отлично различается рёв двигателей, обрывки текстов, произносимых героями реклам. Приглушённые фрагменты живых бесед. Чья-то ругань. Голос диктора из окна поблизости – соседи смотрят или слушают новости. Десятки, сотни звуков сливаются в единое дыхание города.
После минутного созерцания пейзажа я сменила фокус, «переключив» взгляд с улицы на собственное отражение в оконном стекле. Как всегда, в моём отражении меня устроило всё, кроме носа. То есть мне хотелось бы, чтоб губы были пухлее, а глаза больше и не серые, а, допустим, голубые, или, ещё лучше, зелёные и с густыми длинными ресницами. Но губы у меня не сильно тонкие, если правильно накрасить, вовсе выглядят чувственными; глаза не огромные, но и не маленькие; ресницы сносные – по крайней мере, их видно без туши. Кожа неплохая, форма лица недурная – подбородок не совсем классический, да в целом миленький, с маленькой ямочкой, которую, правда, не всегда можно разглядеть; скулы не выступают, хотя щёки достаточно худые. Всё неплохо. За исключением носа.
Мой нос приводит меня в отчаяние. Я даже не знаю, как правильно назвать его форму, а ведь я лингвист, я должна уметь дать название чему угодно на нескольких языках. Если смотреть сбоку, он почти прямой, лишь кончик чуть-чуть вздёрнут, а ещё сбоку нос кажется острым. Посмотришь спереди – кончик будто слегка приплюснут, ноздри расставлены широковато. По описанию получилась прямо-таки природная аномалия. На самом деле, нос мой укладывается в рамки нормальности, ни у кого не вызывает ни ужаса, ни удивления. «Нос как нос», - сказали бы большинство людей, но ведь большинство людей не присматриваются к незнакомцам. А я присматриваюсь к себе каждый день через зеркало и остаюсь при своём мнении: мой нос мне не нравится. Постоянно подумываю о пластической операции, да боюсь рисковать – часто слышу о случаях, когда бестолковый пластический хирург испортил пациентке внешность. А денег на толкового – опытного и чрезвычайно дорогого – пластического хирурга у меня нет.
Зато с волосами мне повезло. Мало того что густые и от природы имеют тот светлый золотистый цвет, которого покраской пытаются добиться чуть ли не все натуральные и искусственные блондинки, так ещё сами красиво вьются. Однажды я захотела поэкспериментировать и сходила в парикмахерскую на выпрямление. Урок усвоила - больше не занимаюсь такой ерундой. Правда, в последнее время подумываю постричься покороче, наверное, мне пойдёт каре. Опять же, если попадётся толковый мастер. А вдруг попадётся криворукий парикмахер, который обкорнает так, что месяц будет стыдно выходить из дома? В общем, пока я не рискую стричься радикально и разрешаю парикмахеру только подрезать кончики да поддерживать форму причёски, чтоб волосы, которые у меня не достают до поясницы, но закрывают лопатки, не были похожи на веник.
Отступив на полтора шага назад, я присмотрелась к своей фигуре. Фигура как фигура. Лишнего веса вроде нет, но и разительной худобы не наблюдается; грудь выделяется, но воображения не поражает; ноги длинные, но, честно говоря, кривоватые; рост средний.
Снова подойдя ближе к окну, я ободряюще улыбнулась себе и поинтересовалась:
- Итак, на что потратим этот выходной?
Глава 2
(Марина)
Не думала, что всё так обернётся. Мне казалось, мы с Витей хорошо знаем друг друга и хорошо уживаемся. У нас отдельные квартиры, но он, бывало, дневал и ночевал у меня, как и я у него. Вроде всё шло нормально, быт нас не разлучил. Но, как выяснилось, долго находиться в замкнутом пространстве, из которого ни при каких условиях нельзя сбежать, - вовсе не то же самое, что время от времени непринуждённо гостить.
Как я и думала, команда «Блистательного» (корабля, направляющегося на Землю) быстро меня обнаружила. Как и думал Витя, они не стали ничего предпринимать, лишь сообщили о моём присутствии на Нову и продолжили полёт по плану. С Новы в ответ бухтели, удивлялись, что на такой объект можно пролезть мышью, потом махнули рукой, мол, пускай мышь летит с вами, раз уж пролезла.
В команде четыре человека: Витя, Джейк, Омар и Диана. Витя – механик, Омар – медик, Диана – химик-биолог, Джейк – командир. Это если вкратце, разумеется, у них есть и другие функции. Про «Блистательный» я могу рассказать ещё меньше, чем про его экипаж, просто потому, что совсем не разбираюсь в технике. Космический корабль летит себе то ли на гипердвигателях, то ли на подпространственной тяге. Я не уверена, что правильно запомнила термины. Разбуди меня в два часа ночи и спроси про варианты происхождения слова «синица» как названия для птицы в русском языке, и я без запинки выдам минимум три версии. Но если дело касается многосложных терминов из области физики, химии, автоматики и машиностроения, я, независимо от языка, не запомню их ни с первого, ни со второго раза, мне проще будет потом приблизительно угадать значение слова путём сопоставления с родственными словами.
Джейк, Диана и Омар не сильно обрадовались мне, однако восприняли нашу с Витей затею как безобидную шалость и поначалу приняли меня тепло, даже устроили экскурсию по «Блистательному». Но уже через несколько дней я заметила недовольные, косые взгляды в свой адрес. Со мной говорили, будто делая одолжение. Причём все, даже Витя.
Оказалось, я всех бесила, в том числе своего без пяти минут жениха. И эти пять минут трансформировались в бесконечность. Иными словами, вряд ли мы когда-нибудь действительно поженимся, дело не дойдёт даже до предложения. Я, видите ли, зануда. Хожу, нужу и раздражаю. Лезу со своими комментариями куда не просят, бубню, порчу настроение.
Я не бубню! Ладно, может, бубню, но немного. Я вправду не понимаю, почему вся команда такая расслабленная. Мы посреди космоса, если что-то пойдёт не так, нам никто не поможет! И пойти не так может что угодно! Я не разбираюсь в космических полётах, но я же никому и не указываю, что им делать, я лишь спрашиваю, у кого какие обязанности по протоколу. И, видимо, выражение лица у меня становится осуждающим, когда выясняется, что члены экспедиции что-то игнорируют, не считая важным.
- Маринка, ну ты уже достала! - не выдержал Витя. Спасибо хоть, высказал мне это, когда мы были наедине, в его, то есть фактически нашей каюте (по-моему, раньше подобные отделения назывались индивидуальными жилыми отсеками, но потом терминология изменилась-упростилась). – Чего ты ко всем лезешь? Люди лучше тебя знают, что им нужно делать! Они учились, они не первый раз в космосе! Ты-то куда суёшься и поучаешь?
