- Мне пока резона нет ее грохать. Выполнишь свою часть сделки – разойдемся. Я ж не зверь, - ухмыльнулся бандит, - документы где?
Грозный кивнул на портфель у своих ног.
- Неси сюда.
- Тебе нужно. Иди и возьми.
- Все еще борзеешь. Видимо плохо вчерашний урок запомнил, - осклабился бандит.
- Поверь, Марков, я так запомнил, что тебе всю жизнь икаться будет, - Володарский, чувствуя, что стоящий рядом мужчина готов сорваться, шагнул и сжал его плечо. Призывая не обострять конфликт. Еще не время.
- Лавриков, - позвал Марков неприметного мужичка, который испуганно озирался по сторонам, - поди, возьми портфель. Все что там - теперь мое будет. Так что проверь как следует. И жди премию за хорошую работу!
Мужичок, опасливо втянув голову в плечи, подошел к Грозному, цапнул портфель и едва не рысью отбежал к машине Маркова. Достал документы и начал просматривать их дин за другим. После его одобрительного кивка, Марков ставил размашистые росписи и лихо шлепал печати. Настроение поднималось каждую минуту. Ха! Думали переиграли его, списали со счетов. Обобрали до нитки. Выкусите, рожи интеллигентские! Всех перехитрил, из тупиковой ситуации вывернулся.
С Володарским, конечно, неувязочка вышла. Этот… как его… форс-мажор! Кто ж знал, что его жена под руку подвернется, а идиоты ее с собой прихватят. Хотя – так даже лучше: вот, Володарский личным присутствием, как гарант выступает: что документы подписаны добровольно и оспаривать подписи никто не будет. Как же приятно, однако! Обобрать до нитки эту надменную морду Грозецкого! Приятнее только его бабе на спине свою фамилию царапать. Теперь каждый раз как этот нищеброд девку трахать будет – глядь, а тут его, Маркова, фамилия перед глазами. Ха! От этой мысли стало еще веселее. Закончив подписывать солидную пачку документов, великодушно позволил своему адвокату передать экземпляры Грозному. Как свидетельство того, что Иван только что стал нищим.
Правда по спине пробежал опасливый холодок: слишком пронзительно смотрели мужчины – и молодой, и постарше. Черт, надо будет задобрить Володарского, как следует. Может брюликов его жене подкинуть? Или мазню какую подороже для галереи? А что – деньжата-то теперь имеются!
- Дело сделано, позвольте откланяться. Вера Станиславовна со мной едет. Как высажу, она позвонит и назовет адрес. Никакого обмана, как и обещал. Да, и это… убирать меня резона нет, я подстраховался. Если со мной что случится – все имущество перейдет государству. Так что тебе, солдатик, обратно ничего не вернуть. Но ты не грусти: молодой, еще заработаешь. На крайняк, медальки свои продашь. Или охранником в маркет пойдешь, а девочка твоя – на кассу, - заржал Марков.
- Ехал бы ты по добру, по здорову. Пока можешь. И на дороге внимательнее будь.
- Угрожаешь что ли? – оскалился бандит.
- Марков, езжай уже. Я хочу вернуть свою жену. А Грозецкий ту, за которую только что отдал все, - веско осадил его Володарский.
- Только из-за того, что уважаемый человек попросил. Счастливо всем оставаться. И не обессудьте Владимир Михайлович, ваша жена, не при чем была. Исполнители оплошали.
- Мы ждем звонка, - процедил Володарский.
- Я уехал. Но чтоб никакой слежки. Стрелять буду без предупреждения, - хмыкнув на прощание, Марков запрыгнул в авто. Взметнув клубы пыли, машины агрессивно стартовали. И уже через несколько секунд скрылись из виду.
Теперь оставалось только ждать.
Никогда Грозный так остервенело не ждал обычного звонка, как в эти минуты. Сотни ужасов насчет его девочки крутились в голове. Знал, что будет убивать с особой жестокостью за каждую ее слезинку. Она не должна страдать! Его лучик, его нежность, его сгусток счастья. Пусть только малышка будет жива, со всем остальным он справится.
