— Ежегодный фестиваль моды, — киваю я. — В июле. Вручение премии за лучшую коллекцию.
— Вот видишь!
— Но это в июле, — я улыбаюсь.
— Ничего, как раз присмотришься, оценишь, мы поможем.
Что оценю? Возможность участия? Мне вообще-то рожать в апреле-мае. Лариса об этом знает, но в ее лице уверенность, что к этому времени все образуется.
Соглашаюсь поехать. Вика что-то говорит о старом доме мужа. Но Лариса категорично ее обрывает – только у нее! Дом огромный! Места хватит всем.
В знак согласия поднимаем чашки с зеленым чаем. Нам дают две недели на сборы. К этому моменту должен решиться вопрос аренды для нового кафе Вики.
Подруги продолжают изумляться каждому новому наряду Виктории.
Сегодня они едут в одну из пекарен Вики. Тамара хочет заказать торт домой.
Хозяйка дома торжественно спускается вниз. На Виктории широкие переливающиеся брюки цвета кардамон, белый топ, темно-серый пиджак и горчичное пальто.
Сумка по-своему очень эффектная, при том универсальная – черная замшевая с деревянными ручками. Я долго ломала голову, на какой модели остановиться, и выбрала эту. В минус ей – замша, ей требуется уход. В плюс – всепогодность, если дама на машине и пользуется водоотталкивающим спреем для нежных тканей.
Отмечаю, что Вике все-таки не хватает аксессуаров. Шарфы, пояса и украшения нельзя выбирать онлайн. Нам предстоит поездка в город.
А пока мы вчетвером хищно нападаем на гардероб Ларисы. Я так и думала, что будет тяжело. Лара абсолютно не видит себя со стороны. Ну, может, не абсолютно, раз обратилась за помощью, но это сложный случай.
Она не видит причин, зачем откладывать в отдельный кофр эту прекрасную желтую блузочку в обтяжку. Почему бы не оставить в гардеробе юбку «прощай молодость» и джинсовые шорты?
Я не давлю. Я думаю. Если для человека расставание с вещами – стресс, поможет только одно – новые вещи. Вика уговаривает Лару довериться ей и закрыть глаза – и сваливает в кофр половину привезенных вещей, акцентируясь на коротких юбочках.
Но Лариса с громкими охами возвращает все юбки назад. Она причитает, что ноги – это ее главная гордость. Не так долго ей осталось их «носить» в красивом виде. И Лара хочет продлить это счастье до победного.
Тогда мне в голову приходит мысль. У меня сохранились две абсолютно новые, еще с ярлычками, вещи из гардероба в стиле «корейская леди». Была у меня клиентка – девушка таких же пропорций, что и Лариса.
От покупок остались мятного цвета блуза и строгие черные брюки. Я попросту забыла вернуть их в магазин и решила продать онлайн. Пока приношу только блузу. Хорошего понемногу.
У Ларисы есть белые полуботинки на тонком каблучке. Они идеальны. Достаю из кофра одну из юбок, кожаную, хорошего качества. К тому же она закрывает колени и оканчивается на самой комплиментарной части ноги, чем ее очень хорошо подчеркивает.
Молча подаю вещи Ларе. Та обрывает свою прочувственную речь и кивает. Ей уже любопытно.
Блуза сделана из шифона, у шеи небольшие рюши, рукав длинный фонариком. Заодно такой силуэт зрительно увеличивает объем верха. Такие вещи стали популярны благодаря росту интереса к азиатскому стилю. Корейская женщина свободно открывает ноги. Ноги… это просто ноги, а вот открытые плечи в повседневной жизни – табу, слишком сексуально.
Белье у Лары красивое, качественное. Блуза прекрасно садится на резко выделяющиеся ключицы, сглаживая силуэт и скрывая возрастные изменения.
— Сегодня сходи вот так, — говорю я. — Компромисс, окей? Посмотри на реакцию окружающих. Вот, еще…
Я набрасываю на плечи Лары ее же белый кардиган с пастельными полосами цвета. Раньше он смотрелся на ней совершенно банально, но «начинка» из блузы и юбка меняет все восприятие.
Лара прохаживается по комнате, придерживая кардиган на плечах.
