Нет для этого ни времени, ни желания. – До свидания, нет, не стоит, я найду выход.
Дверь захлопнулась, шаги стихли. Рэндо всё ещё стоял навытяжку. Работа встала. Мы переглядывались, даже не пытаясь скрыть своё безделие.
– Живут же люди! – вздохнула Инес. – Вы видели его плащ?
Собственно, я только и видела, что его плащ. Я не обратила внимание толком ни на его лицо, ни на его черты, ни на его волосы. Плащ парализовал меня. он был чужеродным пятном в нашей серости, в нашем прозябании. Неправильно было даже то, что мы вообще его увидели.
– Нам так не жить, – заметил Арон и усилием воли вернулся в работу. Но взгляд его был каким-то блуждающим, словно он видел и не видел шаблонные свои письма, а мысли его были далеко, не здесь.
Остаток дня прошёл суетливо и смято. Рэндо всё время вскакивал и убегал прочь, прикидывая, какая документация может понадобиться загадочной проверке. Побегав по коридорам, спустившись то в архив, то в кабинеты, он притаскивал очередную папку, гордо ею шуршал, проглядывая, успокаивался, затем снова вскакивал, метался, периодически трещал черепушка-телефон, и он хватал за вырезанную из костей того же черепа трубку, совещался, что ещё может запросить Вильгельм и проверка, и когда пришлют документы.
Арон же так и блуждал мыслями далеко-далеко. Он явно был расстроен той демонстрацией богатства и власти, что была нам явлена на короткий миг. Нет, мы все понимали, хотя и не говорили об этом, что мы слабые и жалкие. Но одно дело понимать и находиться плюс-минус в равных условиях, а другое дело видеть перед глазами наглость чужого успеха!
Инес тоже вздыхала. Зависть поглощала её, как и всех нас. А я только с третьего раза переписала список, так как вспоминая плащ и серебряные нити на тёмно-синей ткани, умудрилась посадить ещё две кляксы.
И каким жалким показался мне мой собственный плащ в конце рабочего времени! Каким слабым, серым, ничтожным. Как и всем, наверное. Мы одевались в молчании и размышлении. Рэндо на общий немой вопрос только отмахнулся:
– Я ещё посижу, подумаю. Да и список, глядишь, пришлют…
Он оставался на работе ради проверки, которая пришла непонятно зачем и ещё даже не заявила толком своих требований к нам. А он уже оставался!
Но никто не возразил ему. В том же молчании мы спустились до лестницы, потом по ней, разошлись. Прощаться было смысла – завтра мы опять придём. Завтра всё будет так, как прежде. Только, как по мне, Рэндо очень уж беспокоится о проверке. Она, наверное, пришла по формальности. Убедиться, что мы вообще есть, а он сходит с ума, точно она будет каждую бумажку нашу проверять!
Нельзя говорить плохо о начальстве, но Рэндо, кажется…
Я осеклась в мыслях. Тёмно-синяя ткань снова встала перед глазами. Серебряные змейки вышивки побежали, раздразнивая взгляд, и только позже мысли поспели за зрением.
– Ой! – я пискнула, отступая назад. Передо мной стоял тот самый чужак, из проверяющих, Вильгельм. – А… извините.
Я не знала за что извиняюсь, но это было самое точное слово. Что я могла ещё сказать? Его вообще не должно было быть в нашем мире. А он стоит здесь. И теперь я даже вижу черты его лица. Они тонкие, правильные. Нет, этот человек ещё при жизни был кем-то значимым. Очень значимым.
– Я прошу прощения, что напугал вас, – Вильгельм говорил спокойно, словно мы встретились не в Круге Пустоши, а где-то в стенах не знаю даже…музея может? – Эда, верно?
Он знает моё имя. Почему он знает моё имя?
– Д-да… – я даже заикаться начала от ужаса. Такие люди не приходят к таким как я. Они вообще нас не должны замечать!
– Я хотел бы поговорить с вами, вот и жду, – Вильгельм улыбнулся, вроде бы мягко и даже вежливо, но глаза его остались стальными, непроницаемыми, и, как я заметила только сейчас, абсолютно чёрными. Такое бывает, я знаю, когда живёшь в смерти очень долго. Но от этого не легче.