Звонок раздался минут через 15. Вера взволнованно сообщила адрес дома в деревеньке в тридцати километрах от них.
- Вера Станиславовна, вы знаете где вас высадили?
- Заправка какая-то, я сейчас уточню. Вы не волнуйтесь, меня заберет муж. Ванечка, пожалуйста, езжайте быстрее за девочкой. Она очень плоха.
Грозный едва не взвился.
- Что с ней? Что он с ней сделал? Что-то… физическое?
- Только морально, но даже мне стало не по себе. Этот садист несколько крутил запись вашего разговора. Где вы называли ее «постельной грелкой» и «копеечным козырем». Убеждал, что вы за ней не приедете.
- Я разберусь, – мужчины, быстро пожав друг другу руки, сели по машинам. Каждый поехал за своей женщиной.
Уже на подъезде к деревеньке машины, по приказу Кости, остановились.
- В чем дело?
- Ты реально веришь, что Марков добровольно отдаст нам малышку?
- Он получил, что хотел.
- Вряд ли удержится от гадости напоследок. Подожди, проверим обстановку. Паучара, что у тебя? – спросил Волчара в наушник.
- На позиции. Вижу дом. Развалина. Вокруг чисто. Таааак. А на чердаке – ждун с винтовкой.
- Нам бы его живым.
- Сделаем. Жду команды.
- Парни, работаем! Паучара – огонь «да!»
Дальше пошла привычная работа. Кроме одиночного хлопка снайперской винтовки, парни, рассыпавшиеся для штурма, сопротивления не встретили. Не считая нескольких растяжек, которые сразу же обезвредили.
Грозный ворвался в дом одним из первых. Несколько парней влетели на чердак за незадачливым нападающим, а он остался внизу. Осмотрелся по сторонам – пусто. Рывок дверцы подвала, кто-то подсвечивает фонарем узкую лестницу, у подножья которой лежит, свернувшись клубочком…
- Веснушка… - выдыхает он и слетает вниз по корявым ступенькам. Одна рука осторожно поглаживает по волосам, вторая привычно проверяет пульс. Чертовы рефлексы! Облегченно выдыхает, после чего бережно поднимает бесценную ношу на руки, - живая! Ты слышишь меня, родная?
Вместо ответа она горестно вздыхает. Даже сквозь одежду, чувствует, как горит ее тело. Высоченная температура, полуобморочное состояние.
- Все закончилось. Возьми меня за шею, мое солнышко. Мы едем домой.
Грозный с девушкой на руках осторожно поднимается по скрипучей лестнице. Один за другим суровые мужики в камуфляже начинают отводить глаза. Он не сразу понял почему: ее разорванная на спине рубашка висит клочьями, обнажая залитую засохшей кровью спину. И корявые буквы ненавистной фамилии. Кто-то из ребят в полголоса выругался, кто-то сжал кулаки.
- Костя, мы в больницу.
Друг высунул голову из отверстия чердака.
- Как малышка?
- Жива. Остальное будет видно. У тебя что?
- А я тут своего зама нашел. Представляешь? Засел тут, меня ждал, гаденыш. Сейчас жив, но не совсем здоров. С ним разберусь и тоже к Сильвестру подъеду.
- На связи.
Паша помог Грозному усесться на сиденье и сам запрыгнул за руль. На простодушном лице застыла сердитая гримаса. Он, как и большинство парней, успели прикипеть к девочке шефа всей душой. И такое откровенное издевательство над беззащитной пленницей доводило злость до зашкаливающих величин.
Грозный прижимал к себе обессиленную чудачку, осторожно баюкая, как ребенка. Горячо благодаря небеса за то, что жива. Девушка временами проваливалась в забытьё, глаза были закрыты, только тело мелко дрожало в его руках. Он хотел стиснуть ее как можно крепче, прижать к себе изо всех сил. Но сейчас она была настолько хрупкой, что становилось страшно. Да и неизвестно, что с ней делал ублюдочный садист.
- Маленькая, моргни, если у тебя еще где-то болит. А то я с ума схожу, - прошептал он.