— Нужна кожаная куртка, — заключаю я, — косуха вполне подойдет. Купим шелковые шарфы. Впадинку на горле, прости, нужно немного прикрывать.
Макияж тоже делаю азиатский – очень легкий, с блеском вместо помады. Виктория и Тамара ошеломленно вздыхают.
— Да твою ж дивизию! — проникновенно восклицает Вика. — Миссис Элегантность! Ну, поверила теперь?
Это вопрос к Ларисе.
— Девочки, самое интересное, но я чувствую себя, как рыба в воде, — задумчиво говорит Лара. — А ведь мне всегда тяжело даются покупки обновок.
— За это и зацепимся, — киваю я.
Дамы уезжают, оставляя шлейф духов. Я падаю в кресло на кухне у окна. Устала. Лень даже чаю приготовить. Но эта работа… она спасает.
В голову вдруг приходит мысль, что Марк скоро меня найдет. Я не знаю, как, но он сможет. Никитку своего к ноге призовет, а у того куча связей. Или сам.
Еще неделей раньше я втайне надеялась, что он приедет и заберет меня. Назовет себя болваном, извинится… Но есть статьи в интернете. И уверенность, что лучше не будет. Даже если мы помиримся.
Я никогда не смогу ему доверять. Никогда. И зачем мне жизнь с вечной тяжестью на душе? Не хочу.
Никита подъезжает к пекарне Виктории Колесниковой. Даже заходит внутрь. Покупает хлеб, с интересом оглядывается и расспрашивает о хозяйке, якобы он владелец здания под инфраструктуру района в пригороде и ищет арендаторов.
Сотрудники не болтливы, но в разговоре проскальзывает информация: хозяйка – дама серьезная, в последнее время поднялась и преобразилась. Значит, будет расширять бренд.
Никите с гордостью показывают недавнее фото с администрацией поселка на стене коридора в подсобку. Мол, вклад в развитие и так далее.
Да, эта красивая элегантная женщина с букетом и та, фотку которой ему сбросила продавщица из «Элегии», существенно различаются. Значит, Вера взяла клиентку.
Раньше она много занималась переделкой гардеробов, участвовала в нескольких телешоу. Ее начали узнавать на улице, и она говорила, что это добавляет популярности «Фэбу». На своем закрытом аккаунте Вера брала женщина в марафоны, иногда бесплатные, обязательно вставляла одну из моделей бренда в капсулу и часто ссылалась на новые коллекции.
Никита часто задумывался: а представляла ли она, сколько рекламы дает Ростоцкому? А представляет ли сейчас, насколько ее уход навредил «Фэбу»? Когда Вера отошла от марафонов, перестала мелькать на шоу и в интернете и вплотную занялась созданием собственного бренда, рейтинг компании существенно упал.
Это же простая аналитика! Ну почему Ростоцкий ее не видел? Вера, будь она понаглее, могла бы шантажировать Марка своим уходом. Если бы Ростоцкий не привык видеть ее частью «Фэба», не перестал замечать ее вклад, он бы сделал ставку на Веру, а не на Кулешова. Ну затянул бы поясок, рано или поздно все бы сбалансировалось.
Но Марк забыл, как жить по средствам. Впрочем, Никита тоже. Поэтому он, предвидя, что «Фэб» может выбраться из ямы, немного ускорил падение компании. Слегка. Чтобы Кулешовым было легче подобраться.
Нет, Марка они с голым задом не оставят… если, разумеется, Кристине не надоест идея стать модным модельером. А если надоест… ты сам виноват, Ростоцкий.
Никита размышляет, сидя в машине. Он подъехал к дому Колесниковой. Двухэтажный коттедж, высокий забор, тишина… Сколько еще ждать? Не факт, что Вера живет у этой… Виктории. Это было бы слишком. Не то чтобы Новикова была нелюдима – нет, просто она очень избирательно относится к кругу общения. Ей тоже хватило и хейтерства, и зависти коллег.
Ее почти нет в соцсетях, несмотря на популярность, которая еще не угасла. И общаться так близко с незнакомыми людьми она бы не стала.
