- Только не падай, - зашептала она. - Я же не утащу тебя снова! - и закрыла глаза, словно сосредоточивалась и это придавало силы ее рукам.
- Маш, прости. Я так переволновался, когда увидел ружье в углу.
Маша открыла веки и увидела только свежие раны на груди.
- Мне было сложно шить на груди. Растительности много и я хотела депилятором ее убрать, - зачем-то тихо объявила Маша.
Вадим какое-то время стоял опешивший, переваривая то, что она сказала, а потом она услышала сдавленный хохот вперемешку и аханьем и оханьем. Все еще не отпуская его, Маша подняла глаза и увидела, как он, запрокинув голову, хохотал. Смех резко оборвался. Вадим пристально впился ей в глаза взглядом своих карих глаз.
- Даже, если бы ты это сделала, я не смог бы на тебя рассердиться. Это не стоит того...
- Что не стоит? - не поняла Маша.
Одной рукой он держался за ее плечики, пальцами другой отвел длинные пряди от лица. Тело его напряглось. Он и сам такого не ожидал. С трудом нагнулся и поцеловал в губы. Поцелуй был таким сладким! Ее давно никто так не целовал. А Вадим и сам не понял, как все получилось. Вина перед ней... Ее горячие ладошки у него на спине... Глаза...Волосы... Губы сами открылись для поцелуя и потянулись к ней снова.
"Еще один поцелуй. Нет. Надо остановиться. Нельзя же так сразу!" - пыталась устыдить себя Маша, отвечая на его порыв.
Когда он освободил ее губы, ее веки не желали открываться, но она их открыла: Вадим нежно-нежно смотрел на нее и улыбался.
- Сначала обязательно надо наорать на меня? – проворчала она.
- Прости, - он крепко прижал ее к здоровой стороне груди.
Он не пытался держаться за нее, да и она не боялась больше, что он упадет. Они стояли на берегу ручья и обнимались. Им казалось, что пролетело не несколько минут, а часы... так не хотелось отпускать друг друга.
- Тебя нужно уложить, - тихо предложила Маша.
- Тогда пойдем,- согласился Вадим и, не отпуская ее плечики, медленно отправились к избушке.
На топчан он уселся без боли, а, чтоб положить голову на подушку, Маша обняла его за шею и осторожно положила его голову на мягкую подушку. Вадиму хотелось снова прикоснуться губами к ее теплым губам, но он остановил себя.
Маше тоже не хотелось его отпускать, но она отвела руки и ушла из избушки. Села возле, так и не разобранных, трав. Ей хотелось обдумать о том, что произошло. Пальцы сами разбирали по пучкам, а мысли улетели куда-то далеко. Снова вспоминались его сильные руки, обнимавшие ее… жаркие поцелуи…
Молча прошел ужин. На этот раз Вадим решил, что лежать ему уже достаточно и предложил составить ей компанию за столом. Маша согласилась с ним, что кормить его больше не надо было. Молча прошел и пятый день их странной жизни.
Маша молчала, так как ждала, что он первый подойдет к ней или просто начнет разговор. Иногда ей казалось, будто ничего не произошло. Ну, подумаешь, случайно оказались вдвоем вот и потянуло его к ней! А теперь что? Стыдно стало? Чушь! Они не дети!
Она не раз замечала, как он смотрит на ее волосы. Как она их заправляет в "шишку" на затылке и прячет под платок. Она замечала его короткие взгляды и, если Маша поглядывала на него, то он отводил глаза. Почему он боится посмотреть на нее?
Маша молча ходила на охоту. Она хотела оставить его одного и, когда возвращалась с дичью, то видела только ласковый и благодарный взгляд и нежную улыбку. То, что произошло возле ручья, Вадим не ожидал. За ним никто так не ухаживал, как она. Он не понимал, что побудило его поцеловать Машу? Наверное, все-таки, горячие ладошки на его спине, так крепко державшие его, такого большого по сравнению с ней. А, может, запах тайги и звонкий разговор ручья, и желание утешить из-за недавних слез, в которых он был виноват.