– Я ничего не знаю! – сразу вырвалось у меня, быстрее, чем я успела подумать. – Вам к Рэндо. Он, кстати, ещё не ушёл!
– Полагаю, что мне всё же к вам, – возразил Вильгельм. – Мы можем пройтись?
– Пройтись? – всё ещё в ужасе и недоумении я всё же сообразила одно. – Вам? Здесь?
– Здесь яд? – поинтересовался Вильгельм. Может быть даже пошутил.
– Ваш плащ! – нет, ну что же это? Он что, слепой? Не видит, где находится? – У нас бури. И грязь.
Он оглядел свой плащ, словно безделицу, впервые им вообще замеченную.
– это всего лишь плащ. Моё же дело важнее.
Всего лишь плащ!
Наверное, что-то было в моём лице такое, что он, наконец, сообразил:
– Уверяю, когда живёшь в смерти так долго как я, перестаёшь обращать внимание на красоту вещей и их цену. Так мы можем пройтись?
– Не надо, – что-то случилось с моим голосом и со мной. Какая-то хрипотца проступила. Хотя, по улицам у нас всегда много песка волочится, может и надышалась. – Вас здесь увидят.
Он огляделся. Вокруг спешили. Не так уж и много, всего человека три на всю улицу. Да и торопились пройти быстрее, закрывая лицо и шею воротниками серых плащей. Он же здесь был как самоцвет среди гравия.
Кажется, понимание всё же было ему свойственно. Он отступил за угол прачечной и поманил меня. не понимая, на кой я это делаю, я шагнула следом. Теперь нас прикрывало от улицы. Правда, пошёл бы кто целенаправленно сюда, увидел бы. Но хоть что-то.
– Вам нельзя здесь быть, могут подумать… – смущение снова накрыло меня, как в кабинете, я почувствовала себя полной дурой.
– Я знаю, – заверил Вильгельм. – Тогда скорее к делу. Списками занимаетесь вы?
Я вздрогнула. Нехороший комок сжался в горле, напряжение отдалось в каждой клеточке.
– Вам лучше спросить документацию у Рэндо, он занимается всем. Он начальник и поможет вам.
– Так вы? – повторил Вильгельм.
– Я, – пришлось признаваться. Он слышал про Рэнжо и явно не упустил его. Но спрашивал именно меня. Почему?
– Вы могли бы поднять один из них? – спросил Вильгельм и что-то в черноте его глаз полыхнуло алым.
Алым…
– Вы кто? – я отшатнулась. Бланка говорила, что такое бывает, да и мне надо было догадаться! Чёрный взгляд ещё может быть от долгого нахождения в смерти, но алый блеск?
– Вы правы, – голос Вильгельма остался спокойным. – Я нежить. И я ещё попадаю в мир живых по своим делам. Прошу вас сохранять спокойствие и сосредоточиться на моём вопросе.
Нежить… живые мертвецы, пьющие кровь или жрущие плоть. Мертвецы, которые прокляты миром живых, здесь обретают власть? Почему? Потому что ходят к людям, к живым? потому что больше видят?
Нежить! Я не думала, что они есть в наших Кругах. То есть, именно в моём. Но он и пришёл в наш Круг. Он ведь здесь не живёт. То есть, он вообще не живёт. Не живёт даже по нашим меркам, и по меркам людским.
– Я понимаю, что задал очень сложный вопрос, – Вильгельм всё ещё оставался спокойным, – но сосредоточьтесь и ответьте. Вы можете поднять список, зная входные данные?
Я все ещё пыталась прийти в себя. Вокруг жили мои товарищи по Кругу. Рэндо перебирал бумаги, ожидая проверку. А я стояла перед богачом-нежитью!
– Мне помедленнее повторить? – поинтересовался Вильгельм. Он был спокоен, но я поняла, что надо собраться. Наконец-то надо.
– Я… пожалуй, могла бы.
– Так, дело пошло! – он обрадовано улыбнулся. – Могли бы вы это сделать в частном порядке? Для меня… разумеется, за щедрое вознаграждение.
У меня наконец сошлось. Проверка и такое предложение? Да это же провокация ржавой воды!
– Я работаю только в том порядке, который мне диктует начальство! – мой голос дрожал, всё-таки я никогда не грубила нежити. – Ваши просьбы… адресуйте ваши просьбы Рэндо! Я вознаграждений не принимаю.