С другой стороны, она ушла ни с чем. Даже машина – сестры, как выяснил Костя. У матери Вера не появляется. И это объяснимо. Марку выставлен ультиматум – никакого общения, а он бы искал ее у родных.
Вера сейчас очень уязвима. Возможно, Викторию она знает давно. Для подруги – разница в возрасте велика, но могут быть неизвестные родственные связи. Или дружеские, со стороны мамы.
Хлеб из пекарни «Булочка» пахнет неимоверно вкусно. Никита не выдерживает и впивается в него зубами. Потрясающе! К такому хлебу ничего больше и не нужно – на нем уже есть сыр, ветчина, помидоры, зелень. Никита запивает багет минеральной водой.
А ведь он помнет вкус этого хлеба. Удивительно, но этот рецепт как будто принесен из его детства. Они с сестрой никогда не могли нормально наесться. Соседка их подкармливала, но у нее было двое своих пацанов. Она пекла вот такой хлеб с козьим сыром и мелко нарезанными овощами. Каким же он был вкусным!
Главным было не приносить его домой. Он пах на всю квартиру, и родителям хватало мозгов отыскать заначку детей. Они сжирали все. Под водку.
Старший брат уехал на Дальний Восток. Что стало с сестрой, Никита не знал. Они потеряли связь, когда родители умерли. Проскурин тогда просто отправил деньги тете Томе. Он порывался позвонить соседке, но все время что-то мешало. А потом она, видимо, сменила номер.
Это сколько Катьке сейчас? Пятнадцать? Шестнадцать? Что ж, по любому сестра должна быть в детдоме, если брат не забрал. Родни у них нет. Если была какая-то, то давно отвернулась от алкашей, раз на похороны никто не приехал. Но не Никите же было Катьку к себе везти. Он тогда только жизнь начинал.
Нужно было бы сеструху найти. Но как же стремно будет смотреть ей в глаза! Зато квартира, наверное, останется Катьке. Это всегда Проскурина успокаивало.
Ворота внезапно открываются, и Никита вцепляется в руль. Машина Веры выезжает из двора. Сама Вера не за рулем, сидит рядом с водителем, темноволосой женщиной лет сорока пяти. Та что-то говорит пассажирке, Вера кивает в ответ. Она бледна, это видно даже через боковое стекло.
Никита трогается с места. Теперь главное, не потерять цель. Автомобиль сноровисто ныряет в гущу машин на шоссе, огибает город по кольцевой, выезжает в новый микрорайон, останавливается… у Центра гинекологии и материнства.
Женщина выскакивает сама и помогает Вере выйти. Та выглядит нехорошо и даже на несколько минут опирается о капот. Незнакомая дама отводит Новикову внутрь здания, выходит одна, начинает нервно прогуливается у крыльца.
Никита, затаив дыхание, смотрит на здание. Это… это значит то, что он только что подумал? Или… у Веры что-то с женским здоровьем? Но Проскурин больше склоняется к первому. И это все меняет. К лучшему или худшему?
Не знаю, зачем я полезла гуглить новости «Фэба», но ощущения, словно меня порезали по живому.
Сижу и тупо гляжу в окно. Статья на планшете помигивает яркими рекламными баннерами.
Журнал «Кутюрье». Опять и опять мазохистски перечитываю статью.
«Санкции нанесли существенный урон рынку отечественного производства одежды и обуви. Так ли это? Наш эксперт Валерий Родивный попытался разобраться в ситуации в мире моды на примере отечественного гиганта «Золотая нить». Дать нам интервью любезно согласились владелец корпорации Станислав Сергеевич Кулешов и его дочь, молодой, но перспективный дизайнер одежды Кристина Станиславовна Кулешова.
— Добрый день, Станислав Сергеевич. Теперь уже корпорации, не так ли? Компания впервые выдвинулась на рынок готовой одежды, до этого вы занимались выпуском тканей и аксессуаров для шитья.
— Совершенно верно. Наша недавняя покупка – бренд отечественной одежды «Фэб». Заинтересовались молодыми, перспективными ребятами, и, оказалось, что нам по пути. Взяли их, так сказать, под крыло. В наше время выжить поможет только объединение. Это мое мнение, подтвержденное годами работы на рынке.