Вета горестно поджала обескровленные губы и спрятала лицо, уткнувшись в его пиджак.
- Как же я за тебя испугался! В жизни так не боялся, как за тебя, моя Веточка. Радость моя. Жизнь моя! На все согласен, только не пропадай, моя капелька. Не оставляй меня, иначе сдохну, - Грозный шептал о том, что наболело, не задумываясь, слышит она его или нет. Ему нужно было выговориться, выплеснуть хотя бы часть того, что яростно требовало выхода. То, что раньше не мог показать: его чувства, его слабость. Он всегда потешался, когда друзья говорили о чувствах. Для него это была глупость, непозволительно-бесполезная ерунда. И вот, получил полным столовским половником. Но ни за что он не хотел теперь обратно: в свою размеренную жизнь, к женщинам с твердым ценником.
У ехидного Сильвестра, который был владельцем клиники, но по старой памяти помогал своим подопечным, окаменело лицо, когда он услышал кого везет ему Грозный. Сам лично, на пару с проверенной медсестрой, встретил их в процедурном кабинете.
- Выйди.
- Нет, - мотнул головой Грозный.
- Черт упрямый. Ладно, оставайся.
Вету осторожно избавили от лохмотьев рубашки и юбки. Мелькнуло воспоминание о том, как она готовилась ко встрече с Володарской. Придирчиво выбирая эту завязывающуюся на талии белую рубашку и длинную, синюю, в тон глазам, юбку. Увидев ее, с трудом удержался от желания запереть девочку в доме. Слишком невинно-искушающим получился образ: длинная юбка, которую хотелось задрать до целомудренных хлопковых трусиков и рубашка с манящим узлом на пупке. Как она, смеясь, кружилась перед зеркалом, уворачиваясь от его жадных рук.
Сейчас одежда, которая привела его восторг, была испачканной и рваной. А сама девушка напоминала измятый цветок, на который безжалостно наступили сапогом. Глядя на то, как медсестра вместе с врачом обрабатывают израненную ножом спину, Грозный едва не стер себе зубы, сжимая челюсти от злости.
То ли из-за температуры, то ли из-за стресса, ее начало потряхивать. Она что-то бормочет, вперемежку со слезами. Сильвестр коротко называет препараты, медсестра ставит уколы, подключает капельницу. Закончив с медикаментозными действиями, влажными салфетками обтерла худенькое тело, попутно обработав раны и ссадины от взрыва беседки.
- Вань, девочку нужно оставить здесь.
- Насколько?
- Не знаю. Судя по всему, у нее шок. Станет яснее, когда придет в себя. Возможно, придется подключать седативные. Иначе у нее психика не выдержит.
- Тогда я остаюсь здесь.
- Но…
- Могу спать на полу, мне не привыкать. Глаз с нее больше не спущу.
- Эх… что с тобой делать – оставайся. Сейчас оденем одноразовую рубашку и повезем в палату.
- Я сам!
- Командовать будешь своими бойцами. Здесь – моя территория, - отрубил Сильвестр. Пришлось подчиниться.
Разумеется, для Веты выделили отдельную просторную палату. Рядом установили кушетку, на которой Грозный спал и работал, превратив во временный рабочий кабинет. Костя постарался максимум дел взять на себя, но некоторые вопросы приходилось согласовывать. Телефон стоял на беззвучном, Иван говорил в полголоса, изредка выходя из комнаты. Небритый и взлохмаченный Грозецкий ничем не напоминал сейчас лощеного героя светской хроники. Но ему было наплевать. Наплевать на все, кроме здоровья девушки на больничной кушетке.
Несколько раз в день в палату приходила медсестра, которая ежилась под пронзительным взглядом зеленых глаз. Он, словно хищник, с трудом переносил проникновение в свое логово. Да еще эти хмурые мордовороты перед дверью в палату, пугали медсестру до колик. Мало ей строгих указаний от самого Сильвестра Аристарховича. Словно тут кинозвезда какая лежит. Без лишних слов медсестра делала нужные процедуры и молча выходила.