– Вы думаете, что это провокация? – улыбнулся Вильгельм. – Я навязался в эту проверку, в эту дырищу, чтобы найти список.
– я не могу вам помочь, – я не верила ему. Я хотела домой. Домой, к ворчащему Черепу и подбадривающему Зеркалу. И связаться с Бланкой. Чтобы пришла, и мы заварим безвкусный, пахнущий болотом чай. И будем говорить. Я пожалуюсь ей, а она скажет, что я права. Вот этого я хочу, а стоять здесь, с этим чужаком, с этой нежитью… не хочу!
– Моё предложение будет в силе ещё завтра, – сказал Вильгельм, – подумайте, Эда. Я буду щедр. Скажем, сто монет за список. Один список. Список, в котором нет имён и фамилий. Только цифры.
Сто монет? Сто?! Мне? Моё жалование – двенадцать монет.
– Нет, не стоит. Обратитесь к начальству, – внутри меня билась жадность. Я хотела эти монеты. Я могла их получить. Но я не верила ему. Я хотела жить и дальше, пусть в смерти и в нищете, но не связываясь с теми, кто сильнее меня, богаче!
– И всё же, подумайте. И не спешите рассказывать своей подруге о нашем разговоре, – Вильгельм улыбнулся, но на этот раз его улыбка показалась мне оскалом и пошёл прочь. Впрочем, как пошёл? Два шага сделал и исчез. Нежить! Они и мысли читают, говорят, и исчезают.
А я осталась стоять дура-дурой перед стеной.
(*) вселенная мёртвых «Без снов» откроется к концу ноября! Откровенно говоря, она уже пыталась открыться в виде романа. Даже дважды. В 2017-2018 и в 2019 году. Но не вышло. На этот раз я надеюсь на её жизнь.
Падение
(*)
– Ну и чего же мы спим? – чёртов Череп затрещал сегодня особенно противно.
Я вскочила. От испуга тряхнуло, и я не сразу сообразила, что время ещё раннее. Нет, Череп, конечно, зараза та ещё и проспать точно не позволит, но уж и будить раньше заявленного? Да обалдел!
– Чего орёшь? – возмутилась я. – Время видел? Голова ты пустая!
Череп посмотрел на меня провалами глазниц и заверещал так, что я уже пожалела о том, что вообще вступила с ним в спор. Ему-то что? Стоит себе и стоит. Верещит, раздражает, готовит реплики на все случаи посмертия.
– Голова-то пустая, а разума в ней больше! Думаешь, что я время не знаю? Да ты ещё не умерла, а я уже здесь всех и всё знал! Нашлась поборница времён! Сказал, что вставать надо, значит надо!
– Да всё-всё, – я замахала руками, – скажи что случилось-то?
– Сначала обвиняешь, потом спрашиваешь? Типичная посмертница!
– Не обижайся, – пришлось идти на примирение. В самом деле, Череп действительно был здесь дольше меня, и он явно знал больше. К тому же, прежде я не замечала за ним тягу к такому откровенному издевательству.
– Буду обижаться!
– Ну хорошо, обижайся, – я вздохнула, – самое страшное наступило.
– Дура ты, – вклинился Череп. Он не мог себе позволить не ответить мне. Не потому что очень уж жалел во мне утрату собеседника, а потому что не мог себе позволить, чтобы кто-то оставался в наивном неведении и демонстрировал это так, как я. – Я тебе зла не желаю, но и возмущаться не позволю. Всё, что я делаю, я делаю по какой-то причине.
Я молчала. Ну погорячилась, да! С кем не бывает? Тем более, если разбудили меня раньше обычного, а я ещё и плохо уснула, всё думала об этом Вильгельме-нежити, его предложении и ста монетах. Как странно! Проверка нашего маленького закоулка, и тут такое предложение…
Провокация. Вот и всё! И я большая молодец, что отказалась. Рассказывать ли о подобном? Впрочем, если на службе зайдёт речь, расскажу. Смысла провоцировать меня одну вроде бы и нет, значит, кому-то ещё могло поступить или поступит такое предложение: небольшая, мол, услуга, за оплату.
Да, пока лучше молчать. Хорошо бы Инес попалась и её б выгнали!
