Нет для этого ни времени, ни желания. – До свидания, нет, не стоит, я найду выход.
Дверь захлопнулась, шаги стихли. Рэндо всё ещё стоял навытяжку. Работа встала. Мы переглядывались, даже не пытаясь скрыть своё безделие.
– Живут же люди! – вздохнула Инес. – Вы видели его плащ?
Собственно, я только и видела, что его плащ. Я не обратила внимание толком ни на его лицо, ни на его черты, ни на его волосы. Плащ парализовал меня. он был чужеродным пятном в нашей серости, в нашем прозябании. Неправильно было даже то, что мы вообще его увидели.
– Нам так не жить, – заметил Арон и усилием воли вернулся в работу. Но взгляд его был каким-то блуждающим, словно он видел и не видел шаблонные свои письма, а мысли его были далеко, не здесь.
Остаток дня прошёл суетливо и смято. Рэндо всё время вскакивал и убегал прочь, прикидывая, какая документация может понадобиться загадочной проверке. Побегав по коридорам, спустившись то в архив, то в кабинеты, он притаскивал очередную папку, гордо ею шуршал, проглядывая, успокаивался, затем снова вскакивал, метался, периодически трещал черепушка-телефон, и он хватал за вырезанную из костей того же черепа трубку, совещался, что ещё может запросить Вильгельм и проверка, и когда пришлют документы.
Арон же так и блуждал мыслями далеко-далеко. Он явно был расстроен той демонстрацией богатства и власти, что была нам явлена на короткий миг. Нет, мы все понимали, хотя и не говорили об этом, что мы слабые и жалкие. Но одно дело понимать и находиться плюс-минус в равных условиях, а другое дело видеть перед глазами наглость чужого успеха!
Инес тоже вздыхала. Зависть поглощала её, как и всех нас. А я только с третьего раза переписала список, так как вспоминая плащ и серебряные нити на тёмно-синей ткани, умудрилась посадить ещё две кляксы.
И каким жалким показался мне мой собственный плащ в конце рабочего времени! Каким слабым, серым, ничтожным. Как и всем, наверное. Мы одевались в молчании и размышлении. Рэндо на общий немой вопрос только отмахнулся:
– Я ещё посижу, подумаю. Да и список, глядишь, пришлют…
Он оставался на работе ради проверки, которая пришла непонятно зачем и ещё даже не заявила толком своих требований к нам. А он уже оставался!
Но никто не возразил ему. В том же молчании мы спустились до лестницы, потом по ней, разошлись. Прощаться было смысла – завтра мы опять придём. Завтра всё будет так, как прежде. Только, как по мне, Рэндо очень уж беспокоится о проверке. Она, наверное, пришла по формальности. Убедиться, что мы вообще есть, а он сходит с ума, точно она будет каждую бумажку нашу проверять!
Нельзя говорить плохо о начальстве, но Рэндо, кажется…
Я осеклась в мыслях. Тёмно-синяя ткань снова встала перед глазами. Серебряные змейки вышивки побежали, раздразнивая взгляд, и только позже мысли поспели за зрением.
– Ой! – я пискнула, отступая назад. Передо мной стоял тот самый чужак, из проверяющих, Вильгельм. – А… извините.
Я не знала за что извиняюсь, но это было самое точное слово. Что я могла ещё сказать? Его вообще не должно было быть в нашем мире. А он стоит здесь. И теперь я даже вижу черты его лица. Они тонкие, правильные. Нет, этот человек ещё при жизни был кем-то значимым. Очень значимым.
– Я прошу прощения, что напугал вас, – Вильгельм говорил спокойно, словно мы встретились не в Круге Пустоши, а где-то в стенах не знаю даже…музея может? – Эда, верно?
Он знает моё имя. Почему он знает моё имя?
– Д-да… – я даже заикаться начала от ужаса. Такие люди не приходят к таким как я. Они вообще нас не должны замечать!
– Я хотел бы поговорить с вами, вот и жду, – Вильгельм улыбнулся, вроде бы мягко и даже вежливо, но глаза его остались стальными, непроницаемыми, и, как я заметила только сейчас, абсолютно чёрными. Такое бывает, я знаю, когда живёшь в смерти очень долго. Но от этого не легче.