Несмотря на протесты мужа, Володарская приезжала каждый день справиться о состоянии девушки. Ее глубоко потрясло случившееся. Как и то, что Вета, словно предчувствуя, запретила женщине вмешиваться в экзекуцию. Чтобы сама Володарская не пострадала. Женщина пыталась предложить оплатить лечение в любой заграничной клинике, но Грозный отказался. Он сам в состоянии позаботиться о здоровье своей женщины.
Следующие два дня пациентке кололи антибиотики, сбивали температуру и следили за состоянием. Оно не ухудшалось, что уже радовало. Дополнительные анализы показали, что кроме ссадин и рваных ран на спине, ничего угрожающего здоровью не было. Но Вета пока не приходила в себя.
Еще через день Сильвестр разрешил забрать девушку домой. Но сам вместе с медсестрой приезжал на процедуры и контролировал состояние пациентки. Уставший от неизвестности Грозный задергал его вопросами. Приходилось каждый раз терпеливо объяснять, что тут дело в седативах, который подключил врач, желая сберечь психику пациентки. Случившееся стало слишком большим потрясением для нервной системы девушки. Именно поэтому Сильвестр не спешил отменять препараты. Без назначенных успокоительных Вета наверняка пришла бы в себя, но с явно непредсказуемым результатом.
В свою очередь Грозному стало спокойнее, когда перевез малышку в дом. Даже несмотря на то, что больница была наводнена его людьми, а в палату никто кроме Сильвестра и назначенной медсестры не входил. Его бойцы весьма недобро косились на врачей из-за последних событий.
Главное, что начали развиваться события, которые Грозный с Володарским запустили с помощью адвоката. Первые три дня Марков демонстративно рассекал по городу, устроил пышный прием в своем доме, отмечая оглушительную победу. Чтобы показать кто в доме хозяин, лихим решением уволил руководство всех предприятий, полагая, что ему нужны свои люди на местах. Так было даже лучше: проверенные кадры не попали под дальнейшую раздачу.
Упоение победой продолжалось ровно три дня. А на четвертый, на всех предприятиях и заведениях началось единовременное нашествие людей Грозного. Вежливо, с юристами и документами на руках. Теми самыми, что Марков так лихо подписывал на заброшенном заводе. Согласно этим документам, предприятия после передачи в собственность новому владельцу в течение трех дней должны были показать удвоенную прибыль от деятельности. При невыполнении этого крошечного условия они возвращались предыдущему владельцу с выплатой суммы упущенной выгоды. Попытка куда-то «не пущать» была пресечена куда более хорошо подготовленными людьми Грозного. Приехавшему на разборки Маркову вооруженная до зубов охрана тыкала носом в копии им же подписанных договоров. И вот тут начались поиски адвоката. Который после удачно проведенной операции, через третьи страны и смену нескольких паспортов затаился. Но не на пляжах Доминиканы, а в тихой деревушке где-то в Австрии. Чего знать его бывший работодатель конечно же не мог.
Марков, поняв, что силой и привычным нахрапом переиграть не получится, не придумал ничего лучше, как обратиться к «очень влиятельным» людям. Об этом Грозному сообщили сразу двое: Володарский и Седой.
С первым они начали активно сотрудничать, когда Иван вернул деньги, выданные в качестве оплаты услуг адвоката. Сумма была немалая, но учитывая эффективность – инвестиции более чем оправданные.
Седой в свою очередь, был как всегда куда более чем в курсе. Все на той же лавочке в парке рассказал, что в город едет целая делегация во главе с самим Лёхой Питерским, который известен во всей стране и за ее пределами как чудовищно состоятельный и опасный Алексей Шувалов. Неизвестно что и кому пообещал Марков, какие старые кровные долги закрыл этой просьбой, но следовало быть максимально осторожным. Шувалов - хищник на вершине пищевой цепочки, мог не раздумывая закусить их городом и не вспомнить об этом завтра.
- Готовься, Грозный. Беседовать будут с вами по очереди. После чего решат: кто виноват и что делать.
- Где все будет происходить уже известно?
- Сложно сказать, - Седой стряхнул последние крошки с ладоней, - чтобы не создавать духоту в коллективе и ругань – скорее всего в разных местах.
