(* размещение продукта крупным планом в фильме или сериале, где им с удовольствием пользуются герои)
Кристине вот тоже… придарили. Но она любит серебро и платину и не переносит искусственно раскрученные бренды. Пригодился браслетик.
Елизавета уже глядит на Крис с обожанием. Нет, сегодня говорить о Вере они не будут. Тем более что девчонка – относительно новый сотрудник. Но теперь у Лизочки будет стимул найти интересные темы для разговора и подлизаться к невесте шефа. На будущее. Чтобы еще что-нибудь подарила. Кристина туманно на это намекает, и девочка понимает.
… — О чем ты? — повторяет Ростоцкий, глядя в смартфон. — У нас фиктивный брак.
— Вот именно, — Крис встает и тоже прохаживается по офису. — Нужны конспирация и хорошая актерская игра. А ты?
— А я? — Марк поднимает глаза и смотрит… хищно, с раздражением, которое даже не пытается скрыть. Храбрый песик. Вот за этот взгляд Кристина его и выбрала.
— А ты играешь… плохо, — отрезает она, не отводя взгляд. — Пойми, нам обоим нужен этот… контракт. В наших кругах девушке в моем возрасте нужно быть чем-то большим, чем тень папочки, пусть даже этот папочка состоит в «Клубе пятьсот»(*). Я становлюсь… невидимкой. Отец, конечно, в любой момент может выделить мне капитал и основать новый бренд. Но это будет воспринято как должное: дочка отпочковалась от богатой семьи, деньги и влияние при ней, что нового она может создать? А тут ты, восходящая звезда…
(*элитный бизнес-клуб)
— … которая так и не взошла, — скалится Марк. — И чуть не свалилась на самое дно.
— Об этом немногие знают, — успокаивает его Крис. — Мы вовремя подоспели с предложением, согласись? Брак привлечет внимание: роскошная свадьба… медовый месяц, освещенный в прессе и интернете… Первые победы в бизнесе. Моя первая коллекция. Отец работает над регистрацией моего бренда… нужно что-то такое… название. У тебя «Фэб», сразу и мифология и сокращение от английского. У меня… как это… «Парка»? И античненько, и про одежду.
— Это римская мифология, а не греческая. И парки(*) были старухами, — усмехается Марк.
(* в Древнем Риме – богини судьбы, прядильщицы)
— Неважно, — Крис легкомысленно машет рукой. — Поговорю со специалистами по неймингу, что-нибудь придумают. Главное, чтобы ты понял – сосредоточиться сейчас необходимо на нашем союзе. Будь добр, отложи все свои личные дела на потом. Ты же сам согласился, никто тебя на веревке не тащил. А потом делай, что хочешь. Мы бизнес-партнеры, а не супруги.
— Мне нужно найти Веру, — цедит Ростоцкий. — Она… обиделась. Не поняла.
— Окей-окей! Ищи, разбирайся, это твой косяк, — Крис пожимает плечами, хотя ей хочется топать ногами и орать. Как же он упрям! Не стало бы это проблемой в будущем. — Но никто ничего не должен знать.
Спускаюсь и подхожу к столу. Дмитрий почему-то привстает и приветствует меня еще раз, легким наклоном головы. Теряюсь. Чувствую себя важной дамой, перед которой раскланиваются. Это где такие манеры преподают?
Выглядываю в сад. Инна и Римма сооружают пугало из веток и опавших листьев.
Мне страшно интересно, что рисует дизайнер.
— Можно… посмотреть? Одним глазком.
Дмитрий с улыбкой разворачивает планшет ко мне. На экране – три-дэ картинка, интерьер кафетерия. Я словно оказываюсь внутри. Много света, стиль теплый, уютный. На стенах ретро-фото, обивка мебели – пестрый гобелен с геометрическим узором. Я в таком кафе с удовольствием бы посидела. И поработать в такой обстановке – мечта.
— Это не коммерческая тайна? — пугаюсь я.
— Нет, — Дмитрий улыбается. — Идеи на самом деле не новы. Тем более вы подруга Виктории. То, что вы сейчас видите, ретро-кафе с акцентом на домашний уют. Проект номер два – кафе-галерея с картинами малоизвестных художников и авторскими фотографиями. Номер три… та-дам!... котокафе, — дизайнер переключил изображение, милота! — но на него сложнее получить разрешение. Номер четыре – кафе-читальня с книгами напрокат. Правда, нужно специальное оборудование – подставки для книг с перелистыванием… или вся еда на палочках.