— Насколько «под крыло»? Будет ли ребрендинг, слияние или…?
— Мы уважаем независимость и интересы команды «Фэба»…»
Дальше чушь. Туманная чушь. О том, каким независимым останется «Фэб».
Нет, не останется. Нельзя разделить интересы внешней «оболочки» и внутреннего механизма. «Золотая нить» будет диктовать путь хотя бы в том, что разрешит «Фэбу» работать исключительно на своих тканях.
Это не плохо – это полная перестройка системы. Нужны люди, которые умеют работать на «азии», а не «европе». Нужно понимание специфики тканей.
А еще это возможность диктовать свои правила. И я читаю дальше, чувствуя, как начинает покалывать в голове. Интервью дает Кристина. Ее фото еще раз убеждает меня в угрозе, зависшей над «Фэбом» – как такая женщина может понять нужды простых людей с их рутинными нуждами? – и интервью это подтверждает.
« — Да, потребуются изменения.
— Настолько масштабные?
Моя собеседница смеется:
— Грандиозные. К сожалению, мы вынуждены констатировать, что «Фэб» больше не идет в ногу со временем. Многие модельеры компании, такие как Вера Новикова, Антон Житницкий, остались в прошедшей эпохе, с пандемией и принципами минимализма. Вещи трансформеры, капсулы… это скучно! Однако на дворе новый век, усталости от ограничений. Посмотрите на последние коллекции от «Диор», «Боттега венета» и «Гермес». На коллекцию от «Тодс». Яркость, силуэты а-ля пятидесятые. Люди устали от заурядных капсульных луков. Женщина сейчас возвращает свои позиции. В моде изящность и женственность. Декольте, пышные юбки и приталенные жакеты. Оверсайз и балахоны… думаю, они скоро совсем отойдут. Пришло время нового взгляда.
— Но одежда «Фэба» пользуется огромной популярностью на маркетах.
— Конечно. За счет снижения сложности пошива и стоимости. У нас другая цель. Мы хотим одевать не только офисных служащих, домохозяек с детьми и бизнес-леди. Мы хотим воспеть Женщину с большой буквы, соблазнительную, очаровательную, чарующую, хозяйку лучших вечеринок вечернего города, модную леди на шпильке. Почему мы стали забывать об этой стороне жизни? Маятник качнулся, и мы не должны отставать.
— Очень интересно!»
Да, очень. Кристина попытается занять свое место в сегменте «haute couture». Ей нужно блистать на подиумах, выходя за моделью в платье невесты… и самой стать этой моделью.
А «Фэб» потеряет самых преданных поклонников, простых женщин, которым важно иметь хороший лук здесь и сейчас: одновременно и на работе, и дома, и в детском садике, и на родительских собраниях, и на скромных семейных вечеринках, да, и на не скромных молодежных тоже.
Стараюсь выкинуть все это из головы. Спускаюсь. На кухне возится Лариса. Она что-то говорит, смеясь, рассказывает какую-то забавную историю с внуками Тамары, которые говорили с ней сегодня по видеосвязи. Я киваю, пью воду и не могу напиться. Боль нарастает, и теперь это не только голова… но и грудь, и сердце, и живот. Со стоном опускаюсь на стул.
Лариса зовет Тамару. Вместе они стараются выяснить, что со мной. Но я улетаю… куда-то… сознание трепещет на тонкой ниточке, которая соединяет меня с реальностью.
Пытаюсь объяснить. Страх не дает нормально говорить. Только не это! Только не малыш! Зачем я это читала? Господи, пусть с маленьким все будет хорошо!
Каким-то образом оказываюсь в машине Ларисы. Не помню, как дошла.
— Дыши! — говорит Лара. — Вдыхай и на выдохе считай до семи. Выдох должен быть направлен в низ живота.
Пытаюсь. Помогает. Головокружение медленно проходит, но мне все еще плохо.
В больнице быстро определяют причину недомогания – пониженное давление, резкое сужение сосудов. Да, это моя основная реакция на переживания, в вузе на экзамене меня, помнится, однажды откачивали нашатырем. А страх вызвал еще больший стресс. Такие вещи крайне опасны, объясняет врач. Сейчас, на ранних сроках, – особенно.