Сейчас он не знал, как следует поступить. Ведь он подал ей надежду на что-то. А надо ли? Вот, дурак! Он видел, что она чего-то ждет и ждет от него. Теперь он понял, что после нечаянного поцелуя, между ними начались другие отношения. К ним не были готовы, ни он, ни она. И что теперь делать?
Но ему было приятно ее целовать! И ведь она ответила! Губы пухлые, мягкие... И вся она маленькая, как птичка была в его руках... Он совсем забыл про Юлю! А что Юлия? Она уже в поиске другого. Мысли Маши и Вадима прервал голос дяди Севы. Прошла неделя и он решил проведать племянницу в одинокой избушке.
-- Маняшка! -- Крикнул он, подходя к дверям. -- Маняшка! Ты где? Жива?
Маша услышала его голос, выбежала из избушки и бросилась ему на шею.
-- Хорошо, что ты пришел! – Прижалась она к груди дяди.
-- Не соскучилась? - Всеволод Анатольевич широко улыбался: Маша была в порядке.
-- Некогда было, - Отмахнулась она.
Всеволод Анатольевич вошел внутрь и остановился от удивления, как вкопанный, увидев на топчане Вадима без рубашки, лежащего поверх одеяла. Маша зашла следом за дядей.
-- Ты его знаешь? -- Спросила она, указывая на Вадима.
Всеволод Анатольевич подошел к нему и протянул руку, которую тот пожал с улыбкой.
-- Дядя Сева, я не успел предупредить вас, что пару недель хочу пожить здесь. Вот и оказался не один.
Всеволод Анатольевич внимательно и серьезно посмотрел на него -- раны не скроешь. Даже в недельной щетине и поросли на груди.
-- Что у вас случилось? – Уже серьезно спросил дядя Сева.
-- Это у него случилось! -- Парировала Маша. -- Он и втянул меня в эту историю.
Дядя Сева присел на табурет, а Маша налила в кружку ароматный чай и поставила перед ним.
-- Как только ты ушел, а Кирилл уехал, ночью слышу крик, зовущий тебя. Выбежала, а там медведица решила поужинать твоим знакомым. Ну, я ее и застрелила. От страха нажала сразу на два курка. И эта мадам не сделала ничего лучшего, как отвлечься на меня от ночного визитера. Вот и все.
-- Маша с юмором рассказала об этом происшествии, но испугалась она сильно, -- добавил Вадим. -- Она наложила швы из медвежьих сухожилий. Не знаю, откуда она такое знает?
Вадим и Всеволод Анатольевич вопрошающе уставились на Машу.
-- Что вы на меня смотрите? Откуда я знаю, почему мои мозги так сообразили! Хорошо, что я не сделала еще кое-что.
-- Что именно ? -- Не понял дядя Сева.
-- Ей сложно было зашивать на груди и она хотела убрать мою растительность… депилятором, -- едва сдерживая смех, пояснил Вадим.
-- Каким депилятором? - Дядя первый раз услышал незнакомое слово.
-- Крем, которым убирают с женских ножек волосики, -- уже, с трудом, смеясь, объяснил Вадим.
Всеволод Анатольевич закрыл глаза ладонью и покачал головой, захохотал.
-- Кажется, тебе на самом деле скучать некогда было, -- еще не придя в себя, проговорил он.
-- Она меня еще притащила сюда и положила на топчан. -- добавил Вадим.
-- Ты же в два раза больше Маняшки!
-- Только ей известно, как она проделала такую работу! – Развел руками Вадим.
-- Разговорились! -- Смутилась Маша. -- Нам сегодня снимать швы. Готовы? -- Посмотрела она на Вадима.
-- Уже? Страшно! -- У Вадима округлились глаза
-- Это не страшней, чем свидание с медведицей! -- Парировала Маша, вооружившись маникюрными ножничками.
-- Мне еще никогда не снимали швы!
-- Перестаньте бояться. Я ведь тоже еще никогда не снимала швы. – Кого успокаивала Маша? - А вы... Вы взрослый человек и должны терпеть.
И Всеволод Анатольевич и Маша заметили, как Вадим побледнел и загоревшая кожа сделалась сероватого оттенка.
-- Это не так больно, -- вещала Маша, -- вы почти не почувствуете. Только ладошку подставьте.