– Рэндо звонил, – объяснил Череп, не зная о моих мыслях. – Я ему сказал, что приличные посмертные души в такое время не звонят, если у нас посмертие не замерзает вконец! Но, думаю, тебе надо идти.
– А? – я вынырнула из своих мыслей и воззрилась на Череп с удивлением. – Рэндо звонил? Почему?
– А я почём знаю? – обозлился Череп, – я на своей службе провалов и ошибок не знаю! Я не вы, бывшие людишки… ты собираться будешь или нет?
Какое-то мгновение хотелось сказать, что нет. Но я передумала. В самом деле, если Рэндо звонил, может быть, дело плохо.
– А что он сказал? – спросила я, надеясь на то, что вопрос пустяковый.
– С тобой хотел поговорить.
– Почему ты меня не разбудил тогда? – я пыталась говорить спокойно, не выдавая разражённой обиды. Если бы Череп разбудил меня сразу, я бы уже знала суть вопроса и могла принять решение и узнала бы, насколько всё плохо. А может быть, речь пойдёт как раз о том разговоре с Вильгельмом? Так я не согласилась. Может быть, меня за это наградят? Похвалят хотя бы?
– Потому что приличные души не звонят в такое время, – ответил Череп, – так что иди, выясняй. Поверь моему опыту.
Поверь моему опыту и начни раньше прежнего очередной безрадостный серый день! Замечательно!
А может не идти? Ну совсем уж рано! Или идти? Нет, наверное, надо идти. Что-то странное произошло вчера и может быть, сегодня я узнаю причины произошедшего.
Собраться недолго. Серый плащ не успел просохнуть от моей жалкой попытки застирать въевшиеся пятна пыльной бури. Ну и пусть! Я тороплюсь на службу, вот!
– Красавица! – подбодрило Зеркало, хоть какая-то добродетель, но я не поверила. Ага, красавица с ошалелым видом разбуженной души и в заляпанном плаще.
– Бывайте, ребята! – короткое прощание, поворот ключа в замке на один раз, больше и не нужно, и снова в путь.
Миновать серое кафе, магазин плащей – эх, надо было зайти и прицениться! Да, жить своей жизнью и не думать о провокации этой нежити. Ладно хоть сегодня не так сильно дует пока, и пыль не липнет ни к плащу, ни к волосам, и дышать легко. Может быть, кому-то будет и это тяжело, но я-то знаю какие здесь бури!
Серые дома и вот он, мой терпимый офис!
– Доброе утро… всем, – действительно, всем. Все уже пришли. И Рэндо, и Инес, и Арон. Получается, я и правда пришла очень даже кстати. Только что случилось?
– Наша спящая красавица пришла! – Инес отреагировала привычно, но я даже не взглянула на неё.
– Что произошло? – спросила я, глядя на напряжённое и ещё более серое, чем всегда, лицо Рэндо.
Начальник оторвался от каких-то бумаг и взглянул на меня с раздражением:
– Что произошло? Заявилась позже всех и спрашивает!
Надо было бы заметить, что и рабочее время ещё не наступило, но я почему-то промолчала. Рэндо злился, именно злился, очень редко, зато метко. И я не привыкла видеть его таким. Обычно он был хлопотливый и нервный, но не раздражённо-злой.
– Я не… я не знаю, – надо было бы возмутиться, но я не умела. Может быть, пока не умела, а может быть и при жизни мне это не давалось.
– У нас со списками не сходится, – объяснил Арон, когда Рэндо только махнул рукой, не желая со мной разговаривать. – Первый отчёт затребовали, а там разница в две сотни.
Я аж села.
Как может быть расхождение? Мы каждый день проверяем, переписываем, отсылаем. Если и есть какая-то разница, это ведь может быть не из-за нас, это могут отделы не вставить в свои отчёты, или управления. Мы же только переписываем… нельзя вешать всю бюрократию и все просчёты на нас! Там тоже есть сотрудники.
Но паника уже хлестала во мне. То ли то было любовью к порядку, то ли просто внутренний ужас, но что-то бунтовало и искало оправдания, хотя никакой вины я ещё не видела. Мы-то делаем так, как получаем! Классификации и буквы…
– Не паникуй, – тихо сказал Арон, – это было ещё до тебя. Ты ещё здесь не служила.