— Вот видишь!
— Но это в июле, — я улыбаюсь.
— Ничего, как раз присмотришься, оценишь, мы поможем.
Что оценю? Возможность участия? Мне вообще-то рожать в апреле-мае. Лариса об этом знает, но в ее лице уверенность, что к этому времени все образуется.
Соглашаюсь поехать. Вика что-то говорит о старом доме мужа. Но Лариса категорично ее обрывает – только у нее! Дом огромный! Места хватит всем.
В знак согласия поднимаем чашки с зеленым чаем. Нам дают две недели на сборы. К этому моменту должен решиться вопрос аренды для нового кафе Вики.
Подруги продолжают изумляться каждому новому наряду Виктории.
Сегодня они едут в одну из пекарен Вики. Тамара хочет заказать торт домой.
Хозяйка дома торжественно спускается вниз. На Виктории широкие переливающиеся брюки цвета кардамон, белый топ, темно-серый пиджак и горчичное пальто.
Сумка по-своему очень эффектная, при том универсальная – черная замшевая с деревянными ручками. Я долго ломала голову, на какой модели остановиться, и выбрала эту. В минус ей – замша, ей требуется уход. В плюс – всепогодность, если дама на машине и пользуется водоотталкивающим спреем для нежных тканей.
Отмечаю, что Вике все-таки не хватает аксессуаров. Шарфы, пояса и украшения нельзя выбирать онлайн. Нам предстоит поездка в город.
А пока мы вчетвером хищно нападаем на гардероб Ларисы. Я так и думала, что будет тяжело. Лара абсолютно не видит себя со стороны. Ну, может, не абсолютно, раз обратилась за помощью, но это сложный случай.
Она не видит причин, зачем откладывать в отдельный кофр эту прекрасную желтую блузочку в обтяжку. Почему бы не оставить в гардеробе юбку «прощай молодость» и джинсовые шорты?
Я не давлю. Я думаю. Если для человека расставание с вещами – стресс, поможет только одно – новые вещи. Вика уговаривает Лару довериться ей и закрыть глаза – и сваливает в кофр половину привезенных вещей, акцентируясь на коротких юбочках.
Но Лариса с громкими охами возвращает все юбки назад. Она причитает, что ноги – это ее главная гордость. Не так долго ей осталось их «носить» в красивом виде. И Лара хочет продлить это счастье до победного.
Тогда мне в голову приходит мысль. У меня сохранились две абсолютно новые, еще с ярлычками, вещи из гардероба в стиле «корейская леди». Была у меня клиентка – девушка таких же пропорций, что и Лариса.
От покупок остались мятного цвета блуза и строгие черные брюки. Я попросту забыла вернуть их в магазин и решила продать онлайн. Пока приношу только блузу. Хорошего понемногу.
У Ларисы есть белые полуботинки на тонком каблучке. Они идеальны. Достаю из кофра одну из юбок, кожаную, хорошего качества. К тому же она закрывает колени и оканчивается на самой комплиментарной части ноги, чем ее очень хорошо подчеркивает.
Молча подаю вещи Ларе. Та обрывает свою прочувственную речь и кивает. Ей уже любопытно.
Блуза сделана из шифона, у шеи небольшие рюши, рукав длинный фонариком. Заодно такой силуэт зрительно увеличивает объем верха. Такие вещи стали популярны благодаря росту интереса к азиатскому стилю. Корейская женщина свободно открывает ноги. Ноги… это просто ноги, а вот открытые плечи в повседневной жизни – табу, слишком сексуально.
Белье у Лары красивое, качественное. Блуза прекрасно садится на резко выделяющиеся ключицы, сглаживая силуэт и скрывая возрастные изменения.
— Сегодня сходи вот так, — говорю я. — Компромисс, окей? Посмотри на реакцию окружающих. Вот, еще…
Я набрасываю на плечи Лары ее же белый кардиган с пастельными полосами цвета. Раньше он смотрелся на ней совершенно банально, но «начинка» из блузы и юбка меняет все восприятие.
Лара прохаживается по комнате, придерживая кардиган на плечах.