Вадим с опаской покосился в сторону своих швов, а Маша ловкими движениями поддевала жилы, и, осторожно разрезав острыми маникюрными ножничками, выдергивала из кожи и складывала, на подставленную ладонь, "бантики". Всеволоду Анатольевичу вся эта картина показалась забавной и он с улыбкой наблюдал за ними. После первых двух вытащенных жилок, Вадим успокоился и что-то сострил по поводу своей болезни.
Выдергивать жилки оказались делом довольно быстрым. Зашивала она гораздо медленней. Покончив со щекой, принялась за грудь, но буйная растительность очень мешала.
-- Надо было воспользоваться депиллятором! -- Смеялась Маша, а Вадим представил, как бы он выглядел с наполовину голой грудью, и громко рассмеялся.
Наконец, с жилками было покончено. На ладони у Вадима красовалась горка бантиков с остатками крови. Он долго смотрел на них.
-- Я оставлю на память, -- вдруг решил он.
-- Что ж, это ваш трофей, -- согласилась Маша. -- А вообще, среди щетины и зарослей на груди, ваши шрамы почти не видны.
-- Но я не привык ходить небритый! -- Возмутился Вадим.
-- Привыкнешь! -- Поддержал племянницу Всеволод Анатольевич.
Маша заглянула в закопченный чайник: пусто и убежала к ручью его наполнить. Всеволод Анатольевич проводил ее взглядом, а потом перевел глаза на Вадима.
-- Ну, а теперь рассказывай, что тут у вас происходит? – Потребовал ответа дядя Сева.
-- Ничего., - пожал плечами Вадим.
-- Я понимаю, что Машка взрослая женщина и вы уже неделю живете здесь вместе, -- не унимался старик.
-- Ничего не происходит. Правда. -- Пожал плечами Вадим. -- Маша спасла меня, выходила и больше ничего, -- он без боязни, прямо, посмотрел старику в глаза.
Всеволод Анатольевич подошел к окошку и что-то так высматривал, но высмотреть не мог.
-- Ты не сердись на меня, Вадим. Я не хочу, чтоб ее...обидели. Ей хватило в жизни проблем.
-- Я ничем не обидел вашу племянницу и оправдываться мне не в чем. Хотя, не скрою, она мне понравилась, - Вадим был серьезен.
-- А Юлия? – Буравил его глазами Всеволод Ататольевич.
-- Здесь, кажется, можно поставить точку, -- он поднялся с топчана, высыпал жилки в бумажку и положил в сумку. -- Ни я, ни Маша не рассказывали друг другу о личном. Видимо, она считает, что незачем про это говорить.
-- Что ей скрывать? -- Сам себя спросил Всеволод Анатольевич. -- Два развода и два сына. Вот и вся история жизни и все остальное в придачу.
-- Взрослые?
-- А вот ты сам спроси у нее, но не забудь рассказать про Юлию. Если точка не поставлена, значит, может быть, продолжение, -- и старик снова в упор посмотрел на Вадима, тот согласно кивнул.
В окошко они видели, как пришла с водой Маша, как повесила чайник. Развела костер и пошла к мужчинам. Оба повернули к ней головы, не сговариваясь.
-- Что с вами? – Она видела, что что-то не так.. -- Что-то случилось пока меня не было? – Она переводила взгляд с одного на другого.
-- Нет, Маш, ничего не случилось, -- дядя Сева сделал неудачную попытку улыбнуться. -- Просто я еще не могу прийти в себя от, услышанного и увиденного.
-- Не переживай! Все ведь обошлось, -- потом глянула на часы. -- Ой! Пора обедать, но для обеда поздно, а накормить вас следует.
-- Да уж не обедать, а ужинать пора, -- посмотрев на свой циферблат, поправил Всеволод Анатольевич.
Вадим, ничего не говоря, поставил ложки и тарелки на стол. Маша поставила котелок сбоку у костра и помешивала макароны с какой-то птицей, которую она подстрелила накануне. Аромат аппетитно наполнил избушку. Все трое уплетали в полной тишине макароны, а потом напились травяного чая.
-- Ну, сегодня, если хозяйка, не против, то я заночую у вас, -- погладив сытый живот старик.