Мне сразу стало легче. До меня? какое облегчение!
Дверь захлопнулась, шаги стихли. Рэндо всё ещё стоял навытяжку. Работа встала. Мы переглядывались, даже не пытаясь скрыть своё безделие.
– Живут же люди! – вздохнула Инес. – Вы видели его плащ?
Собственно, я только и видела, что его плащ. Я не обратила внимание толком ни на его лицо, ни на его черты, ни на его волосы. Плащ парализовал меня. он был чужеродным пятном в нашей серости, в нашем прозябании. Неправильно было даже то, что мы вообще его увидели.
– Нам так не жить, – заметил Арон и усилием воли вернулся в работу. Но взгляд его был каким-то блуждающим, словно он видел и не видел шаблонные свои письма, а мысли его были далеко, не здесь.
Остаток дня прошёл суетливо и смято. Рэндо всё время вскакивал и убегал прочь, прикидывая, какая документация может понадобиться загадочной проверке. Побегав по коридорам, спустившись то в архив, то в кабинеты, он притаскивал очередную папку, гордо ею шуршал, проглядывая, успокаивался, затем снова вскакивал, метался, периодически трещал черепушка-телефон, и он хватал за вырезанную из костей того же черепа трубку, совещался, что ещё может запросить Вильгельм и проверка, и когда пришлют документы.
Арон же так и блуждал мыслями далеко-далеко. Он явно был расстроен той демонстрацией богатства и власти, что была нам явлена на короткий миг. Нет, мы все понимали, хотя и не говорили об этом, что мы слабые и жалкие. Но одно дело понимать и находиться плюс-минус в равных условиях, а другое дело видеть перед глазами наглость чужого успеха!
Инес тоже вздыхала. Зависть поглощала её, как и всех нас. А я только с третьего раза переписала список, так как вспоминая плащ и серебряные нити на тёмно-синей ткани, умудрилась посадить ещё две кляксы.
И каким жалким показался мне мой собственный плащ в конце рабочего времени! Каким слабым, серым, ничтожным. Как и всем, наверное. Мы одевались в молчании и размышлении. Рэндо на общий немой вопрос только отмахнулся:
– Я ещё посижу, подумаю. Да и список, глядишь, пришлют…
Он оставался на работе ради проверки, которая пришла непонятно зачем и ещё даже не заявила толком своих требований к нам. А он уже оставался!
Но никто не возразил ему. В том же молчании мы спустились до лестницы, потом по ней, разошлись. Прощаться было смысла – завтра мы опять придём. Завтра всё будет так, как прежде. Только, как по мне, Рэндо очень уж беспокоится о проверке. Она, наверное, пришла по формальности. Убедиться, что мы вообще есть, а он сходит с ума, точно она будет каждую бумажку нашу проверять!
Нельзя говорить плохо о начальстве, но Рэндо, кажется…
Я осеклась в мыслях. Тёмно-синяя ткань снова встала перед глазами. Серебряные змейки вышивки побежали, раздразнивая взгляд, и только позже мысли поспели за зрением.
– Ой! – я пискнула, отступая назад. Передо мной стоял тот самый чужак, из проверяющих, Вильгельм. – А… извините.
Я не знала за что извиняюсь, но это было самое точное слово. Что я могла ещё сказать? Его вообще не должно было быть в нашем мире. А он стоит здесь. И теперь я даже вижу черты его лица. Они тонкие, правильные. Нет, этот человек ещё при жизни был кем-то значимым. Очень значимым.
– Я прошу прощения, что напугал вас, – Вильгельм говорил спокойно, словно мы встретились не в Круге Пустоши, а где-то в стенах не знаю даже…музея может? – Эда, верно?
Он знает моё имя. Почему он знает моё имя?
– Д-да… – я даже заикаться начала от ужаса. Такие люди не приходят к таким как я. Они вообще нас не должны замечать!
– Я хотел бы поговорить с вами, вот и жду, – Вильгельм улыбнулся, вроде бы мягко и даже вежливо, но глаза его остались стальными, непроницаемыми, и, как я заметила только сейчас, абсолютно чёрными. Такое бывает, я знаю, когда живёшь в смерти очень долго. Но от этого не легче.
– Я ничего не знаю! – сразу вырвалось у меня, быстрее, чем я успела подумать. – Вам к Рэндо. Он, кстати, ещё не ушёл!