Грозный кивнул на портфель у своих ног.
- Неси сюда.
- Тебе нужно. Иди и возьми.
- Все еще борзеешь. Видимо плохо вчерашний урок запомнил, - осклабился бандит.
- Поверь, Марков, я так запомнил, что тебе всю жизнь икаться будет, - Володарский, чувствуя, что стоящий рядом мужчина готов сорваться, шагнул и сжал его плечо. Призывая не обострять конфликт. Еще не время.
- Лавриков, - позвал Марков неприметного мужичка, который испуганно озирался по сторонам, - поди, возьми портфель. Все что там - теперь мое будет. Так что проверь как следует. И жди премию за хорошую работу!
Мужичок, опасливо втянув голову в плечи, подошел к Грозному, цапнул портфель и едва не рысью отбежал к машине Маркова. Достал документы и начал просматривать их дин за другим. После его одобрительного кивка, Марков ставил размашистые росписи и лихо шлепал печати. Настроение поднималось каждую минуту. Ха! Думали переиграли его, списали со счетов. Обобрали до нитки. Выкусите, рожи интеллигентские! Всех перехитрил, из тупиковой ситуации вывернулся.
С Володарским, конечно, неувязочка вышла. Этот… как его… форс-мажор! Кто ж знал, что его жена под руку подвернется, а идиоты ее с собой прихватят. Хотя – так даже лучше: вот, Володарский личным присутствием, как гарант выступает: что документы подписаны добровольно и оспаривать подписи никто не будет. Как же приятно, однако! Обобрать до нитки эту надменную морду Грозецкого! Приятнее только его бабе на спине свою фамилию царапать. Теперь каждый раз как этот нищеброд девку трахать будет – глядь, а тут его, Маркова, фамилия перед глазами. Ха! От этой мысли стало еще веселее. Закончив подписывать солидную пачку документов, великодушно позволил своему адвокату передать экземпляры Грозному. Как свидетельство того, что Иван только что стал нищим.
Правда по спине пробежал опасливый холодок: слишком пронзительно смотрели мужчины – и молодой, и постарше. Черт, надо будет задобрить Володарского, как следует. Может брюликов его жене подкинуть? Или мазню какую подороже для галереи? А что – деньжата-то теперь имеются!
- Дело сделано, позвольте откланяться. Вера Станиславовна со мной едет. Как высажу, она позвонит и назовет адрес. Никакого обмана, как и обещал. Да, и это… убирать меня резона нет, я подстраховался. Если со мной что случится – все имущество перейдет государству. Так что тебе, солдатик, обратно ничего не вернуть. Но ты не грусти: молодой, еще заработаешь. На крайняк, медальки свои продашь. Или охранником в маркет пойдешь, а девочка твоя – на кассу, - заржал Марков.
- Ехал бы ты по добру, по здорову. Пока можешь. И на дороге внимательнее будь.
- Угрожаешь что ли? – оскалился бандит.
- Марков, езжай уже. Я хочу вернуть свою жену. А Грозецкий ту, за которую только что отдал все, - веско осадил его Володарский.
- Только из-за того, что уважаемый человек попросил. Счастливо всем оставаться. И не обессудьте Владимир Михайлович, ваша жена, не при чем была. Исполнители оплошали.
- Мы ждем звонка, - процедил Володарский.
- Я уехал. Но чтоб никакой слежки. Стрелять буду без предупреждения, - хмыкнув на прощание, Марков запрыгнул в авто. Взметнув клубы пыли, машины агрессивно стартовали. И уже через несколько секунд скрылись из виду.
Теперь оставалось только ждать.
Никогда Грозный так остервенело не ждал обычного звонка, как в эти минуты. Сотни ужасов насчет его девочки крутились в голове. Знал, что будет убивать с особой жестокостью за каждую ее слезинку. Она не должна страдать! Его лучик, его нежность, его сгусток счастья. Пусть только малышка будет жива, со всем остальным он справится.
Звонок раздался минут через 15. Вера взволнованно сообщила адрес дома в деревеньке в тридцати километрах от них.