— Серьезно? — изумляюсь я. — Да, разумеется, если книги бумажные…
— С электронными все будет… не так, — мечтательно говорит Дмитрий, откинувшись на спинку стула и заложив руки за голову.
Отвожу взгляд. Что с тобой, Вера? Ты только что выпорхнула из разоренного семейного гнездышка и заглядываешься на других? Интересный мужчина… и профессионал. Профессионализм и личный стиль – вот для меня две самые сексуальные вещи. Марк… нет, не буду даже вспоминать!
— Вы правы, — соглашаюсь я. — Я бы пошла в такое кафе только ради возможности немного отдохнуть от гаджетов. И вот бы что-нибудь такое… газету и журнал, вот. Милый олдскульный формат. Заведению недорого обойдется заказать пару подписок, а посетителям – огромное удовольствие полистать прессу, как в добрые старые времена. И пусть чашка кофе в нем стоит немного дороже, ценители найдутся.
— Интересно, — Дмитрий задумывается и делает какую-то пометку в большом потертом блокноте.
Этот блокнот многое повидал, из него сыплются пожелтевшие листы, а мягкая замша обложки затерлась до блеска.
— Отца, — бросает дизайнер, заметив мой взгляд. — Это мой… не знаю… талисман, что ли.
— А у меня есть особые ножницы, — делюсь я. — Я всегда делаю ими первый надрез. Сотрудники знают и никогда не начинают раскрой без меня… — я запинаюсь. — Начинали.
Дмитрий внимательно на меня смотрит. Надеюсь, Вика не слишком много обо мне рассказала.
Прибегают Инна и Римма, просят одежку для пугала.
— Она будет мерзнуть! — жалобно голосит Инна, картавя.
Она всегда разговаривает громко и с надрывом. Для нее все окружающая жизнь – драма.
— Не она, а он, — строго поправляет сестру Римма.
Она обстоятельна и всегда говорит после Инны. Подозреваю, девочки нашли рецепт успешной коллаборации. На фоне эмоциональной, нетерпеливой и громкой Инны, Римма выглядит воплощением серьезности. Так девочки взрослыми и манипулируют, если им хочется продвинуть какую-нибудь околохулиганскую идею.
— Ладно, — со вздохом соглашаюсь я. Все-таки голое пугало – это как-то нецивильно. — Надеюсь, меня ваша бабушка из дома не выгонит.
— Не, — заверяет меня Инна. — Она говорит, что ты сокровище.
Ну… это успокаивает. Приношу сверху старые шорты Виктории, ее жилет и косынку. Все вещи из «коллекции» отбракованных. Как я и предполагала, Вика и думать о них забыла. От количества синтетики одежда трещит и искрится. Боюсь, что пугало проходит в них долго.
Девочки убегают.
— Фантастические у Вики внучки, — смеется Дмитрий. — Моя дочка постарше, но тоже… затейница.
Почему-то чувствую, как портится настроение. Конечно, он женат и счастлив в браке. А ты, Верочка, что уже навоображала?
Нет, я ничего не воображала. Это все гормоны.
— Ну… не буду вам мешать, — улыбаюсь во весь рот, словно этим пытаюсь скрыть тайные мысли.
— Вы не мешаете, — качает головой Дмитрий. — Наоборот. Странно, я вдруг понял, какое кафе нужно Виктории. Думаю, она одобрит.
— Книги… и еда на палочках? — предполагаю я.
— И да, и нет, — загадочно улыбается дизайнер. — Но вот это пока точно тайна. Просто хочу казаться таинственным, — объясняет Дмитрий. — Впечатление на вас произвести.
— Вы уже произвели, — стараюсь произнести это формально-вежливо.
Мужчина смотрит на меня с интересом. И я надеюсь, что это не ТОТ САМЫЙ мужской интерес. Ненавижу, когда со мной флиртуют женатые мужики. Не хочу разочароваться в приятном знакомстве.