-- Конечно, ночуй! -- С радостью согласилась Маша. -- А ты что, завтра собираешься уйти?
-- Пришел проведать тебя. Проведал: ты в полном порядке. Да тебя есть, кому защитить, - он посмотрел на Вадима.
-- Обязательно, -- ответил он. -- Сил я уже набрался.
-- Ага, если родственники убиенной не пожалуют! -- Засмеялась Маша.
-- Если меня еще не заломали, значит, буду жить долго и смогу вас защитить, - старался отшутиться Вадим.
Сумерки в тайге наступили, как всегда быстро. Маша зажгла одну керосиновую лампу и комната вновь озарилась теплым желтоватым светом. Она и не заметила, как уснула вперед всех. Всеволод Анатольевич еще какое-то время ворочался, но вскоре затих.
Вадим долго ворочался - не получалось заснуть. Мысль о том, что у него мог бы быть роман с Машей, не давала покоя. За то время, что они живут под одной крышей, могла навести старика на подобные мысли.
А роман почти случился!
Только они, как школьники, предпочли не говорить об этом. И вообще перестали разговаривать, словно в поцелуе было что-то стыдное. Вадим посмотрел на рассыпанные по подушке каштановые пряди, спустившиеся почти до пола, осторожно поднялся, поправил их, положив на подушку, затушил лампу и быстро уснул.
История повторилась вновь -- дядя Сева ушел на рассвете, оставив на столе две коробки с патронами.
Этой ночью Маша спала на удивление спокойно. Она не просыпалась по нескольку раз за ночь, посмотреть все ли в порядке. При каждом пробуждении, раньше, она осматривала единственную комнату маленькой избушки и, убедившись, что все в порядке, засыпала снова.
Она была чутка, но этой ночью чуткость ей изменила. Как только ее голова коснулась подушки, она провалилась в сон. Открыла веки лишь, когда солнце поднялось, высоко лучи заиграли на ее лице. Маша сладко потянулась. Запрокинула голову, посмотрела на топчан Вадима: пустой и аккуратно заправленный одеялом. Прислушалась: костер весело потрескивал. Она слышала треск через открытую дверь. Вдруг в комнате потемнело: в дверном проеме стоял Вадим, загораживая его могучим телом, и улыбался.
-- Вставай, красавица, проснись, -- с широкой улыбкой процитировал Пушкина. -- Чай вскипел. Обед готов. Солнце высоко... Ну, и все остальное.
-- А что на обед? -- Спросила Маша, и спохватилась: -- Как -- обед?
-- Уже без четверти двенадцать! Обед! -- Развел руками, улыбающийся, Вадим. -- Ты так сладко спала, что было жаль тебя будить. Спокойно-спокойно и улыбалась.
-- Пока здесь отдыхаю, я первый раз по-настоящему выспалась.
-- Снилось что-то приятное? Да?
-- Мне ничего не снилось, -- она сдвинула брови, припоминая, может, чего-то и видела во сне. -- Нет. Совсем ничего.
-- Поднимайся. Сейчас котелок принесу и позавтракаем или пообедаем. А, впрочем, какая разница! -- Вадим махнул рукой и вышел.
Маша уселась на топчане, прикрыв ноги одеялом. Ей сегодня впервые показался неказистый топчан королевской кроватью. Только она успела натянуть джинсы и топик, как в избушку вошел Вадим с котелком.
Маша повела носом: гречка с тушенкой. Вкуснятина!
-- Пахнет вкусно! - Она закрыла глаза, вдыхая аромат.
-- Сейчас попробуем, -- деловито сказал Вадим и принялся раскладывать по тарелкам.
-- Я только умоюсь.
Вадим слышал, как хлопает гвоздь в цинковом ведре, прибитом к кедру. Ведро было умывальником. Свежая, румяная, зашла Маша, утираясь полотенцем. Вадиму опять захотелось ее крепче прижать к себе и впиться в малиновые губы ( не выцветшие от времени!), но он только улыбался, глядя на нее, и ложка с кашей, которой он накладывал, повисла в воздухе.
Маша не могла не заметить его реакции и смутилась. Никто давно на нее не смотрел в упор таким взглядом. Она бросила полотенце на топчан и тихо спросила, глядя на ложку:
- Маш, прости. Я так переволновался, когда увидел ружье в углу.