– Полагаю, что мне всё же к вам, – возразил Вильгельм. – Мы можем пройтись?
– Пройтись? – всё ещё в ужасе и недоумении я всё же сообразила одно. – Вам? Здесь?
– Здесь яд? – поинтересовался Вильгельм. Может быть даже пошутил.
– Ваш плащ! – нет, ну что же это? Он что, слепой? Не видит, где находится? – У нас бури. И грязь.
Он оглядел свой плащ, словно безделицу, впервые им вообще замеченную.
– это всего лишь плащ. Моё же дело важнее.
Всего лишь плащ!
Наверное, что-то было в моём лице такое, что он, наконец, сообразил:
– Уверяю, когда живёшь в смерти так долго как я, перестаёшь обращать внимание на красоту вещей и их цену. Так мы можем пройтись?
– Не надо, – что-то случилось с моим голосом и со мной. Какая-то хрипотца проступила. Хотя, по улицам у нас всегда много песка волочится, может и надышалась. – Вас здесь увидят.
Он огляделся. Вокруг спешили. Не так уж и много, всего человека три на всю улицу. Да и торопились пройти быстрее, закрывая лицо и шею воротниками серых плащей. Он же здесь был как самоцвет среди гравия.
Кажется, понимание всё же было ему свойственно. Он отступил за угол прачечной и поманил меня. не понимая, на кой я это делаю, я шагнула следом. Теперь нас прикрывало от улицы. Правда, пошёл бы кто целенаправленно сюда, увидел бы. Но хоть что-то.
– Вам нельзя здесь быть, могут подумать… – смущение снова накрыло меня, как в кабинете, я почувствовала себя полной дурой.
– Я знаю, – заверил Вильгельм. – Тогда скорее к делу. Списками занимаетесь вы?
Я вздрогнула. Нехороший комок сжался в горле, напряжение отдалось в каждой клеточке.
– Вам лучше спросить документацию у Рэндо, он занимается всем. Он начальник и поможет вам.
– Так вы? – повторил Вильгельм.
– Я, – пришлось признаваться. Он слышал про Рэнжо и явно не упустил его. Но спрашивал именно меня. Почему?
– Вы могли бы поднять один из них? – спросил Вильгельм и что-то в черноте его глаз полыхнуло алым.
Алым…
– Вы кто? – я отшатнулась. Бланка говорила, что такое бывает, да и мне надо было догадаться! Чёрный взгляд ещё может быть от долгого нахождения в смерти, но алый блеск?
– Вы правы, – голос Вильгельма остался спокойным. – Я нежить. И я ещё попадаю в мир живых по своим делам. Прошу вас сохранять спокойствие и сосредоточиться на моём вопросе.
Нежить… живые мертвецы, пьющие кровь или жрущие плоть. Мертвецы, которые прокляты миром живых, здесь обретают власть? Почему? Потому что ходят к людям, к живым? потому что больше видят?
Нежить! Я не думала, что они есть в наших Кругах. То есть, именно в моём. Но он и пришёл в наш Круг. Он ведь здесь не живёт. То есть, он вообще не живёт. Не живёт даже по нашим меркам, и по меркам людским.
– Я понимаю, что задал очень сложный вопрос, – Вильгельм всё ещё оставался спокойным, – но сосредоточьтесь и ответьте. Вы можете поднять список, зная входные данные?
Я все ещё пыталась прийти в себя. Вокруг жили мои товарищи по Кругу. Рэндо перебирал бумаги, ожидая проверку. А я стояла перед богачом-нежитью!
– Мне помедленнее повторить? – поинтересовался Вильгельм. Он был спокоен, но я поняла, что надо собраться. Наконец-то надо.
– Я… пожалуй, могла бы.
– Так, дело пошло! – он обрадовано улыбнулся. – Могли бы вы это сделать в частном порядке? Для меня… разумеется, за щедрое вознаграждение.
У меня наконец сошлось. Проверка и такое предложение? Да это же провокация ржавой воды!
– Я работаю только в том порядке, который мне диктует начальство! – мой голос дрожал, всё-таки я никогда не грубила нежити. – Ваши просьбы… адресуйте ваши просьбы Рэндо! Я вознаграждений не принимаю.