Ухожу из кухни в сад. Бог с ним, с ужином, закажу что-нибудь… пиццу. Малышки будут счастливы.
Помогаю девочкам подогнать вещи на пугало, берусь за иголку с ниткой. Пальцы тоскуют по работе. Даже такое незначительное дело будит ностальгические воспоминания.
Сейчас смешно звучит, но я ведь начинала дизайнерскую карьеру с того, что шила исторические наряды для кукол. У Ташки была Барби. Обычные платья сестру не устраивали. Ей хотелось то средневековую принцессу, то Хюрем из «Великолепного века», то невесту Дракулы. Кажется, она до сих пор хранит те одежки. Надо будет как-нибудь на них взглянуть.
Я соскучилась по сестре и маме. И увидеться с ними мне никто не помешает.
Все-таки решила не заказывать еду, а приготовить сама. У нас столько продуктов! Грех тратить деньги на что-то недомашнее. Запекаю овощи, делаю салат с говядиной и фрикадельки в белом соусе.
Дизайнер переместился в кабинет Вики. Там принтер. То и дело слышу, как он с шумом распечатывает проекты с планшета. Едва успеваю покормить Дмитрия обедом. Он исчезает так же таинственно, как и появился, по-английски.
Вика решила все свои дела, и мы обсуждаем приезд гостей. Кажется, я теперь действительно при деле – Виктория не нарадуется, что я готовлю и присматриваю за девочками. Она долго не решается поверить, что мне это в радость. Да и чем мне еще заниматься?
Сидеть в соцсетях, как некоторые мои знакомые? Что там вообще можно делать целый день? Для меня интернет – источник информации, но если ее слишком много, она превращается в раздражающий гул, который давит на мозг.
К тому же, невинно просматривая новости моды, натыкаюсь на кричащий нелепый заголовок в баннере в углу страницы: «Наследница текстильного магната Кулешова выходит замуж. Избранником стал малоизвестный…». Как тебе такое, Марк Ростоцкий?
Мне грустно, когда в понедельник вечером Таня забирает дочек. Инна и Римма машут в окно автомобиля и кричат:
— Пока! Пока! Мы приедем еще!
Виктория просматривает флэшку с проектами, которую ей оставил Дмитрий. Ахает и качает головой:
— Какая красота! Сложно выбрать.
— Он еще что-то придумал, — выдаю я дизайнера, — но пока работает. Кажется, он создаст нечто… общее, понемногу отовсюду.
— Это было бы здорово. Вообще-то, Таня договаривалась с его отцом, Василием Дмитричем Рыбиным, — с непонятным мечтательным вздохом говорит Вика. — Он на пенсии, но иногда берет проекты, недорого, для души. Лет десять назад был знаменитым интерьерщиком… устал. Я и не знала, что Таня именно с ним договорилась. Раньше она работала в компании, на том же этаже, что и Рыбин. А я привозила в офис-центр выпечку. Там мы и познакомились. Разговаривали много, Василию Дмитричу очень нравились мои пирожки с капустой. И вот… надо же. Теперь Рыбину, оказывается, сын помогает. Но меня мучает вопрос: сколько мне придется ему заплатить, Диме? Говорят, он известный дизайнер… или я путаю. У них, кажется, разные фамилии.
— Спросите прямо, — советую я. — Напишите… вот сейчас и напишите. Такие вопросы нужно решать сразу.
— Я обычно так и делаю, — кивает Вика. — Иначе ничего в бизнесе не добилась бы. Просто укатали Конька-горбунка крутые горки.
Она пишет сообщение дизайнеру, и тот немедленно отвечает. Сумма та же, как у отца Дмитрия. Вот и хорошо. Видимо, Дима не настолько и известен, раз берет по минимуму. С такими гонорарами в знаменитости не выбиться.
У дома Виктории Дмитрий садится на автобус. Даже немного ностальгично: когда он вообще в последний раз в общественном транспорте катался? Но отец просил обставить все по-скромному. Окей, по-скромному так по-скромному.
И что там у папы с Викторией? Не иначе как легкая поздняя влюбленность. В нее или ее пирожки?
Дмитрий улыбается, глядя в окно. Как бы там не было, отказать папе в просьбе он не смог. Теперь он понимает, сколько лет они с отцом потеряли из-за мамы, ее нетерпимости и склочности. Даже сейчас она умудряется пилить отцу мозг.