— Нужна кожаная куртка, — заключаю я, — косуха вполне подойдет. Купим шелковые шарфы. Впадинку на горле, прости, нужно немного прикрывать.
Макияж тоже делаю азиатский – очень легкий, с блеском вместо помады. Виктория и Тамара ошеломленно вздыхают.
— Да твою ж дивизию! — проникновенно восклицает Вика. — Миссис Элегантность! Ну, поверила теперь?
Это вопрос к Ларисе.
— Девочки, самое интересное, но я чувствую себя, как рыба в воде, — задумчиво говорит Лара. — А ведь мне всегда тяжело даются покупки обновок.
— За это и зацепимся, — киваю я.
Дамы уезжают, оставляя шлейф духов. Я падаю в кресло на кухне у окна. Устала. Лень даже чаю приготовить. Но эта работа… она спасает.
В голову вдруг приходит мысль, что Марк скоро меня найдет. Я не знаю, как, но он сможет. Никитку своего к ноге призовет, а у того куча связей. Или сам.
Еще неделей раньше я втайне надеялась, что он приедет и заберет меня. Назовет себя болваном, извинится… Но есть статьи в интернете. И уверенность, что лучше не будет. Даже если мы помиримся.
Я никогда не смогу ему доверять. Никогда. И зачем мне жизнь с вечной тяжестью на душе? Не хочу.
Глава 20
Никита подъезжает к пекарне Виктории Колесниковой. Даже заходит внутрь. Покупает хлеб, с интересом оглядывается и расспрашивает о хозяйке, якобы он владелец здания под инфраструктуру района в пригороде и ищет арендаторов.
Сотрудники не болтливы, но в разговоре проскальзывает информация: хозяйка – дама серьезная, в последнее время поднялась и преобразилась. Значит, будет расширять бренд.
Никите с гордостью показывают недавнее фото с администрацией поселка на стене коридора в подсобку. Мол, вклад в развитие и так далее.
Да, эта красивая элегантная женщина с букетом и та, фотку которой ему сбросила продавщица из «Элегии», существенно различаются. Значит, Вера взяла клиентку.
Раньше она много занималась переделкой гардеробов, участвовала в нескольких телешоу. Ее начали узнавать на улице, и она говорила, что это добавляет популярности «Фэбу». На своем закрытом аккаунте Вера брала женщина в марафоны, иногда бесплатные, обязательно вставляла одну из моделей бренда в капсулу и часто ссылалась на новые коллекции.
Никита часто задумывался: а представляла ли она, сколько рекламы дает Ростоцкому? А представляет ли сейчас, насколько ее уход навредил «Фэбу»? Когда Вера отошла от марафонов, перестала мелькать на шоу и в интернете и вплотную занялась созданием собственного бренда, рейтинг компании существенно упал.
Это же простая аналитика! Ну почему Ростоцкий ее не видел? Вера, будь она понаглее, могла бы шантажировать Марка своим уходом. Если бы Ростоцкий не привык видеть ее частью «Фэба», не перестал замечать ее вклад, он бы сделал ставку на Веру, а не на Кулешова. Ну затянул бы поясок, рано или поздно все бы сбалансировалось.
Но Марк забыл, как жить по средствам. Впрочем, Никита тоже. Поэтому он, предвидя, что «Фэб» может выбраться из ямы, немного ускорил падение компании. Слегка. Чтобы Кулешовым было легче подобраться.
Нет, Марка они с голым задом не оставят… если, разумеется, Кристине не надоест идея стать модным модельером. А если надоест… ты сам виноват, Ростоцкий.
Никита размышляет, сидя в машине. Он подъехал к дому Колесниковой. Двухэтажный коттедж, высокий забор, тишина… Сколько еще ждать? Не факт, что Вера живет у этой… Виктории. Это было бы слишком. Не то чтобы Новикова была нелюдима – нет, просто она очень избирательно относится к кругу общения. Ей тоже хватило и хейтерства, и зависти коллег.
Ее почти нет в соцсетях, несмотря на популярность, которая еще не угасла. И общаться так близко с незнакомыми людьми она бы не стала.
С другой стороны, она ушла ни с чем. Даже машина – сестры, как выяснил Костя. У матери Вера не появляется. И это объяснимо. Марку выставлен ультиматум – никакого общения, а он бы искал ее у родных.