Маша открыла веки и увидела только свежие раны на груди.
- Мне было сложно шить на груди. Растительности много и я хотела депилятором ее убрать, - зачем-то тихо объявила Маша.
Вадим какое-то время стоял опешивший, переваривая то, что она сказала, а потом она услышала сдавленный хохот вперемешку и аханьем и оханьем. Все еще не отпуская его, Маша подняла глаза и увидела, как он, запрокинув голову, хохотал. Смех резко оборвался. Вадим пристально впился ей в глаза взглядом своих карих глаз.
- Даже, если бы ты это сделала, я не смог бы на тебя рассердиться. Это не стоит того...
- Что не стоит? - не поняла Маша.
Одной рукой он держался за ее плечики, пальцами другой отвел длинные пряди от лица. Тело его напряглось. Он и сам такого не ожидал. С трудом нагнулся и поцеловал в губы. Поцелуй был таким сладким! Ее давно никто так не целовал. А Вадим и сам не понял, как все получилось. Вина перед ней... Ее горячие ладошки у него на спине... Глаза...Волосы... Губы сами открылись для поцелуя и потянулись к ней снова.
"Еще один поцелуй. Нет. Надо остановиться. Нельзя же так сразу!" - пыталась устыдить себя Маша, отвечая на его порыв.
Когда он освободил ее губы, ее веки не желали открываться, но она их открыла: Вадим нежно-нежно смотрел на нее и улыбался.
- Сначала обязательно надо наорать на меня? – проворчала она.
- Прости, - он крепко прижал ее к здоровой стороне груди.
Он не пытался держаться за нее, да и она не боялась больше, что он упадет. Они стояли на берегу ручья и обнимались. Им казалось, что пролетело не несколько минут, а часы... так не хотелось отпускать друг друга.
- Тебя нужно уложить, - тихо предложила Маша.
- Тогда пойдем,- согласился Вадим и, не отпуская ее плечики, медленно отправились к избушке.
На топчан он уселся без боли, а, чтоб положить голову на подушку, Маша обняла его за шею и осторожно положила его голову на мягкую подушку. Вадиму хотелось снова прикоснуться губами к ее теплым губам, но он остановил себя.
Маше тоже не хотелось его отпускать, но она отвела руки и ушла из избушки. Села возле, так и не разобранных, трав. Ей хотелось обдумать о том, что произошло. Пальцы сами разбирали по пучкам, а мысли улетели куда-то далеко. Снова вспоминались его сильные руки, обнимавшие ее… жаркие поцелуи…
Глава шестая
Молча прошел ужин. На этот раз Вадим решил, что лежать ему уже достаточно и предложил составить ей компанию за столом. Маша согласилась с ним, что кормить его больше не надо было. Молча прошел и пятый день их странной жизни.
Маша молчала, так как ждала, что он первый подойдет к ней или просто начнет разговор. Иногда ей казалось, будто ничего не произошло. Ну, подумаешь, случайно оказались вдвоем вот и потянуло его к ней! А теперь что? Стыдно стало? Чушь! Они не дети!
Она не раз замечала, как он смотрит на ее волосы. Как она их заправляет в "шишку" на затылке и прячет под платок. Она замечала его короткие взгляды и, если Маша поглядывала на него, то он отводил глаза. Почему он боится посмотреть на нее?
Маша молча ходила на охоту. Она хотела оставить его одного и, когда возвращалась с дичью, то видела только ласковый и благодарный взгляд и нежную улыбку. То, что произошло возле ручья, Вадим не ожидал. За ним никто так не ухаживал, как она. Он не понимал, что побудило его поцеловать Машу? Наверное, все-таки, горячие ладошки на его спине, так крепко державшие его, такого большого по сравнению с ней. А, может, запах тайги и звонкий разговор ручья, и желание утешить из-за недавних слез, в которых он был виноват.
Сейчас он не знал, как следует поступить. Ведь он подал ей надежду на что-то. А надо ли? Вот, дурак! Он видел, что она чего-то ждет и ждет от него. Теперь он понял, что после нечаянного поцелуя, между ними начались другие отношения. К ним не были готовы, ни он, ни она. И что теперь делать?