- Вера Станиславовна, вы знаете где вас высадили?
- Заправка какая-то, я сейчас уточню. Вы не волнуйтесь, меня заберет муж. Ванечка, пожалуйста, езжайте быстрее за девочкой. Она очень плоха.
Грозный едва не взвился.
- Что с ней? Что он с ней сделал? Что-то… физическое?
- Только морально, но даже мне стало не по себе. Этот садист несколько крутил запись вашего разговора. Где вы называли ее «постельной грелкой» и «копеечным козырем». Убеждал, что вы за ней не приедете.
- Я разберусь, – мужчины, быстро пожав друг другу руки, сели по машинам. Каждый поехал за своей женщиной.
Глава 38.
Уже на подъезде к деревеньке машины, по приказу Кости, остановились.
- В чем дело?
- Ты реально веришь, что Марков добровольно отдаст нам малышку?
- Он получил, что хотел.
- Вряд ли удержится от гадости напоследок. Подожди, проверим обстановку. Паучара, что у тебя? – спросил Волчара в наушник.
- На позиции. Вижу дом. Развалина. Вокруг чисто. Таааак. А на чердаке – ждун с винтовкой.
- Нам бы его живым.
- Сделаем. Жду команды.
- Парни, работаем! Паучара – огонь «да!»
Дальше пошла привычная работа. Кроме одиночного хлопка снайперской винтовки, парни, рассыпавшиеся для штурма, сопротивления не встретили. Не считая нескольких растяжек, которые сразу же обезвредили.
Грозный ворвался в дом одним из первых. Несколько парней влетели на чердак за незадачливым нападающим, а он остался внизу. Осмотрелся по сторонам – пусто. Рывок дверцы подвала, кто-то подсвечивает фонарем узкую лестницу, у подножья которой лежит, свернувшись клубочком…
- Веснушка… - выдыхает он и слетает вниз по корявым ступенькам. Одна рука осторожно поглаживает по волосам, вторая привычно проверяет пульс. Чертовы рефлексы! Облегченно выдыхает, после чего бережно поднимает бесценную ношу на руки, - живая! Ты слышишь меня, родная?
Вместо ответа она горестно вздыхает. Даже сквозь одежду, чувствует, как горит ее тело. Высоченная температура, полуобморочное состояние.
- Все закончилось. Возьми меня за шею, мое солнышко. Мы едем домой.
Грозный с девушкой на руках осторожно поднимается по скрипучей лестнице. Один за другим суровые мужики в камуфляже начинают отводить глаза. Он не сразу понял почему: ее разорванная на спине рубашка висит клочьями, обнажая залитую засохшей кровью спину. И корявые буквы ненавистной фамилии. Кто-то из ребят в полголоса выругался, кто-то сжал кулаки.
- Костя, мы в больницу.
Друг высунул голову из отверстия чердака.
- Как малышка?
- Жива. Остальное будет видно. У тебя что?
- А я тут своего зама нашел. Представляешь? Засел тут, меня ждал, гаденыш. Сейчас жив, но не совсем здоров. С ним разберусь и тоже к Сильвестру подъеду.
- На связи.
Паша помог Грозному усесться на сиденье и сам запрыгнул за руль. На простодушном лице застыла сердитая гримаса. Он, как и большинство парней, успели прикипеть к девочке шефа всей душой. И такое откровенное издевательство над беззащитной пленницей доводило злость до зашкаливающих величин.
Грозный прижимал к себе обессиленную чудачку, осторожно баюкая, как ребенка. Горячо благодаря небеса за то, что жива. Девушка временами проваливалась в забытьё, глаза были закрыты, только тело мелко дрожало в его руках. Он хотел стиснуть ее как можно крепче, прижать к себе изо всех сил. Но сейчас она была настолько хрупкой, что становилось страшно. Да и неизвестно, что с ней делал ублюдочный садист.
- Маленькая, моргни, если у тебя еще где-то болит. А то я с ума схожу, - прошептал он.
Вета горестно поджала обескровленные губы и спрятала лицо, уткнувшись в его пиджак.