– Я ничего не знаю! – сразу вырвалось у меня, быстрее, чем я успела подумать. – Вам к Рэндо. Он, кстати, ещё не ушёл!
– Полагаю, что мне всё же к вам, – возразил Вильгельм. – Мы можем пройтись?
– Пройтись? – всё ещё в ужасе и недоумении я всё же сообразила одно. – Вам? Здесь?
– Здесь яд? – поинтересовался Вильгельм. Может быть даже пошутил.
– Ваш плащ! – нет, ну что же это? Он что, слепой? Не видит, где находится? – У нас бури. И грязь.
Он оглядел свой плащ, словно безделицу, впервые им вообще замеченную.
– это всего лишь плащ. Моё же дело важнее.
Всего лишь плащ!
Наверное, что-то было в моём лице такое, что он, наконец, сообразил:
– Уверяю, когда живёшь в смерти так долго как я, перестаёшь обращать внимание на красоту вещей и их цену. Так мы можем пройтись?
– Не надо, – что-то случилось с моим голосом и со мной. Какая-то хрипотца проступила. Хотя, по улицам у нас всегда много песка волочится, может и надышалась. – Вас здесь увидят.
Он огляделся. Вокруг спешили. Не так уж и много, всего человека три на всю улицу. Да и торопились пройти быстрее, закрывая лицо и шею воротниками серых плащей. Он же здесь был как самоцвет среди гравия.
Кажется, понимание всё же было ему свойственно. Он отступил за угол прачечной и поманил меня. не понимая, на кой я это делаю, я шагнула следом. Теперь нас прикрывало от улицы. Правда, пошёл бы кто целенаправленно сюда, увидел бы. Но хоть что-то.
– Вам нельзя здесь быть, могут подумать… – смущение снова накрыло меня, как в кабинете, я почувствовала себя полной дурой.
– Я знаю, – заверил Вильгельм. – Тогда скорее к делу. Списками занимаетесь вы?
Я вздрогнула. Нехороший комок сжался в горле, напряжение отдалось в каждой клеточке.
– Вам лучше спросить документацию у Рэндо, он занимается всем. Он начальник и поможет вам.
– Так вы? – повторил Вильгельм.
– Я, – пришлось признаваться. Он слышал про Рэнжо и явно не упустил его. Но спрашивал именно меня. Почему?
– Вы могли бы поднять один из них? – спросил Вильгельм и что-то в черноте его глаз полыхнуло алым.
Алым…
– Вы кто? – я отшатнулась. Бланка говорила, что такое бывает, да и мне надо было догадаться! Чёрный взгляд ещё может быть от долгого нахождения в смерти, но алый блеск?
– Вы правы, – голос Вильгельма остался спокойным. – Я нежить. И я ещё попадаю в мир живых по своим делам. Прошу вас сохранять спокойствие и сосредоточиться на моём вопросе.
Нежить… живые мертвецы, пьющие кровь или жрущие плоть. Мертвецы, которые прокляты миром живых, здесь обретают власть? Почему? Потому что ходят к людям, к живым? потому что больше видят?
Нежить! Я не думала, что они есть в наших Кругах. То есть, именно в моём. Но он и пришёл в наш Круг. Он ведь здесь не живёт. То есть, он вообще не живёт. Не живёт даже по нашим меркам, и по меркам людским.
– Я понимаю, что задал очень сложный вопрос, – Вильгельм всё ещё оставался спокойным, – но сосредоточьтесь и ответьте. Вы можете поднять список, зная входные данные?
Я все ещё пыталась прийти в себя. Вокруг жили мои товарищи по Кругу. Рэндо перебирал бумаги, ожидая проверку. А я стояла перед богачом-нежитью!
– Мне помедленнее повторить? – поинтересовался Вильгельм. Он был спокоен, но я поняла, что надо собраться. Наконец-то надо.
– Я… пожалуй, могла бы.
– Так, дело пошло! – он обрадовано улыбнулся. – Могли бы вы это сделать в частном порядке? Для меня… разумеется, за щедрое вознаграждение.