Впрочем, ее тоже можно было понять. Отец всегда был востребован, а в начале двухтысячных столько работал, что домой приходил только спать. А иногда и не приходил. Но раз он говорит, что всегда был верен маме, так и есть.
Мама упрекает отца, что он эксплуатирует «ужасно занятого Димочку». Глупо. Димочка только рад переключиться на что-нибудь… свежее.
И эта девушка, гостья Виктории, в ней есть какое-то… сияние, что ли. Дмитрий давно вот так душевно ни с кем, кроме Альки, не разговаривал.
… В центре Дмитрий пересаживается в такси, все-таки поездка в автобусе с дорогим планшетом оказалась не столь некомфортной.
Несколько шагов через двор элитного комплекса, пара ничего не значащих фраз в лифте с милой соседкой и ее песиком (кажется, девушка энергично строит Дмитрию глазки, вот только она замужем, а он не готов к эфиопским страстям с изменами) – и он дома.
Татьяна Олеговна сегодня работает из его квартиры: заворачивает клиентов, предупреждает о занятости шефа. Дмитрий заранее предупредил, что возьмет долгие выходные, но народу не терпится.
Татьяна Олеговна встречает его в коридоре с планшетом.
— Вы голодны?
— Вы даже не представляете, насколько я сыт, — усмехается Дмитрий. — Меня накормили клиенты. Сто лет так не ел.
Татьяна Олеговна кивает, перечисляет список звонивших. Ничего срочного. Можно посвятить конец дня только себе… и Альке.
— Записать вас на маникюр? — секретарь выразительно поглядывает на руки шефа.
Тот тоже смотрит на свои пальцы.
— Рыбалка, — с чувством говорит он, любуясь шрамом, — травмоопасное дело. Целую вечность с отцом не рыбачил. Растерял навык, умудрился насадить на крючок самого себя. Ничего страшного, Татьяна Олеговна, жить буду. Да, запишите на завтра на… семь пятнадцать. У нас ведь есть салоны, которые рано открываются?
— У нас есть все, — снисходительно кивает секретарь.
— Аля вернулась с прогулки?
— Да, у нее онлайн урок. Кажется, она занимается с мадам Люпфер.
Из детской слышится неуверенная речь дочери, рассказ о любимом питомце сменяется песенкой из мультика. Дмитрий осторожно заходит.
Дмитрий наклоняется к ноутбуку и здоровается с репетитором по-французски. Мадам Люпфер, энергичная моложавая дама, охотно рассказывает ему об успехах ученицы.
Алька – молодец, хотя язык Гюго и Мопассана не в списке ее предпочтений. Она предпочла бы изучать модный корейский.
Мадам Люпфер повторяет, что рада была бы познакомить Альку с Парижем, но сейчас все так сложно… Дмитрий соглашается. Говорит, что ему тоже не хватает практики.
— После урока почитаем, — шепчет он на ушко дочери, прежде чем выходит из комнаты, и лицо ее вспыхивает от счастья.
Марк отпускает шофера и шагает по улице. Ему плевать, что он теряет драгоценное время на путь пешком – если он не выплеснет сейчас свою ярость на нейтральной территории, плохо будет всем.
Дождь усиливается, начинает просачиваться под воротник пальто. Ростоцкий только ссутуливается. Он не замечает неудобств, все его мысли далеко. Так даже лучше. Холодно, мокро. Гнев стихает.
Что сейчас делает Вера, где она? У нее мало денег, она всегда тратила все, что зарабатывала, на домашние расходы, рассчитывая на Марка в более глобальных вопросах. К примеру, финансы на ее будущее предприятие лежат на счете, доступ к которому есть лишь у Ростоцкого.
Мать вашу, сейчас это выглядит в высшей степени… подозрительно! Но тогда это казалось таким естественным!
Как она могла подумать, что он хочет ее бросить?! За четыре года у нее ни разу не было причин в нем усомниться.
Разговоры о свадьбе… они были. Но велись они как-то… расслабленно. Вера иногда делала наброски свадебного платья и показывала их Марку. Ему казалось, что она тянет время, чтобы скрупулезно продумать свадьбу. Он ошибался?