- Как же я за тебя испугался! В жизни так не боялся, как за тебя, моя Веточка. Радость моя. Жизнь моя! На все согласен, только не пропадай, моя капелька. Не оставляй меня, иначе сдохну, - Грозный шептал о том, что наболело, не задумываясь, слышит она его или нет. Ему нужно было выговориться, выплеснуть хотя бы часть того, что яростно требовало выхода. То, что раньше не мог показать: его чувства, его слабость. Он всегда потешался, когда друзья говорили о чувствах. Для него это была глупость, непозволительно-бесполезная ерунда. И вот, получил полным столовским половником. Но ни за что он не хотел теперь обратно: в свою размеренную жизнь, к женщинам с твердым ценником.
У ехидного Сильвестра, который был владельцем клиники, но по старой памяти помогал своим подопечным, окаменело лицо, когда он услышал кого везет ему Грозный. Сам лично, на пару с проверенной медсестрой, встретил их в процедурном кабинете.
- Выйди.
- Нет, - мотнул головой Грозный.
- Черт упрямый. Ладно, оставайся.
Вету осторожно избавили от лохмотьев рубашки и юбки. Мелькнуло воспоминание о том, как она готовилась ко встрече с Володарской. Придирчиво выбирая эту завязывающуюся на талии белую рубашку и длинную, синюю, в тон глазам, юбку. Увидев ее, с трудом удержался от желания запереть девочку в доме. Слишком невинно-искушающим получился образ: длинная юбка, которую хотелось задрать до целомудренных хлопковых трусиков и рубашка с манящим узлом на пупке. Как она, смеясь, кружилась перед зеркалом, уворачиваясь от его жадных рук.
Сейчас одежда, которая привела его восторг, была испачканной и рваной. А сама девушка напоминала измятый цветок, на который безжалостно наступили сапогом. Глядя на то, как медсестра вместе с врачом обрабатывают израненную ножом спину, Грозный едва не стер себе зубы, сжимая челюсти от злости.
То ли из-за температуры, то ли из-за стресса, ее начало потряхивать. Она что-то бормочет, вперемежку со слезами. Сильвестр коротко называет препараты, медсестра ставит уколы, подключает капельницу. Закончив с медикаментозными действиями, влажными салфетками обтерла худенькое тело, попутно обработав раны и ссадины от взрыва беседки.
- Вань, девочку нужно оставить здесь.
- Насколько?
- Не знаю. Судя по всему, у нее шок. Станет яснее, когда придет в себя. Возможно, придется подключать седативные. Иначе у нее психика не выдержит.
- Тогда я остаюсь здесь.
- Но…
- Могу спать на полу, мне не привыкать. Глаз с нее больше не спущу.
- Эх… что с тобой делать – оставайся. Сейчас оденем одноразовую рубашку и повезем в палату.
- Я сам!
- Командовать будешь своими бойцами. Здесь – моя территория, - отрубил Сильвестр. Пришлось подчиниться.
Разумеется, для Веты выделили отдельную просторную палату. Рядом установили кушетку, на которой Грозный спал и работал, превратив во временный рабочий кабинет. Костя постарался максимум дел взять на себя, но некоторые вопросы приходилось согласовывать. Телефон стоял на беззвучном, Иван говорил в полголоса, изредка выходя из комнаты. Небритый и взлохмаченный Грозецкий ничем не напоминал сейчас лощеного героя светской хроники. Но ему было наплевать. Наплевать на все, кроме здоровья девушки на больничной кушетке.
Несколько раз в день в палату приходила медсестра, которая ежилась под пронзительным взглядом зеленых глаз. Он, словно хищник, с трудом переносил проникновение в свое логово. Да еще эти хмурые мордовороты перед дверью в палату, пугали медсестру до колик. Мало ей строгих указаний от самого Сильвестра Аристарховича. Словно тут кинозвезда какая лежит. Без лишних слов медсестра делала нужные процедуры и молча выходила.