У меня наконец сошлось. Проверка и такое предложение? Да это же провокация ржавой воды!
– Я работаю только в том порядке, который мне диктует начальство! – мой голос дрожал, всё-таки я никогда не грубила нежити. – Ваши просьбы… адресуйте ваши просьбы Рэндо! Я вознаграждений не принимаю.
– Вы думаете, что это провокация? – улыбнулся Вильгельм. – Я навязался в эту проверку, в эту дырищу, чтобы найти список.
– я не могу вам помочь, – я не верила ему. Я хотела домой. Домой, к ворчащему Черепу и подбадривающему Зеркалу. И связаться с Бланкой. Чтобы пришла, и мы заварим безвкусный, пахнущий болотом чай. И будем говорить. Я пожалуюсь ей, а она скажет, что я права. Вот этого я хочу, а стоять здесь, с этим чужаком, с этой нежитью… не хочу!
– Моё предложение будет в силе ещё завтра, – сказал Вильгельм, – подумайте, Эда. Я буду щедр. Скажем, сто монет за список. Один список. Список, в котором нет имён и фамилий. Только цифры.
Сто монет? Сто?! Мне? Моё жалование – двенадцать монет.
– Нет, не стоит. Обратитесь к начальству, – внутри меня билась жадность. Я хотела эти монеты. Я могла их получить. Но я не верила ему. Я хотела жить и дальше, пусть в смерти и в нищете, но не связываясь с теми, кто сильнее меня, богаче!
– И всё же, подумайте. И не спешите рассказывать своей подруге о нашем разговоре, – Вильгельм улыбнулся, но на этот раз его улыбка показалась мне оскалом и пошёл прочь. Впрочем, как пошёл? Два шага сделал и исчез. Нежить! Они и мысли читают, говорят, и исчезают.
А я осталась стоять дура-дурой перед стеной.
(*) вселенная мёртвых «Без снов» откроется к концу ноября! Откровенно говоря, она уже пыталась открыться в виде романа. Даже дважды. В 2017-2018 и в 2019 году. Но не вышло. На этот раз я надеюсь на её жизнь.
Дверь захлопнулась, шаги стихли. Рэндо всё ещё стоял навытяжку. Работа встала. Мы переглядывались, даже не пытаясь скрыть своё безделие.
– Живут же люди! – вздохнула Инес. – Вы видели его плащ?
Собственно, я только и видела, что его плащ. Я не обратила внимание толком ни на его лицо, ни на его черты, ни на его волосы. Плащ парализовал меня. он был чужеродным пятном в нашей серости, в нашем прозябании. Неправильно было даже то, что мы вообще его увидели.
– Нам так не жить, – заметил Арон и усилием воли вернулся в работу. Но взгляд его был каким-то блуждающим, словно он видел и не видел шаблонные свои письма, а мысли его были далеко, не здесь.
Остаток дня прошёл суетливо и смято. Рэндо всё время вскакивал и убегал прочь, прикидывая, какая документация может понадобиться загадочной проверке. Побегав по коридорам, спустившись то в архив, то в кабинеты, он притаскивал очередную папку, гордо ею шуршал, проглядывая, успокаивался, затем снова вскакивал, метался, периодически трещал черепушка-телефон, и он хватал за вырезанную из костей того же черепа трубку, совещался, что ещё может запросить Вильгельм и проверка, и когда пришлют документы.
Арон же так и блуждал мыслями далеко-далеко. Он явно был расстроен той демонстрацией богатства и власти, что была нам явлена на короткий миг. Нет, мы все понимали, хотя и не говорили об этом, что мы слабые и жалкие. Но одно дело понимать и находиться плюс-минус в равных условиях, а другое дело видеть перед глазами наглость чужого успеха!
Инес тоже вздыхала. Зависть поглощала её, как и всех нас. А я только с третьего раза переписала список, так как вспоминая плащ и серебряные нити на тёмно-синей ткани, умудрилась посадить ещё две кляксы.