– Вы думаете, что это провокация? – улыбнулся Вильгельм. – Я навязался в эту проверку, в эту дырищу, чтобы найти список.
– я не могу вам помочь, – я не верила ему. Я хотела домой. Домой, к ворчащему Черепу и подбадривающему Зеркалу. И связаться с Бланкой. Чтобы пришла, и мы заварим безвкусный, пахнущий болотом чай. И будем говорить. Я пожалуюсь ей, а она скажет, что я права. Вот этого я хочу, а стоять здесь, с этим чужаком, с этой нежитью… не хочу!
– Моё предложение будет в силе ещё завтра, – сказал Вильгельм, – подумайте, Эда. Я буду щедр. Скажем, сто монет за список. Один список. Список, в котором нет имён и фамилий. Только цифры.
Сто монет? Сто?! Мне? Моё жалование – двенадцать монет.
– Нет, не стоит. Обратитесь к начальству, – внутри меня билась жадность. Я хотела эти монеты. Я могла их получить. Но я не верила ему. Я хотела жить и дальше, пусть в смерти и в нищете, но не связываясь с теми, кто сильнее меня, богаче!
– И всё же, подумайте. И не спешите рассказывать своей подруге о нашем разговоре, – Вильгельм улыбнулся, но на этот раз его улыбка показалась мне оскалом и пошёл прочь. Впрочем, как пошёл? Два шага сделал и исчез. Нежить! Они и мысли читают, говорят, и исчезают.
А я осталась стоять дура-дурой перед стеной.
(*) вселенная мёртвых «Без снов» откроется к концу ноября! Откровенно говоря, она уже пыталась открыться в виде романа. Даже дважды. В 2017-2018 и в 2019 году. Но не вышло. На этот раз я надеюсь на её жизнь.
Падение
(*)
– Ну и чего же мы спим? – чёртов Череп затрещал сегодня особенно противно.
Я вскочила. От испуга тряхнуло, и я не сразу сообразила, что время ещё раннее. Нет, Череп, конечно, зараза та ещё и проспать точно не позволит, но уж и будить раньше заявленного? Да обалдел!
– Чего орёшь? – возмутилась я. – Время видел? Голова ты пустая!
Череп посмотрел на меня провалами глазниц и заверещал так, что я уже пожалела о том, что вообще вступила с ним в спор. Ему-то что? Стоит себе и стоит. Верещит, раздражает, готовит реплики на все случаи посмертия.
– Голова-то пустая, а разума в ней больше! Думаешь, что я время не знаю? Да ты ещё не умерла, а я уже здесь всех и всё знал! Нашлась поборница времён! Сказал, что вставать надо, значит надо!
– Да всё-всё, – я замахала руками, – скажи что случилось-то?
– Сначала обвиняешь, потом спрашиваешь? Типичная посмертница!
– Не обижайся, – пришлось идти на примирение. В самом деле, Череп действительно был здесь дольше меня, и он явно знал больше. К тому же, прежде я не замечала за ним тягу к такому откровенному издевательству.
– Буду обижаться!
– Ну хорошо, обижайся, – я вздохнула, – самое страшное наступило.
– Дура ты, – вклинился Череп. Он не мог себе позволить не ответить мне. Не потому что очень уж жалел во мне утрату собеседника, а потому что не мог себе позволить, чтобы кто-то оставался в наивном неведении и демонстрировал это так, как я. – Я тебе зла не желаю, но и возмущаться не позволю. Всё, что я делаю, я делаю по какой-то причине.
Я молчала. Ну погорячилась, да! С кем не бывает? Тем более, если разбудили меня раньше обычного, а я ещё и плохо уснула, всё думала об этом Вильгельме-нежити, его предложении и ста монетах. Как странно! Проверка нашего маленького закоулка, и тут такое предложение…
Провокация. Вот и всё! И я большая молодец, что отказалась. Рассказывать ли о подобном? Впрочем, если на службе зайдёт речь, расскажу. Смысла провоцировать меня одну вроде бы и нет, значит, кому-то ещё могло поступить или поступит такое предложение: небольшая, мол, услуга, за оплату.
Да, пока лучше молчать. Хорошо бы Инес попалась и её б выгнали!