Несмотря на протесты мужа, Володарская приезжала каждый день справиться о состоянии девушки. Ее глубоко потрясло случившееся. Как и то, что Вета, словно предчувствуя, запретила женщине вмешиваться в экзекуцию. Чтобы сама Володарская не пострадала. Женщина пыталась предложить оплатить лечение в любой заграничной клинике, но Грозный отказался. Он сам в состоянии позаботиться о здоровье своей женщины.
Следующие два дня пациентке кололи антибиотики, сбивали температуру и следили за состоянием. Оно не ухудшалось, что уже радовало. Дополнительные анализы показали, что кроме ссадин и рваных ран на спине, ничего угрожающего здоровью не было. Но Вета пока не приходила в себя.
Еще через день Сильвестр разрешил забрать девушку домой. Но сам вместе с медсестрой приезжал на процедуры и контролировал состояние пациентки. Уставший от неизвестности Грозный задергал его вопросами. Приходилось каждый раз терпеливо объяснять, что тут дело в седативах, который подключил врач, желая сберечь психику пациентки. Случившееся стало слишком большим потрясением для нервной системы девушки. Именно поэтому Сильвестр не спешил отменять препараты. Без назначенных успокоительных Вета наверняка пришла бы в себя, но с явно непредсказуемым результатом.
В свою очередь Грозному стало спокойнее, когда перевез малышку в дом. Даже несмотря на то, что больница была наводнена его людьми, а в палату никто кроме Сильвестра и назначенной медсестры не входил. Его бойцы весьма недобро косились на врачей из-за последних событий.
Главное, что начали развиваться события, которые Грозный с Володарским запустили с помощью адвоката. Первые три дня Марков демонстративно рассекал по городу, устроил пышный прием в своем доме, отмечая оглушительную победу. Чтобы показать кто в доме хозяин, лихим решением уволил руководство всех предприятий, полагая, что ему нужны свои люди на местах. Так было даже лучше: проверенные кадры не попали под дальнейшую раздачу.
Упоение победой продолжалось ровно три дня. А на четвертый, на всех предприятиях и заведениях началось единовременное нашествие людей Грозного. Вежливо, с юристами и документами на руках. Теми самыми, что Марков так лихо подписывал на заброшенном заводе. Согласно этим документам, предприятия после передачи в собственность новому владельцу в течение трех дней должны были показать удвоенную прибыль от деятельности. При невыполнении этого крошечного условия они возвращались предыдущему владельцу с выплатой суммы упущенной выгоды. Попытка куда-то «не пущать» была пресечена куда более хорошо подготовленными людьми Грозного. Приехавшему на разборки Маркову вооруженная до зубов охрана тыкала носом в копии им же подписанных договоров. И вот тут начались поиски адвоката. Который после удачно проведенной операции, через третьи страны и смену нескольких паспортов затаился. Но не на пляжах Доминиканы, а в тихой деревушке где-то в Австрии. Чего знать его бывший работодатель конечно же не мог.
Марков, поняв, что силой и привычным нахрапом переиграть не получится, не придумал ничего лучше, как обратиться к «очень влиятельным» людям. Об этом Грозному сообщили сразу двое: Володарский и Седой.
С первым они начали активно сотрудничать, когда Иван вернул деньги, выданные в качестве оплаты услуг адвоката. Сумма была немалая, но учитывая эффективность – инвестиции более чем оправданные.
Седой в свою очередь, был как всегда куда более чем в курсе. Все на той же лавочке в парке рассказал, что в город едет целая делегация во главе с самим Лёхой Питерским, который известен во всей стране и за ее пределами как чудовищно состоятельный и опасный Алексей Шувалов. Неизвестно что и кому пообещал Марков, какие старые кровные долги закрыл этой просьбой, но следовало быть максимально осторожным. Шувалов - хищник на вершине пищевой цепочки, мог не раздумывая закусить их городом и не вспомнить об этом завтра.
- Готовься, Грозный. Беседовать будут с вами по очереди. После чего решат: кто виноват и что делать.
- Где все будет происходить уже известно?
- Сложно сказать, - Седой стряхнул последние крошки с ладоней, - чтобы не создавать духоту в коллективе и ругань – скорее всего в разных местах.