И каким жалким показался мне мой собственный плащ в конце рабочего времени! Каким слабым, серым, ничтожным. Как и всем, наверное. Мы одевались в молчании и размышлении. Рэндо на общий немой вопрос только отмахнулся:
– Я ещё посижу, подумаю. Да и список, глядишь, пришлют…
Он оставался на работе ради проверки, которая пришла непонятно зачем и ещё даже не заявила толком своих требований к нам. А он уже оставался!
Но никто не возразил ему. В том же молчании мы спустились до лестницы, потом по ней, разошлись. Прощаться было смысла – завтра мы опять придём. Завтра всё будет так, как прежде. Только, как по мне, Рэндо очень уж беспокоится о проверке. Она, наверное, пришла по формальности. Убедиться, что мы вообще есть, а он сходит с ума, точно она будет каждую бумажку нашу проверять!
Нельзя говорить плохо о начальстве, но Рэндо, кажется…
Я осеклась в мыслях. Тёмно-синяя ткань снова встала перед глазами. Серебряные змейки вышивки побежали, раздразнивая взгляд, и только позже мысли поспели за зрением.
– Ой! – я пискнула, отступая назад. Передо мной стоял тот самый чужак, из проверяющих, Вильгельм. – А… извините.
Я не знала за что извиняюсь, но это было самое точное слово. Что я могла ещё сказать? Его вообще не должно было быть в нашем мире. А он стоит здесь. И теперь я даже вижу черты его лица. Они тонкие, правильные. Нет, этот человек ещё при жизни был кем-то значимым. Очень значимым.
– Я прошу прощения, что напугал вас, – Вильгельм говорил спокойно, словно мы встретились не в Круге Пустоши, а где-то в стенах не знаю даже…музея может? – Эда, верно?
Он знает моё имя. Почему он знает моё имя?
– Д-да… – я даже заикаться начала от ужаса. Такие люди не приходят к таким как я. Они вообще нас не должны замечать!
– Я хотел бы поговорить с вами, вот и жду, – Вильгельм улыбнулся, вроде бы мягко и даже вежливо, но глаза его остались стальными, непроницаемыми, и, как я заметила только сейчас, абсолютно чёрными. Такое бывает, я знаю, когда живёшь в смерти очень долго. Но от этого не легче.
– Я ничего не знаю! – сразу вырвалось у меня, быстрее, чем я успела подумать. – Вам к Рэндо. Он, кстати, ещё не ушёл!
– Полагаю, что мне всё же к вам, – возразил Вильгельм. – Мы можем пройтись?
– Пройтись? – всё ещё в ужасе и недоумении я всё же сообразила одно. – Вам? Здесь?
– Здесь яд? – поинтересовался Вильгельм. Может быть даже пошутил.
– Ваш плащ! – нет, ну что же это? Он что, слепой? Не видит, где находится? – У нас бури. И грязь.
Он оглядел свой плащ, словно безделицу, впервые им вообще замеченную.
– это всего лишь плащ. Моё же дело важнее.
Всего лишь плащ!
Наверное, что-то было в моём лице такое, что он, наконец, сообразил:
– Уверяю, когда живёшь в смерти так долго как я, перестаёшь обращать внимание на красоту вещей и их цену. Так мы можем пройтись?
– Не надо, – что-то случилось с моим голосом и со мной. Какая-то хрипотца проступила. Хотя, по улицам у нас всегда много песка волочится, может и надышалась. – Вас здесь увидят.
Он огляделся. Вокруг спешили. Не так уж и много, всего человека три на всю улицу. Да и торопились пройти быстрее, закрывая лицо и шею воротниками серых плащей. Он же здесь был как самоцвет среди гравия.
Кажется, понимание всё же было ему свойственно. Он отступил за угол прачечной и поманил меня. не понимая, на кой я это делаю, я шагнула следом. Теперь нас прикрывало от улицы. Правда, пошёл бы кто целенаправленно сюда, увидел бы. Но хоть что-то.
– Вам нельзя здесь быть, могут подумать… – смущение снова накрыло меня, как в кабинете, я почувствовала себя полной дурой.
– Я знаю, – заверил Вильгельм. – Тогда скорее к делу. Списками занимаетесь вы?
Я вздрогнула. Нехороший комок сжался в горле, напряжение отдалось в каждой клеточке.