Кристине вот тоже… придарили. Но она любит серебро и платину и не переносит искусственно раскрученные бренды. Пригодился браслетик.
Елизавета уже глядит на Крис с обожанием. Нет, сегодня говорить о Вере они не будут. Тем более что девчонка – относительно новый сотрудник. Но теперь у Лизочки будет стимул найти интересные темы для разговора и подлизаться к невесте шефа. На будущее. Чтобы еще что-нибудь подарила. Кристина туманно на это намекает, и девочка понимает.
… — О чем ты? — повторяет Ростоцкий, глядя в смартфон. — У нас фиктивный брак.
— Вот именно, — Крис встает и тоже прохаживается по офису. — Нужны конспирация и хорошая актерская игра. А ты?
— А я? — Марк поднимает глаза и смотрит… хищно, с раздражением, которое даже не пытается скрыть. Храбрый песик. Вот за этот взгляд Кристина его и выбрала.
— А ты играешь… плохо, — отрезает она, не отводя взгляд. — Пойми, нам обоим нужен этот… контракт. В наших кругах девушке в моем возрасте нужно быть чем-то большим, чем тень папочки, пусть даже этот папочка состоит в «Клубе пятьсот»(*). Я становлюсь… невидимкой. Отец, конечно, в любой момент может выделить мне капитал и основать новый бренд. Но это будет воспринято как должное: дочка отпочковалась от богатой семьи, деньги и влияние при ней, что нового она может создать? А тут ты, восходящая звезда…
(*элитный бизнес-клуб)
— … которая так и не взошла, — скалится Марк. — И чуть не свалилась на самое дно.
— Об этом немногие знают, — успокаивает его Крис. — Мы вовремя подоспели с предложением, согласись? Брак привлечет внимание: роскошная свадьба… медовый месяц, освещенный в прессе и интернете… Первые победы в бизнесе. Моя первая коллекция. Отец работает над регистрацией моего бренда… нужно что-то такое… название. У тебя «Фэб», сразу и мифология и сокращение от английского. У меня… как это… «Парка»? И античненько, и про одежду.
— Это римская мифология, а не греческая. И парки(*) были старухами, — усмехается Марк.
(* в Древнем Риме – богини судьбы, прядильщицы)
— Неважно, — Крис легкомысленно машет рукой. — Поговорю со специалистами по неймингу, что-нибудь придумают. Главное, чтобы ты понял – сосредоточиться сейчас необходимо на нашем союзе. Будь добр, отложи все свои личные дела на потом. Ты же сам согласился, никто тебя на веревке не тащил. А потом делай, что хочешь. Мы бизнес-партнеры, а не супруги.
— Мне нужно найти Веру, — цедит Ростоцкий. — Она… обиделась. Не поняла.
— Окей-окей! Ищи, разбирайся, это твой косяк, — Крис пожимает плечами, хотя ей хочется топать ногами и орать. Как же он упрям! Не стало бы это проблемой в будущем. — Но никто ничего не должен знать.
Глава 14
Спускаюсь и подхожу к столу. Дмитрий почему-то привстает и приветствует меня еще раз, легким наклоном головы. Теряюсь. Чувствую себя важной дамой, перед которой раскланиваются. Это где такие манеры преподают?
Выглядываю в сад. Инна и Римма сооружают пугало из веток и опавших листьев.
Мне страшно интересно, что рисует дизайнер.
— Можно… посмотреть? Одним глазком.
Дмитрий с улыбкой разворачивает планшет ко мне. На экране – три-дэ картинка, интерьер кафетерия. Я словно оказываюсь внутри. Много света, стиль теплый, уютный. На стенах ретро-фото, обивка мебели – пестрый гобелен с геометрическим узором. Я в таком кафе с удовольствием бы посидела. И поработать в такой обстановке – мечта.
— Это не коммерческая тайна? — пугаюсь я.
— Нет, — Дмитрий улыбается. — Идеи на самом деле не новы. Тем более вы подруга Виктории. То, что вы сейчас видите, ретро-кафе с акцентом на домашний уют. Проект номер два – кафе-галерея с картинами малоизвестных художников и авторскими фотографиями. Номер три… та-дам!... котокафе, — дизайнер переключил изображение, милота! — но на него сложнее получить разрешение. Номер четыре – кафе-читальня с книгами напрокат. Правда, нужно специальное оборудование – подставки для книг с перелистыванием… или вся еда на палочках.