Вера сейчас очень уязвима. Возможно, Викторию она знает давно. Для подруги – разница в возрасте велика, но могут быть неизвестные родственные связи. Или дружеские, со стороны мамы.
Хлеб из пекарни «Булочка» пахнет неимоверно вкусно. Никита не выдерживает и впивается в него зубами. Потрясающе! К такому хлебу ничего больше и не нужно – на нем уже есть сыр, ветчина, помидоры, зелень. Никита запивает багет минеральной водой.
А ведь он помнет вкус этого хлеба. Удивительно, но этот рецепт как будто принесен из его детства. Они с сестрой никогда не могли нормально наесться. Соседка их подкармливала, но у нее было двое своих пацанов. Она пекла вот такой хлеб с козьим сыром и мелко нарезанными овощами. Каким же он был вкусным!
Главным было не приносить его домой. Он пах на всю квартиру, и родителям хватало мозгов отыскать заначку детей. Они сжирали все. Под водку.
Старший брат уехал на Дальний Восток. Что стало с сестрой, Никита не знал. Они потеряли связь, когда родители умерли. Проскурин тогда просто отправил деньги тете Томе. Он порывался позвонить соседке, но все время что-то мешало. А потом она, видимо, сменила номер.
Это сколько Катьке сейчас? Пятнадцать? Шестнадцать? Что ж, по любому сестра должна быть в детдоме, если брат не забрал. Родни у них нет. Если была какая-то, то давно отвернулась от алкашей, раз на похороны никто не приехал. Но не Никите же было Катьку к себе везти. Он тогда только жизнь начинал.
Нужно было бы сеструху найти. Но как же стремно будет смотреть ей в глаза! Зато квартира, наверное, останется Катьке. Это всегда Проскурина успокаивало.
Ворота внезапно открываются, и Никита вцепляется в руль. Машина Веры выезжает из двора. Сама Вера не за рулем, сидит рядом с водителем, темноволосой женщиной лет сорока пяти. Та что-то говорит пассажирке, Вера кивает в ответ. Она бледна, это видно даже через боковое стекло.
Никита трогается с места. Теперь главное, не потерять цель. Автомобиль сноровисто ныряет в гущу машин на шоссе, огибает город по кольцевой, выезжает в новый микрорайон, останавливается… у Центра гинекологии и материнства.
Женщина выскакивает сама и помогает Вере выйти. Та выглядит нехорошо и даже на несколько минут опирается о капот. Незнакомая дама отводит Новикову внутрь здания, выходит одна, начинает нервно прогуливается у крыльца.
Никита, затаив дыхание, смотрит на здание. Это… это значит то, что он только что подумал? Или… у Веры что-то с женским здоровьем? Но Проскурин больше склоняется к первому. И это все меняет. К лучшему или худшему?
Глава 21
Не знаю, зачем я полезла гуглить новости «Фэба», но ощущения, словно меня порезали по живому.
Сижу и тупо гляжу в окно. Статья на планшете помигивает яркими рекламными баннерами.
Журнал «Кутюрье». Опять и опять мазохистски перечитываю статью.
«Санкции нанесли существенный урон рынку отечественного производства одежды и обуви. Так ли это? Наш эксперт Валерий Родивный попытался разобраться в ситуации в мире моды на примере отечественного гиганта «Золотая нить». Дать нам интервью любезно согласились владелец корпорации Станислав Сергеевич Кулешов и его дочь, молодой, но перспективный дизайнер одежды Кристина Станиславовна Кулешова.
— Добрый день, Станислав Сергеевич. Теперь уже корпорации, не так ли? Компания впервые выдвинулась на рынок готовой одежды, до этого вы занимались выпуском тканей и аксессуаров для шитья.
— Совершенно верно. Наша недавняя покупка – бренд отечественной одежды «Фэб». Заинтересовались молодыми, перспективными ребятами, и, оказалось, что нам по пути. Взяли их, так сказать, под крыло. В наше время выжить поможет только объединение. Это мое мнение, подтвержденное годами работы на рынке.
