Отсрочка в один-два года ничего бы не изменила. Ростоцкий даже радовался, что они с Верой еще не женаты. Без денег Кулешова и его поддержки сейчас на рынке моды делать вообще нечего. Ну втемяшилось Станиславу Сергеевичу, что лучше всего сотрудничать получится на фоне брака его дочери. Ну что теперь?
Позиция Кристины тоже понятна. Да, Марку не нравится ее манера с ним общаться. Она словно флиртует, иногда позволяет себе… намеки? Но Ростоцкий знает прошлое Кулешовой: куча поклонников, даже какой-то французский аристократ, постоянное внимание прессы, особенно в последнее время, когда Станислав Сергеевич серьезно поднялся на последствиях санкций в текстильном секторе.
Кристина просто… такая. Правда, иногда из-под ее улыбки проступают острые клыки. Кому-то такие женщины нравятся, но не Ростоцкому.
Перед ним старое кафе. Он входит и оглядывается. Встреча назначена на семь тридцать, но Костик уже здесь, уныло цедит маленькую кружку пива. Опять, небось, все потратил на девчонок и свои айтишные приблуды.
Костика «открыл» Ростоцкий. Хакер помогал «Фэбу» с расследованием в отношении волны хейта, обрушившейся на компанию пару месяцев назад.
К сожалению, найти виновников не удалось, но несколько версий сложилось. Требовалось время, чтобы продолжить, но внимание Марка сдвинулось на предложение Кулешова
— Ну? — кидает Марк вместо приветствия, садясь за столик.
— Щас, — парень кривится, держась за впалый живот. — Что-то… подкатило… спазмы… с утра не ел.
Марк щелкает официантке, та приносит меню. Еда простая, приготовленная почти по-домашнему. Ростоцкому всегда нравилось это место. Шумно, много запахов, зато отвлекает от мыслей.
Костя заказывает первое, второе и два куска пирога на десерт. Куда в него столько влезает?
Марк ждет. После тарелки борща парень достает из кармана рюкзака флэшку.
— Вот, пара слезливых историй и много денег, — отчитывается Костя, подвигая к себе тарелку с пюре. — Камера-наружка у супермаркета. Вовремя успели. Еще пара дней – и запись бы удалили. Ваша… жена на двадцать седьмой минуте садится в машину, которая записана на Наталью Новикову.
— Сестра.
— Второй файл – из ГАИ. По номерам просмотрел путь до поселка Приреченск.
— Приреченск? — Марк копается в памяти. Он никогда не слышал от Веры этого названия. — Адрес есть?
— Угу. Парковая, семнадцать. Частный сектор.
— Кому принадлежит дом?
— Шеф, не все сразу. Вот, кстати, отчет. Я там… короче, пришлось своего бабла доложить.
Марк просматривает от руки написанные строчки с цифрами.
— Так дорого?
— Продажные копы, — пафосно отвечает студент.
— Ладно, переведу.
— Лучше наличкой. Сейчас все… осторожные.
Зная привычки Кости, Марк заранее снял кэш. Он бросает пачку купюр на стол, и они исчезают в рюкзаке студента.
— Продолжай, — бросает Ростоцкий и выходит на улицу.
На секунду ему кажется, что все по-старому. Вера уже дома, готовит что-нибудь… эдакое. Или устала, заказала доставку и лежит на диване, свернувшись калачиком, с планшетом. Он ждет Марка. Сначала расскажет свои новости, потом выпытает его. Успокоит, убедит, что все хорошо. «Мы все преодолеем, любимый».
Желание обнять Веру, почувствовать ее тепло, родной запах стало почти невыносимым.
— Где ты? — бормочет Марк, мокрыми пальцами водя по экрану телефона. Поселок Приреченск… их в области… два? — Я все равно тебя найду и заставлю выслушать. Я не отступлю. Я тебя верну… верну…
Марк останавливается посреди улицы, получив несколько толчков в плечи от прохожих. Неужели он сам, своими руками, разрушил их с верой настоящее, и будущего… нет?