– Рэндо звонил, – объяснил Череп, не зная о моих мыслях. – Я ему сказал, что приличные посмертные души в такое время не звонят, если у нас посмертие не замерзает вконец! Но, думаю, тебе надо идти.
– А? – я вынырнула из своих мыслей и воззрилась на Череп с удивлением. – Рэндо звонил? Почему?
– А я почём знаю? – обозлился Череп, – я на своей службе провалов и ошибок не знаю! Я не вы, бывшие людишки… ты собираться будешь или нет?
Какое-то мгновение хотелось сказать, что нет. Но я передумала. В самом деле, если Рэндо звонил, может быть, дело плохо.
– А что он сказал? – спросила я, надеясь на то, что вопрос пустяковый.
– С тобой хотел поговорить.
– Почему ты меня не разбудил тогда? – я пыталась говорить спокойно, не выдавая разражённой обиды. Если бы Череп разбудил меня сразу, я бы уже знала суть вопроса и могла принять решение и узнала бы, насколько всё плохо. А может быть, речь пойдёт как раз о том разговоре с Вильгельмом? Так я не согласилась. Может быть, меня за это наградят? Похвалят хотя бы?
– Потому что приличные души не звонят в такое время, – ответил Череп, – так что иди, выясняй. Поверь моему опыту.
Поверь моему опыту и начни раньше прежнего очередной безрадостный серый день! Замечательно!
А может не идти? Ну совсем уж рано! Или идти? Нет, наверное, надо идти. Что-то странное произошло вчера и может быть, сегодня я узнаю причины произошедшего.
Собраться недолго. Серый плащ не успел просохнуть от моей жалкой попытки застирать въевшиеся пятна пыльной бури. Ну и пусть! Я тороплюсь на службу, вот!
– Красавица! – подбодрило Зеркало, хоть какая-то добродетель, но я не поверила. Ага, красавица с ошалелым видом разбуженной души и в заляпанном плаще.
– Бывайте, ребята! – короткое прощание, поворот ключа в замке на один раз, больше и не нужно, и снова в путь.
Миновать серое кафе, магазин плащей – эх, надо было зайти и прицениться! Да, жить своей жизнью и не думать о провокации этой нежити. Ладно хоть сегодня не так сильно дует пока, и пыль не липнет ни к плащу, ни к волосам, и дышать легко. Может быть, кому-то будет и это тяжело, но я-то знаю какие здесь бури!
Серые дома и вот он, мой терпимый офис!
– Доброе утро… всем, – действительно, всем. Все уже пришли. И Рэндо, и Инес, и Арон. Получается, я и правда пришла очень даже кстати. Только что случилось?
– Наша спящая красавица пришла! – Инес отреагировала привычно, но я даже не взглянула на неё.
– Что произошло? – спросила я, глядя на напряжённое и ещё более серое, чем всегда, лицо Рэндо.
Начальник оторвался от каких-то бумаг и взглянул на меня с раздражением:
– Что произошло? Заявилась позже всех и спрашивает!
Надо было бы заметить, что и рабочее время ещё не наступило, но я почему-то промолчала. Рэндо злился, именно злился, очень редко, зато метко. И я не привыкла видеть его таким. Обычно он был хлопотливый и нервный, но не раздражённо-злой.
– Я не… я не знаю, – надо было бы возмутиться, но я не умела. Может быть, пока не умела, а может быть и при жизни мне это не давалось.
– У нас со списками не сходится, – объяснил Арон, когда Рэндо только махнул рукой, не желая со мной разговаривать. – Первый отчёт затребовали, а там разница в две сотни.
Я аж села.
Как может быть расхождение? Мы каждый день проверяем, переписываем, отсылаем. Если и есть какая-то разница, это ведь может быть не из-за нас, это могут отделы не вставить в свои отчёты, или управления. Мы же только переписываем… нельзя вешать всю бюрократию и все просчёты на нас! Там тоже есть сотрудники.
Но паника уже хлестала во мне. То ли то было любовью к порядку, то ли просто внутренний ужас, но что-то бунтовало и искало оправдания, хотя никакой вины я ещё не видела. Мы-то делаем так, как получаем! Классификации и буквы…
– Не паникуй, – тихо сказал Арон, – это было ещё до тебя. Ты ещё здесь не служила.
Мне сразу стало легче. До меня? какое облегчение!