Но ему было приятно ее целовать! И ведь она ответила! Губы пухлые, мягкие... И вся она маленькая, как птичка была в его руках... Он совсем забыл про Юлю! А что Юлия? Она уже в поиске другого. Мысли Маши и Вадима прервал голос дяди Севы. Прошла неделя и он решил проведать племянницу в одинокой избушке.
-- Маняшка! -- Крикнул он, подходя к дверям. -- Маняшка! Ты где? Жива?
Маша услышала его голос, выбежала из избушки и бросилась ему на шею.
-- Хорошо, что ты пришел! – Прижалась она к груди дяди.
-- Не соскучилась? - Всеволод Анатольевич широко улыбался: Маша была в порядке.
-- Некогда было, - Отмахнулась она.
Всеволод Анатольевич вошел внутрь и остановился от удивления, как вкопанный, увидев на топчане Вадима без рубашки, лежащего поверх одеяла. Маша зашла следом за дядей.
-- Ты его знаешь? -- Спросила она, указывая на Вадима.
Всеволод Анатольевич подошел к нему и протянул руку, которую тот пожал с улыбкой.
-- Дядя Сева, я не успел предупредить вас, что пару недель хочу пожить здесь. Вот и оказался не один.
Всеволод Анатольевич внимательно и серьезно посмотрел на него -- раны не скроешь. Даже в недельной щетине и поросли на груди.
-- Что у вас случилось? – Уже серьезно спросил дядя Сева.
-- Это у него случилось! -- Парировала Маша. -- Он и втянул меня в эту историю.
Дядя Сева присел на табурет, а Маша налила в кружку ароматный чай и поставила перед ним.
-- Как только ты ушел, а Кирилл уехал, ночью слышу крик, зовущий тебя. Выбежала, а там медведица решила поужинать твоим знакомым. Ну, я ее и застрелила. От страха нажала сразу на два курка. И эта мадам не сделала ничего лучшего, как отвлечься на меня от ночного визитера. Вот и все.
-- Маша с юмором рассказала об этом происшествии, но испугалась она сильно, -- добавил Вадим. -- Она наложила швы из медвежьих сухожилий. Не знаю, откуда она такое знает?
Вадим и Всеволод Анатольевич вопрошающе уставились на Машу.
-- Что вы на меня смотрите? Откуда я знаю, почему мои мозги так сообразили! Хорошо, что я не сделала еще кое-что.
-- Что именно ? -- Не понял дядя Сева.
-- Ей сложно было зашивать на груди и она хотела убрать мою растительность… депилятором, -- едва сдерживая смех, пояснил Вадим.
-- Каким депилятором? - Дядя первый раз услышал незнакомое слово.
-- Крем, которым убирают с женских ножек волосики, -- уже, с трудом, смеясь, объяснил Вадим.
Всеволод Анатольевич закрыл глаза ладонью и покачал головой, захохотал.
-- Кажется, тебе на самом деле скучать некогда было, -- еще не придя в себя, проговорил он.
-- Она меня еще притащила сюда и положила на топчан. -- добавил Вадим.
-- Ты же в два раза больше Маняшки!
-- Только ей известно, как она проделала такую работу! – Развел руками Вадим.
-- Разговорились! -- Смутилась Маша. -- Нам сегодня снимать швы. Готовы? -- Посмотрела она на Вадима.
-- Уже? Страшно! -- У Вадима округлились глаза
-- Это не страшней, чем свидание с медведицей! -- Парировала Маша, вооружившись маникюрными ножничками.
-- Мне еще никогда не снимали швы!
-- Перестаньте бояться. Я ведь тоже еще никогда не снимала швы. – Кого успокаивала Маша? - А вы... Вы взрослый человек и должны терпеть.
И Всеволод Анатольевич и Маша заметили, как Вадим побледнел и загоревшая кожа сделалась сероватого оттенка.
-- Это не так больно, -- вещала Маша, -- вы почти не почувствуете. Только ладошку подставьте.