Из окна кафе за ним, прищурившись, наблюдает Константин. Хакер гадает, на кого поставить: на Ростоцкого или Проскурина. Никита тоже хорошо платит, но в случае чего Косте больше попадет от Марка. На двух стульях усидеть сложно. Бабло терять тоже… не хочется.
Он так ничего не решает и возвращается к еде.
Приезд подруг Вики – это действительно событие.
Лариса энергична, но не навязчива, ее голос звучит отовсюду и она сама… везде. Это миниатюрная женщина с большими выразительными глазами. Однако ее стиль исходит из принципа «маленькая собачка и в старости – щенок». Лариса еще не осознала своей осени. Она носит куцые обтягивающие водолазки с юбочками выше колена.
Нет, ноги у нее хороши, как и вся фигура. Она изящна и подтянута. Однако отсутствие элегантности сводит всю красоту на нет.
За ужином Лариса несколько минут внимательно смотрит мне в глаза. Я улыбаюсь и стараюсь не цепляться взглядом за ее наряд. На ней трикотажная гипюровая кофточка в обтяжку, кожаная юбочка с запахом и в ушах… тонкие металлические цепочки с кафами – звездочки, бусинки. Может, бижутерия и недешевая, дешев сам образ, а ведь муж Ларисы – известный специалист в области виноделия.
Что касается Тамары… даже растянутый зеленый свитер с пластиковыми бусинами и бантиками (с катышками) не может сделать счастливую женщину некрасивой. Тамара – тихий, застенчивый человек. У нее муж и трое детей, один из которых приемный, двое внуков и просто куча родни. Она показывает мне семейные фото… и это прекрасно.
Они с мужем занимаются земледелием, вернее теплицами. Клубника, голубика, малина… Еще цветы… розы.
Обе подруги в восторге от новой Вики. Это я уже привыкла, что моя клиентка и… да, уже подруга… выглядит как ухоженная бизнес-леди, а Лара с Томой помнят ее другой. Мне достается множество комплиментов. Просто до смущения.
На первый взгляд сложно представить, как сохраняется дружба между тремя такими разными женщинами. Да еще и на расстоянии: Лариса и Тамара остались в Черноморске, Вика переехала. Но потом я понимаю. Их связывает прошлое, в котором они нашли друг в друге опору. Они и сейчас поддерживают друг друга. Это негласный договор выживания, «подписанный» еще в девяностые.
Мне, наверное, не понять, я тогда была маленькой и ничего особо не помню. Но Лариса разливает французское вино по бокалам, и, пригубив свой и оглядев шикарный стол, Тома тихо вспоминает:
— А помните, как мы в складчину питались?
Вика берет с блюда канапе с кальмаром и икрой и, покрутив его перед глазами, выразительно говорит:
— Вот сейчас сложно представить, но я помню все!
— Это как, в складчину? — удивляюсь я.
— Три семьи вместе, — объясняет Лара. — Мы жили в одном районе. По очереди готовили, но чтобы на два дня, так дешевле было. Американские окорочка, много-много капусты, картошки и свеклы… да… было дело. У Вики муж работал в порту, там выдавали гуманитарную помощь. Помню эти сосиски в рассоле в банках. Такими вкусными казались!
Подруги пускаются в воспоминания. Они хохочут, перечисляя самые эпичные моменты жизни без работы и денег. Я же ужасаюсь. Думала, это я в беде, потому что на японские подгузники для малыша может не хватить и придется брать попроще, а тут... Мне просто не с чем сравнивать.
После ужина Тамара идет наверх. Она привыкла вставать и ложиться рано. Вика отправляется с ней, чтобы помочь устроиться. А Лариса вдруг предлагает мне выпить чаю. Интонация у нее странная, умоляющая. И я соглашаюсь на чашку зеленого.
— Я хочу с вами поговорить, — обращается ко мне Лара, сев за стол. — Это по поводу Вики… ее преображения.
— С «тобой», — уточняю я.
— А? Да, хорошо. Я просто немного смущаюсь.
— С ним что-то не так, с преображением?
— Нет! Что вы… ты! Но я же видела, как ты на меня смотришь. Дело в этом, да? — Лариса тянет кофточку за подол. — Я сама все понимаю, но не могу… переключиться. Я привыкла, мне так проще, понимаешь?