— Серьезно? — изумляюсь я. — Да, разумеется, если книги бумажные…
— С электронными все будет… не так, — мечтательно говорит Дмитрий, откинувшись на спинку стула и заложив руки за голову.
Отвожу взгляд. Что с тобой, Вера? Ты только что выпорхнула из разоренного семейного гнездышка и заглядываешься на других? Интересный мужчина… и профессионал. Профессионализм и личный стиль – вот для меня две самые сексуальные вещи. Марк… нет, не буду даже вспоминать!
— Вы правы, — соглашаюсь я. — Я бы пошла в такое кафе только ради возможности немного отдохнуть от гаджетов. И вот бы что-нибудь такое… газету и журнал, вот. Милый олдскульный формат. Заведению недорого обойдется заказать пару подписок, а посетителям – огромное удовольствие полистать прессу, как в добрые старые времена. И пусть чашка кофе в нем стоит немного дороже, ценители найдутся.
— Интересно, — Дмитрий задумывается и делает какую-то пометку в большом потертом блокноте.
Этот блокнот многое повидал, из него сыплются пожелтевшие листы, а мягкая замша обложки затерлась до блеска.
— Отца, — бросает дизайнер, заметив мой взгляд. — Это мой… не знаю… талисман, что ли.
— А у меня есть особые ножницы, — делюсь я. — Я всегда делаю ими первый надрез. Сотрудники знают и никогда не начинают раскрой без меня… — я запинаюсь. — Начинали.
Дмитрий внимательно на меня смотрит. Надеюсь, Вика не слишком много обо мне рассказала.
Прибегают Инна и Римма, просят одежку для пугала.
— Она будет мерзнуть! — жалобно голосит Инна, картавя.
Она всегда разговаривает громко и с надрывом. Для нее все окружающая жизнь – драма.
— Не она, а он, — строго поправляет сестру Римма.
Она обстоятельна и всегда говорит после Инны. Подозреваю, девочки нашли рецепт успешной коллаборации. На фоне эмоциональной, нетерпеливой и громкой Инны, Римма выглядит воплощением серьезности. Так девочки взрослыми и манипулируют, если им хочется продвинуть какую-нибудь околохулиганскую идею.
— Ладно, — со вздохом соглашаюсь я. Все-таки голое пугало – это как-то нецивильно. — Надеюсь, меня ваша бабушка из дома не выгонит.
— Не, — заверяет меня Инна. — Она говорит, что ты сокровище.
Ну… это успокаивает. Приношу сверху старые шорты Виктории, ее жилет и косынку. Все вещи из «коллекции» отбракованных. Как я и предполагала, Вика и думать о них забыла. От количества синтетики одежда трещит и искрится. Боюсь, что пугало проходит в них долго.
Девочки убегают.
— Фантастические у Вики внучки, — смеется Дмитрий. — Моя дочка постарше, но тоже… затейница.
Почему-то чувствую, как портится настроение. Конечно, он женат и счастлив в браке. А ты, Верочка, что уже навоображала?
Нет, я ничего не воображала. Это все гормоны.
— Ну… не буду вам мешать, — улыбаюсь во весь рот, словно этим пытаюсь скрыть тайные мысли.
— Вы не мешаете, — качает головой Дмитрий. — Наоборот. Странно, я вдруг понял, какое кафе нужно Виктории. Думаю, она одобрит.
— Книги… и еда на палочках? — предполагаю я.
— И да, и нет, — загадочно улыбается дизайнер. — Но вот это пока точно тайна. Просто хочу казаться таинственным, — объясняет Дмитрий. — Впечатление на вас произвести.
— Вы уже произвели, — стараюсь произнести это формально-вежливо.
Мужчина смотрит на меня с интересом. И я надеюсь, что это не ТОТ САМЫЙ мужской интерес. Ненавижу, когда со мной флиртуют женатые мужики. Не хочу разочароваться в приятном знакомстве.
Ухожу из кухни в сад. Бог с ним, с ужином, закажу что-нибудь… пиццу. Малышки будут счастливы.