— Насколько «под крыло»? Будет ли ребрендинг, слияние или…?
— Мы уважаем независимость и интересы команды «Фэба»…»
Дальше чушь. Туманная чушь. О том, каким независимым останется «Фэб».
Нет, не останется. Нельзя разделить интересы внешней «оболочки» и внутреннего механизма. «Золотая нить» будет диктовать путь хотя бы в том, что разрешит «Фэбу» работать исключительно на своих тканях.
Это не плохо – это полная перестройка системы. Нужны люди, которые умеют работать на «азии», а не «европе». Нужно понимание специфики тканей.
А еще это возможность диктовать свои правила. И я читаю дальше, чувствуя, как начинает покалывать в голове. Интервью дает Кристина. Ее фото еще раз убеждает меня в угрозе, зависшей над «Фэбом» – как такая женщина может понять нужды простых людей с их рутинными нуждами? – и интервью это подтверждает.
« — Да, потребуются изменения.
— Настолько масштабные?
Моя собеседница смеется:
— Грандиозные. К сожалению, мы вынуждены констатировать, что «Фэб» больше не идет в ногу со временем. Многие модельеры компании, такие как Вера Новикова, Антон Житницкий, остались в прошедшей эпохе, с пандемией и принципами минимализма. Вещи трансформеры, капсулы… это скучно! Однако на дворе новый век, усталости от ограничений. Посмотрите на последние коллекции от «Диор», «Боттега венета» и «Гермес». На коллекцию от «Тодс». Яркость, силуэты а-ля пятидесятые. Люди устали от заурядных капсульных луков. Женщина сейчас возвращает свои позиции. В моде изящность и женственность. Декольте, пышные юбки и приталенные жакеты. Оверсайз и балахоны… думаю, они скоро совсем отойдут. Пришло время нового взгляда.
— Но одежда «Фэба» пользуется огромной популярностью на маркетах.
— Конечно. За счет снижения сложности пошива и стоимости. У нас другая цель. Мы хотим одевать не только офисных служащих, домохозяек с детьми и бизнес-леди. Мы хотим воспеть Женщину с большой буквы, соблазнительную, очаровательную, чарующую, хозяйку лучших вечеринок вечернего города, модную леди на шпильке. Почему мы стали забывать об этой стороне жизни? Маятник качнулся, и мы не должны отставать.
— Очень интересно!»
Да, очень. Кристина попытается занять свое место в сегменте «haute couture». Ей нужно блистать на подиумах, выходя за моделью в платье невесты… и самой стать этой моделью.
А «Фэб» потеряет самых преданных поклонников, простых женщин, которым важно иметь хороший лук здесь и сейчас: одновременно и на работе, и дома, и в детском садике, и на родительских собраниях, и на скромных семейных вечеринках, да, и на не скромных молодежных тоже.
Стараюсь выкинуть все это из головы. Спускаюсь. На кухне возится Лариса. Она что-то говорит, смеясь, рассказывает какую-то забавную историю с внуками Тамары, которые говорили с ней сегодня по видеосвязи. Я киваю, пью воду и не могу напиться. Боль нарастает, и теперь это не только голова… но и грудь, и сердце, и живот. Со стоном опускаюсь на стул.
Лариса зовет Тамару. Вместе они стараются выяснить, что со мной. Но я улетаю… куда-то… сознание трепещет на тонкой ниточке, которая соединяет меня с реальностью.
Пытаюсь объяснить. Страх не дает нормально говорить. Только не это! Только не малыш! Зачем я это читала? Господи, пусть с маленьким все будет хорошо!
Каким-то образом оказываюсь в машине Ларисы. Не помню, как дошла.
— Дыши! — говорит Лара. — Вдыхай и на выдохе считай до семи. Выдох должен быть направлен в низ живота.
Пытаюсь. Помогает. Головокружение медленно проходит, но мне все еще плохо.
В больнице быстро определяют причину недомогания – пониженное давление, резкое сужение сосудов. Да, это моя основная реакция на переживания, в вузе на экзамене меня, помнится, однажды откачивали нашатырем. А страх вызвал еще больший стресс. Такие вещи крайне опасны, объясняет врач. Сейчас, на ранних сроках, – особенно.