— Очень, — киваю я.
Изменения всегда сложны. И нужно быть морально-созревшей, как Вика.
— У меня муж… он был женат на француженке, аристократке. Я видела ее фото. У них это в крови. Вот, смотри…
Рассматриваю снимок. Элегантная женщина «за» на фоне сада и дома. Юг Франции, надо полагать.
Образ у дамы очень расслабленный, но толи она сама обладает врожденным чувством стиля, толи над ним поработали стилисты. Один тонкий свитер, открывающий плечо, чего стоит. В нем свобода… комфорт… шик. Волосы рассыпались по плечам. И лицо – все морщинки к месту, миловидности-то особой нет, а вот глаз задерживается. Широкие брюки, простой пояс.
— Вот как у нее так получается, а? Я обращалась к стилистам, — продолжает Лара, — но они… они сразу требуют полного подчинения, вселяются в мою жизнь… ругают, критикуют… свысока… Мне не нравится, а они убеждают, убеждают. Я бы хотела… вот без этого, но найти не могу.
— Это вам неграмотные стилисты попадались, — со вздохом говорю я. — Уловка такая, чтобы скрыть непрофессионализм – агрессивно давить на клиента и все свои промахи, все непонимание валить на него же. А ведь людям в этой одежде жить. На работу ходить, с детьми в песочнице играть… Стилист должен слушать и подмечать, анализировать, только затем подсказывать варианты. Вы готовы со мной поработать, раз обратились, да?
— Да, — проникновенно говорит Лариса. — Только ты тоже на «ты», ладно? Я ведь знаю Вику и помню, как мы пытались вытряхнуть ее из леопардовых лосин. Ничего не получилось. А ты…
— Вика дошла до предела, — поясняю я.
— И я! — подхватывает Лара. — Я тоже!
Смотрю на нее с сомнением. Ну ладно. Посмотрим.
Алька прибегает, как только заканчивается урок. Подозреваю, она выгадала минут десять – мадам Люпфер явно отпустила ее раньше. Да, в этом вся Алька, маленький манипулятор. Она умеет растапливать сердца.
Психолог советует пока позволять Альке слегка манипулировать людьми. Это Алькина защита, объясняет она, ее способ делать мир комфортнее, адаптивнее и тем самым снижать уровень стресса. Каждый из нас по-своему мирится с потерей, я работаю, да полного изнеможения, чтобы не думать и не вспоминать. Алька вот… играется.
Читаем с ней старую детскую книжку «Дом под каштанами». Знаю, что когда дойду до последней страницы, Алиса попросит начать сначала. Это наш ритуал. Книга осталась от Юли, ее мамы, из ее детства.
Марина Витальевна зовет ужинать. Расставив тарелки и водрузив супницу на середину стола, домоправительница куда-то убегает. Она всегда куда-то опаздывает, наша тетя Марина, то на йогу, то на маникюр, то к косметологу. В ее отношении верна присказка «на пенсии жизнь только начинается». Но мы терпим: готовит Марина Витальевна просто божественно. А еще следит за квартирой и пользуется полным доверием нашего кота Фили.
— Тебе не трудно учиться, солнышко? — спрашиваю я у Альки. — Может, отложим французский на пару лет.
Алиса колеблется. У нее еще и углубленный английский в гимназии. Мне иногда кажется, что я лишаю ее детства.
Нет, нам просто необходима дача. Желательно, у моря. Дорого, но жизнь в шумном задымленном городе рано или поздно обернется куда более весомыми тратами.
Поездки на курорт – это не то. Я терпеть их не могу. Начинаю скучать к вечеру первого дня. Юля их тоже ненавидела, говорила, что не умеет целый день лежать бревном на пляже, есть, спать и суматошно бегать за экскурсоводом на редких выгулах гостей отеля. Кажется, Алиса пошла в маму – тоже не понимает смысла бездеятельного отдыха.
— Нет, — подумав, наконец решительно отвечает Алька. — Маша учит испанский, Карина немецкий. Одна я буду с одним английским, как дура. В третьем классе все равно придется выбирать дополнительный язык. И я выберу… китайский!