Помогаю девочкам подогнать вещи на пугало, берусь за иголку с ниткой. Пальцы тоскуют по работе. Даже такое незначительное дело будит ностальгические воспоминания.
Сейчас смешно звучит, но я ведь начинала дизайнерскую карьеру с того, что шила исторические наряды для кукол. У Ташки была Барби. Обычные платья сестру не устраивали. Ей хотелось то средневековую принцессу, то Хюрем из «Великолепного века», то невесту Дракулы. Кажется, она до сих пор хранит те одежки. Надо будет как-нибудь на них взглянуть.
Я соскучилась по сестре и маме. И увидеться с ними мне никто не помешает.
Глава 15
Все-таки решила не заказывать еду, а приготовить сама. У нас столько продуктов! Грех тратить деньги на что-то недомашнее. Запекаю овощи, делаю салат с говядиной и фрикадельки в белом соусе.
Дизайнер переместился в кабинет Вики. Там принтер. То и дело слышу, как он с шумом распечатывает проекты с планшета. Едва успеваю покормить Дмитрия обедом. Он исчезает так же таинственно, как и появился, по-английски.
Вика решила все свои дела, и мы обсуждаем приезд гостей. Кажется, я теперь действительно при деле – Виктория не нарадуется, что я готовлю и присматриваю за девочками. Она долго не решается поверить, что мне это в радость. Да и чем мне еще заниматься?
Сидеть в соцсетях, как некоторые мои знакомые? Что там вообще можно делать целый день? Для меня интернет – источник информации, но если ее слишком много, она превращается в раздражающий гул, который давит на мозг.
К тому же, невинно просматривая новости моды, натыкаюсь на кричащий нелепый заголовок в баннере в углу страницы: «Наследница текстильного магната Кулешова выходит замуж. Избранником стал малоизвестный…». Как тебе такое, Марк Ростоцкий?
Мне грустно, когда в понедельник вечером Таня забирает дочек. Инна и Римма машут в окно автомобиля и кричат:
— Пока! Пока! Мы приедем еще!
Виктория просматривает флэшку с проектами, которую ей оставил Дмитрий. Ахает и качает головой:
— Какая красота! Сложно выбрать.
— Он еще что-то придумал, — выдаю я дизайнера, — но пока работает. Кажется, он создаст нечто… общее, понемногу отовсюду.
— Это было бы здорово. Вообще-то, Таня договаривалась с его отцом, Василием Дмитричем Рыбиным, — с непонятным мечтательным вздохом говорит Вика. — Он на пенсии, но иногда берет проекты, недорого, для души. Лет десять назад был знаменитым интерьерщиком… устал. Я и не знала, что Таня именно с ним договорилась. Раньше она работала в компании, на том же этаже, что и Рыбин. А я привозила в офис-центр выпечку. Там мы и познакомились. Разговаривали много, Василию Дмитричу очень нравились мои пирожки с капустой. И вот… надо же. Теперь Рыбину, оказывается, сын помогает. Но меня мучает вопрос: сколько мне придется ему заплатить, Диме? Говорят, он известный дизайнер… или я путаю. У них, кажется, разные фамилии.
— Спросите прямо, — советую я. — Напишите… вот сейчас и напишите. Такие вопросы нужно решать сразу.
— Я обычно так и делаю, — кивает Вика. — Иначе ничего в бизнесе не добилась бы. Просто укатали Конька-горбунка крутые горки.
Она пишет сообщение дизайнеру, и тот немедленно отвечает. Сумма та же, как у отца Дмитрия. Вот и хорошо. Видимо, Дима не настолько и известен, раз берет по минимуму. С такими гонорарами в знаменитости не выбиться.
***
У дома Виктории Дмитрий садится на автобус. Даже немного ностальгично: когда он вообще в последний раз в общественном транспорте катался? Но отец просил обставить все по-скромному. Окей, по-скромному так по-скромному.
И что там у папы с Викторией? Не иначе как легкая поздняя влюбленность. В нее или ее пирожки?
Дмитрий улыбается, глядя в окно. Как бы там не было, отказать папе в просьбе он не смог. Теперь он понимает, сколько лет они с отцом потеряли из-за мамы, ее нетерпимости и склочности. Даже сейчас она умудряется пилить отцу мозг.
Впрочем, ее тоже можно было понять. Отец всегда был востребован, а в начале двухтысячных столько работал, что домой приходил только спать. А иногда и не приходил. Но раз он говорит, что всегда был верен маме, так и есть.
Мама упрекает отца, что он эксплуатирует «ужасно занятого Димочку». Глупо. Димочка только рад переключиться на что-нибудь… свежее.
И эта девушка, гостья Виктории, в ней есть какое-то… сияние, что ли. Дмитрий давно вот так душевно ни с кем, кроме Альки, не разговаривал.
… В центре Дмитрий пересаживается в такси, все-таки поездка в автобусе с дорогим планшетом оказалась не столь некомфортной.
Несколько шагов через двор элитного комплекса, пара ничего не значащих фраз в лифте с милой соседкой и ее песиком (кажется, девушка энергично строит Дмитрию глазки, вот только она замужем, а он не готов к эфиопским страстям с изменами) – и он дома.
Татьяна Олеговна сегодня работает из его квартиры: заворачивает клиентов, предупреждает о занятости шефа. Дмитрий заранее предупредил, что возьмет долгие выходные, но народу не терпится.
Татьяна Олеговна встречает его в коридоре с планшетом.
— Вы голодны?
— Вы даже не представляете, насколько я сыт, — усмехается Дмитрий. — Меня накормили клиенты. Сто лет так не ел.
Татьяна Олеговна кивает, перечисляет список звонивших. Ничего срочного. Можно посвятить конец дня только себе… и Альке.
— Записать вас на маникюр? — секретарь выразительно поглядывает на руки шефа.
Тот тоже смотрит на свои пальцы.
— Рыбалка, — с чувством говорит он, любуясь шрамом, — травмоопасное дело. Целую вечность с отцом не рыбачил. Растерял навык, умудрился насадить на крючок самого себя. Ничего страшного, Татьяна Олеговна, жить буду. Да, запишите на завтра на… семь пятнадцать. У нас ведь есть салоны, которые рано открываются?
— У нас есть все, — снисходительно кивает секретарь.
— Аля вернулась с прогулки?
— Да, у нее онлайн урок. Кажется, она занимается с мадам Люпфер.
Из детской слышится неуверенная речь дочери, рассказ о любимом питомце сменяется песенкой из мультика. Дмитрий осторожно заходит.
Дмитрий наклоняется к ноутбуку и здоровается с репетитором по-французски. Мадам Люпфер, энергичная моложавая дама, охотно рассказывает ему об успехах ученицы.
Алька – молодец, хотя язык Гюго и Мопассана не в списке ее предпочтений. Она предпочла бы изучать модный корейский.
Мадам Люпфер повторяет, что рада была бы познакомить Альку с Парижем, но сейчас все так сложно… Дмитрий соглашается. Говорит, что ему тоже не хватает практики.
— После урока почитаем, — шепчет он на ушко дочери, прежде чем выходит из комнаты, и лицо ее вспыхивает от счастья.
Глава 16
Марк отпускает шофера и шагает по улице. Ему плевать, что он теряет драгоценное время на путь пешком – если он не выплеснет сейчас свою ярость на нейтральной территории, плохо будет всем.
Дождь усиливается, начинает просачиваться под воротник пальто. Ростоцкий только ссутуливается. Он не замечает неудобств, все его мысли далеко. Так даже лучше. Холодно, мокро. Гнев стихает.
Что сейчас делает Вера, где она? У нее мало денег, она всегда тратила все, что зарабатывала, на домашние расходы, рассчитывая на Марка в более глобальных вопросах. К примеру, финансы на ее будущее предприятие лежат на счете, доступ к которому есть лишь у Ростоцкого.
Мать вашу, сейчас это выглядит в высшей степени… подозрительно! Но тогда это казалось таким естественным!
Как она могла подумать, что он хочет ее бросить?! За четыре года у нее ни разу не было причин в нем усомниться.
Разговоры о свадьбе… они были. Но велись они как-то… расслабленно. Вера иногда делала наброски свадебного платья и показывала их Марку. Ему казалось, что она тянет время, чтобы скрупулезно продумать свадьбу. Он ошибался?