Вадим с опаской покосился в сторону своих швов, а Маша ловкими движениями поддевала жилы, и, осторожно разрезав острыми маникюрными ножничками, выдергивала из кожи и складывала, на подставленную ладонь, "бантики". Всеволоду Анатольевичу вся эта картина показалась забавной и он с улыбкой наблюдал за ними. После первых двух вытащенных жилок, Вадим успокоился и что-то сострил по поводу своей болезни.
Выдергивать жилки оказались делом довольно быстрым. Зашивала она гораздо медленней. Покончив со щекой, принялась за грудь, но буйная растительность очень мешала.
-- Надо было воспользоваться депиллятором! -- Смеялась Маша, а Вадим представил, как бы он выглядел с наполовину голой грудью, и громко рассмеялся.
Наконец, с жилками было покончено. На ладони у Вадима красовалась горка бантиков с остатками крови. Он долго смотрел на них.
-- Я оставлю на память, -- вдруг решил он.
-- Что ж, это ваш трофей, -- согласилась Маша. -- А вообще, среди щетины и зарослей на груди, ваши шрамы почти не видны.
-- Но я не привык ходить небритый! -- Возмутился Вадим.
-- Привыкнешь! -- Поддержал племянницу Всеволод Анатольевич.
Маша заглянула в закопченный чайник: пусто и убежала к ручью его наполнить. Всеволод Анатольевич проводил ее взглядом, а потом перевел глаза на Вадима.
-- Ну, а теперь рассказывай, что тут у вас происходит? – Потребовал ответа дядя Сева.
-- Ничего., - пожал плечами Вадим.
-- Я понимаю, что Машка взрослая женщина и вы уже неделю живете здесь вместе, -- не унимался старик.
-- Ничего не происходит. Правда. -- Пожал плечами Вадим. -- Маша спасла меня, выходила и больше ничего, -- он без боязни, прямо, посмотрел старику в глаза.
Всеволод Анатольевич подошел к окошку и что-то так высматривал, но высмотреть не мог.
-- Ты не сердись на меня, Вадим. Я не хочу, чтоб ее...обидели. Ей хватило в жизни проблем.
-- Я ничем не обидел вашу племянницу и оправдываться мне не в чем. Хотя, не скрою, она мне понравилась, - Вадим был серьезен.
-- А Юлия? – Буравил его глазами Всеволод Ататольевич.
-- Здесь, кажется, можно поставить точку, -- он поднялся с топчана, высыпал жилки в бумажку и положил в сумку. -- Ни я, ни Маша не рассказывали друг другу о личном. Видимо, она считает, что незачем про это говорить.
-- Что ей скрывать? -- Сам себя спросил Всеволод Анатольевич. -- Два развода и два сына. Вот и вся история жизни и все остальное в придачу.
-- Взрослые?
-- А вот ты сам спроси у нее, но не забудь рассказать про Юлию. Если точка не поставлена, значит, может быть, продолжение, -- и старик снова в упор посмотрел на Вадима, тот согласно кивнул.
В окошко они видели, как пришла с водой Маша, как повесила чайник. Развела костер и пошла к мужчинам. Оба повернули к ней головы, не сговариваясь.
-- Что с вами? – Она видела, что что-то не так.. -- Что-то случилось пока меня не было? – Она переводила взгляд с одного на другого.
-- Нет, Маш, ничего не случилось, -- дядя Сева сделал неудачную попытку улыбнуться. -- Просто я еще не могу прийти в себя от, услышанного и увиденного.
-- Не переживай! Все ведь обошлось, -- потом глянула на часы. -- Ой! Пора обедать, но для обеда поздно, а накормить вас следует.
-- Да уж не обедать, а ужинать пора, -- посмотрев на свой циферблат, поправил Всеволод Анатольевич.
Вадим, ничего не говоря, поставил ложки и тарелки на стол. Маша поставила котелок сбоку у костра и помешивала макароны с какой-то птицей, которую она подстрелила накануне. Аромат аппетитно наполнил избушку. Все трое уплетали в полной тишине макароны, а потом напились травяного чая.
-- Ну, сегодня, если хозяйка, не против, то я заночую у вас, -- погладив сытый живот старик.
-- Конечно, ночуй! -- С радостью согласилась Маша. -- А ты что, завтра собираешься уйти?