– Вам лучше спросить документацию у Рэндо, он занимается всем. Он начальник и поможет вам.
– Так вы? – повторил Вильгельм.
– Я, – пришлось признаваться. Он слышал про Рэнжо и явно не упустил его. Но спрашивал именно меня. Почему?
– Вы могли бы поднять один из них? – спросил Вильгельм и что-то в черноте его глаз полыхнуло алым.
Алым…
– Вы кто? – я отшатнулась. Бланка говорила, что такое бывает, да и мне надо было догадаться! Чёрный взгляд ещё может быть от долгого нахождения в смерти, но алый блеск?
– Вы правы, – голос Вильгельма остался спокойным. – Я нежить. И я ещё попадаю в мир живых по своим делам. Прошу вас сохранять спокойствие и сосредоточиться на моём вопросе.
Нежить… живые мертвецы, пьющие кровь или жрущие плоть. Мертвецы, которые прокляты миром живых, здесь обретают власть? Почему? Потому что ходят к людям, к живым? потому что больше видят?
Нежить! Я не думала, что они есть в наших Кругах. То есть, именно в моём. Но он и пришёл в наш Круг. Он ведь здесь не живёт. То есть, он вообще не живёт. Не живёт даже по нашим меркам, и по меркам людским.
– Я понимаю, что задал очень сложный вопрос, – Вильгельм всё ещё оставался спокойным, – но сосредоточьтесь и ответьте. Вы можете поднять список, зная входные данные?
Я все ещё пыталась прийти в себя. Вокруг жили мои товарищи по Кругу. Рэндо перебирал бумаги, ожидая проверку. А я стояла перед богачом-нежитью!
– Мне помедленнее повторить? – поинтересовался Вильгельм. Он был спокоен, но я поняла, что надо собраться. Наконец-то надо.
– Я… пожалуй, могла бы.
– Так, дело пошло! – он обрадовано улыбнулся. – Могли бы вы это сделать в частном порядке? Для меня… разумеется, за щедрое вознаграждение.
У меня наконец сошлось. Проверка и такое предложение? Да это же провокация ржавой воды!
– Я работаю только в том порядке, который мне диктует начальство! – мой голос дрожал, всё-таки я никогда не грубила нежити. – Ваши просьбы… адресуйте ваши просьбы Рэндо! Я вознаграждений не принимаю.
– Вы думаете, что это провокация? – улыбнулся Вильгельм. – Я навязался в эту проверку, в эту дырищу, чтобы найти список.
– я не могу вам помочь, – я не верила ему. Я хотела домой. Домой, к ворчащему Черепу и подбадривающему Зеркалу. И связаться с Бланкой. Чтобы пришла, и мы заварим безвкусный, пахнущий болотом чай. И будем говорить. Я пожалуюсь ей, а она скажет, что я права. Вот этого я хочу, а стоять здесь, с этим чужаком, с этой нежитью… не хочу!
– Моё предложение будет в силе ещё завтра, – сказал Вильгельм, – подумайте, Эда. Я буду щедр. Скажем, сто монет за список. Один список. Список, в котором нет имён и фамилий. Только цифры.
Сто монет? Сто?! Мне? Моё жалование – двенадцать монет.
– Нет, не стоит. Обратитесь к начальству, – внутри меня билась жадность. Я хотела эти монеты. Я могла их получить. Но я не верила ему. Я хотела жить и дальше, пусть в смерти и в нищете, но не связываясь с теми, кто сильнее меня, богаче!
– И всё же, подумайте. И не спешите рассказывать своей подруге о нашем разговоре, – Вильгельм улыбнулся, но на этот раз его улыбка показалась мне оскалом и пошёл прочь. Впрочем, как пошёл? Два шага сделал и исчез. Нежить! Они и мысли читают, говорят, и исчезают.
А я осталась стоять дура-дурой перед стеной.
(*) вселенная мёртвых «Без снов» откроется к концу ноября! Откровенно говоря, она уже пыталась открыться в виде романа. Даже дважды. В 2017-2018 и в 2019 году. Но не вышло. На этот раз я надеюсь на её жизнь.