На прошлой неделе это был корейский. Но мода меняется быстро.
После ужина звоню отцу. Тот предлагает подъехать и показать ему проекты для Виктории. Отец – представитель другой, более ранней цивилизации, он плохо воспринимает экран планшета или ноутбука.
Распечатываю проект, приезжаю – и папа, разумеется, в пух и прах разбивает все мои наработки. Я пропускаю его критику мимо ушей. Он не понимает, зачем тратиться на дорогой гобелен, за которым придется ухаживать, если его можно заменить качественным моющимся дерматином. Вращающийся центр стола? Да кому это надо? Такие столы взять-то где?
Показываю ему каталоги мебели для точек питания. Пожимает плечами. Он был и остается поклонником простоты.
Однако отец много лет проработал в оформлении общепита, и многие его подсказки не просто в тему, а в самую точку. На прощанье ласково целую папу в седой висок, а он ворчит:
— В одно ухо влетело, в другое вылетело. Викторию видел?
— Нет, разминулись. В следующий раз пообщаемся.
— Привет передай. Я как-нибудь сам к ней подъеду, посмотрю, как ты там накосячил.
Смеюсь:
— Тогда придется ехать в Черноморск.
— И что? Пару часов покатаюсь.
До моего дома всего два квартала. Наслаждаюсь прогулкой. Еще есть время до момента, когда нянечка начнет укладывать Альку спать. Никогда, ни при каких обстоятельствах (если я не в командировке, конечно) не пропускаю этот момент. А меня почему-то все время пытаются его лишить.
Ну вот… пожалуйста. Звонит Ира. Уговаривает приехать к ней. Она вернулась из отпуска, купила у моря какое-то невероятное французское вино и жаждет разделить со мной удовольствие… не только от вина. Хорошая девушка, умная, красивая – владелица онлайн-курсов, которые с нуля создала сама. Но я отказываюсь.
Ира обижается, но не показывает вида. Щебечет и отключается. Она знает причину отказа, но никогда не смирится с тем, что дочь для меня на первом месте, а любовные интрижки далеко внизу списка приоритетов.
Перед сном, в кровати, Алька записывает события дня в свой дневник, а я должен их с ней обсудить.
Сегодня, уверен, в хронику попадет кот Филя, он опять стащил у Марины Витальевны кусок мяса. Привычки Филиппа Мурковича неистребимы – сказывается голодное детство на улице.
Вспоминаю свой сегодняшний день. Та девушка, у Виктории, дизайнер одежды… Почему-то перебираю в памяти наш разговор. Понимаю, что меня зацепило. В нем, этом разговоре, не было того белого шума, которые привыкли создавать красивые женщины: из флирта, намеков, недосказанности, романтических ожиданий, попыток произвести впечатление, зачастую позерства. У Юли тоже такого не было.
Она всегда говорила прямо, без тени притворства. Меня это и поразило в нашу первую встречу. Она стояла в очереди в кафе, а я, пока еще фактически мальчик на побегушках в крупной компании, должен был купить шефу стакан отвратительного сладкого рафа с двойным сиропом.
Я попытался убедить симпатичную блондинку впереди, что без рафа погибну, уж в карьерном-то плане – точно.
— Если вы позволите…
— Нет, — спокойно ответила девушка, — не позволю. Боюсь создать прецедент. Не люблю создавать неприятные прецеденты.
— Но меня уже пропустили… там… за вами.
— Вот видите, — девушка укоризненно покачала головой. — Вы уже попали в паттерн плохого прецедента, теперь он отложится у вас в подкорке, и вы станете шилом в заднице общества. Кстати, моя очередь подошла.
И я не выдержал и засмеялся. Догнал Юлю на улице… и мы бы точно жили долго и счастливо, если бы не тот грузовик…
За завтраком Лариса смущенно объявляет, что теперь тоже является моей клиенткой. Вика гордится, Тамара умиляется.
Лара громогласно приглашает всех к себе в Черноморск, в новый дом. Там море, там много интересных людей.
— Ты не смотри, что городок небольшой, — Лариса обращается ко мне, видимо, потому что замечает в моих глазах тень сомнения. — Там крупнейший на юге ипподром, кинофестивали проводятся и модные события – тоже.
Позиция Кристины тоже понятна. Да, Марку не нравится ее манера с ним общаться. Она словно флиртует, иногда позволяет себе… намеки? Но Ростоцкий знает прошлое Кулешовой: куча поклонников, даже какой-то французский аристократ, постоянное внимание прессы, особенно в последнее время, когда Станислав Сергеевич серьезно поднялся на последствиях санкций в текстильном секторе.
Кристина просто… такая. Правда, иногда из-под ее улыбки проступают острые клыки. Кому-то такие женщины нравятся, но не Ростоцкому.
Перед ним старое кафе. Он входит и оглядывается. Встреча назначена на семь тридцать, но Костик уже здесь, уныло цедит маленькую кружку пива. Опять, небось, все потратил на девчонок и свои айтишные приблуды.
Костика «открыл» Ростоцкий. Хакер помогал «Фэбу» с расследованием в отношении волны хейта, обрушившейся на компанию пару месяцев назад.
К сожалению, найти виновников не удалось, но несколько версий сложилось. Требовалось время, чтобы продолжить, но внимание Марка сдвинулось на предложение Кулешова
— Ну? — кидает Марк вместо приветствия, садясь за столик.
— Щас, — парень кривится, держась за впалый живот. — Что-то… подкатило… спазмы… с утра не ел.
Марк щелкает официантке, та приносит меню. Еда простая, приготовленная почти по-домашнему. Ростоцкому всегда нравилось это место. Шумно, много запахов, зато отвлекает от мыслей.
Костя заказывает первое, второе и два куска пирога на десерт. Куда в него столько влезает?
Марк ждет. После тарелки борща парень достает из кармана рюкзака флэшку.
— Вот, пара слезливых историй и много денег, — отчитывается Костя, подвигая к себе тарелку с пюре. — Камера-наружка у супермаркета. Вовремя успели. Еще пара дней – и запись бы удалили. Ваша… жена на двадцать седьмой минуте садится в машину, которая записана на Наталью Новикову.
— Сестра.
— Второй файл – из ГАИ. По номерам просмотрел путь до поселка Приреченск.
— Приреченск? — Марк копается в памяти. Он никогда не слышал от Веры этого названия. — Адрес есть?
— Угу. Парковая, семнадцать. Частный сектор.
— Кому принадлежит дом?
— Шеф, не все сразу. Вот, кстати, отчет. Я там… короче, пришлось своего бабла доложить.
Марк просматривает от руки написанные строчки с цифрами.
— Так дорого?
— Продажные копы, — пафосно отвечает студент.
— Ладно, переведу.
— Лучше наличкой. Сейчас все… осторожные.
Зная привычки Кости, Марк заранее снял кэш. Он бросает пачку купюр на стол, и они исчезают в рюкзаке студента.
— Продолжай, — бросает Ростоцкий и выходит на улицу.
На секунду ему кажется, что все по-старому. Вера уже дома, готовит что-нибудь… эдакое. Или устала, заказала доставку и лежит на диване, свернувшись калачиком, с планшетом. Он ждет Марка. Сначала расскажет свои новости, потом выпытает его. Успокоит, убедит, что все хорошо. «Мы все преодолеем, любимый».
Желание обнять Веру, почувствовать ее тепло, родной запах стало почти невыносимым.
— Где ты? — бормочет Марк, мокрыми пальцами водя по экрану телефона. Поселок Приреченск… их в области… два? — Я все равно тебя найду и заставлю выслушать. Я не отступлю. Я тебя верну… верну…
Марк останавливается посреди улицы, получив несколько толчков в плечи от прохожих. Неужели он сам, своими руками, разрушил их с верой настоящее, и будущего… нет?
Из окна кафе за ним, прищурившись, наблюдает Константин. Хакер гадает, на кого поставить: на Ростоцкого или Проскурина. Никита тоже хорошо платит, но в случае чего Косте больше попадет от Марка. На двух стульях усидеть сложно. Бабло терять тоже… не хочется.
Он так ничего не решает и возвращается к еде.
Глава 17
Приезд подруг Вики – это действительно событие.
Лариса энергична, но не навязчива, ее голос звучит отовсюду и она сама… везде. Это миниатюрная женщина с большими выразительными глазами. Однако ее стиль исходит из принципа «маленькая собачка и в старости – щенок». Лариса еще не осознала своей осени. Она носит куцые обтягивающие водолазки с юбочками выше колена.
Нет, ноги у нее хороши, как и вся фигура. Она изящна и подтянута. Однако отсутствие элегантности сводит всю красоту на нет.
За ужином Лариса несколько минут внимательно смотрит мне в глаза. Я улыбаюсь и стараюсь не цепляться взглядом за ее наряд. На ней трикотажная гипюровая кофточка в обтяжку, кожаная юбочка с запахом и в ушах… тонкие металлические цепочки с кафами – звездочки, бусинки. Может, бижутерия и недешевая, дешев сам образ, а ведь муж Ларисы – известный специалист в области виноделия.
Что касается Тамары… даже растянутый зеленый свитер с пластиковыми бусинами и бантиками (с катышками) не может сделать счастливую женщину некрасивой. Тамара – тихий, застенчивый человек. У нее муж и трое детей, один из которых приемный, двое внуков и просто куча родни. Она показывает мне семейные фото… и это прекрасно.
Они с мужем занимаются земледелием, вернее теплицами. Клубника, голубика, малина… Еще цветы… розы.
Обе подруги в восторге от новой Вики. Это я уже привыкла, что моя клиентка и… да, уже подруга… выглядит как ухоженная бизнес-леди, а Лара с Томой помнят ее другой. Мне достается множество комплиментов. Просто до смущения.
На первый взгляд сложно представить, как сохраняется дружба между тремя такими разными женщинами. Да еще и на расстоянии: Лариса и Тамара остались в Черноморске, Вика переехала. Но потом я понимаю. Их связывает прошлое, в котором они нашли друг в друге опору. Они и сейчас поддерживают друг друга. Это негласный договор выживания, «подписанный» еще в девяностые.
Мне, наверное, не понять, я тогда была маленькой и ничего особо не помню. Но Лариса разливает французское вино по бокалам, и, пригубив свой и оглядев шикарный стол, Тома тихо вспоминает:
— А помните, как мы в складчину питались?
Вика берет с блюда канапе с кальмаром и икрой и, покрутив его перед глазами, выразительно говорит:
— Вот сейчас сложно представить, но я помню все!
— Это как, в складчину? — удивляюсь я.
— Три семьи вместе, — объясняет Лара. — Мы жили в одном районе. По очереди готовили, но чтобы на два дня, так дешевле было. Американские окорочка, много-много капусты, картошки и свеклы… да… было дело. У Вики муж работал в порту, там выдавали гуманитарную помощь. Помню эти сосиски в рассоле в банках. Такими вкусными казались!
Подруги пускаются в воспоминания. Они хохочут, перечисляя самые эпичные моменты жизни без работы и денег. Я же ужасаюсь. Думала, это я в беде, потому что на японские подгузники для малыша может не хватить и придется брать попроще, а тут... Мне просто не с чем сравнивать.
После ужина Тамара идет наверх. Она привыкла вставать и ложиться рано. Вика отправляется с ней, чтобы помочь устроиться. А Лариса вдруг предлагает мне выпить чаю. Интонация у нее странная, умоляющая. И я соглашаюсь на чашку зеленого.
— Я хочу с вами поговорить, — обращается ко мне Лара, сев за стол. — Это по поводу Вики… ее преображения.
— С «тобой», — уточняю я.
— А? Да, хорошо. Я просто немного смущаюсь.
— С ним что-то не так, с преображением?
— Нет! Что вы… ты! Но я же видела, как ты на меня смотришь. Дело в этом, да? — Лариса тянет кофточку за подол. — Я сама все понимаю, но не могу… переключиться. Я привыкла, мне так проще, понимаешь?
— Очень, — киваю я.
Изменения всегда сложны. И нужно быть морально-созревшей, как Вика.
— У меня муж… он был женат на француженке, аристократке. Я видела ее фото. У них это в крови. Вот, смотри…
Рассматриваю снимок. Элегантная женщина «за» на фоне сада и дома. Юг Франции, надо полагать.
Образ у дамы очень расслабленный, но толи она сама обладает врожденным чувством стиля, толи над ним поработали стилисты. Один тонкий свитер, открывающий плечо, чего стоит. В нем свобода… комфорт… шик. Волосы рассыпались по плечам. И лицо – все морщинки к месту, миловидности-то особой нет, а вот глаз задерживается. Широкие брюки, простой пояс.
— Вот как у нее так получается, а? Я обращалась к стилистам, — продолжает Лара, — но они… они сразу требуют полного подчинения, вселяются в мою жизнь… ругают, критикуют… свысока… Мне не нравится, а они убеждают, убеждают. Я бы хотела… вот без этого, но найти не могу.
— Это вам неграмотные стилисты попадались, — со вздохом говорю я. — Уловка такая, чтобы скрыть непрофессионализм – агрессивно давить на клиента и все свои промахи, все непонимание валить на него же. А ведь людям в этой одежде жить. На работу ходить, с детьми в песочнице играть… Стилист должен слушать и подмечать, анализировать, только затем подсказывать варианты. Вы готовы со мной поработать, раз обратились, да?
— Да, — проникновенно говорит Лариса. — Только ты тоже на «ты», ладно? Я ведь знаю Вику и помню, как мы пытались вытряхнуть ее из леопардовых лосин. Ничего не получилось. А ты…
— Вика дошла до предела, — поясняю я.
— И я! — подхватывает Лара. — Я тоже!
Смотрю на нее с сомнением. Ну ладно. Посмотрим.
Глава 18
Алька прибегает, как только заканчивается урок. Подозреваю, она выгадала минут десять – мадам Люпфер явно отпустила ее раньше. Да, в этом вся Алька, маленький манипулятор. Она умеет растапливать сердца.
Психолог советует пока позволять Альке слегка манипулировать людьми. Это Алькина защита, объясняет она, ее способ делать мир комфортнее, адаптивнее и тем самым снижать уровень стресса. Каждый из нас по-своему мирится с потерей, я работаю, да полного изнеможения, чтобы не думать и не вспоминать. Алька вот… играется.
Читаем с ней старую детскую книжку «Дом под каштанами». Знаю, что когда дойду до последней страницы, Алиса попросит начать сначала. Это наш ритуал. Книга осталась от Юли, ее мамы, из ее детства.
Марина Витальевна зовет ужинать. Расставив тарелки и водрузив супницу на середину стола, домоправительница куда-то убегает. Она всегда куда-то опаздывает, наша тетя Марина, то на йогу, то на маникюр, то к косметологу. В ее отношении верна присказка «на пенсии жизнь только начинается». Но мы терпим: готовит Марина Витальевна просто божественно. А еще следит за квартирой и пользуется полным доверием нашего кота Фили.
— Тебе не трудно учиться, солнышко? — спрашиваю я у Альки. — Может, отложим французский на пару лет.
Алиса колеблется. У нее еще и углубленный английский в гимназии. Мне иногда кажется, что я лишаю ее детства.
Нет, нам просто необходима дача. Желательно, у моря. Дорого, но жизнь в шумном задымленном городе рано или поздно обернется куда более весомыми тратами.
Поездки на курорт – это не то. Я терпеть их не могу. Начинаю скучать к вечеру первого дня. Юля их тоже ненавидела, говорила, что не умеет целый день лежать бревном на пляже, есть, спать и суматошно бегать за экскурсоводом на редких выгулах гостей отеля. Кажется, Алиса пошла в маму – тоже не понимает смысла бездеятельного отдыха.
— Нет, — подумав, наконец решительно отвечает Алька. — Маша учит испанский, Карина немецкий. Одна я буду с одним английским, как дура. В третьем классе все равно придется выбирать дополнительный язык. И я выберу… китайский!
На прошлой неделе это был корейский. Но мода меняется быстро.
После ужина звоню отцу. Тот предлагает подъехать и показать ему проекты для Виктории. Отец – представитель другой, более ранней цивилизации, он плохо воспринимает экран планшета или ноутбука.
Распечатываю проект, приезжаю – и папа, разумеется, в пух и прах разбивает все мои наработки. Я пропускаю его критику мимо ушей. Он не понимает, зачем тратиться на дорогой гобелен, за которым придется ухаживать, если его можно заменить качественным моющимся дерматином. Вращающийся центр стола? Да кому это надо? Такие столы взять-то где?
Показываю ему каталоги мебели для точек питания. Пожимает плечами. Он был и остается поклонником простоты.
Однако отец много лет проработал в оформлении общепита, и многие его подсказки не просто в тему, а в самую точку. На прощанье ласково целую папу в седой висок, а он ворчит:
— В одно ухо влетело, в другое вылетело. Викторию видел?
— Нет, разминулись. В следующий раз пообщаемся.
— Привет передай. Я как-нибудь сам к ней подъеду, посмотрю, как ты там накосячил.
Смеюсь:
— Тогда придется ехать в Черноморск.
— И что? Пару часов покатаюсь.
До моего дома всего два квартала. Наслаждаюсь прогулкой. Еще есть время до момента, когда нянечка начнет укладывать Альку спать. Никогда, ни при каких обстоятельствах (если я не в командировке, конечно) не пропускаю этот момент. А меня почему-то все время пытаются его лишить.
Ну вот… пожалуйста. Звонит Ира. Уговаривает приехать к ней. Она вернулась из отпуска, купила у моря какое-то невероятное французское вино и жаждет разделить со мной удовольствие… не только от вина. Хорошая девушка, умная, красивая – владелица онлайн-курсов, которые с нуля создала сама. Но я отказываюсь.
Ира обижается, но не показывает вида. Щебечет и отключается. Она знает причину отказа, но никогда не смирится с тем, что дочь для меня на первом месте, а любовные интрижки далеко внизу списка приоритетов.
Перед сном, в кровати, Алька записывает события дня в свой дневник, а я должен их с ней обсудить.
Сегодня, уверен, в хронику попадет кот Филя, он опять стащил у Марины Витальевны кусок мяса. Привычки Филиппа Мурковича неистребимы – сказывается голодное детство на улице.
Вспоминаю свой сегодняшний день. Та девушка, у Виктории, дизайнер одежды… Почему-то перебираю в памяти наш разговор. Понимаю, что меня зацепило. В нем, этом разговоре, не было того белого шума, которые привыкли создавать красивые женщины: из флирта, намеков, недосказанности, романтических ожиданий, попыток произвести впечатление, зачастую позерства. У Юли тоже такого не было.
Она всегда говорила прямо, без тени притворства. Меня это и поразило в нашу первую встречу. Она стояла в очереди в кафе, а я, пока еще фактически мальчик на побегушках в крупной компании, должен был купить шефу стакан отвратительного сладкого рафа с двойным сиропом.
Я попытался убедить симпатичную блондинку впереди, что без рафа погибну, уж в карьерном-то плане – точно.
— Если вы позволите…
— Нет, — спокойно ответила девушка, — не позволю. Боюсь создать прецедент. Не люблю создавать неприятные прецеденты.
— Но меня уже пропустили… там… за вами.
— Вот видите, — девушка укоризненно покачала головой. — Вы уже попали в паттерн плохого прецедента, теперь он отложится у вас в подкорке, и вы станете шилом в заднице общества. Кстати, моя очередь подошла.
И я не выдержал и засмеялся. Догнал Юлю на улице… и мы бы точно жили долго и счастливо, если бы не тот грузовик…
Глава 19
За завтраком Лариса смущенно объявляет, что теперь тоже является моей клиенткой. Вика гордится, Тамара умиляется.
Лара громогласно приглашает всех к себе в Черноморск, в новый дом. Там море, там много интересных людей.
— Ты не смотри, что городок небольшой, — Лариса обращается ко мне, видимо, потому что замечает в моих глазах тень сомнения. — Там крупнейший на юге ипподром, кинофестивали проводятся и модные события – тоже.