-- Пришел проведать тебя. Проведал: ты в полном порядке. Да тебя есть, кому защитить, - он посмотрел на Вадима.
-- Обязательно, -- ответил он. -- Сил я уже набрался.
-- Ага, если родственники убиенной не пожалуют! -- Засмеялась Маша.
-- Если меня еще не заломали, значит, буду жить долго и смогу вас защитить, - старался отшутиться Вадим.
Сумерки в тайге наступили, как всегда быстро. Маша зажгла одну керосиновую лампу и комната вновь озарилась теплым желтоватым светом. Она и не заметила, как уснула вперед всех. Всеволод Анатольевич еще какое-то время ворочался, но вскоре затих.
Прода от 25.07.2018, 17:50
Вадим долго ворочался - не получалось заснуть. Мысль о том, что у него мог бы быть роман с Машей, не давала покоя. За то время, что они живут под одной крышей, могла навести старика на подобные мысли.
А роман почти случился!
Только они, как школьники, предпочли не говорить об этом. И вообще перестали разговаривать, словно в поцелуе было что-то стыдное. Вадим посмотрел на рассыпанные по подушке каштановые пряди, спустившиеся почти до пола, осторожно поднялся, поправил их, положив на подушку, затушил лампу и быстро уснул.
История повторилась вновь -- дядя Сева ушел на рассвете, оставив на столе две коробки с патронами.
Этой ночью Маша спала на удивление спокойно. Она не просыпалась по нескольку раз за ночь, посмотреть все ли в порядке. При каждом пробуждении, раньше, она осматривала единственную комнату маленькой избушки и, убедившись, что все в порядке, засыпала снова.
Она была чутка, но этой ночью чуткость ей изменила. Как только ее голова коснулась подушки, она провалилась в сон. Открыла веки лишь, когда солнце поднялось, высоко лучи заиграли на ее лице. Маша сладко потянулась. Запрокинула голову, посмотрела на топчан Вадима: пустой и аккуратно заправленный одеялом. Прислушалась: костер весело потрескивал. Она слышала треск через открытую дверь. Вдруг в комнате потемнело: в дверном проеме стоял Вадим, загораживая его могучим телом, и улыбался.
-- Вставай, красавица, проснись, -- с широкой улыбкой процитировал Пушкина. -- Чай вскипел. Обед готов. Солнце высоко... Ну, и все остальное.
-- А что на обед? -- Спросила Маша, и спохватилась: -- Как -- обед?
-- Уже без четверти двенадцать! Обед! -- Развел руками, улыбающийся, Вадим. -- Ты так сладко спала, что было жаль тебя будить. Спокойно-спокойно и улыбалась.
-- Пока здесь отдыхаю, я первый раз по-настоящему выспалась.
-- Снилось что-то приятное? Да?
-- Мне ничего не снилось, -- она сдвинула брови, припоминая, может, чего-то и видела во сне. -- Нет. Совсем ничего.
-- Поднимайся. Сейчас котелок принесу и позавтракаем или пообедаем. А, впрочем, какая разница! -- Вадим махнул рукой и вышел.
Маша уселась на топчане, прикрыв ноги одеялом. Ей сегодня впервые показался неказистый топчан королевской кроватью. Только она успела натянуть джинсы и топик, как в избушку вошел Вадим с котелком.
Маша повела носом: гречка с тушенкой. Вкуснятина!
-- Пахнет вкусно! - Она закрыла глаза, вдыхая аромат.
-- Сейчас попробуем, -- деловито сказал Вадим и принялся раскладывать по тарелкам.
-- Я только умоюсь.
Вадим слышал, как хлопает гвоздь в цинковом ведре, прибитом к кедру. Ведро было умывальником. Свежая, румяная, зашла Маша, утираясь полотенцем. Вадиму опять захотелось ее крепче прижать к себе и впиться в малиновые губы ( не выцветшие от времени!), но он только улыбался, глядя на нее, и ложка с кашей, которой он накладывал, повисла в воздухе.
Маша не могла не заметить его реакции и смутилась. Никто давно на нее не смотрел в упор таким взглядом. Она бросила полотенце на топчан и тихо спросила, глядя на ложку:
